Текст книги "Пустой мир. Кровь и честь (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)

Вскоре после обмена первыми залпами началась и артиллерийская дуэль. Орудия главного калибра били по противнику, расчерчивая окружающее пространство инверсионными снарядами, пролетавшими на огромной скорости только для того, чтобы в следующую секунду взорваться с невероятно яркой вспышкой, соприкоснувшись с дефлекторным щитом корабля-цели. Порой снаряды пробивали щит, постепенно слабеющий из-за все новых попаданий, и рвали на части многометровые броневые слои, выбрасывая в открытое пространство куски сверхпрочного металла размером с крупный автомобиль.

Линкоры и фрегаты, подходя ближе, совершали маневры поворота или уклонений, и принимались молотить друг друга залпами орудий бортовых батарей, не столь мощных, как орудия основного калибра, но куда более многочисленных и скорострельных, способных после нескольких полных залпов нанести и более серьезные повреждения, чем попадание сверхтяжелого снаряда. Многочисленные вспышки от попаданий и ответных выстрелов буквально осветили борта противоборствующих кораблей, прорываясь сквозь дефлекторные щиты, не способные выдержать столь массивный обстрел, и постепенно круша бронирование, выводя из строя отдельные орудия и разбивая внешнюю обшивку, от чего в небо тут же устремлялись всполохи пламени. Поврежденные и охваченные огнем отсеки блокировались противовзрывными переборками, и туда тут же направлялись команды дронов и ремонтников, заново восстанавливающих обшивку, накладывающих заплаты и тушившие пожары. От каждого попадания на пульте повреждений загорался очередной тревожный огонек, гаснувший по мере того, как пробоины запечатывались, и восстанавливалось хотя бы временное функционирование отсеков, но гасли они гораздо медленнее, чем появлялись новые.

С капитанского мостика линкора весь бой больше напоминал шахматную партию, где не видно фигур противника, они появляются только тогда, когда до них могут дотянуться твои собственные фигуры, все остальное же исчезает из поля зрения, приходится предугадывать действия противника, предсказывать его маневры и рассчитывать, куда самому следует ударить, и чтобы случайно не подставить уязвимое место под удар противника. Эдвард чувствовал, как пот струится по лбу, но времени не было даже на то, чтобы утереться, слишком много противоречивых данных, слишком много информации о своих и чужих кораблях сыпалось из донесений, приходилось все это выслушивать, анализировать, отметать ненужное и выбирать главное, чтобы использовать в следующую секунду.

Вражеский крейсер, с поврежденной кормовой башней, оставлявший за собой длинный шлейф плазменного огня, горящего топлива и кислорода, зашел с правого борта, открыв беглый огонь из лазерных излучателей и ракетных установок, обрушившись на дефлекторный щит, и так едва действующий, принявший уже слишком много попаданий и не успевающий восстановиться. «Трайвер» был вынужден сбросить скорость и повернуть вправо, открывая ответный огонь по противнику. Несколько минут оба корабля методично обрабатывали друг друга, после чего снова разошлись, двигаясь по разным орбитам вокруг Самрийской верфи. На линкоре начался пожар на одной из батарей, где выпущенная с крейсера ракета угодила в только подготовленный для стрельбы лазерный излучатель, взорвавшись и вызвав последовательную детонацию только что подключенных энергетических батарей. К счастью, его получилось быстро локализовать, но теперь за кораблем шел длинный шлейф дыма.

– Передайте Старву, чтобы перешел на более высокую орбиту, его корветы нужны, чтобы поддержать Эсселя! – командовал Эдвард, практически не обращая внимания на громогласную артиллерийскую перестрелку и царивший вокруг организованный хаос сообщений, приказаний и отчетов, – И мне нужен «Ирриат», пусть немедленно отходит на правый фланг, иначе мы рискуем упустить этот фрегат… Черт! Какого черта Ирвис делает на левом фланге?! Кто будет затыкать дыру в центре? И пусть уже отзывает свои перехватчики, этот корвет уже никуда не денется, хватит на него тратить боеприпасы, – он оглянулся на Де Кастери, стоявшего чуть выше, рядом с рулевым и корректировавшим курс из-за приближающихся торпед, только что выпущенных в сторону линкора от подошедшего слишком близко корвета. Дав залп, он попытался отступить, но залп сразу трех башен основного калибра пробив его корпус насквозь, вызвал цепную реакцию взрывов, сотрясших корвет от носа до кормы. Разбитый и загоревшийся ярким голубым пламенем от изливавшейся из разбитого реактора плазмы, корвет ушел в дрейф и начал быстро терять высоту.

– К нам снова приближается этот крейсер! – и так поврежденный, получивший еще несколько попаданий от второго линкора, корабль с изображением улыбающегося демона на месте герба, вновь заходил на расстояние залпа, сделав крутую петлю по высокой орбите.

– Пусть подождет! У нас своих проблем хватает! – отмахнулся Де Кастери, с руганью обрушившись на рулевого, почему-то начавшего переход на более высокую орбиту. Корабли тем временем снова сошлись в артиллерийской дуэли, где почти истощенные дефлекторы практически не играли роли, снаряды пропахивали многослойное бронирование как тонкую жесть, круша внутренние переборки и вызывая все новые и новые вспышки пламени и разгерметизации отсеков. Эдвард видел сканированное изображение крейсера на одном из обзорных мониторов, с разбитой носовой броней и жуткими пробоинами, порой в глубину на несколько палуб. Сам «Трайвер» выглядел примерно так же, если верить панели повреждений, где загорались, гасли и снова загорались все новые и новые иконки, отображавшие пробоины и не отзывающиеся на проверочные сигналы отсеки.

Совершенно неожиданно атакующий крейсер взорвался, обдав корпус линкора многочисленными обломками, и на несколько секунд внешние камеры ослепли от мощной вспышки, из-за чего часть экранов побелела на некоторое время.

– Мы потеряли «Харзер»! – доложил один из связистов, вскочивший со своего места, упомянув один из фрегатов, пришедших из Карийского бароната в качестве поддержки, – Только что доложили!

– Черт! – ругнулся Эдвард, – Вышлите Ирвиса, пусть размажет того сукиного сына, кто это сделал! Необходимо заткнуть эту дыру как можно быстрее! И, в конце концов, добейте уже этот линкор, пока он не снес еще кого-нибудь! – упомянул про последний сверхтяжелый корабль противника, серьезно поврежденный и уже вставший в дрейф, но продолжавший вести огонь. На его счету уже был один сбитый фрегат, из тех трех тристанских, что вышли в экспедицию на Аверию, маневрировавший и случайно угодивший под прицельный огонь его орудий главного калибра.

Шахматная партия постепенно становилась яснее, разваливаясь на отдельные участки, ходы и перестроения. Фигуры словно стали быстрее и лучше, в то время как вражеские быстро сокращались в числе, отступая к уже определенным полям, потеряв инициативу и вынужденные словно действовать по указке, оказываясь именно там, где было лучше всего. В какой-то момент шахматная доска, на которой вместо вырезанных из кости фигурок передвигались огромные боевые корабли, а пустые поля наполняли обломки и остовы, дрейфующие в открытом пространстве, стала совершенно ясной и четкой, противник не мог больше прятать свои ходы, как не мог и реагировать правильно на всю окружающую его ситуацию. Партия завершилась совершенно неожиданно, словно взял еще одну пешку, чтобы сделать еще один ход, и с удивлением замечаешь, что вражеских фигур на доске больше нет, завершающий удар оказался всего лишь одним из череды многих, и только горящие остовы вражеских кораблей напоминали о том, что здесь еще совсем недавно происходило.

Операция была успешно завершена, план сработал так, как и рассчитывалось, не развалившись от столкновения с реальностью. И пусть было множество всяких сомнений, вопросов и неуверенностей до последнего момента, сейчас они казались уже незначительными, почти полностью растворяясь в свете одержанной победы. Конечно, были и потери, на «Харзере» был младший сын герцога Альского, еще совсем молодой парень, рвавшийся в свой первый в жизни настоящий бой, проходивший здесь стажировку перед отбытием в Королевскую армию, дома, в Альсе, его ждала девушка, Эдвард помнил, как он показывал ее фотографию как-то вечером после общего собрания. Да что говорить, на «Харзере» было три с половиной тысячи матросов, солдат и членов экипажа, и почти у каждого девушки или даже семьи. Которые теперь уже никогда их не дождутся, и все из-за того, что сам он не смог миром разрешить вопрос с Вассарием, вынудившим его напасть первым.

Он смотрел на формируемую с внешних сканеров трехмерную картинку пространства перед кораблем, высвечивающим многочисленные обломки и куски обшивки, притягиваемые магнитным полем линкора и вращающиеся вокруг его корпуса как небольшие спутники. Любая война, пусть даже самая маленькая и порой состоящая всего лишь из одного сражения, приносила с собой слезы и кровь, отнимая друзей и товарищей, и как бы он ни хотел, ему придется снова и снова вести войска в бой, лишь потому, что он хочет защитить хотя бы то, что ему уже принадлежит.

– Приготовьте десантные челноки, – приказал спокойным тоном, не показывая сковавшее его грудь напряжение, – Начинаем вторую фазу операции.

Только теперь бросил взгляд на корабельные часы, показывавшие, что с того момента, как они вышли в реальное пространство прошло чуть больше одного часа, но казалось, будто прошла целая вечность, растянутая и тягучая, как свернувшаяся кровь, каждое мгновение которой сейчас сияло в голове яркими следами, выжженными в памяти вспышками орудий и бортовыми залпами.

Вторая фаза операции заключалась в окончательной зачистке порта от войск Вассария и уничтожении всех его офицеров. Пусть даже его флот был разбит, но там внизу, на поверхности острова, было расквартировано несколько полков наемников и регулярных частей его феода, готовые подняться на корабли в любой момент. Их тоже необходимо было уничтожить, чтобы, во-первых, никто не смог рассказать о том, что здесь произошло, а во-вторых, чтобы в следующий раз граф трижды подумал, прежде чем начинать подобное по второму кругу, зная, чем все может обернуться.

Войска на поверхности уже знали, что произошло с эскадрой, как знали и то, что на этом нападающие не остановятся, и теперь готовились к отчаянной обороне, пытаясь предупредить своего сюзерена о нападении. Может быть, это у них и удастся, перекрывать подпространственную связь у Эдварда не было ни времени, ни желания, но все же подкреплению требуется время, чтобы прибыть к независимому порту, находившегося на расстоянии нескольких сотен парсеков от Рейнсвальда, и к этому моменту всяческое сопротивление здесь уже должно быть подавлено. С расчетом на максимально быстрый и мощный удар готовились и десантные отряды, состоявшие из проверенных ветеранов и бойцов с тяжелым вооружением. Им уже отдан приказ не трогать гражданское население, как раньше не тронули и остальные корабли, либо вольные, либо относящиеся к Самрийским верфям, но потери среди мирных жителей наверняка будут, поскольку и обороняющиеся, и атакующие не собирались себя ограничивать в используемых средствах.

В этот раз Эдвард не стал лично возглавлять атаку на поверхности, убежденный Де Кастери и теми его доводами, что никто не должен видеть барона, вне зависимости от того, во что он будет одет, всякие случайности возможны, как и то, что его руководство с орбиты будет гораздо полезнее, нежели несколько удачных выстрелов по противнику из своей винтовки. Так что, стоя перед голограммным столом, где уже были отмечены основные скопления войск противника, молодой барон с напряжением наблюдал, как спускаются десантные челноки, попадая под зенитный огонь скорострельных автопушек и скрытых батарей излучателей ближнего действия. Эту противовоздушную защиту подавить практически невозможно, такие мобильные установки вполне могут перемещаться и развертываться посредством пары человек, благо вес и размеры позволяли подобное. Приходилось надеяться только на бронирование и силовые поля, да немного на установленные в спонсонах пулеметы, с помощью которых экипаж мог отвечать прицельным огнем по подобным огневым точкам. Как человек, с детства воспитываемый как командующий войсками, как старший офицер, обязанный подавать пример, Эдвард чувствовал, что сейчас просто обязан быть с теми, кого только что послал прямо на жерла пушек, не способный им помочь никак иначе, кроме как поддержкой штурмовиками и истребителями, прикрывавшими десантные группы. Будут новые потери, новые сбитые корабли и потерянные экипажи, но это война, в которой далеко не все зависит от принимаемых решений и отдаваемых приказов, слишком много случайных факторов, какие нельзя предугадать или предвидеть, но какие могут сказаться как на отдельном эпизоде, так и на ходе всех военных действий.

Десантные челноки опускались в порту один за другим, практически с ходу вступая в бой. Почти что обреченные войска Вассария бросались в отчаянные контратаки, стремясь уничтожать зоны высадки прежде, чем там успевали укрепиться десантники, но получалось у них это слабо без своей поддержки с воздуха и под постоянными налетами штурмовиков, звенья которых, хоть и понесли потери, но продолжали уверенно контролировать воздушное пространство.

Единственным неизвестным моментом здесь все еще оставалось поведение войск самой Самрии, до сих пор не вступившими в бой и никак не желающими участвовать. Кажется, отцы анклава сообразили, что именно здесь происходит, и вмешиваться в разборки между рейнсвальдскими дворянами не собирались, решив, что лучше пожертвовать частью порта, чем рискнуть всем и выступить на одной из сторон в конфликте, поскольку ответ придется держать в любом случае, вне зависимости от того, кто победит или проиграет.

Эдвард не отрывался от голограммного стола, руководя общим планом сражения и отправляя подкрепления тем, кто в этом больше нуждался, либо усиливая группировки десантников, сумевших добиться определенных успехов. С первыми же поступавшими докладами и сообщениями ситуация начала проясняться, становясь больше похожей на реальность. Отряды регулярных сил Вассария дрались с жестокостью обреченных, не пытаясь идти на переговоры и совершенно не желая сдаваться, потому их и истребляли до последнего человека, в ход шли даже огнеметы и появившаяся трофейная бронетехника. Кажется, Вассарий действительно замышлял полноценное вторжение, внизу был целый мобилизационный склад, с огромными запасами оружия, армейского снаряжения и тяжелой техники, совершенно новой, без знаков принадлежности и регистрационных номеров, из-за чего являлись отличным трофеем, все это могло пригодиться и на Аверии.

Наемники же таким же высоким боевым духом не отличались, первоначальные огневые контакты с ними так же отличались жестокостью и большими потерями с обеих сторон, все-таки сражаться эти ребята умели, но при этом не видели никакого смысла умирать за своего нанимателя, к тому же, уже получив от него деньги и будучи втянутые в бои, о каких при подписании контракта и речи не шло. После первых неудачных контратак среди наемников было замечено бегство и дезертирство, как поодиночке, так и целыми группами, они не хотели умирать, дальше ведя все равно бессмысленные бои. Многие просто бросали оружие и сдавались, клянясь, что не собирались делать ничего плохого. С появлением первых отчетов о взятых в плен наемниках Эдвард хотел сначала отдать приказ об уничтожении всех солдат противника, без какой-либо разницы, сдавались ли они или нет, но все же передумал. Пленники будут доставлены на корабли, где пройдут психологические проверки и ряд тренингов, после чего вступят в отряды колониального ополчения Аверии, где либо покажут себя хорошими бойцами, готовыми к службе в регулярных войсках, либо погибнут. Либо, что самое плохое, покажут собственную бесполезность и все равно будут уничтожены. Такой вариант понравился даже Де Кастери, согласившегося в таким приказом, что был тут же доведен до солдат. Сдача в плен солдат противника допускалась, в том числе и тяжелораненных, медицинские отсеки вскоре будут забиты битком, судя по поступающим сообщениям, но обратный путь до Аверии был коротким, да и санитарные бригады были готовы к подобному, уже сейчас обустраивая в коридорах дополнительные койки, раскладывая скатки и медицинскую аппаратуру и препараты. Страшно представить, что все это может пригодиться, но Эдвард, уже участвовавший в подобных компаниях, знал, что когда челноки будут подниматься обратно, груженные ранеными и уставшими бойцами, то даже всех этих приготовлений окажется недостаточно.

Порт внизу горел, пока там продолжали идти бои, сломленные, прижатые к стенке и лишенные поддержки, войска Вассария все еще сопротивлялись, цепляясь за какую-то отчаянную, лишенную всякой опоры надежду, что что-то еще может произойти и измениться. Наверное, Эдвард бы и сам так себя вел, окажись в подобной ситуации, сражаясь до последнего патрона в отчаянном желании перебить как можно больше врагов, прежде чем доберутся до него самого, но сейчас он был с другой стороны, методично и хладнокровно уничтожая одно за другим скопления вражеских войск, опорные точки и огневые позиции. Туда, куда войскам не получалось пробиться сразу, направлялись штурмовики, пушечным огнем и бомбовыми ударами подавляя последнее сопротивление, оставляя после себя лишь обгорелые руины, куда следом входили десантные отряды, добивая тех, кто еще подавал признаки жизни.

При этом же старались избегать ненужных потерь и среди мирного населения, оставляя эвакуационные пути открытыми, где через бреши в охваченных боями кварталах уходили рабочие верфей, их семьи, многочисленные служащие, простые обыватели, зашедшие на портовые улицы с желанием пропустить пару кружек в местном кабаке, и многие другие, о ком нельзя даже точно сказать, что именно делал здесь. Через эти же пути уходила и часть дезертиров, на ходу срывавшая с себя форму и бросавшая одежду. Некоторых ловили патрули, расстреливая на месте, другого отношения к людям, изменившим воинской клятве, и быть не должно, других выдавали сами беженцы, боявшиеся, что репрессии могут применить и к ним, но кое-то все же проскальзывал, уходя от боя. Опасности в них уже никакой не было, от своего бывшего сюзерена будут скрываться едва ли не тщательнее, чем от Эдварда, поскольку их осудят и расстреляют за дезертирство, ни о чем не спрашивая. Пусть уж лучше доживают остаток своих дней на Самрии, в тишине и позоре.

Эдвард боялся постареть к тому моменту, когда все закончится, ведь приходилось распылять силы, зачищая квартал за кварталом, дом за домом, в то время как совсем рядом стояла хорошо вооруженная и оснащенная армия Самрийского анклава, а из открытого пространства в любой момент могло подойти вызванное подкрепление, которое Вассарий, несомненно, вышлет, как только получит извещение о том, что его завоевательный поход провалился, не успев даже начаться, чтобы хотя бы отыграться за нанесенное поражение. Де Кастери, стоявший рядом, выглядел гораздо спокойнее, даже уверенно, докладывая о происходящем и указывая на возможные варианты развития событий, напоминая игрока в покер, держащего в руках выигрышную комбинацию и дожидающийся только момента, когда будут открыты карты.

– Господин! К нам приближается одиночный корабль. Не вооружен, посылает запрос на стыковку, – доложил один из связистов, подскочивший со своего места как ужаленный, в то время как внизу, на поверхности Самрии, войска барона добивали последние очаги сопротивления, – Какие будут приказания?

– Кто это? – Эдвард обернулся на голос, оторвавшись от голографического стола, а потом бросив взгляд на один из основных обзорных экранов, куда уже выводилось изображение небольшого пассажирского транспорта, медленно приближающегося к нависшей над портом эскадре. Корабельные орудия уже взяли его на прицел, но даже по первоначальному сканированию было ясно, что никакой угрозы это судно представлять не может, не имея ни сколько-то значительно вооружения или бронирования. Во всяком случае, до того момента, пока не пристыкуется. Ведь внутри может оказаться все, что угодно, от отряда берсеркеров до бомбы планетарной мощности, способной испепелить линкор от носа до кормы.

– Есть запрос на видеосвязь, – повернулся связист, – Разрешите подключение?

– Включите только голосовой канал, – велел Эдвард, – никакого видео. А так разрешите связь, посмотрим, кто же с нами хочет поговорить… – хотя он был практически уверен и так, кто это такой. Самрийцы вряд ли станут так просто наблюдать за всем происходящим, им тоже нужна информация, ради чего все это происходит и что последует дальше. Когда война у тебя перед порогом, не получится так просто отсиживаться в стороне.

– Говорит представитель правительства Самрийского анклава Удтар Ди’Отри, – сразу же ожил динамик, когда связист щелкнул переключателем, – Повторяю, говорит представитель Самрийского анклава… Мы желаем выйти на связь с командующим эскадрой, совершившей нападение на наши верфи и корабли, в тот момент там находившиеся! Немедленно ответьте, иначе мы будем вынуждены принимать меры!

– Мы можем сбить его прямо сейчас, – сказал Де Кастери, глядя на Эдварда, все еще стоявшего молча и выслушивающего попытки выйти на связь посла Самрии, – одного залпа хватит…

– И втянуться в бой с кораблями анклава? – усмехнулся Эдвард, – После только что пережитого боя? Нет, на это нас не хватит. Не с такими силами, – он кивнул связисту, чтобы включил двухсторонний канал, и, прокашлявшись, ответил, – С вами говорит командующий эскадрой. Я готов выслушать ваши предложения, если, конечно, вам вообще есть, что предложить.

– Мы требуем допустить нас на борт и немедленно прекратить эскалацию конфликта на территории Самрийского порта! – ответил посол, чем несколько удивил Эдварда, не ожидавшего подобного резкого тона, как и того, что не было никаких попыток угроз, только прямая констатация своих требований. Возможно, они действительно не представляют, с кем сейчас разговаривают, но это, получается, даже положительный момент, означавший, что долгие часы, потраченные на маскировку кораблей, не прошли даром, принеся кое-какие результаты.

– Как скажете, готовьтесь к стыковке, – усмехнулся Эдвард и отключил связь, не дав послу сказать больше ни одного слова. Заметив удивленное лицо Де Кастери, пожал плечами, – Нам необходимо сохранить добрососедские отношения с Самрией. Может быть, они точно и не уверены, что перед ними барон Тристанский, но это сомнение может выйти нам боком, если Вассарий на них надавит. Пусть знают точно, с кем могут вступить в конфликт, если в открытую выступят на стороне этого недоделанного кандидата на престол, – он скривил презрительную усмешку. Такой король Рейнсвальду не нужен, что боится идти в открытую и действует исподтишка, чужими руками, сам оставаясь в относительной безопасности и непричастности к собственным делам. Необходимо уметь брать ответственность, чтобы в тебе признали настоящего короля, а не ряженую куклу, посаженную на трон.

– Как скажете, – кивнул Де Кастери и следом приказал рулевому перейти в дрейф и подготовить стыковочный шлюз к принятию приближающего транспорта. Одновременно были подготовлены и абордажные команды, на тот случай, если дипломатическая миссия все же окажется ловушкой, придуманной специально для того, чтобы вывести из строя флагман эскадры. Как и в любом другом случае, тристанский барон решил перестраховаться, несмотря на то, что сам не верил в подобный вариант развития событий. У самрийцев достаточно кораблей, чтобы одолеть их в честном бою, нежели чем рисковать подобным образом, а у остатков еще верных Вассарию сил на подобную операцию уже нет никакой возможности.

И все же, решил не встречать послов как принято в подобных случаях, поступить более эффективно и менее культурно, такой подход гораздо больше соответствовал ситуации, сейчас сложившейся над Самрийскими верфями. Посла встретила вооруженная охрана, потребовав ему и его свите сдать все оружие, после чего им завязали глаза и разделили, оставив всех остальных ждать, пока самого посла отвели в тюремный блок корабля, оставив в защищенном изоляторе. Не то, чтобы таким образом Эдвард собирался его унизить или каким-то образом напугать, но сам корабль не принадлежал тристанскому баронату, и раз уж решил открыть свою личность послу, то не стоит привлекать сюда и своих союзников, принуждая их вставать перед выбором. Лучше будет, если сделают это самостоятельно, только в таком случае можно говорить хоть о каком-то подобии доверия. А изоляторы абсолютно неотличимы друг от друга даже на самых различных кораблях, одинаковые металлические стены и решетки, иногда дополненные силовыми полями. Там посла посадили на стул и сняли с глаз повязку, снова пообещав, что ничего плохого с ним не сделают. Он несколько секунд непонимающе крутил головой, не видя ничего, кроме одной единственной лампочки, освещавшей ту часть комнаты, в какой оказался.

– Что все это значит? – возмущенно спросил темноту, уже не зная, как именно следует реагировать на такое поведение. Вероятно, рассчитывал, что статус посла и мощь Самрийской эскадры, находящейся у него за спиной, дают ему право чувствовать себя в безопасности при разговорах с любым человеком, и тем тяжелее становится осознание того, что не всегда подобное оказывается действительным положением вещей, – Вы собираетесь меня убить? Это же глупо!

– Успокойтесь, господин Удтар Ди’Отри, никто вас не собирается даже пальцем трогать, в этом никакой нужды нет, – Эдвард выступил из темноты и сел на второй стул, стоящий напротив, – В наших интересах, равно как и в ваших, продуктивный диалог, который приведет к согласию, устраивающему обе стороны. Как и то, что ни одному из нас не понравится, если все завершится еще одним воздушным сражением над вашим анклавом, – молодой барон пожал плечами, – и прошу извинить меня за принятые меры предосторожности, но данная операция очень опасна в политическом плане. Так что мы вынуждены применять меры максимальной предосторожности, чтобы не вызвать тех событий, какие не сможем контролировать.

– Однако свое лицо вы мне показали, барон тристанский. – усмехнулся самрийский посол, довольный тем, что смог узнать собеседника, – Я узнал вас сразу же, как только увидел. И не могу понять, что это значит, то ли то, что вы слишком уверенны в своих силах, то ли то, что вы намного глупее, чем принято вас считать.

– Данный жест лишь означает, что мне не нужны осложнения в отношениях с Самрийским верфями, равно как и со всем остальным анклавом, – не стал выражать никаких эмоций по этому поводу Эдвард, – скорее, я даже надеялся на то, что вы меня узнаете. И, как понимаю, вас сюда прислали власти Самрии с приказом разобраться, что же здесь все происходит, равно как и чьи это корабли сейчас нависли над анклавом, разогнав формируемую карманную армию рейсвальдского дворянина, Вассирия Гельского, и чем это может обернуться для всех вас… можете не отвечать, – он прервал посла прежде, чем тот успел открыть рот, чтобы вставить хотя бы еще одно слово, – Я сразу вам передам те условия, на которых мы с вами разойдемся с миром и без всякого недопонимания с обеих сторон. Во-первых, мы не будем грабить, разрушать или разворовывать те части порта, в каких идут сейчас бои. Во-вторых, дальше тех секторов, где бои уже идут, они распространяться не будут. В-третьих, мы спокойно улетим отсюда, как только будем уверены, что остатки тех наемников Вассария, что здесь были расквартированы, уничтожены. Никаких других сражений, бомбардировок и всего остального. Конкретная цель и конкретные условия.

– Барон, вы понимаете, что совершаете агрессию в отношении независимого и вольного порта, что не может не повлечь за собой последствия, но вместо этого вы еще и выставляете условия, на которые еще и надо соглашаться? – посол был то ли удивлен, то ли возмущен таким предложением, определить по его интонации сложно, но он хотя бы был еще настроен на продолжение диалога, что уже можно считать положительным моментом.

– Начнем с того, что Самрийские верфи предоставили рейнсвальдскому феодалу технику, место и, главное, поддержку и соответствующее снаряжение для подготовки экспансии на территорию другого феодала, – решил сыграть на политических формулировках Эдвард, учившийся подобным вещам у его отца, который был не только хорошим тактиком, но и неплохим политиком. Прежний Тристанский барон всегда повторял, что политика это единственная сфера в жизни, где кроме слов ничего не надо, а черное может стать белым, если достаточно долго на этом настаивать. Молодой барон Тристанский понимал, что власти Самрии сейчас нервничают и не знают, как следует поступать при столь опасно сложившихся отношениях со столь сильным и разноплановым партнером, как Рейнсвальд, так что надо совсем немного, чтобы подтолкнуть их в нужную сторону. В данном случае лучше сработают предупреждения и попытка притвориться другом, нежели угроза применения силы.

– Все действия с нашей стороны не несли никакого агрессивного характера, – сказал посол, – Снаряжение и обеспечение поставлялись не для эскалации агрессии, а для обеспечения договоренностей сторон согласно тем документам, что были подписаны, – сказал посол, переходя в оборону, – все соответствовало законам рынка и у нас не было даже достоверной информации, для чего именно готовиться эскадра, которую ваши корабли уничтожили с подобной жестокостью… А теперь продолжают уничтожение порта анклава в попытках добить последних выживших…

– И все же, – Эдвард не собирался отступать, пока не добьется согласия посла, – Верфи обеспечивали и поддерживали эскадру, которая, по нашим сведениям, готовилась для вторжения на территорию, находящуюся под протекторатом моего баронота, что уже является само по себе нарушением условий договора Цитадели, к каким относится Рейнсвальд. Кроме того, формирование подобных сил уже дает нам право на превентивное нападение, вне зависимости от того, где и под чьим флагом они располагаются и подготавливаются, так что, в данном случае, в наших действиях нет ничего, что можно трактовать как нарушение межгосударственных отношений…

– Это уже не вам решать! – сказал твердо посол, но уже не так уверенно, как раньше. Конечно, может быть, руководство верфей и не знало конкретно, для чего именно Вассарий формирует здесь полноценный флот вторжения из наемников и своих собственных сил, и все же отдельные слухи до них просто обязаны были дойти, но, видимо, те средства, что получали от этого, перевесили все опасения по поводу возможных ответных действий со стороны рейнсвальдских феодалов, что в итоге и привело к нынешней, далеко не самой приятной, ситуации. И Самрия, и Эдвард не хотели дальнейшего усиления этого противоречия, но при этом же ни одна из сторон не собиралась отступать и признавать себя виновными. Собравшись с духом и потратив несколько секунд, чтобы подобрать подходящие слова, посол продолжил, сцепив руки перед собой, – Ваши действия можно трактовать законными ровно до того момента, как вы начали обстрел верфей, таким образом нанося непосредственный ущерб имуществу и подданным независимого порта, что и является причиной нашего первоначального требования немедленно прекратить агрессию и начать отвод ваших войск из порта и с ближней орбиты. Только после этого мы можем говорить о продолжении нашего диалога… – посол замолчал, но потом все же решил, что необходимо будет добавить, – в ином случае ваше поведение уже будет рассматриваться как акт агрессии против непосредственно Самрийских верфей, на который мы вынуждены будем ответить.