Текст книги "Пустой мир. Кровь и честь (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

– А ты сам не хотел бы хоть на пару дней поменять свою жизнь на что-то более простое и понятное? – спросил его Рокфор, – отказавшись от всего, что есть сейчас, от той бессмыслицы, что мы называем политикой и светской жизнью? На ту, что есть у них, посвященную действительным целям, где опасности открыты, а друзья настоящие? – он глубоко вздохнул, – Я понимаю твое отношение к дикарям, сам служил в королевских войсках и даже участвовал в отражении нескольких довольно крупных нашествий их орд на колонии на поверхности. И все же, с возрастом в голову приходят уже совсем другие мысли, начинаешь по-другому смотреть на совершенно привычные вещи…

– Может, и хотел бы, – задумавшись, ответил Эдвард, но быстро встрепенулся, – И все же, не нам решать, где и кем родится. Нам выпала такая жизнь, и многие бы ей позавидовали, так что остается лишь прожить ее достойно, – ответил Эдвард и зашагал к борту ноль один, добавив совсем тихо, чтобы только сам и расслышал, всего лишь одну фразу, – чтобы не было стыдно умирать…

========== Глава 6. ==========

Глава 6. Вольные торговцы.

Рокфор отбыл через пару дней после истребления стойбища дикарей и их откровенного разговора. После произошедшего Эдвард чувствовал, что отношение Карийского барона к своему будущему зятю изменилось, но при этом никак не мог понять, в плохую или хорошую сторону. Барон был все так же вежлив и общителен, и ему искренне не хотелось покидать Аверийскую колонию, но события на Рейнсвальде требовали его немедленного возвращения без учета его собственных желаний. Нельзя было пускать на самотек происходящее там, поскольку оставив ситуацию без присмотра хотя бы на еще несколько дней, может потерять над ней контроль и уже вряд ли получиться быстро вернуть его обратно.

Эдвард после отъезда снова остался в компании пиратов и корсара, продолжая заниматься делами колонии и искренне стараясь не думать о происходящем на родине и о своей невесте, лишние мысли только отвлекали его внимание, которое сейчас, напротив, требовалось сосредоточить, поскольку, чем больше развивалось колония, тем больше появлялось самых различных проблем. Несмотря на первоначальные успехи, равно как и то, что уже было достигнуто даже больше, чем можно ожидать даже в самых смелых предположениях от столь спешно подготовленной экспедиции, вся тяжелее нависал вопрос со строительством и реставрацией старых зданий. Требовались все новые помещения под склады, жилые корпуса, общественные и административные учреждения, требовались материалы и снаряжение для развития жилой инфраструктуры для местных, все больше привыкающих к «людям с неба» и все больше им доверявшим. Конечно, такой процесс был неизбежен, горячая вода, свежая еда, фильтрованный воздух и качественное освещение перевешивали все возможные опасения, что еще могли испытывать аборигены по отношению к новоприбывшим. К колонистам чуть ли не каждодневно присоединялось все больше племен и деревень, но так же начинал расти поток беженцев и переселенцев, особенно после того, как было разгромлено стойбище в Ядовитых Землях.

Как раз с мутантами ситуация складывалась тоже не самым положительным образом, особенно, если верить допросам пленных. Эти ребята с успехом выдержали и психологические атаки, и физические пытки, но все же против двойной дозы сыворотки правды им устоять не получилось, погруженные в полубессознательное состояние, выдали ответы на все интересующие оперативников вопросы. Как оказалось, уничтоженное стойбище действительно было съездом целого ряда племен, но далеко не всех и даже не целиком. Уничтожив его, колонисты нанесли тяжкий урон всем кочевникам Ядовитых пустошей, обессилив и обескровив их, но победа все же не оказалась решающей. Жаждущие мести за гибель сородичей и осквернения священного места, теперь дикари совершали вылазки не только за добычей и рабами, но и просто из жажды убийства, не видя особой разницы, кого следует убивать. Небольшие поселки и деревни, раскиданные по развалинам старого мегаполиса, получали серьезный урон и разрушения после подобных налетов, погибло много невинных людей, а некоторые селения и вовсе были уничтожены, от них остались только горящие развалины да подвешенные вверх ногами трупы с содранной кожей. Ответ, конечно, последовал, карательные группы солдат и абордажных команд, выдвигаясь на гирокоптерах, сумели догнать некоторые такие банды и истребить их до последнего человека, введенная система патрулирования позволяла перехватывать многие группы, выдвигающиеся из Ядовитых Земель, и, агрессивно реагируя на такие вылазки, уничтожать их прежде, чем успевали добраться до поселений местных аборигенов. Только этого все же было недостаточно, рейды, одинаково кровавые для обеих сторон, продолжались, и Эдвард понимал, что ему нужно куда больше людей и техники, чтобы окончательно покончить с угрозой мутантов.

Беженцы из разграбленных поселений, выжившие или просто согнанные с привычных мест налетчиками, теперь отправлялись к стенам колонии, надеясь хотя бы там найти защиту и прибежище, в чем сами колонисты старались не отказывать, заодно используя появившуюся возможность включить в свое общество как можно больше местных. Условие для вхождения в состав колонии на правах равноправного члена общества было только одно – полностью отказаться от старой жизни и принять тот образ жизни, что вели сами колонисты. Большинство соглашалось, а если же нет, то им предлагали два пути. Первый – развернуться и идти своей дорогой, а второй, более либеральный, поселиться рядом, привыкая к новому устрою и позднее изменить свое решение, если такое желание возникнет.

Для беженцев реставрировали несколько ближайших к порту жилых небоскребов, соединив их единой инфраструктурой и отгородив высокими бетонными стенами от остального района. Этот комплекс на планах колонии получил название «Прототип один», на котором Эдвард и ставил свой пока что самый грандиозный эксперимент по перевоспитанию местного населения в добропорядочных и верных подданных Тристанского бароната. Вокруг него, как ни удивительно, очень быстро стали оседать и многие другие местные, пока что еще не принявшие решения ни окончательно отказаться от старого образа жизни, ни напрямую обратится за поддержкой к колонистам. В первую очередь, это были торговцы, терявшие старые связи и решившие возместить понесенные убытки с помощью колонии и ее новых граждан, разбившие в старом помещении театрального зала целый рынок, пользовавшийся спросом не только у местных, но и у солдат и матросов колонистов, не видевших ничего плохого в том, чтобы закупать там свежие продукты, вместо консервов и сухих пайков, выдававшихся на корабельных кухнях. Первоначально возникли большие проблемы в качестве выбора средства обмена, местные использовали небольшие кусочки золота и серебра как альтернативу монетам, но почему-то не имевшие ни определенного стандарта или веса, из-за чего многие хитрили, либо кроша имевшиеся у себя кусочки на более мелкие, либо намерено споря по поводу их веса и размеров, что казалось Эдварду чрезмерно забавным. И все же, такое положение дел было отличной идеей по поводу того, как довольно сильно изменить ситуацию на острове в свою пользу. Окончательно разобравшись, что на самом деле все споры по поводу веса используемого кусочка металла не имеют под собой никакого серьезного обоснования и договориться можно лишь только в каждом конкретном случае отдельно, Эдвард решил стандартизировать этот рынок и ввести в оборот ликвидную валюту, какую подделать или изменить уже невозможно, и если она получит спрос, то тогда рынок всего острова коренным образом изменится.

Для оплаты труда наемных рабочих из местных, вместо тех же кусочков металла или натуральной продукции, стали печатать небольшие пластинки с гербом Рейнсвальда из золота, серебра или платины, имевшие разный номинал и разную стоимость, на них можно было покупать вещи и продукты в нескольких открывшихся на территории колонии и «Прототипа» магазинчиках, чем сначала ввели аборигенов в состояние ступора, не сразу сообразивших, почему такие пластинки нельзя, например, разделить, смять или переплавить, чтобы использовать как-то иначе. Такими же пластинками стали пользоваться и солдаты, торгующиеся с купцами и посещавшими рынок. Оставалось только ждать, когда до местных уже дойдет, что этими пластинками можно пользоваться и для торговли друг с другом, после чего начнется привязка всего внутреннего рынка острова к колонии.

После окончания первой недели, что минула с момента разгрома стойбища, к союзу с колонией присоединилось несколько мелких и три особо крупных поселения аборигенов, из-за чего пришлось еще больше распылять имевшие в распоряжении вооруженные силы, обеспечивая новым подданным поддержку и защиту, и что самое главное, подтверждая свое постоянное присутствие там для последующего усиления уже после того, как явится «Сакрал». Эдвард все больше начинал чувствовать нужду в нем, ресурсы и возможности экспедиции подходили к концу, а регулярного снабжения так и не было, только отдельные корабли, прибывающие из Тристана или Карии. Несколько легче стало, когда подошла эскадра, присланная Рокфором, как он и обещал, но полностью воспользоваться сейчас их возможностями Эдвард не мог, ожидая нападения Вассария, оставив корабли на ближних подступах к острову, возле одного из имевшихся спутников. Достаточно большого, чтобы там могли встать на прикол боевые корабли, находясь в состоянии боевой готовности к тому моменту, когда дежурившая на дальней орбите «Чаша боли» не подаст сигнал о приближении вражеского флота. Хорошо только, что корабли привезли дополнительную строительную технику, материалы и дронов, оказавших неоценимую помощь колонистам в строительстве и расширении подконтрольных территорий.

Еще через несколько дней прибыли корабли Тристанского бароната, и капитан флагмана передал Эдварду видеосообщение, записанное графом Фларским. Сообщение предназначалось для конфиденциального просмотра и не являлось официальным, где на видеозаписи граф сидел в полевом мундире без опознавательных знаков, с сигарой и чашкой кофе в руках. Поздравив с успешным основанием первоначальной базы, он выразил так же свое убеждение, что даже такая активная деятельность, предпринятая столь неожиданно, не повлияет на сроки свадьбы, и брак с дочерью барона Карийского не будет перенесен на более позднее время. Поскольку все же видеосообщение было не самым надежным и доверенным средством доставки информации, граф не стал распыляться по поводу своих дальнейших планов, сообщив только о том, что сейчас ему постепенно удается завоевывать доверие остезейских банков, которые все же опасаются за свои средства, вложенные в «Сакрал» и будущую колонию. Конечно, банкиры убеждены, что их поддержка одного из его соперников на престол никак не скажется на их дальнейшей деятельности и уже существующих вкладах и инвестициях, если граф все же займет престол. На этих словах Делай фыркнул от смеха, но все же, их доверие к собственному претенденту становится все меньше и меньше, Вассарий все меньше и меньше становится похож на того, кому в будущем суждено сесть на престол Рейнсвальда, но вот Гористарский ставленник становится все активнее.

Основной смысл, содержавшийся в сообщении, заключался в том, если отбросить всю остальную словесную шелуху, что Эдварду необходимо как можно быстрее самому вернуться на Рейнсвальд, для того, чтобы лично рассказать о достигнутых успехах, поскольку ничего достоверно неизвестно, зато уже вокруг колонии на Аверии роится огромное множество слухов, и их количество только увеличивается с каждым днем. Правильно сыграв на этом атмосфере домыслов и сплетен его соперники могут сильно покачнуть пока еще растущие котировки, пусть и их прирост уже начал снижаться из-за отсутствия достоверных сведений.

И с другой стороны, теперь у Аверии уже стояла целая эскадра, с натяжкой способная называться флотом охранения, хорошо подготовленная и обеспеченная, имевшихся собственных корабельных запасов у экипажа, взятых на несколько месяцев автономного путешествия, должно хватить, чтобы держать ее в боевой готовности круглые сутки, даже не спуская с орбиты. Однако для матросов и солдат подобное постоянное ожидание, запертое в тесном бронированном корпусе корабля, может сказаться достаточно пагубно. И Эдвард установил дежурства, по которым хотя бы раз в пятнадцать дней каждый из кораблей опускался к причалам, и команда имела возможность размять ноги и погулять под открытым небом, что сказывалось на их боевом духе самым лучшим образом. К тому же они знакомились с местными и экипажами других кораблей, что могло только пригодиться в предстоящем бою.

Нападение Вассария отобьют, если он все же решится напасть, тристанский барон был уверен в этом, оставался открытым только вопрос, какой именно ценой это все будет сделано, не будут ли похоронены под развалинами труды многих дней и бессонных ночей всего лишь за несколько минут ожесточенного боя, кипящего на дальней орбите? На этот вопрос барон не мог точно ответить, как не мог и сейчас покинуть Аверию, поскольку нападения можно ожидать в любой момент. Рокфор действительно имел своего человека на Самрийских верфях, но ничего положительно пока там не было. Вассарий наращивал количество кораблей самого разного класса, не гнушаясь помощью пиратов и наемников, и каждый день новые корабли, не зарегистрированные в Рейнсвальдском королевстве, подходили к причалам, где стояла эта наемная эскадра. Большинство из этих кораблей, конечно, слабы по сравнению с линейными судами Тристанского и Карийского флотов, больше напоминая то, как выглядели «Чаша боли» или «Матерь грехов», когда Эдвард обнаружил их на Аверии, но все же в прямом столкновении имели шансы перетянуть чашу весов на свою сторону, взяв не качеством, так количеством.

С другой же стороны, с каждым новым кораблем, становившимся на прикол у Самрии, время возможного нападения только приближалось. Команды требовали оплаты, жалование выплачивалось с того самого момента, как они поступали под руководство Вассария, и им регулярно требовалось снабжение и продовольствие. И все это тяжким грузом ложилось на плечи претендента на престол, как и его казны соответственно. Вечно подобное продолжаться не могло, его расходы не могут расти постоянно, и в какой-то момент станут слишком большими, и тогда будет нанесен удар. Именно его Эдвард и боялся пропустить, пока будет находиться на Рейнсвальде, но и предложение графа Фларского было вполне разумным, чтобы просто так от него отказываться.

– Северед, друг мой, – в один из дней нашел Эдвард капитана корсаров на пристани, где тот сейчас занимался руководством над общей реконструкцией причала. Ответственное задание, от которого барон не стал бы отрывать, если бы не изменившиеся обстоятельства, требующие и участия этого человека так же, – Как продвигаются работы? – спросил с ходу, выйдя из броневика и вставая рядом с широким столом, где сейчас разложена целая охапка планов и схем, со стороны непосвященного наблюдателя похожие на настоящие лабиринты без входа и выхода. Корсар не был таким человеком, чтобы отдаленно наблюдать за своими подчиненными, расположившись в удобстве и давая лишь дополнительные указания, ему просто необходимо находится в самом центре действа, лично контролируя каждый момент, потому следом за ним весь штаб по реставрации двигался по пристани к самым ответственным участкам работ, вызывая тихое бешенство техников, вынужденных каждые несколько часов монтировать всю аппаратуру заново.

– Можно было бы и быстрее, но местные только осваивают нашу технику, поэтому работы идут не теми темпами, какие возможны, – он указал вниз на стыковочное место, сейчас облепленное лесами и кранами, где при свете промышленных прожекторов и под охраной бойцов на антигравных платформах с легкими зенитными излучателями, несколько десятков человек и примерное втрое большее количество дронов занимались восстановлением разрушенной стены, крепежных систем и шлюзовой камеры, сильно поврежденных временем и запустением, – Хорошо хоть только то, что все же укладываемся по графику, иначе можно сразу шею в петлю засовывать, – усмехнулся корсар и пригладил бороду, уже приобретшую седоватый оттенок из-за осевшей в волосах строительной пыли, – Вы просто по этому поводу поинтересоваться пришли или есть какие-то другие вопросы? – корсар спросил напрямую, посмотрев на молодого барона.

– Мне необходимо, чтобы вы отправились на Рейнсвальд в качестве моего представителя, – сказал Эдвард, – И доложили о первых успехах нашим кредиторам, а то, кажется, вскоре половина Рейнсвальда встанет на уши из-за тех сплетен, что вьются вокруг нашей деятельности. Подберите для демонстрации то, что на ваш взгляд, представит наши результаты в лучшем свете, и… – Эдвард чуть задумался, – Возьмите с собой еще Ярвика, пусть посмотрит на высшее общество. И оно его пусть оценит… – добавил барон задумчиво, смотря на летающих, как мотыльки, в свете прожекторов дронов с грузами строительных материалов и инструментами.

– Наверное, вы сейчас пошутили, – не изменившись в лице, поинтересовался Северед, – Ярвика отправить на Рейнсвальд? Я не говорю о том, что на пирата там будут смотреть искоса, сам практически такой же, но… Вы же должны понимать, что там он нас продаст за тридцать серебренников и еще сам доплатит, чтобы его выслушали.

– Это будет вашей дополнительной целью, – кивнул Эдвард, – проследите за ним, я хочу посмотреть, действительно ли он готов предать нас, либо же мы о нем так плохо думаем. На всякий случай, снабдите его дезинформацией, но такой, чтобы выглядела правдоподобно, и дайте ему думать, будто мы ему доверяем. Остальное он уже должен сделать сам, но ни в коем случае не мешайте…

– Как скажете, барон, – кивнул Северед, – Неужели ситуация ухудшается настолько, что необходимо контролировать происходящее на Рейнсвальде? Мне казалось, что экспедиция имеет большой успех в высших кругах общества, во всяком случае, когда мы отправлялись сюда…

– Ничто не вечно, – усмехнулся Эдвард, опираясь о перила и разглядывая происходящие на причале работы, – Когда у тебя что-то получается, всегда найдется тот, кто захочет вставить тебе палки в колеса, и в таком случае есть всего лишь два возможных варианта, как избежать подобного и не оказаться лицом в грязи. Первый, самый простой, просто попытаться сбежать, а вот второй состоит в том, чтобы еще раньше воткнуть палку уже ему самому в колесо, а потом посмотреть, как будет с этим справляться.

– И кто же пытается нам помешать? Респир? – сделал предположение Северед, отвернувшись от барона и вернувшись к схемам, – Только не думаю, что в таком случае вы стали бы нервничать и думать, что этот человек может как-то изменить общественное мнение Рейнсвальда. Я, пусть был там и не долго, успел заметить, что для того, чтобы быть выслушанным, надо являться либо известной персоной, либо иметь очень властительного и уважаемого покровителя. Респир, конечно, имеет подобного, но, кажется, его слава больного на голову намного опережает все его усилия и старания быть услышанным. Доверять психопату? Помилуйте… – он вытащил из общей кучи чертеж, чем-то его заинтересовавший, и подошел ближе к лампе, разглядывая мелкие детали, – Барон, вы ведь не об этом думаете, не так ли?

– Прости, немного ушел в себя, – кивнул Эдвард, несколько потерявший нить разговора после того, как перешли на обсуждение Рейнсвальда и его особенностей, а на него снова нахлынули воспоминания об Изабелле, – Нет, Респир меня не волнует в этом отношении. Для того, чтобы заставить людей отказаться от собственных денег репутации одиозной и сумасшедшей личности маловато, но вот Гористар пользуется тем, что я отсутствую и начинает новую компанию по дискредитации колонии. Сделать с «Сакралом» уже ничего не может, так что начинает работать в направлении колонии, стараясь представить ее в максимально неприглядном виде… Ему необходимо помешать, предупредить его действия своими еще до того, как начнет их реализовывать. Пусть люди сами увидят и услышат, что может принести Аверия, и пусть Гористар тогда пытается доказать, что это лишь пустая трата средств.

– Все будет сделано в лучшем виде, – кивнул Северед, снова повернувшись к барону, – Приложу для этого все старания. Что-нибудь еще мне следует знать или передать? – он спросил это больше для проформы, но Эдвард все равно почувствовал укол, пусть и непреднамеренный.

– Конечно, – кивнул молодой барон, – Если получится, обязательно навестите мою невесту и передайте ей мой самый пламенный привет и надежду на то, что скоро увидимся, – он вздохнул, действительно расстроенный тем, что не может полететь сам. Слишком многое сейчас поставлено на кон, чтобы просто поддаться мимолетному душевному порыву и, бросив все, лететь обратно на Рейнсвальд, в объятия любимой.

Кажется, Северед в этот момент понял, что зацепил не совсем ту ниточку в душе молодого барона, чем собирался, а потому сразу же замолк и, откланявшись, ушел вниз по лесам, к строителям, на ходу что-то приказывая на повышенных тонах. Эдвард еще несколько минут после его ухода, опершись о перила, смотрел в черную пустоту за пределами острова, представляя себе, что где-то там, вдалеке, на таком расстоянии, что даже такой гигантский остров, как Рейнсвальд, выглядит совершенно незаметным, находится тот человек, ради которого он готов рискнуть всем в своей жизни, вне зависимости от цены. И ради которого ему приходится быть так далеко от родных мест, занятый совершенно посторонними, но очень важными делами настолько, что не находится даже лишней минуты, чтобы написать видеосообщение.

Вспомнив о записи видео, Эдвард отправился обратно к «Новой Аверии», записывать ответ графу Фларскому. Придется обосновать свои причины отказаться от его просьбы лично прибыть обратно на Рейнсвальд, но так, чтобы попав в чужие руки, поскольку такую возможность тоже нельзя исключать, сообщение не содержало прямых указаний на возможную угрозу со стороны Гористаров или Вассария. В нынешних условиях даже подобная мелочь могла стать поводом для целого разбирательства, на которое Эдвард не собирался тратить время. Выдерживая тот же дружеский стиль, что выбрал сам граф, тристанский барон не стал наряжаться во все необходимые регалии, оставив только стандартный комбинезон, что используют пилоты экзоскелетов, лишь застегнул куртку на все молнии, чтобы не выглядеть неопрятно.

Аверия была даже не полноценной колонией, а только заготовкой для нее, ожидающей прибытия «Сакрала», официальное завершение строительства и подготовки которого должно было произойти в ближайшие дни. Данное событие не станут откладывать из-за того, что самого Эдвард в это время будет слишком занят, пытаясь разобраться в той закулисной игре, что сейчас творится вокруг королевского престола… В этом месте можно было и помягче, и Эдвард даже нажал кнопку «пауза», раздумывая, не стоит ли перезаписать, но решил, что все равно и так все знают, насколько ожесточенная намеревается борьба, уже идущая в подковерной возне при дворе, и уходить от этой темы значило лишь показать свою боязнь или нежелание участвовать, что в любом случае могло нехорошо отразиться на мнении графа, поэтому все же решился оставить так, как есть. Отпустив кнопку паузы, он продолжил, что сейчас Тристанскому барону необходимо быть в том месте, какое является самым важным для бароната и всего союза, но при этом так же осознает всю ту важность графского предложения, и поэтому представлять достигнутые на Аверии результаты будет один из самых доверенных членов экспедиции, капитан Северед Альквирский, с каким уже успели познакомиться у него на приеме, у этого человека будут и ответы на другие вопросы, если такие возникнут в дальнейшем.

Окончив запись, Эдвард еще дважды просмотрел ее, убеждаясь, что не допустил никаких ошибок или неточностей, и со стороны все, вроде, выглядело нормальным, во всяком случае, как ему сейчас казалось. В таком виде и сохранил, отправив карту памяти вместе с посыльным дроном Севереду, чтобы взял ее с собой на Рейнсвальд.

Разобравшись с дипломатическими делами, что тяжким грузом висели на совести, а заодно постаравшись выкинуть из головы мысли об Изабелле, настойчиво преследующие его и перманентно мешающие работать, Эдвард уже было собирался отправиться к фермерам, где, как рассказывают, произошло одно из последних нападений кочевников. И где же сейчас Стетфорд устроил оперативную базу, приняв командование над несколькими сводными группами бойцов, зачищавших территорию не только от кочевников и налетчиков, но и от многочисленных опасных и хищных тварей, что тянулись к человеческому жилью, как черный мотылек тянется к яркому свету электрической лампочки. И в тот момент, когда проверял крепления своего костюма, лишний раз убеждаясь, что ничего не болтается и не открутилось, чтобы в самый важный момент не отвалилось и не дало сбоя, в комнату залетел посыльный дрон, с еще одним видеосообщением, в этот раз уже от Де Кастери, сейчас занятого в действующей части порта, что к ним прибыл корабль вольных торговцев, чем немало удивил Эдварда. Вольные торговцы были членами старой и весьма уважаемой Торговой Гильдии, раскинувшей свои караваны и исследовательские экспедиции практически по всему Известному Пространству и даже за его пределами, обогащаясь за счет торговли редкостями, артефактами исчезнувших цивилизаций и налаживая новые тракты, по которым, следом за вольными торговцами шли и другие суда, постепенно преображая уже сложившее представление о том или ином секторе.

Удивителен тот факт, что они пришли сюда, где раньше не было никакой возможности для внешней торговли, а поселения аборигенов появлялись на картах слишком редко, получаясь слишком маленькими и одичалыми, чтобы пытаться вести с ними хоть сколько-то эффективный обмен. По всей вероятности, до Гильдии уже дошли слухи, что Рейнсвальдом организуется новая колония, и данный корабль что-то вроде разведчика, прибывшего оценить и спрогнозировать возможности торговли с ней. От подобного шанса отказываться не стоило, торговые отношения будут взаимовыгодны обеим сторонам, и Эдвард быстро записал ответное сообщение дрону, прося Де Кастери занять торговцев до того момента, как сам не прибудет к причалу, где сейчас стыковался только что прибывший корабль.

Первая нормальная трасса, что была отреставрированная и полностью введена в использование, как раз соединяла «Новую Аверию» с действующей частью порта, являясь частью трассы В3, как именуется на старых, еще довоенных планах застройки, обнаруженных во время обследования одного из зданий. Спрятанный от мусорщиков и сборщиков металлолома несколькими тоннами бетона и металлоконструкций из обрушившихся перекрытий, подвал с резервным архивом общих сведений, если верить частично сохранившейся табличке на двери, передал в руки колонистов исключительные данные о порте и его устройстве, что значительно облегчило дальнейшие работы по реставрации. Команды расчистки, пользуясь полученными данными, уже заранее знали, что и где искать, в разы увеличив эффективность своей работы.

Трасса была полностью восстановлена, с новым мельмитоловым покрытием и магнитными линиями, ограждена от еще заброшенных территорий силовыми полями и полностью освещена. Расположенная на высоких опорах и возвышаясь примерно на двадцать или даже двадцать пять метров над поверхностью, в зависимости от участка, она со стороны казалось светящимся мостом, перекинутым между двумя вновь действующими участками старой портовой зоны, но главное, ее введение в эксплуатацию значительно облегчало связь между этими двумя жизненно важными секторами новой колонии, позволив высвободить большое количество солдат и техники, прежде занятой охраной этого пути. Стандартный внедорожник армейского образца, используемый колонистами для пассажирских перевозок, преодолевал трассу меньше, чем за час, нигде не задерживаясь и не сбавляя скорости, поэтому Эдвард надеялся, что вольные торговцы не успеют сильно заскучать к тому моменту, как он сам приедет, чтобы пообщаться с ними.

***

Корабль вольных торговцев «Великая Эпоха», трехкорпусное чудо инженерной мысли, когда бывший то ли транспортным судной, то ли грузовым тяжеловозом, укрепленный, вооруженный и перестроенный в результате нескольких полноценных модернизаций, длиной примерно три километра, остановился около первого причала, заняв самую дальнюю стыковочную позицию. Большая часть его экипажа оставалась на борту, здесь просто еще не было той необходимой инфраструктуры, что позволила бы матросам найти применение своему свободному времени, так что они и сами не торопились покидать свои каюты. Сейчас бездельничающие члены экипажа, скорее всего, просто бы мешались рабочим и строителям, которые здесь как раз очень даже были заняты. Спустилась в порт только делегация офицеров корабля, а так же та необходимая команда грузчиков, что помогала с разгрузкой прибывшей партии товаров.

Де Кастери не без удивления смотрел на крупногабаритные грузовые контейнеры, какие погрузочные краны извлекали один за другим из казавшегося необъятным трюма корабля, после чего, под предупредительные свистки дронов и ругань рабочих, ставились на открытые площадки один на другой, как в детской игре, где надо поставить друг на друга как можно больше пластиковых брусочков прежде, чем они все рассыплются под собственным весом, а рядом с ним стояли двое высших офицеров вольных торговцев. Один из них был гибридом, помесью человека с транианцем, что внешне выражалось в темно-красном оттенке кожи, глубоких вертикальных бороздах на лице, практически полностью отсутствующих носе и волосах, вместо которых росли только два тонких рога, идущих от висков, но прилегавших очень плотно к черепу и уходя куда-то в район затылка. Второй был даутрийцем, гуманоидом, внешне похожим на человека, только предки его расы явно относились панцирным рептилиям, из-за чего практически все тело покрывал крепкий роговой панцирь, закрывавший даже лицо наподобие шлема. Лишь при желании он мог раздвигать пластины в стороны усилиями мышц, но то, что скрывалось за ними, было далеко от привлекательного по человеческим меркам, а потому Де Кастери был даже рад, что этот вольный торговец еще не вступал в диалог.

– …Конклав нашей Гильдии получил известия, что молодой барон Тристанский отбыл на основание новой колонии в рамках проекта «Сакрал», после чего принял решение, что Гильдия должна поддержать молодого барона в данном начинании, вот поэтому мы и здесь, – закончил свою мысль гибрид, поправив воротник своего камзола, застегнутого на все пуговицы. Судя по нашивкам на его рукаве, это был первый помощник капитана, но сам глава экспедиции так до сих пор не спустился с корабля. Может быть, ожидал прибытия самого Эдварда, а может быть, у него на мостике были дела и важнее, чем наблюдать за выгрузкой контейнеров.