Текст книги "Свой среди своих (СИ)"

Автор книги: Towaristsch Mauser

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– Торин?.. – пробормотал он, губы не слушались, а язык присох к небу.

– Ты ждешь ребенка, – с тихой торжественностью сообщил Торин, и зачем-то добавил, – от меня.

Бильбо так и замер, уставившись на него во все глаза. Сердце, остановившееся было, вновь забилось, да так часто и неровно, что можно было ощутить, как оно дергается в груди.

– Я… Ты… Но почему ты? – заговорил он, сам не зная, что хочет спросить и сказать.

Силуэт Торина вырисовывался на фоне светлых стен и окна, в котором колыхались ветки деревьев. Торин улыбался, держа ладонь на его животе, но одновременно с этим был взволнован.

– Ты пробормотал про капусту, прежде чем отрубиться, – сказал он, – а потом еще долго говорил про нее да про приметы, да про какого-то Брендибака, кстати, кто это?

– Когда? – стиснул зубы Бильбо.

– Когда блевал во дворе, – криво усмехнулся Торин.

– Я… во дворе? – Бильбо почувствовал, как щеки и уши горят, на этот раз от стыда.

– Ты хотел пойти блевать на озеро, но я тебя отговорил, – усмехнулся Торин, а Бильбо словно картину увидел: пьяный полурослик тошнится прямо посреди двора, а потом еще отталкивает гнома, который мешает ему пойти гулять на озеро.

– Отговорил?

– Практически. Помог тебе очистить желудок, принес тебя сюда и привел в порядок.

– Спасибо, Торин.

– Не за что, – посерьезнел тот, – это мелочи, про которые я и не стал бы говорить, если бы не твой треп про капусту. Про капусту, детей и прочую ерунду.

– И ты так решил только с моего пьяного бреда?

– Нет, – покачал головой Торин, – хоть я и не помню толком беременных нижних, но ты на сносях, как бы я не убеждал себя в обратном.

– Вот как… – Бильбо закрыл глаза. Обхватил руками живот – тот еще не был достаточно круглым, хотя Бильбо никогда не интересовался деторождением и не знал, достаточно ли кругл его живот, или он пока еще уютное пивное брюшко? Впрочем, неважно, главное, что Торин в курсе. И незачем больше лгать.

Бильбо откинулся на подушки. От сердца отлегло… Если, конечно, Торин не хотел еще что-нибудь ему сказать.

– И что теперь, Торин? – вопрос вырвался сам собой. Уверенный в себе взломщик не стал бы вздергивать брови и вспискивать: “Что же теперь?!”, а вот истеричный, капризный нижний в нем – вполне мог.

– Самое главное, – медленно ответил Торин, стиснув его пальцы в ответ, – не бойся. Я не позволю тебе погибнуть из-за этого.

– Ты боишься за меня?

– Да. Больше всего.

Торин не стал говорить лишнего, но вдруг вытянулся рядом с ним, заворочался, как большая сильная рыба. Осторожно прижался ухом к его животу, обхватив его бедра. В темноте и тишине спальни этот жест казался таким интимным и уместным, что Бильбо не смог сдержаться и застонал сладко. Торин не выпускал его – раскинувшись на кровати, впервые за много дней свободно раскинувшись, он подтянул к себе хоббита, сбивая подушки и простыни в один белый ком.

– Ты рад? – тихо спросил Бильбо, уставившись ему глаза в глаза. Никто, конечно, не ожидал, что Торин в одночасье переменится, но тот мог бы и сам выразить свои чувства, без лишних расспросов.

– Да, – Торин обхватил его плечо, стискивая так крепко, что еще чуть-чуть – и больно будет, – если бы сделали это уже в Эреборе, было бы лучше. Но я рад, что ты зачал.

– Никогда не думал о детях, – тихо заговорил Бильбо, признаваясь ему, – никогда ни с кем не встречался всерьез, и детей не хотел.

– Теперь хочешь – не хочешь, а ребенок будет, – сказал Торин так, будто от его решения зависело все, включая природу. Бильбо закрыл глаза, позволяя себя целовать – в шею, в уши, в щеки, в губы, везде-везде. Надо же, Торин был нежен и аккуратен, это Торин-то!

– Я скоро растаю, как та пастила, – Бильбо отвернулся от него, поглядывая лукаво через плечо. Почувствовал, как Торин прикасается к его спине, чертит пальцами вниз, касаясь там, внизу – и ему хотелось, чтоб Торин продолжал.

– Возьми меня, – попросил Бильбо, подаваясь бедрами, – я чувствую, можно еще.

– Чувствует он, – забормотал Торин, не отрываясь, – ты не чувствовал, что зачал!

– Я знаю, что можно, – Бильбо закрыл глаза, ощущая пальцы у самого входа, невольно выгнул спину, чувствуя сладкую дрожь, – ну же!

– Скажешь, если будет больно, – отозвался Торин, вынимая пальцы, приподнялся над ним, вставляя член – уже возбужденный, уже готовый. Бильбо тихо выдохнул, понимая, что не хватает привычной ярости – обычно Торин брал его резко и сразу. Но сейчас дразнить его, мол, пойду и найду того, кто оттрахает меня пожестче, было не просто рискованно, а опасно для жизни – Бильбо понимал это, нутром чуял. В конце концов, во всем была своя прелесть – и в этих терпеливых, неторопливых движениях, и в дыхании Торина над плечом, и в члене, постепенно заполнявшем изнутри.

Бильбо терся о простыню, нетерпеливо и часто, хотел целиком и сразу, стонал и кусал губы. Торин был неумолим. Не позволяя себе привычный ритм, он взял его так, как считал нужным.

– Люблю, – коротко сказал Торин, и почувствовав, что Бильбо кончил под ним, тоже позволил себе это.

И, откинувшись на скомканные простыни, он обнял хоббита, прижал его к себе, накрыв тяжелой рукой. Тени от деревьев за окном скользили по его лицу, по четкому профилю, красиво очерченным губам.

– Тебе понравится, – сказал Торин, не выпуская его из рук.

– Что понравится?

– Не что, а где. В Эреборе, – проговорил Торин задумчиво, – в нашей спальне кровать будет больше, чем эта.

– Зачем больше? Я в ней потеряюсь, – улыбнулся Бильбо.

– Значит, такая же. И я найду те бриллианты.

– Какие?

– Это подвески на волосы и уши, – взмахнул рукой Торин, стараясь пояснить. – Похоже на эльфийские диадемы, только гораздо красивее и богаче. Ты будешь ждать меня в них.

– Просто замечательно. Целый день я буду сидеть и ждать тебя?

Торин посмотрел на него. При свете луны в его голубых глазах появлялось мерцание, похожее на блики на воде.

– Днем ты будешь рядом, – решил Торин.

– В бриллиантах! – воскликнул Бильбо, приподнявшись на локте. – В кружевах, да? И в короне…

– Ты надо мной смеешься, полурослик!

– Так запрети смеяться, – улыбнулся Бильбо, – закрой меня в спальне, наряди в камушки и забудь там.

– Нет. Ты нужен мне, – Торин погладил его по щеке, – рядом. Всегда.

– Ты мне тоже, – выдохнул Бильбо, уткнулся носом в его крепкую, пахнущую металлом и снегом грудь. И ведь леший с ним, с Эребором, не нужны ни камни, ни необъятные и непроходимые кровати, ничего не надо, только бы ты улыбался. И Эребор – все ради тебя.

– Все, что бы ты улыбался, – проговорил Бильбо вслух. И Торин улыбнулся, услышав эти слова.

***

Утро выдалось просто прекрасным. Бильбо и не думал, что ночь с Торином окажет лечебное воздействие. То ли суеверие насчет отцовского семени для успокоения плода было верным, то ли еще как, но он чувствовал себя просто замечательно, лежа в одиночестве и лениво разглядывая птичек на ветке. Птицы, пестрые, непохожие на ширских птиц, перекрикивались и, наверное, обсуждали чужаков.

Бильбо повел плечами – вокруг везде был запах Торина, привычный и успокаивающий, можно было жить в этом запахе. Даже тот капризный нижний, просыпавшийся изнутри с движениями ребенка, не боялся ничего, не истерил.

В дверь осторожно постучали, и Бильбо, наскоро натянув сорочку и бриджи, отозвался:

– Я уже не сплю.

– Оно и видно! – в комнату ввалились Фили и Кили. – Поздравляем! – завопили они оба разом, с таким глумливо-невинным видом, что Бильбо сразу заподозрил неладное.

– Что случилось? – поинтересовался он, пока Кили разбрасывал по комнате цветы, а Фили, усевшись на кровать, разливал вино по кружкам.

– Сегодня особенный день! – заявил Кили, тоже уселся на кровать так, что та жалобно скрипнула.

– Только не это! – воскликнул Бильбо, учуяв запах вина. – Я вчера перебрал…

– Да видели мы это! – захохотал Кили. – Вчера при луне гулял злой дядя с пьяным полудохликом подмышкой!

– Кили, а ты будешь обо мне так же заботиться, если я перепью? – трогательно пробормотал Фили, а потом они оба расхохотались.

– Торин нам все рассказал, – пояснил Кили в ответ на недоуменный взгляд Бильбо, – про ребенка. Ты молодец, здорово выкрутился.

– Я не выкручивался, он сам заметил!

– Вот и я говорю – ты правильно придумал, так и надо было! – Фили раздал всем кружки и Бильбо взял ее, не задумываясь.

– Я серьезно, – сказал Кили, – ну сколько можно было от него скрывать?

– Он тебе рассказал про ребенка?

– Мне? Он всем рассказал! И все наши уже изрядно напились, пока ты дрых, – сказал Фили, опрокидывая кружку в себя, – мы третий раз к тебе поднимаемся, или четвертый.

– А Торин?

– А Торин на радостях напился так, что уснул под лавкой, – улыбнулся Кили, а потом сморгнул, – шутка. Торин, отметив с нами это дело, взял с собой Балина и Двалина и ушел в гости к градоначальнику.

– Лучше бы он напился, – вздохнул Бильбо. Ничего не могло отвлечь Торина от дел, связанных с Эребором, ничего.

– Ну ты нос не вешай! Нам же нужна будет провизия, коняшки-поняшки и прочее, чтоб чувствовать себя на склоне Одинокой Горы как дома! – воскликнул Кили. – Или ты предпочтешь сосать сушку? Не насосался еще?

Бильбо сделал вид, что хочет треснуть Кили кружкой по уху, но тот увернулся.

– Кстати, – посерьезнел вдруг Фили, – что-то мне не кажется, что дядя готов взять тебя к Одинокой Горе.

– В смысле? – похолодел Бильбо, разом растеряв умиротворенное расположение духа.

– В прямом. Как ты сможешь пойти туда? Это же верная смерть, – выдохнул Фили и помрачнел, – вот и остались мы без взломщика.

– Нет, нет, погоди! – Бильбо спрыгнул с кровати и судорожно принялся одеваться, не попадая ногой в штанину. – Может, Торин не то сказал?! Я хочу идти с вами до конца!

***

Но Торин так не думал. Вернее сказать, Торин совершенно точно все решил, и Бильбо все понял в тот момент, когда тот появился к харчевне. Вместе с гномами пришло несколько людей, важных с виду, и богато одетых, а сам гномий король держался так, будто захват Эребора – дело решенное.

– …о нем я и говорил, – сказал он, заходя внутрь, в зал, где за столом сгрудились все гномы и Бильбо, – мой партнер, который сейчас в затруднительном положении.

– Я все понял, вашество, – отозвался самый важный из людей, видимо, градоправитель, – я понял. Мне не доставит никакого труда приютить у себя вашего любимого… Он не гном?

– Нет, он полурослик. Бильбо, познакомься, – распорядился Торин, и хоббиту не оставалось ничего иного, как подчиниться. Конечно, Торин не оценил бы сейчас вопль “Я отправлюсь с вами в Эребор, чего бы мне это ни стоило!”, да и Бильбо сам не хотел вести себя так при чужих.

Поэтому он подошел ближе и вежливо поздоровался, а Торин одобрительно улыбнулся и приобнял Бильбо за талию. В награду за хорошее поведение, видимо.

– Да-да, – заулыбался градоправитель, разглядывая их, – все будет так, как вы хотите. Мы ведь с вами друзья.

Торин величественно кивнул и пригласил их за стол. А Бильбо, который не мог сейчас покинуть Торина, вынужденно уселся рядом, уткнулся взглядом в тарелку, размышляя над этой фразой.

“Мы с вами друзья”.

Бильбо прошел вместе с гномами половину белого света, множество раз едва не погиб, спасал их и был спасен, и только недавно почувствовал, что это и правда дружба, что он свой, и гномы свои. А этот человек, зная Торина от силы пару дней, говорил такие вещи. Нет, Бильбо и раньше прекрасно знал, что слова есть слова, и что в Шире у него у самого было полно таких друзей, которые ничего не знали о нем, но тем не менее – нельзя же было лицемерить так нагло!

Между тем, Балин вел беседу, Торин важно молчал, а Градоправитель поддакивал и кивал так часто, что был похож на диковинную игрушку.

***

– Не верю ни единому слову! – заявил Кили, когда гномы собрались в спальне Торина на совет, рассевшись везде, где ни попадя.

– И мне он не нравится, – заявил Нори, и многие его поддержали.

– Нам с ним не детей растить, – отрезал Торин, обводя всех взглядом, – на экспедицию нужны деньги, а он готов выделить их. Или будем сидеть, кусать локти, поглядывая на гору?

Кили завопил, что он не собирается никуда смотреть, когда пора пойти и взять свое, Фили присоединился к нему, Балин и Торин гнули свое, и воцарился совершеннейший бардак. Бильбо молчал, разглядывая узор на кружке, пока гномам не надоело спорить, и не объявили перекур. Кили уселся на подоконник и распахнул ставни – из окна повеяло вечерней прохладой.

– Торин, я не хочу жить у него! – сказал Бильбо, когда споры поутихли.

– У нас нет выбора, – сказал Торин, взяв его ладонь в свою, – если бы у нас он был, я бы поступил иначе.

– Возьми меня к Одинокой горе, – тихо попросил Бильбо, оглядел всех, ища поддержки, но Балин покачал головой, Двалин отвел взгляд, а Бофур сказал:

– Бильбо, так нельзя.

– Это опасно, – вздохнул Кили, – хотя я буду скучать по твоему нытью.

– Зачем ты так, Торин? – Бильбо посмотрел ему в глаза. – Зачем ты отстраняешь меня сейчас? Я ваш взломщик.

– Это я виноват, – вздохнул Торин, подтянул его на себя и обнял, ласково обнял при всех, чего раньше не делал никогда, – я виноват, что сделал тебе ребенка. Но Бильбо, как я буду жить, зная, что ты погиб из-за меня?

Бильбо замолчал, понимая, что Торин прав. Но от этого осознания легче не становилось.

Воцарилось молчание, и в тишине было слышно только вечернюю песню сверчков.

========== Часть 18 ==========

Когда гномы разошлись, ночная мгла стала совсем непроглядной, а Торин, обняв хоббита, крепко уснул, но Бильбо все еще никак не мог успокоиться.

Торин был прав. Трижды, четырежды раз прав. Бильбо завозился, поворачиваясь к нему лицом: тот спал спокойно, осиянный светом луны. Настоящая любовь оказалась больше похожа на битву – приходилось отвоевывать свои позиции шаг за шагом. Бильбо не собирался подчиняться безоговорочно… Но Торин был прав. Ах, как не вовремя! Бильбо вздохнул – беременность походила на долгое путешествие, безнадежно долгое, и исход казался таким нереальным, невозможным.

Провались оно все, Бильбо не хотел пускаться в это путешествие в одиночку!

А Торин, кажется, только этого и желал. Вместо того чтоб быть рядом. Бильбо сердито уставился на него, подергал за ухо, но тот не проснулся. Гномий король, его величество Торин, потомок Дурина. Куда как проще спутаться с бакалейщиком и не знать таких проблем!

Бильбо обнял его, прижимаясь ухом к его груди, слушая мерный стук сердца. Торин, Торин, Торин.

Будущий ребенок казался таким маловероятным, а Торин был рядом, дышал глубоко и ровно. Невозможно было отказаться от него, от его пути, от приключения.

Ответ пришел сам собой: в Эсгароте Бильбо не останется. Он любой ценой отправится в поход.

И как только Бильбо понял это, так тревога и нерешительность отступили. Он подтянул одеяло и быстро уснул.

***

Вопреки представлению Бильбо, Торин готовился к походу на Эребор основательно – так, будто и не спешил вовсе. Смету на припасы составил изрядную, будто собирался выдержать в Эреборе осаду. И за каждый золотой, потраченный на дело похода, торговался с градоправителем как заправский торгаш.

– Нет, но вам не кажется, что это чересчур, Ваше Высочество? – градоправитель тоже оказался не лыком шит. Проглядев смету Торина, он принялся сдвигать засаленные костяшки на счетах, громко щелкая ими, и, добравшись до четвертой линии костяшек, замер, яростно и часто дыша.

Торин же был сама невозмутимость – попивал вино, разглядывая языки пламени в камине.

– Это чересчур! – выдохнул градоправитель, не желая успокаиваться. – Ваши запросы необоснованно высоки!

– Ничего подобного. В смете все расписано.

– Конечно, чужие деньги легче тратить. Я не согласен!

– Так дела не делаются, – спокойно заметил Торин, – я вас не неволю. Расходимся?

– Нет, нет, – покачал головой тот, – но поймите, у меня нет таких денег.

– Деньги не грибы, – сказал Кили, – можно и зимой найти.

Градоправитель уставился на Кили непонимающе, но тот улыбнулся широко и обезоруживающе.

– Всегда можно взять взаймы, – намекнул Торин, – или у вас так мало денег, что никто не согласится ссудить?

– Не поймите меня неправильно, но ваше появление как туман, – забормотал градоправитель, – так зыбко и призрачно…

– Вы что, сомневаетесь?! – Торин поднялся, уперся руками в бока, и градоправитель, забормотал извинения, засопел, зафырчал, как сердитый кролик. Вытащил из сапога засаленную тряпку и положил на стол перед Торином. Глухо звякнуло золото.

– Это все, что я сегодня могу вам дать!

Балин с легким интересом развернул тряпку, быстро сосчитав монеты.

– Маловато будет, – едва заметно фыркнул Кили.

– Похоже, что денег и правда нет, – усмехнулся Фили ехидно, – даже на кошелек.

– Если денег нет, то и кошелек не нужен. Может дядя найдет кого-нибудь посолиднее?

– Нет, нет, нет, – хлопнул градоправитель ладонью по столу, – это исключено.

– Тогда возьмите смету, – кивнул на бумагу Торин, – и постарайтесь обеспечить недостающее. Я гарантирую, что в накладе вы не останетесь.

Градоправитель взял бумагу, пересчитал все еще раз, не унимаясь – и разговор пошел по второму кругу. Торин не упускал ни единого медяка.

“Кажется, я все-таки спутался с бакалейщиком”, – подумал Бильбо, скучая у окна. По стеклу ползли капли дождя, медленно как слизняки. На него никто не обращал внимания, словно все забыли о его существовании. Там, где говорили деньги, чувства молчали.

А слушать все это не хотелось, от слова “деньги” уже звенело в ушах. Бильбо зевнул, подтянул себе торинову кружку и принялся попивать вино, пока присутствующие не успокоились.

– По рукам, – заявил, наконец, градоправитель, – вы, видно, превосходный делец и знаете цену деньгам.

Торин от похвалы, как ни странно, помрачнел.

– Буду с нетерпением ожидать вашего возвращения! Надеюсь, вы не заставите нас волноваться.

– Разрезание. Потрошение, – пробормотал хоббит, – испепеление.

– Что?

– На горе сидит дракон, – улыбнулся Кили, – не так-то просто будет с ним сладить.

– Вы обязательно вернетесь, вашество, – улыбнулся градоначальник, поглядывая на хоббита. А Торин вдруг неприязненно сощурился. Словно осознал что-то, что раньше упустил из виду.

***

– Что может быть лучше полсотни золотых? – спросил Кили, когда компания вновь собралась наверху. – Что, мистер Бэггинс?

– Понятия не имею, – буркнул Бильбо.

– Конечно, сотня! – усмехнулся Фили, а потом глянул на дядю. – Когда мы выступаем?

– Завтра он найдет деньги, – сказал Торин, расхаживая по комнате задумчиво, – значит, послезавтра можно будет отправиться к Одинокой Горе.

– Ура! Наконец-то! – обрадовался Кили, выхватил у брата меч и взмахнул им, едва не разрубив подоконник.

– Эй! – воскликнул Нори. – Нашел место!

Но Кили не унимался, рассказывая в подробностях, как какой-то древний гномий царь убил дракона – самолично, без чьей либо помощи. Бильбо подошел к Торину, который все еще думал о чем-то, стоя в стороне.

– Ты недоволен? – негромко поинтересовался Бильбо, взяв его за руку, внутренне похолодев от ощущения предстоящей разлуки.

– Не хочу тебя оставлять.

– Так не оставляй.

– Надо, – Торин взял его лицо в ладони, поглаживая медленно и осторожно. Бильбо зажмурился, чтоб почувствовать это прикосновение, сохранить в памяти.

– Это должно случиться нескоро, – заговорил Бильбо, – времени еще много.

– Нет, ты должен остаться в безопасности. Этот тип весьма скользкий, но о походе на Эребор не может быть и речи.

– Тогда не трепи мне душу, – буркнул Бильбо, недовольный всем. Плана, как выступить вместе с остальными, у него еще не было. Потом он вспомнил о градоправителе и поднял взгляд:

– Он назвал тебя дельцом. Тебе это не понравилось.

– Я могу быть дельцом, – вздохнул Торин, обнял хоббита, – могу ковать, могу чинить и чистить украшения, могу охранять купеческие подводы в пути…

Он не договорил, прикусив губу, и Бильбо не заставил его продолжать. Представил вдруг себе его жизнь, длинную, полную событий, тревог и тяжелого труда, всего, что заставило очерстветь его сердце. Кажется, Гэндальф говорил об огне внутри – таким огнем для Торина был Эребор. Маленькое, теплое пятнышко света, танцующее как огонек свечи. Горько было сознавать, что не любовь, не будущий ребенок – а Эребор. Но иначе и Торин был бы не Торин. Он изначально был слишком высоко для домоседа хоббита из Шира, и оставался все так же высоко – в чем-то недосягаемый, хоть такой близкий, желанный одновременно. Как звезда в ночи.

Бильбо поймал себя на мысли, что он ходит по кругу, который день размышляя об одном и том же. Торин и его гора.

Эребор, близкий как никогда раньше, бросал свою тень на них двоих.

– О чем задумался? – тихо спросил Торин.

– О том, что я люблю тебя, как идиот, – шепнул Бильбо, хоть в комнате и было шумно: Бифур завел песню про дракона на древнегномском языке, и молодежь слушала с интересом.

– Почему идиот?

– Потому что ты Король-под-Горой.

– А ты мой хоббит, – сказал Торин, положив ему ладонь на живот, – и ты будешь моим всегда. И наш ребенок родится здоровым.

– Ты так решил? – усмехнулся Бильбо, потерся об него ухом. – Мой король…

Мысль о том, что Торин вновь станет настоящим королем Эребора, казалась такой же сказочно-невозможной, как и о будущем ребенке – но с другой стороны, почему бы и не помечтать!

***

Долгие проводы – долгие слезы. Так объяснил Торин, поцеловав его в щеку на прощанье, а Бильбо в этот момент почувствовал себя совсем паршиво, вроде ребенка, которому пообещали поездку на ярмарку, но обманули. Торин и компания уходили в поход, в приключение, на этот раз без него. И Бильбо вовсе не манил уют и тепло богатого дома градоправителя, о нет, как раз именно сейчас ему хотелось вместе со всеми выступить, выйти на дорогу, оставив город за спиной. Гномы тоже смотрели на Бильбо с горестью и грустью – без взломщика, который умел ходить бесшумно и невидимо, придется несладко. И, наскоро попрощавшись, ведь долгих проводов точно не выдержать, Бильбо отправился наверх – там, где его уже поджидала жена градоправителя, охочая до всяких сплетен.

– Говорят, у гномов-то все плохо с детками, – проговорила она, с интересом разглядывая Бильбо. – Говорят, совсем они не родят.

– Наверное, – пожал плечами тот, усевшись у окна. Эребор возвышался на северо-западе.

– Говорят, оттого, что женщин у них и вовсе нет.

– Не знаю. Не видел.

– А вы, господин Бэггинс, чьих будете?

– Ториновых, – буркнул он, не оборачиваясь.

– Нет, я хотел спросить, вы гном? А то вы странный какой-то гном. Или у них все, кто родят, без бороды ходят? – заговорила она, не выпуская из рук вязания.

– Не положено на сносях бороду носить, – брякнул Бильбо.

– Ах, вон как! Прямо не положено?

– А у вас положено? Вы вот, будучи на сносях, брили бороду или нет?

– Не брила, – задумалась та, – потому что у меня ее никогда и не росло. А вы что думаете, мистер Бэггинс, в Эреборе действительно столько золота, как в песне поют?

– Наверное. Просто так дракон там не залег бы.

– И то верно, – кивнула она, – Нэн мне говорила, что там не только гномьи денежки лежат, но и сокровища со всего света.

– Очень может быть.

– А вы, мистер Бэггинс, какой раз в положении?..

– Простите, – выдохнул тот, приложив ладонь ко лбу, – что-то мне нехорошо стало. Пожалуй, я полежу.

– Да-да, ложитесь, мы вам тут чисто постелили, – сказала жена и уселась на край кровати, – а еще Нэн мне говорит…

– Пожалуй, я посплю, – выдохнул Бильбо еще громче, – а то голова кружится, знаете ли.

– Как вам удобнее, мистер Бэггинс, – расстроилась та, – как считаете нужным.

А Бильбо считал нужным избавиться от назойливой собеседницы, и, как только это ему удалось, он тут же спрыгнул с кровати и принялся расхаживать по комнате, размышляя. Раздобыть пони и какую-нибудь книгу повитухи, наставления лекаря или что-то в этом роде. С пони, на первый взгляд, все было просто – отвязывай вот того толстенького дружка по кличке Бонни, и спеши вслед за гномами! Но, во-первых, Бонни мог испугаться невидимого хоббита, а красть пони в открытую Бильбо не хотелось. Во-вторых, увидев одинокого пони, Торин мог сообразить, что дело тут неладно. Потому нельзя было вот так бросаться в омут с головой.

С книгой все оказалось проще – градоправитель, решив подстраховаться, чтоб ненароком не угробить гномьего полурослика, приволок какие-то замшелые свитки, без конца и начала, повествующие про странную парочку: томилу, теребилу и других непонятных существ.

Раздобыв себе чашку чая и пару кексов, облитых сахарной глазурью, Бильбо расположился в укромном уголке у камина и принялся читать.

«…то был первый раз, когда появился томила-беспута в наших краях. Прежде беспут мы резали к лешему, как только таковые нарождались. Однако сей беспута был уже не юнец, но муж, и с виду он не шибко отличался, разве что хилее был, да плюгавее прочих. И проявилось чудо из чудес – запах такой стоял от взрослого беспуты, что многие из наших с ума посходили и едва не начали друг дружку дубьем колотить, да кольями дуплить, такая пошла потеха от одного только беспуты приблудного.

Однако угомонился народ, говорил так: «Один вред от этого беспуты, только запах-дурман, а толку-то нет! Давайте-ка отдуплим его кольями и погоним прочь!»

И нашелся Яролюб, каковой решился оным беспутой овладеть: как только мысль гнусная ему в голову пришла – неясно! Но овладел, прямо сразу, за большим амбаром. Мы, конечно, не глядели на это поганище, но очень интересно было. Но не смотрели, держались. Слушали только и подглядывали.

Жили потом Яролюб и его Утеха душу в душу, и поговаривали, что Утеха гусей родит, словно гусыня. Да только вранье все это, нормальные у них ребятишки народились. Почти все. Был один кривой, так мы его прирезали к лешему.

Вот и стали его сыновей делать на тех, кто томила, и, стало быть, теребила. Чтоб созвучно стало».

«Ежели ты младшой, и захворал – полечись. Особенно следи за собой, ежели на сносях.

От головной боли помогает растереть ладони и наложить на чело.

При сильной боли в паху – надави на ребро, авось полегчает.

Чеснок помогает от всего, если разжевать и приложить к запястью.

Усталость свою проминают указательным пальцем.

Старшого не тереби безмерно, иначе сердит он будет»

«…а кликать их надобно уважительно, не дразнить злыми прозвищами, не то старшой обозлится, предаст обидчика кровавой сече!»

Бильбо со смеха едва не выронил свитки в камин, не зная, что и думать. Практических советов в них не было никаких, неясно даже было – сколько времени ему еще осталось спокойно жить. Он хотел было подняться наверх, как в комнату вдруг вошли люди.

– Уважаемый мой, – взмахнул ладонью градоправитель, впуская гостя в комнату, – вы слишком переживаете по пустякам.

– Орки, – коротко сказал тот, – есть сведения, что орков чересчур много стало.

– Орков всегда было много. Вы все жалуетесь на орков. Но я вас спрашивать должен, Бард, почему у нас так много орков? Почему вы, как капитан городской стражи, ничего не делаете с этим? Бездействуете?

Посетитель мрачно взглянул на него, откинув мокрый капюшон со лба.

– Только не говорите, что городской страже слишком мало платят, – улыбнулся одними губами градоправитель Эсгарота, – эту песню я слышу от всех.

– У нас нет союзников, – проговорил, наконец, Бард. – Эльфам вряд ли будет дело до нас, да и гномам Железных гор тоже. К тому же ваши недавние гости рискуют разбудить дракона.

– Наши гости могут прикончить дракона. То, чего вашей страже никогда не сделать, воинственный вы мой.

Капитан стражи молчал, влажные волосы поблескивали в свете камина.

– Вы так уверены в этом Торине? Вы дали им так много, весь город только и гудит о гномах. А если Торин пойдет… своим путем? Как мы убедим его помочь нам?

– У меня есть способы надавить на Торина в случае чего, – сощурился градоправитель, – не лезьте в политику, мой дорогой Бард, вы все равно ничего в ней не смыслите.

Надавить на Торина! Бильбо так и фыркнул насмешливо, но вовремя умолк, чтоб присутствующие не спохватились. Молча вынул тяжелое золотое колечко и решительно надел на палец.

Настала пора действовать. Отряд не мог существовать без Взломщика!

========== Часть 20 ==========

– Подозрительно, – буркнул стоявший на часах Двалин, как только завидел одинокого пони, забравшегося так далеко от жилых мест. – Глоин, посмотри.

Глоин нехотя привстал и вгляделся в ночную мглу. И в самом деле, по течению реки брел маленький пони, навьюченный добром. Глоин обернулся к Двалину.

– Мне кажется, неспроста это, – сказал тот, – и не к добру. Надо сказать Торину.

– Не надо, – проговорил Балин, дремавший у стены, – ничего странного и удивительного в этом нет. Странно, что пони появился сейчас, а не раньше.

Двалин и Глоин переглянулись, но Балин вновь задремал, поддернув край спальника повыше.

***

Несмотря на решимость Бильбо, выбраться в тот же день ему не удалось. Все-таки Торин долго готовился к походу, рассчитал количество еды на тринадцатерых – поэтому и Бильбо следовало захватить с собой припасов. А с припасами у градоправителя было туго – он был ужасно экономным, предпочитая золотые монеты полной кладовой. Бильбо просто-напросто нечем было поживиться – разве что связкой целебного чеснока.

Почти что неделя ушла на сбор припасов – там круг сыра, тут вяленое мясо, а еще сухари да сушки, куда же без них. Бильбо переживал на этот счет, но планировал позже рассчитаться с жителями Эсгарота – в конце концов, Торин тоже им задолжал.

Наконец, одной темной безлунной ночью Бильбо выбрался из дома и потопал во двор. Никто не сторожил хоббита, потому что градоправитель и представить себе не мог, что хоббита надо сторожить. Труднее всего оказалось с пони, который прекрасно чуял Бильбо, но не больно-то хотел идти на контакт – но яблоко все решило. Не зря Бильбо каждый день втирался в доверие к недоверчивому Бонни.

Гномы не ехали, а плыли на лодках, что было гораздо удобнее, но Бильбо не умел и не мог плыть в одиночку, ведь до Лихолесья он ни разу не совался в быструю воду.

Поэтому пришлось ехать на Бонни, ежеминутно оглядываясь – нет ли погони?

Погони не было ни сразу, ни потом, да и само путешествие к Эребору оказалось вполне заурядной прогулкой. Бильбо ехал только по ночам, днем спал, пока стреноженный Бонни мирно объедал траву на пустоши.

И все было спокойно до тех пор, пока Бильбо не подобрался к горе поближе. Осталось совсем немного, когда его остановили безлунной ночью на горной тропинке. Это был Торин, и Бильбо замер, затаив дыхание. Но напрасно.

– Прекрати прятаться, – сказал гном, наощупь перехватив его руку на поводьях, – я хочу тебя видеть.

– Да… – Бильбо вздохнул и снял кольцо, удобно скользнувшее в карман. Торин все же едва ощутимо вздрогнул от неожиданности и крепче стиснул его руку.

– Ты мне кости переломаешь, – выдохнул Бильбо, спрыгнул с пони, прижавшись к Торину. Тот слегка ослабил хватку, но не обнял хоббита, смотрел мрачно, что было заметно даже в темную ночь. У Бильбо внутри все словно оборвалось.