Текст книги "Чертов менталист (СИ)"

Автор книги: Тин Тиныч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Просто для справки. Сестра в этом смысле полный ноль. У нее явная предрасположенность к некромантии, это да. А вот дедовского дара ей и с ноготок не досталось, ни малейшей склонности нет. Самая рядовая сила духа, как у обычного человека. Я Ираиду несколько раз проверял. Думал, вдруг лет в двенадцать – тринадцать что-то проснется, но нет.

Финал разговора меня не порадовал совершенно. Ираида разухарилась и заявила, что раз отец ее не ценит и обижает, она станет менталистом, как ее родной брат Валерьян. Ой дура набитая! Называется, как испортить жизнь всем вокруг. Мне сейчас надо, чтобы обо мне поскорее все забыли и лишний раз в связке с моим именем слово «ментал» вообще не поминали. А она что творит⁈

Поэтому ничуть не удивительно, что по итогам общения Николай Алексеевич рассвирепел и силой отправил дочурку в мою бывшую комнату. А дверь запер снаружи и приказал слугам Ираиду не под каким предлогом оттуда не выпускать. Хм, вот и решетки на окнах неожиданно пригодились…

Впрочем, это он зря. Ираида реально была его лучшей ученицей. А для некроманта дотянуться до умершего – как нечего делать. Тем более в отцовской лаборатории, и я это знаю точно, в холодной нише под полом лежит вполне себе целый труп для очередного эксперимента. И если сестрица сейчас о нем вспомнит… кому-то придется несладко.

Меж тем я добрался до искомой полянки.

– Маша! Маша, ты где? Ау!

Тревожная тишина была мне ответом.

Я приказал Филину метнуться и проверить, где Василькова. Поиск девушки занял у него от силы минуты полторы, и по их истечении конструкт сбросил мне картинку и направление.

Ох, держись, бедолага, скоро буду! Это, конечно, не серый волк, но в некотором смысле кто-то даже похуже лесного хищника…

Глава 10

– Что вы себе позволяете⁈ Да кто вы такой, я вас не знаю! – донесся издали испуганный голос Васильковой.

– Вот и замечательно, крошка! Вот и замечательно!

– Нет, не подходите ко мне! Не трогайте меня! А-аа!

Я подбавил ходу. Раздался треск разорванной одежды и душераздирающий девичий крик.

Навалившийся всем телом на Машу мерзавец меня даже не заметил. Я саданул ему с ноги в висок, тем самым гарантированно вырубив его, после чего дал руку Васильковой и помог выбраться из-под обмякшей туши.

– Я… кажется, задремала. А он… Он…

Я, не слушая лепетания девушки, стыдливо пытающейся прикрыться остатками платья, осматривал напавшего на нее мужчину. Вот незадача-то! Похоже, что дворянин. В крайнем случае выходец из семьи богатых торгашей. Да тут одни джинсы стоят, как зарплата пятерых слуг в поместье моего отца!

Как там делают в подобных случаях детективы в сериалах? О, точно! Я приложил палец к шее. Пульс не прощупывается. На руке? Тоже по нулям. Я его убил, что ли? Только этого мне не хватало для полного комплекта неприятностей! Нет, ничуть не жалко, за подобное надо наказывать жестко, вот только… получилось внезапно по высшей кромке.

Итак, что мы имеем? Неизвестный мужик лет этак сорока прогуливался по лесу. Увидел прелести разомлевшей на земляничной диете и задремавшей на солнышке Маши, после чего перешел в наступление. Теперь он мертв, а мы все под ударом.

Думай, думай, думай! Так, где его дальфон? Ага, вот он. Отпечатки не оставляем, берем через одежду покойника. Последние номера, по которым он звонил, я на всякий случай запомнил, после чего вернул дальфон на место. Документы? Паспорт-жетон отсутствует. Нет ни на шее, ни в карманах. Но вряд ли мужик пришел сюда откуда-то издалека, это все-таки не парк в центре города, места довольно глухие. Значит, будем следить, кто из соседей в скором времени пропадет и будет объявлен в розыск.

Покончив с осмотром, я велел Филину выяснить, где находится ближайшее озеро или пруд.

Нам повезло. Оказалось, что искомое есть в пределах метров четырехсот.

– Так, слушай меня внимательно. Сейчас ты берешь его с левой стороны и помогаешь мне утащить его отсюда.

– Что⁈ – взвизгнула Василькова. – Нет! Я его боюсь!

– Чего бояться-то? Он мертвый уже, не навредит.

– А-аа! – попыталась по второму кругу заорать девица, но я приложил палец к губам, и она предпочла заткнуться, в ужасе лупая серыми глазищами.

– Еще раз. Я поднимаю тело. Ты берешь его левую руку, подныриваешь под нее и помогаешь мне избавиться от большой общей проблемы. Или ты хочешь пообщаться с полицией по поводу обнаружения тобою трупа и заодно объяснить им, почему ты находишься в бегах и прячешься от своего законного опекуна?

Надо отдать ей должное, думала Мария недолго. Ей явно было не по себе от нашего занятия, но она стиснула зубы и выполнила то, что я от нее хотел.

Нам повезло дважды, потому что озеро, к которому нас привел Филин, оказалось небольшим и скрытым в чаще леса. Вполне вероятно, возникло на месте бывшего предприятия по торфодобыче, очень уж грунт характерный был под ногами. Первые полтора метра глубина была воробью по колено, а дальше шел резкий обрыв вниз.

Я немного побродил по берегу, пока Василькова, избавившись от нашего общего груза, тяжело дышала и нервно осматривалась. А затем…

Кладем сюда корягу и придавливаем ее ногой. Делай раз.

Поднимаем покойника, носком его туфли ведем по земле до коряги, сбив ее с места. Делай два.

Роняем покойника лицом в воду, после чего рядом с его пострадавшим правым виском кладем вот этот камень и тоже аккуратно вдавливаем его в ил, делай три.

Когда торфяная муть осела, я еще раз окинул придирчивым взором картину. Вполне убедительно не противоречиво. Мужик решил подойти к озеру, зацепился ногой за корягу, грохнулся и ударился виском о камень. Погиб сразу же, поэтому воды в легких не обнаружат.

А теперь ходу отсюда, ходу. Вот как чувствовал: свой дальфон в усадьбе оставил. Теперь меня ничто не свяжет с этим происшествием, если только Василькова будет молчать.

– Пошли, – скомандовал я. – Нас дед заждался.

– Он… правда мертв? – Маша нервно скосила глаза на лежащее лицом в озере тело.

– Стопроцентно, – заверил я ее. – А теперь давай поменьше вопросов, побольше темпа. Чем скорее мы окажемся в усадьбе, тем лучше.

Филин по моей просьбе вывел нас кратчайшим маршрутом. Мы почти что бежали, и я истово молился всем известным мне богам, чтобы нас с Васильковой никто не заметил во время этого марш-броска.

– Хм? – когда мы ввалились в дом, Игорь Семенович удивленно поднял брови, безошибочно вычислив, что произошло что-то из ряда вон выходящее.

– Дело молодое, – предупредительно поднял я руку. – Маша, иди в душ, одежду я тебе принесу, не переживай.

«Это что сейчас такое было?» – голос деда немедленно зазвучал в моей голове.

«Мужик лет сорока. Ростом чуть ниже меня, довольно плотный. Богатый мерзавец, считающий, что ему позволено все и даже больше. Волосы русо-рыжие с первой сединой. Небольшой шрам над бровью. Лицо в оспинах от ветрянки. Знаком такой?»

«Похож на среднего сына Вертаевых, живут неподалеку. Сам барон Вертаев, отец семейства, строительством занимается. Старший сын давно из-за границы носа не кажет, кажись, импресарио какой-то. Младший отцу помогает. Ну а средний так, серединка на половинку. А что?»

«Если ты прав, то у нас минус один Вертаев. Напал на Машу. Следы мы замели, но ради спокойствия девушки давай делать вид, будто ты ни о чем не догадался».

«А ты вообще умеешь жить тихо? – желчно поинтересовался Семеныч. – Вот как другие живут?»

Я не стал ничего отвечать. Вместо этого отправился в свою комнату, покопался в утренних покупках и щедрой рукой выделил Маше из своих запасов бордшорты и футболку. Для дома сойдет, а за нормальной одеждой уже завтра сгоняю. Сегодня и так перебор по событиям случился, второй раз ехать в город нет ни малейшего желания. Отнес вещи в ее комнату, положил возле входа в ванную, где уже вовсю плескалась девица. Затем вернулся к себе, на всякий случай тщательно отмыл от грязи кроссовки, после чего прицельно прошелся ими по пыльным закоулкам в комнате. Все, никакого торфа, исключительно местная грязь.

«Семеныч, а что-нибудь крепкое найдется выпить? Чую надо. Я вообще-то впервые человека убил, меня потрясывает».

«Спускайся в малую гостиную!»

Я очутился там спустя пять минут и… чуть не уткнулся в человека-гору, выше меня почти на голову и шириной плеч с дверной проем. От неожиданности я отпрянул и вскинул руки в защитной стойке, одновременно понимая, что мне против такого в честном бою не выстоять.

– Валерьян, тихо! Это Богдан, мой друг, – успел крикнуть дед, прежде чем я успел наломать дров.

– Вы же вроде только завтра должны были со свадьбы вернуться? – удивился я, сделав шаг назад.

– Не утерпел, пораньше приехал. Очень уж за Игоря Семеновича волновался: когда я уезжал, он совсем плох был, – повинился Богдан. – Но смотрю, он вашими стараниями уже в полном порядке. Аж сердце радуется!

– Простите за мою реакцию, Богдан, сегодня очень уж нервный день выдался, – я выдохнул и опустил руки.

– Что вы, Валерьян Николаевич, я всё понимаю, – дипломатично кивнул слуга.

– Давайте без отчеств. Если что, дед вам расскажет, почему я не поклонник собственного отца.

– Хорошо, Валерьян… Валерьян.

Дед меж тем расставил на журнальном столике три графина с разноцветным содержимым и столько же стопок, из чего я сделал вывод, что Богдан присоединится к нашей теплой компании. Ну не на Василькову же Семеныч рассчитывал?

Так и вышло. Расселись, причем Богдану это далось с определенным трудом, я определенно слышал, как хрустнуло у него в коленных чашечках. Бедолага. Похоже, этот человек каждый день вынужден преодолевать жуткую боль. Врагу такого не пожелаешь.

Игорь Семенович сухо прокомментировал: мол, вот настойка на травах, под конец выдержана в дубе, поэтому вкусом слегка напоминает коньяк. Вот вишневка, она послабже будет. А вот имбирка, на любителя.

Мы выпили по первой. Затем по второй. Разговор поначалу как-то не клеился. Богдан откровенно не знал, куда себя деть и как вести в моем обществе, а меня потрясывало от осознания, что я, сам того не желая, завалил человека, да еще и попытался скрыть следы преступления. Впрочем, после третьей стопки потихоньку начали травить анекдоты, затем перешли на ты, а еще через полчаса в комнате воцарилась вполне себе дружеская атмосфера. Затем Семеныч посмотрел на часы и скомандовал Богдану накрывать на стол, а мне топать к Маше и приглашать ее к ужину.

– Я не пойду, – заупрямилась девица, которой на удивление весьма шли мои шорты в веселеньких гавайских мотивах. – Мне страшно. Я… впервые в жизни мертвого человека увидела, да еще так близко!

– Брешешь, – лениво парировал я.

– Это как? – возмутилась Василькова. – Я не вру!

– Может, и не врешь, просто забыла: ты как минимум видела мертвыми своих родителей, лежащих в гробах на церемонии прощания.

– Ты… циник! Как ты мог напомнить мне об этом! – всплеснула руками девушка.

– Я просто люблю точность в формулировках, – пожал я плечами.

– Я слишком взволнована! Я не была готова к чему-то подобному!

– Аналогично. Только вдобавок к нашей с тобой прогулке мне сегодня пришлось общаться с представителями особого отдела по контролю за использованием магических способностей. А заодно еще бодаться с отцом, который теперь на меня до конца жизни злиться будет, считая, что я его обманул и ограбил. Так что давай не меряться нервами, у меня сегодня в любом случае перевес получится. Кроме того, ты голодна или вот-вот проголодаешься, потому что одной земляникой сыт не будешь. Вот только ночью никто тебе даже бутерброда не сварганит, поскольку все лягут спать. Так что не выпендривайся и пошли есть, пока дают.

Тут уже Маше было нечем крыть, поэтому она, еще немного повздыхав для вида, отправилась со мной. Перед ужином Василькова ожидаемо испугалась Богдана, на что я одернул её, еще раз напомнив, что она находится в гостях, где стоило бы быть сдержанней в эмоциях. Ну а дальше все уже покатилось гладко, особенно после того, как дедуля угостил девушку вишневкой, которую мы почти что не тронули.

Маша раскраснелась как спелый помидор, начала улыбаться и вообще превратилась в довольно милую особу. Не знаю, что у нее с мозгами, насколько щедро природа-мать их ей отсыпала, но вот в плане красоты она ту же Арамейцеву легко и непринужденно делала одной левой.

Уяснив, что на сей раз ей посуду мыть не придется, она окончательно пришла в благодушное состояние, будто её сегодня и не пытался изнасиловать какой-то мимокрокодил. Я, впрочем, не рвался ей об этом напоминать. В целом можно было бы и стереть травмирующее воспоминание полностью, но… я не торопился. Слишком много нестыковок сразу же всплывут и устроят в голове Марии лишний шум: почему столь жестоким образом разорвано платье, откуда у нее домашняя одежда из мужского гардероба. Ну и прочее, и прочее. Опять же: пока она считает, что обязана мне, и меня это положение дел полностью устраивает. Благодарность за спасение – ценный ресурс, чтобы просто так им разбрасываться.

Я после ужина сослался на сильную усталость, пожелал всем спокойной ночи и отправился в свою комнату. Заперся изнутри, полагая, что дед и так, если захочет, свободно ко мне заявится, а вот Василькову это, пожалуй, может остановить.

Забегая чуть вперед, скажу, что я жестоко ошибался. Лицо девушки я узрел в своей спальни незадолго до полуночи, когда она потрясла меня за плечо, желая поскорее разбудить.

– Ты что здесь делаешь? – изумился я.

– Я стучала, но ты заснул. И тогда я попробовала открыть дверь своим ключом. И он подошел, представляешь⁈

– Это все мило, – я, не стесняясь в выражениях, мысленно прокомментировал дедовский лайфхак с одним ключом для всех комнат, – но ты не ответила на мой вопрос: что ты здесь забыла?

– Мне очень страшно, – пискнула Мария. – Я пыталась заснуть, но только закрою глаза, сразу же лицо его вижу. Меня трясет.

– А я чем тебе могу помочь в этой ситуации?

– Рядом с тобой мне не страшно. Можно, я пробуду в твоей комнате до утра? Я тебе не помешаю. Хочешь, в ногах лягу? Я свернусь клубочком и не помешаю, я умею! Хочешь покажу?

– Стоп! – прервал я поток излияний Васильковой, тем более что успел заглянуть ей в голову.

Да, у нее, как и у остальных Иных, обработка поступающей информации происходила по другим принципам, нежели у обычных людей. А вот в эмоциональном фоне существенных различий не было, и я с легкостью мог его считать.

Ничего эта девица в данный момент не боялась. Ей было скучно и одиноко, а еще она ожидаемо начала присматриваться ко мне как к источнику амурного интереса. Ну да: приютил, еще и спас, просто беспроигрышное комбо! Вот только я хотел избежать подобной ситуации всеми фибрами души.

– Мы же вообще должны были с тобой пожениться, – пискнула Маша, видимо, считая этот аргумент самым сильным из имеющихся.

– И что? – возмутился я. – Тебе уже сказано: свадьбы не будет, ты свободна сделать свой выбор сама. А теперь дай мне, пожалуйста, поспать! Отправляйся в свою комнату и считай овец, если уснуть не можешь. В усадьбе ты находишься в полной безопасности, бояться нечего. В конце концов, вламываться в чужую закрытую комнату просто неприлично! А если бы я без одежды спал, к примеру?

Василькова покраснела, но взгляд не отвела.

– Не думаю, что в твоем обществе мне грозит какая-либо опасность.

– А зря! – фыркнул я. – Сейчас не поленюсь, встану, найду веник и отхожу им тебя пониже спины. Баронесса, а ведешь себя как кухаркина дочь! Где твое воспитание, где твои хорошие манеры?

Я действительно начал вставать с кровати, так что Маша предпочла отойти на пару шагов к двери.

– Ты точно не? – предприняла она последнюю робкую попытку остаться.

– С глаз моих долой! – рявкнул я на нее, и девица наконец-то убралась восвояси.

А я смог полностью переключиться на Филина, который вот уже пять минут транслировал мне, что происходит сейчас в отцовском поместье. Ираида-таки вспомнила про припасенный для опытов труп и смогла до него дотянуться, так что там сейчас творился форменный ад.

Вот только полностью подчинить себе поднятого ею мертвеца сестрица не смогла. Вместо того, чтобы покинуть лабораторию, пройти по коридору и открыть дверь моей бывшей комнаты, кадавр принялся бесцельно бродить по поместью. Первым пострадал мажордом, которому приспичило высунуться на шум. Не то чтобы мне было жалко этого напыщенного идиота, но такой страшной участи я ему точно не желал. Тупой мертвяк вырвал его печень, а теперь, омерзительно чавкая, пожирал ее.

Что же делать? Отец с мачехой в спальне, Емельян спит в смежной комнате: Глафира выбила из Николая Алексеевича обещание не переселять парня оттуда, пока ему не стукнет три года, иначе, дескать, ее материнское сердце будет не на месте. Можно попытаться с помощью Филина разбудить князя, вот только, подозреваю, он сразу догадается, откуда ветер дует, и вряд ли когда-либо поблагодарит меня за спасение. Значит, меняем объект.

Действуя через Филина как через своеобразный терминал удаленного доступа, я наслал на мачеху кошмар: толпа зомби преследует ее сына. Засекаем время: раз-два-три… Отлично, Глафира проснулась и подпрыгнула на постели с диким криком, разбудив тем самым и своего супруга. Так, пусть пока общаются, как там дела у мертвяка?

Ой, как все плохо! Кадавр вошел в незапертую комнату какого-то молодого остолопа-слуги, который раз собирался прикурить сигарету, лежа в кровати. Удар, тело парня обмякло, зажженная сигарета падает на пол, приземлившись точно на раскрытую книгу, валяющуюся возле кровати…

Я схватился за голову и завыл в голос, понимая, что трагедия неизбежна…

Глава 11

– Валерьян Николаевич, вы готовы приступить к процедуре опознания?

– Да.

– Вот возьмите носовой платок с нашатырем, если будет тяжко, сделайте неглубокий вдох.

– Хорошо, благодарю.

Служитель морга в присутствии двух полицейских сдернул простыню с первого тела. Я инстинктивно зажмурился, затем тяжело выдохнул и усилием воли заставил себя посмотреть на то, что мне показывали. И нашатырь оказался очень даже к месту. Конечно, я подозревал, какое зрелище меня ожидает, но всё же это было чересчур даже для семидесятипятилетнего профессора, чего только не повидавшего в той и этой жизни.

– По всей видимости, это Ираида Николаевна Изюмова, моя старшая сестра.

– Вы уверены?

– Нет. Но в нашу последнюю встречу я заметил у нее браслет с подвесками. Судя по тому, что я вижу, он вплавился ей в левую руку…

За окнами бушевал ливень. Он начался на рассвете, когда уже ничем и никому не мог помочь. К тому моменту поместье Изюмовых сгорело дотла. Из семьи спаслись только мачеха и Емельян. Глафира, которой Николай Алексеевич велел ждать его в спальне и никуда не уходить, в какой-то момент обнаружила, что коридор заблокирован огнем. Тогда она открыла окно и передала сонного мальчишку в руки подбежавшего с той стороны старого слуги Прохора, который, на свое счастье, задержался в тот день в городе у родных и вернулся ближе к полуночи, когда дом уже вовсю полыхал. После чего с помощью все того же Прохора вылезла из окна сама.

Как сообщили мне полицейские, к процедуре опознания решили привлечь не ее, а меня по той причине, что надышавшаяся дымом Глафира сейчас находилась в больнице под успокаивающими препаратами. Требовать от женщины в таком состоянии еще и прибыть на опознание мужа, падчерицы и слуг, было бы просто бесчеловечно, а расследование ждать не могло. И я терпеливо тело за телом осматривал трупы, в двух случаях из трех играя в угадайку, поскольку люди были изуродованы огнем до полной неузнаваемости.

Не знаю, как я не сошел с ума за эту ночь. Благодаря Филину я видел, как трагедия набирала обороты. Как метался по дому отец, еще не зная, что через пять минут его придавит рухнувшей балкой. Как в одном исподнем выбежала наружу истошно вопящая кухарка. Как спрыгнул с третьего этажа и сломал ногу один из охранников. И я, черт дери, не мог ничего поделать, кроме как издали наблюдать за развитием драмы. Я даже с дедом не мог это переживание разделить, потому что тогда пришлось бы ему объяснять, что такое ментальный конструкт, а я все же хотел придержать в тайне существование Филина, который вел прямой репортаж с места события.

В итоге я забылся коротким сном только в начале третьего ночи, когда на место уже прибыли пожарные расчеты, принявшиеся проливать горящие руины, и смотреть там по большому счету было уже не на что. А еще через пару часов пошел дождь… Очень своевременно, да…

Мертвец, из-за которого все началось, тоже был среди прочих тел, и он по какой-то странной прихоти судьбы почти не обгорел. Сначала я хотел сказать, что он похож на одного из слуг, а потом сообразил, что эксперт все равно выяснит, что этот человек был мертв уже достаточно давно. Да и к чему мне хранить грязные изюмовские секреты? Поэтому я так и заявил: мол, похоже на материал для отцовских опытов. Вы же помните, что князь был некромантом? Да он частенько хранил в доме тела мертвых людей и животных. Ах, это не слишком-то законное деяние? Ну так предъявите ему обвинение. Что же до меня лично, то я из рода Изюмовых вышел в том числе и по причине несогласия с этой практикой.

Потом я ставил подписи на десятках бумаг. Под конец уже даже не особо вчитывался, что суют мне на подпись, и мечтал только об одном: поскорее покинуть эту юдоль скорби. Мне казалось, что я уже весь пропитался местным запахом, от которого то и дело просыпался рвотный рефлекс, и сдерживать его у меня получалось с огромным трудом. Хорошо хоть завтракать не стал, иначе бы точно успел расстаться с едой.

В какой-то момент мне показалось, будто я чувствую чужое присутствие в своей сфере. Я не стал метаться, закрываться или резко думать о чем-то другом, чтобы не вызвать подозрений, а вместо этого, сосредоточившись на очередном теле, принялся с ужасом обдумывать, через какие же муки прошли все эти люди, которых я всех видел живыми еще позапозавчера. Спустя какое-то время ощущение присутствия пропало. Дед был прав. Меня продолжают рассматривать под микроскопом, хотя формально объявили о том, что никаких претензий ко мне не имеется.

Сюда в Ипатьевск, город, который я привык считать для себя родным, куда я когда-то ездил в школу, и где располагалось отделение судебно-медицинской экспертизы, меня привезли на служебном автомобиле. Добираться обратно, видимо, мне предполагалось общественным транспортом, вот только я прекрасно знал, что таксисты за маршрут к усадьбе Птолемеевых заломят двойной, а то и тройной тариф, и тратить деньги попусту не хотел. Равно как и ехать на трех автобусах с пересадками, а потом еще больше двух километров топать пешком. Поэтому нашел главного из тех двух полицейских, что приезжали за мной, и впрямую спросил, когда меня отвезут домой. Мужик было попытался упрекнуть меня в гражданской несознательности, на что я, чуть повысив голос, напомнил, сколько тел мне сегодня пришлось опознавать, а это, знаете ли, душевной бодрости не способствует. И если я после этого лишусь чувств в автобусе, я непременно опишу этот случай в своем блоге, и пусть тогда конкретные исполнители не ропщут, если их обвинят в душевной черствости. В ответ на это полицейский помялся, но со вздохом пообещал предоставить транспорт в пределах пятнадцати минут, а пока предложил посидеть в коридоре и подождать.

Да, вы не ослышались: я стал блогером. Аккурат со вчерашнего дня. Назвал свой канал без особых претензий: «Из князей в графы: записки Птолемеева». Набросал перед сном несколько коротких эссе, сочтя, что пусть лучше щелкоперы-желтушники черпают информацию с моей страницы, нежели выдумывают полную небывальщину, муссируя скользкую тему о том, что я мог оказаться менталистом. Пока ждал свободную машину, написал еще короткую заметку о том, что только что закончил опознание тел погибших, пребываю в растрепанных чувствах и скорблю, посему прошу не беспокоить и дать мне время смириться с известием о гибели отца и сестры.

Меж тем мимо меня провезли еще одно тело.

– Кто там у тебя? – спросил дежурный молодого парня, толкавшего каталку.

– Да фиг поймет. Утопленник вроде? Из-под Свидожска, сегодня утром в лесу мужик с собакой гулял, нашел. Пока его грузили, вымокли все до исподнего. Вот нельзя было, что ли, по хорошей погоде его обнаружить?

– Странно. Оттуда обычно в основном баб молодых привозят задушенных.

– Типун тебе на язык!

– А я что? Говорю как есть. Маньяк где-то там обретается, уже который год поймать его не могут. Новенький, что ли, раз такое не знаешь?

– Второй месяц работаю.

– Оно и видно. Эй, да постой, куда ты его прешь? Там все забито доверху. Слышал, ночью дом Изюмовых сгорел?

– А что мне с ним тогда делать?

– Да брось пока в коридоре, чуть позже решим, куда определить.

– Раз так, документы черкани, что принял.

– Да не вопрос. Мешок расстегни только, чтобы не выяснилось, что мне вместо мужика какую-нибудь старую бабку подсунули. Сам знаешь: во всем должен был порядок!

Я разыграл все как по нотам. Когда раздался тихий шелест молнии, я встал, сделав вид, что меня замутило, посему срочно требуется в туалет. Закрыв ладонью рот, быстрым шагом прошел мимо каталки, успев бросить короткий взгляд в прорезь на лицо мертвеца.

Так и есть. Обидчик Васильковой. Надо же, как оперативно его обнаружили. Одна радость, что ливень не утихает. Если после нас у пруда какие-то следы и остались лишние, думаю, их уже успело смыть.

Значит, неподалеку от дедовской усадьбы орудует маньяк? Что ж, больше я Машу одну на прогулку не выпущу, не стоит так рисковать. Очень не хочется, чтобы она пополнила собой список жертв. Тут и без того трупов хватает.

На мою удачу, автомобиль мне нашли уже минут через пять, и я наконец-то покинул морг. Водитель попался веселый и не затыкающийся, из разряда: вы нас не спрашивали, а мы вам все равно ответим. Так из его болтовни я и узнал, что в Свидожске своего эксперта нет, он туда приезжает только к умершим в стенах больницы, а всех прочих покойников везут в Ипатьевск. М-да, вот уж не думал, что мне когда-либо будет дело до подобной информации…

В усадьбе я первым дело сбросил с себя всю одежду и принял душ, после чего отнес вещи Богдану, чтобы он их постирал. Старый слуга заверил, что все сделает в лучшем виде.

– Ты как? – спросил меня Семеныч, зайдя ко мне в комнату, где я бесцельно лежал на кровати и читал новости в дальфоне.

– Дерьмово, – признался я. – Мне не требовалось хорошее отношение со стороны Изюмовых, равно как и их дружба. Просто знать, что они есть… где-то там. И этого было бы вполне достаточно. А теперь их нет нигде, кроме как на том свете. И это дико осознавать.

– Хвала Всесоздателю! Я уж, грешным делом, боялся, что ты обрадуешься тому, как дело вывернулось. Ан нет, не ошибся я в тебе: ты – нормальный человек с живым сердцем. Прямо камень с плеч упал. Ладно, я чего сказать хотел-то: пошли, поешь хоть. С утра ведь маковой росинки во рту не было.

– Да как-то аппетита нет, – попробовал отбрехаться я, но не вышло.

– Маша сегодня сама вызвалась у плиты стоять. Судя по запаху, получается недурно. Еще и специи у меня выпросила. Так что давай, не будем обижать девчонку, старалась же.

Так что отлежаться не вышло. А я ведь только-только нашел в сети две заметки о случаях пропажи девушек под Свидожском, и даже не успел с ними толком ознакомиться.

Василькова и прям расстаралась. Богдан и Семеныч активно нахваливали ее стряпню, я тоже сказал невпопад пару комплиментов, мыслями пребывая далеко отсюда, но в целом застолье удалось. Я запоздало вспомнил, что планировал сегодня съездить в Свидожск и купить для девушки одежду взамен ее порванного платья, но… пожалуй, подождет еще денек, походит в моих шортах и футболке. Мокнуть под дождем на велосипеде нет ни малейшего желания. Да и настроения покидать дом тоже нет.

После обеда Игорь Семенович зазвал меня к себе в кабинет. Видимо, это должно было свидетельствовать о том, что разговор пойдет на серьезные темы.

– Есть мысли, как оно так вышло? Это мог быть поджог? У твоего покойного отца наверняка ведь врагов хватало.

Я в ответ не стал наводить тень на плетень, а покачал головой и сказал, что среди трупов жителей поместья обнаружил неучтенный из числа тех, над которыми отец проводил эксперименты. И что я ничуть не удивлюсь, если именно он стал причиной случившего катаклизма, поскольку сестрица как раз тренировалась поднимать и подчинять недавно умерших, и получалось это у нее далеко не всегда.

О том, что отец после ссоры запер ее в моей комнате, из-за чего она и устроила то, что устроила, говорить не стал. Семеныч – мужик отличный, но если чему меня жизнь и научила, так следовать золотому правилу, что доверять всецело можно только себе.

– М-да, – задумчиво протянул дед. – Нехорошо это, прямо скажем. Еще одной степенью защиты у тебя меньше стало.

– Что-то я тебя сейчас не понял, – признался я.

– Гляди. Пока князь был жив, лишний раз к тебе лезть все равно было не слишком осмысленным занятием. Вот кто нас знает? Может, выход из рода затеян в наших общих интересах? Допустим, я попросил зятя отдать мне внука, тем более некроманта дельного из него все равно не вышло. А так и род Птолемеевых забвению не предастся, и в роду Изюмовых исключительно некроманты останутся, как изначально и планировалось. Мы с твоим отцом бьем по рукам, ты становишься из князя графом, ну а наши денежные дела, кто кому и сколько за это должен остался, это наше личное дело. Могло ведь в теории такое быть?

– Ну, почему бы и нет? Скажу больше, если бы отец действительно такую комбинацию предложил, я бы за нее руками и ногами бы вцепился.

– Вот, сам видишь. Только теперь князя Изюмова, личного советника Императора, больше нет. Его высокий статус тебя больше не защищает. И это означает…

– Что мне надо срочно подавать документы в магическую академию. Ты ведь к этому разговор ведешь? – вздохнул я. – Можно мне хотя бы сегодня этим не заниматься? Ну я правда морально опустошен до самого донышка. Мне вообще ни о чем думать не хочется.

– А я не знаю, какой нам сверху срок отпущен и когда по твою душу неприятности заявятся, – сварливо заметил Игорь Семенович. – Может, кто-то уже спит и видит, как тебя тепленьким взять, пока ты в полной растерянности после гибели семьи пребываешь. Я, конечно, понимаю: ты и так и сяк пытаешься отвертеться, не идти в студенты, какой-то другой вариант судорожно подыскать. Только я тебе так скажу: нет их, других вариантов. Не завезли. И кстати, на твою Василькову в розыск подали, – вдруг резко сменил тему дед.

– Черт, а я так и не спросил у нее, где ее дом родной стоит. Она говорила вроде, что до твоей усадьбы долго добиралась…

– Зато я все выяснил сегодня утром, пока ты в Ипатьевск ездил, – усмехнулся дед. – Ее имение, где сейчас Обмоткин окопался, всего в пятнадцати километрах отсюда стоит. А девица уже размечталась, что не меньше полусотни одолела, когда оттуда бежала. Так вот, опекун подал заявление, делу дан ход. И было бы весьма неплохо, чтобы имя этой девушки с нашей фамилией не связывали.