Текст книги "Чертов менталист (СИ)"

Автор книги: Тин Тиныч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Отчего же-с, поведайте? – аж подобрался пухляш.

– Так известно отчего: в вальсе кавалер даму и приобнять может, и к себе пожарче прижать. В кадрили же только за ручку держатся, да на расстоянии выплясывают. А девицы с ним обниматься ни за что не желали.

– Уже не по этой ли причине Максим Гедеонович так и не нашел себе супругу?

– Вполне возможно, – пожал плечами Семеныч. – И всё же, к чему эти расспросы?

– Слышали, наверное, что в лесах неподалеку одно время задушенных девиц находили? – дознаватель внимательно посмотрел на деда.

– Я газет давно не читаю, в своем мире живу. Но если вы говорите, значит, так оно и было, – тот и бровью не повел.

– Так вот, намедни тело Максима Гедеоновича обнаружили возле Черного озера. Привезли его на экспертизу, чтобы понять, отчего сей муж нашел свой печальный финал. Взяли пробы разные. Тут-то и выяснилось, что совпадают они с теми, что на замученных девицах имелись. По всему выходит, что это он их и порешил.

– Вот же негодяй! – выдохнул Семеныч. – И ведь никто же его, окаянного, и не подозревал даже! А он-то из-за чего преставился? Никак чей-то обиженный жених или отец постарался его на тот свет спровадить?

Я мысленно едва не застонал. Дедуля, что ты такое творишь? Нельзя им даже намекать о возможном убийстве!

Но тут пухляш небрежно махнул рукой.

– Какое там. Оступился окаянный, да о камень головой ударился. Вот бы он тот камень пораньше лет на десять нашел, сколько жизней невинных спасено было бы! Что же, прошу прощения за беспокойство и спасибо вам за оказанную помощь.

С этими словами оба полицейских чинно отбыли из нашего дома.

– Вот и замечательно, – заметил Семеныч, а сам меж тем что-то зачеркал на салфетке, после чего пододвинул ее мне поближе.

«Без обсуждений. Помер Максим – и черт бы с ним».

Я кой веки раз был совершенно с ним согласен. Дедуля же, убедившись, что я принял информацию к сведению, подтянул салфетку к себе и спалил ее в широкой хрустальной пепельнице, после чего Богдан молча забрал ее и отнес в мойку. Говорю же: старая гвардия! Никаких лишних слов, только дело.

А еще я порадовался про себя, что крайне вовремя спровадил отсюда Машу. Мало того, что она сама значилась в розыске, так еще и могла выдать себя излишне нервным поведением. Всё-таки Максим этот успел здорово ее напугать, и вряд ли она бы смогла спокойно и естественно вести себя при виде полицейских.

Жаль, конечно, что не стоит доверять эту историю дальфону, а то бы порадовал девушку о том, что эта история завершилась для нас самым благоприятным образом. Но раз моя переписка, похоже, негласно перлюстрируется, лучше я расскажу ей об этом лично, когда через пару-тройку дней соберусь навестить мачеху.

Словно почувствовав, что я о ней думаю, звякнул дальфон, предупредив меня о новом сообщении. Так и есть, Глафира.

«Попросила о беспрестанном суточном молебне в нашем пристанище для умиротворения душ погибших».

Хм, грамотный ход. Дополнительная защита от отца Емельяну не повредит, тем более молитвы читаются под той же крышей, где находится он сам.

«Мысленно молюсь с вами, – написал я в ответ, дав тем самым понять, что полностью одобряю ее действия. – Как там мой братишка?»

«С утра раскапризничался. Отвела его в центральную церковь. Ему там очень понравилось, успокоился. Все головой вертел, да иконы Всесоздателя разглядывал».

«Отрадный знак», – написал я, после чего добавил эмодзи молящихся рук и улыбки.

Думаю, мачеха расшифрует их без труда. Отца ведь и при жизни в святилище было не заманить, так что вряд ли, окажись он в теле Емельяна, вдруг проникся бы религиозной живописью. А это значит, до братца моего он так и не добрался, не по зубам оказался ему этот орешек, слишком уж качественно укрыли малыша от поползновений старого некроманта.

Ну хотя бы с этой стороны можно не ожидать неприятностей. А вот мне предстояла еще одна ночь, и что-то мне подсказывало, что легко мне вновь не будет.

Забегая чуть вперед, скажу: я даже и не предполагал, насколько…

Глава 14

– Бедный граф. На нем просто нет лица! Несчастный мальчик так переживает из-за потери родных. А я ведь сразу же сказала, что его выход из рода был одобрен Изюмовым. Покойный князь был мудрым человеком несмотря на то, что являлся ярым приверженцем столь мрачной стихии.

– Полноте, сударыня. Не удивлюсь, если сей молодой человек вчера допоздна предавался возлияниям, узнав, что ему больше не стоит опасаться гнева своего батюшки, собирающегося покарать его за своенравие, оттого-то и выглядит так бледно.

– Ну нет же, вы просто циник и мизантроп, признайте уже это! А осиротевший юноша не спал всю ночь, понимая, что сегодня ему предстоит прощание с теми, кто был ему так дорог…

Нет, я никому не лез в голову, даже мысли такой не было. Филин по собственной инициативе делился со мной подслушанными разговорами, что вели прибывшие на траурную церемонию люди, из которых мне были известны хорошо если с полтора десятка человек.

А я… По правде говоря, еле стоял на ногах, так меня вымотала вторая бессонная ночь подряд. Наплевать на то, что обо мне подумают, но сразу с церемонии я отправлюсь к Глафире и попрошусь в любую свободную комнату, где есть кровать. Посплю в относительной безопасности хотя бы до окончания заказанного ею суточного молебна.

Отец атаковал меня еще до полуночи. Я, памятуя прошлый раз, тут же создал идеальную защитную сферу, но… с неприятным удивлением понял, что не настолько уж она и идеальна. Проклятый некромант постепенно растворял ее слой за слоем, как разъедает золото царская водка, и я ценой огромных усилий поддерживал сферу в рабочем состоянии, оперативно латая появляющиеся на ней язвы.

Похоже, мой покойный родитель времени даром не терял, потратив его на то, чтобы освежить в памяти свои ультимативные навыки, или же оперативно подсмотреть их у других некромантов. В любом случае, отсидеться в домике у меня не вышло. Пришлось активно противодействовать попыткам захвата тела и не буду отрицать: это борьба основательно вымотала меня, практически обнулив имеющиеся резервы, физические и стихийные. Я то обливался потом, то леденел и считал пропущенные удары сердца. Мой закаленный дух яростно отбивал все направленные на него атаки, и я не знал ни единой секунды покоя.

Особенно тяжко пришлось, когда князь сменил тактику и вместо постоянного разъедающего давления на сферу вдруг направленно шарахнул по ней чем-то убийственным. На долю секунды даже показалось, что он-таки смог добраться до меня! Но нет: моя сила духа оказалась крепче, и я сразу же принялся заделывать образовавшуюся брешь, повторяя про себя как мантру: не дождешься, старый хрыч!

Не для того я проделал столь долгий путь из своего прежнего мира до сегодняшнего графа Валерьяна Птолемеева, чтобы бесславно раствориться в вечном нигде, так и не разгадав загадку Иных. Если Всесоздатель предоставил мне полигон для исследований, я не собираюсь за просто так упускать дарованный мне второй шанс.

У меня, конечно, не было полной уверенности, что мое переселение в новый мир было связано именно с темой Иных и, так сказать, на самом высшем уровне проспонсировано Всесоздателем, который вряд ли допустил, чтобы запрещенный ритуал закончился чем-то подобным, если только сам не был заинтересован в моей транспортировке сюда. Иные не принадлежали ни моему предыдущему, ни этому миру. Они действительно пришли извне, тут Семеныч прав. И каким-то образом их появление в этом кластере родственных миров несло угрозу для всего остального человечества. Возможно, завуалированную и удаленную, однако не становящуюся от этого менее опасной. И, похоже, именно мне предстояло разгадать их тайны и предотвратить будущую катастрофу. А раз так, я не имел права на проигрыш. Князь моего тела не получит, и точка!

Свой штурм Николай Алексеевич прекратил только на рассвете. Видимо, твердолобый упрямец всё-таки сообразил, что я его законной добычей ни за что не стану, и в отчаянии помчался к Емельяну в тщетной попытке пробиться хотя бы к младшему сыну. Мы с мачехой обменялись короткими посланиями, из которых я уяснил, что мой братишка проснулся рано утром весь в слезах, потребовал, чтобы его обняли, а затем захотел посмотреть на вчерашние красивые картинки. Глафира в сопровождении приставленного к ней служителя тут же отвела малыша в центральную церковь, где при виде икон его окончательно попустило. Служитель даже весьма аккуратно выразил предположение, не означает ли сие удивительное для столь крохотного ребенка поведение знак особого покровительства Всесоздателя мальцу. Переводя с хитро-заумного: мамаша, имей в виду, мы бы с огромным удовольствием воспитали из твоего сына очередного служителя, но настаивать на том мы не будем и не смеем.

Как бы то ни было, мы выстояли. Осталось дождаться отпевания и, если я прав, князь Изюмов нас больше никогда не побеспокоит. Однако начало церемонии по какой-то непонятной причине задерживалось, и это обстоятельство начинало меня раздражать. Да что там такое случилось-то?

Меж тем прямо передо мной возник субтильный типчик, который немедленно наставил на меня дальфон, включив запись, и громко спросил:

– Граф, как вы можете объяснить то обстоятельство, что тело вашей сестры обнаружили в запертой и зарешеченной комнате, которая не так давно принадлежала вам?

Я не стал ничего отвечать журналюге, лишь добыл из кармана пропитанный нашатырем платок и поднес к лицу. Оказывается, великолепная вещь! Как только тянет прислониться к чему-нибудь и смежить глаза, провалившись в сон-забытье, вдыхаешь эту дрянь и ненадолго оживаешь.

Меж тем специально обученные люди уже оттеснили от меня любителя жареных новостей и вывели за ограду храма. А у типчика, похоже, свои информаторы среди полицейских имеются, иначе откуда еще он мог узнать, где именно лежало тело Ираиды? Ну что же, если кто-то из этого ведомства вновь сочтет нужным побеспокоить меня, будет в чем их упрекнуть.

Меж тем служители наконец-то сделали знак, что можно входить в храм. Меня отвели к гробам с телами отца и сестры. Они были открыты, но из-за того, что мои родные были сильно изуродованы огнем, их задрапировали воздушными кружевными накидками, через матовый покров которых было практически невозможно что-либо разглядеть.

А еще эта ткань отличным образом артефачила при попытке что-либо снять через нее. Об этом поведала мне Глафира, поболее моего разбирающаяся в похоронных тонкостях. Так что можно было не бояться того, что в очередном подзаборном СМИ опубликуют, к примеру, обгоревший череп моего родственника.

Я опасался, что Николай Алексеевич, не желая сдаваться, предпримет последнюю попытку завладеть моим телом прямо сейчас, перед началом церемонии, но, как ни странно, его присутствия я здесь совершенно не ощущал. Видимо, сказывалось то, что мачеха выбрала очень старый храм, построенный еще несколько столетий назад. Намоленное место, которое уже одним этим фактом неумолимо воздействовало на свежепреставившихся, вынуждая их смириться и послушно принять свою участь.

Тела слуг отпевались в другом храме неподалеку. Поначалу мы с Глафирой думали провести общую церемонию для всех, но, подумав, решили отказаться от этой идеи. На похороны Изюмовых собрался местный бомонд, и представители высшего света заняли собой все немаленькое помещение храма. Если бы к ним прибавились еще и простолюдины – родственники погибших слуг, это вызвало бы обоюдный ропот и конфликты из-за нехватки места. Поэтому мачеха просто оплатила все сопутствующие расходы, а ее агент грамотно развел эти потоки.

Я не вслушивался толком в слова служителя. Просто стоял, смотрел на матовые покровы на двух гробах и время от времени подносил к лицу платок. Но… всё-таки я был прав. Это самая настоящая ритуальная магия. Спустя минут десять вдруг стало необъяснимо легко и светло на сердце, и причиной тому могла быть только звучащая сейчас в храме молитва. Духи отлетали на встречу с Всесоздателем, живые прощались с ними и провожали в последний путь.

По окончании церемонии гробы закрыли и погрузили в катафалки. Настала пора для финального аккорда. Распорядитель от агентства подвел меня к машине с водителем в черной форменной фуражке, как вдруг рядом появился… иного описания, кроме как человек-гора, у меня для этого товарища просто не найдется.

– Позвольте вас сопроводить, – хрипло произнес он таким тоном, будто заведомо не сомневался, что я не рискну возражать.

Однако же я не собирался принимать участия в чужих играх, памятуя слова деда о том, что меня могут попытаться подловить и попытаться заставить работать на себя именно в тот момент, когда я буду находиться в растрепанных чувствах и не смогу толком ничего противопоставить нежданным рекрутерам.

– Нет, не позволю, – безразличным тоном ответил я и попытался пройти к открытой дверце автомобиля, как человек-гора заступил мне дорогу.

– Не совершайте роковой ошибки. Мы всего лишь вместе прокатимся до кладбища, – в голосе нахала уже слышались угрожающие нотки.

Я не стал с ним бодаться и что-то возражать, а вместо этого вопросительно посмотрел на распорядителя, который, судя по тому, как судорожно он прижимал к правому уху гарнитуру, уже вызывал подмогу.

– И даже меня с собой не пригласите? – словно из-под земли появилась лукаво взирающая на меня из-под длинных ресниц весьма миловидная барышня примерно возраста Глафиры, явно относящаяся к прослойке дам полусвета.

– Вас тем более, – тоном смертельно уставшего человека сообщил я ей свой вердикт.

– Но отчего же? – попыталась она любезничать, как была оттерта от дверцы машины подоспевшими четырьмя охранниками, и я наконец-то смог в гордом одиночестве сесть внутрь.

Филин немедленно получил задание проследить за этой парочкой. В том, что они по принципу злого и доброго переговорщика работали в тандеме, сомнений не возникало. Вопрос – на кого? Жуткий громила и дамочка, так и сверкающая своими туго обтянутыми прелестями, которых был не в силах скрыть даже траурный наряд. Разительный контраст, да. Первый уламывает, вторая убеждает. И судя по всему, меня сегодня планировали именно убедить, потому что акцент делался на женщину. Нагло втереться в доверие, а то и залезть в постель, а там уже поведать, чего и кто именно от меня хочет.

А еще мне так показалось, что я заметил у обоих одинаковые браслеты. Парные украшения? Сомнительно, как по мне. Тем более выглядели они не слишком изысканно. Артефакты? Похоже на то. Но какого действия? Как много вопросов, как мало ответов.

На кладбище всё прошло без досадных проволочек. Два гроба поставили на сингуматоры, и похоронные лифты медленно опустили тела вниз. Потом сингуматоры унесли, и вслед за мной каждый желающий мог бросить по горсти земли в разверстые могилы. Затем настал черед кладбищенских рабочих, которые споро принялись работать лопатами. Еще минут через десять два траурных холма украсили цветами, не забыв поставить портреты умерших и временные таблички с именами, датами рождения и смерти. Вот и всё…

Я достал дальфон, который во время церемонии предупредил меня о том, что пришло новое сообщение. Разумеется, я был прав, когда предположил, что оно от мачехи. На все незнакомые номера без подтверждения личности у меня уже стоял спам-фильтр после того, как вчера вечером я замаялся вручную банить назойливых журналюжек всех мастей, набивающихся ко мне в надежде получить накануне траурной церемонии хоть какой-то материал, чтобы им было что тиснуть в своих помоечных газетенках.

«Как только всё закончится, приезжай ко мне. Ты должен увидеть это лично. Я в шоке и не знаю, что делать».

От нехорошего предчувствия замерло сердце. Неужели… неужели Николай Алексеевич все-таки сумел пробиться к своему младшему сыну? Оттого я и не ощутил близкого присутствия его духа на церемонии?

«Сажусь в машину. Скоро буду», – ответил я Глафире и быстрым шагом отправился вслед за поджидающим распорядителем, показывающим дорогу к моему транспорту.

Но тут ко мне подошел, а вернее будет сказать, подбежал барон Виктор Андреевич Усольцев. Тот самый некромант, который помогал менталистам из особого отдела по контролю за использованием магических способностей выяснить, говорю ли я правду относительно того, что обучен некромантии, хоть и не практикую её по причинам личного характера.

– Валерьян Николаевич, не уделите ли мне минутку вашего драгоценного времени? – широко улыбнулся он.

– К сожалению, Виктор Андреевич, я крайне спешу. И простите, ничуть не могу разделить вашу радость, – сухо ответил я в надежде, что моя завуалированная грубость остановит его порыв.

Я действительно не собирался терять на кладбище ни секунды. Меня переполняла тревога за Глафиру и Емельяна, а разговор с бароном означал лишь досадное промедление и некое предложение, которое вряд ли придется мне по нраву. Почему я так решил? Всё предельно просто: мне от Усольцева не было нужно ничего. Он же преследует меня – а значит, желает что-то от меня заполучить. И даже знаю, что именно.

– Но Валерьян Николаевич, дорогой, я действительно не собираюсь, грубо говоря, приседать вам на уши в такой непростой для вас момент. Но вы крайне обяжете меня, если дадите обещание…

– Нарисовать схему ритуала для использования Пояса мертвых? – перебил я его. – По глазам вижу, что не ошибся. Мой ответ нет.

– Зря, молодой человек, – услышал я в спину. – Вы наживаете врагов с обескураживающей скоростью и легко разбрасываетесь теми, кто мог бы вам помочь выстоять в этом… идеальном шторме. Подумайте над моими словами, когда будете… менее взбудоражены.

Угу. То ли спасатель, то ли вовсе спаситель. Закроет своей широкой спиной в надежде вызнать все профессиональные секреты покойного князя Изюмова, причем о некоторых из них, как выяснилось, не был осведомлен даже я.

А еще он непрозрачно намекнул, что у меня появились враги. Он что-то знал о той парочке, что подослали ко мне на выходе из храма? Или слышал чей-то разговор, касающийся моей скромной персоны?

Вообще предельно странная формулировка. Дело в том, что пока я никого не мог назвать своим врагом, разве что покойного князя Изюмова. Но Усольцев имел в виду явно не его. Не соперник, не конкурент, сразу враг. Кому я успел перейти дорогу, сам того не ведая? И каким образом, хотелось бы знать, это произошло?

Или же я просто купился на нехитрый крючок Виктора Андреевича? Сначала как следует напугать неведомой угрозой, а затем предложить себя в роли защитника. Не за бесплатно, конечно, а за встречную услугу. Хм, больше похоже на то.

Как же меня уже до печенок достали все эти подковерные разборки! Люди не понимают, что мое единственное желание – чтобы все оставили меня в покое и желательно навсегда забыли о моем существовании. Но нет же, прутся ко мне толпой, словно студенты на буфет в перерыве между парами.

Студенты… я поморщился. Мне до одури не хотелось поступать в Академию только ради того, чтобы получить ограниченную свободу взамен полной и безоговорочной, но в условиях, когда я представляю собой малоподвижную мишень в тире. Я лихорадочно подыскивал более подходящий выход из возникшей ситуации, но лишь всё сильнее убеждался в дедовской правоте: спокойной жизни мне, похоже, не дадут.

В размышлениях об этом я и провел всю дорогу до места, где укрылась мачеха. Я перебирал разные варианты, но то ли усталый мозг отказывался нормально функционировать, то ли варианты и впрямь были не ахти, но ничего путного, к моему огромному сожалению, не вырисовывалось.

Глафира уже поджидала меня, стоя на крыльце, и, завидев мою машину, затормозившую возле ее домика, птицей бросилась к ней. Я взглянул через дверное окошко на ее полное отчаяния лицо и похолодел…

Глава 15

– То есть он даже девяти утра не стал дожидаться. Принялся бомбардировать сообщениями прямо с рассвета. Впрочем, он ведь живет восточнее, там другой часовой пояс. Вот как сам проснулся, так и погрузился в эпистолярный жанр.

– Да! – Глафира спрятала лицо в ладони. – Самое жуткое, я его почти не знаю. Виделись, может быть, раза три на больших приемах, когда мы с твоим отцом в столицу ездили. И вдруг такое.

– Похоже на ультиматум.

– Вот именно! Но где я ему дорогу перешла?

– Вопрос задан неверно. Чем твой сын может ему пригодиться, вот о чем стоит думать.

– Емельяну даже трех лет не исполнилось!

– В этом-то и самая прелесть. Малыша куда легче вырастить в нужном себе ключе. Вот смотри: некромант князь Асатиани воспитывает ученика, тоже князя, да еще с охрененным потенциалом. Что имеем по итогу? Еще один лояльный лично к нему княжеский род, причем не из последних. А при удачном стечении обстоятельств у вас появится общий наследник. Поверь, Леван – южный человек со всеми фирменными заморочками, и его тупо бомбит от того, что у него нет ни одного сына. А раз ты один раз уже смогла родить мальчика, значит, есть шанс, что сделаешь это вновь, тем более возраст это позволяет.

– Я не хочу прыгать на граблях. Я еще не до конца верю, что больше можно не бояться Николая Алексеевича, а тут мне предлагают добровольно взвалить на себя очередное ярмо.

– Про Изюмова я тебе уже всё сказал. И что-то мне подсказывает, здесь я не ошибаюсь. А вот Асатиани – это насущная проблема, которую обойти уже не получится. Значит, будем думать, как ее решать.

– Я его боюсь!

– После того, что он тут понаписал, немудрено.

– И это он еще не знает, где именно я сейчас нахожусь.

– Но судя по его приписке в последнем сообщении, активно пытается это выяснить. Не удивлюсь, если даже нанял кого-то, чтобы проследить, куда я поеду после похорон.

– Я вообще не понимаю, почему он решил, что может так со мной обходиться?

– По праву силы. В его системе координат ты загнанная добыча, он охотник. Он всего лишь снизошел до того, чтобы объяснить, как тебе стоит поступить, чтобы минимизировать разногласия. И у князя Левана Асатиани в голове даже нет такого варианта, что у тебя может быть иное мнение по поводу сложившейся ситуации.

– Что же мне делать?

– Для начала воспользоваться теми картами, что у тебя имеются на руках. Напиши ему, что глубоко возмущена попытками просватать тебя в то время, как тело твоего мужа только-только предано земле. Что у него есть на кого растратить свой отцовский потенциал, как-никак четыре дочери подрастают. Или пять? Неважно, в общем, ему и так имеется, чем заняться. А ты вообще хочешь взять паузу и серьезно подумать, готова ли ты к жизни с еще одним некромантом. Пока же склоняешься к тому, что не готова сходиться вообще ни с одним мужиком, кем бы он ни был. Сыграй чуть взбалмошную истеричку, которая мало того, что оказалась в сложной ситуации, так еще и бесишься от того, какие варианты выхода из нее тебе предлагают. Повторюсь: во-первых, имеешь на то полное право. Во-вторых, Асатиани и впрямь берега попутал. Про него и так слухи ходили, что он супругу упокоил после того, как она вместо долгожданного парня ему очередную дочь родила. И до тебя эти слухи наверняка могли долететь. Пусть теперь он потеет и пытается тебе доказать, что он не Синяя борода. И да, знаешь, что еще?

– Что?

– Ты ведь ему еще ничего в ответ не написала?

– Нет.

– Вот и славно. У тебя ведь чисто в теории может быть секретарь, который ведет за тебя переписку, пока ты в санатории свои нервы в порядок приводишь? Вот пусть он и отписывается. Так, мол, и так: ваше сообщение крайне важно для нас, я передам его Глафире Анатольевне, как только она всплывет из дубовой бадьи с расслабляющим отваром трав. А пока ждите ответа, ваш номер сорок шестой.

– Но у меня нет секретаря!

– Разумеется, нет. Поэтому просто представь, что написал бы в ответ князю Асатиани твой секретарь, если бы он у тебя был. Запиши получившуюся формулировку и отправь. Если что – всегда можешь потом написать от собственного имени, так мол и так, мой подчиненный позволил себе непростительную вольность и назвал вас козлом вонючим в то время, как вы просто козел. Вот, спешу исправиться и извиниться за выходку своего сотрудника.

Мачеха рассмеялась. Немного вымученно, но… только тот, кто знает цену потерям, умеет улыбаться и ценить светлые моменты жизни.

– Если что, можешь попробовать Машу сделать секретарем. Пусть поломает голову в поиске наилучших выражений. А то ведь наверняка опять фигней страдает и не знает, куда себя деть. Пусть хоть так делом займется.

– Ох… с ней все сложно. И ты даже не представляешь, насколько, – пожалилась Глафира.

– Наглеет? Качает права? – поиграл я в угадайку.

– Да если бы. Изображает из себя предельно несчастную особу. Мне сейчас самой надежная опора не помешала бы, уж прости за прямоту, а тут девица, которая мне никто, пытается стать звездой балета. Такое ощущение, что эмпатию за ненадобностью туда не завозили вовсе. Я ей впрямую говорю: у меня муж умер и падчерица, а еще много слуг, которые верой и правдой служили мне много лет. А она в ответ: а вот мой опекун… И вот хоть стой, хоть падай. Не понимает, насколько у наших проблем разные уровни. Боль может быть только у нее. Что происходит у всех остальных – так, ерунда, не стоящая внимания.

Я ненадолго задумался. Маша – Иная. Кроме нее из прочих Иных я более-менее сумел хорошо изучить лишь свою бывшую учительницу математики. И там в анамнезе тоже эмпатии не было как класса. Похоже, Глафира только что навела меня на ценное наблюдение относительно этого типа людей…

А кстати: почему я столь уверовал в то, что Иные прибыли к нам откуда-то издалека? Может, это всего лишь какая-то болезнь, мутация? Ведь во всем остальном эти ребята ничем от нас не отличаются?

Мысли вдруг куда-то поплыли, равно как и картинка перед глазами. Я лишь успел успокаивающе взмахнуть рукой перед тем, как присел, привалившись к перилам крыльца. Дальше всё, вырубило напрочь. В себя пришел, лишь когда Прохор бережно укрывал меня одеялом. М-да, некрасиво вышло. Мои силы, как выяснилось, отнюдь не безграничны. Две ночи подряд, проведенные в эпическом противостоянии с отцом, а еще похороны, общение со странными людьми, чего-то от меня хотящими, да и проблемы мачехи из-за внезапно возникшего на горизонте горячего некроманта-вдовца, претендующего на роль её нового мужа…

Когда за старым слугой закрылась дверь, я позволил себе оглядеться по сторонам. Деревянные стены, пасторальная картина из земной жизни Всесоздателя перед кроватью, тумбочка и шкаф. Видимо, гостевая спальня. Вот и славно, я оказался именно там, где и хотел. Комната на святой земле, где-то за стеной дочитывают суточный молебен, а я могу наконец-то спокойно поспать и восстановить силы.

Этим я и занялся. Открыл глаза, когда за окном уже уверенно сгустились сумерки. Встал, залез в шкаф. Обнаружил там свои выстиранные бордшорты и футболку, которую до этого выдал во временное пользование Васильковой. С удовольствием в них облачился. Взял в руки дальфон, прочитал новые сообщения. Дед писал, что пришлось отбить несколько наглых попыток взять у него интервью, но если не обращать на это внимание, в целом в усадьбе тишь-гладь. Я в ответ бросил, что по всей видимости останусь ночевать здесь, у Глафиры, потому как похороны вымотали меня до крайности и сил метаться туда-сюда просто уже не осталось. Приеду завтра, буду рад любому супу, особенно борщу или солянке. Со сметаной, черным хлебом и зеленым луком. А если еще и сала нарежут… Думаю, техзадание Богдану я сформулировал предельно конкретно (куча смайликов).

Отдельно оставил без ответа сообщения от подтвержденных абонентов. В основном от дворян, побывавших на церемонии прощания с Изюмовыми, спешащими отдельно выразить свои соболезнования. Буду ехать завтра в такси, вот и займусь ими.

Поинтересовался у Филина, где его носит. Мысленный конструкт отозвался не сразу, недовольно дав понять, что ему сейчас не до общения. Значит, практикуется в роли частного детектива или сыщика, продолжая выяснять, кто именно подослал мне ту колоритную парочку из бугая и сексапильной дамочки. Отлично, пусть действует дальше.

Покончив с неотложными делами, отправился в комнату, где до этого трапезничал вместе со свитой мачехи. Как выяснилось, прибыл вовремя: как раз накрывали на стол.

– Княжич… ох, простите, граф, – кинулся мне навстречу старый слуга. – Как вы себя чувствуете? Напугали вы нас, слов нет.

– Все уже хорошо. Как видишь, выспался и пришел в себя. Так трогательно, что ты обо мне беспокоишься, Прохор.

– Дык я ж вас мальцом еще знал, на руках качал, бывалоча. Как не волноваться-то? Вы же вдруг лицом посерели, да и прилегли прямо на крыльце. Мы с Глафирушкой, завидев это, позвали служителей местных, да и занесли вас внутрь. Они тоже очень все за вас переживали: родных хоронить это вам не фунт изюму. Тот чтец, что молитву Всесоздателю приносил, отдельно за вас еще два часа начитал, чтобы пробуждение легким выдалось.

– Так и вышло, – улыбнулся я, понимая, что без вмешательства мачехи тут не обошлось.

Угу-ага, в месте, где каждый лишний чих без пожертвований не обходится, стали бы по собственному желанию еще молитвы за просто так произносить? И да, я до сих пор не понимаю принципов, на которых держится религия, но то, что механизмы для защиты от некромантских практик они используют действенные – это неоспоримый факт.

И кстати. Маша – Иная. Но ее здесь приняли и никак не отметили каким-то особым отношением. Еще один факт в копилочку. Видимо, местные служители разницы для постояльцев не делали. Не видели? Или просто не считали нужным разделять по этому принципу? Вот тоже вопрос.

Глафира меж тем успела сменить платье на менее траурное. То есть черное, но… немного фривольное, несмотря на полное отсутствие рюшей, кружев и прочих украшательств. Просто вот есть просто платье – а есть маленькое черное платье. И мачеха сегодня выбрала именно второй вариант. Бархатное, облегающее, с косым подолом, спускающимся до правого колена и выгодно открывающим левое бедро.

Мария стойко пыталась ей противостоять в образе милой селянки. Белое платье в цветочный принт из тонкой ткани с юбкой-солнце, собранное на поясе тоненьким ремнем, и белые же босоножки. Вот опять же: еще один пример в копилку про полное отсутствие эмпатии. Что у меня, что у Глафиры сегодня черный день. Мы провожали своих близких. Мы явно не настроены веселиться. Как бы стоило разделить наше настроение, но… И я ведь до сих пор не могу сказать: это вот конкретно Василькова такая из дуба рубленая, или же все Иные ребята специфические? Черт дери, мне нужны статистические данные, а не вот эта рваная выборка из тех, кто попался мне в объектив, грубо говоря. Сами по себе Иные не столь интересны, как то, что кроется за ними. И да, вполне возможно, это действительно какое-то заболевание, изменяющее мозг настолько, что он начинает действовать, оперируя цифровым кодом.