Текст книги "Руку мне дай...(СИ)"

Автор книги: The Killer 001

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 55 страниц)

Жизнь стала казаться не такой серой, унылой и беспросветной, а еще… еще он теперь каждый день ждал прихода Петуньи. И знал, что с пустыми руками она не придет, а всегда будет какой-то сюрприз – вкусный и необычный!

Конечно, питаться за ее счет совесть не позволяла, но тут очень вовремя Малфой, как истинный друг, а вовсе не змей-искуситель, подкинул ему заказ от французских родственников в виде десяти комплектов домашних аптечек, с полным набором стандартных зелий от любых бытовых травм, и еще эксклюзив на несколько флаконов духов по оригинальным рецептурам. Ну, французы, и мужчины и женщины, довольно падки на такие вещи, но платят хорошо, не торгуясь.

Трикки с довольной физиономией, приволокла короб с кучей редких и не очень ингредиентов и пустых флаконов для духов и настоек, а еще робко попросила передать большой привет мисс Петунье. Для того, чтобы забирать выполненные заказы, Малфой даже удосужился буквально вчера подключить камин, обязав кого-то из вечных его должников из Министерства. Так что Снейп был теперь обладателем личного доступа в кабинет Люциуса, правда тщательно запароленного, потому что в особняке у Люца вечно толклись его знакомые и сторонники из той Организации… о которой не говорят вслух в общественных местах.

Чтобы связаться с Малфоем, нужно было проорать в камин кодовое слово, и Трикки, на которую завязали пароль, после проверки помещения на отсутствие посторонних личностей, открывала доступ или же звала хозяина, по желанию Северуса.

Выгодный заказ Снейп выполнял в те дни, когда Петунья не могла навестить его. Правда, голодным девушка его не оставляла – готовила заранее что-нибудь несложное у него на кухне. И все равно у нее получалось намного вкуснее, ароматнее и сочнее. Так что он в последнюю неделю вручил ей все же несколько крупных магловских банкнот, потому что вовсе не собирался объедать Эвансов. Петунья внимательно посмотрела на него, выслушала его пламенную, немного хвастливую тираду о том, что он может себя прокормить, и не только себя, кстати, кивнула и спрятала деньги в карман. После этого совесть Снейпова успокоилась и продолжила вместе с хозяином нетерпеливо дожидаться приносимых Петуньей лакомств.

Он оделся, побрызгал в ванной в лицо прохладной водой, небрежно расчесался, собрав отросшие волосы в хвост, и потопал на кухню набрать в чайник воды. Под босыми ногами приятно ощущался новенький линолеум, обеденный стол накрыт скатертью в мелкий желтый цветочек, обвязанной по краям развесистыми кружевами. Скатерть приволокла Трикки…

Северус только заварил себе магловского растворимого кофе и сыпанул туда сухих сливок, как стукнула дверь, которую он отпер в первую очередь – теперь Петунья заходила, не стучась.

Он улыбнулся и прикрыл полотняной салфеткой поставленный на стол хрустальный флакончик с ярко-бирюзовым содержимым…

========== Глава 7 ==========

– Привет! Давно встал? – спросила Петунья, ставя сумку на стул.

– Доброе утро! – улыбнулся Северус. – Где-то с полчаса назад, наверное. Вчера рано лег, выспался.

– А-а-а-а… тебе повезло больше, – сказала девушка, усаживаясь напротив. – Есть кофе?

– Cейчас сделаю, – Северус торопливо вытащил палочку, призывая чашку и банку с растворимым кофе. Он внимательно посмотрел на Петунью, отметил бледное лицо и едва заметные синяки под глазами от бессонной ночи. Сердце замерло на миг – он понял, что случилось то, чего он опасался. Видимо, Лили рассказала сестре о том, как он оскорбил ее… Ведь раньше Петунья такой не была, расстроенной и подавленной, хоть и тщательно старалась cейчас скрыть это от него.

А вдруг она пришла в последний раз, сказать все, что о нем думает?

Мордред… надо же, вот совпадение, он как раз вчера доделал для нее духи, как будто чувствовал, что времени уже почти не осталось! Да и то сказать, все хорошее когда-то кончается. К тому же, Петунья и так очень помогла ему. Неизвестно, как он пережил бы этот месяц – все разом навалилось. Смерть матери, разрыв с подругой, неприятности в школе… Останься он один, точно бы что-нибудь сделал с собой. Есть же зелья, дарящие мгновенное забвение… а он может сварить любое с легкостью. Потому что больно тогда, через день после похорон, когда все отмерзло, было так, что хотелось завыть, как оборотень на полную луну.

Рука Северуса судорожно дернулась и поправила салфетку…

Он пододвинул Петунье изящную фарфоровую чашку, из того сервиза с красными пионами, который ей так понравился. Вот и сейчас девушка улыбнулась, осторожно держа изящно изогнутую ручку тонкими пальцами.

Северус, глазеющий куда угодно, только не в лицо Петунье, машинально отметил, что ногти на руках коротко обстрижены, а кожа на вид шершавая и слегка покрасневшая. Видимо, Петунья много возится в воде, в горячей и в холодной… У Лили и Нарциссы руки не такие, они белые, гладкие, холеные, с длинными розовыми ноготками. Может сварить ей специальный крем для рук? Он зимой ходил без перчаток, сунув руки в карманы прохудившейся мантии, и кисти покрывались цыпками и ознобышами. Пришлось усовершенствовать громоздкий рецепт на основе ромашки, календулы и гадючьего жира для потрескавшейся кожи.

Вот сегодня же и сварит! И добавит туда пару капель крови рунескопа для быстрой регенерации кожи.

– Ты… вы с Лили… что-то случилось? – голос сорвался на хрип. Пришлось откашляться и отпить крепкого кофе. – Ты бледная…

– Неприятный разговор, – сказала Петунья, пододвинув к себе стул с сумкой и принимаясь доставать оттуда свертки и коробки. – Давай лучше завтракать, я с раннего утра готовила, надеюсь, тебе понравится. Вот, это из французской кухни! Пробуй! – и она отрезала щедрый ломоть источавшего вкусный запах румяного пирога с сырной корочкой. – Французский киш с грибами, луком-пореем и сливками! Круассаны вроде тоже неплохо вышли.

В другое время Северус без приглашения бы накинулся на принесенные яства, но в этот раз чутье легиллимента его не подвело. И делать вид, что ничего не случилось, у него не получалось.

– Постой… ваш разговор… это связано с Лили и… со мной? Я знал, что рано или поздно это случится. Ты ведь никогда не спрашивала меня, из-за чего мы поссорились. Наверное, следовало рассказать сразу, чтобы не было недомолвок. Я трус… боялся, что ты станешь презирать меня и уйдешь, – тихо сказал он.

Петунья вздохнула. Вчера с Лили пришлось поскандалить, сегодня вот это горе носатое надо утешать. Неужели всем старшим сестрам приходится этим заниматься? Смазывать зеленкой разбитые коленки, дуть на них, вытирать слезы и успокаивать?

Видимо, да…

Она положила ладонь на худую руку Северуса. Вот руки у него были красивые, как у музыканта, пальцы ровные и длинные, без выступающих суставов и разбитых костяшек, как это бывает у мальчишек, даже несмотря на его худобу. И кожа белая, почти без загара…

Впрочем, промелькнула мысль, что волшебники мужчины руками особенно ничего и не делают, все только палочкой машут, почему б рукам не быть такими?

– Послушай, Сев… Ничего страшного не произошло. Да, мы вчера поговорили с Лили, но…

– И что она тебе сказала? – Снейп напряженно смотрел ей в лицо. Рука под ладонью Петуньи опять дрогнула.

– Рассказала о том, что у вас в школе процветает то ли расизм, то ли нацизм, – вздохнула Петунья. – Предостерегала, что дружба с тобой может плохо кончится для меня, потому что у вас есть некая организация, которая ратует за дискриминацию маглов. Не то чтобы я тебя осуждаю, но если ты член этой организации, общаться с тобой дальше я и правда не смогу, потому что этим подставлю тебя. Понимаешь? Вероятно, на вас на всех у руководства имеется досье, в котором расписаны связи и знакомства, а тебе на пользу не пойдет то, что ты общаешься с маглой. Так ведь?

Северус низко опустил голову, волосы черным гладким крылом закрыли глаза.

– Все и так знают, что я дружил с маглорожденной. Лили ничем от тебя не отличается, в случае чего, и ей и тебе будет грозить одинаковая опасность… Но я не состою пока нигде! – он посмотрел на Петунью, слегка приподняв голову. – И уже не хочу! Только не знаю, как мне избежать этого…

– Знаешь, прекрасно тебя понимаю. У нас тоже были и есть, наверное, такие шайки, в которых, чтобы доказать свою преданность, требуют убить тех, с кем ты раньше дружил и общался. Так что, если им понадобятся рычаги давления на тебя, то нас вполне возможно, используют, чтобы заставить тебя делать что-то нехорошее.

Северус отчаянно поглядел на нее.

– Что же тогда делать? Получается, я засветился со всех сторон и вас тоже подставил! Если я тут останусь, мне волей-неволей придется дать ответ своим… нанимателям. Меня пока не трогают, потому что мне нет семнадцати, я несовершеннолетний. Но вот зимой…

– А у вас что, совершеннолетие в семнадцать? – удивилась Петунья. – Хм… значит, Лили скоро станет взрослой и независимой, надо же!

– Я не смогу осенью вернуться в школу… – прошептал Снейп, уставившись стеклянными глазами в тарелку с нетронутым пирогом. – Нет, только не это…

– Это потому, что ты поссорился с Лили? Северус, расскажи, почему вы с ней поругались? Что такого произошло? Я не верю, чтобы из-за одного слова, каким бы мерзким оно ни было, можно забыть о стольких годах общения. Наверняка там было еще что-то.

Парень слабо покачал головой.

– Я во всем виноват… Не смог промолчать.

– Молчать – это не выход, – резко сказала Петунья. Неужели Снейп настолько зомбирован, что как попугай повторяет слова сестры? – Надо разобраться! Я обещаю, что буду совершенно беспристрастна. Я же вижу, что тебя это гнетет. Расскажи, легче станет! Поверь, я не стану тебя осуждать. Всегда нужен взгляд со стороны, чтобы понять, кто виноват.

– Рассказать… – прошептал Снейп. – Нет, лучше я покажу тебе, так будет понятнее и быстрее.

Он встал и ушел в гостиную.

Послышался рев пламени в каминной трубе, а потом он тихо заговорил с кем-то.

Через несколько минут Северус вернулся, неся в руках странную каменную чашу, испещренную какими-то непонятными символами и значками. Неизвестный предмет был осторожно водружен на стол.

– Это думосбор. Артефакт, в котором можно просмотреть воспоминания, – глухим голосом рассказывал Северус. – Попросил у Люциуса. Рассказывать долго, и всегда есть вероятность заподозрить, что я могу выдумывать, чтобы обелить и оправдать себя, а так… сама все увидишь. А это, – он поставил рядом маленькую баночку с ярко-зеленой массой, прикрытую пергаментом, – это Трикки тебе передала. Мятный соус. К баранине, кажется.

Петунья улыбнулась. Ей очень нравилась маленькая хозяйственная домовитая эльфийка. И такая заботливая… Ну чудо же. А ведь, по словам Северуса, далеко не все волшебники хорошо обращались со своими домработниками. Хотя, впрочем, в магловском мире тоже самое. Господи, ну и тоска…

Снейп тем временем угрюмо доставал палочкой прямо из виска длинные серебристые сияющие нити и помещал их в свой думосбор. Петунья смотрела на это действо с раскрытым от изумления ртом. Ничего себе! Воспоминания в материальном виде!

– А я смогу их увидеть? – с любопытством спросила она. – Ты помнишь, что у меня магии как бы нет?

– Cможешь, – уверил ее Северус. – Тут работает сам думосбор, а не твоя магия. Ну что, все готово! Можешь приступать. Наклоняйся и погружай лицо прямо туда, – и он придвинул каменную чашу с переливающейся серебристой субстанцией поближе.

Петунья ни за что не отказалась бы от столь заманчивого эксперимента и, ни секунды не колеблясь, опустила голову в думосбор…

Все закружилось перед глазами в разноцветном вихре, Петунье казалось, что она бесконечное количество времени падает вниз головой в холодной пустоте… как вдруг она зажмурилась от яркого солнечного света и обнаружила себя сидящей на песке возле озера. Невдалеке возвышался огромный величественный замок, в котором Петунья немедленно признала Хогвартс. «Значит, вот как он выглядит…»

Она торопливо встала и отряхнула одежду от песка. Мимо ходили и смеялись разновозрастные школяры. Метрах в пятидесяти от озера начиналась трава, а чуть дальше росли кусты и деревья.

Петунья разглядела сидящего в одиночестве в тени кустарника Северуса и направилась к нему. Было забавно, что ее никто не замечал. Как будто она в реальном мире стала невидимкой. Впрочем, она ведь находится в прошлом времени.

Девушка с интересом осматривалась. А вон и Лили с подругами на берегу, болтает голыми ногами в озере. И Мародеры обнаружились под огромным раскидистым деревом. Петунья видела привезенные сестрой факультетские колдофото, потому и признала сразу, кто из них Поттер, а кто Блэк. В Блэка можно было влюбиться, если не знать, что он из себя представляет на самом деле. Петунья презрительно хмыкнула, глядя на расслабленную, скучающую и надменную позу этого красавчика. Достопамятный Поттер играл с каким-то желтым мячом для пинг-понга, который парил в воздухе. Рядом сидел серый, скользкий на вид коротышка, непрестанно хихикавший и вскрикивавший от восторга, когда очкарик ловил свой мячик, а чуть поодаль от этой компании унылого песочного цвета и вида ботаник, уткнувшийся, как и Снейп, в книгу.

Петунья подошла к Северусу и присела рядом с ним. Оказывается, когда Снейп читает, он ничего вокруг не замечает… Только брови хмурятся, черные ресницы подрагивают, да глаза быстро-быстро пробегают строчку за строчкой. Волосы, как обычно, грязноватой занавеской отгородили его от окружающего мира.

Наконец он закончил изучать свои пергаменты и встал, засовывая их в сумку. Когда он вышел из тени кустарника и пошел по лужайке, Блэк с Поттером тут же поднялись.

Петунья хотела закричать, чтобы он не ходил туда, но было поздно…

Ей пришлось наблюдать всю безобразную сцену, которая развернулась под деревом.

То, как быстро собралась толпа школяров, падких до бесплатного развлечения, как Снейпа обезоружили и Блэк с Поттером поочередно направляли на него свои палочки, на беззащитного, валяющегося на траве. Снейп ругался и проклинал их, за это его опять заколдовали. Петунья желала удушить обоих дружков. Теперь понятно, чем прославились знаменитые Мародеры…

Прибежала Лили. Петунья очень, очень сильно надеялась, что сестра сейчас раскидает обоих придурков, но та всего лишь стояла и переругивалась с Поттером. Палочку она вытащила только когда Поттер, которого ранил скинувший заклинание Снейп, подвесил того вверх ногами. Мантия Северуса задралась, и его серые cтаромодные подштанники явились зрителям.

Ой-ой… а вот это уже было серьезно! Такого унижения Петунья лично не потерпела бы ни от кого! Тут одной располосованной мордой обидчик бы не отделался. Она бы растерзала его на куски, посмей кто-то задрать ей подол юбки в школе!

«Лили, ты ведь гриффиндорка, ну врежь Поттеру кулаком, расцарапай лицо ногтями, пни между ног, заступись по-настоящему! Ведь на таких, как он, слова и увещевания не действуют!»

Разумеется, ее лихорадочная вера в сестру была развеяна последующим коротким диалогом, в котором Поттер специально провокационно упомянул о том, что Снейпу сильно повезло, что за него заступилась девчонка.

Последовавшей за этим тираде про паршивых грязнокровок Петунья даже не удивилась.

Но Лили, моментально перешедшая после этого на сторону врага – привела почти в шок.

Петунья, разумеется, не думала, что сестра разрыдается от несправедливости выкрикнутого оскорбления, развернется и уйдет, но чтобы так…

Хм… Лили оставила последнее слово за собой, подражая Поттеру, окончательно втоптала в грязь, сделав акцент на грязных же трусах и обидном прозвище.

Господи, детский сад, штаны на лямках! Где благородство, смелость и решительность, где великодушие?

Лили совершенно не понимает парней и их отношения. Да плевать на них! Обидели ее, самую лучшую и добрую, защитницу убогих и угнетенных! И кто – сам убогий…

Вместо того, чтобы сражаться с другом спина к спине, она ввязалась в бесполезные словесные прения, в течение которых Поттер красовался перед ней как попугай, и ей это… нравилось! Петунья ясно видела, что за внешним возмущением и яростными отказами от свидания крылось едва заметное торжество в своей неотразимости, Лили было приятно, что Поттер слушается и подчиняется ее приказам отпустить Северуса.

Когда же все вышло из-под контроля, Лили мигом вылила раздражение на Поттера, раскритиковав его в пух и прах, вызвав тем самым вполне закономерную злость последнего и гордо ушла, оставив друга на растерзание Мародерам, которые тут же принялись отрываться на крайнем.

Да-а-а-а… Петунья покачала головой, с болью наблюдая за финальными сценами.

К счастью, Снейпа Мародеры не успели раздеть догола, так как кто-то вызвал деканов, и забава не состоялась. Страшно было предположить, что было бы, подвергнись Снейп такому позору. Подростки и после меньшего унижения кончали жизнь самоубийством.

А особенно мальчишки…вот такие же забитые и неуверенные, несмотря на напускную браваду.

Петунья вынырнула из солнечного майского дня и оказалась на знакомой кухне.

Снейп сидел, положив голову на скрещенные руки и спрятав лицо.

Неужели он, стыдясь этой сцены, все же решился показать ей, как обстояло дело на самом деле, чтобы она не подумала, что он оправдывается или недоговаривает что-то?

У Петуньи запершило в горле от такого выражения доверия. И от кого? От колючего, как ежик, нелюдимого, мрачного, злого и ядовитого на язык Снейпа? Хотя чему удивляться… ведь ежи тоже прячут за острыми колючими иголками нежное, мягкое и беззащитное брюшко…

========== Глава 8 ==========

Рука сама потянулась погладить черную макушку, но на полпути застыла в нерешительности.

Северусу сейчас только вот такой глупой жалости не хватает, вдобавок ко всему. Это после того, как он на идиотскую защиту Лили так резко ответил, после того, как решился показать ей, что на самом деле произошло в день ссоры, а не стал рассказывать сам, изящно умалчивая факты, как это сделала вчера вечером ее дражайшая сестрица… М-да…

И она… просто потрепала его по голове, взлохматив оказавшуюся мягкой и шелковистой шевелюру. А у Снейпа та же беда, что и у нее – волос много, но они очень тонкие, и оттого быстро покрываются жиром. Надо посоветовать ему купить специальный шампунь, только так, чтобы не обиделся ненароком.

Северус поднял голову.

Петунья спокойно перенесла тяжеленный думосбор на рабочий стол у плиты и заново расставила принесенные лакомства.

– Сев, твоя помощь нужна. Подогрей, пожалуйста, равиоли, а то холодные они просто никакие, и пирог тоже – надо, чтобы сыр был горячим и тянулся, как на пицце, – как ни в чем не бывало, попросила она.

Парень недоуменно моргнул пару раз, как будто не понимая, почему в него не летят тарелки с едой, а Петунья не убегает в негодовании, хлопнув изо всех сил дверью, и поспешно достал палочку.

– Слушай, давай поедим спокойно, а потом уже поговорим с тобой по душам, хорошо? – Петунья щедро наложила на тарелку симпатично слепленных равиолей, добавила густой деревенской сметаны и поставила перед ним. – Ешь! Ты же голодный. На пустой желудок нельзя разговаривать, бесполезно. Я, кстати, тоже всю ночь готовила, и есть хочу – просто умираю! Зато у меня теперь весь день свободный.

– Ты не уйдешь? – все-таки спросил Северус недоверчиво, все еще не веря, что его не станут ругать и упрекать в хамстве и грубости. Больше всего он боялся, что после увиденного позора Петунья гневно добавит ему в стиле Лили и уйдет из этого дома насовсем. А он как-то быстро привык к ее присутствию, и остаться одному после всех этих дней неодиночества было страшно.

Он никогда не осмелился бы лезть ей в голову, чтобы узнать, о чем она думает, но по спокойному лицу Петуньи понял, что его не осуждают. Но как такое возможно? Почему Лили восприняла все случившееся как смертельное оскорбление, а Петунья даже глазом не моргнула и общается с ним по-прежнему, а ведь выкрикнутое им в запале оскорбление относится к ней в такой же мере, что и к Лили, и даже хуже. Если уж маглорожденные волшебники грязнокровки, то обычные маглы и вовсе чуть ли не рабы и мусор под ногами… Ему вдруг стало так противно, что он присутствовал на субботних сходках в гостиной Слизерина, где устраивались пламенные дебаты о месте и назначении магов и маглов, и презентации Организации Темного Лорда. Где с высоких трибун вещали, что маглы обязаны подчиниться волшебникам для их же блага. Кто признает господство, тот останется жив и станет работать и жить спокойно, кто выступит против – умрет в мучениях.

Сейчас он даже представить не мог, что Петунья была бы его рабыней. Наверное, она стала бы кухаркой. Или служанкой в доме. Чистоту наводить. А Лили – кем-то вроде… любимой наложницы. Но… ведь с прислугой и рабами нельзя поговорить по душам, с ними нельзя сидеть и есть, болтая и шутя, за одним столом, нельзя косить старенькой газонокосилкой траву перед домом, а потом собирать ее вдвоем граблями в пахучие аккуратные маленькие стожки… нельзя… много чего.

Или вот… наказывать маглов. Бить их, пытать, ломать, чтобы не смели роптать и подчинялись беспрекословно.

Ой, нет! Лучше про такое не думать, а то стошнит. А Петунья подумает, что это от ее еды и обидится.

К Мордреду, ко всем чертям все это высокомерное бахвальство и идеи чистокровных! Он сам-то кто? Полукровка, всего лишь на шаг впереди маглорожденных. И терпят его на факультете лишь потому, что он может сварить все, что попросят, без затруднений. Был бы идиотом, вроде таких же, как он, полукровок Уильямса и Брема, – сгодился бы лишь на пушечное мясо для Лорда, на один-два рейда, если повезет и не прикончат свои же маги-авроры. Это значит, что он нужен чистокровным только как обслуга, как человек для грязной, нудной, монотонной и опасной работы, каковым и является зельеварение.

Правда почему-то только сейчас встала ясно прямо в голове.

Он и ему подобные, бедные и нечистокровные, всегда будут лишь инструментами, персоналом, подобно тому, как обслуживают богатых маглов те же садовники, повара, гувернантки, маникюрщицы и парикмахеры. Сколь бы ни были велики и виртуозны их таланты и способности, им никогда не встать на одну ступеньку с этими зажратыми избалованными снобами-аристократами.

Так ради чего тогда? Ради чьего-то благополучия?

Хорошо им запудрили мозги в школе. Пропаганда открыто велась на всех факультетах и руководство абсолютно ничего не предпринимало. Наоборот, все пять лет в Хогвартсе он люто ненавидел гриффиндорцев и мечтал уничтожить их. Ни разу не было случая, чтобы ему дали понять, что обидчики будут наказаны по заслугам, а он всегда может рассчитывать на справедливость.

Зато в слизеринской гостиной хорошо утешали тем, что новый режим и новый порядок дадут возможность покарать обидчиков так, как ему захочется. М-да-а-а-а…

Что-то ему уже вообще ничего не хочется – ни справедливости, ни кары зарвавшимся, избалованным вседозволенностью мажорам. Он не то, что мстить, видеть их не желает, никогда больше…

Еда на столе выглядела очень аппетитно и пахла просто потрясающе, но Северус кое-как затолкал в себя пару равиолей, почти не чувствуя их вкуса.

Целый месяц он отдыхал от всего этого, но видимо, любому покою приходит конец.

Теперь нужно было принимать окончательное решение, только после этого он сможет, наконец, вздохнуть спокойно. Жить по-настоящему.

– Так, я вижу, дело гораздо серьезнее, чем мне казалось, – сказала Петунья, внимательно наблюдавшая за посеревшим, вмиг осунувшимся лицом Снейпа. – Я что, зря тебя целый месяц откармливала, чтобы все это просто так пропало? Ты только-только на человека стал похож!

– А ну, пошли-ка… – и она схватила Северуса за вялую руку и поволокла его из дома.

Тот шел за ней, как деревянная кукла, механически передвигая ноги.

Переместились они на задний дворик, до которого еще не добралась деятельная Петунья. Но у нее уже руки чесались кое-что сделать на этом небольшом клочке земли.

Она усадила Снейпа на кучку кирпичей и сама села рядом.

– Давай, выкладывай уже, из-за чего ты так переживаешь? Если ты считаешь, что в ссоре с Лилькой виноват ты и только ты, то это не так. Я же видела – там хороши были все. Но больше всех – эти дебилы-гопники. А ведь вывернули все так, что ты еще крайним и остался! – возмущалась Петунья. – То есть, провоцирующую ситуацию, в которую тебя загнали, Лили даже не удосужилась рассмотреть. Почему-то она не поинтересовалась, как так случилось, что ты вверх ногами болтался! Сам, что ли, напросился? Надо бы, знаешь, ее тоже головой макнуть в этот тазик с твоими воспоминаниями, пусть бы посмотрела, что к тебе прицепились ни за что, издевались, да еще и опозорить пытались на всю школу. Себя на твое место поставила бы!

– Но я же обозвал ее! – сипло сказал Снейп. – Это… очень мерзкое прозвище, вообще-то.

– А я вот как-то не понимаю, – задумчиво произнесла Петунья. – Как можно думать, что твоя подруга отвратительная грязнокровка и продолжать дружить с ней. Ты ее когда-нибудь так называл?

Cеверус испуганно уставился на нее.

– Ты что… я… я никогда…

– Да верю я тебе, – вздохнула Петунья. – Знаешь, есть такой термин – состояние аффекта. Мы этот аффект очень подробно проходили на уроках по психологии общения с клиентами. Это такие сильные эмоциональные переживания, которые возникают в критических ситуациях. Человек не может найти выхода из сложившейся не по его вине ситуации, он начинает сильно паниковать, у него от страха, волнения или гнева может все путаться в сознании и он… совершает нечто непоправимое. Даже может убить, покалечить… или вот как ты – нечаянно обозвать. При этом совершенно так не думая и не желая оскорбить. Это просто защитная реакция, понимаешь? Твое тело, твое сознание, психика, защищаются, как могут.

А в той сцене, которую ты мне показал, все так и было, как я говорю. На тебя внезапно напали, разоружили, издевались над лежачим и беззащитным. Унижали и даже применяли физическое воздействие. Неудивительно, что ты впал в панику и отчаяние, ведь там было полно народу… и Лили рядом крутилась.

Пойми, она иногда меня меньшими выходками бесит так, что я готова ее обозвать не только грязнокровкой, но и похлеще, а ведь я уже взрослый, относительно спокойный, и смею надеяться, уравновешенный человек. А что говорить о подростке, который висит вверх ногами? Да еще и без брюк, – покачала она головой. – Ну и мода у вас в школе, – Петунья шутливо пихнула Снейпа локтем в бок.

Он бледно улыбнулся. А ведь правда, надо было брать пример с маглов и носить штаны, вот хоть те же джинсы, тогда бы и позора такого не случилось. И стоило изображать из себя чистокровного, и не носить под мантией верхней одежды…

– Лили была неправа, – тихо сказала Петунья, сорванной длинной травинкой щекоча его руку. – Настоящий друг вмешался бы более решительно, и уж конечно не стал бы после вырвавшегося оскорбления бить по самому больному и уходить, оставив приятеля на милость врага. Вот ты, например, на ее месте, сделал бы то, что сделала она?

– Нет! – горячо сказал Северус. – Да я бы… я бы в клочья разорвал тех, кто посмел бы подвесить Лили Левикорпусом! Я… Но я… я мог бы сказать «маглорожденная», а сказал «грязнокровка»…

– Послушай, внимательно послушай меня! Хватит уже накручивать себя. Мы все строим из себя благопристойных порядочных граждан, и даже если очень хорошо относимся к людям других рас и национальностей, все равно знаем, что негров многие обзывают черномазыми, евреев – жидами, китайцев – узкоглазыми желтыми обезьянами. Да, мы говорим себе, что никогда не станем так презрительно называть человека в лицо, но… в глубине души иногда ведь все-таки думаем? Такова человеческая натура. Люди не идеальны, они не ангелы и не демоны, в них много всякого – и плохого и хорошего…

– Ты ведь тоже обычный мальчишка, – она опять взъерошила ему волосы, до того приятным было ощущение гладких волос между пальцами. – И просто пока еще не умеешь контролировать свои эмоции. Научишься, когда вырастешь. Никто не рождается умным и хладнокровным, все этому учатся, и порой даже всю жизнь. А некоторые так никогда и не поумнеют, – засмеялась она. – Думаю, ты понимаешь, о ком я говорю…

– Ты, правда, считаешь, что меня можно было простить? – с огромным сомнением в голосе спросил Северус.

– Я не прощу только вранья и предательства, наверное, – задумчиво сказала Петунья. – И равнодушия. Лично я бы тебя простила. Думаю, я бы не ушла тогда, как Лили, а добавила этому кретину Поттеру еще, да посильнее. Чтобы знал, как нападать вдвоем на одного и измываться над лежачим. Слушай, у вас, у магов что, не знают, что лежачего не бьют? Пусть даже они дрались вдвоем против тебя одного, но ведь должны были позволить тебе хотя бы взять палочку в руки! Что же это за доблесть такая – пинать лежащего врага. Это поведение подонков. Не хотела бы попасть на этот самый Гриффиндор, – она брезгливо поморщилась.

– Ты бы точно попала или на Хаффлпафф, или на Слизерин! – облегченно улыбнулся Северус. Нервное напряжение постепенно отпускало его, а от Петуньиной травинки по коже бегали приятные мурашки.

В мир постепенно начали возвращаться краски, тепло, свет, даже запах свежесорванной травы воспринимался теперь как нечто невообразимо прекрасное. Казалось, что с плеч упал огромный камень, который он носил все это время, лишь на время забывая о нем. И что интересно, забывал он о своей вине тогда, когда общался с Петуньей. Она могла его отвлечь от тяжелых раздумий, насмешить, подбодрить, вкусно кормила и привела дом в порядок, так, что хотелось по утрам просыпаться, шлепать босыми ногами по чисто вымытым половицам, кое-где накрытым ковриками, хотелось съесть чего-то вкусного, необычного, и так зачастую и случалось, стоило только ей прийти.

Он почувствовал вкус к жизни. А ведь до этого все было серым, тусклым и беспросветным – и сам он и его дряхлый дом. Даже Лили, ее яркая необычная красота, и та разгоняла эту серость и уныние лишь ненадолго. Наверное, потому, что ей не интересно было рядом с ним, скучным, занудным и некрасивым…

А почему тогда Петунье с ним хорошо? Он же видит, что ей нравится с ним общаться, иначе бы она не проводила все свободное время у него дома, с удовольствием сидя на шикарном малфоевском диване, или в кресле, готовя пироги и бисквиты на чистенькой кухне в отремонтированной духовке, выдирая здоровенные сорняки на нескольких грядках с морковью и капустой, которые успела посадить весной Эйлин. У нее и дома такой работы полно.

Может… может, он все же не такой уж и скучный и уродливый? Как бы там ни было, но красоту девушек он все-таки способен замечать. А Петунья в разы привлекательнее, чем он. Она высокая, да, худенькая, но не тощая, в отличие от него, у нее красивые руки и пальцы, стройные длинные ноги с изящными лодыжками и небольшими ступнями. Волосы, правда, подкачали, но он знал, что девушки любят экспериментировать с цветом волос, можно и перекраситься. Ей бы очень пошло стать брюнеткой, с ее карими глазами и тонкими темными бровями…