Текст книги "Пока смерть не разлучит нас (ЛП)"

Автор книги: Tangstory

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Конечно, Шэнь Ляншэн добросовестно проверял работы. Теплый свет лампы очерчивал его фигуру, спокойную и безупречную, словно гипсовая скульптура в мастерской художника. Работы сразу двух классов не заняли у Шэнь Ляншэна много времени. Убрав все, он посмотрел на Цинь Цзина, который лежал на диване без очков и щурился на него. Он подошел к нему, нагнулся и начал массажировать виски мужчины.

«Как Ваша голова?» – прошептал он, и тень его нависла над гостем.

«Нормально», – пробормотал Цинь Цзин с закрытыми глазами.

Несмотря на то, что руки Шэнь Ляншэна не выходили за границы дозволенного, тишина комнаты и беззвучный обмен между ними добавляли чувственности.

По какой-то причине сердце Цинь Цзина ускорило ритм. Он был вынужден прочистить горло и увернуться от рук массажиста. Надевая очки, он подошел к книжной полке и начал исследование с кажущимся интересом.

Шэнь Ляншэн был истинно верующим, когда дело касалось реализма. То же относилось и к книгам. На полках преобладали книги по экономике и товароведению на иностранном языке, и не было ни одного художественного произведения. Цинь Цзин был уверен в своем английском, но не был знаком или заинтересован в этих предметах. Ему было трудно найти общую тему.

«Что это?» – после долгого поиска, он, наконец, нашел книгу, которую тоже читал, и выдвинул ее. «Не думал, что Вы читали это».

Шэнь Ляншэн подошел ближе и увидел, что он держит собрание стихов Элизабет Барретт Браунинг.

«На самом деле я не читал», – признался он прямо, возвращая книгу на место и закрывая книжный шкаф.

Хотя равнодушное поведение было типичным для Шэнь Ляншэна, Цинь Цзин мог почувствовать некоторую досаду, исходящую от него – нежелание продолжать эту тему. Однако, какова бы ни была причина, это было личное дело Шэнь Ляншэна. Цинь Цзин не стал искать объяснений, но никак не мог придумать, что сказать.

«Вы умеете играть в бильярд?»

«Что? – Цинь Цзин был застигнут врасплох внезапной сменой темы, и ему понадобился момент, прежде чем сказать правду. – Нет. Я никогда не играл».

«Я научу Вас».

Бильярд появился в Англии и всегда был весьма популярен на родине. Во времена учебы Шэнь Ляншэну не нравились забавы и игры, но его, занимавшего видное положение в обществе, всюду приглашали друзья. Он встретил женщину, с которой имел самые длительные отношения, за бильярдным столом. Она была замужем, хороша в игре и щедра, в особенности на деньги. Нет нужды говорить, что Шэнь Ляншэну были выгодны эти отношения. Он не видел ничего плохого или постыдного в этом – бери и пользуйся всем, что доступно – было его девизом.

После выпуска он собирался вернуться домой. Женщина была настойчивой и слала письмо за письмом, но Шэнь Ляншэн не ответил ни на одно из них. Он, однако, продолжил играть в бильярд, и даже выделил комнату для этого рядом с кабинетом.

Сегодня на Цинь Цзине был костюм-туника, который сковывал его движения. Войдя в комнату, оба сняли пиджаки и встали у стола. Шэнь Ляншэн натер мелом кий и разбил шары. Его превосходная форма послужила примером Цинь Цзину.

Когда же пришло время Цинь Цзину повторять, его кий просто отказался слушаться. Биток едва коснулся прицельного шара и затем медленно остановился.

«Понизьте Вашу стойку».

Цинь Цзин собирался подняться, когда Шэнь Ляншэн положил руку ему на талию, а другой обхватил вокруг, чтобы держать его опорную руку.

«Сделайте ее плоской».

«Что?» – возможно, потому что мужчина был слишком близко, Цинь Цзин чувствовал себя неудобно и не среагировал вовремя.

«Разгладьте свою руку, – Шэнь Ляншэн надавил, распластав его руку под своей. – И раскройте пальцы». Их пальцы переплелись.

«Держитесь ближе ко мне».

Шэнь Ляншэн вел Цинь Цзина своим большим пальцем, сводя обе ладони в легкую дугу, пока они не заняли правильное положение. На мгновение их руки разделились, перед тем как коснуться друг друга снова. Цинь Цзин ощущал кий, разделяющий две левые руки, тыльной стороной кисти. Гладкий и холодный, он контрастировал с их горячими ладонями.

«Эм, господин Шэнь, знаете, я не могу двигать кием, когда Вы держите мою руку таким образом».

К этой минуте дискомфорт возрос, и он попытался подколоть мужчину.

«Давайте разберемся для начала с позицией», – ответил Шэнь Ляншэн, но не убрал левую руку. Вместо этого он обнял его правой рукой, взявшись за правую руку мужчины. Таким образом, Цинь Цзин оказался окруженным его руками.

«Сначала с проверкой, теперь – уча меня бильярду, – Цинь Цзин снова попытался сбросить их. – Скажите, Вам, вероятно, нравится быть учителем».

Ему было неудобно, но он не мог жаловаться.

«А ученики должны слушать учителя, – Шэнь Ляншэн, казалось, подыгрывал Цинь Цзину, но в его голосе не было и намека на юмор. – Расслабьте Ваши руки».

Цинь Цзин очень хотел расслабиться, но то, как мужчина гладил его по руке и терся о рубашку, делало миссию невыполнимой.

«Расставьте ноги пошире».

Шэнь Ляншэн крепко держал его за талию, но сделал шаг в сторону, скользя правой ногой меж ног Цинь Цзина, пока они не поравнялись с плечами.

«Голову ниже, и смотрите прямо вперед».

Инструктируя, он сам опустился так, чтоб видеть поверхность стола вместе с Цинь Цзином. Он практически лежал сверху на более худом мужчине, и когда он говорил, его дыхание било в уши Цинь Цзина.

«Может, это – алкоголь, но у меня двоится в глазах. Как насчет закруглиться и попробовать снова в следующий раз?» – будучи прижатым таким образом, Цинь Цзин утратил всякое желание играть в бильярд, поэтому он нашел оправдание для побега.

«И когда это могло бы быть?» – спрашивая, Шэнь Ляншэн намеренно приблизился к его уху. Каждое слово, проникавшее в ухо Цинь Цзина, обжигало огнем, который затем, казалось, подкрадывался к животу.

«Я…», – едва начал Цинь Цзин, почувствовав, как рука сжалась на его талии, переходя в ласкающее движение. Он утратил дар речи, его голова закружилась, и он потерял всякий контроль.

«Да?» – наклоняясь, спросил шепотом Шэнь Ляншэн, все сильнее прижимая Цинь Цзина к столу.

Если до этого Цинь Цзин был немного смущен и немного сконфужен, то теперь прибывал в полном смятении. Нога Шэнь Ляншэна застряла между его ног, а пах мужчины был прямо позади его бедра – он мог чувствовать его.

Цинь Цзин хотел изобразить невежество, но правая рука мужчины перебралась с его талии на живот и начала вызывающе потирать его.

«Я в порядке. Это Ваш…, – он запнулся, не в состоянии завершить фразу, и выбрал более деликатные слова. – Вам нужно выйти подышать, если плохо себя чувствуете».

«Но я чувствую себя замечательно», – не унимался Шэнь Ляншэн, продолжая говорить туманно.

«Ладно, зато Я не чувствую себя хорошо, – Цинь Цзин осознал, что тактичность здесь была ни к чему. – Ваш эм… Вам нужно выйти, пока что-нибудь не вышло из под контроля».

«Почему? Это давит на Вас? – спросил Шэнь Ляншэн еще более прямо. – Простите».

Цинь Цзин не думал, что дело в извинении. Он сопротивлялся и хотел заговорить, когда Шэнь Ляншэн пробормотал: «Не двигайтесь».

Он прикусил язык.

«Вы злитесь? – заговорил Шэнь Ляншэн более нежно, в ответ на молчание Цинь Цзина. – Не расстраивайтесь, просто позвольте мне подержать Вас».

«Я…», – Цинь Цзин не хотел ругаться из-за этого. Но также он не мог не ощущать, как его щеки краснеют от мягких, чарующих слов мужчины. Он был слишком напуган, чтобы выяснять причину, и, в конце концов, во всем обвинял алкоголь. Он тихо ответил: «Мне, в самом деле, это не нравится».

«Что? – следующее, что он почувствовал, руку Шэнь Ляншэна, спустившуюся к его органу и играющую с ним поверх штанов. – Так лучше?»

«Прекра…», – Цинь Цзин вздрогнул, когда схватили его интимное место. Он попытался вырваться, но Шэнь Ляншэн повис на нем мертвым грузом.

«Вы, и правда, очень худой». Шэнь Ляншэн массировал его достоинство правой рукой, а левой двинулся от кия к его груди. Он расстегнул пуговицу и проник внутрь, гладя и поигрывая с его сосками. «Я должен выводить Вас обедать почаще и нарастить больше плоти на это тело».

Цинь Цзин больше не воспринимал то, что слышит. Все, что он мог чувствовать – успокаивающий зуд на груди и нарастающее удовольствие снизу. Его твердый член выпрямился под брюками, но колени стали ватными.

«Вы как девушка, становитесь влажным, если поласкать грудь».

Цинь Цзин не знал, как воспринимать эти слова, как комплимент или оскорбление. Мужчина с легкостью расстегнул его ремень и проник, минуя нижнее белье, к его члену и начал ласкать его. Затем он, используя три пальца, схватился за кончик, разминая его между пальцами. Хотя это был первый раз, когда Шэнь Ляншэн проделывал что-то такое с частями другого мужчины, он не чувствовал отвращения, ничего даже близкого к этому. Скорее, он считал это милым, что достоинство школьного учителя с неутолимым желанием увлажняло его пальцы.

Цинь Цзин вел воздержанный образ жизни и редко когда делал что-то сам с собой, не говоря уже о том, чтобы быть так искусно обслуженным другим человеком. Возбуждение было настолько сильным, что его мозги превращались в кашу. Он хотел сказать мужчине остановиться, но боялся, что издаст постыдные звуки, как только откроет рот.

«Вам хорошо? Хотите еще?» – спрашивая, Шэнь Ляншэн ослабил хватку. Он повернул Цинь Цзина и прижал его к зеленому сукну, теперь они были лицом к лицу. Их пахи терлись друг об друга. «Хотите, чтоб стало еще лучше? Хмм?»

Кий давно упал в сторону. Недолго думая, Цинь Цзин толкнул Шэнь Ляншэна в плечи и внимательно посмотрел на него. Страстные слова мужчины были дикими и грязными, но его лицо было холодным, а глаза – спокойными, почти высокомерными. Если бы Цинь Цзину нужно было описать их, это была бы пара рассудительных глаз, обладатель которых, знал, что он делал, контролировал ситуацию и ее конечный исход.

«Так это все и было Вашим планом, не так ли, Шэнь Ляншэн? – прямо сказал Цинь Цзин без особого гнева. – Знаете, богатые мужчины, как Вы, обычно наведываются в труппы, когда ищут небольшое развлечение. Но не Вы, сэр. Вы нашли себе сяншэн-комика. Мыслим нестандартно, не так ли?»

Шэнь Ляншэн был пойман с поличным и должен бы продолжать плести сладкую ложь, чтобы получить то, что хотел. Сейчас он молчал не из-за того, что ему был ведом стыд: по какой-то причине, смотря в глаза Цинь Цзина и уловив подразумеваемый им смысл, он колебался.

«Вам следовало, хотя бы, поинтересоваться, хочу ли я участвовать в Ваших играх, – Цинь Цзин презрительно усмехнулся. – Что Вы собирались делать, если б я не согласился?»

Что он собирался делать? Использовать грубую силу? Шэнь Ляншэн соврал бы, если б сказал, что никогда не рассматривал этот вариант. Однако он передумал в последний момент, желая по-другому выйти из положения. Он не хотел окончательно порывать с Цинь Цзином.

Пока он мешкал, ослабив объятия, Цинь Цзин с легкостью оттолкнул его. Он выпрямился и поправил одежду.

«Становится поздно, – начал прощаться Цинь Цзин. – Я…»

«Я отвезу Вас домой», – закончил предложение Шэнь Ляншэн, в надежде уменьшить неловкость.

«Нет, спасибо», – вежливо, но твердо ответил Цинь Цзин. Шэнь Ляншэн не хотел расставаться на плохой ноте с мужчиной, но тот не оставил ему выбора. Он спокойно пошел с ним в кабинет, чтобы собрать его вещи, не пытаясь снова предложить подвезти. Он проводил мужчину до прихожей, как полагается, пожелав ему доброй ночи, и оба пошли своей дорогой с разными мыслями, тяготившими их сознание.

Примечания

Янхэ дацюй – известный алкогольный напиток, происходящий из региона Цзяннань. В состав входят следующие компоненты: ячмень, пшеница и горох. Бывает 64, 62, 55 градусов.

Хуайянская кухня: родиной являются города Хуайань, Янчжоу и Чжэньцзян в провинции Цзянсу. Кулинары обращают особое внимание на нарезку продукта и регулирование силы огня, стремятся сохранить натуральный вкус. Приготовленные ими блюда – нежирные, сладковатые, с освежающим вкусом.

«Сопроводите меня ценой Вашей жизни»: история гласит, что Цзо и Ян стали друзьями и решили повидать короля Чжу Чжуана. Зима была суровой, и у них было мало одежды и еды. Цзо отдал всю свою одежду и еду другу, чтобы тот достиг цели, а сам ушел в лес, чтобы покончить с собой. Отсюда и произошла пословица, дословно означающая «отдать свою жизнь, чтобы сопроводить джентльмена». Используется, чтобы описать поведение, когда кто-то рискует всем, что имеет, чтобы сопроводить или следовать за кем-то.

========== Глава 5 ==========

«Сэр?»

Не услышав ответа, девочка попыталась снова: «Мистер Цинь!»

«Что?»

С той ночи прошло три дня, и эти двое не связывались между собой. Цинь Цзин продолжал свою ежедневную рутину – еда, сон и занятия – но время от времени тот мужчина проникал в его мысли. Вот и сейчас, звонок только прозвенел, а его мысли уже снова начали блуждать, пока он убирал материалы. Память возвращала его в не столь далекий день, в тот же самый день недели, тот же кабинет. Он только дошел до последней части Первой Рапсодии Красной Скалы, когда увидел мужчину за окном…

«Сэр… Есть кое-что, о чем я хотела спросить Вас». Цинь Цзин обратил внимание на девочку, которая сутуло склонилась к кафедре, держа лист бумаги в руке. Она продолжила, колеблясь: «Вы не писали этот комментарий, не так ли?»

«Какой?» – Цинь Цзин, растерянный, пришел той ночью домой и сразу лег спать. Этот урок был первым на следующий день, и он раздал работы,

оцененные Шэнь Ляншэном, даже не просмотрев их. Это был простой тест, не влияющий на итоговую оценку, поэтому он решил, что не страшно, если там было что-то не так.

«Вот этот, здесь».

Девочка поднесла листок к его глазам. Содержимое весьма позабавило Цинь Цзина. Как оказалось, девочка была невнимательна и не знала ответов на три четверти вопросов. Стыдясь своего незнания, она попыталась оправдаться в конце контрольной: «Мне жаль, мистер Цинь. Я обещаю, что буду слушать Ваши лекции и надлежащим образом закреплять. Это больше не повторится».

Реакция Шэнь Ляншэна была также интересной, на ее послание он ответил на английском: «Time and tide wait for no man» (русский аналог – «время не ждет»).

Слова были короткими и к месту, а прописные буквы – аккуратными, как и их автор.

«А что? Думаешь, это ложное обвинение?» – Цинь Цзин не мог сказать, что не был тем, кто проверял это, поэтому решил не отвечать на изначальный вопрос.

«Я так и знала, что это были не Вы», – девочка не боялась учителя и отбросила почтение. Она хихикнула: «Если б это были Вы, то, вероятно, сказали бы что-то вроде: Солнце и луна проходят мимо, время не ждет нас. Вы бы не стали писать на английском».

«Поздравляю с такими прекрасными наблюдениями. Если ты понимаешь это, то должна больше усилий прилагать к учебе, а не дурачиться».

«Вы меняете тему, сэр, – ученица не отступалась в погоне за сплетней. – Кто написал это? Друг?»

Как и ожидалось, ничего, кроме молчания, она от учителя не добилась.

«Это был тот, кто приходил искать Вас в школу в прошлый раз? Настоящий красавец?»

«Почему ты спрашиваешь меня об этом?»

«Так это – правда! – девочка хлопнула по столу, ликуя. – Я лучше сохраню это как наследство для потомков!»

Ребенок есть ребенок. Цинь Цзин покачал головой с ухмылкой, когда она, отскочив назад к своей парте, стала собирать вещи. С документами подмышкой он вышел из класса под ослепляющее осеннее солнце. В этот раз, однако, никто не ждал его. Он не хотел ни признавать, ни думать о внезапном разочаровании, которое почувствовал. Вместо этого, он сбежал в учительскую.

Немного болтовни с коллегами, казалось, помогло ему взять себя в руки. Но, выйдя за школьные ворота, он остановился как вкопанный и начал пятиться назад. Он узнал машину, припаркованную через дорогу. Узнал и мужчину за рулем.

Он только что рассеянно думал об этом человеке, но, когда мужчина действительно появился, в его мыслях был только побег. Он повернулся и сбежал через заднюю дверь. Пока шел, он спрашивал себя: если у него такие намерения, а у тебя их нет, ты должен сказать ему об этом прямо и никогда больше не встречаться с ним. Какого черта ты прячешься?

Цинь Цзин думал, что, так как он появился лишь на секунду, а студентов только отпустили, Шэнь Ляншэн, возможно, не успел заметить его в толпе из своей машины. Правда, однако, была прямо противоположна.

Шэнь Ляншэн курил в машине. Его глаза были полуприкрыты от дыма, скрывая эмоции. Он решил не заходить внутрь в поисках Цинь Цзина, а, дав учителю немного пространства, наблюдать его реакцию на свое появление.

То, что Цинь Цзин воспользовался задней дверью, не застало Шэнь Ляншэна врасплох, но он не стал его преследовать. Мужчина бежал от него – это заключение всколыхнуло порочность внутри.

У Шэнь Ляншэна всегда было преимущество на любовном поприще. Даже когда у него не было ни денег, ни власти, женщины отдавались ему целиком. Именно он был тем, кто мог закончить отношения, когда пожелает.

Хотя у него не было серьезных чувств к Цинь Цзину, а действия были далеки от порядочных, Шэнь Ляншэн вовсе не считал себя виноватым. Скорее он думал, что Цинь Цзин был о себе слишком высокого мнения, отвергая его стремления.

Ты можешь бежать, но не сможешь скрыться.

Шэнь Ляншэн терпеливо докурил сигарету и раздавил окурок в пепельнице.

Я обещаю тебе, Цинь Цзин – однажды ты придешь и будешь молить меня.

В тот день Цинь Цзин, вернувшись домой, быстро пообедал. Он сел за стол, пытаясь подготовиться к завтрашним урокам, но сознание не позволяло ему. Сначала, ему было интересно, как долго мужчина ждал возле школы. Потом, он подумал, что, возможно, ему стоило быть более прямолинейным, чтобы тот больше не тратил время.

Руки его были заняты, в то время как разум метался. Он листал книгу и еще раз остановился на Первой Рапсодии Красной Скалы. Уставившись на классику, которую мог пересказать по памяти, он подумал о времени, что не ждет, как написал Шэнь Ляншэн. Он выпустил вздох.

Это была такая незначительная вещь, но Цинь Цзин помнил ее очень ясно. Он анализировал строки: «но только чистый бриз над рекой и яркая луна меж гор; когда уши ловят одно – создается звук, когда глаз встречает другое – создается цвет», когда увидел мужчину. Цинь Цзин повернул голову, и там был он, стоящий за окном, такой обворожительный, что затмевал даже солнце.

Теперь, когда он размышлял об этом, то пришел к выводу, что скрывался от этого мужчины не только сегодня, а с самого начала.

Может быть, люди инстинктивно стремятся к хорошему и сторонятся плохого. У него было чувство, что не следует искушать этого человека, и сейчас это пророчество казалось исполненным, или, возможно – нет.

Что было исполнено – так это определенные намерения этого мужчины, но он ничего не смог сделать Цинь Цзину, когда тот сказал ему, что думает. Это время не было мирным, но закон оставался законом.

Что не было исполнено – так это его собственные намерения, которых он же и опасался – этот мужчина не зашел бы так далеко той ночью, если бы Цинь

Цзин был категорически против. Он мог обвинить во всем алкоголь, но откровенно соврал бы себе, если бы сделал это.

Чтобы сберечь электричество, Цинь Цзин не включал основное освещение. Была только настольная лампа, бросающая тусклый желтый свет на прямоугольный письменный стол. Принципы правильного и неправильного распластались по столу, принимая форму Мары в глазах Цинь Цзина.

Все, о чем он мог думать, были слова «когда глаз встречает другое – создается цвет». Цинь Цзин позволил глазам закрыться и опустил туловище на стол. Касаясь стола щекой, он начал вспоминать лицо мужчины.

Смотреть в его глаза было, как смотреть в глубины океана, холодные и спокойные. Под его греческим носом были тонкие нелюбящие губы, произносящие страстные слова, такие же жгучие, как его дыхание и пальцы.

Дыхание Цинь Цзина участилось, и он знал, что возбужден. Не сумев проигнорировать это, он потянулся вниз и повторил то, что мужчина делал с ним. С каждым движением он становился все тверже, а его штаны – теснее. Он ощущал себя скованным, как и его чувства.

Он знал, что мужчина может любить другого мужчину, но если одним из них был он, тогда 24 года, что он провел, думая иначе, были бы ложью. У него были привлекательные друзья и коллеги, но он никогда не чувствовал что-либо, или не думал о них в этом плане.

Даже женщины не заставляли его сердце биться, не говоря уже о мужчинах. Когда он учился, один его хороший друг часто тащил его напиться с горя, после очередного отказа. Он завидовал тому, как Цинь Цзин мог полностью отдаться учебе, не отвлекаясь на какие-либо мысли и желания.

Цинь Цзин также не имел представления, почему у него ни к кому не было чувств за все эти годы. Он будто слишком много любил в прошлой жизни, и либо исчерпал запасы любви на эту жизнь, либо начал бояться любви и отказался влюбляться когда-нибудь снова.

Цинь Цзин понимал, что реинкарнация как объяснение была большим преувеличением. Однако с тех пор, как он встретил Шэнь Ляншэна, его сердце медленно, но верно тянулось к мужчине, словно это было предопределено, несмотря на всего несколько встреч. Честно, ему нравились разговоры с подтекстом и неприличные свидания до той ночи, когда они переступили черту. Он не был против этого, и на мгновение даже захотел развернуться и обнять мужчину, наплевав на все общественные запреты.

В это время его эрекция стала невыносимой. Он расстегнул ширинку брюк и проник внутрь, чтобы потушить огонь в паху. Копируя действия мужчины той ночью, он почти слышал его голос:

«Вам хорошо? Хотите, чтоб стало еще лучше?»

По его телу пробежала дрожь, и его друг также вскочил, высвобождая липкую субстанцию в белье.

Цинь Цзин не потрудился прибрать за собой, однако, и продолжал лежать на столе, тяжело дыша с закрытыми глазами и горькой улыбкой на лице.

Еще непроверенное пророчество заключалось в том, влюбится ли он, если они продолжат игру. К сожалению, было предельно ясно, как мало другой игрок думает об этих отношениях.

Одним ранним утром секретаря Чжоу вызвали в кабинет босса, и он вышел оттуда, рвя на себе волосы от отчаяния. Он поражался: как мистеру Циню, простому школьному учителю, удалось так заинтересовать молодого господина в комнате позади него. Одного расследования было недостаточно. Теперь его заданием было выяснение интересов и хобби мужчины, и это должно было быть выполнено секретно. Чжоу даже не знал с чего начать.

После утомительного утра Чжоу занес некоторые документы и дал небольшой совет: «Я думал об этом, сэр, мистер Цинь – ученый. Почему бы мне не найти какую-нибудь картину, или каллиграфию, что-нибудь? Уверен, это пришлось бы ему по вкусу».

«Нет. Все в порядке», – ответил Шэнь Ляншэн, не отрывая глаз от страниц.

Чжоу не знал точно, чего он хотел, и осторожно покинул офис. Он был благодарен своей жене, которая была в абсолютном восторге, получив на день рождения кольцо или ожерелье.

Цинь Цзин разбирался со своими чувствами всю прошлую ночь, но к концу учебного дня так и не выяснил, что делать. Не увидев черный шевроле, выходя через главные ворота, он выпустил вздох облегчения и тут же отругал себя за слабость.

«Цинь Цзин».

До того, как закончил размышления, он услышал знакомый голос, зовущий его по имени. Он угловато повернулся и поприветствовал в ответ: «Господин Шэнь».

«Вау, Вы определенно выглядите по-другому сегодня». Цинь Цзин был скорее удивлен видеть Шэнь Ляншэна в белой рубашке, бежевых брюках и коричневом твидовом пиджаке, вместо безупречного костюма, с которым он ассоциировался. Мужчина также не придал волосам совершенную форму с помощью воска, а позволил челке свободно свисать. Он сбросил несколько лет и выглядел студентом.

«А что? Вам не нравится?»

«Нет, я не …» – смутился Цинь Цзин. Его волновало, что любая мелочь, сказанная мужчиной, заставляет его реагировать слишком остро.

«Вам куда-то нужно?»

Цинь Цзин не спешил говорить «да», ведь, на самом деле, никуда не собирался. В конце концов, он вовсе не стал отвечать.

«Тогда давайте прогуляемся», – решил Шэнь Ляншэн за двоих, толкая велосипед, чем еще больше шокировал Цинь Цзина. Он видел сей транспорт позади Шэнь Ляншэна, но ему и в голову не приходило, что тот принадлежал ему – так это противоречило образу богатого плейбоя.

«Я не хотел снова спугнуть Вас машиной», – объяснил Шэнь Ляншэн, чувствуя озадаченность Цинь Цзина.

Цинь Цзин боялся человека за рулем, а не машины, но он сам был виноват, не озвучивая свои мысли. Ему ничего не оставалось, как следовать за ним и надеяться на возможность все прояснить.

Они тихо прогуливались вдоль улицы с велосипедом между ними. Это была Английская концессия, и архитектура тоже была английской.

«Я здесь уже четыре года, – нарушил молчание Шэнь Ляншэн, – но иногда я просыпаюсь ночью и чувствую, будто все еще где-то там, потерян в мире».

«Что?» – Цинь Цзин знал, что Шэнь Ляншэн учился за границей, но они не обсуждали это.

«Мне не было и 14-ти, когда я уехал в Англию, и мне было 22, когда я вернулся…» – Шэнь Ляншэн потряс головой и не стал продолжать, что было редкостью для него.

«Не удивительно, что Ваш китайский не так хорош», – Цинь Цзин сменил тему разговора, заметив мрачное выражение на лице Шэнь Ляншэна.

«Но Вы дадите мне несколько уроков в будущем, не правда ли?» – Шэнь Ляншэн взглянул на Цинь Цзина слишком быстро, чтоб тот понял.

Цинь Цзин вздохнул, решив никогда больше не видеться с этим мужчиной и убедиться, что не будет никакого «в будущем». Спустя несколько секунд, он, наконец, заговорил: «Шэнь Ляншэн, я думаю, мы…»

«Цинь Цзин, – остановил его Шэнь Ляншэн. – Просто выслушайте меня сначала…. Это была моя вина той ночью, но не могли бы Вы…могли бы Вы просто подождать еще немного?»

Цинь Цзин смотрел, пока Шэнь Ляншэн говорил, не глядя на него. Мужчина опустил глаза, толкая велосипед. Язык тела и его слова выражали мольбу.

«Я…» – начал Цинь Цзин.

«Вы были правы. Я обидел Вас». Шэнь Ляншэн, наконец, посмотрел на него пристальным взглядом и мягко сказал: «Но я все еще хочу Вас видеть. Поэтому не убегайте от меня больше, пожалуйста».

Решимость Цинь Цзина растворилась под его взглядом. Он отчетливо осознавал, что Шэнь Ляншэн напускал этот вид только для того, чтобы заставить его уступить своим желаниям. Как ни печально, даже зная это, Цинь Цзин не мог не клюнуть на его сладкие речи. Он был не в силах сказать: «Я не думаю, что мы должны видеться снова». Опять он ничего не мог поделать, кроме как сказать себе, какой же он слабак.

Миновав Цзычжулинь, они свернули на Виктория Роуд. Улица, выложенная банками и иностранными компаниями, была во много раз шире и суетливее, с разъезжающими по ней седанами. Даже клиенты рикш выглядели респектабельно. С другой стороны, удобно одетый Шэнь Ляншэн, толкающий велосипед, с Цинь Цзином рядом, выбивались из общей картины.

То, что они принадлежали разным мирам, было одной из его забот. Все было бы нормально, будь они просто друзьями, но, коль скоро тут был замешан секс, Цинь Цзин стал осмотрительнее.

Однако Шэнь Ляншэн догадывался об этом. Он не только оделся, как современный студент, но даже наложил руки на велосипед. Он, без сомнения,

разыгрывал спектакль, но даже если так, Цинь Цзин думал, что он, как минимум, взял на себя труд сделать это.

«Я работал стажером в этом банке до выпуска, – сказал Шэнь Ляншэн, когда они проходили мимо Банка Гонконга и Шанхая. – Ну и погоняли они меня, приятель».

«Что же, это тоже опыт, – последовал Цинь Цзин легкому тону Шэнь Ляншэна. – Все, чего хотят эти белые – деньги. Очень кстати, что сейчас они поддерживают Ваш бизнес, ха?».

«Ну, вот опять, Вы строите из себя умную задницу», – Шэнь Ляншэн напустил на себя соответствующий словам вид, но внутри был согласен. Конечно, было кстати, что кто-то поддерживает тебя, особенно, если все это было частью твоего плана.

В конце Виктория Роуд был мост Ваньго. Двое стояли у Хайхэ и сырой вечерний ветер бил им в лицо. Небольшой пароход пропыхтел под мостом, и, гудя, уплыл вдаль.

«Становится поздно».

«Да».

«Ужин?»

«Может, в другой раз».

«Конечно».

Цинь Цзин не отрицал будущих возможностей, а Шэнь Ляншэн не настаивал на большем. Он повернул велосипед.

«Я провожу Вас домой».

«Вы серьезно? Уйдет вечность, чтобы дойти отсюда до Наньши».

«Почему бы Вам не запрыгнуть, чтоб я Вас отвез», – Шэнь Ляншэн похлопал по заднему сиденью, наблюдая за Цинь Цзином краем глаза. Это была та же двусмысленная улыбка, как той ночью, но осторожно контролируемая, чтобы быть намекающей, не переходя границы.

Опасаясь идти той же дорогой снова, Цинь Цзин предложил разумную альтернативу: «Я сяду на трамвай».

«Тогда, я провожу Вас до остановки».

Цинь Цзин хотел отклонить это предложение, но у него не хватило смелости сказать это мужчине, тихо толкающему велосипед с опущенной головой. В итоге они вместе дошли до трамвайной остановки. Шэнь Ляншэн ждал с ним, и только, когда трамвай подъехал к обочине, он прошептал до встречи.

Примечания

Первая Рапсодия Красной Скалы – поэма, написанная Су Ши, творившим под псевдонимом Су Дунпо (1037 – 1101). Вдохновением послужила битва при Чиби, или битва у Красной Скалы между объединёнными войсками Сунь Цюаня и Лю Бэя против войск императорского чэн-сяна Цао Цао зимой с 208 на 209 год н.э. Ма́ра (санскр. – «смерть, разрушение») – в буддизме – демон-искуситель, возглавляющий царство богов и соблазнявший Будду Гаутаму видениями красивых женщин. В буддийской космологии Мара персонифицируется как воплощение безыскусности, гибели духовной жизни. Мара – искуситель, отвлекающий людей от духовных практик путём придания привлекательности земной жизни или выдавая отрицательное за положительное.

«Когда глаз встречает другое – создается цвет» – в этой строчке иероглиф, буквально обозначающий «цвет», также ассоциируется с сексом и эротическими желаниями.

Цзычжулинь – деревня (селение), расположенная на западном берегу юго-восточной части реки Хайхэ, протекающей через Тяньцзинь. Здесь были образованы Английская и Французская концессии.

Ваньго – мост через Хайхэ, открытый в 1927, на северном конце Виктория Роуд.

Хайхэ – раньше называлась Байхэ – река на востоке Китая, образуется при слиянии рек Байхэ, Вэйхэ, Цзыяхэ и Дацинхэ. Протекает по Великой Китайской равнине через город Тяньцзинь. На притоках Хайхэ стоит китайская столица Пекин.

========== Глава 6 ==========

До встречи, сказал он, значит, им суждено было встретиться снова.

Шэнь Ляншэн правда не жалел сил, низводя свой величественный экстерьер. Он удобно одевался и брал велосипед, когда бы ни искал Цинь Цзина. Места, которые они посещали, были простыми и не смердели алчностью и богатством.

Обычно Цинь Цзин ездил на работу на трамвае, но он вернул к жизни свой пыльный велосипед. Вдвоем они плелись через древние, узкие аллеи и скользили мимо лондонских склонов, растущих на дорогах концессии.