Текст книги "Песочные часы перевёрнуты вновь (СИ)"
Автор книги: X-Law
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)
– Не смей так говорить о Люце! – мгновенно вспыхивает Кейне.
Деамайн презрительно кривится.
– Он – твоё прошлое, – не сдерживая презрения, произносит мужчина. – Ты должен отпустить его и жить дальше. Жить не так, как говорил тебе он и не так, как ты хочешь сейчас. Слишком поздно играть доброго героя, Кейне, потому что ты получил власть над целым королевством. Думать надо было раньше, а теперь уже поздно отступать. Ты боишься смертей, ты боишься жертв, но ты некромант! Если ты не забыл, то тебя создала Смерть! У тебя в услужении есть высший демон, и твоя суть отнюдь не в том, чтобы создавать мир во всех землях. Ты должен править, ты должен построить королевство, где некроманты чувствовали бы себя свободно, где их власть была бы неоспоримой. Думаешь, тебе это удастся без жертв?! Думаешь, твои пламенные речи убедят народ? Так вот, поверь мне: народ удержит только страх. В ближайшие десятилетия так точно. Ты жалеешь о том, что я убил Охотников? А представь, сколько жизней я этим сэкономил! Как думаешь, что бы получилось сейчас, если бы Охотники вышли и попытались тебя убить? Ты сам сказал, что получилась бы гора трупов! Так вот ради того, чтобы она не получилась, я и делал всё это! Не думай, что меня заботят чужие жизни, просто таким способом я помог тебе удержать власть. Люди отступили и больше уже ни на что не решатся. Нет, конечно, мелкие заговоры будут, но с глобальным бунтом ты не столкнёшься больше никогда. Народ боится тебя, Кейне, и после сегодняшнего будет бояться ещё больше. Поэтому повзрослей наконец и начни делать то, что должен делать король. Где твоя логика, Кейне? Где твоя хитрость? В тебе её было с избытком, когда ты защищал своего Люце. Сейчас ты защищаешь целое королевство, и что? Где всё то, что было в тебе тогда?
– Думаешь, я их защищаю? – горько усмехнулся эктос.
– Именно, – серьёзно ответил Деамайн. – Ты стал новым королём, ты уничтожил старую власть и переманил на свою сторону часть великих семей. Как думаешь, что будет, если теперь народ убьёт тебя и оставит себя без правителя? – старший некромант на мгновение замолчал, чтобы Кейне прочувствовал всю серьёзность ситуации. – А будет попросту бойня. Начнётся гражданская война и города потонут в крови. Смертей будет намного больше, чем ты себе представить можешь. Поэтому да, я говорю о том, что ты защищаешь этих людей. Пока ты у власти они не станут убивать друг друга.
Кейне поражённо молчал, понимая, что мужчина как всегда прав. Он действительно ведёт себя как ребёнок, он просто не понимает, что делать теперь. Неужели отдать всё в руки учителя и следовать его распоряжениям? Но ведь это именно тот вариант, которого Кейне всеми силами пытался избежать. Как же ему поступить?
– Мне просто нужно время... – наконец, тихо сказал он, и Деамайн понимающе кивнул.
– У тебя оно есть. Пока ещё есть. И, прошу тебя, доверяй мне хоть немного, хоть в чём-то. Я не меньше тебя заинтересован в том, чтобы удержать Эрисхайн.
Кейне, посмотрев на учителя, кивнул. Возможно, пока это был и не самый лучший вариант, но иного у него всё равно не было: он должен довериться Деамайну. Потому что мужчина в отличие от него хотя бы примерно знает, что теперь нужно делать.
Через три недели народ стал относительно успокаиваться, и жизнь начала входить в более или менее привычное русло. Это, конечно, было временное затишье, но Кейне радовало и оно. Ещё через три недели он привык к мысли о том, что теперь король и начал понемногу делать самостоятельные шаги: он приблизил к себе Халлронов и Риверайнов, доверяя членам этих семей ключевые посты, он начал переговоры с Малби и Вестелоа, понимая, что их поддержка ему тоже очень пригодится. И, наконец, он постепенно начал понимать, как именно должен править и что делать. В его голове постепенно выстраивалась чёткая модель того самого королевства, которое он хотел построить. Королевства, которое ожидала от него Смерть.
Идя в свою спальню, это огромное помещение, к которому он пока не привык, Кейне готов был обнаружить там Деамайна. Он уже привык к его присутствию и понимал, что с этим ничего не поделать, по крайней мере пока. Но он никак не ожидал увидеть там то, что его встретило...
На широкой кровати, устеленной кроваво-красными шёлковыми простынями, Деамайн склонился над кем-то, кого Кейне сначала не узнал. Худощавое тело, бледная кожа, вьющиеся крупными локонами каштановые волосы и прикушенная нижняя губа. Глаза закрыты, грудь тяжело вздымается, а воздух то и дело разрезают вздохи и тихие стоны. Деамайн на их с Кейне кровати ласкал какого-то другого парня...
Ревности не было, да и не с чего было ей появиться. Деамайн живёт своими желаниями, так что ничего удивительного нет в том, что он спутался с кем-то. Только вот зачем было тащить этого парня именно в эту спальню, учитывая, что во дворце их ещё как минимум несколько десятков?
– Ты что, не мог найти другого места? – скрещивая руки на груди, недовольно спросил Кейне.
Мальчишка, лежащий под Деамайном, ойкнул и широко распахнул огромные зелёные глаза, а вот сам мужчина на появление ученика среагировал гораздо спокойнее. Он медленно, неторопливо провёл пальцами по груди любовника, призывно смотря на эктоса, а потом, усмехнувшись, произнёс:
– Я рассчитывал, что ты к нам присоединишься.
Внутри Кейне всё словно опалило огнём от одной лишь мысли о том, что именно предлагает его учитель. Но он, понимая, что это всё – чистое безумие, взял себя в руки.
– Ты с ума сошёл? – мрачно спросил Кейне.
Деамайн тихо рассмеялся, и от этого смеха по телу эктоса прошли мурашки. Он знал этот смех, знал это выражение лица учителя и понимал, насколько всё серьёзно и привлекательно. Комната кружилась перед глазами и хотелось схватиться за что-нибудь, чтобы не упасть, но Кейне удержался на ногах, не желая показывать собственную слабость. Это уже слишком. Делить вдвоём одного любовника – это слишком.
– Давайте я вас познакомлю, – бархатным голосом произнёс Деамайн, и, встав с кровати, подвёл вяло сопротивляющегося Кейне к незнакомому парню. – Это Алан Рован, старший сын семьи Рованов. И он очень рассчитывает на твою благосклонность.
Последняя фраза была произнесена таким тоном, что сомнений в её смысле не оставалось. Кейне вздрогнул, попытавшись отстраниться, но услышал в голове голос Деамайна:
– Он шлюха. Так что можешь не сдерживаться. Он сам пришёл ко мне и он хочет, чтобы ты его трахнул.
Словно в подтверждение словам Деамайна, Алан поднял на Кейне глаза, и в его взгляде был такой мощный призыв, что тело некроманта опалило жаром.
– Что ты с ним сделал? – спросил он у учителя, чувствуя, что почти готов сдаться.
– Ничего. Можешь сам проверить.
И Кейне проверил. Он просканировал этого Алана полностью, ловя любые магические следы. Обычный заклинатель, не самый сильный, но и не самый слабый. Никаких следов вмешательства Кейне на нём не обнаружил, а это значило...
– Он хочет, чтобы его семья получила достойное положение при дворе, и он считает, что сможет ей это обеспечить, если будет послушным, – Деамайн усмехнулся, передавая эту мысль Кейне.
И тогда у эктоса окончательно снесло самоконтроль. Это было не только возбуждение, это было что-то более сложное. Обида, агрессия, раздражение и желание уничтожить, унизить, причинить боль – всё это взорвалось в нём разом, заставив броситься на Алана и прижать его к кровати так, что парень лишь жалко пискнул. Всё в нём бесило Кейне. Этот сын семьи Рован был слишком смазливым. Он не узнал его сразу, хоть они и встречались в школе, но сейчас он вспоминал все те слова, которые Алан говорил о нём, все те обиды, которые когда-то терпел, и прошлая боль поднималась вновь, оборачиваясь желанием мести. Тонкие и хрупкие черты лица, яркие зелёные глаза, пухлые губы и шёлковые локоны каштановых волос – продажная внешность, слишком пошлая и призывная. Алан сам напрашивался, чтобы его...
– Тише... – промурлыкал Деамайн, поглаживая плечи своего ученика и медленно стягивая с него одежду.
Но Кейне не мог его послушаться. Зарычав, он вцепился в шею Алана зубами, заставив парня закричать и оставляя красные следы. Внутри эктоса всё возликовало, услышав этот крик, и он принялся грубо, совершенно безжалостно исследовать раскинувшееся перед ним тело, царапая и впиваясь пальцами в тонкую кожу. Алан же лишь вскрикивал, но не делал никаких попыток остановить нового короля. И это бесило ещё сильнее.
Кейне перевернул его, поставил на колени, заставив прогнуться в спине и скороговоркой произнеся нужное заклинание, толкнувшись вперёд сразу, как только по бёдрам потекла смазка. Он не был нежен, он не пытался сдерживаться, входя сразу настолько, насколько было возможно, сходя с ума от того, насколько Алан оказался тесным. А парень же, почувствовав, как в него жёстко и резко проникает некромант, закричал и забился на кровати, хныкая и комкая одеяло. Его трясло, как в припадке, но Кейне не обращал на это внимания, начав двигаться в удобном ему темпе. Незачем было беречь Алана, незачем было осторожничать с ним, продажным, ненавистным, таким жалким...
– Осторожнее, – раздался над ухом эктоса ласковый, безумно довольный шёпот Деамайна, – он ведь девственник.
Кейне показалось, будто его окатили ледяной водой. Он застыл, с ужасом смотря на дрожащее под ним тело, слыша тихие всхлипы Алана и понимая, постепенно осознавая, что же он натворил. Он не контролировал себя, в голове словно всё помутилось тогда, когда он увидел Алана, когда вспомнил всё то, что когда-то было в школе. Но сейчас мысли понемногу прояснялись, возвращались в более привычное русло. Высшие, что же он наделал...
– Ты сказал, что он шлюха!
В глазах Деамайна плясали шальные огни.
– А как ты ещё назовёшь того, кто готов переспать с кем угодно ради привилегированного положения своей семьи и себя лично? – логично заметил мужчина, и Кейне застыл.
– Но он...
– Он сам хотел этого. И он согласен на всё. Если очень хочешь, можешь спросить у него лично.
Но Кейне не стал спрашивать. Он всё видел и всё чувствовал, и он уже знал, что его прошлого нет. Нельзя вспоминать о Люце, об их любви, потому что он и так уже натворил столько всего, что любимый целитель его бы никогда не простил. Жизнь идёт дальше, хорошая или плохая, но она не стоит на месте. И поэтому нужно двигаться вместе с ней.
– Во что ты превращаешь меня?.. – тихо и устало спросил он у Деамайна.
– Лучше спроси себя, во что ты превращаешься сам.
Старший некромант, произнеся эту фразу, приподнял голову Алана за подбородок и припал к его губам долгим мокрым поцелуем. И парень, тот самый несчастный парень, который несколько секунд назад всхлипывал и дрожал, ответил на него, закрывая глаза и позволяя Деамайна делать всё, что он захочет. Здесь не было места любви или страсти, здесь был просто секс. И тогда Кейне, больше не сомневаясь, вцепился пальцами в бёдра Алана, толкаясь в него вновь, сильно, исступлённо, резко, так, чтобы было хорошо, чтобы за желаниями тела забыть обо всём, что творилось в его жизни раньше...
========== Глава 20 ==========
– Совельдейм объявил нам войну, – сухо сказал Деамайн Кейне за завтраком, и это сообщение не вызвало у некроманта никакой особенно бурной реакции.
Сама ситуация уже давно витала в воздухе, всем давно было понятно, что рано или поздно соседние королевства решат, что нет смысла мириться с новым королём. Можно было подумать, что ими движут какие-то благородные порывы, вроде желания помочь бедным угнетённым соседям, но ничего такого и близко не было. Они просто считали, что Эрисхайн, в котором правит шестнадцатилетний мальчишка, – лёгкая добыча, и если напасть сейчас, то можно малой кровью получить себе огромные территории.
Кейне не хотел крови, он не хотел ничьих смертей. Не хотел даже после того, как убили Луру. Кто-то из противников нового кроля, коих было огромное множество, подкараулил несчастное животное и расстрелял, изрешетив волчицу пулями так, что роскошная пушистая шерсть вся слиплась от густой крови. В тот день Кейне плакал, впервые после смерти Люце. Он не мог принять случившегося, он не мог поверить, что теперь у него нет больше той нити, которая так ярко и надёжно напоминала ему о былой любви. Волчица была не просто домашним зверьком, она была по-настоящему родным существом, и её смерть глубоко поразила Кейне, вогнав в тяжёлую депрессию. Он винил во всём себя, он прокручивал в голове раз за разом те важные моменты своей жизни, в которых Лура принимала непосредственное участие. Оказалось, что их было немало.
Он похоронил её в зачарованном лесу, тщательно огородив могилу от проникновения кого-либо постороннего: сердце сианского волка слишком лакомая добыча, чтобы его не попытались украсть. Деамайн не пытался утешить его, что в очередной раз говорило о благоразумии старшего некроманта. Попытался Алисандр Лаур, но его Кейне мягко попросил не лезть в это. Парень понял. Менее понятливым оказался Алан Рован, и эктосу стоило больших усилий не убить этого смазливого щенка, которого он использовал как хотел. Пусть парнишка и был жалок, но он всё же был из великой семьи, а конфликтов с ними Кейне не желал, особенно после того, как к нему присоединились, скрепя сердце, Вестелоа.
Вообще сейчас, получив власть, эктос-некромант удивлялся, как легко всё получается в этой жизни. Все те трудности, с которыми он столкнулся, в итоге разрешились: семьи его принял, народ тоже, и в итоге он действительно стал полноценным королём. Да, он не питал иллюзий о том, что его любят, но его терпели. Он не делал ничего предосудительного, не мешал людям жить той жизнью, к которой они привыкли, и, кажется, большинство это устраивало. Самые серьёзные изменения коснулись разве что школы магов: вместо погибшего во время захвата дворца Маэна директором стал Франц Рован, что, вопреки мнению Алана, никоим образом не было связано с его подвигами в постели. Просто Кейне, встретившись с мужчиной и переговорив с ним, понял, что он именно тот, кто лучше всех справится с этой ролью. Что же касается финансовых вопросов и всего прочего, что необходимо государству, то за это взялся Кристофер Халлрон, быстро найдя нужных людей. Правда, при этом он не забыл в лицо сказать Кейне, что делает это не из-за преданности ему лично и не из-за любви к новой власти, а исключительно из желания предотвратить развал королевства, которое теперь оказалось в руках подростка. Эктос на это ничего отвечать не стал, зная, что во многом отец Нэя и Кая прав.
Позже, поняв, что в Эрисхайне всё на удивление стабильно, Хайтендарт объявил соседям войну, мотивировав это желанием освободить людей от короля-некроманта. И самое интересное было в том, что народ в большинстве своём этому не особо обрадовался: южные армии славились своей жестокостью и дикими нравами, и пускать их на свою территорию никому не хотелось. Кейне же пришлось смириться с тем, что придётся убивать много людей. И вот теперь к Хайтендарту присоединяется Совельдейм, не самое слабое королевство, у которого в армии немало отлично подготовленных магов. А это значит, что жертв будет ещё больше.
– Ты говорил им, что мы согласны простить их и заключить мирный договор, если они не будут нас трогать? – спросил Кейне у своего учителя, поскольку именно Деамайн теперь отвечал в Эрисхайне за налаживание политических связей.
– Их это не тронуло, – ответил мужчина.
– Ожидаемо... – Кейне поморщился и отложил вилку, которой до этого ковырялся в тарелке без особого аппетита.
– Я надеюсь, ты понимаешь, что у нас не получится просто пригрозить им? – вкрадчиво произнёс Деамайн. – Придётся продемонстрировать свою силу, внушить им страх...
– Я понимаю! – раздражённо сказал Кейне. – Но вступать в полноценную войну – безумие! Я не готов убить столько людей.
– Придётся.
Деамайн потянулся к чашке с кофе и сделал небольшой глоток. На его лице была безмятежность и полное удовлетворение от жизни. Уж его-то, в отличие от ученика, смерть нескольких сотен тысяч людей трогала мало, особенно если это было необходимо ради великой цели. Хотя у него был и альтернативный вариант, который он собирался предложить после некоторых уступок.
– У тебя ведь есть план, верно? – пронзая учителя взглядом, мрачно спросил Кейне.
Деамайн хитро на него посмотрел.
– И что же ты хочешь за то, чтобы озвучить его?
– Поместье, – спокойно ответил мужчина. – Небольшое поместье в пригороде.
Брови Кейне взлетели вверх.
– Это что, шутка? Не говори мне, что ты решил обзавестись милым собственным домиком.
– Оно не для меня, – пояснил Деамайн. – Большую часть времени там будет проводить Хэния. Видишь ли, я не хочу знакомить его с Каем. Ничем хорошим это не закончится, уж поверь.
– Верю охотно, – фыркнул Кейне. – Может, тебе и для Кая завести отдельное поместье? И для всех остальных своих любовников тоже.
– И для тебя?
Кейне раскрыл было рот, чтобы высказать Деамайну всё, что думает по этому поводу, но потом вдруг понял, как всё это выглядит со стороны: как ревность. Кроме того, учителя было не так-то просто пронять, да и вообще с ним спорить совершенно бесполезно, если уж он что-то вбил себе в голову. И особенно если это что-то касалось Хэнии.
На самом деле Кейне долго думал, с чем именно связано подобное отношение Деамайна к мальчишке из Хайтендарта, и пришёл к самому неожиданному выводу, который когда-то озвучил Кристофер Халлрон: мужчина таким образом пытается реализовать себя в качестве отца. На первый взгляд мысль была совершенно бредовой, но позже, разобрав её хорошенько, эктос решил, что в ней больше здравого смысла, чем кажется. Деамайну уже за сорок, у него совершенно открыто проступает седина, и при этом нет ничего, что напоминало бы семью. Кейне не знал, каким было детство учителя, но сомневался, что счастливым. Так что желание завести хоть какое-то подобие семьи можно понять. Кейне и сам, пожалуй, был бы не против подобного варианта лет через десять, хотя в его случае это едва ли возможно.
– У тебя есть что-то на примете? – вздохнув, поинтересовался эктос.
– Есть, – склонив голову, ответил старший некромант.
И тогда король сдался. Всё равно у него не было выбора.
– Если ради того, чтобы завладеть этим домом мне не придётся никого убивать и принуждать, то считай, что он твой.
Глаза Деамайна торжествующе сверкнули. В принципе, он не сомневался в том, каким будет итог этого разговора, но определённые опасения у него всё же были. К счастью, Кейне оказался более сговорчивым, чем ожидалось. Видимо, уроки последних месяцев даром не прошли.
– Нам всего лишь нужно напугать армию Хайтендарта настолько, чтобы при виде нас она обратилась в бегство, – тихо сказал старший некромант, и прежде, чем Кейне успел вставить хоть слово, добавил: – А для этого мы должны сравнять с землёй столицу их союзников…
В войне у неё была особая роль. У неё всегда была особая роль во всём, ведь она была идеальным руномагом. Казалось, что именно в ней сошлось всё лучшее, всё самое главное из необходимого тому, кто всерьёз занимается рунами. У неё была прекрасная зрительная память, отличная фантазия, ловкие руки и примерная усидчивость: у неё было всё, чтобы создавать шедевры.
Часами Эвелин сидела в своей мастерской, расписывая тонкие куски дерева, железа и кости. Она вырезала символы на самоцветах и украшала вышивкой дорогие ткани, она создавала артефакты, обладающие поразительными свойствами, добиваясь всего этого лишь грамотной подборкой из десяти тысяч символов и правильным ритуалом Посвящения. Она всегда была талантлива и всегда выделялась среди других подобных магов, но своего пика её искусство достигло тогда, когда одним вечером к ней пришёл человек, назвавшийся Мастером.
В тот день Эвелин как всегда сидела за работой, вчерчивая золотом на аметисте цепочку рун, призванных защищать хозяина от предвидения. Это была несложная работа, Эвелин за такие раньше и не бралась. Но сейчас ей очень нужны были деньги: родители нашли ей жениха, а расходы на свадьбу было принято делить пополам, даже когда тебе не особо важно, будет ли брак заключён. Поэтому когда в её дверь постучали, девушка была безумно рада оторваться от аметиста и посвятить себя чему угодно иному.
Пришедший говорил ужасные вещи. Он говорил о смерти, о крови, о жертвах и играх со Смертью. И Эвелин слушала его с застывшим в глазах восторгом, ловя каждое слова и боясь упустить хоть что-то. Он предлагал ей то, о чём она так давно мечтала: совершенствование, развитие, новые возможности. Он предлагал ей подняться на иной уровень, обойти запреты и познать новые грани рунической росписи. Эвелин не нужно было долго думать, когда он спросил её согласия. Аметист с недописанной дорожкой золотых рун был отброшен в сторону, он вместе с горой таких же бесполезных предметов потом долго пылился в углу, зарастая паутиной и грязью. Потому что у его создательницы были иные, гораздо более приятные задания. За их исполнением она не замечала времени, не замечала ничего вокруг. Была только она и её символы, выходившие из-под её рук подлинные шедевры, которые, девушка была уверена, останутся в памяти людей на долгие века.
Её не смущали человеческие жертвы во время ритуала Посвящения. Она не стеснялась обращаться к тем силам, к которым, как считалось, обращаться должны лишь сыновья Смерти. Ей, безусловно, всё это давалось с огромным трудом, но магия благосклонно относится к тем, кто согласен платить ей столько, сколько она потребует. В конце концов, эти люди отдавали жизни ради великих целей, и Эвелин искренне не понимала их возмущения, их криков и их страхов. Просто идиоты, не сведущие в подлинном назначении рунической магии, в её тонкости и красоте.
Шло время, и Эвелин окончательно поняла, что Мастер не обманывал её. Она чувствовала себя как никогда счастливой, она знала, что делает полезное дело. Ей было так сложно делать грустное лицо, когда её жених, Алрис, говорил о том, что должен уехать в земли Лируэлла. Эвелин знала, что он шпион, он не мог скрывать это от неё. Она понимала, зачем он едет в такие далёкие земли и не могла не думать о том, что он, вероятно, умрёт.
– Не уезжай! – просила она, потому что этого требовал статус невесты.
– Я должен, – тихим шёпотом отвечал он и сжимал её тоненькие ручки.
Эвелин отстранённо думала о том, что Алрис, наверное, в неё влюблён, и тут же принималась размышлять о том, как именно распишет последний заказ Мастера: маленькую изящную коробочку из красного дерева, которая должна хранить какой-то артефакт. Она провожала своего жениха вечером, скромно улыбаясь и теребя пальчиками кончик длинной косы. Она ушла в мастерскую ещё до того, как рассеялась пыль под копытами его коня.
Эта работа была трудной, она отнимала очень много времени и усилий. Кисть нужна была самая тонкая, а золотые символы Эвелин перерисовывала на черновике несколько раз, всё время исправляя какие-то небольшие неточности и доводя надпись до совершенства. И поэтому она так увлеклась самим процессом росписи, что поняла, что что-то не так лишь когда её мастерскую тряхнуло так сильно, что тонкая кисть соскользнула, едва не перечёркнув законченную работу. Вскрикнув, Эвелин, наконец, обратила внимание на то, что на улице что-то происходит.
Похожий на сильное землетрясение толчок вновь заставил всё вокруг зашататься, и тогда Эвелин, окончательно почувствовав опасность, рванула на себя дверь. За порогом её встретили крики, топот ног, треск домовых стен и странное, оглушительно-громкое и непонятное шуршание. Эвелин побежала вперёд¸ прочь из мастерской к дому, как можно скорее, но тут земля под её ногами заходила ходуном и вспузырилась. Брызнула в разные стороны тротуарная плитка, закричала какая-то женщина, а Эвелин охнула: один из осколков попал ей в плечо, заставив руку занеметь. Испугавшись, девушка принялась растирать кожу, горящую после удара и с облегчением поняла, что пострадала несильно: просто небольшой травматический шок, который вот-вот пройдёт.
Земля завибрировала и послышался угрожающий гул.
– Бегите! – крикнул кто-то вдалеке, и Эвелин побежала, стараясь не обращать внимания на происходящее вокруг.
Она бежала обратно к своей мастерской.
Где-то там, на горизонте, полыхал гигантский пожар и сизые клубы дыма уносились в небо, окрашенное напоминающим кровь заревом. Оттуда тоже доносились крики, но Эвелин интересовали лишь её артефакты: она должна во что бы то ни стало забрать их.
Под ногами девушки прошла глубокая, оскалившаяся трещина, которая принялась расширяться, и тогда Эвелин, отпрыгнув в сторону, увидела то, что раньше даже представить не могла: из этой трещины, цепляясь костяными пальцами за осыпающиеся склоны, поползли те, кого людьми назвать уже язык бы не повернулся. Некоторые были сплошными скелетами с лохмотьями одежды, у некоторых сохранились остатки плоти, кое-какие были практически идеально целыми. Но все они говорили лишь об одном: в городе некромант.
Закрыв себе нос рукой, чтобы не чувствовать кошмарного, удушающего запаха разложения, Эвелин побежала дальше, туда, где уже виднелась её мастерская. Слева на неё дыхнуло диким холодом, так, что путь с той стороны покрылся инеем, но на это она внимание уже не обращала. Она ворвалась в то помещение, которое было ей роднее дома, и застыла в ужасе: прямо перед ней, скрестив руки на груди, стоял кто-то...
– Ну здравствуй, Эвелин, – раздался совсем невесёлый голос, и девушка отшатнулась, увидев в следующую секунду прямо перед собой демонические разноцветные глаза.
В огненном зареве, достигшем уже этих кварталов, сверкнула голодная сталь, и путь Эвелин, путь самого талантливого руномага всех королевств, был окончен.
Он вернулся сюда, проигнорировав задание короля. В любое другое время его бы за такое казнили на центральной площади. На той самой площади, где сейчас была разбросана каменная крошка, где была взрыта земля и опалены огнём облицованные гранитом стены, защищающие внутренний двор королевского дворца. Здесь были руины, здесь были тысячи трупов, и Алрис готов был завыть, словно волк, когда увидел, вот что превратился Дорвель.
Выжившие были, и довольно много. По крайней мере больше, чем можно было ожидать после увиденного. Они были напуганы и прялись в руинах бывших когда-то прекрасными зданий, они тряслись и боялись даже говорить о произошедшем. Но Алрис понимал их с полуслова. Он, обязанный владеть информацией обо всём, что происходит в королевствах.
Некроманты. Разве был на этом свете ещё кто-то, кто готов был уничтожать целые города просто ради того, чтобы показать свою силу? Это разумный, очень разумный ход: разрушить столицу Совельдейма, более слабого королевства, чтобы показать суровому Хайтендарту свою силу и решимость. После того, что случилось здесь, принцесса Ханаан в Раш-Кхае сотню раз задумается, прежде чем вступать с Эрисхайну в войну. Некроманты, живое оружие. Как может всего один человек обладать мощью, превосходящей целую армию?
Алрис брёл по улицам родного города и не узнавал его. Здесь было столько горя, что разрывалось сердце. Развороченные переулки, разрушенные дома, раздуваемые ветром кучки праха: очевидно, огненные боевые маги потратили немало сил на то, чтобы сжечь подступающих мертвецов. Но сколько может сжечь маг, учитывая, что на каждого мертвеца нужно секунд по двадцать, прежде чем его разорвут зубами на части? Алрис не хотел даже думать об этом. Что есть теперь у Совельдейма, если столица лежит в руинах, а лучшие маги погибли в бою?
Алрис до последнего верил в то, что Эвелин выжила. Она же такая умница, она делает потрясающие обереги и амулеты, она непременно должна была суметь защитить себя. Поэтому до её мастерской парень бежал с надеждой. Он был уверен, что обнаружит невесту там. И он её обнаружил. В луже крови на полу, с перерезанном словно у овцы горлом и расширенными от ужаса глазами. На ране запеклась корка, а в самой мастерской стоял тошнотворный запах смерти, пропитавший, казалось, даже стены.
Эвелин убили не мертвецы. Это мог сделать только человек, кто-то, кому зачем-то понадобилось убивать руномага обычным клинком, вспарывая артерии. Алрис упал перед девушкой на колени и хотел было протянуть к ней руки, но они так безобразно дрожали, что он отказался от этой идеи. Ещё немного – и из глаз хлынут слёзы. Но он не имеет права плакать, просто не имеет…
– Её убил эктос-некромант, нынешний король Эрисхайна, – прозвучал со стороны порога мужской голос, и Алрис обернулся.
Он увидел высокую фигуру, укутанную в плащ. Лицо незнакомца было закрыто глубоким капюшоном, и поэтому Алрис, привыкший не доверять кому попало, приготовился использовать магию. Но она ему не понадобилась, потому что следующая фраза всё расставила по своим местам:
– Я, как и ты, ненавижу некромантов. И я помогу тебе отомстить.
Через месяц Алрис покидал постепенно приходящий в себя Совельдейм и уже точно знал, какой будет отныне его цель в жизни. Он оставлял в этом городе прошлое, оставлял могилу Эвелин и собственный разрушенный дом. Он знал, что скорее всего больше сюда уже не вернётся, и почему-то не было сожаления. Он теперь часть одной огромной организации, цель которой – уничтожение эктос-некроманта. И в их грандиозном плане именно ему, Алрису, отведена одна из ключевых ролей...
Через два месяца после разрушения Совельдейма состоялась битва у границ Хайтендарта, которую историки позже прозвали «бескоровной». Войска южан сошлись с двумя некромантами и магической парой, и, обменявшись угрозами, отступили по приказу принцессы Ханаан, тем самым признавая, что не собираются воевать. И пусть мирный договор подписан не был, но с этого самого момента были установлены относительно стабильные отношения между главами всех государств и новым королём Эрисхайна.
Кейне вернулся в столицу, и через некоторые в народе уже начали поговаривать о том, что король-некромант – это ещё не катастрофа, поскольку благодаря его мощи Эрисхайн был полностью защищён от агрессии со стороны соседей.
Деамайн, получив желаемое поместье, перевёз туда Хэнию и частенько наведывался сам, проверяя, как проходит обучение мальчика и периодически привозя его во дворец. Вопреки опасениям Кейне, никакого секса между этими двумя так и не происходило, что ещё больше убеждала нового короля, что его теория об отцовских чувствах верна.
В общем, жизнь постепенно входила в более или менее привычное русло, пусть и не совсем ровное, но вселяющее определённые надежды. Успокаивались люди, успокаивались правители соседних стран, и казалось, что больше против Кейне уже никто и ничего не станет замышлять...
