Текст книги "Убежище (ЛП)"

Автор книги: Tiresias

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

– Возможно. Но с тех пор, как я встретила тебя, ничего не изменилось. Я все еще думаю, что ты хороший человек – или хотя бы пытаешься им быть. Я же говорила, что это много для меня значит. Это до сих пор так. Я не виню тебя в том, что ты был непредсказуем и жесток из-за твоего ПТСР. Я не особо хочу пострадать из-за этого, но ты не виноват.

Дюжина эмоций промелькнула на лице Баки, в основном, в его глазах. Путаница. Гнев. Страх. Стремление. Печаль. Отчаяние. Понимание.

– Если ты не винишь меня, то кого? Я делал такие вещи, я… Лили. Я видел твое лицо, когда ты схватила меня за руку, чтобы я перестал его бить. Ты боялась меня, и должна была бояться.

Я не знала, что ответить. Было бы ложью сказать, что Баки меня вообще не пугает. Ради бога, я прозвала его Мистер Жуткая Физиономия. Но как всегда… если меня заставляют дать ответ, я говорю правду.

– Иногда ты меня пугаешь. Хотелось бы мне не бояться, но вроде логично опасаться того, кто может без труда сломать тебя пополам. Особенно когда твои глаза становятся пустыми, и в них больше не видно тебя самого. Сейчас я тебя не боюсь. Потому что ты – это ты. Ты же Баки. Ты не причинишь мне вреда. Но кто он? Тот парень, в которого ты иногда превращаешься? Да. Я немного боюсь его. Но ты, кажется, не хочешь им быть, по крайней мере, не все время… Так что… – я замолчала, не зная, есть ли смысл продолжать. Он либо понимал меня, либо нет.

– Во мне не два человека. Я – это я.

– Зависит от того, как ты на это смотришь. У нас у всех есть хорошие и плохие стороны. Иногда, думая о них как об отдельных частях тебя, а не как о едином целом, ты сможешь с ними справиться.

Баки задумался.

– Так вот почему ты назвала ту, другую часть меня Пэ Тэ Эс Эр?

– Вроде того, – медленно произнесла я. Неужели он не знает, что такое ПСТР? – Это медицинский диагноз. Посттравматическое стрессовое расстройство. Ну, или контузия. Когда ты проходишь через что-то плохое, опасное для жизни, твое тело реагирует, чтобы тебя защитить. Повышенный адреналин, реакция на драку или погоню, что-то в этом роде. Твой ум заперт в том, что произошло, и оно не может тебя отпустить. Некоторые люди мучаются от воспоминаний или кошмаров, или просто не могут успокоиться. Есть много всякого. Я не помню всего.

– Ты думаешь, что у меня оно есть?

– Вполне возможно. Я действительно не знаю наверняка, но очень похоже на то. Я не психолог, не могу сказать точно.

– Откуда ты это узнала?

– В наши дни об этом знают почти все. Ведь было много войн и других подобных тяжелых событий, это просто на слуху. Но я почитала в интернете. Есть несколько действительно хороших сайтов.

Баки посмотрел куда-то влево. Я видела, как блеснули его глаза, когда он попытался осознать то, что сказала.

– Покажешь мне?

Я направилась к дивану в гостиной, там хранился старый мамин ноутбук. Так просто удобнее, мало ли, когда понадобится выйти в сеть.

Я села и жестом пригласила Баки присоединиться ко мне. Он осторожно сел, но немного дальше, чем я думала, ему даже экран было видно не особо хорошо.

Я открыла ноутбук и быстро ввела в поисковой строке Гугла «ПТСР». Вылезло шесть миллионов результатов, найти что-то конкретное было просто невозможно. Я выбрала одну из ссылок, которую вроде бы открывала, когда проводила свое исследование. Я нашла список симптомов ПТСР и передала компьютер Баки. Он взял его как-то странно, смущенно, что напомнило мне то, как передавала ему свой айпод. Тут до меня дошло, что он не знает, как пользоваться компьютером. Я забрала ноутбук обратно.

Ну, что ж, пришло время урока.

– Это сенсорная панель, – сказала я. – Она перемещает мышь по экрану. – Я медленно поводила курсором, чтобы дать Баки представление о том, как это работает. – Мышь можно использовать, чтобы нажимать на… вещи на экране. – Я нажала на ссылку. – Если нажмешь что-то не то и захочешь вернуться назад, вот тут сверху есть стрелка, нажми сюда. Если то, что ты нажал, открылось в новой вкладке, – я указала на две вкладки в верхней части экрана, – наведи курсор на крестик, потом нажми, вкладка закроется. – Та-да! Я не переживала, что Баки будет долго разбираться. Он освоил айпод в довольно сжатые сроки, и это не оказалось для него слишком сложно.

Баки кивнул, и я вернула ему компьютер.

– О! – я вспомнила кое-что важное. – Сбоку есть полоса прокрутки. Это означает, что страница длиннее, чем есть на экране…

– Как твой список музыки.

– Именно. Мышкой можешь щелкать по этим маленьким стрелкам вверх и вниз, или можно прокручивать сенсорной панелью, просто проведи пальцем вниз. – Я показала, и Баки последовал моему примеру. Ему было немного неудобно, но он все понял. – Теперь прокрути назад к началу. Вот так, начинай.

Баки поудобнее устроил ноутбук на коленях и начал читать. Время от времени он просил меня уточнить какой-то термин или поправить то, что он случайно сделал с браузером. В итоге я показала ему гораздо больше, чем просто сайты про ПТСР. Через некоторое время моя помощь перестала быть ему нужной, поэтому я улеглась на подлокотник дивана. Если я понадоблюсь Баки, я буду здесь…

Мерный стук клавиш и совершенно изнурительный день вместе унесли меня в глубокий сон без сновидений, который длился всю ночь.

========== Глава 12 ==========

Я проснулась мрачным утром. Диван был пуст. Повернув голову в сторону кухни, я не увидела там мешка, который Баки вчера набил своей одеждой. Неужели он ушел?

Я потянулась, кряхтя от боли, и встала. Обхватив себя руками и пытаясь согреться, пошлепала на кухню. Обойдя каждый угол, я наконец была готова признать правду: мешок исчез. Баки исчез. Я снова была одна.

Я заставила себя подняться наверх и принять душ, чтобы смыть все, что могла из того, что случилось прошлой ночью. Слезы, пот, косметику, запах страха, гада Питера… все уплыло в канализацию.

Единственное, что не могла смыть, это воспоминания.

– Питер, нет…

– Ты же не серьезно…

– О, как раз нет. Я не хочу. Не надо. – Я толкнула его. – Отпусти меня!

Питер схватил меня за руку и с силой развернул. Я впечаталась в бетонную стену. Я ахнула, а Питер воспользовался тем, что я открыла рот, и засунул туда язык. Мне пришлось изо всех сил укусить его и треснуть в пах коленом.

Я надеялась, что боль его обездвижит, но ошиблась. Он был слишком пьян, чтобы чувствовать что-то, кроме сильной боли, но у меня не было сил на такие удары.

Я только разозлила его. С рыком «сука!» Питер снова толкнул меня к стене, на этот раз я ударилась так сильно, что в мозгу помутнело. Но я не упала, потому что Питер держал меня за горло. Боже, как же мне было больно… он давил прямо на синяки на шее, я уже не могла дышать, было так много боли, легкие рвало, я задыхалась, не могла думать ни о чем, кроме паники и…

Раздался рев, и кто-то яростно оттащил Питера от меня. Он пролетел фунтов десять или больше. Мы оба упали на пол, но я впечаталась в стену сзади. Второй раз за неделю я обхватила руками горло, попыталась снова начать дышать и в темноте коридора разглядеть, что происходит.

Будто темнота сгустилась и обрела человеческую форму, которая опасно шагала к стонущему Питеру. Фигура добралась до него, я услышала бормотание Питера, но это не остановило темную фигуру. Он просто поднял Питера в воздух и нанес сокрушительный по своей силе удар. Каким-то неведомым образом Питер остался в сознании и попытался ударить нападавшего.

Его удар был блокирован с презрительной легкостью, и он заработал еще один, такой же, как и первый.

Я снова смогла дышать и заставила себя встать на колени, когда Питера вырубили третьим ударом, но мой защитник не остановился на этом. Он бил его снова и снова, пока я наконец не обрела способность говорить и не закричала:

– Стой!

Темная фигура не останавливалась. Я бросилась к нему и повисла на руке, когда он поднял ее, чтобы нанести новый удар.

– Баки, прекрати.

Глаза Баки были таким же холодными и убийственными, как в первый день. Это был убийца Баки. Человек, который не думал о насилии и смерти. Он был самой смертью.

Я выключила душ и обернула полотенце вокруг своего дрожащего тела. Потом надела свою самую теплую, самую мягкую, самую удобную одежду, но даже яркие пушистые носки не могли вызвать у меня улыбку. Я была слишком разбита, чтобы улыбаться. Слишком онемела, чтобы ощущать хоть что-то, помимо страха и одиночества.

Я снова была одна, как всегда и хотела.

Расчесывая волосы по дороге вниз, я старалась не смотреть в зеркала. Надо поесть. Еда ведь поможет, да?

На середине намазывания тоста маслом у меня мелькнула мысль о том, что надо бы найти свой клатч. Я бросила его на столик вчера… а, вот он. Деньги все еще лежали в бумажнике. Я издала звук, больше похожий на всхлип, чем на смех, наклонилась и спрятала лицо в ладонях.

Вчера я сказала Баки, что он может забрать наличные, но он ни взял ни одного доллара. Ни одного.

Как он теперь будет есть?

Мой слабый аппетит превращал вкус в опилки, но я все равно съела тост. У меня хотя бы было, что запихать в желудок.

Я не смогла себя заставить вымыть посуду, но все равно стояла у раковины, пока это не стало невыносимо. Я спустилась вниз и прислонилась к стене, а потом увидела, что дверь в гостевую спальню открыта. Он никогда не оставлял ее открытой…

Ну, Лили, он ушел. Было много вещей, которые он больше не будет делать. Теперь встань и перестань сомневаться.

Я вошла в комнату. Кровать была идеально застелена. Я присмотрелась внимательнее. Вернее, почти идеально. Одна из подушек отсутствовала, и когда я подошла ближе, то увидела ее, и это чуть не заставило меня разрыдаться. Подушка лежала на голом полу, а под ней – смятое одеяло. Я медленно села на кровать и обняла себя руками, зябко ежась от боли.

Неудивительно, что Баки не хотел, чтобы я стирала его простыни. Он ими не пользовался. Что случилось с человеком, который даже не ложился на кровать, а спал на полу? Я могу понять, ведь сама не люблю мягкие постели, лучше на полу посплю, но это…

Здесь все было иначе. Пахло холодными ночами, лишениями, настолько сильными… будто Баки не чувствовал, что вообще заслуживает какой-либо мягкости.

От шока внутри запульсировала боль, а бесформенный гнев завыл, как зимний ветер. Перед тем как Баки ушел, я сказала ему, что он больше не должен бежать, а он ответил, что «бежать нужно им».

Бегите далеко и быстро, вы, кто сделал это с ним. Я не думаю, что это вам поможет, но будет лучше, если вы сдохните в страхе.

Я была в нем очень долго.

Из гневного транса меня вывел далекий телефонный звонок. Мало у кого могли быть причины звонить мне на сотовый, и я подозревала, что это Лаура, поэтому поспешила наверх.

– Алло?

– Лили, это я.

– Ага, все нормально?

– Это я должна у тебя спросить. – В голосе Лауры звучала тревога, но я уловила волнение.

– Я в порядке, – ответила я. Врунья, врунья. – Что такое? У тебя схватки?

– Что? Нет! С чего ты взяла?

– Ну… – я медлила, чувствуя, как легкая улыбка наконец касается моих губ. – Ты на девятом месяце, и по голосу слышно, что волнуешься…

Лаура рассмеялась.

– Нет, я еще не рожаю, но очень хочу! Чарли пришлось помогать мне вылезти из кровати, я была как черепаха пузом вверх. – Она застонала, а потом снова хихикнула. – Я хотела спросить, ты слышала?

Всплеск страха пронзил меня изнутри.

– Что слышала?

– О, я так и знала! Но тебе это понравится. – Лаура снова рассмеялась, но на этот раз смех был куда более зловещим.

Я была слишком обеспокоена тем, чем могла оказаться эта новость, чтобы наслаждаться драматической игрой Лауры. Неужели кто-то поймал Баки? Кто-то видел его вчера на встрече выпускников?

– Просто скажи.

– Ладно! Я разговаривала с Грейс Перкинс сегодня утром, ты знаешь, у нее трое детей, она работает в полицейском участке. Угадай, кто был так пьян, что вчера вечером врезался на своей невероятно дорогой тачке в дерево? – голос Лауры практически вибрировал от злости.

Этого не может быть.

– Нет…

– Питер Карсон!

Я с облегчением выдохнула. Дело было не только в том, что Баки не поймали, но и в том, что он позаботился о Питере самым лучшим образом. Моя совесть подсказала мне спросить:

– Как сильно он пострадал?

– Лили! Лучше бы в твоем голосе не было беспокойства.

– Лаура! – передразнила я. – Он хоть и подонок, но ему не обязательно быть мертвым подонком. Может… просто парализованным.

– Это лучше звучит. Нет. – Лаура глубоко вздохнула. – Он не мертв и не парализован. У него переломы и внутренние повреждения. Он был не пристегнут, вылетел через лобовое стекло и врезался в то же дерево, что и его машина. – Судя по всему, – теперь голос Лауры зазвучал слащаво и фальшиво озабоченно, – его лицо так сильно повреждено, что ему понадобиться пластическая операция, прежде чем он станет хоть немного похож на прежнего себя.

Я чуть не рассмеялась.

– И все это ты узнала от Грейс Перкинс?

– Нет… не все. Когда я узнала, что он в больнице, то позвонила Оливеру Тернеру, он работает в отделении интенсивной терапии, так что…

– Лаура! Там разве нет какого-нибудь соглашения о конфиденциальности?

– Обычно да… но Оливер всегда считал Питера мерзавцем, так что…

– О, Лаура…

– Не смей мне говорить «о, Лаура»! – Мы рассмеялись. Она от чувства радости за то, что Питер получил по заслугам, а я – от количества дикости, которое предстояло как-то переварить.

Мы умолкли, наступила неловкая пауза.

– Мне правда жаль, Лили.

– Это не твоя вина. – Я закрыла глаза и прислонилась к стойке.

– И все же, мне жаль.

– Спасибо.

– Может, я приглашу тебя на ужин на этой неделе? Без всяких нарядов, только пицца и пижама.

Пицца и пижамы, одна из наших самых старых дружеских традиций. С ней начались проблемы, когда Лаура вышла замуж за Чарли. Нет, он не пытался нам мешать. Но есть определенные вещи, которые вы делаете, когда обе свободны, а потом они меняются, потому что одна из вас выходит замуж.

Некоторые традиции сложнее сохранить, чем другие.

Я подавила непроизвольный приступ отвращения при мысли, что мне придется второй раз за неделю выйти из дома, чтобы пообщаться, поэтому сказала:

– Да, давай. – Я ведь люблю свою подругу, а вчера обидела ее.

– Вот и хорошо! Отлично! – я почти слышала ее улыбку. – Когда?

– Ты решай. У меня полно свободного времени.

– Ну, да. Как насчет четверга?

– Я в деле. Во сколько?

– В пять. Начнем пораньше. И ты останешься на ночь.

– Если ты настаиваешь.

– Мне пить нельзя, так что будешь пить за двоих.

– Ха, точно. Будто у меня есть выбор.

Мы обе рассмеялись, на этот раз слабо. Я никогда особо не пила, а Лаура так спешила притвориться, что у нас нормальный разговор, что забыла о том, что совсем недавно заявилась ко мне домой и почти обвинила в алкоголизме. Ну, что ж. Она просто беспокоилась за меня.

– Тогда буду ждать тебя в четверг. – Это был почти вопрос.

– Да. Я приду. Пока.

– Пока, Лили. Береги себя, хорошо?

– Ладно.

Разговор закончился. Я рухнула в кресло. У меня было мало сил, а притворяться, что разговор совершенно обычный – тем более. Надеюсь, к четвергу я лучше научусь.

Мой желудок заурчал так громко, что я испугалась. Наверное, я действительно проголодалась.

Я приготовила макароны с сыром, придерживаясь правила «комфортная одежда и комфортная еда». Есть я решила на диване, там, где провела прошлую ночь. Устроившись, я посмотрела туда, где вчера сидел Баки. Конечно, его там не было, но ноутбук остался.

У меня возникла идея, но я не знала, что с ней делать. Я размышляла, пока жевала макароны, и когда дошла до дна тарелки, приняла решение. Это было немного неправильно, но любопытство пересилило.

Я включила компьютер и открыла историю браузера. Если только Баки вчера не притворялся, что никогда не пользовался компьютером, иначе он точно почистил историю поиска.

Даже открыв страницу я на целую минуту отвела взгляд, пытаясь примириться со своим решением. Было неправильно смотреть чужую историю браузера. Это ведь личное, это…

Черт, я все равно посмотрю.

Сначала все было так, как я и думала. Пара сайтов про ПТСР, но потом он начал искать другое. Случайные сайты, Вторая мировая война, Капитан Америка. Мстители. То, что случилось в Нью-Йорке пару лет назад.

Я не знала, что делать со всем этим, прокрутила ниже и наткнулась на пару незнакомых слов. Гидра. ЩИТ.

ЩИТ? Об этом говорил народ на встрече выпускников? О каком-то распространении информации? О чем-то, связанном с компанией ЩИТ?

Мое любопытство росло, но последний поисковый запрос Баки просто пригвоздил меня к дивану.

Джеймс Бьюкенен Барнс.

Я нажала на запрос.

И все разлетелось на куски.

Прошло несколько часов, прежде чем я наконец перестала читать и начала пытаться собрать все детали вместе. Все обрело смысл. Море смысла.

Из поиска я обнаружила, что Баки родился в 1917 году и воевал во Второй мировой войне с Капитаном Америкой (?!) до своей смерти в 1944. Я перечитала сотни статей о том, что произошло в Вашингтоне на прошлой неделе: ЩИТ рухнул, потому что в него проникли злодеи, которые должны были быть уничтожены во время Второй мировой, теперь все наладилось благодаря Капитану Америке и его… друзьям, которые выложили всю секретную информацию ЩИТа в интернет.

Я сначала хотела почитать что-то из этих опубликованных данных, но у меня были более насущные проблемы: фотографии низкого качества и ссылки на кого-то по имени «Зимний Солдат». Кого-то, очень похожего на Баки. Того, кого сам Стив Роджерс считал Баки, человеком с промытыми русскими учеными мозгами, и того, кто стал самым страшным убийцей, которого когда-либо знал мир.

Море смысла.

Стив Роджерс даже лично обратился ко всем, кто мог слышать или видеть что-либо связанное с Баки, с просьбой помочь отыскать его.

Круто.

Мало того, что пригласила пугающего вида грабителя с потерей памяти пожить в моем доме, так он еще и оказался суперсолдатом с промытыми мозгами, который родился во время Второй мировой. И да, он убил так много людей за эти годы, чтобы не было даже точных цифр.

Мне захотелось запаниковать, но причин не было. Баки исчез. Он не вернется. Скорее всего, он пытался выследить тех, кто сделал это с ним. Хотя бы тех, кто еще был жив.

От этой мысли у меня сердце ушло в пятки. Баки. Мой жуткий гость. Охотится на своих мучителей в полном одиночестве.

Кто теперь будет его кормить?

Дура ты, Лили. С ним все в будет порядке.

Кто будет печь ему пирожные и печенье, следить за тем, чтобы в чае было достаточно сахара?

Лили, уймись, он взрослый мужчина, ему не нужно, чтобы ты переживала за него, как за несчастную бродячую собаку.

Кто будет…

Я сказала хватит! Просто… хватит.

Но не могла. Конечно, это было полное безумие. Я должна была ужаснуться от мысли, что он вернется, испугаться его (ну, больше, чем раньше), но уж никак не бояться, что я больше его не увижу. Я думала какой-то бред, но разве мой мозг что-то мог с этим сделать? Не-е-ет, он продолжал бубнить, что если бы он остался, я могла бы помочь ему…

Помочь? Помочь ему?

Лили, очнись! Хватит того, что ты бросила работу после смерти своей семьи и пряталась дома уже три месяца, делая вид, что мира снаружи не существует и ничто не причинит тебе боль, если ты не будешь высовывать нос из комнаты.

Хватит того, что ты пыталась предоставить убежище грабителю, который пообещал тебя не убивать.

Все это плохо. Как ты могла быть такой дурой, решить, что можешь помочь? Ты, задолбанный филолог и суперсолдат с амнезией? Какая замечательная пара.

Даже думая, что это просто ПТСР, я не справлялась, что уж говорить о том, что я узнала сейчас. Но логическая часть моего мозга взяла верх. Теперь я видела, кто такой Баки. Баки отчаянно пытался быть больше, чем убийцей. Он улыбался сахару. Детскому мультику. Баки улыбался мне, стоящей перед ним в красивом платье. Баки защищал меня, когда я сама не могла. Баки танцевал со мной, потому что не хотел, чтобы я жалела о неудавшихся танцах.

Зимний Солдат вполне мог быть злобным монстром, без которого мир вполне мог обойтись, но Баки…

Еще до того, как я узнала, кто он, я понимала, что он не злой. Он боролся за свет внутри себя.

Теперь, зная все, что с ним сделали… мне было все равно. Кем бы они не пытались его сделать, он был чем-то другим. Хотел быть. Я сказала, что только это для меня имеет значение, и теперь, вспоминая об этом, я понимала – я была права.

Я правда хотела сказать ему это.

Они просят тебя беречь себя, а ты…

Стук в дверь заставил меня подпрыгнуть почти на фут. Я глубоко вздохнула, пытаясь унять подскочивший пульс. Это не сработало. Стук повторился. Я быстро оглядела себя: выглядела я не особо презентабельно, но человек у двери мог быть тем, кого можно с легкостью проигнорировать, мормоном или девочкой-скаутом.

Ну, может, не девочку-скаута.

Я тихо прокралась к двери и осторожно заглянула в крошечное застекленное окошко.

Баки!

Я распахнула дверь с широкой улыбкой, которая тут же поблекла, когда мне в мозг врезалось то, что я узнала только что. Баки ничего не заметил, просто стоял на пороге, весь напряженный и явно измученный. Не физической болью, но определенно какой-то.

– Привет, – сказал он. О, один балл Баки-хорошему собеседнику.

– Привет, – в ответ сказала я. И мне тоже балл.

Я поспешно отошла от двери и жестом пригласила его войти, но он покачал головой:

– Нам нужно поговорить.

========== Глава 13 ==========

Я знаю, вы согласитесь со мной, что фраза «нам нужно поговорить» – одна из самых страшных фраз из повседневного обихода, что вам доведется услышать.

Я не говорю о специфических фразах, типа «у меня пушка, отдай деньги» или «а ты знаешь, сколько литров крови содержится в человеческом теле»?

Нет. Я говорю о «нам нужно поговорить».

Она зловеща и гарантированно заставит желудок провалиться куда-то в Китай. Но, к сожалению, вы слышите эту фразу слишком часто. Даже когда человек, произносящий ее, не имеет в виду ничего зловещего, вы все равно будете чувствовать себя не в своей тарелке.

– Нам нужно поговорить, – сказал Баки.

Как бы мне ни хотелось, чтобы это был один из тех случаев, когда «нам нужно поговорить» является предвестником счастливого дня и дурацкого веселья, сейчас я бы не поставила на это ни единого цента.

– Окей. – Блестящий ответ. – Ты… ты не хочешь зайти? – Мы все еще мялись на крыльце. Баки снова покачал головой, ежась от беспокойства. Окей. Ладно. Сделаем это снаружи. Слава богу, у меня поблизости нет соседей.

Я закрыла за собой дверь и попыталась ободряюще улыбнуться Баки. За свои усилия я заслуживала хотя бы троечку.

– Я не тот, за кого ты меня принимаешь, – наконец выпалил Баки.

Я чуть не рассмеялась. Глупым, неуместным смехом. Ну, простите меня, Мистер Жуткая Физиономия, ты понятия не имеешь, кто, как я думаю, ты есть. Был. Есть. Хах.

– Ну… – выдавила я. – Ты же Баки.

Баки ответ не впечатлил, его хмурый взгляд был вполне красноречив.

– Я… я… я не уверен, что я еще он. – Его левая рука начала сгибаться и разгибаться под мягкое жужжание металлических пластин. Ему явно было трудно выразить словами то, что он хотел сказать, ту информацию (как я предполагала), что я только что прочла в интернете. И раз я такая дура, то решила рубить с плеча.

Да поможет мне бог.

– Хм… – начала я красноречиво, заставляя Баки пристально смотреть мне в глаза. – Ты прав. Я не знала, кто ты, ну, до сегодняшнего утра.

Баки моргнул. Я продолжала воевать.

– В смысле, я знала, что ты страшный и опасный, но ты обещал меня не убивать, и ты действительно так и делал, а потом прошлой ночью ты спас меня и танцевал со мной… – прекрати болтать, Лили, и перейди к делу, глубокий вдох… – а потом утром я взяла компьютер, и мне очень стыдно, но я посмотрела пару твоих запросов… – Баки заметно напрягся. – И теперь, эм, я думаю, что знаю, кто ты. Был. Да. И что?

Боже мой. Если бы Баки понимал, что заслуживал медаль за терпение.

– И что ты видела? – его голос стал глубже, каким-то шероховатым, похожим на тот, что был в первую ночь на моей кухне. Вот черт.

– Я, эм… все. Я не смотрела все файлы ЩИТа, выложенные в интернет, но прочла много данных, видела видео Капитана Америки… хотя это ведь был не Капитан Америка, а Стив Роджерс, хотя неловко как-то его так называть… я же его не знаю… он просил людей помочь ему найти тебя…

Ничего себе. Эта часть определенно вызвала у Баки реакцию. Он не вцепился мне в горло, как делал раньше, но он больше не выказывал никаких подобных порывов, только начал озираться, будто ждал, что Капитан Америка свалится с неба, размахивая звездно-полосатым флагом и с пулеметом наперевес.

– Не волнуйся! – выпалила я. – Я ничего не делала. – Баки косо посмотрел на меня, и в глубине его взгляда еще виднелись отголоски смертельной ярости. – Я же обещала, помнишь? Ты обещал меня не убивать, а я обещала никому о тебе не рассказывать.

Баки слегка расслабился. Слегка.

– Теперь, когда ты знаешь… ты не чувствуешь себя иначе? Зная, кто я на самом деле? – он нарочно шагнул ближе. Черт. Надвигался он просто пугающе. – Теперь, когда ты знаешь, скольких людей я убил?

Мои реакции на опасность всегда были тупыми и даже близко не назывались адекватными. Например, когда я слышу, как в мой дом кто-то влезает, то спускаюсь вниз, чтобы противостоять вору. Когда я вижу человека с явным ПТСР, я швыряю в него подушку. А когда я сталкиваюсь с невероятно страшным убийцей-суперсолдатом, спрашивающим меня о том, знаю ли я, скольких людей он убил, я сомневаюсь в семантике.

– Вообще-то, никто не знает точно, скольких ты убил, ну, ходит много слухов, всяких домыслов, но… – на самом деле, везде писали «много». – Ты убил много людей. Но только не меня. Так что ура? – я с надеждой улыбнулась.

О. Мой. Бог.

Я бы сказала «пристрелите меня сейчас же», но умирать как-то не хотелось, тем более, у человека передо мной явно было оружие, которым он мог это сделать.

Баки не сделал ни шагу назад, но перестал маячить, если вы понимаете, о чем я. Он нерешительно фыркнул, но это не смех.

– Много. Конечно. Я убил много людей. – Он пригладил волосы и вздохнул. – Я опасен, Лили.

Да? Это должно быть чем-то новеньким?

Видимо, он увидел это на моем лице, потому что схватил меня за плечи.

– Я чуть не убил тебя. И не один раз. – Я открыла рот, чтобы возразить, но Баки только крепче стиснул мои плечи, и я заткнулась. – Черт побери, Лили! Неважно, что я сделал прошлой ночью, ты просто не можешь мне доверять! – он выпустил меня с выражением крайнего отвращения к себе и отступил к краю крыльца.

Я скрестила руки на груди. Ну, это был полный абзац. С какой стати ты вообще вернулся? Чтобы сказать, что тебе не следует здесь находиться? Баки, что это вообще за хрень?

Мы стояли на крыльце в неловком молчании. И уж я точно не собиралась его нарушать. Нет. Нет, сэр. Нет…

– Ты об этом хотел поговорить? О том, кем ты был? – почему я не могу держать рот на замке? Почему?

Баки покачал головой и посмотрел куда-то над моим плечом.

– Я пробыл здесь слишком долго. Ты не в безопасности. Я… – он оборвал сам себя, фыркнул и улыбнулся самой тонко завуалированной болезненной улыбкой, что я когда-либо видела. – Меня ищут.

– Мстители.

– И другие тоже.

Ну, да. Другие. Гидра.

Внезапно мне захотелось, чтобы мой дом был отделан сталью и бетоном, а не красивым кремовым пластиковым сайдингом. Во мне зародилось искреннее беспокойство.

– Они знают, где ты?

– Если бы знали, то уже были бы здесь.

Хм.

– Но ты думаешь, что они узнают.

Ответом мне была тишина. Как обнадеживающе.

Я вдруг почувствовала потребность хоть чем-то компенсировать потрясения сегодняшнего дня. Дома было печенье. Я хотела это чертово печенье.

– Ладно, – сказала я. Баки повернулся и посмотрел на меня. – Пойду съем пару печений. Хочешь тоже?

Баки стиснул зубы. О, вот не надо мне этого страшного лица. Я знаю, как сильно ты любишь печенье. И если нам не грозит неминуемая смерть, то нет абсолютно никаких причин не слопать столько печенья, сколько захочется.

Конечно, если бы неминуемая смерть нам грозила, я бы все равно ничего не смогла с этим сделать, так что печенье подошло бы и в этом случае. И еще, если они меня убьют, мне не придется переживать из-за того, что я съела слишком много сладкого.

Я покачала головой в ответ на его затянувшееся молчание и вернулась в дом. Дверь я оставила открытой. Как всегда, у Баки был выбор, остаться или уйти.

Я дожевывала второе печенье, когда Баки вошел. Он подошел к столу, налил молока и обмакнул в чашку печенье. Делал он все это с жутким раздражением. Было ли оно направлено на меня, Гидру (или отсутствие печенья у Гидры во время его «службы») или на что-то еще, я понятия не имела.

Но Баки все еще ел печенье, и после пяти штук его раздражение рассеялось настолько, что он улыбнулся своей крошечной «сахарной» улыбкой. Он налил себе еще один стакан молока и с тяжелым вздохом прислонился к холодильнику. Я остановилась на третьем печении и держалась подальше от него, чтобы эта наполовину неловкая тишина не добралась до меня.

Но я понимала это молчание. «Ситуация требует слов, но я не уверен, что сказать и как, но, возможно, если я буду ждать достаточно долго, мне не придется ничего говорить». Угу. Теперь я говорила на языке Баки.

Но мог ли он говорить на языке Лили? Я скрестила руки на груди, прислонилась к раковине и улыбнулась в ответ на его молчание. Губы Баки слегка дрогнули. Ага.

– Я не хочу причинять тебе боль. – Его голос был низким и напряженным.

– Я тоже не хочу, чтобы мне причинили боль. – Мой слишком быстрый ответ заставил меня нахмуриться. Наверное, это прозвучало немного смешно. – Послушай, Баки, я… – я не знаю, что делать, пожалуйста, помоги мне, – я действительно не знаю, что происходит. Я много чего не знаю. И да, это меня пугает. Честно. Но… – Я смущенно поерзала, не зная, как он отреагирует на то, что я скажу дальше. Наверное, не очень хорошо. – С тобой я чувствую себя в большей безопасности, чем без тебя. – Я пожала плечами, надеясь, что этого будет достаточно.

Баки провел правой рукой во волосам, на мгновение сжав пряди на затылке. Хотела бы я сказать, что все, что я заметила, это его разочарование в ситуации… но мышцы его рук были слишком… удивительными, что не пялиться. Так. Плохая Лили. Сосредоточься на потенциально опасной для жизни ситуации. Потом наглядишься.

– Они еще меня не нашли, но если я останусь… – Баки покачал головой и посмотрел мне прямо в глаза. – Это будет… плохо.

Я кивнула и повторила:

– Плохо. – Он сказал это «плохо» с таким же видом, как произнес «много», говоря о том, скольких людей он убил.

Но если Гидра еще не нашла его, то какова вероятность, что они найдут его сейчас? Он же не носился по главной улице голым, размахивая металлической рукой. Он был вне моего дома только когда пошел за мной на встречу выпускников, и там его никто не видел, кроме меня и Питера. Питер бы вряд ли его помнил, Лаура бы сказала, когда звонила. Так что… нет нужды паниковать. Никто не знал, что Баки здесь, не нужно было убегать и прятаться.