Текст книги "Формула власти. Расколотый мир (СИ)"
Автор книги: Zora4ka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
Поздней ночью, умаявшийся и наговорившийся, казалось, на десять лет вперед, Тенька добрался до своей палатки, которую прежде делил с Герой, рухнул на одеяло и клятвенно пообещал сам себе, что никогда в жизни не будет ничего преподавать, а став старше, ни за что не возьмет учеников. Оказывается, объяснять – это не просто скопом озвучивать все, что роится у тебя в голове, как Тенька считал прежде. Говорить следовало так, чтобы окружающие тебя поняли. А если не понимают, не ругать почтенных коллег неучами, а пересказать иначе. И никого не волнует, что иначе не получается. Надо! Обда велела, чтоб она жива-здорова была!
Два с половиной часа у них ушло только на согласование терминологии, а уж когда подобрались к главному…
Тенька поежился и накрылся вторым одеялом. Все-таки нет на свете занятия хуже, чем преподавание!
Не успел он толком погрузиться в сон, как почувствовал, что его бесцеремонно трясут за плечо. Отказываясь верить в такое быстрое наступление утра, Тенька неохотно высунул нос из-под одеяла и обнаружил над собой Климу.
– Который час?
– Около трех пополуночи, – негромко ответила Клима. По ее голосу и часто мигающим глазам Тенька понял, что обда еще не ложилась. Судя по всему, даже не собирается. Которую ночь она не спит?
– Только не говори, что эти неучи с высшим колдовским образованием чего-то недопоняли, и я опять должен выворачиваться наизнанку! – взмолился Тенька.
– Не скажу, – пообещала Клима.
В палатке было тесно, а темнота казалась густой, словно ее можно было размешивать ложкой. Через крошечные щели пробивались тончайшие лучики скудного ночного света. Юноша с трудом мог различить горбоносый профиль обды и пушистый вихор на ее голове. Клима задумчиво сопела.
– Мне не спится, – наконец заговорила она. – Наверное, я поступила неправильно…
– Конечно, неправильно, – проворчал Тенька, с трудом подавляя широченный зевок. – Сама не спишь и другим не даешь!
Клима будто не услышала.
– Не стоило посылать в Фирондо именно Геру. Он главнокомандующий, его любят и уважают. Гера ценен как стратег и тактик…
– А еще ты успела к нему привязаться, – добавил Тенька, с сожалением выпутываясь из-под одеяла и садясь.
– Что я за обда, которая не может защитить своих подданных? – Клима обхватила сцепленными руками колени, вздрогнула, точно хотела сгорбить прямую спину, но в последний миг сделала над собой усилие. – Столько людей, Тенька… А сколько еще будет, прежде чем я надену на себя эту проклятую диадему? В Редиме было иначе: меньше, проще. А прежде, когда мы ездили на границу от Института, и вовсе было плевать, – она пригладила волосы, от чего вихор распушился еще больше, и хрипловато заключила: – Оказывается, по-настоящему осознаешь войну, когда бьются за тебя и умирают за тебя.
– Вряд ли кто-нибудь из нынешних правителей это так же чувствует, – заметил Тенька.
– Не-ет, – тихо протянула Клима. – Они чувствуют. Все. И даже Верховный сильф. Их жизнь горит на чужих костях, они не могут это забыть и не в силах помнить. Теперь я точно знаю.
В ее голосе звучало что-то новое – словно прежняя властность окрепла, выросла на крови и стала… сильнее ли, мудрее?
Тенька хитровато прищурился.
– А все-таки Геры тебе жаль не потому, что ты обда, а он твой подданный и полководец!
– И поэтому тоже, – ушла от ответа девушка. – Еще с ним Зарин.
– Да, Зарин. Любимый братишка. Я всегда знал, что ты сентиментальнее, чем хочешь быть!
Клима сморщила нос. Колдун ей улыбнулся.
– У тебя уже есть интересненький план?
– План чего?
– Спасения наших попавших в беду соратников! Ты ведь чувствуешь, они живы?
– Живы. Медальон теплый и легкий. Я теперь начинаю понимать, зачем он нужен, и как с ним обращаться…
– Мы собираемся пробраться вдвоем в Фирондо и вызволить их, верно?
– Об этом речи нет, – отрезала Клима, пряча глаза. – Если мое войско лишится еще и обды с колдуном…
– Не лишится!
– Откуда тебе знать?
– А мы везучие, – беспечно махнул рукой Тенька и все-таки зевнул, из-за чего конец фразы растянулся. – С нами высшие силы, моя светлая голова и твое безупречное чутье.
– Оно как раз подсказывает мне не рисковать.
– Кто там у вас кем командует: ты чутьем, или оно тобой? Это ты решаешь, как поступить, а чутье на тебя работает!
– Ты специально это говоришь.
– Конечно! Ты же должна признаться самой себе, что пришла ко мне среди ночи не поплакаться, а услышать, что я тоже одобряю эту интересненькую затею.
– Но я еще ничего не придумала!
– Тогда сообразим по ходу дела!
…Выбравшись из палатки, Тенька обнаружил, что луна наконец-то спряталась за набежавшие тучки, и над лагерем темно, хоть глаз выколи. Но все-таки можно заметить, что Хавеса поблизости нет.
– Ему незачем знать, – ответила Клима на невысказанный вопрос.
– Это да, – одобрил Тенька. – У него волосы дыбом встанут, а в процессе поседеют. Пожалуй, не у него одного.
– Все-таки сомневаешься? – поддела Клима.
– Я? Ни за что! Это они все сомневаются. А мы с тобой, моя злокозненная обда, вдвоем города можем брать!
– Ну, конечно. И зачем мне армия, если есть ты?
– Для солидности! – подмигнул Тенька. – И Гере надо кем-то командовать, иначе он порывается командовать нами. Представляешь, каково сейчас Зарину, если их где-нибудь заперли вдвоем?
Клима покачала головой, и ее губы все-таки тронула тень улыбки.
– Тенька. Я тебя люблю.
– Я тебя тоже! – не растерялся колдун и деловито уточнил: – Уже можно замуж звать?
– Обойдешься! – осадила его Клима и направилась к выходу из лагеря.
Ночь выдалась по-весеннему теплая, тихая. На небе было черно, лишь кое-где в прорехах облаков мерцали звезды. Шли тишком, в обход собственных часовых, потом, опасливо пригибаясь – через поле озимых, которые хоть и взошли густо в нынешнем году, но выросли не до такой степени, чтобы в них скрываться. Миновали пригородные дома, где окна и двери заколочены досками, а пустые сараи распахнуты настежь: еще недавно оттуда впопыхах выносили все ценное.
Не доходя до запертых ворот, Клима резко забрала влево, и довольно долго они крались вдоль стены – по счастью, вокруг Фирондо, как и вокруг Редима, давно не было рва. Из оружия обда взяла с собой только узкий кинжал, сохранившийся еще со времен Института. Тенька же вовсе шел налегке, засунув руки в пустые карманы распахнутой куртки. Оба решили, что лучше иметь свободные руки и быстрые ноги, чем тяжелую ортону за плечами, которой никто из них не владеет на должном уровне.
Клима остановилась, когда они порядочно отошли от главных ворот, освещенные факелами посты на стенах стали попадаться вдвое реже, а Тенька почти всерьез уверился, что подруге вздумалось просто обойти город кругом.
Этот участок стены был ничем не примечательней прочих – серая штукатурка, под ногами высокий бурьян, как обычно поднявшийся прежде озимых. Где-то в темноте журчала вода, видимо, тек мелкий ручей. Пахло землей и сыростью, из темноты надрывно квакала дурная лягушка.
– Здесь, – заявила Клима, ткнув в стену пальцем.
– Что – здесь? – не понял Тенька, прикрывая рот кулаком, чтобы Клима не увидела зевка.
– Проделай в стене дыру.
– Как?
– Тебе виднее, – Клима выжидательно скрестила руки на груди. – Кто в шестнадцать лет измолол в пыль половину каменного крыльца?
– Я возьму Леркин язык и завяжу его бантиком, – зловеще пообещал Тенька и принялся оправдываться: – Я уже не помню толком, как это вышло. Изменять камни – бесполезное занятие, вода и огонь более интересненькие.
– Ты ничего не смыслишь в пользе, – проворчала Клима, которая уже представила себе, под какие великие дела можно приспособить измененный камень. И решила, что обязательно заставит друга этим заняться.
Не подозревая об уготованной для него участи, Тенька все же закатал рукава и уткнулся в стенку носом, стараясь разглядеть, какие вещества намешаны в штукатурку. Навскидку выходило, что очень много, и за сто лет не разобраться.
– Интересненько это они придумали! Надо же, у штукатурки может быть такой сложный состав! Пожалуй, ты права, камни – это и впрямь нескучно. А если применить к известняку формулу каленой серы, получится…
– Сперва просто сделай дыру, – перебила Клима.
– Э, не-е, – восторженно протянул Тенька, все больше проникаясь. – Это совсем не просто! Это так интересненько, что…
– Плевать, пусть интересненько, главное – поскорей! – Клима нетерпеливо переступила с ноги на ногу. – Если нас что и погубит сегодня, так это твое неуемное любопытство, против которого бессильна даже моя интуиция!
Колдун привычно буркнул что-то про неучей.
– Что-то оно не разглядывается… Эх, мне бы сюда… О, точно, как я мог забыть!
Он просветленно хлопнул себя по голове, полез за пазуху и вытащил что-то маленькое, завернутое в чистый платок. Развернул и старательно прикрутил себе на лоб. Приглядевшись, Клима увидела, что это глаз. Совершенно живой, даже с ресницами, и моргающий. Только смотрит наперекосяк.
– Тот самый, трофейный?
– Ага, – кивнул Тенька, и все три глаза довольно прищурились. – Я и правда хочу его вернуть. Ну и попользуюсь немного заодно, это ж во имя науки, надеюсь, Эдамор Карей не обидится.
– Сильнее, чем уже обижен – вряд ли, – усмехнулась Клима.
Тенька опять повернулся к стене и восхищенно присвистнул.
– Ух, какая полезная штука, я никогда в жизни такую яркую световую модель пространства не видал!
– Теперь не станешь отдавать?
Колдун немного подумал.
– Придется. Все-таки я его уважаю, Эдамора Карея. Интересненький он человек. А себе я потом искусственный глаз синтезирую, у меня даже есть идея, как преломить линию упругости по кривой равновесия, чтобы…
– Тенька! Стена!
– А, помню-помню, – спохватился увлекшийся изобретатель.
С дополнительным глазом дело сразу пошло на лад. И получаса не прошло, как изрядный кусок штукатурки слегка изменил цвет, после чего колдун раскрошил ее голыми руками и принялся за каменную кладку. Совсем скоро в стене зияла аккуратная сквозная дыра.
– Там темно, – пригляделся Тенька. – Вроде коридор. Наверное, тайный проход в стене – старые города кишат такими. Я слышал, прежде вся земля изрывалась норами, и только потом поверх строили дома. Интересненькое у тебя чутье! А дальше куда?
Клима молча шагнула в темноту.
Коридор был просторный и вовсе не походил на древнее затхлое подземелье. Наоборот, кругом сухо, пахнет не пылью и плесенью, а свежей штукатуркой и деревянной стружкой. На одной из стен Тенька даже нащупал крепление для лампы, только пустое, и посетовал, что они не догадались захватить с собой фонарь.
– И хорошо, что не захватили, – ответила на это Клима. – Где ты видел, чтобы в разведку ходили с фонарями?
– Нигде не видел, – пожал плечами Тенька. – Но почему из-за этого фонарь не можем захватить мы?
– Через дыру начнет пробиваться свет, который могут увидеть со стены, – объяснила Клима. Задумчиво покачалась с пятки на носок, выбирая, в какую сторону идти, и зашагала вправо.
– Ты повернула обратно к воротам, – известил Тенька, впрочем, не отставая. – Только сюда мы снаружи шли, а теперь возвращаемся внутри стены. Моя многомудрая обда, а давай, когда вернемся, расскажем про эту дыру нашим разведчикам, чтобы во время осады устроили тайную вылазку!
– Расскажем, – негромко согласилась Клима. – Но сначала надо узнать, куда ведет этот коридор и как из него выйти, не делая новых дыр.
– А ты не знаешь?
– Откуда? Сейфинтопала не дарил мне планы Фирондо.
– Куда же мы идем? – полюбопытствовал Тенька.
– Не знаю. Куда мне кажется правильным, чтобы найти Геру и Зарина.
– Вот это по-нашему! – обрадовался Тенька.
– Авантюра, – недовольно проворчала Клима и призналась: – За последний год я от них отвыкла.
– Конечно, – Тенька осторожно отковырял со лба трофейный глаз и бережно сунул его за пазуху. – Ты ж у нас теперь самая настоящая обда, серьезная и неподкупная. Поэтому у тебя есть я! О, гляди какая там подозрительная лестница!
Упомянутая лестница находилась по левую руку, то есть, со стороны города, и вряд ли могла вести за пределы стены. В полумраке с трудом угадывались ведущие вниз ступени из того же камня, что и пол коридора.
– Очень подозрительная лестница, – согласилась Клима. – Нам туда!
Вопреки ожиданиям, спуск оказался недолгим, и снова начался коридор, только на этот раз не прямой, а петляющий, с множеством ответвлений, словно был частью огромного лабиринта под городом.
В одиночку Тенька давно бы уже заплутал или начал делать метки на стенах, но Клима уверенно шла вперед, не обращая внимания на другие ходы и не думая на развилках.
Стали попадаться светильники: сперва редкие и большей частью погасшие, потом все чаще, и довольно новые. Было видно, что их не забывают чистить и доливать масло. Освещенный тусклым желтоватым светом, лабиринт еще больше поражал воображение: арочные своды из оплавленного камня, драгоценно поблескивающие прожилки на некоторых плитах. Должно быть, камень везли с южной части Западных гор, там большие месторождения самоцветов. Кое-где можно было заметить полуистертые узорчатые отпечатки – колдуны древности любили ставить именные метки на всем, что изменяли. Именно поэтому про них до сих пор помнят.
– Наверное, весь Фирондо под землей пронизан этими коридорами, – благоговейно предположил Тенька.
– Ты что-нибудь слышал об этом? – тут же заинтересовалась Клима.
– Не-а. Кто ж о таком треплется! Но ты погляди вокруг! Как же они интересненько придумали!.. Вот сильфам бы такое ни за что в голову не пришло.
– Да уж, – сосредоточенная на диалоге с интуицией, Клима, кажется, впервые внимательно огляделась по сторонам. – Если город падет, и последние защитники забьются в эти норы, прихватив продовольствие, воевать придется еще очень долго. Но если раздобыть карту колодцев и посмотреть, как тут проходят подземные течения, есть шанс все это затопить, а потом выкачать воду и пользоваться коридорами на свое усмотрение.
Тенька вздохнул.
– Надеюсь, моя милосердная обда, что до этого не дойдет.
– Я тоже, – тихо призналась Клима. Недавно она видела слишком много мертвых. И поняла, что их может быть еще больше. Во сколько угодно раз. И ничем хорошим это не обернется. На поле боя растет высокая трава, да вот только пахать уже некому.
Они остановились и затихли одновременно: Тенька – потому что услышал вдалеке шаги и голоса, Клима – почуяв неладное. Как назло, никаких ответвлений в этой части коридора не было, а светильник ярко горел на стене прямо напротив них .
“Отходим назад?” – показал Тенька жестами.
Клима покачала головой. Неизвестно, сколько придется отходить, прежде чем нынешние хозяева подземелья свернут куда-нибудь, а время поджимает: еще немного, и начнется рассвет. Интуиция – слишком медленный проводник.
Людей, судя по голосам, было двое, мужчина и женщина.
– Эдька, пень замшелый, ты рехнулся на старости лет! – с чувством отчитывала спутника женщина.
– Кто бы говорил, радость моя, – устало отвечал мужчина. – Только маленькие дети и старики верят в подобные сказки.
Эхо искажало голоса, но Тенька мигом узнал своего бывшего кумира, а ныне злейшего врага Эдамора Карея. Интересно, какая сударыня осмеливается говорить с ним так бесцеремонно и безнаказанно?
– Олух, я на пять лет младше тебя! А ты уперся в единственное объяснение, и видишь вперед не дальше, чем индюшачья нога из кастрюли с супом! Горцы ошибаются, люди на равнине деревнями и городами ошибаются, одни вы с Арташкой молодцы!
Послушать было интересно, но голоса неумолимо приближались, и следовало принять какие-нибудь меры. Клима лихорадочно огляделась по сторонам, и ей на ум пришла идея. Рисковая, но при изрядном везении осуществимая.
– Тенька, – шепнула девушка другу в самое ухо. – Погаси светильник!..
Эдамор Карей и его отважная собеседница тем временем остановились, очевидно, буравя друг друга непримиримыми взглядами.
– Ты ошибаешься. И дар твой ошибается.
– Дар от высших сил никогда не ошибается! – со значением сказала женщина. – Ни разу с тех времен, как первые колдуны, хранители обды, получили вне условий по чудесному дару, не было такого, чтобы кто-нибудь ошибся! Я всегда распознаю зло, творимое во благо, и сейчас вижу, что девочка лечит Принамкский край. А лечить порой очень больно, если ты успел забыть.
– Успеешь тут...
– Кстати, о твоем увечьи. Ты хоть раз задумался, Эдька, почему всю жизнь тебе везло, как жуку на ничейной ботве, но стоило столкнуться с обдой, и ты вваливаешься ко мне посреди ночи в полуобмороке и без глаза? Тебе не кажется, что это знак?
– Какой?
– Мол, высшие силы считают, что два глаза тебе ни к чему, раз ты все равно ими не пользуешься, чтобы прозреть.
К голосам опять прибавились шаги, но светильник уже давно успел погаснуть.
– Крокозяберьи морды да на частокол! – витиевато возмутилась неведомая сударыня. – Что за темень опять такая!
– Наверное, масло прогорело, – задумчиво предположил Эдамор Карей. Судя по тону, его мысли были далеко отсюда.
– Меняли ж недавно... Хм.
– Лампа будто полная. Может, ветром задуло?
Пока они обсуждали возможные причины и заново распаливали фитилек, мимо, скрытые темнотой, прошмыгнули две почти беззвучные тени и поскорее скрылись за поворотом коридора. Эдамор Карей, увлеченный лампой и личными неурядицами, ничего не заметил, а вот женские глаза лукаво блеснули, а протянутая наугад ладонь безошибочно нашла цель.
...Клима и Тенька позволили себе отдышаться, только когда голоса позади утихли совсем, и коридор снова начал казаться безлюдным. Первым делом колдун полез за пазуху, проверяя сохранность трофейного глаза, а потом глянул на подругу. И удивился.
Клима выглядела растерянной и какой-то по-детски возмущенной, при этом почему-то держалась за собственную макушку.
– Она дала мне подзатыльник! – выдохнула будущая властительница Принамкского края на немой вопрос друга.
Тенька фыркнул. Ну и тетка им встретилась!
– Ты считаешь, это смешно? – Клима сдвинула брови.
Юноша подумал и покачал головой.
– Это – интересненько! Мне кажется, она просекла, что в коридоре кто-то есть, и махнула наугад. А дальше высшие силы распорядились. Так что тебе скорее от них прилетело.
– За что? – почти обиженно спросила Клима.
– Да просто так! Привет передали. Но здорово, что эта сударыня не подняла крик!
– Наверное, она своим даром почуяла, что мы творим благое дело, – саркастично отметила Клима, убирая ладонь с макушки. А то глупо получается – подзатыльник был едва ощутимый. Но очень неожиданный!
Люди в коридоре стали попадаться чаще – но уже незнакомые, по большей части патрульные и часовые. Поначалу лазутчики успевали спрятаться в боковых ходах, а потом Клима взяла и вышла навстречу очередному патрулю, да с таким наглым и уверенным видом, что ей даже поклонились.
Больше они не прятались. Клима шла впереди, властная и стройная, в развевающемся желтом платье, а Тенька спешил следом, восхищаясь злокозненностью своей обды и стараясь не отстать.
За маленьким решетчатым окошком было темно и тихо – сонный предрассветный час. Зарин дремал, полусидя на единственном топчане и уронив голову на грудь. Его золотистая челка падала на закрытые глаза и нос, дыхание было тихим и чуть сипловатым.
К Гере сон не шел. Пожалуй, юноша не смог бы заставить себя уснуть, даже если бы ему предложили за это свободу. Гера стоял у окошечка, держась холодными от сквозняка пальцами за частые металлические прутья и напряженно вслушивался в тишину. Клима не может отступить, значит, вот-вот начнется атака. Или с первыми лучами рассвета, или немного раньше. А рассвет уже близко. Скоро первые лучи солнца выглянут из-за Доронского моря, заблестят на волнах Принамки, вызолотят крыши и утонут в черной земле, кое-где распаханной к посевной. А потом взберутся, один за другим, по неровным пикам Западных гор и уйдут дальше, куда еще не забирались даже горцы, на неведомую землю, которую кому-нибудь непременно суждено открыть.
Но сначала будет атака. До стен отсюда далеко, хотя в предутренней тишине можно будет расслышать суету, крики, взрывы выстрелов... Нет, какие выстрелы, Тенькины заряды потрачены в прошлом бою! Но, может, они с Климой придумали что-нибудь новое?
Гера переступил с ноги на ногу, облизнул сухие губы. Пить, впрочем, не хотелось, как и есть – мысли были заняты другим.
А где-то далеко, на северо-востоке отсюда, в маленькой деревеньке, так и не успевшей превратиться в крепость, ждет возвращения близких самая красивая девушка на свете. Нет такой ни среди сильфов, ни за морями, ни за горами. И ради того, чтобы попасть в число ее близких Гера готов был даже сию секунду лечь спать. Но это все равно не помогло бы, и юноша стоял, смотрел, слушал...
Звуки донеслись не с площади, как он ожидал, а из-за запертой двери. Сначала были быстрые шаги, потом с замком кто-то завозился, неумело пытаясь впихнуть сперва один ключ, потом другой, третий...
“Это не стража, – подумал Гера. – И не Сефинтопала, тот не стал бы спешить и таиться. Но тогда кто?”
Идея о спасении казалась настолько идиотической, что даже не рассматривалась.
Зарин спал чутко, и при первых же звуках копошения в замке поднял голову, часто моргая, чтобы согнать остатки сна.
– Нас все-таки решили отвести к стене и сбросить? – ровным голосом поинтересовался он.
– Не похоже, – тихо отозвался Гера. – Или они настолько вне себя от предвкушения, что волнуются и путают ключи?
– Значит, кто-то незапланированный, – сделал вывод Зарин и откинул с лица волосы. – Может, сударыня Налина решила с нами поговорить?
Гера оглянулся на окно.
– В четыре с лишним утра? И у меня не получается представить ее по ту сторону двери в волнении и со связкой непонятно где добытых ключей.
Зарин пожал плечами и остался сидеть на топчане. Гера отвернулся от окна и уперся спиной в стену. Оба выжидательно глядели на дверь.
Та не заставила их долго мучиться неизвестностью и со скрипом распахнулась, явив узникам их обду, сжимавшую в обеих руках по несколько колец с ключами и традиционно жизнерадостного Теньку.
– Доброе утро! – объявил колдун. – А мы за вами! Интересненько вы тут устроились!
– Как, Фирондо уже наш? – изумился Гера, отказываясь верить, что умудрился пропустить момент взятия.
– Пока нет, – опроверг дикую догадку Тенька. – Но с таким главнокомандующим, как ты, мы его уже к вечеру возьмем!
До Зарина тем временем дошло другое.
– Вы что, пробрались сюда одни?!
– Почему одни? – возразил Тенька. – Вдвоем!
– Я Климу тебе доверил, чтобы ты ее охранял, а не втравливал во всякие авантюры!
– Так я и охраняю! Во, вместе с ней пошел.
– Тихо, – которотко велела Клима, и все замолчали. – Идемте отюда поскорее.
Но тут неотложные вопросы появились и у Геры.
– Как вы сюда прошли? Откуда у вас столько ключей? Вы перебили всю охрану?!
– Мы попросили, и нам отдали, – беззаботно объяснил Тенька. – Ну, ладно, не мы, а Клима. Она так интересненько умеет просить! Говорит “дай” – и готово дело! Правда, пока мы разобрались в этой куче, уйма времени ушла. Но ничего, теперь у нас столько трофейных ключей, что ничего не придется ломать! А я сначала хотел взорвать эту дверь, а Клима говорит, мол, много шуму будет. Хотя, если тут поковыряться и как следует изучить...
– Тенька! – единодушно воскликнули все трое.
– Неучи! – привычно отмахнулся колдун, умолкая.
Когда они покидали комнатушку, Тенька ненадолго замешкался у топчана, но потом быстро нагнал остальных. Выбираться подземными коридорами не было времени – небо уже светлело – поэтому Клима повела всех напрямик, через верхний город. Редкие заспанные часовые сами распахивали перед ней двери, даже ключи не понадобились. Тревога поднялась немногим позже, когда часть часовых опомнилась, а посты отправился проверять сам Эдамор Карей.
Влетев в опустевшее узилище, самый известный ведский колдун и вояка замер, не сделав и пары шагов от порога. На топчане, поверх заботливо расстеленного носового платочка лежал, подмигивая и кося во все стороны, его собственный глаз, давеча отнятый в бою.
Тенька был верен своим намерениям.
– Догнать, – выдохнул Эдамор Карей, не в силах оторвать взгляд от пропажи, и чувствуя, как в висках начинает бешено стучать кровь. – Живьем брать!!!
На улицах Фирондо было пустынно, мостовые в предутренних сумерках казались голубоватыми. Дом правителя, с цокольного этажа которого поднялись беглецы, был тих и темен, лишь в верхнем окошке горел свет: Артасий Сефинтопала, как и Гера, не мог спать в эту ночь.
Зарину на нос упала мелкая холодная капля.
– Поглядите, как тучами все заволокло!
– Потом, – отрезала Клима, хватая за руку Теньку, тоже уставившегося в потемневшее предгрозовое небо, и устремляясь вниз по улочке. Интуиция орала, что надо срочно уходить, иначе гроза им больше не понадобится.
– Стойте! – окликнул их Гера. – Фирондо большой город, мы упадем без сил, толком не убежав отсюда.
– Предлагаешь вообще не бежать? – удивился Зарин.
– Надо найти конюшню. Это дом Сефинтопалы, у него должны быть лошади! Только бы понять, где он их держит...
– А для этого, – обрадованно закончил Тенька, – нужна наша многомудрая обда!
Остро прищурившись, Клима молча указала налево, в обход здания.
Чутье не подвело и в этот раз: слева обнаружилась калитка на задний двор, там стояла конюшня. Многие лошади были недавно оседланы, чтобы, когда начнется штурм города, правитель и ближайшие к нему люди смогли быстро оказаться в центре событий и так же быстро вернуться, если возникнет надобность. У всех оседланных лошадей ноги были обмотаны яркой фиолетовой тканью – цвет флага, ведской власти.
Одинокий заспанный конюх лишь испуганно вжался в стену.
...Подоспевшая вскоре погоня во главе с Эдамором Кареем успела только заметить, как четыре всадника исчезают за поворотом.
Подковы звонко бились о брусчатку, а сверху им отзывались первые, еще далекие раскаты грома. От ночной свежести не осталось и воспоминаний – липкая духота навалилась на город, растеклась по длинным улицам, капельками пота пролезла за шиворот, заткнула уши, отрезая все звуки, кроме стука копыт, громового эха и ударов сердца.
Клима уже сотню раз порадовалась, что под платьем у нее штаны, и не надо сверкать из седла голыми ногами. Желтая юбка смятым комком задралась почти до груди, и как будет выглядеть наряд, когда придется слезать с лошади, девушка старалась не думать.
Они проехали городской рынок, в поле зрения даже мелькнула улочка, ведущая на пустырь, где год назад Клима и Тенька продали торговцу башмачками “гашеную” молнию. Но в этот раз они с колдуном, пожалуй, провернули авантюру покрупней.
– Сворачиваем! – крикнул Гера. – Впереди ворота, в паре кварталов!
– Вперед! – перебила Клима. – Нам надо уйти из города.
– Через ворота?! Там же сейчас все ополчение и гарнизон!
В этот момент предгрозовую тишину разорвал еще один звук: гулкий протяжный удар набата. Он перекрыл и гром, и стук копыт, эхом зазвенел во всех переулках, распугал дремлющих по крышам птиц и умолк, оставив после себя тягучее ощущение опасности.
Беглецы придержали лошадей.
– Я не понимаю, – первым заговорил Гера. – Это наши атакуют?
– А кто же ведет в атаку, если и обда, и главнокомандующий тут? – резонно уточнил Зарин.
– Там найдется кому, – отмахнулась Клима. – Но какого смерча они делают это без моего приказа!
– Может, заметили пропажу, переполошились... – принялся рассуждать Зарин.
– И стали атаковать? – недоверчиво закончил Гера. – У нас еще не настолько сильное и сплоченное войско, чтобы самим брать город, где, возможно, томится пропавшая обда.
– А если наши не при чем? – встрял Тенька. – Может это кто-то из ополченцев спросонок башкой ударился...
Оптимистичная версия утонула во втором ударе набата, за которым тут же последовал третий. Тенька виновато развел руками. Даже он не мог бы верить, что у защитников города случился коллективный приступ мазохизма.
– К воротам, – приказала Клима. – Незачем гадать.
– И поскорее! – воскликнул Зарин, обернувшись и увидев, как на улицу с рыночной площади выворачивают всадники. Три, четыре, семь...
– А я, между прочим, Эдамору Карею глаз вернул! – жизнерадостно поделился Тенька, не отставая от друзей.
– Вряд ли он гонится за нами, чтобы тебя отблагодарить, – заметил Зарин.
Ворота стремительно и неотвратимо приближались. Дождь накрапывал все чаще, косые капли жалили в щеки, оставляли на одежде мокрые штрихи. Уже стали слышны голоса множества людей, а потом в поле зрения появились и сами створки, укрепленные стальными балками и закрытые на основательный засов.
– Дорогу!!! – заорала Клима, не сбавляя хода. – Открыть ворота!
Гера, Зарин и Тенька, поначалу слегка притормозившие, подхватили ее крик и ринулись следом. В ушах гремел набат, грохотали позади копыта погони. Или это были новые раскаты грома?..
Защитники ворот увидели несущихся по улице людей на лошадях правителя и бросились отодвигать засов. Крокозябра знает, куда и зачем спешат за пределы города судари и сударыня, но дело у них явно срочное и важное. Опять же, при осаде главное – не впустить! А выпустить – дело десятое.
Но оказаться за пределами города не сбавляя хода у беглецов не получилось. Когда Клима поравнялась с воротами, тяжелые толстые створки были приоткрыты едва-едва, даже пешему не пролезть. Обда что было сил натянула поводья, и разгоряченная лошадь встала на дыбы, взбрыкивая и распугивая столпившийся кругом народ. Вскрикнул Гера, уже успевший вообразить, как надежда Принамкского края срывается под копыта и ломает шею.
Но Клима удержалась. Наклонилась вперед, вцепилась так, что от усилия потемнело в глазах. Лошадь заржала, словно вторя набату, и опустилась на четыре ноги. Тут же подоспел Зарин, спешившийся за эти несколько мгновений, и одной рукой ухватил лошадь под уздцы, другую протягивая спрыгивающей из седла Климе. Но обда обошлась без помощи. Выпрямилась, парой движений расправила платье и откинула со лба взмокшие волосы.
– Лиха сударыня! – сказал кто-то в толпе. Но Зарин стоял очень близко и видел, что у девушки чуть подрагивают руки.
Ворота тем временем приоткрылись еще немного.
– Не будем ждать, – решила Клима. – Пойдем пешком.
И словно в ответ ей с дальнего конца ведущей к воротам улицы донеслось:
– Закрыть! Держи их! Не выпускай!
Первой из ворот выскочила Клима, следом протиснулся Зарин. Гера выпихнул перед собой заглядевшегося на грозовое небо Теньку и выбежал сам.
Его взору открылось небывалое зрелище.
Под стенами Фирондо, на расстоянии чуть больше полета стрелы, стояло готовое к битве войско. Навскидку людей казалось почти вдвое больше, чем было еще несколько часов назад. На многих поблескивали прекрасные доспехи из зеленоватой, колдовски измененной стали. Золотые знамена реяли на ветру, ярко контрастируя с черным от туч небом.
