Текст книги "Песочные часы перевёрнуты вновь (СИ)"
Автор книги: X-Law
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
– Мы что, сегодня ночуем в лесу? – спросил он вместо этого.
– Верно. Прости, но тёплая постель отменяется.
– Я привык, – буркнул Алрис, устраиваясь на своём сидении поудобнее.
– Я тоже, – откликнулся Кейне глухим голосом, и, подперев подбородок рукой, принялся смотреть в окно, которое расчерчивали косые струи воды.
Его лицо было каким-то умиротворённым и даже несколько мечтательным, а когда вспышка молнии освещала его лицо, на нём залегали глубокие тени, делящие Кейне на две половины: черную и почти белую. Это было интересно.
– Ты правда собираешься связать свою судьбу с ним? – неожиданно для самого себя спросил Алрис.
Спросил – и сам испугался своих слов, потому что он ведь давно решил, что эта тема его мало интересует.
– Ты о принце Лируэлла? – вяло уточнил Кейне, словно мысли его сейчас были очень далеко. – Да, собираюсь.
– Но неужели тебя не беспокоит... всё это? – несколько запнувшись, произнёс Алрис.
– «Это»? – Кейне удивлённо приподнял бровь. – Если ты о свадьбе с парнем, то я к этому отношусь спокойно. Если о сексе, то тем более, особенно если этот Юэн хоть немного симпатичный. Если о наследниках, то тут вообще всё просто: королевство после меня достанется другому некроманту, но никак не моему ребёнку. Поэтому не вижу никаких проблем.
От циничности этих слов Алриса перекосило, и он понял, что с Кейне лучше не говорить. Особенно сейчас, когда он в каком-то непонятном состоянии духа, когда он так смотрит за окно, будто хочет увидеть там кого-то... или как будто действительно видел.
– Ты думаешь о том целителе?
И снова вопрос Алриса потряс его самого своей неожиданностью. Словно кто-то развязал ему язык и заставил озвучивать каждую проносящуюся в голове мысль. Но на этот вопрос Кейне отвечать не стал. Он просто помолчал ещё немного, а потом устроился на сидении, поджав ноги, и сказал:
– Давай спать. Я устал.
– Мы ожидали вас несколько позже... – осторожно подбирая слова, произнёс король Лируэлла, встречая Кейне.
– Простите, что доставил вам столько неудобств, – откликнулся некромант, глядя на снующих туда-сюда слуг.
– Ну что вы! – поспешно ответил ему король, всеми силами показывая своё расположение.
Алрис, глядя на это, едва не фыркнул, но вовремя вспомнил о том, где находится. Правитель Лируэлла не казался особенно умным человеком, скорее весьма хитрым и осторожным, что, как показало время, приносит свои плоды. Вовремя остался в стороне, вовремя предложил эктосу своего сына, сохранив в государстве мир и покой. Вероятно, его народ не особо в восторге от перспективы связать себя с Эрисхайном, где правил король-некромант, но после событий в Совельдейме все уже поняли, что с Кейне необходимо считаться. Поэтому в целом во дворце царила довольно мирная и доброжелательная атмосфера.
– Мы подготовили комнаты на первом и втором этаже для вас и вашей охраны. Ваш спутник предпочтёт остановиться с вами или отдельно?
Фраза была произнесена самым будничным тоном, но Алрис покраснел, мгновенно поняв весь вложенный в неё смысл: его приняли за любовника Кейне.
– Это мой телохранитель и я хотел бы, чтобы он был со мной в одной комнате, но не делил постель. Это возможно?
Король понимающе закивал, отдав шёпотом какие-то распоряжения появившемуся словно из-под земли слуге, после чего попросил Кейне следовать за собой.
– К сожалению, Юэн сейчас на охоте, – извинился король Лируэлла, – но он вскоре должен вернуться.
– Я подожду, – спокойно воспринял эту новость Кейне, любуясь убранством зала, в который они вошли.
Лируэлл славился искусством резьбы по мрамору, и помещение, в которое их привели, просто поражало воображение своей красотой: высокие колонны, украшенные сюжетами из народных сказаний, тончайшей работы извилистые решётки на окнах, через которые в зал попадал рассеянный солнечный свет. Всё это просто поражало воображение, и Алрис едва поборол в себе желание дотронуться до чего-нибудь из этого великолепия, понимая, что это будет совершенно невежливо.
– Я хотел поблагодарить вас за проявленный нейтралитет во время войны, – сказал вдруг Кейне, обращаясь к королю, и тот принялся заверять его в своих самых искренних и мирных намерениях.
Алрис не винил Лируэлл в том, что они ведут подобную политику: в королевстве не было особенно мощной армии, и уже многие века оно выживало лишь благодаря поддержке либо Совельдейма, либо того же Эрисхайна, заключая огромное количество брачных союзов через дочерей и получая таким образом могущественных союзников. И вот теперь, кажется, настала очередь эктоса вступить в большую политическую игру. Только вот Алрис всё равно сомневался, что Кейне захочет связать себя брачными клятвами с каким-то парнем, поскольку для этого на некроманта всё же нужно произвести положительное впечатление, нужно его чем-то заинтересовать. Брак в магическом мире – это не просто формальность, он налагает немало взаимных обязательств, так что неосторожным в этом вопросе быть нельзя, даже если на кону стоит возможность расширить свои территории и гарантировать ненападение со стороны соседнего королевства. И даже если сам Кейне говорит, что собирается согласиться.
«Посмотрим, чем это всё закончится», – мысленно усмехнулся Алрис, разглядывая вырезанную из розового мрамора розу, украшавшую угол подоконника.
И в этот момент дверь в зал распахнулась, и все взгляды устремились туда.
– Отец, ты звал меня?
В помещение влетел принц Лируэлла, одетый в простой охотничий костюм. Его огненно-рыжие волосы были растрёпаны, щёки раскраснелись, а небесно-голубые глаза искрились восторгом. За ним следовал его телохранитель, мрачный высокий брюнет с выражением лица, напоминавшим маску. Но даже он дрогнул, когда увидел, кто ожидает их в зале. С губ принца сползла широкая улыбка, румянец сменился бледностью, и Алрис посмотрел на Кейне, уже заранее предвидя себе его реакцию: принц не казался особенно красивым, но…
Некромант застыл, словно статуя, поедая глазами наследника Лируэлла, и на его лице было написано такое, от чего Алрису стало не по себе. Он не мог понять, что так глубоко поразило Кейне, почему он смотрит на принца таким взглядом, почему так странно сияют его разноцветные глаза, почему так плотно сжаты тонкие губы...
– Я бы хотел прогуляться с принцем по саду и поговорить наедине, – сказал Кейне таким голосом, что у Алриса по спине пробежали мурашки. – Если это возможно, конечно.
Король Лируэлла выглядел слегка обескураженным таким предложением, но, помедлив, кивнул. Кейне, коротко поклонившись, крепко взял Лиама Юэна за руку и решительно повёл за собой, не обращая внимания на то, как смотри на него мрачный телохранитель. Дверь в зал захлопнулась, оставив короля и герцога Роверблейда и полном недоумении. Лишь Алрис, быстрее пришедший в себя, прикусил губу, поняв, наконец, в чём дело.
«Огненно-рыжие волосы, голубые глаза, светлая кожа и невысокий рост... Мастер именно так описывал целителя Люце...»
– Расскажи мне о себе, Юэн, – попросил Кейне, остановившись в саду около огромной клумбы, на которой цвели какие-то неизвестные ему сине-фиолетовые цветы.
Он старался не смотреть на принца лишний раз, но взгляд всё равно возвращался вновь и вновь. Ну разве может быть такое в этом мире? Почему именно сейчас и почему именно здесь?
Нет, этот Юэн не копия Люце. У него несколько иные черты лица, другое телосложение, но всё же он слишком сильно о нём напоминает. Настолько сильно, что трудно дышать. Всё это время Кейне забивал в себе прошлые чувства, перебирая любовников и отвлекаясь на политику. И вот теперь перед ним стоял наследник Лируэлла, растерянный и не знающий, что отвечать, и его голубые глаза относили Кейне на три года назад, в то время, когда рядом с ним ещё был его рыжеволосый целитель. И это было гораздо тяжелее, что он мог бы подумать.
– Я даже не знаю, что вас интересует, – улыбнулся Юэн несколько натянуто.
– Давай на «ты». Ты ведь не боишься меня, верно? Так что просто расскажи.
Принц кивнул и немного расслабился, хотя явно ещё чувствовал себя крайне неуютно.
– Меня обучали всему, что положено знать принцу Лируэлла: истории, этикету и так далее. Я люблю бои на мечах, люблю охоту...
– Любишь своего телохранителя, – подсказал Кейне, усмехнувшись.
Юэн побледнел и прошептал:
– Откуда ты...
– Я же эктос, я могу видеть такие сильные эмоциональные связи, как у вас... А ещё я вижу, что эти связи не помешают тебе быть со мной, если я этого захочу, – Кейне подошёл к принцу близко-близко, так, что мог различить рисунок радужки в его небесного цвета глазах. – Ты ведь готов оставить всё и поехать со мной в Эрисхайн? Быть со мной, править со мной, спать со мной?
Юэн, побледнев практически до синевы, кивнул. Кейне видел, как сильно он дрожит, как тяжело ему и как борется внутри него то чувство, которое когда-то связывало его самого с Люце. Это было жестоко.
– Мой долг – делать всё для блага моего народа. Наш союз подарит Лируэллу мир на многие годы, – севшим голосом произнёс Юэн, набравшись решимости.
Кейне эти слова позабавили. Коротко рассмеявшись, он посмотрел на принца и сказал:
– Ты и правда похож...
Юэн не смог найти в себе сил спросить, на кого именно.
– Знаешь... не жертвуй любовью, – сказал некромант. – Никогда и не ради чего. Потом будешь жалеть.
Пока принц пытался понять, что же ему на это ответить, Кейне взял его руку и тихо прошептал:
– Я готов подписать с твоим королевством договор о мире, я готов не нападать на вас и помогать во всём... если только ты простишь мне то, что я сделаю сейчас. Решай сам.
Разноцветные глаза мелькнули перед лицом Юэна, красные волосы мазнули по скулам, а в следующую секунду он почувствовал горячие жадные губы на своих и совершенно потерялся в чувствах. Он подумал о том, что ему нельзя, потом о том, что это должно было быть с Трианом, а никак не с некромантом. Затем он вспомнил, что сказал ему король Эрисхайна и что в любом случае он должен его простить за подобное чудовищное нарушение всех традиций. И вдруг тогда, когда некромант неожиданно осторожно, мягко коснулся его губ языком, Юэн почувствовал, сколько в этом поцелуе горечи, боли, отчаяния и тоски. Он не мог на него ответить, но и оттолкнуть некроманта тоже не мог. Даже если бы тот не обещал за это его королевству всех названных благ.
Кейне прервал поцелуй сам, отстранившись от Юэна и тут же отвернувшись. Несколько секунд они молчали, а потом сухим, совершенно лишённым эмоций голосом эктос произнёс:
– Я поговорю с твоим отцом и намекну ему о том, что твою судьбу нужно связать с кем-то из Лируэлла. Будем считать, что я настаиваю на этом из боязни формирования новых союзов против меня.
А затем некромант ушёл, оставив застывшего Юэна посреди сада с душой, наполненной самыми противоречивыми чувствами, среди которых острее всего саднила жалость. Она была необоснованной и вообще казалась неуместной, но почему-то принц чувствовал именно её, а вовсе не радость от того, что он теперь будет с Трианом. Нет, он любил своего телохранителя, любил по-настоящему. Но сердце короля Эрисхайна было изранено гораздо глубже, чем можно было подумать. Гораздо глубже, чем он сам готов был признать. И сочувствие мешало сосредоточиться на собственном счастье, которое пришло к нему так внезапно после той самой встречи, которой он до дрожи боялся раньше.
Алрис это отчаянно отрицал, но он ждал возвращения Кейне. Меряя шагами просторную комнату, смотря в окно, застыв около него статуей, сидя на кровати, переплетая пальцы рук и сверля взглядом одну точку. Ему почему-то никак не давало покоя выражение лица некроманта, то, как тот смотрел на наследника Лируэлла, и та странная просьба, с которой он обратился к королю.
Кейне потом вернулся в зал один, сказал, что ему нужно поговорить с отцом Юэна, и что сам принц остался в парке. Монарх был, мягко говоря, удивлён, а телохранитель, бросив на Кейне испепеляющий взгляд, торопливо вышел, не сказав никому ни слова. Алрис же просто топтался на месте, не зная, что ему делать, пока эктос вежливо, но весьма настойчиво не выпроводил его вон. Лицо спокойное, а в глазах такая бездна, что пробирало до дрожи. Алрис, вспомнив об этом, тяжело вздохнул.
Он сам не подозревал об этом, но на самом деле он проходил через то же самое, через что в своё время прошёл Нэй Халлрон: начинал видеть в Кейне человека. Всё это время он намеренно был сосредоточен лишь на его магических качествах, думал о нём лишь как о некроманте и отказывался обращать внимание на его личность. И эта поездка, те дни, который они провели друг с другом, просто не оставляли выбора: Алрис узнавал Кейне, хотел он этого или нет. Все его задумчивые взгляды, ехидный тон, попытки шутить или долгое и гнетущее молчание. Его исчезновения по ночам, в конце концов! Алрис ведь не дурак и замечает такие вещи. Куда можно исчезнуть ночью, если карета или постоялый двор находится практически в чаще леса?
А ещё в Кейне было то, что было и в Алрисе. То самое, что объединяло их, причём некромант это понимал и принимал, а вот маг из Совельдейма упорно игнорировал. Это было одиночество. У эктоса был учитель, но тёплыми их отношения сложно было назвать. У него была магическая пара, но они, большей частью, были заняты собой, даже внимательный и очень чувствительный к чужим проблемам Алисандр Лаур. О Кае, Кристофере и Алеит даже речи идти не могло, как и об Алане Роване и прочих любовниках: они все мало интересовались жизнью Кейне, им он был не интересен сам по себе, поскольку они видели в нём лишь короля. А вот Алрис, изначально отвергавший всей душой именно эту сторону некроманта, умудрился увидеть в нём гораздо больше, хотя до сегодняшнего дня мысли об этом даже не посещали его голову. А тут вдруг... и почему-то именно сейчас.
Кейне вошёл в комнату тихо, бесшумно прикрыв дверь, видимо рассчитывая на то, что Алрис спит.
– Это было долго, – нарушая безмолвие, произнёс Алрис, и эктос вздрогнул.
– Да... – медленно сказал он, оборачиваясь. – Просто отец Юэна не маг, поэтому пришлось обойтись стандартным договором, а это всегда занимает больше времени, чем любая клятва.
Алрис до сих пор не знал, станет ли Кейне связывать жизнь с наследником Лируэлла.
– Что вы решили? – тихо спросил парень.
Некромант хмыкнул, оценивающе посмотрев на него, а потом произнёс туманно:
– Юэн влюблён в своего телохранителя.
– В этого мрачного типа? – недоверчиво спросил Алрис.
– Думаю, что-то в нём есть.
Они замолчали на некоторое время. Кейне подошёл к своей кровати и, сняв с косы удерживающий её шнур, принялся расплетать волосы, которые растекались по его плечам тёмно-кровавым водопадом.
– И телохранитель его тоже любит, – не поворачиваясь, сказал Кейне.
Эктос привычным движением перекинул волосы за спину и, тяжело вздохнув, упал на кровать, не снимая обуви. За день он вымотался так, что сил не оставалось абсолютно ни на что.
– Так ты что, решил не связывать себя с наследником Лируэлла? – Алрису нужен был конкретный ответ.
– А зачем? Они друг друга любят, я помог им быть вместе, так что их благодарность мне гарантирует гораздо больше, чем брак. Кроме того, меня не интересуют руномаги.
– Что?! – Алрис, охнув, резко встал.
– Юэн – руномаг. Правда, не тренированный и не раскрытый. Похоже, его семья считает, что дара в нём быть не может.
– Ты сказал ему?
– Нет, потому что он сам всё поймёт со временем. Так что сегодня мы ночуем здесь, потом выступим перед народом с небольшой речью, а послезавтра уедем обратно в Эрисхайн. Надеюсь, ты не хотел задержаться?
Алрис поймал насмешливый взгляд некроманта, по-прежнему пронзительный, даже в тускло освещённой луной комнате.
– Мне неважно, где мы. У меня всё равно нет никакой свободы, – с горечью ответил парень.
– Почему же? У тебя есть свобода. Пока ты рядом со мной, ты можешь делать что угодно.
– А если я скажу, что хочу к Мастеру? – с вызовом спросил Алрис.
Кейне тихо рассмеялся.
– Если тебе нужна встреча со Смертью, я тебе её устрою гораздо быстрее и на более выгодных условиях.
Алрис замолчал. Он не хотел отвечать на это, он вообще больше говорить не хотел. Кейне переводил всю серьёзность разговора в какое-то безнадёжно комическое русло. Ну как можно в таком тоне продолжать, если Алрис хотел спросить ещё так много всего важного? Король-некромант явно не настроен говорить об этом, а никаких других тем нет. И поэтому маг из Совельдейма просто задёрнул полог кровати, разделся и улёгся спать, произнеся с неохотой заклинание очищения: конечно, в его распоряжении была шикарная отдельная ванна, предоставленная правителем Лируэлла, но ходить мимо эктоса в махровом халате категорически не хотелось.
========== Глава 23 ==========
Хэния был в самом безопасном месте: личном поместье Деамайна в пригороде Авертри. Мальчику там было хорошо, по крайней мере, старший некромант всё для этого сделал. Он нанял прислугу, он периодически наведывался туда сам, проводя с мальчиком время и рассказывая ему о жизни.
От того несчастного загнанного малыша, которого он отнял у работорговцев, не осталось и следа. Хэния расцветал, приобретал лоск и благородную, изящную утончённость, которая больше бы подошла воспитаннику знатного рода. Его светлая кожа, не загоравшая и на юге, в не слишком солнечном пригороде Авертри стала практически идеально белой, а огромные глаза, словно напитавшись соком здешних трав и деревьев, теперь поражали своим глубоким, искристым зелёным цветом. Он был ловким, гибким, он был по-настоящему прекрасным. Он отрастил волосы и начал заплетать их на манер Деамайна, а мужчина порой не мог устоять перед искушениями и пропускал между пальцев густые пряди цвета вороньего крыла. Он растил и лелеял Хэнию как экзотический цветок, потому что он знал всю ценность этого мальчика.
Кай ревновал. Не то чтобы открыто, но порой проскальзывало в его тоне что-то такое ехидное и недовольное одновременно, но Деамайн был не из тех, кому можно так просто предъявлять претензии. Ревность младшего Халлрона была сильна ещё и потому, что он так ни разу Хэнию и не видел, лишь слышал о нём то от Кейне, то от Нэя, то от Алана Рована, этой жалкой придворной шлюшки. И все эти слухи оптимизма отнюдь не прибавляли.
Как бы то ни было, Деамайн был рад, что Хэнии нет сейчас во дворце: недавно Кай видел то, что никак нельзя было проигнорировать. Он видел человека, который называет себя Мастером, причём видел в конкретном месте, куда Деамайн и собирался направиться.
Старик Маэн, этот неугомонный жалкий тип, которого некромант никогда не уважал. Как можно получить такую власть и при этом быть настолько неразумным? Как можно так глупо и бездарно строить какие-то планы и быть столь неуспешным в их исполнении? Конечно, Маэн очень любил власть, он жаждал её всей душой, как и Деамайн, но разница была в том, что некромант был подобен лисе. Он аккуратно и ловко, искусно добивался желаемого, виляя среди зарослей кустов и не оставляя на ветках ни единого клочка меха. Маэн же больше походил на взбесившегося медведя, который крушил лес направо и налево, ломясь вперёд и не думая ни о чём больше. За одно только это его можно было убить.
Вообще Маэн официально считался погибшим. Его обезображенный труп был найден на следующее утро после штурма дворца и падения Сэфисов, в одной из парковых аллей, в самой гуще сражения. По крайней мере, тогда Кейне и Деамайну показалось, что это его труп. Времени на тщательные разбирательства не было, всё вроде было ожидаемо и нормально, поэтому сейчас, поняв, что старый знакомый жив, Деамайн неприятно удивился: никому ведь не понравится, когда свидетельство прошлых ошибок так нагло появляется прямо перед носом. А ошибки нужно исправлять...
Деамайн, вздохнув, вытащил из подпространства несколько амулетов и надел их, надёжно спрятав под рубашкой. Потом таким же образом появился в комнате меч и несколько коротких ножей. Как маг, мужчина, несомненно, полагался на собственный дар, но заговорённое оружие тоже давало немало преимуществ, и своим умением владеть им Деамайн по праву мог гордиться.
Надев удобную одежду и застегнув на шее чёрный дорожный плащ, некромант покинул дворец, неторопливо шагая по освещённой факелами центральной улице Авертри. Он мог бы поехать на лошади, но времени впереди было полно, а прогулки под луной всегда ободряют и вдохновляют перед магическим боем. Можно было бы дождаться Кейне, но так уж получилось, что учитель привык сам решать подобные вопросы, получая от этого даже определённое удовольствие: в конце концов, он держал ситуацию в руках, и это было приятно.
Шаги некроманта глухо отдавались от камня мостовой, эхом разлетаясь по улице, и он был единственным, кто решился на прогулку в такой час: конечно, в городе спокойно, и сторожевые маги тоже есть, но мелкая нечисть периодически умудряется сюда пробираться, каким-то образом обходя заклинания. Нелегко вбить в голову мелким созданиям, что король хоть и некромант, но потворствовать козням нечисти не станет.
В подворотне что-то зашуршало, и Деамайн, мгновенно повернувшись и запустив туда свой дар, лишь досадливо поморщился: обычные падальщики, поедающие трупы помойных крыс и прочей ненужной бывшей живности. На то, чтобы отпугнуть их, ему было лень тратить энергию. Да они и сами притихли, затаившись, поскольку чувствовали, что никакой доброжелательности по отношению к ним у Деамайна нет. Мужчина, фыркнув, пошёл дальше.
Это был городской парк, один из четырёх, с красиво посаженными деревьями, которые уже засыпали листьями всю землю, с выставленными по краям магическими фонарями, образовывавшими коридоры света, по которым было так удобно гулять, и с искусственными прудами, где круглый год цвели голубые кувшинки и плавали лебеди, ответственность за жизнь которых несли не особо талантливые, но всё же не такие уж плохие маги. Но Деамайна было не до любования красотами.
Он нечасто бывал именно в этом парке, но он сразу узнал ту скульптуру, около которой стоял в видении Кая Маэн: высокий мужчина с обнажённым торсом, длинные волосы которого развеваются по ветру. Он что-то кричит, безмолвно раскрывая мраморный рот, а в его руке застыло копьё, готовое поразить всех. Он – Воитель, один из Высших, которого Деамайн не особо любил. Символ боевых магов, безмозглых агрессивных созданий, как правило, лишённых всякой расчетливости. Именно рядом с ним Маэн разложил магический круг свечей, призванный помочь обрести силу. И пусть бывший директор – заклинатель, это не мешает ему, как и всем другим, в минуты нужды обращаться к кому попало. В этом плане Деамайн гордился тем, что он, некромант, знает лишь одного Высшего – Смерть. Она может дать намного больше, чем кто-либо иной.
– Для мёртвого ты выглядишь неплохо, Маэн, – насмешливо произнёс Деамайн, наслаждаясь реакцией противника.
Тот едва ли не подпрыгнул от удивления, когда услышал, кто именно окликает его на ночной аллее, расчерченной светом им же установленных свечей. Конечно, Маэна можно было просто убить, не говоря ни слова, но так поступают лишь трусы, неуверенные в собственных силах. Деамайн же был в своих уверен абсолютно.
– Неужели ты думал, что мы с Кейне не поймаем тебя? – продолжил некромант, подходя ближе.
Маэн отступил на шаг назад, и свечи бросили на его лицо глубокие тени.
– Как ты узнал? – прошипел мужчина.
– Это было несложно, – усмехнулся Деамайн, – особенно при наличии такого предсказателя, как Кай.
– Мальчишку надо было убить, – с ненавистью выплюнул Маэн. – Я говорил королю, что он связан с тобой!
– Поверь, король бы не стал его убивать. Слишком велик был его страх потерять поддержку великого рода. Неужели ты не понимаешь даже таких вещей?
Бывший директор вместо ответа торопливо прошептал что-то, и в Деамайна полетел уносящий всё на своём пути вихрь, разбросавший свечи, так тщательно выставленные около памятника воителю. Деамайн, не оставшись в долгу, пустил не менее сильный поток воздуха, в котором чувствовался сладковатый запах ладана, запах самой Смерти. Два вихря столкнулись, ревя и круша друг друга, разрывая воздух и закручивая его в торнадо, устремляющийся в ночную высь, к холодной луне. Деамайн слегка прищурился, и торнадо передвинулся в сторону Маэна. Не слишком сильно, но тот явно заметил. Заметил и побледнел.
Раскинув руки в стороны, заклинатель принялся выкрикивать строки кажущегося на первый взгляд нескладным стиха, но Деамайн, услышав его, уважительно хмыкнул: это было настоящее ситуативное заклинание, описывающее потоки воздуха, обрисовывающее ярость вихря и его мощь. Всё-таки не зря именно Маэн было директором магической школы. Такие звания достаются не только за умение льстить.
– Зачем тебе свергать Кейне? – спокойно спросил Деамай.
Ветер улёгся, оставив после себя наносы листьев и залитые воском потухших свечей вымощённые плиткой дорожки. Волосы обоих мужчин растрепались, но некромант даже в такой ситуации умудрялся сохранять самый что ни на есть невозмутимый вид.
– Ты же и так знаешь ответ, – откликнулся Маэн, тяжело дыша.
– Думаешь, народ примет тебя в качестве короля? – насмешливо уточнил некромант, поправляя выбившиеся из хвоста пряди.
– Посмотрим! – процедил заклинатель сквозь зубы.
Его следующая атака была валом воды. Высоким, словно волна цунами, уносящим прочь жёлтую листву и бьющим в стволы деревьев так, что древесина гудела. Статуя Воителя пошатнулась, угрожающе заскрипев, а потом воды, не останавливаясь ни на секунду, рванулась к Деамайну, словно напавшая на след собака, и тогда некромант, не тратя время на заклинания, развёл руки в стороны.
Земля задрожала, застучала вымостившая дорожки плитка, напоминая керамические колокольчики. Она подпрыгивала на месте, наслаивалась одна на другую, а потом посыпалась вниз, вместе с потоком чёрной почвы, который теперь напоминал водопад. Земля раскрылась, пошла огромной трещиной, края которой расширялись с каждым мгновением, отделяя Деамайна от Маэна. Вся мощь заклинания, все та вода, которую мужчина смог призвать, упала в созданную некромантом ловушку, закрутившись там водоворотом, в котором тонули остатки листьев и сучья. Накренившись, ушла вниз и статуя Воителя, а его мраморное копьё сломалось, ударившись о край разлома. На Деамайна же не попало ни единой капли.
– Может, прекратишь это? – поинтересовался некромант, глядя на запыхавшегося противника, у которого, судя по всему, сил уже оставалось не так много.
Они с самого начала находились совершенно на разных уровнях, и подобный бой – всего лишь развлечение, исход которого ясен.
Маэн вместо этого вновь атаковал, на этот раз короткой молнией, и пока Деамайн уворачивался от неё, приблизился достаточно для того, чтобы нанести удар. Мелькнуло лезвие кинжала, и лишь отменная реакция закалённого бойца спасла Деамайна от раны. Мгновенно отступив, некромант вытащил из подпространства свой кинжал, один из многих, которыми он владел. Превосходная работа, магическая закалка, помноженная на мастерство – и вот уже Маэн отходит, переходя из нападения в защиту, а Деамайн безжалостно наносит удар за ударом, не давая ни передышки, ни шанса на контратаку.
Они кружились но ночному парку, по тому самому месту, где недавно проходила заполненная водой трещина и где больше не было статуи Воителя. Они ступали по намокшим осенним листьям, которые не шуршали, а скрипели под ногами, и сходились вновь и вновь в попытке нанести друг другу если не смертельную, то хоть какую-то рану: к чести Маэно стоит сказать, что бойцом он был довольно неплохим.
– Ты должен был смириться, Маэн, – сказал Деамайн, нанося удар. – Ты должен был понять, что власть не для тебя.
Мужчина лишь зло дышал, подставляя клинок под удары, которые разносились по парку бойким звоном. Он был слабее. И он это знал.
– Может, власть и не для меня, – прорычал Маэн, атакуя Деамайна так яростно, как ни разу с самого начала боя, – но она и не для твоего щенка!
Резкий выпад, попытка увернуться, и выброшенный кулак настигает цель: Деамайн, охнув, отступает, схватившись за бок. Тут же на него летит следующий удар, на этот раз кинжала, но он ловко, игнорируя жгущую боль, блокирует его и отбрасывает Маэна назад. Он собирался последовать за заклинателем, продолжить бой, зарезать своего противника и тем самым решить всё. Но в этот момент острая, ослепляющая боль сковала всё тело. Деамайн, охнув, осел на землю, ударившись коленями. Его глаза испуганно расширились, когда Маэн, подойдя к нему, совершенно спокойно отбросил прочь кинжал. Сталь ударилась о землю, звякнув, но бывшего директора, кажется, это ничуть не беспокоило. Ухмыляясь, он закатал рукав, показывая Деамайну то, что было всё это время прикреплено к его запястью. Некромант побледнел.
– Знаешь, я взял за привычку всегда носить её с собой, просто на всякий случай, – протянул Маэн, стоя над своим самым ненавистным врагом. – Кто же знал, что с её помощью я смогу убить именно тебя. Она была, скорее, рассчитана на мальчишку.
– Игла... считается утерянной... – прохрипел Деамайн, чувствуя, как по венам бежит жидкий металл, оплавляя внутренность сводящей с ума болью.
– Она была в сокровищнице Сэфисов, – усмехнулся Маэн. – Я был одним из немногих, кто знал об этом.
Заклинатель с любовью погладил прикрепленный к руке артефакт, действительно напоминавший по форме длинную острую иглу. На золотом металле отчётливо виднелась кровь.
– Нет смысла добивать тебя, – довольным тоном произнёс Маэн, – так что я с удовольствием посижу тут немного и подожду, пока сила Иглы Смерти не разрушит тебя. Твоей Высшей стоило быть внимательнее, создавая магические предметы и разбрасывая их по миру.
Деамайн его почти не слышал. Просто потому, что уже физически не мог. Игла Смерти даровала медленно разрушение, постепенное угасание всех функций организма. Он и правда считал, что она утеряна, а всё это время она была здесь... Мужчина упал, уставившись в ночное небо, усыпанное звёздами.
Такой просчёт... такой чудовищный просчёт в его плане стоил ему жизни. В итоге его не спас даже приручённый предсказатель, с которым он связал себя плотнее некуда. Как же сейчас больно Каю... ведь он, как самый магически близкий человека, чувствует сейчас всю ту боль, которую чувствует Деамайн. Только вот некромант привык, он годами себя приучал к подобному. А предсказатель нет.
Кейне тоже чувствует. Но не боль, нет. Не настолько они связаны с ним. Он должен чувствовать потерю, должен чувствовать смерть учителя. Иначе какой же из него эктос-некромант.
Главное, что всё необходимое сделано. И пусть наступает чернота, пусть он больше не может видеть звёзд, но он может чувствовать. Кая, Кейне, Хэнию... особенно Хэнию. Хорошо, что мальчик в поместье. Хорошо, что он всё успел сделать, обо всём успел написать. Как будто чувствовал, как будто сам знал, что скоро придёт конец. Его жизнь ведь была гораздо успешнее, чем он ожидал. Множество лет погони за чем-то великим, которые привели его в маленькую деревеньку у озера Иниэм, которые привели его к Кейне.
