Текст книги "Пустой мир. Кровь и честь (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

– Ты хочешь оставить Мыс Харкии без всякого прикрытия? – спросил его родной сын, подходя ближе, – Мы не можем просто так оголить этот участок, там же останутся только войска обороны и ополчение. Что же они смогут сделать, если именно в этот момент на столицу нападут? Отец, я еще раз прошу тебя подумать о благоразумии, ты рвешься воевать и восстановить нашу честь, но мы рискуем потерять все… – он еще раз ткнул пальцем в изображение столицы Гористарского барона, – нельзя оставлять город без серьезной защиты. Дай мне всего две недели, и я соберу тебе армию, которой будет достаточно, чтобы разбить тристанцев.

– Тристанцев? Ты серьезно? – Тарваил в голос рассмеялся, – Через две недели на престоле будет сидеть граф Фларский, а против нас выступят объединенные армии Тристана, Карии, остезейцев и один только демон знает, кого еще. Или ты действительно так наивен? Карийский барон будет мстить за свою девчонку, он в нее всю душу вложил, а чокнутый Респир все это оборвал одним выстрелом. И он убедит нового короля в своем праве на войну. И к нему присоединится Эдвард, поскольку сам Респир черт знает где, а в Рейнсвальде каждая собака знает, как тепло твой дедушка относился к этой неблагодарной скотине. И что ты будешь делать тогда? Так же сидеть, как наседка, над своей столицей, и ждать, когда враг явится по твою душу к ее воротам? Таков твой план?

– А твой план развязать войну прямо сейчас? – ответил Михаэль, не боясь отца. Ведь все-таки, именно он был барон, и даже родной отец не мог позволить себе разговаривать с ним в таком тоне, какой сейчас себе позволял, – И, потом, королем еще может стать граф Розмийский. А ему наши интересы гораздо ближе.

– Предложи это тем феодалам, что завтра вновь соберутся в зале под присмотром Стражи Трона, – указал пальцем в сторону коридора его отец, – Если бы им был нужен твой ставленник, то не было бы таких дебатов, какие были сегодня. И ты не хуже меня знаешь, что половина из тех, кто заминает там места, на дух нас не переносят. Потому что мы сила, а силу всегда боятся или ненавидят. И лучшего шанса избавиться от нас у них никогда не будут. Так что, поверь мне, они сделают все, чтобы не пустить графа Розмийского к власти. Однако если им сейчас показать, что Гористары не разучились держать в руках оружие, то ты сможешь посадить своего дружка на престол. Без поддержки Тристана, без Аверии и без своего «Сакрала», граф Фларский никому даром не сдался. Просто дай мне войска, – потребовал он, – Нельзя думать, что все можно решать одной только дипломатией.

– Ты точно разобьешь тристанцев? – наконец-то сдался Михаэль, – Мы рискуем слишком многим, и нельзя быть неуверенным при таком поступке. Я уже отдал приказы стягивать войска со второстепенных направлений, но им нужно время. Если мы потеряем эту армию, то останемся беззащитны перед любым нападением…

– Я привезу тебе парадные знамена из Тристанского замка, – рассмеялся его отец, – потом подаришь их своей ненаглядной женушке. Как она там после родов? И как там наш наследник?

– Врачи говорят, что все хорошо, – кивнул Михаэль, не сумев сдержать довольной улыбки гордого отца, – Роды прошли успешно, никаких осложнений не было, младенец здоровый. Жаль только, что я сейчас не могу рядом с ними…

– Когда ты родился, я был на поверхности, – вспомнил Тарваил, – отбивали нападение мутантов на исследовательский лагерь, и у меня не было даже никакой возможности отправиться домой. О тебе узнал лишь только тогда, когда вернулся обратно на Мыс… В тот момент это было важнее всех моих побед, вместе взятых… – он потрепал сына за волосы. – А теперь ты сам барон, и я даже должен тебе подчиняться. Оглянуться не успел, как уже дедом стал…

– Отправляйся на Мыс Харкии, забирай войска, – сказал Мхаэль, улыбнувшись от внезапных воспоминаний, – я напишу письменное распоряжение со своей личной печатью, передашь командующему. И прикажи, чтобы мою семью переправили оттуда в наше поместье под Нантровиком, там все же им будет безопаснее, – он вернулся к своему письменному столу, взяв электронное перо и лист бумаги, – Как только возьмешь замок, снова свяжись со мной. Если дела пойдут лучше, быть может, его и не придется оставлять уже. Ты же не откажешься от титула барона Тристанского? – он не без улыбки посмотрел на своего отца, все еще разглядывающего карту Рейнсвальда.

***

Де Андрил смотрел на карту Тристанского бароната так, словно видел ее впервые. Привычные его глазу планы местности, ферм, основных магистралей и дорог с нее исчезли, теперь ее занимали планы и схемы возможной линии фронта, укрепленные районы, потенциально опасные места, где возможны высадки вражеского десанта. Нельзя сказать, что работы по подготовке к вероятным военным действиям на собственной территории никогда не велись, еще с последней войны с Саальтом все было выверено и обустроено, но война никогда не стоит на месте. Она изменяется, приобретает новые формы и способности, ищет обходные пути и устраивает ловушки. Если расслабиться хотя бы на секунду, то снова открыв глаза, ты с удивлением обнаружишь, что безнадежно отстал и проигрываешь в этой бесконечной гонке на выживание. Те, кто не могут соответствовать все более жестким и требовательным правилам, очень скоро сходят с дистанции, сминаемые более уверенными и сильными соперниками.

Увеличив изображение, он переключился на Тристанский замок, самая уязвимая точка всей обороны бароната. Уязвима потому, что находится практически на самой границе и едва ли не самая важная. Можно пережить потери многих крупных городов и портовых зон, отступая назад, на другие рубежи, зализывая раны и готовясь к новым сражениям, но если потерять замок, то можно сразу выбрасывать белый флаг и сдаваться. Тристанский замок сердце всего феода, сдавать его нельзя ни в коем случае, и именно сюда нападающие нанесут свой первый и самый мощный удар. Сюда стягивались основные силы и здесь же готовили пристани для военного флота, формировали лагеря для солдат, разбивали полевые ремонтные заводы. В открытом пространстве вблизи замка выстраивались в боевое построение корабли Тристана и все еще продолжали выходить из прыжков корабли Карийского бароната, форсированным маршем перебрасываемые сюда.

Гористары должны встретить здесь свою смерть, но Де Андрил все равно волновался.

Когда начнется настоящий бой, все сейчас подготовленные планы и операции смело отправятся в топку, все решать все равно будет импровизация, а потому надо максимально использовать уже имеющееся преимущество в виде своего поля для боя, максимально его подготовив для будущего сражения.

На небольших астероидах, сейчас двигавшихся по орбите вокруг Рейнсвальда и находящихся в зоне пространства Тристанского бароната, размещали дальнобойные зенитные батареи, и ракетные установки. На наиболее опасных направлениях подготавливали минные поля, способные остановить даже тяжелый крейсер. В самом замке сейчас спешно проверяли все зенитные и ракетные батареи, генераторы силовых полей и системы сканирования окружающего пространства. Будут и недочеты, и ошибки, и детали, срочно требующие замены, без этого невозможна ни одна подготовка, и уже ремонтные бригады восстанавливают первые обнаруженные недочеты, но Де Андрила беспокоило сейчас не это, а то, откуда придут Гористары со своими войсками, как их встречать и чем можно пожертвовать, чтобы удержать Тристанский замок.

– Господин, – к нему обратился один из флотских офицеров, стоявших с другой стороны стола, – мы можем разместить примерно пятьдесят кораблей в Драгунской верфи, – показав на военные верфи, расположенные на несколько километров западнее от Тристанского замка, – Этого количества должно хватить, чтобы сдержать первый удар по верфям, а в случае необходимости, они подойдут к замку меньше, чем за час реального времени. Это надежнее, чем полагаться на одну только огневую мощь зенитных батарей…

– Хорошо, разместите также эскадрильи штурмовиков, присланных из Энтаониса, на полевых аэродромах у Восточного форта, там им должна быть работа, если противник сможет прорваться на этом участке, – добавил он, еще некоторое время разглядывая карту. Потом еще свяжитесь с карийцами и передайте им, что мне нужно по меньшей мере шестьдесят кораблей в дрейфе в группе астероидов в квадрате КЗ сто пятьдесят восемь. Если нам повезет, и противник не обнаружит их в той мешанине, то должны оказаться у них в глубоко в тылу на правом фланге, – сказал он, почесав уже начинавшую проявляться щетину. Подобного с ним уже давно не случалось, всегда внимательно следил за своим внешним видом, но последние дни были слишком изматывающими, чтобы еще и уделять столько внимания подобным мелочам. Теперь он даже не тренировался и не ел как положено, почти все время проводя в разъездах по границам Тристанского бароната или в таких вот залах совещаний, где решалось слишком много важных вопросов, чтобы пропустить хотя бы один из них, – Если же нет… Гористарам все равно придется выделить крупные силы, чтобы выбить их оттуда, а значит, на правом фланге мы сможем перейти в контрнаступление… – если речь идет о Тристанском замке, то никакие потери не будут казаться чрезмерными, к тому же, в столкновении с таким опытным и опасным противником, каким является Гористарский баронат.

– Сэр, вам послание, – в комнату вошел один из его адъютантов и, поклонившись, передал планшет с данными, помеченными электронной печатью Фларского графства. Удивившись, что прислали его именно сюда, а не прямо в столицу, в руки его молодого сюзерена, он все же активировал планшет, и там быстро появилось несколько строк, но с очень важной информацией, ради которой можно пожертвовать не только планшетом, но и, в определенных ситуациях, даже человеческими жизнями.

«Разведчики с наблюдательных постов докладывают, что на Мысе Харкии большое оживление. Потенциальный противник подготавливает корабли и грузит на транспортные суда большое количество войск и военной техники. Они явно готовятся выдвигаться. Командует всем, возможно, сам Гористар Тарваил, его слишком часто видят на верфях, и он явно руководит процессом подготовки. Будьте готовы. Флот графства уже находится в прыжковом измерении, готовый выйти в зоне Мыса в любой момент, как только его покинут корабли флота бароната».

Отформатировав планшет, Де Андрил отослал адъютанта обратно и, с трудом удерживаясь на ногах, все же добрался до кресла, свалившись на него без всяких сил. Вот и первый акт финальной части этой пьесы, Гористары выводят свои корабли и отправляются к Тристану. Они сначала ударят по замку, и только затем пойдут на Аверию, иначе, потеряв время в осаде, рискуют получить удар в спину от резервов, подошедших с территории самого бароната, здесь никаких сомнений нет, это основы воздушных войн.

Тарваил был выдающимся воином и мастером боя в рукопашном бою и с использованием холодного оружия. До сих пор ходят легенды о том, как он в одиночку зарубил гигантского огра, ростом превышающим его собственный более, чем в пять раз, но, при всем при этом, он никогда в своей жизни не командовал крупными воинскими соединениями при современных, ведущихся с учетом всех последних технологических разработок, военными действиями. Его пределом были гарнизоны на поверхности, сражающиеся с мутантами и дикарями, где и заработал свою заслуженную славу непревзойденного рукопашника.

Де Андрил пытался вызвать в своей памяти образ этого человека, последний раз которого видел, кажется, на турнире в Охсхорте, года три назад. Высокий, сильный и мускулистый, управляющийся со своим боевым костюмом так, словно в нем с самого рождения, с нехарактерными для Гористаров крашеными черными жесткими волосами, затянутыми в длинный хвост. Из-за этого многие подозревали в нем бастарда старого барона, признанного лишь потому, что его жена родила вот уже восемь дочерей, но так и не обзавелась ни единым прямым наследником. Строгое, словно выточенное из камня грубым напильником лицо с волевым подбородком и холодными фиолетовыми, как и у всех остальных из его семейства, глазами, в которых читалось лишь первобытное желание сражаться и побеждать. Он с таким азартом выступал на арене, что казалось, еще немного и отбросит турнирный меч в сторону, выхватив настоящий, и разрубит соперника от плеча до бедра.

Тарваил будет действовать так, как привык, прямо и решительно, навалившись всей силой в одной точке, с упорством пробиваясь сквозь все выставленные заслоны и круша всех, кто встречается у него на пути. Не стоит даже и думать, что можно заставить его испугаться или отступить, пока под началом этого человека будет хотя бы один живой солдат, он будет продолжать наступление. Де Андрил вздохнул, представив, какие же будут потери, прежде чем наступление этого человека будет остановлено, но при этом в нем окрепла уверенность в том, что сможет отстоять Тристанский замок. Надо только продержаться достаточно долго, чтобы подкрепления и резервы с острова смогли ударить по флангам и закончить сражение разгромом противника. Надо только продержаться… ценой любых потерь.

***

– Этот день мы с вами вынуждены начать с прискорбного известия, которое до самого основания потрясло наши представления о чести и достоинстве, какие должны быть присущи каждому, кто носит гордый титул дворянина королевства, – голос звучал так, словно еще немного, и этой человек перейдет на плач, не в с илах больше сдерживать те эмоции разочарования и боли, что его душат. Ничего не скажешь, талантливо. Глава Стражей, скорее всего, был избран на эту должность еще и потому, что являлся отличным оратором, способным задеть за живое даже феодалов Рейнсвальда и придворных, с самого детства оттачивающих умение выживать и даже бороться в условиях постоянных интриг, лжи и недоговорок светского общества королевства. Эдвард, слушающий его слова, медленно закипал от бешенства, копившегося в его душе. Сейчас, в этом зале, должна произойти самая большая несправедливость, какую только видел в своей жизни, но сам он при этом не мог ничего поделать, чтобы остановить все происходящее. Наоборот, он должен сидеть, поджав хвост, как последний трус, в надежде на то, что его обойдут стороной и не заметят. Еще раз бросив взгляд на графа, обратил внимание на то, что Дэлай больше смотрит на него, чем на Главу Стражи Трона, опасаясь, что сейчас молодой барон Тристанский выкинет какую-то глупость, о которой в скором времени все очень сильно пожалеют.

– Сегодня нам поступило известие, что герцогство Росс, являющейся частью королевства Рейнсвальд, было самым подлым и бесчестным образом атаковано превосходящими силами другого феодала нашего королевства. Нарушившего таким образом закон пятидесяти часов, один из самых древних и почитаемых законов, созданный еще на заре нашей цивилизации с целью поддерживать мир и порядок во время междуцарствования после смерти короля. И сейчас я хочу попросить потерпевшую сторону, либо сторону, представляющую интересы потерпевшей стороны встать и назвать виновного, лишившего себя чести и достоинства, – Глава Стражи протянул руку в центр зала, приглашая в центр того, кто решится предъявить подобное обвинение. В данном случае наказание за лжесвидетельство будет едва ли мягче, чем само преступление, но без всякого стеснения и страха под всеобщее обозрение молодой барон Гористарский, принявший расстроенный и разочарованный вид.

– Братья! Как и вам, мне очень дороги и важны те законы, каким подчинены основы нашей жизни на Рейнсвальде, тот мир и покой, что они охраняют, – из него мог бы получиться неплохой оратор. Эдвард даже позволил себе ухмыльнуться краешком губ, если бы только новый гористарский барон обращал больше внимания тренировкам и следил бы больше не за собственными интонациями, а за тем, как на его слова реагируют окружающие. Сейчас же выходило так, что он явно переигрывал, но такое может быть простительно, поскольку те обвинения, что собирался сейчас объявить, вполне оправданны и справедливы, – Однако, среди нас есть люди, какие не чтут их так же свято, как и мы с вами. Герцогство Росс издавна находилось под защитой Гористарского бароната, связанное с ним сильными торговыми и экономическими связями. И я, как и прежние мой предшественники, всегда чувствовал ответственность за наших друзей в герцогстве. Сейчас же, положившись на то, что по никто не смеет обнажить оружие в столь тягостный для нас момент, я ничем не смог помочь графству, когда на него так вероломно напали… Мы обнаружили на развалинах лишь свидетельства того, кто это сделал, а так же рассказы выживших, переживших этот жестокий и кровавый бой… Думаю, моих слов уже достаточно, чтобы вынести обвинения, но я хочу, чтобы вы сами приняли для себя решение, кто же виноват в случившемся, – он достал из кармана камзолу кусок внешней обшивки экзоскелета, и, высоко подняв руку вверх, продемонстрировал его всем присутствующим. Чтобы не возникало никаких сомнений, изображение перевели еще на большой монитор, спустившийся с потолка, и там отчетливо были видны символ полка, распустивший когти геральдический грифон, и герб Тристанского дома, чуть обугленный от попадания вражеского снаряда, но все еще вполне читаемый.

– Тристанский баронат обвиняется в нападении на герцогство Росс при нарушении всех допустимым законов королевства, а так же тяжелейшем преступлении против закона всеобщего мира в пятьдесят часов, – объявил гористарский барон, не сумев сдержать улыбки. Ему точно еще требовались тренировки в выдержке и умении контролировать свои эмоции, и куда только смотрел старый барон, когда ставил в завещании его своим преемником…

– Вранье! – неожиданный голос с верхних галерей моментально разрушил всю атмосферу момента, разом стерев улыбку с лица Михаэля, тот ждал чего угодно, ответных обвинений Эдварда, выступлений графа Фларского или барона Карийского, но точно не того, что скажут свое слово феодалы небольших феодов, преобразованных из старый колоний. Поднявшийся же дворянин в парадном камзоле ярких сиреневых цветов своего герба, повторил, – Все это бессовестная ложь, чтобы запятнать один из самых старых, справедливых и благородных родов нашего королевства!

– Тристанский барон взял свое право крови, что было у него с того самого момента, как Респир расстрелял его свадьбу, – поднялся другой феодал, пальцем ткнув в сторону барона Гористарского, – данное преступление было оставлено без внимания, не смотря на его жестокость и бессердечие. Респир являлся протеже прежнего барона Гористара, и его преступление было гораздо страшнее, чем любое из всего того, что совершал или мог совершить тристанский барон. Он запятнал невинной кровью святые земли храма! – феодал посмотрел по сторонам, ожидая поддержки, и общий одобрительный гул подкрепил его слова.

– Герцог Росса должен был понести ответственность за совершенные деяния, – встал кто-то из остезейских баронов, чем немало удивил всех остальных, – Гористарский баронат несет ответственность за действия своих протеже, поэтому, с нашей стороны, поступки молодого барона Тристана являются оправданными, – остальные представители остезейского союза поддержали его поднятыми руками, – Нельзя обвинять дворянина в исполнении священного права мести, пусть даже и такого жестокого. Тем более, за столь страшное преступление, оскорбившее не только его, но и каждого из нас, ибо были нарушена самая священная заповедь неприкосновенности храмовой земли.

Эдвард не без удивления смотрел на графа Фларского, который спокойно откинулся на спинку своего кресла и с улыбкой наблюдал за всем происходящим. Не сложно догадаться, что он приложил немало стараний, чтобы события теперь развивались именно так, как сейчас разгорается защита чести тристанского бароната. У него достаточно союзников среди небольших феодов, да и просто сочувствующих ему и желающих видеть графа Фларского новым королем Рейнсвальда, а обвинения Эдварда, как одного из его ближайших союзников, выглядят как прямой удар по самому графу. Даже не самые сильные и подкованные в политике способны без особых проблем разобраться в данной ситуации.

– И все же, это не отменяет обвинение Тристанского барона в том, что он нарушил закон пятидесяти часов, – сказал Глава Стражи, выступая вперед и поднимая правую руку, чтобы успокоить начинающийся спор, где явно побеждали сторонники графа Фларского. Их слова звучали гораздо увереннее, чем обвиняющих, не имевших других доказательств, кроме нескольких предоставленных фрагментов брони и снаряжения. Выступив вперед, он повернулся к самому барону, – Скажите, вам есть, что ответить на данное обвинение, признаете ли вы свою вину в предъявленных вам деяниях или же отказываетесь от нее?

Эдвард только успел подняться, судорожно представляя, что именно сейчас необходимо сказать, разрываясь между чувством долга и ответственности за то, что сам совершил. С другой стороны точно так же тянуло данное слово Дэлаю и Рокфору, что не станет признавать свою вину, переложив ответственность на плечи барона Карийского, сохранив свое положение в Рейнсвальдской политике. И все же, прежде чем он успел сказать хотя бы одно слово, едва справляясь с моментально пересохшим горлом, как сам Рокфор поднялся, привлекая всеобщее внимание.

– В содеянном нет вины барона Тристанского, – сказал Рокфор твердым голосом, – Он не знал о том, какие приказы были отданы его войскам и куда направлялись, занятый совсем другими делами в своем родном феоде. Данный приказ был отдан от моего имени союзной группировке, стоявшей в Аверии. Как один из сооснователей проекта «Сакрал», я имею права командующего вооруженными силами колонии, – он вышел вперед, вставая прямо напротив молодого гористарского барона, даже сделавшего шаг назад, – Респир был герцогом Росса, и потому там я надеялся найти ответы на тот вопрос, что мучал меня уже долгое время. А именно, куда же сбежал протеже старого гористарского барона, отобравший у меня самое ценное, что было в моей жизни. Респир забрал у меня мою дочь, и не смейте говорить мне, что у меня нет права мстить за ее смерть! Рейнсвальд даже не пытался найти и наказать виновного, и поэтому я сам сделаю это! Я признаю, что совершил нападение на Росс, но не признаю своей вины в этом! И обвиняю Гористарский баронат в гибели своей дочери! Ни для кого не секрет, что прежний барон Горситар сделал все, чтобы Респир смог разрушить женитьбу моей дочери с бароном Тристанским! И если не будет королевского правосудия, то я сам стану этим правосудием, клянусь короной и Небом! – Эдвард даже не сразу понял, что Рокфор не играет, а говорит правду от самого сердца, уже давно копившуюся в его душе, и теперь все-таки излитую в общем эмоциональном потоке. Слезы выступили на глазах барона, а сам он вцепился в рукоятку церемониальной шпаги, едва удерживаясь от того, чтобы не воткнуть ее в грудь стоявшего напротив человека. Это понял и Глава Стражи, видимо, прочитав мысли барона в его глазах, встав ближе к ним, чтобы успеть отреагировать, если ситуация начнет выходить из-под контроля.

– Барон Карийский, вы действительно принимаете на себя ответственность за нападение на Росс? – спросил он твердым голосом, пытаясь отвлечь его от молодого гористарского барона, просверливаемого взглядом Рокфора с таким зарядом ненависти, какой чувствовал почти каждый из находящихся в зале. Атмосфера постепенно накалялась, но не тем безумием спора, что в прошлый раз, она словно замирала, как замирает и останавливается пустошь, прежде чем разразиться атомная буря, но здесь в двери стучалась самая настоящая война, почти объявленная угрозой барона Карийского, но еще не произнесенная вслух.

– Я готов подписаться под каждым произнесенным сейчас словом, если в этом будет необходимость! – уверенно сказал Рокфор, поворачиваясь к нему, – Гористары ответят за убийство моей дочери, и мне не важно, каким путем мне придется призвать их к ответственности, законным или нет!

– К черту Гористаров! – неожиданный голос со стороны рядов новых феодалов поддержал слова Рокфора, – Они уже давно нарушили все мыслимые и немыслимые законы Рейнсвальда, но мы все равно терпели это все, но расстрел свадьбы это уже слишком! Я был на помолвке Тристанского барона, и видел, как счастливы были молодые, сам отец и знаю, каково это, терять родных детей. Барон! Мое сердце и мой меч с вами!

– Это война! – воскликнул граф Розмийский, поднимаясь со своего места, – Вы понимаете, что вы сейчас говорите? Это объявление войны!

– Значит, война! – рявкнул Рокфор, снимая свою перчатку и кидая ее в молодого Гористара, – Я больше не желаю ждать, когда же все-таки король соизволит призвать этих выродков к ответственности. Слова были сказали, пусть теперь говорят пушки!

– Сейчас выборы короля! – даже Глава Стражи сделал шаг назад, пораженный той ненавистью, что чувствовалась в словах Рокфора, – Вы не можете прервать выборы военными действиями, оставив престол пустовать… – он хотел что-то еще добавить, растерявшись от того, что столь древние обычаи нарушаются прямо на его глазах, но Рокфор перебил его.

– Скажите это моей дочери, какую я хоронил вот этими самыми руками, – он показал ладони стражнику, – И скажите это ее убийце, что прятали Гористары до тех пор, пока он сам не соизволил бежать. У меня уже больше не осталось слов! – поворот событий оказался настолько крутым, что феодалы в зале даже притихли, осознавая происходящее. Впервые в истории Рейнсвальда война была объявлена в зале собраний, но даже не за королевский престол, подобные распри случались и прежде, а по праву мести одним феодалом другому.

Развернувшись, так, что приподнялись полы его камзола, Рокфор гордо зашагал прочь из зала, и никто не рискнул, чтобы остановить его, задержать или хоть как бы воспрепятствовать его уходу, никто даже не рисковал сказать хоть что-то, чтобы попытаться облагоразумить барона, представителя одного из древнейших и благороднейших родов в истории Рейнсвальда. И только уже перед выходом из зала Рокфор обернулся, поскольку эмоции, забитые глубоко в душу, но прорвавшиеся все разом, прямо здесь и сейчас, все еще кипели внутри него.

– У нас всех была мечта, как и у наших предков, – сказал он так, чтобы все его слышали. Создать величайшее королевство в истории Рейнсвальда, справедливое и мудрое, где честь стала бы мерилом, а людей бы судили по их деяниям, а не по богатству и золоту. Эта мечта умерла, когда такие люди, как Гористары, пришли к власти, и я не больше не собираюсь участвовать больше в этом цирке…

– Вы предаете Рейнсвальд и короля! – воскликнул граф Розмийский, – Вы отрекаетесь от всего, что свято нам в этом мире! Если вы покинете пределы этого зала, то станете предателем, против которого объединятся все! – он ткнул пальцем в сторону барона, стоявшего у дверей, перед которым даже Стражи Трона расступились, пропуская его.

Эдвард тоже поднялся со своего места, когда все взгляды были обращены на Рокфора, первым это заметил граф Фларский и, прежде чем кто-либо еще успел отреагировать на тристанского барона, успел подойти к нему и схватить за локоть.

– Эдвард, что вы, черт вас раздери, задумали? – прошипел он, – Теперь еще из-за эмоций Рокфора мы проблем не оберемся, но только вот не надо еще добавлять к этому собственных страданий. Мы должны закончить выборы!

– Граф, вы совсем не понимаете, что тут происходит? – Эдвард вырвал руку из его пальцев, – Рокфор только что сорвал выборы, они не могут быть действительными, если на Рейнсвальде идет война, и это вы знаете не хуже меня самого. Я и так позволил Рокфору гораздо больше взять на себя, чем мы собирались. И уж точно не позволю ему одному вступить в войну, в которую только что ввязались, – он уже хотел было выйти, но все же развернулся, решив еще добавить, – И теперь, граф, только вам выбирать, на чьей стороне вы выступите… На стороне тех, кто поддерживает порядок и… ваших соперников, либо на стороне тех, кто поддерживает вас, поскольку для них именно вы символ нового будущего. Решайте! – он попрощался с ним поклоном головы и, смело подняв голову, вышел к дверям зала, встав рядом с Рокфором.

– И вы тоже? – удивился граф Розмийский, – Еще один предатель!

– Я никогда не предавал Рейнсвальд, – ответил ему Эдвард, – но порой приходится обнажить оружие, чтобы очистить этот остров от той грязи, что на нем собралась. И вас, граф, это тоже касается!

– К черту вас всех! – к ним подошел Райсор, – Никто не смеет мне говорить, что когда-либо я нарушал данное слово или клятву, но сейчас, выбирая между тем долгом, что обязан нести по закону, и тем, что мне диктует моя честь, я выбираю честь!

Если все продолжится в таком же ключе, то Рейнсвальду грозит быть расколотым на противоборствующие части, поскольку многие феодалы уже начали подниматься со своих мест, в знак согласия с только что восставшими. Череда бесконечных политических интриг, постоянных споров, мелких локальных конфликтов, в которых феодалы, решающие свои внутренние вопросы, стали обычным делом на территории королевства, но это вовсе не означало, что все согласны с таким положением дел. Кроме того, восстание вполне могло дать возможность изменить политическую карту всего Рейнсвальда, скинув старых соперников или же забрав те территории, на какие уже давно претендовали.

Политика выборов короля в первый раз дала серьезный сбой, пусть даже из-за внешних факторов, смешав политические требования с личной враждой и страстным желанием мести, но феодалы впервые отказались выбирать короля, предпочтя вместо этого бросить обвинения в лицо друг другу и в следующий раз встретиться уже на поле боя.

– Вы отказываетесь выбирать короля? – граф Розмиский усмехнулся, из тех, кто остался сидеть, большинство были сторонниками Гористаров, соответственно готовые отдать свои голоса за его персону, либо же сторонники Гельского, но их было гораздо меньше, чем необходимо. Если все, кто выразил свою солидарность с бароном Карийским, просто покинут зал, то тогда именно его выберут королем, сомнительная победа, которая, тем не менее, даст ему власть над всем Рейнсвальдом, – Тогда его выберут без вас! И вам все равно придется встать перед ним на колени!

– И кем же будет этот король? – спросил граф Фларский, тоже поднимаясь со своего места. Его сподвижники уже ясно высказали свою точку зрения, готовые действовать, как бы ни сложились обстоятельства. И ему так же придется сейчас выразить свое отношение ко всему происходящему, только тогда сможет сохранить ту поддержку, что уже имел за спиной, – Вы? Человек, который готов на любые унижения, чтобы получить то немногое, что позволяет свысока смотреть на всех остальных? Или барон Гельский, который уже показал насколько он гениальный стратег и полководец, потеряв целый флот, не успев вывести его из гавани. Что вы сможете дать Рейнсвальду, кроме новых войн и позора?