Текст книги "Убежище (ЛП)"

Автор книги: Tiresias

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

– Кому позвонить? – хмыкаю я, прикидываясь дурачком. Оставь это, Стив…

Но Стив ничего никогда не оставляет в покое.

– Не надо вот этого, Бак. Позвони ей.

Мои челюсти напрягаются, а зубы скрежещут. Черта с два я доставлю ему удовольствие спором. Это именно то, чего он хочет.

– Сэм разговаривает с ней почти каждый день, – небрежно говорит Стив, как будто не ударяет меня кулаком в живот своими словами.

У меня перехватывает дыхание.

Это потому что ты его задерживаешь, идиот.

Дерьмо.

Я медленно вдыхаю, надеясь, что Стив не заметит.

Но он именно это и делает.

Не смотрит на меня, но я вижу, как уголки его рта приподнимаются, словно он хочет ухмыльнуться.

– У нее все хорошо, – продолжает Стив, вонзая нож чуть глубже мне в ребра. – Восстановление идет хорошо.

Прошел почти месяц. Прошел почти месяц с тех пор, как я оставил Лили с обещанием, которое я сомневался, что когда-нибудь выполню.

Я вернусь.

Вернусь?

А стоит ли?

Лили будет лучше без меня. Я порчу ей жизнь, это факт. Но даже сейчас я чувствую ее притяжение, испытываю потребность увидеть, что она цела и невредима. Я так давно ее не видел, так давно…

Мне просто нужно знать, что с ней все в порядке, это единственная причина, по которой я не мешаю Стиву говорить и не ухожу от него.

Это должно быть единственной причиной.

Баки.

Черт подери! Лили…

– Она подумывает о том, чтобы пойти учиться.

Баки.

Стой. Пожалуйста.

– Сэм сказал, что она выбрала что-то медицинское. Анатомию, нет?

Баки.

Я сказал, хватит. Я не могу вернуться, я не могу…

– Она достаточно хорошо себя чувствует, чтобы снова сесть за руль, так что…

Баки.

Лили.

– Местный колледж…

Баки.

Нет.

Баки.

– Баки.

Баки.

– Баки?..

– Нет! – выплевываю я, бросаясь прочь от Стива. Я тяжело дышу, руки дрожат. Господи Иисусе, только не еще одна вспышка ПТСР. Я не давал Стиву возможности увидеть самое худшее, он никогда не сталкивался с таким мной раньше…

Лили…

Но в моей голове слишком много шума, и все это слишком похоже на Лили, на то, как она произносила мое имя или мурчала, когда я обнимал ее ночью, или смеялась, когда так радовалась, что ерзала, потому что не могла усидеть на месте…

Она в моей голове, и я чувствую, как она обвивает мое сердце петлей, которую нужно лишь раз потянуть, и она затянется, крепко затянется…

– Эй парень! Эй! – это Сэм. Я забился в угол, как ребенок, а Сэм присел на корточки в нескольких футах от меня. Стив все больше волнуется, пытаясь позволить Сэму справиться с этим.

Справиться со мной.

Иисусе.

Я закрываю глаза и прижимаюсь головой к стене. Болезненного удара недостаточно, чтобы очистить мои мысли.

Будь оно все проклято. Черт бы меня побрал.

Я открываю глаза. Сэм сидит, а не топчется на месте, как будто ему нужно как можно быстрее смыться. Я делаю глубокий вдох. Более неуверенный, чем бы мне хотелось.

– Эй, – наконец отзываюсь я. Сэм улыбается.

– Ты снова с нами?

– Почти, – бурчу я. Господи, как же я это ненавижу. Я даже собраться с мыслями не могу, со мной приходится чуть ли не нянчиться…

– Эй, ничего такого, – окликает меня Сэм.

Чего…

Я в шоке смотрю на него.

– Да, ты все правильно расслышал. Я практически слышал, как ты разваливаешься, так громко ты это делал. Но ты не из стекла, так что… – Сэм кивает в мою сторону.

Я устало улыбаюсь ему.

– Это такой метод лечения, избиение пациентов? – этого достаточно, чтобы он фыркнул.

– Черт, конечно, нет. – Сэм закатывает глаза. – Назовем это просчитанным риском.

Риском. Хах. Однажды Лили пошла на такой риск. Швырнула в меня подушкой. А я ее чуть не убил.

Мое лицо напрягается и становится непроницаемым.

– Не надо так рисковать, Сэм. Только не со мной.

Я выбираюсь из своего угла. Сэм встает, удивленный моей скоростью, и я тут же протискиваюсь мимо него.

– Баки… – пытается сказать Стив, но я прохожу мимо, и передо мной нет ничего, кроме открытых дверей и огромного пространства, по которому я бегу, пока в моей голове не становится тихо.

И если это больно, и мои внутренние крики звучат так – хорошо. Сейчас в моей голове нет никого, кроме меня, так что никто ничего не знает, кроме меня.

Лили…

Все это приходит мне в голову через несколько дней после. Мы берем эту базу Гидры, берем так быстро, что не все враги успевают покончить с собой, выживает даже кто-то из высшего руководства. Брюс экспериментировал с этим газом, он просто усыпляет, так что у нас есть кого допросить, а не только закапывать трупы.

Не то чтобы я возражал против того, чтобы закапывать трупы. Эти я вообще поджигаю – для разнообразия.

Стив пытается выразить свое неодобрение, но в итоге закатывает истерику, когда Старк достает зефир бог знает откуда из недр своего костюма и начинает его жарить. Потом пытается сунуть мне, но нет, спасибо, приятель, не буду я есть трупный зефир. Ты за такое заслуживаешь конкретной головомойки.

Мы рассадили заключенных по разным камерам, но пользы от этого было немного. Гидра ведь либо побеждает, либо убивает себя, либо молчит.

Гидра не победила. И не убила себя. Так что теперь не разговаривает.

Молчит часами.

Обычно я довольно терпелив. Мне доводилось стоять неподвижно по несколько дней, шевелясь лишь для того, чтобы мышцы не затекли в ожидании идеального момента.

Взрыва.

Но что-то меня напрягает, и успокоиться я не могу. Может, это база, полная застарелых миазмов Гидры, от которых волосы встают дыбом. Обычно я против пленных, но Гидра?

Убейте их всех, сожгите дотла и засуньте пепел в глотки тех, кто хочет их оживить, и смотрите, как они дохнут, задыхаясь.

Я бы сказал, что у меня есть личные проблемы, но я ими горжусь в какой-то степени.

Тор пытается научить меня какой-то асгардской детской игре, похожей на камень-ножницы-бумага, только с большей силой и маханием рук. Как раз в этот момент Стив и Наташа выходят из комнаты после очередной попытки допроса. Какое-то время они тихо совещаются, явно о чем-то споря, а потом оба поворачиваются ко мне.

Блядь.

Я встаю.

– Баки… – начинает Стив, но тут же замолкает.

– Мы ничего не добились, – прямо говорит Наташа. – Как ты относишься к тому, чтобы попугать ученых?

Я люблю пугать приспешников Гидры. Большинство из них ссут в штаны, когда видят меня, даже если не сталкивались со мной раньше. Я был своего рода привидением из рассказов. Но после крушения геликарриера в Вашингтоне видео просочились в интернет, и информация о том, что со мной сделали, распространилась по всему миру, как и то, на что я способен.

И Гидра должна винить только себя, так что да. Мне нравится теперь спокойно поворачиваться к ним спиной.

Но ученый? Сложнее. С ними. С тем, что они сделали со мной.

Черт, я нервничаю, даже когда Старк называет Брюса «доктором», а Брюс мне симпатичен.

Ученые Гидры. Врачи Гидры.

У меня дергаются руки, а палец на курке начинает чесаться. Я с такой же вероятностью убью их, как буду смотреть на них.

Видимо, Наташа совсем отчаялась, раз попросила меня их припугнуть.

Дерьмо.

Я расправляю плечи, чуть расслабляя их, и киваю. Стив выглядит обиженным, но упрямо произносит:

– Я тебя прикрою.

Идиот.

В смысле, я идиот, потому что после этих его слов мне становится намного легче.

Черт возьми, сосредоточься!

Я останавливаюсь перед камерой, позволяя Зимнему Солдату выбраться из норы, где я его похоронил. Тот вкручивается мне в мышцы, придавая еще больше сходства с ним.

Прежде чем я кладу руку на дверную ручку, Наташа говорит:

– Заставь его думать, что ты хочешь отмщения, пока он не заговорит.

Отмщение. Можно и так назвать.

Как насчет желания запихать ему в глотку ледоруб клювом вперед?

Я тупо киваю и открываю дверь.

Человек в камере не молод, но еще не стар. Он суров и сдержан, глаза мертвые, холодные. Мерцают при виде меня, но не от страха.

Блядь.

Он наклоняется вперед и смотрит на меня… с удовлетворением.

Блядь.

Стив…

Это не сработает…

– Ха, – тихо вздыхает мужчина. – Все это время я гнался за тобой, и вот, ты поймал меня первым. Одна из лучших ироний в жизни, не находишь?

Блядь.

Я захлопываю за собой дверь, зная, что Стив может распахнуть ее в любую секунду. Прислоняюсь к стене в тени, позволяя ей скрыть меня как можно больше. Пульс стучит просто бешено, но я стараюсь дышать ровно. Я делаю все возможное, чтобы излучать молчаливую жуткую угрозу, которая была отличительной чертой Зимнего Солдата, но на этого человека это не оказывает никакого эффекта.

Он не боится. Но поражен. С этим работать можно.

Блядь.

Я наклоняю голову едва-едва. Его руки дергаются, словно ему не терпится разорвать меня на части и снова собрать воедино по собственному желанию.

Играй в бога с кем-нибудь другим, ублюдочный кусок дерьма.

– Мне стоит сделать с тобой то, что ты бы сделал со мной? – низким зловещим голосом рычу я.

– И что бы я с тобой сделал? – у него ровный голос. Спокойный. Любопытный.

Пугающий.

– Уже растерял воображение? – смеюсь я. – Нужны подсказки? – я специально сжимаю левый кулак, пластины жужжат и двигаются.

Лили нравился этот звук…

Сосредоточься!

Его взгляд скользит по моей руке совершенно собственнически.

– Что бы я с тобой сделал? – его тон ни на йоту не изменился с того момента, как он произнес это в первый раз. Предупреждающая дрожь пробегает у меня по спине.

Что-то не так…

– Не то, что я сделал с той девушкой, которую ты спас, как ее звали? Лили? Нет, ток сожжет тебя к черту, прежде чем ты сдашься.

Мой разум будто белеет. Я слышу грохот, похожий на вой шторма на берегу.

Лили!

Я спас ее с базы Гидры, где ее привязывали, били током и накачивали наркотиками, пока она не сдалась и не рассказала все, что они хотели знать. Она призналась мне, всхлипывая, шептала о человеке, который сделал это, о человеке, которого не было там, когда я разносил эту чертову базу в поисках ее.

Пока он искал меня…

Меня…

Теперь я слышу крики, крики среди грохота, и чьи-то руки хватают меня за плечи и тащат прочь.

Нет!

Я рычу, брыкаюсь, отбиваясь. Я должен вернуться, должен убить его…

Лили.

Его глаза остекленели, а на шее остался мой отпечаток, но он еще жив, не умер…

Нужно убить его, нужно защитить Лили…

Лили.

Я кричу от ярости, когда Стив и Тор вытаскивают меня из камеры, и только их общие сила и вес позволяют это сделать. Они прижимают меня к земле так мягко, как только могут, а я извиваюсь и пытаюсь вырваться.

– Баки! Баки! Баки! – орет Стив.

– Барнс, друг мой, все в порядке! – вторит ему Тор гулким голосом. – Все в порядке. Она в безопасности, твоя Лили в безопасности.

Лишь последняя фраза до меня доходит и помогает мне успокоиться.

Лили в безопасности, Лили в безопасности, Лили в безопасности…

Я повторяю это себе под нос и медленно расслабляюсь, чтобы не дергаться под руками моих друзей.

Боже мой, Лили.

Она в безопасности, она в безопасности, она в безопасности.

Лили.

Я выбираюсь из их ослабшей хватки, но иду не к двери, нет, прочь от нее…

Лили.

Мое дыхание становится резким, когда я достаю телефон, мне нужно проверить, как Лили. Пульс ее маячка ровный и успокаивающий, но этого недостаточно, недостаточно…

– Мне нужно идти, – выдавливаю я. – Нужно… нужно… – черт возьми, все слова закончились. Я не могу сказать то, что должен.

– Все хорошо, Бак, – говорит Стив ближе, чем я ожидал. Я тут же оборачиваюсь. Он стоит совсем рядом со мной. – Возьми квинджет. Иди. – Я мог бы заплакать от облегчения, не будь я так раздавлен беспокойством. Я притягиваю Стива к себе, чтобы быстро обнять, моя голова легко ложится ему на плечо – это так хорошо, безопасно, правильно, – а потом я уже бегу по коридорам базы, отчаянно пытаясь как можно быстрее добраться до выхода и квинджета.

Когда я открываю люк, то вижу Старка и Сэма, которые дружески препираются из-за стиля полета.

– Выметайтесь, – успеваю сказать я, прежде чем вытолкнуть их обоих на трап.

– Эй! – скулит Старк. – Это вообще-то мой квинджет!

– Теперь мой, – коротко говорю я. Сэм наклоняет голову, прислушиваясь к тому, что говорят в его наушнике, а потом тянет Старка за руку, быстро стаскивая его с трапа. Молодец.

Разогрев двигателей занимает немного времени, и я в мгновение ока взлетаю.

Лили.

Мое дыхание все еще сбитое, а сердечный ритм сошел с ума, но все, что я могу делать, это смотреть на свой телефон. На мигающий индикатор жизни и местоположения Лили, как я про себя его называю.

Она в безопасности, она в безопасности, она в безопасности, она в безопасности…

Я едва успеваю подняться в воздух, как Наташа зовет меня по связи в квинджете.

– Что? – рычу я.

– Барнс, у меня кое-что есть для тебя. Ты слушаешь?

Какого хера, конечно, я слушаю, и я в ужасе. Ты собираешься сказать мне что-то про Лили, она же в порядке, пожалуйста, пусть она будет в порядке, Лили…

Лили.

– Я слушаю.

Звук выстрела прорывается сквозь динамик, и он так сильно врезается мне в башку, что становится больно.

Черт, ну и женщина.

– Слышу громко и четко, – с трудом выговариваю я. Связь отключается.

Прямо как…

Впервые за последние полчаса я вздыхаю с облегчением. Наташа сама прекрасно сделает все, что нужно.

Я перед ней в долгу. В огромном долгу.

Черт побери, я задолжал им всем. Они дали мне свалить оттуда на их единственном транспорте – ну, кроме Тора, Старка и Сэма, – ну, единственном удобном транспорте, – без всяких возражений.

Кроме Старка, разве что.

– Сэр, расчетное время прибытия – шесть часов пятнадцать минут, – говорит Джарвис. Я киваю и включаю автопилот. Квинджет сам справится, а я потрачу это время на себя.

Когда я вытягиваюсь в кресле пилота, каждая моя конечность кажется тяжелой и измотанной.

Иисусе. Ну и денек.

Всего несколько дней назад я говорил себе, что не должен возвращаться, не должен выполнять свое обещание, а сейчас…

Черт.

Я никогда не мог держаться от нее подальше. И начал уже уставать от своих попыток.

Наконец-то! – я почти слышу, как Стив, Сэм и Наташа закатывают глаза и вскидывают руки.

Отвалите, а, я тут стараюсь.

Я не жалел, что ушел. Стив нуждался во мне, и я должен был его защитить. Но Бартон почти выздоровел и готов вернуться, так что без поддержки я их не оставлю.

Стив никогда не следит за тылом.

Но этого уже недостаточно, понимаете? Обеспечение безопасности Стива всегда было тем, что я делал с удовольствием, и я уверен, что и в будущем буду продолжать этим заниматься, но…

Но…

Я устал убегать от той, кто сделает меня счастливым (и в этом я уверен).

Лили.

Я устал врать самому себе и говорить, что без меня ей лучше.

Я устал уговаривать себя отойти и держаться на расстоянии ради ее безопасности.

Я устал от этого ее взгляда (такого смелого и чертовски грустного), когда она ждет, что я уйду, потому что с момента нашей встречи одна моя нога была все время за порогом, и мне в этом некого винить, кроме себя. Она никогда не просила меня уйти. Даже в тот вечер, когда мы встретились. Она сказала мне остаться и все время говорит то же самое.

– Увидимся когда сможешь. – Боже. Она даже не просила меня пообещать, что я вернусь. Просто хотела, чтобы я как-нибудь вернулся. Когда-нибудь.

Лили.

По моему лицу текут слезы, я хрипло вздыхаю, вытирая щеки.

Я был так занят, убегая от себя и от того, что сделал, что убежал от того, что помогло мне найти себя снова – от того, кто не ждал награды, не просил обещаний, которые я не был уверен, что смогу сдержать, не…

Просто убежище и безопасность, доброта, тепло, счастье, радость и… любовь.

Любовь…

Боже…

Как я мог быть таким слепым?

Я чувствую, как петля вокруг моего сердца затягивается, и на мгновение я перестаю дышать. Все останавливается, но лишь сердце продолжает биться, и это больно, но лишь потому, что я был так глуп…

О чем, черт возьми, я думал…

Я обхватываю себя руками и смеюсь над своей глупостью и идиотизмом, а слезы текут по лицу, потому что я отправляюсь домой…

Домой.

Где пахнет чистой одеждой и цветочным шампунем, легким мускусным запахом пота и свежеиспеченным печеньем. Где деревья, солнечный свет и высыхающая штукатурка.

Домой.

Где добрые глаза и мягкие улыбки, слишком много книг, на чтение которых не хватит и целой жизни. Где мерцает экран телевизора и оранжевый закат.

Домой.

Где теплые объятия, мягкие большие подушки и прохладный утренний воздух. Где любовь, где счастье, где…

Дом.

Я возвращаюсь, Лили.

– Джарвис, расчетное время прибытия.

Я возвращаюсь.

– Пять часов сорок восемь минут, сэр.

– Спасибо.

Я иду домой.

========== Глава 38 ==========

Вы когда-нибудь застревали в песчаной яме?

Это самое худшее, что может быть.

Потому что, как бы ты ни был силен, как бы ни старался, этого всегда недостаточно. Ты закапываешься ногами и толкаешь себя все выше и выше… но весь этот песок просто скользит под тобой, пока ты снова не оказываешься на дне, наполовину закопанная и измученная, причем поднялась ты всего лишь на пару футов.

Когда моя семья погибла, я даже не пыталась выбраться из ямы, просто сидела на дне, смирившись с тем, что теперь это моя жизнь. На дне. Я останусь здесь и, возможно, это не будет так уж плохо. Не особо весело, конечно, песок заставлял меня чесаться и лез везде, но блин. Теперь я буду жить в песчаной яме. Окей.

Баки ворвался в мой дом, будто с силой схватил меня за руку и вытащил. Я все еще была не в себе, но смогла увидеть солнце, ощутить свежий воздух и вспомнить, какой была моя жизнь до этой песчаной ямы.

Уход Баки ощущался как потеря этой сильной хватки, я провалилась еще глубже в яму – только на этот раз я знала, что не должна там жить, внизу, и все во мне кричало, когда выход все больше отдалялся от меня.

Но на этот раз я не успокоилась. Не сдалась. Я была ближе к вершине, чем раньше, хоть и продолжала скользить назад, поэтому я бросила все оставшиеся силы на осыпающуюся стену из песка, и знаете что?

У меня получалось.

Я не особо продвигалась вперед, но успехи… они были. У меня получалось. Я старалась. Это было нелегко, и боже милостивый, некоторые дни были настолько плохими, что я снова почувствовала, как подо мной скользит песок, тянет меня вниз, и я так устала, так устала…

Но я хотела выбраться на поверхность и впервые за долгое время поверила, что смогу это сделать. Мне пришлось.

Потому что никто, кроме меня, не мог.

Первые несколько дней после отъезда Баки были самыми тяжелыми. Было сложно найти в себе силы хоть что-то сделать, даже учитывая моего гостя, за которым приходилось присматривать. Клинт, однако, не требовал от меня особого внимания, и после двух дней сна и такого количества кофе, что он, как мне казалось, вообще не будет никогда спать, Клинт ушел. Мы не так уж много времени провели вместе, но он казался мне милым. Просто было сложно сосредотачиваться на том, что не являлось Баки.

Вернее, его отсутствием.

Лаура помогала как могла. Она позволила мне выплакаться у нее на плече, когда было уже слишком плохо. Позволила мне кричать и беситься из-за всего этого так, как я не делала после гибели моей семьи. Все это давно назревало, и я была так благодарна Лауре за то, что она была у меня. Возможно, я злилась больше необходимого, вывалила на нее все, что было между мной и Баки, прямо в лоб – слишком много всего, а не просто обещание вернуться, – и она приняла это.

Спасибо господу и небесам за то, что Лаура не стала спорить (по крайней мере, слишком активно), позволила мне плакать, а потом уснуть у нее на диване.

Я проснулась от того, что Джексон угукал и стучал по полу недалеко от меня, это было похоже на дом. Где было мое место.

Мой дом больше таковым не ощущался.

И дело было не только в том, что везде, куда бы я ни посмотрела, я видела напоминания о Баки…

Это был его любимый стул на кухне.

А это – книжные полки, которые он сделал для меня.

Это новый телевизор, который привез мне Тони Старк, потому что старый развалился на куски во время нападения Гидры.

Это шампунь, которым мы пользовались оба, и всякий раз, когда мы лежали вместе, я не могла сказать, что так пахнет, волосы Баки или мои.

Все эти вещи были напоминаниями, и я трогала их, прижимала к себе, будто они исчезнут, не сделай я этого.

Исчезнут, как и Баки.

У меня больше не было его, но были воспоминания, и я боялась потерять и их. Потому что, пока они у меня оставались, он не ушел насовсем, а вернется.

Он обещал.

Но если бы не Сэм, я могла бы потерять веру в это обещание.

Потому что Баки не звонил. Не писал. Ни сразу не связался со мной.

Ни разу.

И я не могла позвонить ему, потому что не хотела отвлекать в критический момент, даже если шансы, что я наберу его номер во время драки, были минимальные, а шансы на то, что он не выключит телефон сразу – еще меньше. Так что, хоть это и было не совсем логично, я относительно нормально восприняла то, что бразды правления пришлось отдать ему в руки. Баки позвонит, когда будет свободное время, как Стив звонил ему или Сэм писал нам обоим.

Но Баки так и не позвонил.

И мысль о том, что Стив раньше звонил ему каждые несколько дней, болезненно жгла меня изнутри, потому что это явно означало, что у него было достаточно времени, даже если он был Мстителем с полной занятостью, выслеживающим Гидру, всяких монстров и тому подобное.

И это означало, что Баки не звонил потому, что не хотел. Даже узнать, как я, не хотел.

И я не ожидала этого, понимаете? Баки не был лучшим в мире собеседником (хоть я и сама была ненамного лучше его, знаю), поэтому я сначала ждала самого неловкого в мире: « – Привет. – Привет. – Как дела? – Я испекла печенье. – Вау», но даже этого не было.

Не было ничего.

И, как я уже говорила, если бы не Сэм, мое сердце разбилось бы вдребезги, ведь я так сильно верила последним словам Баки.

Потому что… если он не хочет иметь со мной ничего общего в свое отсутствие, с какой стати ему возвращаться, когда все закончится?

Но Сэм был на связи, посылал мне фотографии Баки – спящего, чистящего оружие или просто сидящего плечом к плечу со Стивом. Рядом с ним он выглядел расслабленным или даже счастливым. Но даже во сне был напряженным и хмурым.

Баки со мной давно таким не был. Конечно, не постоянно, но все же.

Так что это вселило в меня надежду – ужасную, тревожную, зыбкую надежду – что все это будет неважно, если он позвонит. Может, в таком случае и причина того, что он молчал, перестала бы иметь значение.

Может, он все равно вернется. И если это случится, что-то вообще еще будет иметь значение?

Нет. Не будет. Я слишком снисходительна к такого рода вещам.

О некоторых вещах было легче переписываться с Сэмом, чем разговаривать с Лаурой. Мне не нужно было переживать, что я встревожу Сэма. Я могла сказать ему о проблемах со сном, и он просто подскажет пару сайтов или «уставится» на меня и скажет, чтобы я перестала пропускать физиотерапию. Ой.

Иногда Сэм страшно умный.

Всегда.

Неважно.

Но, по крайней мере, разговоры с ним удерживали меня от того, чтобы окончательно впасть в депрессию и скатиться в яму еще глубже.

Так что я делала свои упражнения и ела хотя бы два раза в день (завтрак без Баки просто не лез в горло), разговаривала с Сэмом, проводила время с Лаурой, Чарли и Джексоном… а потом вдруг поняла, что мне скучно.

Скучно с большой буквы «С».

Я хотела делать что-то большее. Что-то другое. В моих мышцах появился зуд, который ничего общего не имел с выздоровлением и был связан со скукой. Моих книг, фильмов и музыки без Баки, с которым их можно было разделить, было мало, и я начала задаваться вопросом, неужели мое будущее теперь будет таким: я буду сидеть, скучать и хандрить, потому что я одна.

Это мне не понравилось. Раньше я так делала, и это мне надоело.

Поэтому я задала себе вопрос: каким я хочу видеть свое будущее?

– С Баки! – тут же включился мой мозг.

Спасибо за помощь, мозг. Весьма ценное замечание.

Не-а.

Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, мозг. Расскажи что-то новенькое. Что я хочу сделать со своим временем? Кем хочу быть?

Я провела впустую много времени, размышляя над этим вопросом, потому что хорошего ответа так и не могла отыскать.

По отвратительной и ужасной иронии у меня не было реальной необходимости работать, ведь моя семья погибла, и все их имущество и страховки перешли ко мне.

Супер просто.

Так что, хоть я и не была богата, но могла не есть рамен, когда не хотела. Что я иногда и делала, ведь это же рамен.

Мне не хотелось сразу же возвращаться на работу. Даже если я выздоровею окончательно, мне все равно не хотелось встречаться с людьми, пусть и на работе с неполной занятостью.

В конечном счете, именно предложение Сэма найти какие-то занятия и изучить что-то новое, привело меня на сайт местного колледжа, где я прочла про курсы анатомии. Анатомия.

Вухху! Это я могла. Я любила анатомию, так что это не было похоже, будто я кидаюсь в глубокий бассейн, который может в равной степени быть заполнен как водой, так и змеями. В бассейне под названием «анатомия» не было никаких змей. Мне придется многому научиться, но я хотя бы знала, чего именно ждать.

Я была очень взволнована, когда рассказывала об этом Сэму. Мне всегда хотелось знать, как работает человеческое тело, и хотя получение первого образования в колледже было удивительным (я люблю свое бесполезное образование, не надо), я волновалась перед тем, как начать изучать совершенно новую науку.

Я нервничала, не поймите меня неправильно. Ты встречаешь новых людей, тебе приходится отвечать на вопросы. Семейные вопросы. Вопросы про жизнь. Например: «А почему ты хромаешь, и почему у тебя так много шрамов?».

Да. Вот такие вопросы. И мне нужно было заранее придумать хорошие ответы, потому что настоящих просто не было. Не-а. Ни в коем случае я не буду говорить случайным незнакомцам, что в меня стреляла Гидра, потому что я была в бегах вместе с Зимним Солдатом, которого они пытались найти после того, как он вытащил меня с базы Гидры, где они меня пытали, потому что Зимний Солдат жил со мной после того, как ворвался в мой дом после событий в Вашингтоне.

Уф. Ну уж нет.

Я собиралась отвечать что-то вроде «попала в небольшую перестрелку на машинах». Это лучше подходило.

С этой целью я действительно искала места, где два месяца назад случались перестрелки, выбрала то, что было подальше, чтобы никто не мог знать подробностей, но в то же время оно должно было быть логичным, чтобы я могла быть там в то время и пострадать от случайного выстрела.

Видите ли, в тот момент в игру вступила моя степень по английскому. Когда ты что-то придумываешь, это должно выглядеть достаточно правдоподобно, чтобы люди не слишком об этом задумывались. Пусть добровольное прекращение неверия работает на тебя. Смешай толику трагедии с сердечной улыбкой, добавь немного хрупкости, и большинство людей тут же будут на твоей стороне. Или свалят, чтобы ты не заразила их своей печалью. Сработает в любом случае.

Нет, конечно, не нужно лгать людям для удовольствия или смеха. Не делайте этого. Но если вам правда придется кому-то врать… пусть эта ложь будет хорошей.

И как бы я ни ненавидела чрезмерное сочувствие, по крайней мере, тут я могла бы отделаться от него фразой «несчастные случаи – это дерьмо» и закрыть тему.

Люди не позволяют тебе закрывать такие темы, когда твоя семья погибает из-за несчастного случая на лодке. Даже если такие несчастные случаи и правда дерьмо.

Мне удалось подать заявление на курсы и получить согласие ровно за неделю до начала. Спасибо маленьким государственным колледжам, где всегда приветствуют деньги. О, говорите, к деньгам ещё и люди прилагаются? Эх, ну ладно, пусть тоже приходят.

Я не ожидала, что буду заниматься на самых шикарных и подробных курсах по анатомии, после которых ты станешь высококлассным врачом. Мне просто хотелось узнать что-то новое.

И поменьше думать о Баки.

Ага. Ха. Это должно было сработать. Не тогда, когда я почти наяву чувствовала прохладные изгибы и движение металлических пластин его руки под моими ладонями. Не тогда, когда я могла вспомнить, как Баки положил ладони мне на спину, чтобы показать, где почки (для научный целей, сугубо для них).

Забыть Баки у меня не получится, но, возможно, я все равно смогу себя чем-то занять.

Прошло несколько лет с тех пор, как я окончила колледж, и все эти годы я постепенно забывала, как делать домашние задания, готовиться к опросам и тестам. Несколько лет с тех пор, как мне не приходилось лично общаться с таким количеством малознакомых людей. Потому что учеба отличается от работы, понимаете? Даже если вы работаете с людьми, вам не нужно узнавать их ближе чаще всего. Вы просто пытаетесь сделать их счастливыми и довольными, чтобы они заплатили вам деньги и ушли.

Но на учебе… тебе нужно быть дружелюбной. Полезной. Возможно, придется делать проекты в группе (тьфу). Если я буду прятаться, то никуда не сдвинусь. Кроме того, я шла учиться, чтобы отвлечься. Ничто так не отвлекает, как другие люди.

Блинский блин.

Поэтому, когда я нервно шла, а точнее хромала на свое первое занятие (причем слишком рано), я сделала все возможное, чтобы положительно отнестись к происходящему. Я не шла к своей гибели, нет, что вы. Я собиралась изучать всякие интересные веселые вещи, и все остальные пришли в колледж для этого, и поэтому мы, может, и поладим, без всякой ненависти друг к другу.

М-да. Я не особо хорошо умею уговаривать себя любить людей.

Занятия начали вовремя, зал был набит битком – человек двадцать или около того. Наш профессор оказался довольно милым и совсем не заслуживал грошовой государственной зарплаты преподавателя. Он открыл нам несколько интересных фактов о нашем теле. Например, когда мы краснеем, слизистая оболочка в животе краснеет тоже. И 50% нашей ДНК схожа с ДНК банана. И что в организме взрослого человека содержится четыре с половиной литра крови, а у ребенка – чуть больше трех с половиной сотен миллилитров (меньше, чем в банке газировки).

Последнее меня так развеселило, что я не удержалась от неприлично громкого смешка. Несколько человек тут же повернулись в мою сторону. Я махнула профессору рукой, и он кивнул.

Девушка, сидящая рядом, наклонилась ко мне.

– Что тут смешного?

– Простите, но… сравнение содержания детской крови и банки с содовой? Это разве не мало?

Девушка выглядела смущенной. Она была чуть старше среднего возраста студентов, но моложе меня.

– Это ведь ребенок. Должно быть больше разве?

Я покачала головой.

– Да, в этом смысл есть, но… – я не решалась сказать то, что пришло мне в голову. У меня всегда было странное чувство юмора. – Вы «Дракулу» читали?

Девушка вопросительно посмотрела на меня.

– Нет, но фильм видела.

– Ладно, пойдет. Помните ту часть, где Дракула крадет ребенка и скармливает его трем своим женам?

На ее лице мелькнуло понимание.

– Просто… для троих это не так уж много крови. Ну, кроме полного морального разложения от поедания ребенка… какой смысл в этом? Вы фактически делите всю кровь с другими людьми. И что у вас останется? Два крошечных глотка, может даже один. Это мало. Вампиры не должны есть детей. Это неэффективно.