Текст книги "Охота за тенью (СИ)"

Автор книги: Velena Revers

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

В зверином облике напоминает волка с темной шерстью и коротким хвостом. Глаза отсвечивают желтым. Будучи зверем, теряет навыки общения.

Популяция пополняется как естественным способом, так и через заражение. Жертва волкулака, которую он не успел добить, тоже становится волкулаком, но случается это редко.

В питании предпочитает мясо, но в целом всеяден. На людей нападает редко, от крайнего голода или самозащиты. (Примечание на полях: В основном, жертвы – дети или слабые путники. Потому третья, а не четвертая степень опасности)

Волкулаки прячутся в логовах поодиночке, иногда парами, но на охоту по возможности собираются в стаю.

Оружие: клыки. Охотничьи повадки волчьи – волкулаки загоняют жертву, изматывают, после окружают и нападают.

Уязвимость: горло и живот. К магии восприимчив.

Бестиарий, Глава первая. Учебник по неестествознанию за 936 год.

***

– Хочу пойти в охотники!

Знахарка отрывается от обрезания листьев у растения в кадке, и смотрит на посетителя. Я отряхиваюсь от снега на пороге, в мужской одежде и обрезанном мужском плаще. Обкорнанные вихри во все стороны торчат из-под натянутой на уши шапки, щеки и нос покраснели с мороза так, что даже редкие веснушки почти не различишь.

Женщина опускает взгляд на оставшийся после меня сугроб, начавший потихоньку таять.

– Заявление похвальное. А кто ты такая, и откуда?

– А есть разница? – Нахально переспрашиваю я.

– Да вот думаю, с чего ты вообще решила, что можешь стать охотником? – Она не спеша отщелкивает ножницами новый листик. Бережно укладывает к остальным, на расстеленную ткань.

– Потому что я ведьма. – Я бросаю дорожный мешок на лавку у стены и сажусь, со стоном облечения протягивая ноги.

– И я узнала, как это делается. В обучение кого попало не берут. Туда ж часто идут за приключениями да бессмертием. Думают, что все так легко. Поэтому сначала нужно обратиться к ведунье, которая проверит человека и сообщит, может ли он стать охотником. После чего скажет о нем старейшинам в училище, и те его примут. Да? – Я жадно смотрю на женщину. Ее поиски заняли у меня месяц, и вот я у цели.

Путь до границы, несмотря на опасения, оказался наименее трудным. Он занял у меня меньше недели. Ночной порой удалось пересечь ее, не попавшись никому на глаза. Потом я пробиралась по околицам, скрываясь от посторонних глаз и совершенно не владея своей силой. Дрожала от страха, свернувшись в клубок под елью в лесу и слыша чей-то хриплый вой, или в переулке за грудой хлама пряталась от пьяных выкриков. Из оружия был только отцовский нож, длиной лезвия всего с ладонь. Им же я обрезала волосы, чтобы сойти за мальчика.

Часто пряталась в телегах торговцев тайно от них самих, ибо платить за подвоз было нечем. Точнее, они-то нашли бы подходящий способ, но мне проще удушиться своим рваным шарфом. Довелось и ночевать по подворотням, складывая костерки из старых досок. Хотя я пыталась попадать в таверны, где под лестницами можно было устроиться, взамен вымыв хозяину посуду. Путешествие запомнилось надолго, да.

А все потому, что после того как родные узнали, что я ведьма, житья мне дома не стало.

– Все так – кивает ведунья. – А в школу магов тебе, значит, не надо?

– Ну… Оно же там все рядом, могу и к ним пойти. Но не хочу. В охотники пойду!

Она вздыхает, словно слышала это тысячу раз, и смотрит на меня с жалостью.

– Ты хоть понимаешь, что это значит, воробушек?

Я непреклонно качаю головой.

– Не надо меня отговаривать! Я все обдумала. И про охотников знаю. У них очень тяжелые тренировки, они постоянно пьют зелья, а потом всю жизнь ездят и дерутся с нечистью. Ни минуты покоя, никакой семьи. Знаю. Меня с сестрой они спасли. Я потом у людей одних расспросила, а они охотников лично знали. Так что я смогу!

А сама так и сжимаюсь внутри, стараясь держать лицо. Если она сейчас откажет, скажет, что я ошиблась… просто не знаю, что тогда делать. Идти некуда и не к кому, за спиной ничего – ни прошлого, ни имущества.

– Ладно, подойди сюда. – Решает старушка. – Бесполезно разубеждать. Ты у меня за этот месяц четвертая.

Я встаю на ватные ноги. Нерешительно стягиваю шапку и оставляю лежать на лавке.

– И все были неудачи?

– Да. Ломитесь, не зная куда…

Пара шагов… Я стою перед ведуньей, вместо нее видя богиню судьбы, сплетающую нити жизни в единый ковер. Куда ты вплетешь мою? С какими нитями совьешь? В какой цвет окрасишь?..

Она шепчет что-то и кладет теплую ладонь мне на лоб. Прикрывает глаза. И я задерживаю дыхание.

Вдруг все перед глазами плывет, и я падаю в глухую темноту…

Время будто отщелкнули ножницами. Миг – и я уже открываю глаза, лежа у нее на лавке. Кашляю от запаха бодрящего зелья, которое она держит под моим носом.

– А-а-а… – Хриплю я как простуженная. – Ой, голова болит!

– Еще бы она не болела. В разум тебе еле влезешь, от природы крепкая защита.

Я дергаюсь и пытаюсь встать, хватаясь рукой за бревенчатую стену.

– Что… что вы видели? Вы увидели!?

Женщина успокаивающе кивает.

– Успела я. Ты не как те. Сможешь. Хотя так и не сказала бы… Будет трудно, но если выживешь, то выдержишь. Так что я объясню дорогу. И даже могу дать на нее денег. Но ответь еще на один вопрос: ты уверена, что знаешь, куда идешь, и что там ждет?

– Нет. – Я шмыгаю носом, кляня холод и свою простуду, и спешу добавить – То есть, я же не знаю точно, чему там учат. Конечно, трудно будет, и больно, наверное, но… Я всю жизнь мечтала, что сделаю жизнь других лучше. Что…

– Я видела. – Признается ведунья. – У тебя убили отца. И теперь ты хочешь сделать так, чтобы у кого-то отец остался жив. Этого не осуждаю. Но я не зря сказала «если выживешь». Ты знаешь, что не все ученики успевают получить метку? Когда ты ступишь на порог и заявишь о том, что пришла на обучение, обратной дороги не будет. Только в охотники. Или в могилу.

– А я понимаю. – Говорю я тихо. – Только все равно пойду. Там от меня будет какой-то смысл. А не здесь.

Она только рукой машет.

– Ты сама выбрала. Жди. Сейчас отправлю послание, чтобы ждали…

Снова темнота. Словно черный занавес перед глазами, словно кто-то спрашивает: а ты готова увидеть, что за ним?

Не знаю, готова или нет. Но не прятаться же от собственного прошлого.

…На крыше холодно. Только недавно с земли сошел снег, оставшись лежать во впадинах и оврагах грязными комками, и несмотря на солнце, здесь, на крыше корпуса, до костей пробирает промозглый ветер. Солнце медленно катится к закату.

За толстыми каменными стенами, окружившими громадный, вымощенный камнем внутренний двор, простирается пустырь, еще прошлым летом выкошенный от травы. Слева он уходит до самой реки, далеко блестящей под солнцем. А впереди пустое место заканчивается, и начинается лес. Он густеет, поднимает кверху кроны массивных сосен, и тянется до самого горизонта.

Над лесом уже почти час вьется густой дым, плотным столбом уходя вверх. Там, наверное, ветра нет…

Шаги за спиной мягкие, как кошачьи, и почти неразличимы для слуха. Но я узнаю их и вздыхаю. Рано или поздно, он бы все равно меня нашел. Но лучше бы поздно.

Он садится рядом, тоже взглянув на лес. Дым уже начал истаивать, и легкий ветерок гонит его над кронами вдаль, к самому горизонту.

– Почему ты не пришла на погребение? – Спрашивает учитель.

Я ежусь, пытаясь согреться в тонкой куртке. Не могу даже рта раскрыть, и выдавливать из себя какие-то объяснения просто выше моих сил. Но он не требует их, а просто спрашивает. Мягко, ненавязчиво, и вроде как, оставляя возможность проигнорировать его.

– Этого ведь могло не случиться. – Говорю я тихо. – Всего лишь маленький промах. Всего лишь неосторожность. Сколько раз такая неосторожность сходила нам с рук? Откуда ему было знать, что… – На последнем слове мой голос утихает.

– Да, ты права. Это могло случиться с кем угодно. Даже со взрослым охотником. Но как ни называй, Хельдин, это была ошибка, совершенная из желания рискнуть и показать себя там, где это не нужно.

Я молчу.

Один из учеников, Дарис, во время учебной вылазки решил задержаться, и в одиночку расправиться с неярами. Нас учили драться с такими, и не раз. Мы их даже не боялись.

Двоих он убил по заданию и без особых задержек. Но затем почему-то решил пойти глубже в лес. Удаляясь от своего наставника. И когда Дарис наткнулся на целое гнездовье неяр, никто его не услышал… Старший уловил сигнал с амулета, который был зовом о помощи, но успел только отбить его тело у озверевших хищниц. Не бросил, дотащил до крепости и Целителей, но поздно.

Сейчас тело сожгли, а с темнотой прах развеют по лесу. Его родным, оставшимся далеко на севере, сообщат о случившемся. Положенный срок свеча будет гореть в его комнате на подоконнике, чтобы душа смогла найти это место и попрощаться с нами.

Потом свечу потушат. И все продолжится, как было – только уже без него. Словно его здесь никогда не было.

– Я знала, что такое случается. Мне говорили, что некоторые ученики не доживают до конца обучения. Но я не думала, что это так… неожиданно.

– А смерть вообще незваный гость. Ее редко ждут. И об этом следует помнить – вам, чей путь опасен, и любой шаг может вести к смерти. Но сейчас речь не об этом.

Я жду, подавленно разглядывая зубцы на крепостной стене.

– Ты подумай о другом. Каким бы необдуманным ни был его поступок, и каким глупым конец, Дарис – твой соратник, который погиб. И все, что мы можем для него сделать, это позаботиться о том, чтобы отдать последнюю дань. И хотя бы присутствовать на сожжении.

Я с трудом втягиваю воздух. Как объяснить, что сейчас у меня на душе? Я просто не могу поверить, что тот вечно не унывающий паренек с живыми зелеными глазами, шутящий за компанию с Виктором и никогда не проигрывающий на спаррингах, сейчас просто перестал существовать?

Еще вчера утром мы за завтраком перекидывались остротами, говорили о том, с каким удовольствием отдохнем, когда закончится очередной ряд учебных вылазок, и как побежим купаться на реку, когда потеплеет. Дарис жаловался на салат, который вызывает только отвращение у человека, привыкшего к мясу, и втихую подкидывал листики в чужие тарелки. Шутил, подбадривал Рэй, которая боялась испытания со стрыгами. Он был самым сильным учеником, самым опытным. Кто угодно из нас мог погибнуть, но не он!..

А теперь Дарис догорает на той огромной поляне в окружении бывших соратников, и никогда больше не будет подбадривать нас, да подкладывать лягушек девушкам в комнаты. Его любимая шуточка, хотя мы давно перестали их бояться… И мне страшно запоминать его таким, бледным и безжизненным, на погребальном костре.

Учитель протягивает мне руку, и я крепко хватаюсь за его рукав. Подтягиваюсь ближе и утыкаюсь лицом в куртку, сдерживая всхлип.

Дарис говорил, что терпеть не может сентиментальности и долгие прощания. Вряд ли бы он сказал мне спасибо за то, что я вместо того чтобы проводить его, отсиживаюсь одна.

Старший обнимает меня за плечи.

– Каждый переживает по-своему. Не стоит себя винить. Я вижу, что тебе тяжело.

Я решаюсь спросить:

– Еще не поздно успеть на… последнюю часть?

– Нет, еще не поздно. Пойдешь?

– Конечно.

***

Как бы ни раздражали меня некие кровожадные личности, все же их бывает чуточку жаль. Вампир – то есть, Лаурен – похоже, так и продремал всю ночь, прислонившись к бревнышку. Как-то бессовестно вышло. А у меня даже нет другого одеяла, чтобы поделиться им. Замерз, наверное. Хотя вот дорожный плащ могла бы и догадаться отдать!

Да, утро тоже не задалось. Под косым взглядом мне даже кусок в горло не полез, так что обошлась глотком воды и начала собирать вещи.

Вампир без комментариев провожал меня внимательным взглядом, следя за тем, как я скидываю вещи в сумку, а потом замираю и оборачиваюсь к ястребу.

– Это возможно?

А когда я повернулась и уставилась испытующим взглядом, он явно испытал желание повторить вчерашнюю попытку побега.

– Рен, ну-ка подойди сюда. – Я постаралась позвать очень ласково, но эффект был такой, словно я полезла рукой за спину и достала зазубренный тесак. Он мигом подобрался.

– Что это у тебя за идеи?

– Подойдешь, узнаешь.

– Тебе надо, ты и иди.

А я не гордая, я же подойду… Но стоило только встать и сделать шаг, как он вскочил и обежал кругом костер, так чтобы он остался между нами. Думает, я не смогу перепрыгнуть через огонь?

– Я ведь как лучше хочу!

– Отойди от меня!

– Да стой ты!

Еще круг у костра. Я под таким взглядом начала чувствовать себя кровожадным маньяком.

– Кто бы видал! – мерзко хихикнул наставник с ветки, подливая масла в огонь. Я скрипнула зубами и толкнула ладонью воздух в сторону вампира, а потом сразу дернула обратно.

Ну упал, ну связала я тебе ноги, но не повод же это так сквернословить!

Он перевернулся, опираясь на выставленные назад руки.

– Я сказал, не подходи!

– Да ты не бойся!

Лаурен смотрел на меня, как волк, затравленный гончими, явно готовясь дорого продать свою жизнь. Я присела перед ним, чувствуя себя малость неуютно.

– Просто замри. – Попросила я, и протянула к нему руку.

– Укушу. – Мрачно предупредил вампир.

Да что ж такое.

– Доверься мне.

– Да при чем тут доверие! Я тебя серьезно укушу, ты же… Пахнешь! – Его глаза снова загорелись алым, а клыки вытянулись на последнем слове. И все черты лица на миг заострились, делая его похожим на хищного зверя.

Я едва не передумала, но виду не подала.

– Пара секунд и станет гораздо легче, поверь мне.

Бр-р-р, взгляд словно прошел до затылка. Не знаю, что он там увидел, но вздохнул, закрыл глаза, и подставил лоб.

– Вот сразу бы так. – Проворчала я, и положила ладонь ему на лоб.

Он дернулся, лицо снова исказилось, но вампир остался на месте, сжав челюсти. С такой силой воли из него мог бы получиться охотник. Жаль. Сделанного с ним уже не воротишь.

– Все. – Проронила я, спустя один удар сердца, и отодвинулась. Он облегченно вздохнул и замер. Осторожно втянул воздух еще раз и поднял голову, уставившись так, словно у меня над головой засиял нимб, за спиной распахнулись белые крылья, и я воспарила над землей.

– Ты… ты вернула все… назад?

Я оторвалась от озадаченного разглядывания своей ладони и уставилась на него. Потом дошло. Я ведь не сказала точно, что собираюсь сделать, только что ему станет легче. А сейчас он после такой долгой жажды впервые ее не ощущает. И он решил, что я сделала его снова человеком.

От надежды в его глазах мне даже стало стыдно.

– Я временно заблокировала твое чувство голода. Это как обезболивающее зелье. Ты не чувствуешь боли, но она равно осталась. Это все, что в моих силах.

Мне не доводилось видеть осужденного к смерти, которому сообщили о помиловании, а потом признались, что перепутали. Но уверена, выражение лица у него было бы то же. Он даже сгорбился и сел на землю, опустив глаза. К сожалению, утешить его было нечем.

Я снова задумчиво покосилась на ладонь.

– А что это, кстати, на тебе?

Он продолжал смотреть вниз, что-то тяжело обдумывая.

– Рен!

Вампир вздрогнул.

– Рен, на тебя наводили порчу?

– Что? – Он поднял голову, нахмурился. – Какую еще порчу?

– Порчу, проклятие, может, накладывали приворот? В общем, что-нибудь темное.

Он не сразу понял, а потом… Что-то промелькнуло в его глазах, что я чуть не уверилась в том, что он отлично знает, о чем я говорю. Но это было так быстро, что я не была уверена, что действительно это видела.

– Ну-у, так что?

Он нахмурился и озадаченно покачал головой.

– Лично я ни о каких порчах не знаю. И на здоровье вроде бы не жаловался. А почему ты так решила?

Но ведь он понял, о чем я? Или нет? Непонятно. Впрочем, может быть, на него наводили приворот, а потом неудачно сняли, и остался след. А приворотное зелье та еще мерзость. Я бы, наверное, тоже не признавалась, что когда-то ТАКОЕ пила.

– Да так… – сжала пальцы, потом тряхнула ладонью, пытаясь убрать с нее ощущение чего-то липкого. – Показалось, что я не первая, кто над тобой поколдовал.

– Не было никакой порчи. – Повторил он растерянно и отвернулся. Может, и в самом деле не помнит.

Я повернулась к ястребу, неподвижно замершему на самой верхней ветке растущей рядом акации.

А ты не заметил ничего странного?

Хельдин, я не маг. Если уж ты не поняла, что ощутила, то я подавно не разберусь.

– Ну и толку тогда от тебя. – Проворчала я вслух, и вампир, само собой, вскинулся.

– То есть?

Я вздохнула.

– Да я не тебе. Я ему – и кивнула вверх, на птицу.

***

Когда я сказала, что вампиру придется следовать за мной, он не отреагировал. И так уже понял. Но когда дошло, что придется плестись за мной пешком (на Резвого вдвоем с тяжелым вампирьем не сяду, да и конь не будет счастлив, а пешком не всегда угонюсь, так что вариант один), то я стала свидетелем величайшего события, а именно – вампирьей истерики из-за ущемленной гордости.

– Да сдался я тебе! – Взвыл Рен. – Почему просто не оставить меня здесь, в покое!?

– Ты новоиспеченный, себя не контролирующий вампир, и решать сейчас не тебе, а твоему наставнику, но вместо него здесь я, так что слушай, что я говорю и скажи спасибо, что я вообще с тобой вожусь, потому что делать этого не обязана!

– Ах, так я тебе, оказывается, должен за заботу!? – Он придвинулся так близко, насколько позволило заклинание, и проникновенно прошипел: – Единственной подходящей благодарностью, чтобы ты не мучилась, будет быстрое, безболезненное и милосердное убийство!

С ним, что ли, не мучилась?

Я сглотнула (оказывается, сети работали не так, как я думала, и приблизиться он мог почти вплотную) но осталась стоять невозмутимо. Спишем эту его вспышку на молодую кровь.

– Что ж, наверное, где-то в Оршаге, или у кочевников быстрая смерть считается за честь или благо. Но предпочту без такой помощи обойтись.

Он склонил голову к плечу, прищурив темные глаза.

– Тебе же самой в тягость такая опека. У тебя наверняка есть другие дела. Зачем такие сложности?

– Потому что я не единственная, кто ходит по этому лесу! – Огрызнулась я; снова не выдержала. – И мне не улыбается, что ты пойдешь свободно гулять и наткнешься на кого-то послабее! Так что хватит брызгать ядом и иди спокойно, не создавай мне еще одной проблемы! Быстрее дойдем, быстрее и решим этот вопрос. – И я взлетела в седло, оборвав разговор и наконец оказавшись от него подальше.

Он тоже продолжать не стал, только проводил меня свинцовым взглядом.

Путь выдался однообразным, несмотря на то, что виды открылись потрясающие. Дорога убежала на невысокие холмы и оттуда, когда мы оказывались на открытых местах, было видно блестящие протоки мелких речушек, пронизывающих весь лес, как вены. За ними угадывались очертания далеких холмов, плавающих в синей дымке. В правой стороне на возвышенности виднелись острые крыши далекого города. Ветер донес до нас звон колокола. Но мне туда было не по пути, так что заворачивать не стала.

Вампир остановился, пару мгновений любуясь алыми крышами и золотистыми стенами из дикого камня. Даже набрал воздуха в грудь, чтобы что-то сказать. Но не проронил ни звука. Вспомнил, наверное, с кем рядом находится.

Ястреб парил в высоте едва различимой точкой, иногда спускаясь вниз и отдыхая на передней луке седла. Парой слов я перебросилась с ним, уточняя дорогу. Потом путь привел к небольшой деревне. Там я напоила коня, купила овса и убедилась в том, что помощь не требуется.

Все это время редкие взгляды, бросаемые спутником на меня, ощущались буквально кожей. Я пыталась не обращать внимания, и вообще не смотреть в ту сторону. Пару раз даже удалось убедить себя в том, что никого рядом нет, а я иду себе, по делам, грызу орешки и ничего меня не раздражает… В уме снова всплыла та самая мелодия, и я почти полчаса шла, еле слышно напевая ее себе под нос, вспоминая все новые и новые ноты. Спутник, услышав их, едва не споткнулся, но я снова не обернулась.

Как умею, так и пою, так что извиняйте. Да и не пение это. Так, мурлыканье под нос.

Однако идти бок о бок в молчании весь день и для меня, и для вампира оказалось слишком.

– Я ведь не ошибся, у тебя действительно есть важные дела? – Поинтересовался Рен, поднимаясь следом за мной на очередной пригорок. Я обернулась, держа Янтаря за повод: как раз решила пожалеть животное и пройтись пешком.

– А почему тебе это интересно?

Он покосился на ястреба и опустил глаза на меня. Пожал плечами.

– Просто понять не могу. Ты наверняка спешишь. И не думаю что в Инарту, иначе сразу бы сказала, что по пути. И все равно добровольно взялась решать мои проблемы: как ни крути, это мои проблемы.

– А я не пойму, как ты не поймешь, что у меня и выбора-то нет. Я ведь говорила, что не могу рисковать и оставлять тебя без присмотра. Или как-то на пальцах объяснить?

– Нет. Я не об этом. Ты могла просто меня убить.

Я даже споткнулась на ровном месте.

– С чего это!?

– Сама сказала: опасность, самозащита. Имела полное право. И шла бы сейчас свободно по своим делам.

– У тебя нет меток на висках и руках. А такие отметины – единственный повод для охотника убить высшего вампира. – Язвительно процитировала я.

– Как у вас там с этим строго. – С деланным уважением заметил вампир. – А ты у нас так уважаешь правила?

Я остановилась; конь, ухватившись за возможность ущипнуть сочный кустик, тоже застыл, как вкопанный.

– Ты уговариваешь, что ли? Я в любой момент могу передумать!

На угрозу вампирище отреагировало до наглости бесстрашным смехом, обгоняя меня и даже не думая отвечать.

– Смех без причины – признак дурачины. – Язвительно заметила я ему в спину. Он, продолжая смеяться, покачал головой.

– А ты оказывается, забавная!

Тоже мне, нашел шута.

– «Оказывается», то есть раньше я казалась тебе серьезной?

– Да не общались мы толком. – Он обернулся через плечо. – И считай, пару минут виделись. Что бы я там о тебе успел узнать?

Я задумалась, машинально отмечая его манеру ходить. Он тянул шаг. И ничего знакомого в этом я опять не увидела.

– А кем ты был? Где мы вообще встретились?

– Никак не вспоминаешь?

– Никак.

– А как думаешь? – Он развернулся и пошел спиной вперед, с интересом глядя на мою озадаченность.

– Руки вроде бы, не рабочие, без мозолей… – Отметила я, и он тут же убрал ладони за спину. – Куда, так нечестно!

– Не рабочие, это да. – Кивнул он. – Других выводов там уже не сделаешь. Что можешь сказать еще?

– Откуда мне знать?

Говоря это, я окинула его внимательным взглядом, подмечая то, что могло стать подсказкой. И склонив голову набок, стала размышлять вслух:

– Одежда обычная, хотя не из дешевых. Много карманов на штанах и куртке; любишь таскать какие-то мелочи? Обувь дорожная, значит, постоянно ходишь пешком. Сейчас не скажешь ничего о загаре, но ты не слишком бледный, значит… – Я чуть не ляпнула «при жизни» – …значит, до обращения часто бывал на улице, под солнцем. Ближайшие поколения пустынников в роду не было. Эльфов, вроде бы, тоже. Шрамов не вижу. Скорее всего, не наемник. Судя по рукам, и не рабочий тоже.

– Все?

– А что еще должна заметить? – недовольно спросила я. Он как будто намекал на то, что я упускаю нечто существенное, отвлекаясь на мелочи.

Лаурен снова покачал головой.

– Да-а, с памятью у тебя серьезные проблемы. – И повернулся ко мне спиной, зашагав нормально.

– Но ты так и не ответил!

– Я музыкант. Ты недавно слышала, как я играю.

– Не догадалась бы. – Пробормотала я себе под нос, и невесть почему спросила: – Случайно не скрипач?

Он заинтересованно обернулся.

– Вспомнила?

Я покачала головой.

– Если бы… Предположила. А что случилось потом? Как тебя обратили?

Даже по спине было заметно, что его как водой окатили. Словно он совсем забылся, а теперь осознал, что между прочим, является нечистью. И вести себя ему надо соответственно, то есть как угрюмое упырище.

– А вот об этом я говорить не хочу. – Отрезал он и ускорил шаг.

Коря себя за несдержанность (захочет – сам расскажет, а пока не хочет, лучше не допытываться) я влезла в седло и поторопила обленившегося коня, чтобы не отставал.

***

До самого вечера из вампира, о нем самом, было не вытянуть и слова, но я завела разговор о том, бывал ли он в Тавере, и каковы особенности этого города. Подтвердились слова ястреба о том, что именно там я видела башню с синими часами.

Когда солнце коснулось горизонта, я разыскала в перелеске удобное место для ночлега и быстро развела костер. Отправила в котелок часть вчерашнего рябчика, которую несла в теплонепроницаемом пергаменте. Потом откатала рукав и осмотрела зашитый порез. Из лекарственных средств у меня, конечно, имелась только пара травок и водка во фляге, но заживало плечо хорошо. Других средств и не нужно.

Подвесила над огнем кружку с водой, покрошила туда растения, аккуратно отсыпала порошок из маленького пузырька, который хранила не в сумке, а в потайном кармане куртки. И достала фляжку.

– Где это ты так оцарапалась? – Полюбопытствовал вампир. Я смочила лоскут ткани и фыркнула, сдувая с лица прядь волос.

– Познакомилась с лесными крысами.

– Ты была одна? – Хорошее настроение с него как рукой сняло, даже встревожился. Я посмотрела на него с довольной усмешкой.

– Поверь, меня и одной им оказалось много.

– Тебе бы не было так весело без элементарного везения: из оружия нашлась хотя бы кружка с драконьей кровью. Кабы не она, неизвестно, чем кончилось. – назидательно раздалось сверху.

Я скривилась: и от его замечания, и оттого, что спирт обжег рану.

– Что за драконья кровь? – Переспросил вампир. Я удивленно уставилась на него, потом на ястреба.

– Что за выступления на публику, почему он опять тебя слышал?

– Давай уточним: ты удивилась тому, что меня услышал телепат?

Я досадливо скривилась. Точно! Это как раз одно из тех свойств, из-за которых я недолюбливала высших вампиров. Правда, в детстве я верила, что они вообще способны достать из человека душу. Неудивительно, что потом предубеждение держалось долго.

– А разве все вампиры читают мысли? – Снова встрял Лаурен. – Я думал, такое встречается очень редко.

– Не совсем так. – Снимая закипевший отвар, осторожно ответила я. – Насколько я знаю, вампиры могут чувствовать настроение собеседника, а это эмпатия. Так что эмпатами считаются все поголовно. А вот на чтение мыслей способно не больше половины. Причем из этой половины только немногие читают мысли четко, остальные слышат только обрывки.

– А я телепат или эмпат?

– Как минимум среднего уровня телепат. Но станешь им не скоро. А меня слышишь, потому что я не просто думаю про себя, а направляю мысли. – Объяснил ястреб. Вампир кивнул и взглянув на меня, заинтересованно склонил голову набок.

– Твои мысли я тоже буду слышать?

Я шепнула пару слов, дунула на кружку и проверила пальцем. Как и полагается, в конце приготовления лекарство стало холодным и вязким. После чего сложила кукиш и показала ему.

– Размечтался.

Он вздохнул с притворным сожалением, желая меня поддразнить. А потом в который раз изменился в лице и помрачнев, уставился вниз. Наверное, снова вспомнил, что телепатия лишь приложение к монстру.

Я не знала, что на это сказать и помедлив, продолжила обрабатывать рану.

– Так что он говорил о драконьей крови? Где ты умудрилась ее раздобыть? – Напомнил Рен.

Я не знала, можно рассказывать это посторонним, или нет. Но так как ястреб беззаботно чистил перья, то я решила, что тайной ордена свойства нашего снадобья не являются. В отличие от рецепта, конечно.

– Это средство, которое готовится охотниками для восстановления физических и магических сил. Я тогда как раз его сделала и собралась пить, когда появились любители легкой поживы.

– И что дальше?

Я усмехнулась.

– Снадобье не зря так назвали. Для неподготовленных людей оно действительно как чистая драконья кровь. Я вылила это средство на одного из них. Побегает по Целителям; ему теперь нужно новое лицо.

Рен в удивлении покачал головой.

– Неплохо.

Я только вздохнула. Лично мне было жалко зелья. Для него требовались такие составляющие, которые сложно достать, а у меня их не осталось.

Закончив с лечением, перевязала руку и скатала рукав обратно. Вампир уселся поудобнее, спиной к дереву, и задумался о чем-то, глядя на огонь в костре. К этому моменту он, похоже, оттаял, и больше не косился на меня с непонятным выражением лица. Правда, у меня возникло ощущение, что он специально поджидает момента, чтобы сразить меня внезапным вопросом!

Я сидела себе, никого не трогала, отбирала в сумке связку травок для чая, и тут он, решил как бы вскользь поинтересоваться:

– Ты уже вспомнила, как тебя убили?

Пришла моя очередь напряженно вскинуться. Я едва не рассыпала половину сбора.

– Откуда ты знаешь!?

Он продолжал спокойно смотреть на огонь, словно сквозь него видел что-то, мне недоступное.

– Знаешь, о вас, охотниках, ходят легенды. Говорят, что когда охотник возвращается, его душа возрождается… – Он задумался, подбирая нужные слова – Не вся сразу. Она постепенно, по кусочкам срастается, и поэтому пока охотник не вернет себе ее всю и не станет вновь целым, он не сможет быть охотником. И именно потому, что душа не цела, он себя не помнит.

– Интересное предположение. – Оценила я. – Поэтично, но далеко от правды. Душу на кусочки не разрежешь, как кусок холста. Но смысл я поняла. Догадался, в чем дело, потому что я ничего толком не помню? Тебя вот, не вспомнила до сих пор.

Он опустил взгляд вниз, на свои руки.

– Не только поэтому.

– О чем ты?

Вампир поднял голову и повернул правую ладонь тыльной стороной ко мне, проведя пальцем по белесому шраму, от запястья до пальцев.

– Так и не заметила?

Я хотела было сказать, что да, и причем тут это, но осеклась. Шрам, я точно видела этот шрам. Не просто видела, запомнила!

Почему я его запомнила?

Стукнуло в висках, заболело у затылка…

Чадят причудливые курильницы, расставленные по углам плиты. Они пахнут удивительно сладко, миндалем и островными благовониями. Потрескивают огоньки на оплывающих свечах из белого воска. В изголовье алтаря, у разожженного ритуального огня главный темный жрец, тот самый хриплый маг раскладывает темные ножи на алом бархате.

У меня тогда от этого дыма и какого-то зелья туманилось в голове, потому первое время я вообще не сопротивляюсь. Только смотрю, как они перемещаются вокруг меня, проводя последние приготовления.

Поворачиваю голову вправо, прикрываю глаза, чтобы хоть как-то привести разум в порядок. Когда поднимаю тяжелые веки, то замечаю, что у стены лежит кто-то связанный, спиной ко мне. Они приволокли его сюда недавно, чтобы не оставлять без присмотра. Я вроде как даже помню, когда это было. Меня тогда только принесли.

Кто это? Следующая жертва, после меня?

Так путаются мысли, почти ничего не понимаю.

Он тоже пришел в сознание. Он шевелится и пытается нащупать веревки, которые держат его руки. Я смотрю внимательно. Я могу еще вернуться, и когда приду сюда, то найду его родных и сообщу, что с ним случилось. Его же наверняка кто-то ищет. Надо только внимательно запомнить этот странно знакомый шрам у него на ладони…