Текст книги "Свой среди своих (СИ)"

Автор книги: Towaristsch Mauser

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– А я? – буркнул Кили.

– А ты выжил, визгун горластый, – усмехнулся Фили, – хотя все говорили, что умрут оба, и что такие семимесячные малявки обычно не жильцы.

– Матушка об этом не рассказывала!

– Конечно, стала бы она о таком говорить! Над тобой дышать боялись, а ты вел себя просто ужасно. И выглядел ужасно! – Фили вдруг расхохотался, – я ожидал крутого братика, даже поделил игрушки, не пожалев деревянный топор, принес все это тебе, думаю, сейчас играть станем – вот веселье начнется!

– А я?

– А тут лежит какой-то зареванный батон в пеленках, весь красный от плача! И сопли по всему лицу.

– Прям уж по всему? – недоверчиво сощурился Кили.

– Вот прям вот так, – усмехнулся Фили, потер его по щекам. – Тут я решил, что с тобой каши не сваришь, спросил у папы, на кой ляд нам орущий батон, а тот сказал, что ты вырастешь и станешь нормальным, правильным, хорошим гномом. Я папе поверил. Вот, до сих пор жду…

– Ну ты меня всего опустил! – воскликнул Кили и накинулся на брата, повалил на пол. Фили хохотал, припоминая и поломанный топор, и заблеванную лошадку, и пеленки, которые он едва не самолично стирал.

– А вообще, – выдохнул Фили, когда слегка успокоился, и помог брату подняться, – это было страшное время. И я очень рад, что ты появился.

– Я, знаешь ли, тоже, – фыркнул Кили и притянул Фили к себе, обнял крепко-накрепко. – А что Бильбо?

– А Бильбо сейчас разве что Гэндальф и поможет, – посерьезнел Фили. Глянул Кили в глаза, – если уж маме было тяжело на седьмом месяце, то что ждет нашего хоббита – даже подумать страшно. Странно, что Торин забыл об этом.

– Он обо всем забыл, кроме Эребора, – вздохнул Кили, – надо наточить мечи как следует. Иначе оба получим выговор с занесением в грудную клетку.

– Да, давай, – кивнул Фили и вновь принялся за дело. Точильный камень двигался на удивление ладно, высекая искры из стали.

***

Прошла еще неделя томительных, тоскливых переговоров, потом другая. Бильбо не стал больше участвовать в советах, отмахиваясь дурным здоровьем, а время шло, и воздух словно сгущался перед бурей.

Только в шатре у Трандуила словно ничего не менялось. Первый завтрак, второй, вместо ланча – бокал вина, а то и два. Настроение было никудышным, не жил, а выживал, как лодка с пробоиной: качается на волнах ни туда, ни сюда, вот-вот хлебнет воды по самый борт и пойдет ко дну. Гэлион совсем перестал церемониться, злоупотребляя ключами от сундука с вином.

– Король узнает, – пробормотал Гэлион, разглядывая вино на просвет, – лишит меня должности. А что делать?

– Понятия не имею, – отозвался Бильбо, неосознанно поглаживая себя по животу. Даже хорошо, что Торин не видел его таким. Очень хорошо. Торин говорил бы гадости, прижимаясь ухом чуть повыше пупка, шептал бы, что Бильбо никчемный, никудышный отец и партнер. Торин бы отымел его, поставив на четвереньки, потому что иначе невозможно было. Дурное настроение моментально ударило в голову похлеще вина. Не было рядом Торина, никто не говорил гадостей, никто не драл, прихватывая зубами за загривок, никто не прикасался к набухшей груди и не сцеживал редкие пока что капли.

– Чего ревешь? – флегматично поинтересовался Гэлион, разливая остатки по кубкам.

– Мне кажется, что я словно яблоко, упавшее в быстрый ручей. Куда меня принесет? – пробормотал Бильбо сквозь слезы и стер их, – где я окажусь? Я не знаю.

– Я вижу, ты совсем раскис. Но ведь не так плохо быть яблоком в ручье. Есть и другие, гораздо более неприятные расклады…

Бильбо так и не узнал, что хотел сказать Гэлион, потому что в шатер ворвался Леголас. Гэлион тут же подхватился с места, изящно пнув пустую бутылку в угол.

– Мой принц, вы что-то…

– Орки, – рявкнул Леголас, накинув на себя кожаную кирасу. Гэлион, дыша в себя, ловко и аккуратно затянул на нем все ремни, прочно застегнул пряжки.

– Мистер Бэггинс, – Леголас обернулся к хоббиту, – там, снаружи, творится нехорошее. Я тебя прошу – не выходи наружу. Не в твоем положении.

– Орки напали на лагерь?!

– Очень много орков. Гэлион, вы что, пили?

– Да, – потупился тот, – вино из виноградников Дорвиниона.

– Вон как, – криво усмехнулся Леголас, – тогда выпейте еще. И не выходите наружу, пока я или отец не разрешат. До скорой встречи, мистер хоббит.

– До встречи! Удачи! – воскликнул Бильбо, и голос его сипло оборвался. Он проводил взглядом Леголаса, а потом уставился на Гэлиона. Тот послушно тянул пробку из новой бутыли, поглядывая на хоббита:

– Надеюсь, мой друг, тебя не тянет геройствовать и сражаться?

– Мне горько слышать все эти крики, – выдохнул хоббит, вторя его высокому слогу, – но я бы сейчас хотел оказаться в Эреборе.

– Там, наверное, безопасно. Твои друзья-гномы вполне смогут отсидеться за каменными стенами.

– Наверное, – выдохнул Бильбо, вслушался в звуки битвы.

Та самая буря, которая должна была случиться.

Гэндальф был готов к этой буре, люди и эльфы тоже. Битва гремела, как гроза, а Бильбо ничего не мог поделать и был очень благодарен тому, что он сейчас здесь, с эльфами. В таком состоянии, каком он был, Бильбо не смог защитить даже самого себя. Гэлион оставил ему початую бутыль вина и ушел – его помощь и нехитрые навыки требовались в госпитале, развернутом прямо под открытым небом. И хоть порой Бильбо было очень страшно, он не решался выйти из шатра, оставленный всеми. Поглаживал себя по животу, успокаивая будущего ребенка в том, что опасности нет. Ее и не было, несмотря на то, что в каждую секунду волна орочьей атаки могла докатиться и до сердца эльфийской ставки, ведь эльфы и люди сражались храбро.

Бильбо сидел один, ничего не зная о происходящем вокруг. Он думал, что Торин наверняка укроется в горе – но почему же ветер приносил приказы на кхуздуле? “Держать строй”. Бильбо узнал бы эти слова и через полсотни лет, даже если бы никогда больше не услышал. Да, кхуздул был сложен… но забыть его было нельзя.

***

Торин едва не погиб.

Гэндальф был там, в гномьей ставке, у полумертвого Торина, и Гэндальф сделал все возможное. А потом отдал ему Аркенстон, потому что Торин заслужил. Без гномов ничего не вышло бы, без Торина и Даина, который шел ему на подмогу.

Фили и Кили, оба израненные и изувеченные в битве, сидели молча и тихо, слушали, как хрипло дышит Торин – и как устало вздыхает Гэндальф.

– Ты знаешь, – проговорил Торин, наконец, и кровь напитала свежие, белые повязки, вначале бледно, как арбузный сок, затем ярче и ярче.

– Что?

– Я кое-что переосмыслил. Мы однажды говорили об этом с хоббитом, – выдохнул Торин, разглядывая искрящийся Аркенстон, – помнишь историю о Сильмариллах?

Гэндальф кивнул, а Торин задумчиво огладив подбородок, чистый, отмытый от грязи, запекшейся крови и копоти, сказал:

– Можно сделать так, чтоб он оказался среди звезд? Слышал, что дед говорил о камне? Что якобы однажды он упал на землю с небес, сорвавшись неосторожно. Можно отправить его обратно?

– На небо?

– Да, – Торин откинулся на подушки и продолжил, бледный и серьезный, – сделай это, когда я уйду. На земле от него слишком много проблем. А на небе… мой народ будет видеть его каждую ясную ночь.

– Я постараюсь, – сказал Гэндальф, и Кили едва не рассмеялся, кровь вновь потекла с его лица и закапала вниз. Но потом он с ужасом сообразил, что ни дядя, ни Гэндальф не шутят.

– Так будет лучше, – выговорил Торин и тяжело сморгнул, – а сейчас я слишком устал и хочу отдохнуть. Приведи ко мне хоббита.

Гэндальф выполнил его поручение.

– Торин желает тебя видеть.

Бильбо стоял за спинами, пока его не окликнули, не расступились. Торин лежал, глядя вверх, смертельно бледный, с уголка губ текла слюна вперемешку с кровью, надувалась блестящим алым пузырем.

Бильбо, совершенно растерянный, подошел ближе, поддерживая такой мешающий сейчас живот. Посмотрел в его глаза, мутные и неожиданно темно-голубые, но Торин не успел ничего сказать, только коснулся пальцами его руки.

И Бильбо вскрикнул, словно от резкой боли, зажмурился, свалился без чувств там, где стоял. Поднялась суматоха, его вынесли, стараясь не потревожить, а Торин все так же лежал, сосредоточенно рассматривая потолок и дышал, дышал, упорно сглатывая и сплевывая мешающую слюну.

========== Часть 26 ==========

Трандуил лично прошел в госпиталь, советуясь по пути с Гэндальфом, не рисковал пустить дела на самотек. А Бард шел следом, слегка улыбаясь в усы.

– Вы находите это смешным, мой дорогой Бард? – церемонно проговорил Трандуил.

– Как сказать. Сам эльфийский король в роли бабки-повитухи.

– Запомните, Бард, скоро только люди родятся. У остальных все несколько сложнее, – проговорил Трандуил, быстрее сплетая волосы в узкую белую косу. – От меня зависят две жизни, и ничего смешного в этом нет.

– Все равно слишком много суеты, – сказал Бард ему в спину. – Но я вас не осуждаю, если что.

Эльфийский король и ухом не повел, молча удалившись в палатку.

Бильбо ничего этого не видел и не слышал. Увидев Торина, Бильбо словно погрузился в сон, внутри все болело, то остро, то резко, то ныло тупо, и эта боль мешала уснуть как следует, чтоб не просыпаться уже никогда. Он едва различал какие-то слова, эльфийское наречие, звучащее как сладкая журчащая песня, как вода на рану. То чувство, которое жило в груди, примешиваясь к дыханию, свернулось, как живая, горячая кровь. Присохло, как кровь на рану, так, что отрывать было не просто больно, а невыносимо, нестерпимо больно. Вздох – и выдох с одной мыслью, хотя берег себя от этого, себя, свой уютный мирок, не хотел выбираться наружу.

Бильбо, как и любой, крепко стоящий на ногах хоббит, точно мог сказать, из чего состоит счастье: есть вкусно, спать досыпа, слушать хорошую музыку, когда хочется ее послушать, и видеть вокруг себя то, что хочется видеть. Думать о том, о чем хочется думать. Читать интересные книги – а Бильбо любил книги, много читал, особенно после обеда, устроившись на солнце.

Сейчас к пяти основным чувствам примешивалось еще одно, и нельзя было назвать это привязанностью, любовью или чем-то еще. Шестое чувство звалось коротко и ясно: Торин.

Как ритм дыхания, как стук сердца.

Торин.

И все происходившее должно было происходить вместе с Торином. Или не происходить вообще.

Запах Торина все время ощущался рядом, мешал, настораживал, как боль в фантомной, давно отрубленной конечности.

И самым страшным было то, что к такой жизни приходилось привыкать, потому что она расстелилась впереди, широкая, как пустошь Смога.

***

– Я желаю его видеть.

– Он спит.

– Не препятствуй мне.

Трандуил смерил взглядом Торина, который выглядел не слишком хорошо, дышал хрипло и свистяще. Двалин покрепче перехватил топор, словно был готов защищать своего короля и его право увидеть ребенка, но Торин остановил его взглядом:

– Успокойся. Трандуил, я пришел с мирными целями, – сказал он и, отстегнув ножны, демонстративно протянул Трандуилу меч. Трандуил кивнул страже, которая с легким поклоном приняла оружие, и пропустил Торина в шатер. В шатре царил легкий полумрак.

Торин осторожно подошел и взглянул на Бильбо, непривычно исхудавшего. Тот прижимал к себе подушку и спал крепко, обнимая ее. Торин, закусив губу, подошел ближе, протянул ладонь и притронулся к волнистым волосам, почесал за ухом. Бильбо не отреагировал, не улыбнулся во сне, как улыбался раньше, когда Торин ласкал украдкой.

– Вторую неделю он борется за свою жизнь, – тихо проговорил Трандуил, следуя за Торином по пятам, – смотри, не прерывай целебный сон.

Торин нахмурился, одарив эльфа мрачным взглядом, но Бильбо спал крепко, словно не чувствуя прикосновений, и пришлось оставить его в покое.

– Я желаю видеть ребенка.

– Не могу доверить его твоим дрожащим рукам, – ответил Трандуил, подвел Торина к наспех сколоченной, собранной из какого-то эльфийского сундука колыбели, – не поднимай его.

Однако Торин не стал слушать эльфа, взял на руки крохотный сверток и прижал к себе. По телу пробежала предательская дрожь, защипала открывшаяся рана, но Торин лишь уперся ногами в землю покрепче и посмотрел в личико малыша.

– Такой маленький, – проговорил он, и кадык прокатился по поросшему щетиной горлу, – как Кили тогда…

Малыш открыл глаза, оказавшиеся прохладно-голубыми, совсем как у самого Торина и уставился требовательно. И тут же ухватил его за косицу, потянул – вполне себе требовательно. Торин снова сглотнул и ничего не сказал.

– Время, – напомнил Трандуил, стоя над ним, как конвоир.

– Маленький… – пробормотал Торин, разглядывая ребенка. Тот совсем не боялся чужого гнома и смотрел на него внимательно. – Вы совсем захватили моего полурослика.

– Это не мы его захватили, – медленно проговорил Трандуил, – это ты от него отказался. Что так смотришь на меня, король всех гор окрестных? Готов ли ты признать этого ребенка наследником всех твоих гор?

Торин не ответил. Под локти протиснулись чужие длинные руки, Трандуил осторожно и ловко перехватил у него ребенка, и, сощурившись, прижал сверток к груди. Поцеловал церемонно в лоб и уложил обратно, прикрыв одеяльцем. На торинов взгляд, эльфы пеленали детей просто отвратительно.

– Я-то готов, – проговорил, наконец, Торин, когда стальная хватка на горле чуть отпустила, комок исчез, и стало легче дышать. – Но готов ли Бильбо?

– Вот это другой вопрос, – заметил Трандуил, обхватив гнома за плечи и недвусмысленно выпроваживая его из шатра. – Но я сделал все возможное, чтоб он принял решение сам.

– Сам? О чем ты?

– Без подсказок тела. У всех нижних, знаешь ли, очень сильная привязанность к своим верхним, если ты не знал.

Трандуил указал широким жестом на накрытый в другом шатре стол, и Торин последовал за ним, с неприязнью вслушиваясь в его слова.

– Я много размышлял об этом. Это сродни поводку, – сказал Трандуил, – потянули, и он идет, не в силах сопротивляться. И от сопротивления верхнему ему больно, понимаешь? Это против всей его природы нижнего, зависимого и нуждающегося в заботе. И каждый его конфликт с собой – это мучительное, а, главное, заранее проигранное сражение.

– Зачем же сопротивляться? Я не желал Бильбо зла, никогда не желал, – проговорил Торин, уверенный в своей правоте, – я сделал все, что мог.

– Ты не понимаешь или притворяешься? Кто вынудил его выбирать между самим собой и твоей ненаглядной персоной? И когда он выбрал тебя, кто вынудил его выбирать между малышом и тобой?

– Когда такое было-то?! – возмутился Торин.

– Ты мог отказаться от похода. Узнав, что Бильбо в положении, ты должен был остаться Эсгароте.

– Видно, ты совсем свихнулся.

– Торин, – спокойно выдохнул Трандуил, разлил вино по бокалам, чуть встряхнул головой, – это не я свихнулся. Это ты выбрал поход вместо Бильбо, и можешь не оправдываться сейчас, не рассказывать о значимости и важности твоего поступка. У тебя ведь тоже был выбор, не так ли.

– Я не мог остаться в Эсгароте!

– И ты его сделал, даже не поколебавшись. Извини, но я не считаю нужным отдавать Бильбо и малыша в твои руки.

– Ты забываешься, – сощурился Торин, ладонь легла на пояс, но меч он сам отдал эльфам. Трандуил смотрел на него с легкой, присущей эльфам, то появляющейся, то исчезающей улыбкой, глаза его едва заметно мерцали.

– Торин. Твой дом разрушен, там пожар и пепелище. Там нечего делать нижнему полурослику с его малышом, которые живы исключительно благодаря тому, что вовремя оказались рядом со мной. Ты убил бы обоих, если бы Бильбо не сбежал.

Торин вздохнул, нахмурился мрачно.

– Благодарю тебя за то, что спас их. Но ты вмешиваешься сейчас не в свое дело.

– Я чувствую себя ответственным за жизнь Бильбо, – задумчиво проговорил Трандуил, разглядывая собственные ногти, – и я счел нужным подкорректировать кое-что, когда возвращал его обратно к жизни.

– Что ты с ним сделал?! – рявкнул Торин, дыша глубоко и прерывисто, повязки сбились под слоем одежды, и рана вновь беспокоила его.

– Тише. – Трандуил едва заметно улыбнулся, – ничего серьезного. Я лишь вернул его на исходную позицию, насколько смог. И избавил его от физической привязанности к тебе. Ты спросишь, что это значит? Теперь его тело свободно, и он может выбрать любого другого верхнего, чей запах его привлечет. Сможет начать новую жизнь, с другим мужчиной, более заботливым и уступчивым. Который сделает правильный выбор, если придется. Бильбо отныне свободен.

Торин смотрел на Трандуила пристально, не сводил взгляда. Не верил в услышанное – и одновременно не мог не поверить.

***

Через несколько дней Бильбо очнулся ото сна. Эльфы еще не снимались с места – слишком много было раненых, которые не выдержали бы длительного перехода. Чуть позже Трандуил планировал уйти обратно в Лихолесье, а Бард в письмах уговаривал Бильбо погостить немного в его новом, наскоро отстроенном доме. Бильбо был рад этому. Он хотел как можно скорее отправиться в Шир, считая, что привычный уклад поможет поскорее вернуться к нормальной жизни.

Трандуил рассказал ему о том, что сделал. Бильбо вначале был в шоке от такого вмешательства, но тот терпеливо подождал, а потом объяснил, что если Бильбо желает возобновить привязанность, он всегда может вновь повязаться с Торином. А может и не повязаться, это уж на его собственное усмотрение.

Бильбо не мог ничего усмотреть. Он ждал Торина, но тот, придя однажды, больше не желал приходить, а позвать его Бильбо не мог. От гномов приходили письма, Балин и Двалин принесли сундук с драгоценностями в виде подарка от всей компании, но Бильбо отчего-то не смог поговорить с братьями, в горле стоял горький ком. Сославшись на нездоровье, он отправился к Трандуилу и передарил тому все драгоценности. Трандуил их хоть любил и понимал в них толк, а Бильбо они были вовсе ни к чему.

И он совсем не знал, что делать с Торином. Трандуил говорил о том, что если Бильбо хочет объявить малыша сыном Торина, то этим стоит заняться сейчас, потому что политические вопросы не требуют отлагательств. Даже Торин в итоге прислал письмо, написанное крайне сухо и скупо. В письме значилось, что мистера Бэггинса приглашают явиться в Эребор, чтоб обговорить все важные вопросы, особенно касательно провозглашения ребенка наследником Дурина. И ежели вышеуказанный мистер Бэггинс соизволит явиться, значит Торин Дубощит утвердит сие безотлагательно, раз и навсегда пресекая возможность оспорить этот факт.

Но вышеуказанный Бильбо не желал никаких объявлений. От разговоров о наследовании ему становилось страшно. Все же Торин вполне мог отнять у него малыша. Да и сама мысль о том, чтоб жить с Торином только ради того, чтоб милый славный Фродо однажды унаследовал эту гору? Что за бред. Бильбо был уверен, что им вдвоем будет гораздо лучше в норе. Спасибо Трандуилу, что его больше не тянуло к Торину на уровне инстинктов. Можно было проигнорировать приказа в письме и не подчиниться.

Сердце игнорировать, конечно, было гораздо сложнее.

***

Из зеркала на Бильбо смотрел отощавший, совершенно потерянный хоббит с диковатым выражением глаз. Бильбо опасался, что после всех этих приключений станет, чего доброго, толще Бомбура, но опасения были напрасны. Он похудел, после усиленного лечения организм чересчур быстро вернулся к обычному состоянию. Грудь исчезла, так и не сформировавшись, кормить ребенка было нечем. Кормить помогали все те же эльфы, поили каким-то особенным напитком, а Бильбо страдал оттого, что и тут оказался не при делах. Зато Фродо после такого питания выглядел вполне здоровым ребенком, и можно было не опасаться за его жизнь.

– Все плохо, – сказал Бильбо унылому парню в зеркале, – никуда не годится.

– Что именно? – скучающе хмыкнул Гэлион, которому вместе с Бильбо перекрыли доступ к спиртному.

– Я. Я похож на голодного кролика после затянувшейся зимы.

Бильбо потянул себя за прядь волос и впервые за несколько месяцев осознал, какими длинными они отросли. Кудрявились ниже плеч, почти доходя до лопаток, и выглядели не лучшим образом, потому что мылся целиком он последний раз в Эсгароте, осенью.

– Я похож на болотное чудище, – пробормотал Бильбо, – мой маленький Фродо, у тебя просто прекрасные родители. Один заморенное чучело, а второго и вовсе нет.

– Думаешь о Торине?

– Нет, конечно… – беспечно отозвался Бильбо, но эльф так насмешливо фыркнул, что пришлось признаться, – конечно, думаю. Я хочу, чтоб он увидел меня и понял, что у меня все хорошо. Что я вовсе не страдаю о нем и не ищу встречи. Что у меня все прекрасно, все просто отлично.

– Да-да, – кивнул Гэлион, – просто отлично. Почему бы тебе прямо не подойти к нему и не сказать “я скоро умру от одиночества”?

– Потому что это неправда! Я научился жить без него. А, с вашим братом разговаривать… – отмахнулся Бильбо, не повелся на провокацию. – Мне никто не нужен.

– И ты просто хочешь это показать?

– Да, – кивнул Бильбо, – я хочу это показать. Ты сможешь меня подстричь?

***

Сейчас, когда его жизнь была вне опасности, и буря отступила, Бильбо охотно присутствовал бы и на советах, но их больше не было. Гэндальф уехал раньше, чем Бильбо пришел в себя, Бард и его люди ушли в Эсгарот. Лишь эльфийская ставка еще располагалась близ Одинокой горы.

– Нашел ведь время появиться на свет! – улыбнулся Леголас, похлопывая по ладони свернутой картой, подошел ближе, разглядывая ребенка в колыбели. – Не боишься, что это эльфийский подменыш?

Бильбо улыбнулся малышу. Об эльфах напоминали разве что островатые ушки – такие же, как у хоббитов. Малыш немного походил на гнома, но Бильбо, отмахиваясь от этого, считал, что он сущий хоббит.

– Эльфы, наверное, невинные да беззащитные когда совсем крошки, – хмыкнул Бильбо, – Фродо посерьезнее будет. Явно в меня.

– На мой взгляд, он весьма похож на эльфенка, – фыркнул Леголас, – ну же, возьми его на руки.

– На руки… – выдохнул Бильбо, по горлу прокатился кадык, – я еще никогда не… вдруг с ним что-то случиться?

– Смелее, – велел Леголас.

– Я не умею, – запротестовал Бильбо, ведь малыш Фродо так крепко и сладко спал. Эльфы отлично заботились о нем. А что сам Бильбо знал о детях? Ровным счетом ничего, ну разве что те появляются через несколько месяцев после горячей и страстной ночи. Что дети орут. Что их трудно воспитывать. Что сынок Болджеров любит наведываться на поле Маггота, и его оттуда калачом не выманишь. Что если бы у Бильбо было поле, то он день и ночь охранял бы его от чужих детей…

– Не стыдно? – спросил Леголас. Трандуил листал книгу, поглядывая на них поверх страниц, но ничего не говорил.

Бильбо было стыдно, очень стыдно, ведь он забыл свой долг перед малышом. Но так страшно было сделать что-нибудь не так. Но ребенок, его собственный и То… его собственный, опять же. Его собственный ребенок, ничей больше, лежал таким славным маленьким свертком, что Бильбо преодолел извечную робость и все же поднял его на руки. В голове все словно помутилось. Если бы Фродо появился на свет так как положено, и желательно в Шире, то можно было бы подготовиться заранее. Но сейчас… Слишком волнующе.

– Вдруг он заплачет?

Леголас с интересом наблюдал за ним, а Трандуил, перелистнувший очередную страницу, проронил:

– Ему неудобно вверх ногами.

– А, – выдохнул Бильбо, – наверное.

И быстро положил обратно. Малыш проснулся и недовольно заворчал, пытаясь выпутаться из пеленки. Бильбо весь взмок и разволновался, пытаясь понять, что он делает не так. Помимо того, что чересчур волнуется и боится взять своего Фродо на руки.

– Что будет, если держать ребенка вверх ногами? – спросил вдруг Леголас, уставившись на отца, – расскажи?

– Он вырастет непослушным… и будет плакать, – сообщил Трандуил, а потом поднялся на ноги, светлые одежды едва слышно зашелестели.

– Куда же вы?

– Я не нянька, – сухо сообщил Трандуил, – и познал радость отцовства много десятков лет назад. Не могу ничем помочь.

– Но вы уже помогли… – заговорил Бильбо в надежде, что Трандуил останется и поделиться многовековой мудростью, но тот, слегка потирая виски, вышел прочь.

Леголас подобрался ближе, словно любопытный кот:

– Наши так редко решаются завести детей, – он подхватил ребенка на руки, осторожно прижал его к себе, – никогда еще не видел их так близко.

– Ты не женат?

Леголас отрицательно покачал головой, а потом глянул на Бильбо, опустился к нему.

– Что ты думаешь?

– Я его боюсь, – выдохнул Бильбо, не в силах солгать, – он такой хрупкий, такой маленький. А я просто идиот, что не думал о нем.

– Когда не думал?

– Когда делал, – развел руками Бильбо, уставился куда-то в сторону.

– Ты не жалеешь, что он появился на свет? – сощурился Леголас.

– Нет, – покачал головой Бильбо, – ни в коем случае. Просто я… не очень-то подхожу в родители.

– Родителей не выбирают, – философски вздохнул Леголас, протянул ему младенца, – держи.

– Да, конечно, – Бильбо взял ребенка, разглядывая его личико. Мальчик приоткрыл глаза, голубые, как небо, покосился на него и приткнулся головой к его груди – и Бильбо, сглотнув шумно, прижал его к себе в ответ.

Невозможно было поверить в том, что из этого ничего не соображающего батона с глазами когда-нибудь вырастет самостоятельная личность, с характером и нравом, со своими мечтами и надеждами… Но ведь и сейчас ребенок уже не был безмозглым камушком: соображал, что держит его родное существо, тянулся к теплу, хотел защиты. Был гораздо прекраснее и умнее, чем любой тупой холодный камень.

– Ну и пусть, – проговорил Бильбо, неловко укачивая младенца, – ну и пусть. Денег у меня всегда хватало, а теперь тогда до дома добраться.

Фродо словно понимал, что ему бормочут в ухо и соглашался, стискивая большую блестящую пуговицу на жилете Бильбо. От малыша пахло свежескошенной листвой, в чем, наверное, была заслуга эльфийских пеленок. Фродо вначале не сопротивлялся укачиванию, а потом засопел, закряхтел недовольно.

– Ты его опять вверх ногами перевернул, – сказал Леголас и поправил, – держи ровно.

– Держу я, держу.

– Кстати, папенька слукавил.

– В чем?

– Говорят, – Леголас улыбнулся хитро, – если держать ребенка неправильно, он заведет дружбу с гномами.

Бильбо только фыркнул сердито, ничего не сказав на это.

– Мистер Бэггинс! Бильбо! – раздался звонкий возглас у шатра. Бильбо вздрогнул, узнав этот голос, уложил Фродо в колыбель, подоткнув одеялом. Лишь бы внутрь никого не пустили!

– Бильбо, – в шатер вошел Нимрод из королевской охраны, – тебя там хотят видеть.

– А я не особо.

– Не будь букой, – Леголас подошел ближе, – иди, засвидетельствуй свое почтение.

Бильбо красноречиво взглянул сначала на ребенка, потом на Леголаса, всем своим видом показывая, где и как он почитает владык Эребора.

– Иди, иди, я тут присмотрю, – Леголас легко выдержал сердитый взгляд, развернул хоббита за плечи и подтолкнул в направлении выхода.

– Глупо злиться.

– Я вовсе не злюсь.

– Вот правильно. Будь спокоен.

– Эльфы, – буркнул Бильбо, выходя из шатра наружу, и добавил, – гномы!

Недалеко от шатра и правда стояло двое гномов, вытаптывая со скуки остатки травы. Племянники Торина, в богатых, шитых золотом одеждах, побитых молью и драконом, глазели по сторонам, изучая эльфийскую ставку изнутри.

– Надо же, у них все шатры расставлены радиально, – заметил Кили, – от центра к периферии.

– Удобно же.

– И оружие они хранят… О, смотри, виноград! – воскликнул Кили, потянул брата за руку, – давай возьмем немного!

– Не дадут.

– А я тихонько…

– Спалишься, – хмыкнул Фили хладнокровно, – эльфы тебя поймают и выпорют прилюдно на воротах Дейла!

– Почему это Дейла? – вскинулся Кили, заметил стоящего в стороне Бильбо и шутливо поклонился: – а вот и ты, герой сказаний.

– Я, – ответил Бильбо, и, убедившись, что Торина нет поблизости, подошел ближе. С Торином общаться он не хотел от слова совсем, и, наверное, не выдержал бы сейчас его присутствия. Но с Фили и Кили можно было немного пообщаться.

– Я вижу, ты в порядке? – спросил Фили, чуть приосанившись. Корона у него на голове сидела ровно – в отличие от брата, у которого она уехала на левое ухо.

– Я-то в порядке, – улыбнулся Бильбо, кивнул на обрубок руки Фили, аккуратно перевязанный и уже схваченный стальными кольцами.

– Все нормально, – сказал Фили, – заживает.

– Хорошо… – отозвался Бильбо, разглядывая этих двоих. И правда, одни пришли, никто их не сопровождал.

– Как у вас там сейчас? – спросил он, чтоб не молчать.

– Ничего, – опять ответил Фили, – все довольны, что все закончилось.

– Веселые разговоры за столом, ломящемся от еды?

– Ну, твой демарш с Аркенстоном уже не вспоминают, – хмыкнул Фили, – если ты об этом.

– Раньше, значит, вспоминали?

– Нет. Торин запретил.

– Вон оно что, – хмыкнул Бильбо, приосанился сам, – и как там Торин? – спросил он как бы невзначай.

– Да нормально, – махнул рукой Кили, – сидит, планирует. Ему сейчас делать нечего, только планировать, чего, да куда, да как.

– Ясно, – улыбнулся Бильбо, надеясь, что улыбка не выйдет совсем уж жалкой и кривой. Отчего-то стало совсем невмотогу – уж лучше Торин пришел бы. Лучше б хоть попытался поговорить, чем так.

– Мы, собственно, чего пришли… – начал Кили, пнул засохший пучок травы вместе с корнем. И дальше ничего не сказал, продолжая пинать траву, превращая ее в труху тяжелым кованым сапогом.

– Мы пришли, потому что младшему владыке Эребора приспичило пообщаться с тобой, – пояснил Фили, положил ладонь на плечо брату.

– Больше со мной общаться некому? – не сдержался Бильбо.

– Балин хотел с тобой что-то перетереть, – сказал Фили, – но это ты сам с ним как-нибудь пересекайся. Вон, Трандуил третьего дня с ним вроде разговаривал.

– Бильбо, – выдохнул Кили, стиснув руку брата, чтоб тот больше ничего не сказал, – мы можем поговорить наедине?

– Можем. Говори.

– Не здесь, – Кили глянул по сторонам, – слишком много эльфов.

Бильбо хотел было сказать, что ему некогда, но Кили словно вцепился в него взглядом. На левом глазу темнела повязка, на щеку из-под повязки стекал алый, только затянувшийся шрам.

– Ладно, – сглотнул Бильбо, глянул на небо, – но не сейчас.

– Когда?

– Позже. Перед закатом.

– Идет, – задорно улыбнулся Кили, поправил съехавшую корону, и, подхватив брата под руку, добавил: – буду ждать.

***

Чем ближе был закат, тем сильнее Бильбо не хотел никуда идти. Пока он общался только с Леголасом и другими эльфами, все было хорошо и спокойно, и можно было сохранять спокойствие… но Кили всколыхнул все, взбаламутил чувства, как осадок на дне стакана с дрянным вином.

И одновременно Бильбо понимал, что не может не пойти. Может, Торин поручил передать что-нибудь, пока занят своим планированием? Хотя плевать на Торина, пусть планирует до самой смерти, облизывая камушки да золотые кубки.

Закатное солнце садилось в облака, вокруг быстро темнело. Бильбо стоял около пары высоких эльфов-часовых, поглядывая в сторону Эребора. Братцы подошли, остановились поодаль, и Бильбо, слегка подумав, поднялся и пошел им навстречу.