Текст книги "Пока смерть не разлучит нас (ЛП)"

Автор книги: Tangstory

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

«Не присоединишься к ним?» – весело спросил Лао-У. Мужчина был в дружеских отношениях с остальными сотрудниками, но все же принадлежал к старшему поколению и не стал участвовать.

«Нет. Прекрасная ночь стоит тысячи золотых. Я сам всегда был наблюдателем, так что не буду вставать на их пути к богатству».

Лао-У посмеялся, прежде чем снова спросить: «Слышал, ты ищешь покупателей для дома?»

«Да, было бы здорово, если б Вы помогли мне, поспрашивав знакомых».

«Договорились, но где ты собираешься жить после?»

«Сяо-Ли сказал, что у его друга есть пригодная для аренды комната, пристроенная к его дому. Я один, так что это – не проблема».

«Цинь Цзин… – нерешительно и тихо начал Лао-У. – Эм, я давно хотел спросить тебя об этом».

«Да?»

«Я знаю о твоих родителях, и знаю, что не должен спрашивать об этом, раз ты – единственный сын, но….»

«Да, да. Ближе к делу, пожалуйста».

«Сяо-Цинь, как ты смотришь на то, чтобы поехать в Шаньбэй*?»

«Ха?» – в удивлении, Цинь Цзин повернулся посмотреть на мужчину. Он открыл свой рот, но снова закрыл.

«У меня есть там друзья, – Лао-У понизил голос и продолжил. – Они подумывали построить еще несколько школ, но не хватает учителей, чтобы работать. И ты знаешь текущую ситуацию. Война не закончится в ближайшее время, и снабжение…»

«Идет, – прервал Цинь Цзин, кивая головой. – Я хочу поехать».

«Правда?»

«Да!»

Лао-У посмотрел Цинь Цзину в глаза и увидел в них искренность. Он кивнул в ответ, улыбаясь: «Я просто хотел узнать, что ты думаешь. Самое раннее – в сентябре или октябре этого года. Несколько моих студентов из Пекина тоже хотят поехать. Вы можете составить друг другу компанию, и поездка будет безопаснее».

«Звучит прекрасно».

Улыбка появилась и на лице Цинь Цзина, и его внезапно наполнили чувства восторга и свободы.

Все правильно: он поедет поддерживать тыл. Он может преподавать, или делать что-нибудь еще. Да, конечно, будет куча вещей, которыми он сможет заняться.

Больше не было оков, удерживающих его здесь. Мир ждал его изучения.

Он был влюблен однажды, и, возможно, мог любить всего один этот раз, но он давно похоронил эту любовь в зимнем снегу, оставив под деревом в своем родном городе.

И вместе с тысячами других, сражающихся за их дом, он посвятит остаток своих дней этой великой и славной родине, что дала ему жизнь и поддержку.

Примечания

Нанкинская резня – эпизод Второй японо-китайской войны, в ходе которого в Нанкине, столице Китайской республики, японские военнослужащие совершили массовые убийства гражданского населения и изнасилования. Насилие продолжалось в течение шести недель, начавшись 13 декабря 1937, в день, когда японцы овладели городом.

О праздновании свадьбы:

Считается неуважительным отмечать «красные» события, такие как свадьба, непосредственно после «белого» события, такого как смерть близких родственников. Банкет устраивается для значимых жизненных событий, например, первого дня рождения или свадьбы. Для членов высшего общества, как Шэнь Ляншэн, такие мероприятия зачастую известны общественности. Штурм комнаты молодоженов: традиция берет начало в династии Хань (206 до н.э. – 220 н.э.) и включает выполнение женихом и невестой смущающих заданий «для создания праздничной атмосферы».

Шаньбэй – север провинции Шэньси, известный тем, что связан с Великим походом, будучи центром деятельности Коммунистической партии. Здесь также расположен городской округ Яньань, ставший одним из финальных пунктов Великого похода и провозглашенный коммунистами «родиной Революции». Великий поход – легендарный поход 1934-1936 годов армии китайских коммунистов. Войска шли из южного Китая через труднодоступные горные районы в Яньаньский округ провинции Шэньси. Коммунисты повсеместно отступали с занимаемых позиций и разрозненных контролируемых территорий, чтобы затем объединиться и закрепиться в Особом районе со столицей в Яньани. Основную силу составляла 8-я армия.

========== Глава 21 ==========

Шэнь Ляншэн не видел Цинь Цзина больше месяца с его ухода, и также не искал учителя. Он хотел вернуть мужчину, но мог с точностью сказать, что убедить его будет не просто. Поэтому он думал, что будет лучше разобраться в собственных чувствах, а уже потом решать, что делать с мужчиной.

Шэнь Ляншэн полагал, что Цинь Цзин был так несговорчив из-за его отношений с японцами, и это не было неразрешимой проблемой. Отец его был мертв, а значит, Шэнь Ляншэну больше не нужно было печься о завещании или доказывать кому-либо свою способность поддерживать положение семьи. В

крайнем случае, он заберет вложения из совместного с японцами предприятия, и с этим покончено. В конце концов, всегда будет возможность заработать больше денег. Во-первых, Шэнь Ляншэн не хотел оставаться в Китае надолго, так что фабрики уйдут рано или поздно. Во-вторых, японцы больше не были довольны совместным предприятием и своей долей прибыли. Кобаякава давил на Шэнь Ляншэна с деловой стороны, не сумев убедить мужчину заняться политикой, и Шэнь Ляншэну это порядком надоело.

Бизнесмен хотел отказаться от некоторой денежной выгоды, чтобы вернуть мужчину, потому что Цинь Цзин стоил этого. Затем встал вопрос: брать ли мужчину с собой, когда он покинет страну. С тех самых пор, как прикончил брата, Шэнь Ляншэн имел твердые планы уехать за границу, решив дать себе около года, чтобы закончить дела здесь, но он не был уверен, что делать с Цинь Цзином.

Если он решит не брать Цинь Цзина с собой и оставить мужчину, проведя с ним вместе около года, то «подло» будет слишком мягко сказано, чтобы описать его поступок. Однако, если он возьмет Цинь Цзина с собой….

Будучи до конца честным, Шэнь Ляншэн знал, что глубоко переживает за мужчину сейчас, и очень сильно хотел бы взять его с собой, но он не мог гарантировать, что его чувства всегда будут такими.

Теперь, когда его отец скончался, никто не торопил его с женитьбой, и он тоже не стремился делать это. За месяцы болезни отца Шэнь Ляншэн вспомнил многое из прошлого: боль матери и горести, свидетелем которых он стал. Поразмыслив, он наконец осознал, что не хотел, чтобы те же страдания обрушились на его партнера. Он думал, что должен хорошо относиться к Цинь Цзину, если они снова сойдутся. Поэтому, не планировал жениться на ком-либо, пока будет с мужчиной, но он также знал, что пришел к этому решению только из-за того, что все еще был неравнодушен к нему.

Но как долго продлятся эти чувства? Два года? Пять? Десять? Он увезет мужчину в чужую страну из-за чувств, что испытывает сейчас, а потом вернется к своему образу мыслей «легко найти – легко и потерять», потому что эти чувства развеялись и он хочет вместо этого жениться и иметь детей…. Он действительно должен быть чудовищем, чтобы сделать такое.

Увидев любовь в глазах Цинь Цзина, Шэнь Ляншэн тотчас же ощутил сильное желание снова быть вместе. Однако после этой первоначальной реакции, он хорошенько поразмыслил и оказался в затруднительном положении. Он, определенно, не был человеком с большой совестью, но та малая ее часть, что он имел, была направлена на Цинь Цзина. Он оставался втянут в эти размышления, и скоро пришел март.

Цинь Цзин держал продажу дома в секрете от Сяо-Лю. Только в раннем марте, когда продажа была урегулирована, и он больше не мог тянуть время, учитель рассказал другу. Он не осмелился сказать, что это было для того, чтобы отплатить Шэнь Ляншэну, а сам он уедет в Шаньбэй. В итоге, он наврал, будто просто собирается преподавать в другом месте.

«О чем это ты говоришь?! – Сяо-Лю был поражен. – Что не так с тем, чтобы учить здесь, дома? Работа везде одинаковая».

Цинь Цзин не ответил. Он напустил на себя пассивный вид и выражение лица, которое говорило: «Что бы ты ни сказал. Я уже все решил».

«Хорошо, даже так… – Сяо-Лю стучал по столу, так словно стучал по голове Цинь Цзина, чтобы посмотреть, что же происходит в этих его мозгах. – Даже если ты уезжаешь, ты не должен продавать дом! Как ты можешь просто продать дом, который оставили тебе родители? И вдобавок, разве ты не собираешься возвращаться? Где ты тогда будешь жить?»

«С тобой и твоей женой, конечно же», – ответил Цинь Цзин, противно посмеиваясь.

«Черта с два!» – сердито выругался Сяо-Лю. Затем, когда первоначальный гнев стих, колесики в его голове снова завращались. Цинь Цзин не был тем, кто действует так опрометчиво. Должна быть другая причина, чтобы друг продал дом. Потом он вспомнил произошедшее с ним, и ему все сразу стало ясно.

Имея подозрения, он был полон решимости докопаться до правды. Цинь Цзин ненадолго отвлек его ерундой, но видя, что друг собирается устроить ему взбучку, если он будет и дальше тянуть резину, признался: «Это, чтобы отплатить ему».

«… за меня?»

«Не только из-за тебя, – соврал Цинь Цзин, чтобы другу не было так плохо. – Я уже был должен ему кое-что, с того времени, когда мы были вместе. Я просто стараюсь вернуть столько, сколько смогу».

Естественно, Сяо-Лю не купился на это. Минуту назад он хотел побить друга, но в этот раз ударил самого себя по лицу. Он не мог извиниться: его «прости» ничего бы не исправило, так что он вложил всю силу в эту пощечину. Его щека сразу покраснела, демонстрируя пять кровавых отпечатков.

«Боже праведный! – Цинь Цзин схватил руку друга. Осознав, что не может больше валять дурака, он честно рассказал Сяо-Лю. – Когда я сказал другое место, я имел в виду Шаньбэй, понимаешь…. В любом случае, я планировал продать дом, даже если бы ты не угодил в беду. Просто поверь мне в этот раз, пожалуйста?»

Уже смеркалось, а свет не был включен. Сяо-Лю сидел с Цинь Цзином в темнеющей комнате некоторое время, а затем нарушил тишину хриплым голосом:

«Ты вернешься?»

«Да, – пообещал Цинь Цзин, кивнув. – Я вернусь назад, как только мы выиграем войну… А ты прекращай думать о деньгах, – продолжил он, пока его друг оставался безмолвным. – Для чего еще нужны друзья. К тому же, ты должен мне, а это лучше, чем то, что я должен ему, верно?.. Просто оставайся здесь и управляй своим чайным домом. Поспеши и найди себе жену, чтобы я мог поиграть со своими крестниками, когда вернусь, – Цинь Цзин потрепал друга по голове. – Крестница – тоже хорошо. Мальчишки слишком непослушны. Девочки – лучше».

Больше не в силах сдерживать слезы, Сяо-Лю всхлипывал, опустив голову, а по лицу его текли сопли. Цинь Цзин подумал, что лучше позволить другу поплакать сейчас, раз это все равно было неизбежно. Тогда, прощаться позже

будет легче, так что он сел рядом с плачущим мужчиной. В конце, он достал чистый носовой платок и успокоил друга, даже назвал его детским именем: «Не плачь, Сяо-Бао. Я вернусь».

По правде говоря, Цинь Цзин сам не знал, сможет ли вернуться, но не важно, где он жил или где умрет, было достаточно иметь воспоминания о доме в своем сердце.

Передав ключи новым владельцам, Цинь Цзин выбрал воскресное утро для визита в поместье Шэнь. Было десять часов, и Шэнь Ляншэн в этот раз был дома. Услышав доклад служанки, что мистер Цинь здесь, он направился в гостиную, чувствуя небольшую нервозность, так как еще не разобрался с мыслями.

Температура немного поднялась к середине марта. Цинь Цзин был в темно синем одеянии и очках в черной оправе. Он сверкнул улыбкой вошедшему Шэнь Ляншэну, и последний слегка растерялся: он неожиданно вспомнил, что в тот весенний день, когда они впервые встретились, на Цинь Цзине был тот же наряд.

Посреди толпы людей, он посмотрел вверх и улыбнулся ему, с тех пор прошло уже три года.

«Шэнь Ляншэн, – поприветствовал его Цинь Цзин с улыбкой. Без лишней суеты он передал деньги, полученные от продажи дома. Он был тем, кто отдавал, но все же, казалось, смутился. – Я даже не знаю, достаточно ли этого…. Ну, у меня больше нет, в любом случае. Тебе придется обойтись тем, что есть».

Слова Цинь Цзина звучали беззаботно, но Шэнь Ляншэн отнюдь не чувствовал себя так же. Мужчина нахмурился и немного строго ответил: «Забери эти деньги туда, откуда они пришли, и не заставляй меня повторять».

Цинь Цзин, кажется, не возражал и только снова улыбнулся, положив деньги на кофейный столик. Он видел, что Шэнь Ляншэн хотел заговорить, и прервал его: «Я пришел не только за этим, но также, чтобы попрощаться».

Шэнь Ляншэн застыл на месте и забыл все, что хотел сказать.

«Я собираюсь преподавать в другой части страны… – Цинь Цзин точно не намеревался говорить, где именно, поэтому тщательно подбирал слова, – и я, вероятно, не увижу тебя снова. Ты…»

«Цинь Цзин, я…» – только тогда Шэнь Ляншэн вернулся к реальности. Его рука схватила руку учителя. Ему хотелось сказать тысячу вещей, но он не знал, с чего начать. Все, что он мог, это крепко сжимать руку мужчины, в то время как лицо выражало крайнюю взволнованность.

«Я не уезжаю прямо сейчас, но скорее всего осенью, – Цинь Цзин не отбросил его руку, но накрыл ее своей второй. Он пожал руку Шэнь Ляншэна. – Я здесь просто, чтобы попрощаться заранее. Отныне береги себя».

Сила покинула руки Шэнь Ляншэна после пожатия, и он мог только смотреть, как мужчина убрал свои. С выражением лица, которое почти казалось беспомощным, он взглянул в глаза мужчины и просто повторил произнесенное ранее: «Цинь Цзин, я…»

«До встречи, Шэнь Ляншэн, – Цинь Цзину было известно, что мужчине будет трудно принять столь неожиданное объявление, но он также знал, что даже гордиев узел не может противостоять быстрому взмаху клинка. Он сделал решительный шаг назад и повторил. – Береги себя. До встречи».

Без промедления Цинь Цзин развернулся и вышел через входную дверь.

Пока Шэнь Ляншэн смотрел, как он уходит, последняя капля врожденной гордости удержала его от того, чтобы остановить Цинь Цзина. Разум опустел, а тысячи слов, казалось, выскользнули у него сквозь пальцы, словно бегущая вода, и их уже никогда не вернуть.

Только несколько часов спустя он пришел в себя. Шэнь Ляншэн вскочил на ноги и выбежал на улицу, затем вернулся, чтобы захватить оставленные Цинь Цзином деньги, и помчался на машине в Наньши. Он наконец пришел к выводу, что, независимо от будущего, должен сказать ему только одно, и тысячи слов сводились лишь к семи:

«Цинь Цзин, я люблю тебя. Не уходи».

Было время ужина, когда Шэнь Ляншэн достиг Наньши, и из трубы выплывал дым. Группа ребятишек пронеслась мимо Шэнь Ляншэна. Они пользовались возможностью поиграть подольше, раз родители пока не звали их домой ужинать.

Шэнь Ляншэн быстро прошел к дому Цинь Цзина и постучал в ворота. Вскоре они качнулись, открываясь, и он уже собирался позвать мужчину по имени, когда увидел женщину, стоящую у ворот. Он пялился на незнакомку около секунды, прежде чем произнести: «Я ищу Цинь Цзина».

«Цинь Цзин? – женщина тоже смутилась на мгновение. – … О, Вы имеете в виду мистера Цинь. Он больше не живет здесь. Если Вы ищете его… Подождите секундочку».

Шэнь Ляншэн встал у входа, смотря, как женщина шагнула во двор и крикнула: «Эй, ты знаешь где живет парень, что продал нам дом? Кое-кто здесь ищет его».

«Откуда мне знать? Кто его ищет?»

«Не знаю. Он просто…»

Парочка обменялась всего парой слов, но когда женщина повернулась, у входа никого не было. Закрыв ворота, она проворчала: «Хоть сказал бы, что уходит».

Шэнь Ляншэн вышел из хутуна. Те же дети бежали назад, и он отошел в сторону, чтобы дать им пройти.

Он продал дом. Должно быть, он серьезен насчет отъезда.

Должно быть, серьезен.

Как только он достиг этого понимания в своем сознании, силы, казалось, покинули его тело.

Он был способен идти только за счет выброса адреналина. Однако, когда Шэнь Ляншэн увидел человека, стоящего за знакомыми воротами, порыв исчез, и он стал скорее как выжатый лимон.

Шэнь Ляншэн не вернулся в машину, а вместо этого направился в Чайный Дом Лю. Бизнес уже не процветал так, как раньше, и Сяо-Лю был вынужден уволить сотрудника и работать в зале сам.

«Молодой господин Шэнь, – Сяо-Лю заметил бизнесмена, как только тот вошел, и поспешил к нему, думая, что мужчина здесь из-за его друга. – Цинь Цзин…»

«Не здесь. Я знаю, – спокойно закончил предложение Шэнь Ляншэн, вручая деньги Цинь Цзина мужчине. – Верни ему это и скажи, что я не хочу этого, и не пытайся отдать мне их снова».

«О, хорошо… – почесал голову Сяо-Лю, беря деньги. Он подумал, что будет грубо не услужить этому человеку: он ведь оказал ему огромную услугу. – Как насчет присоединиться к нам сегодня, если Вы свободны? По поводу моего…»

«Все в порядке, – прервал его Шэнь Ляншэн. – Я уже ухожу».

Но он так и не сдвинулся с места. Мужчина стоял и смотрел на сцену впереди.

Было слишком рано для выступления, и сцена пустовала. Клиентов было не так много, но Шэнь Ляншэн слышал шумную толпу и смех, и следующие за этим аплодисменты и выкрики.

Он видел чайный дом, наполненный посетителями до краев. Мест не хватало – кто-то стоял, а кто-то сидел на своих складных стульях.

Выступающий на сцене был облачен в длинное одеяние и держал в руке веер. Его сяншэн-монолог захватывал и звучал, как у рассказчиков былых дней, с точно таким, как нужно ритмом и темпом.

Рядом стоял чайник с теплым жасминовым чаем. Хоть и не высшего сорта – он был особенно ароматен.

Сяо-Лю стоял с Шэнь Ляншэном, пока последний в молчании пялился на пустую сцену. Он был против того, чтобы Цинь Цзин связывался с этим человеком, но глядя сейчас на профиль мужчины, чувствовал легкое сожаление.

«Сэр… – начал он нерешительно. – Как насчет эм…. Может Вы хотите что-нибудь передать ему?»

«…Нет, – Шэнь Ляншэн опустил взгляд и помотал головой, повторяя. – Нет, ничего».

Затем он развернулся и ушел.

Сяо-Лю приподнял для него занавески и смотрел на мужчину, пока тот не скрылся вдали.

Силуэт мужчины определенно не горбился и также не был унылым, но, по какой-то причине, он казался несчастным.

Ему нечего было сказать Цинь Цзину, но в один день он поехал увидеться с ним. Он попросил Чжоу осторожно разыскать новый адрес учителя и в одну прекрасную ночь отправился туда. Припарковавшись на улице неподалеку, он часами сидел в машине.

Он приехал сюда не потому, что действительно хотел встретиться с ним, но потому, что просто хотел быть где-нибудь поблизости – только на эту ночь, только в этот раз.

После множества сигарет воздух внутри стал туманным. Шэнь Ляншэн опустил окно, впуская немного вечернего бриза.

Дом, что снимал Цинь Цзин, был недалеко от Хайхэ. Шэнь Ляншэн слушал, как ночные грузовые суда курсируют вверх и вниз по реке, а звук их гудков подплывал ближе и вновь удалялся от машины вместе с ветром.

Этой ночью, уже в постели Шэнь Ляншэн видел сон.

Во сне было лето. Он сидел с Цинь Цзином на диване в гостиной – это было похоже на сцену их первого прощания.

Однако то, что он сказал, были слова, которые он не смог произнести во второй раз….

«Цинь Цзин, я люблю тебя. Не уходи».

«Но, Шэнь Ляншэн, – ответил Цинь Цзин из сна, словно был удивлен, нацепив характерное выражение. – Почему я должен хотеть этого?»

Он не знал, как ответить, на самом деле, чувствуя, что больше нечего было сказать.

О, так это – не то, чего он хотел.

Но если его сердце – не то, чего хотел мужчина, тогда ему и правда больше нечего было предложить.

Небо было еще темным, когда он проснулся ото сна. Шэнь Ляншэн лежал в темноте, чувствуя себя немного нелепо.

То, что ему показалось смешным, был не сон, а тот факт, что он был незрелым наивным дураком.

Он, наконец, признал свою слепую веру. Видите ли, мысль, что они будут разлучены навсегда, даже не приходила в его голову, после того как они расстались.

В своей детской наивности он думал об этом годе без мужчины, как о, своего рода, холодной войне. Каждый просто ждал, когда другой сдастся первым, и они вновь будут вместе, сойдясь на нескольких компромиссах.

Шэнь Ляншэн думал, что их чувства были взаимны, но после сна он пришел к болезненному осознанию того, что, на самом деле, Цинь Цзин больше не любил его.

Возможно он понял это в день их второго прощания, но решил закрыть на это глаза – отрицать правду, что у него получалось до этого сна – как только он открыл глаза, его сон закончился тоже.

Мужчине больше не было до него дела – возможно, они не будут вместе вновь.

Конец истории.

Шэнь Ляншэну захотелось смеяться, и он так и сделал. А потом, он заплакал впервые за долгое время.

Действительно долгое время, верно? Лет двадцать? Может, дольше.

Он позволил слезам литься и высыхать на его лице, вспоминая, как Цинь Цзин сказал «до встречи».

Если подумать, прощаясь в первый раз, мужчина ведь не говорил «до встречи».

Он не сказал «до встречи», но казалось, они еще встретятся друг с другом.

В этот раз мужчина сказал это, и Шэнь Ляншэн знал: они уже не встретятся снова.

Так тому и быть. Он не мог определиться, и Цинь Цзин сделал это за него. Все нормально.

Если мужчина смог забыть его, значит, сможет и он.

Лежа в темноте, Шэнь Ляншэн сказал себе:

Ты должен забыть его до того, как тебе исполнится тридцать.

========== Глава 22 ==========

В этом году Шэнь Ляншэн провел добрую половину весны и лета на юге. Коль скоро он решил уехать из страны, то должен был сделать то, что было необходимо сделать, и поскорее. Бизнесмен хотел продать фабрику, а кроме японцев больше надежных покупателей не было. Он не мог возражать против низкой цены, так как весь промышленный сектор на севере монополизировали японцы, не оставляя места английским и американским инвесторам. Однако не было причин избавляться от ценных бумаг и недвижимости по заниженным ценам, так что Шэнь Ляншэн посетил в апреле Пекин, а в мае – Шанхай. Решив деловые вопросы, он не спешил возвращаться в Тяньцзинь, а вместо этого задержался в Шанхае приблизительно на месяц. Он рассматривал это как длительную передышку, и, казалось, чем дальше он от Тяньцзиня, тем скорее забудет мужчину.

В июле на север обрушились штормы, поднимая уровень воды во всех реках и притоках региона с угрожающей скоростью. В итоге это привело к наводнению к концу месяца, и хозяйства к северу и югу от Тяньцзиня пострадали больше всего. Завод Шэней располагался на окраине города, но не был под угрозой, так как находился с западной стороны. Проявляя чрезмерную осторожность, Чжоу позвонил в отель, где остановился Шэнь Ляншэн. Он рассказал боссу о затоплении ферм и попросил его вернуться и лично разобраться с проблемой.

Услышав это, Шэнь Ляншэн, не колеблясь, заказал обратный билет до Тяньцзиня, но не придал новостям большого значения. На самом деле для японцев Тяньцзинь был одним из наиболее важных стратегических пунктов в северном Китае, поэтому фиктивное правительство не позволило бы потопу добраться до города, несмотря на всю свою никчемность. На худой конец, они бы разрушили плотины и перенаправили воду, обеспечивая городу безопасность, даже если бы это означало затопить все земли вокруг него.

Не только отсутствовавший в городе Шэнь Ляншэн не волновался, но и сами жители Тяньцзиня не были чрезвычайно встревожены надвигающимся

бедствием. Для начала, Тяньцзинь располагался на низкой высоте и то и дело сталкивался с проблемами наводнения. Как только это стало частой угрозой, люди оставили свою бдительность. В худшем случае на несколько дней их ждало некоторое неудобство, причиняемое засоренными улицами.

Так же как и гражданское население не ощущало никакой экстренности, правительство тоже не предпринимало никаких действий, кроме выпуска уведомлений для семей: построить небольшие запруды перед дверьми или входом в хутун, чтобы их дома не затопило.

Было начало августа, когда Шэнь Ляншэн сел на поезд обратно. На полпути пришли новости, что наводнение стало серьезным. Затем, немного позже в дороге, было объявлено, что железнодорожные пути, ведущие в Тяньцзинь, затоплены, что делало въезд в город невозможным, так что поезд вынужден был сделать крюк до Пекина.

Транспортная система была в абсолютном хаосе, и поезд продолжал делать остановки. Пассажиры не могли ничего поделать, кроме как молиться, чтобы правительство Тяньцзиня взорвало плотины, дабы вода таки не пошла в город.

На этот раз японцы не сидели сложа руки и в конечном счете отправили войска, чтобы взорвать Дамбу на Юндинхэ. Однако не только место, но и время взрыва было неверным: они выбрали день самого высокого прилива по лунному календарю. Хайхэ не могла перенаправить воду в море, так что, когда волны обрушились с верховий реки, они ворвались в город, затопляя его в мгновение ока.

Это была катастрофа, которой прежде не видывали. Сцена, когда ударили чудовищные волны, была сюрреалистичной: пешеходы все еще прогуливались по улицам, и тут оглушительный рев издали смешался с воплями людей: «Бегите! Спасайте свои жизни!»

Но ногам невозможно обогнать воду. Люди могли только смотреть, как поток хлынул вперед, толкая волны выше человеческого роста, в погоне сворачивая на углах улицы. Больше некуда было бежать, и с водой, наступающей на пятки, кто-то забрался на ближайший транспорт, пока другие залезали на деревья. В конце концов, даже электрические столбы были облеплены людьми.

Цинь Цзин был на летних каникулах дома, читая книгу в кровати, когда услышал такой шум, которого не слышал ни разу в жизни. Прежде, чем успел среагировать, вода уже проникла в дом, мгновенно достигнув верха кровати. Снимаемое им жилье располагалось во впадине возле Хайхэ, в местности, наиболее пострадавшей от наводнения. Слава богу, это было дневное время и он не спал. Случись такое ночью, его вероятно смыло бы во сне.

К счастью, дом был кирпичным, не то что глиняные дома в фермерских деревнях, поэтому не развалился после удара такой сильной волны. Цинь Цзин не умел плавать и уцелел, только удержавшись за стол. Борясь с водой в носу и ушах, он каким-то чудом схватил дверной проем и выбрался на крышу. Он даже не знал, как ему это удалось. Хотя у него ничего не было с собой, учитель был рад тому, что его не унесло водой.

Вечером Шэнь Ляншэн прибыл в Пекин после чего узнал, что ранее днем весь Тяньцзинь был затоплен. Телефонные звонки в офис не доходили, так что он не имел понятия, что там происходило. Все, что он знал – наземные перевозки были полностью прерваны, и попасть сейчас в Тяньцзинь можно было только на лодке или вплавь.

Ночью Шэнь Ляншэн связался с другом насчет лодки. Друг думал, что бизнесмен беспокоится о собственности и заводе, поэтому предостерегал, разыскивая доступный транспорт: «Что толку возвращаться сейчас? Там все под водой, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Знаешь, я слышал там в Тяньцзине сейчас полный беспорядок, много людей погибло от воды или давки. Жизнь дороже денег. Почему бы тебе не остаться здесь, сухим и невредимым, и не переждать?»

Шэнь Ляншэн, не отвечая, помотал головой. Он только выкуривал одну сигарету за другой, его лицо было бледным, а пальцы – ледяными, несмотря на летнюю температуру.

Тяньцзинь не был настоящим портовым городом, так что количество лодок было более ограничено, чем можно было ожидать. Пекин не мог и не стал бы праздно наблюдать за страданиями Тяньцзиня и отправил все плавучие средства, какие удалось раздобыть, даже прогулочные катера были задействованы.

На следующий день, около полудня, Шэнь Ляншэн прибыл в Тяньцзинь вместе с первой спасательной группой, и ситуация была хуже, чем он представлял. В низшей точке вода была выше пояса, а в высшей могла накрыть с головой.

Благодаря его связям, Шэнь Ляншэна сопроводили до самой Кембридж Роуд. Возможно опасаясь ограбления, двое мужчин, которым это было поручено, оставили Шэнь Ляншэна с его собственной лодкой, дружелюбно напомнив:

«Пожалуйста оставайтесь целым и невредимым, господин Шэнь».

Кембридж Роуд к тому времени стала Кембридж Ривер, но так как дом находился далеко от источника воды, а его основание было довольно высоким, в плохом состоянии оказался только фундамент. Первый этаж намочило, но слуги заблокировали двери и вымели воду наружу, приведя его в удовлетворительное состояние. Шэнь Ляншэн не сказал ни слова после возвращения. Он сразу пошел на второй этаж и вытащил из ящика в спальне револьвер, который хранил для личной безопасности. Он засунул его в штаны и поспешил снова спуститься вниз, уходя так же быстро, как и пришел, не сказав слугам, куда направляется.

На самом деле, он хотел отыскать Цинь Цзина, но не зная, где начать, он не мог просить спасательную группу сделать это с ним. Однако теперь у него был ясный план: сначала – дом мужчины, потом школа, затем возвышенные места и места, где собирались люди. Он обыщет все, пока не найдет его.

Лодка, на которой сейчас греб Шэнь Ляншэн, была прогулочной из парка. На носу красной краской было написано число. Оно, вероятно, недавно подправлялось, так как цвет был чистым, как кровь.

Он чувствовал, что был спокоен, а его руки совсем не тряслись. Он даже вспомнил то давнее время, когда они катались на лодке с Цинь Цзином: учитель одурачил его, сказав, что в воде рыба, а затем перестал сопротивляться, когда Шэнь Ляншэн взял его за руку.

Был полдень. Последние недели непрерывно шел дождь, но сейчас выглянуло солнце. Ослепительное, оно светило на него и на воду. Различные плавающие обломки засорили тихую поверхность воды, включая несколько мертвых цыплят и кошек.

И одно тело – человеческое, но Шэнь Ляншэн спокойно заключил, что оно не было свежим. Вероятнее всего кто-то утонул в верховьях реки, и его принесло сюда течением, просто плывущего на поверхности, после нескольких дней промокания. Тело было раздуто, и пол невозможно было определить. Оно дрейфовало, пока не натолкнулось на выкорчеванное дерево, которое завалилось на бок. Пытаясь продолжить путь, но проваливая попытки, тело отчаянно корчилось, словно все еще было одержимо духом, который старался найти замену своему проклятому существованию, чтобы продолжить цикл реинкарнации.

Само собой, Шэнь Ляншэн не хотел рассматривать возможность того, что мужчина тоже был унесен потоком.

Кто-то не умеющий плавать, наверняка будет сбит с ног ударом волны. Если бы он набрал в нос воды или ударил голову, тогда, скорее всего, он ни за что не нашел бы точку опоры снова. После всего, он стал бы плавающим трупом и тихо продолжал бы дрейфовать до черт-знает-какого места, только чтобы сгнить под солнцем….

Шэнь Ляншэн не смел даже думать об этом.

Но несмотря на это, его разум, казалось, разделился надвое. Одна сторона говорила ему:

Не думай об этом. Не думай об этом.

Пока другая продолжала напоминать:

Но ты должен думать. Что, если он – мертв? Что, если он…

Но если он мертв, что тогда?

Шэнь Ляншэн ощущал, будто его мозги спеклись на солнце. Его сознание то включалось, то выключалось. И он не мог, хоть убейте, составить ответ.

Его спина была мокрой от пота из-за жары, а может это был холодный пот. Руки на веслах все еще были ледяными и машинально гребли.