Текст книги "Равноценный обмен (СИ)"

Автор книги: Сын Дракона

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Да, А-Юй, – машинально кивнул Цзинь Гуанъяо, сосредоточенно обдумывая возможные варианты. – Я бы подумал на остатки ордена Вэнь, если бы не знал точно, что он уничтожен под корень.

– Извините… – вдруг замялся Су Шэ. – Я просто хотел уточнить…

Получив одобрительный кивок от Цзинь Гуанъяо, он спросил чуть бодрее:

– А почему вы так уверены, что Старейшина Илина все же вернулся? – и торопливо добавил: – Да, я помню, что вы рассказывали о ночных событиях… Но ведь это же было всего один раз? Быть может, это просто совпадение?

Лань Сичэнь посмотрел на Цзинь Гуанъяо с такой надеждой, что тому очень захотелось его приободрить, однако привычки врать самому себе за ним не водилось.

– Первый раз я поспал немного в деревне Мо, – начал он разбирать свое прошлое в чужом теле по дням. – Однако я был заперт в доме А-Юя, поэтому, даже если Старейшина Илина пробудился вместе со мною, он никуда не мог оттуда деться. Ночью я не спал, потому что вместе с юными адептами Гусу Лань бегал то за рукой дагэ, то от нее.

– Затем, – продолжал он, – я два дня провел в пути. Ночевал в придорожных трактирах и всегда запирал свою комнату. Судя по наблюдению А-Юя, Вэй Усянь не пришел толком в сознание, поэтому его действия в основном чисто механические. Он не всегда может просто найти сразу дверь, не говоря уж про то, чтобы отпереть ее.

Мо Сюаньюй согласно кивнул, и Цзинь Гуанъяо загнул следующий палец:

– Четвертую ночь я провел без сна. Мешочек цянькунь с рукой дагэ подгонял меня обратно к Башне Золотого Карпа, и я не мог позволить себе остановиться. А пятую…

Цзинь Гуанъяо почувствовал, как к его щекам приливает краска. Пятую ночь они провели втроем в одной постели, но вспоминать про это при Су Миншане было несколько неловко. Зато Мо Сюаньюя вопросы стыда никогда не беспокоили.

– Я же говорил, что ты ворочаешься и пихаешься со сне! – радостно возопил он. – Наверное, ты, то есть Старейшина Илина, пытался встать и уйти, но мы с главой Лань не дали ему этого сделать!

Цзинь Гуанъяо с трудом подавил желание спрятаться в ладонях. Лицо Су Миншаня выражало крайнюю степень растерянности, он переводил ошарашенный взгляд с него на Лань Сичэня, а затем – на Мо Сюаньюя и, казалось, никак не мог поверить услышанному.

– В гостинице была свободна только одна комната, – попытался оправдаться Цзинь Гуанъяо и сам тут же понял, насколько беспомощно это прозвучало. – Мы просто спали…

– А Старейшина Илина не спал! – поежился Мо Сюаньюй. – Яо-гэ, давай его как-нибудь выгоним из тебя… из меня… из нас!

– Если честно, я не знаю, за что хвататься прежде, – медленно произнес Лань Сичэнь. – Присутствие второй личности в одном теле с А-Яо несет в себе угрозу… Но и человек, поступивший так с дагэ и с деревней Мо, тоже представляет собой нешуточную опасность.

– А ведь кто-то еще написал письмо А-Су! – припомнил Цзинь Гуанъяо. – Это не имеет отношения ни к Вэй Усяню, ни к дагэ, но почему-то письмо пришло именно сейчас.

– Именно сейчас… – взгляд Лань Сичэня стал настолько задумчивым, что казалось, будто он вовсе отрешился от реальности. – Когда возникло впечатление, что ты болен, причем достаточно тяжело.

Цзинь Гуанъяо вздохнул.

– Итак, у нас есть человек, – произнес он напряженно, – который может проникнуть в семейный склеп ордена Не, который способен поднять лютого мертвеца и остаться при этом в живых, который в курсе происходящего в Башне Золотого Карпа, который знает про тайну рождения А-Су и который, ко всему прочему, как-то умудрился на расстоянии воздействовать на А-Юя.

Они все четверо переглянулись, и Су Шэ пожал плечами.

– Проще предположить, что это несколько разных людей, – заявил он.

– Но всего этого слишком много для совпадения, – возразил Лань Сичэнь. – Даже если это разные люди, они должны быть связаны между собой. Что-то свело их вместе: какая-то общая причина.

– Они хотят обидеть Яо-гэ! – Мо Сюаньюй даже поднялся на ноги, пылая возмущением. – Все, что они делали, было направлено ему во вред!

Цзинь Гуанъяо не обольщался: любить его особо было не за что. Ему так и не забыли – и не простили – того, чьим сыном он являлся, и в заклинательском мире многих он устраивал только потому, что умел находить нужный баланс между различными фракциями. Он был удобен, практичен и функционален. Он с готовностью выполнял ту работу, за которую ленились или не желали браться остальные. Он организовывал аморфные массы и добивался того, что все чувствовали себя пусть в небольшом, но выигрыше.

Но любить – нет, его не любили.

Однако кто же нашелся умный и деятельный настолько, что сумел свою нелюбовь превратить в жестокое преследование?

– Нам обязательно надо это выяснить, – твердо заявил Лань Сичэнь. – Нельзя оставлять подобного врага за спиной. Однако…

Он слегка замялся, а потом посмотрел на Цзинь Гуанъяо немного виноватым взглядом.

– Однако, А-Яо, – произнес он мягко, – мы не можем бросить начатое на полпути.

– Не извиняйся, эргэ, – Цзинь Гуанъяо покачал головой. – Вычислять нашего противника мы можем очень долго: он слишком хорошо прячется. Поэтому единственное, что нам остается, это бить его фигуры по одной. Одна из его ставок – это дагэ. Поэтому только логично, что нам надо его упокоить.

– Глава ордена Цзинь… – осторожно вмешался Су Шэ. – Скоро Совет кланов…

Цзинь Гуанъяо ответил ему усталым взглядом. Су Миншань слегка смешался, но все же произнес:

– Госпожа Цзинь… Она не желает покидать Молин Су.

Если бы ситуация не была столь драматичной, Цзинь Гуанъяо рассмеялся бы, глядя как Су Миншань втягивает голову в плечи, выглядя при этом как провинившийся мальчишка. Однако сейчас было совершенно не до смеха.

– Да, я знаю, – все же заставив себя ободряюще улыбнуться, произнес Цзинь Гуанъяо. – Она говорила со мною. Мне неловко вешать на тебя еще и это, Миншань, однако я вынужден попросить тебя об этом одолжении.

– Д-да… Да, конечно, – поспешно закивал Су Шэ. – Госпоже Цзинь будет оказано все возможное уважение… Но разве на Совете кланов не станут ожидать появления супруги Верховного Заклинателя?

Цзинь Гуанъяо тяжело вздохнул.

– На Совете кланов, – сказал он, – будут ждать появления и самого Верховного Заклинателя. Однако А-Юй туда пойдет только через мой труп.

– Значит, нам надо поменяться обратно до Совета? – наивно поинтересовался Мо Сюаньюй.

– До Совета, боюсь, мы даже дагэ не соберем, – вздохнул Лань Сичэнь. – Нам осталось еще две части.

– Быть может, – робко предложил Су Шэ, – я мог бы вам помочь с одной из них?

========== Глава 14 ==========

Лань Сичэнь вопросительно посмотрел на А-Яо. Тот, казалось, всерьез задумался над предложением Су Миншаня.

– Это довольно опасное дело, – наконец произнес А-Яо, продолжая сосредоточенно хмуриться. – В теле Не Минцзюэ скопилось очень много темной энергии, противостоять которой непросто…

– Я владею… – Су Миншань покосился на Лань Сичэня и имел совесть слегка покраснеть, – музыкальной техникой успокоения. Не хуже, чем господа из Гусу Лань. Думаю, с одной-то уж частью лютого трупа я сумею управиться.

В Облачных Глубинах были невысокого мнения о музыкальных навыках ордена Молин Су, однако открыто обсуждать и не одобрять запрещалось, поэтому свое мнение адепты Гусу Лань держали при себе. К тому же Лань Сичэнь слышал, как играл Су Миншань: суховато, по-ученически – но при этом чисто и технически верно. Пожалуй, для любого, чей слух не был избалован мастерством Облачных Глубин, его игра могла показаться вполне хорошей.

– Тогда… – заговорил тем временем А-Яо, – я бы попросил тебя отправиться в округ Юэян. В поместье бывшего клана Чан захоронены убитые Сюэ Яном адепты… Среди них находится и торс Не Минцзюэ. Я начерчу тебе схему, где искать, чтобы не потревожить чужие тела. Пожалуй, с торсом будет меньше всего проблем: он практически лишен подвижности…

– А как же член? – ухмыльнулся Мо Сюаньюй лукаво. – Он тоже не проявляет подвижности? О, Яо-гэ, надеюсь, эта часть не будет нападать?

А-Яо только возвел глаза к потолку и почти беззвучно прошептал что-то о ниспослании терпения.

– Мы же отправимся в город И, – немного успокоившись, произнес он уже громче для всех. – А потом, пожалуй, мы все встретимся уже в Башне Золотого Карпа. Тебе, эргэ, и тебе, Миншань, придется участвовать в Совете кланов. Обряд упокоения лучше провести после него, когда все разъедутся: боюсь, следы подобной мощи скрыть будет непросто.

– Совет кланов без Верховного Заклинателя… и без хозяина места встречи – это как-то… непривычно, – нахмурился Лань Сичэнь. – Ты уверен, что мы не можем…

– Не можем, – твердо заявил А-Яо, указав глазами на Мо Сюаньюя, который, устав за время разговора сидеть ровно, уже практически распластался по столу. – Даже если каким-то чудом моему недоброжелателю не удастся меня сокрушить, А-Юй развеет мою репутацию по ветру.

Вне всяких сомнений, А-Яо был прав. Лань Сичэнь не хотел даже представлять себе лица почтенных глав, увидевших, как утонченный Цзинь Гуанъяо, в развязной позе развалившийся на троне, поедает несметное количество сладостей.

– Кстати, А-Юй, – тем временем обратился А-Яо к брату вкрадчивым голосом, – почему бы тебе не подождать нашего возвращения здесь?

– Здесь? – обижено насупился Мо Сюаньюй. – Почему это я должен ждать здесь, когда вы все будете там?

– Потому что сейчас очень дорого время, – пояснил А-Яо. – И силы тоже. Город И находится достаточно далеко от Молин Су, и эргэ слишком тяжело будет везти с собой двух пассажиров.

– Полетели опять в паланкине! – просиял Мо Сюаньюй. – Только Мымру мы с собой не возьмем, будем там только вдвоем: ты и я!

Он придвинулся ближе, радостно улыбаясь, но А-Яо слегка отстранился, сохраняя дистанцию.

– Мы не можем взять паланкин, – объяснил он терпеливо. – Его надо кому-то нести, а наша цель – секрет для всех, кто не находится сейчас в этой комнате.

– Не останусь! – надулся Мо Сюаньюй. – Вы там без меня трахаться будете!

Со стороны Су Миншаня донесся приглушенный звук, и Лань Сичэнь почувствовал, как кончики его ушей начинают гореть.

– Не будем, обещаю тебе, – каким-то чудом умудряясь сохранять мягкость в голосе, продолжал настаивать А-Яо. – А-Юй, у нас правда очень мало времени! Нам будет просто некогда.

– Да-а-а, но ведь вы-то отправитесь вместе! – заныл Мо Сюаньюй капризно. – А я останусь тут совсем один-одинешенек!..

– Ну почему же один, – вдруг вмешался Су Миншань. – Молодой господин Мо, я ведь как раз хотел просить вас об одолжении!

– О каком? – мрачно покосился на него Мо Сюаньюй.

– Госпожа Цзинь, – почтительно произнес Су Миншань, – выразила желание на некоторое время остаться у нас в гостях. Однако с собой у нее почти ничего нет. Молин сильно уступает Ланьлину, однако и у нас есть неплохие торговые лавки. Я все ломал голову, кому бы поручить ответственное задание сопровождать госпожу Цзинь, – и никак не находил ответа. Благородная дама, супруга Верховного Заклинателя… Конечно, она здесь инкогнито, но вдруг кто-нибудь увидит? Это же будет невообразимый скандал!

Глаза А-Яо загорелись понимающим огнем.

– Вот именно, А-Юй! – подхватил он. – Пожалуйста, позаботься об А-Су. Если вас кто-нибудь увидит – вы для всех муж и жена.

– Но я не… – возмутился было Мо Сюаньюй, но А-Яо уже продолжал:

– Зато сами вы знаете, что вы брат и сестра. Ну же, А-Юй, ты еще мог не любить мою жену, но сестру-то за что ненавидеть? К тому же себе ты тоже сможешь купить все, что пожелаешь.

– Все-все? – заинтересовался Мо Сюаньюй.

– Все, – с торжественным видом подтвердил А-Яо. – И ткани на новые наряды, и кисти для рисования и каллиграфии, и украшения…

– И косметику? – подпрыгнув на месте, воодушевился Мо Сюаньюй.

А-Яо скривился, словно от зубной боли, но все же кивнул:

– И косметику, – обреченно подтвердил он. – Вы с А-Су купите себе все, что вам будет надо, и все, что вам приглянется. А потом ты сопроводишь ее обратно, хорошо, А-Юй?

Тот помолчал, явно разрываясь между противоречивыми желаниями.

– А я смогу поиграть с А-Суном? – спросил он неожиданно.

А-Яо растерянно посмотрел на Су Миншаня. Тот слегка нахмурился, а затем произнес:

– Молодой господин Мо, это А-Сун сам решит. Мы не можем давать обещания за него. Но если он согласится, не вижу причин мешать.

– Ага… – кивнул Мо Сюаньюй. – У него камушки здоровские, мне понравились…

– Только не отнимайте их у него! – поспешил предупредить Су Миншань. – Он знает их наперечет и ни за что не успокоится, если лишится хоть одного.

– Ла-а-адно… – протянул Мо Сюаньюй. – А тогда я хочу еще пирожков, пельменей и конфет каждый день!

До Лань Сичэня донесся почти беззвучный стон А-Яо: «Даже сумасшедший Цзинь – все равно Цзинь».

Но в конце концов Мо Сюаньюй выторговал себе все желаемое. Измученный А-Яо выдал ему денег, Су Миншаню – подробную карту для поиска торса, а сам наконец повернулся к Лань Сичэню и почти с облегчением сказал:

– Нас ждет город И.

Вылетели тем же утром. Теперь А-Яо получил возможность встать спереди, и Лань Сичэнь с готовностью обнял его. А-Яо не было нужды держать столь же крепко, как и Мо Сюаньюя, однако это доставляло Лань Сичэню удовольствие.

Одного пассажира везти было гораздо легче, чем двух, и Лань Сичэнь настоял на том, чтобы не останавливаться лишний раз. Они приземлились всего единожды, чтобы пообедать, а затем торопливо продолжили свой путь.

И все же ночь застала их в дороге.

– До города И недалеко, – замялся А-Яо. – Но, эргэ… Я бы ужасно не хотел оказаться там ночью. У этого города отвратительный фэншуй, я вообще не представляю, как люди умудряются там жить. Давай все же переночуем где-нибудь, а свои поиски продолжим утром?

Лань Сичэнь не видел причин возражать. Если А-Яо вымотали бесконечные напасти, сыпавшиеся на него со всех сторон, то сам Лань Сичэнь устал чисто физически. Ему отчаянно хотелось спать и, пожалуй, он не отказался бы от достаточно плотного ужина.

Комнату они, не сговариваясь, сняли одну на двоих. Лань Сичэнь видел, что А-Яо опасается оказаться беззащитным во сне перед Старейшиной Илина, да и сам он не собирался оставлять побратима встречаться с этой бедой в одиночестве. Поужинав – А-Яо опять кусок не лез в горло, и он в основном лишь ковырялся в своей тарелке, – они улеглись на кровать как можно ближе друг к другу.

– Как в старые времена, не так ли? – немного нервно пошутил А-Яо, подкатываясь к самому боку Лань Сичэня.

Кровать в гостинице оказалась достаточно широкой, но Лань Сичэню тоже вспомнилась узенькая постель в бедном домике Мэн Яо пятнадцать лет назад. Там едва хватало пространства для такого высокого и широкоплечего человека как он, но лишать хозяина его собственной кровати Лань Сичэню казалось недопустимым. К тому же А-Яо занимал очень мало места, прижимаясь всегда к самому краю. И пусть они все равно оказывались почти неприлично близко друг к другу, целомудренный зазор между ними оставался.

– Лучше, – шепнул Лань Сичэнь и, внезапно осмелев, обеими руками подтянул А-Яо поближе к себе. – Теперь я точно знаю, чего хочу…

– Эргэ… – выдохнул ему в шею А-Яо. – Ты уверен?

– Да, – твердо сказал Лань Сичэнь, но потом добавил: – Только я хочу тебя в твоем теле, А-Яо. Не должно больше быть никаких ошибок.

– Согласен, – А-Яо потерся носом о мягкую впадинку между шеей и плечом. – Я тоже хочу тебя в своем собственном теле… И без невольного свидетеля в лице Вэй Усяня!

– Ты думаешь, он видит и слышит все, что происходит? – Лань Сичэнь встревоженно нахмурился.

– Ох, не хотелось бы… – поежился А-Яо. – Будем надеяться, что нет.

Лань Сичэнь обнял его еще крепче. Он немного опасался, что А-Яо станет неуютно в столь цепкой хватке, однако тот, напротив, словно только так и почувствовал себя в безопасности. Лань Сичэнь всегда засыпал очень быстро, но сегодня А-Яо его опередил. Лишь невесомо коснувшись губами лба, на котором почти собралась сосредоточенная морщинка, Лань Сичэнь присоединился к своему побратиму в царстве сновидений.

Проснулся он от того, что А-Яо завозился в его объятиях. Лань Сичэнь машинально разжал руки, и А-Яо сел. Его глаза были широко распахнуты, однако взгляд растерянно скользил по комнате, ни на чем не задерживаясь и, возможно, ничего толком не отмечая. А-Яо – точнее, Вэй Усянь – поерзав немного на одном месте, попытался спустить ноги с кровати, однако Лань Сичэнь успел перехватить его и вновь притянуть в объятия. Он чуть встряхнул тело, кажущееся тряпичным, и вдруг встретился с Вэй Усянем взглядом.

– О! – произнес тот несколько сонно. – Учитель Лань, а вы, оказывается, такой красивый без бородки! На Лань Чжаня похожи…

Лань Сичэнь озадаченно сморгнул. Лишь спустя какое-то время он сообразил, что для Вэй Усяня эти тринадцать лет прошли незаметно. Когда будущий Старейшина Илина в последний раз видел его дядю, тот как раз был в возрасте Лань Сичэня.

Лгать нехорошо, но можно же просто не развеивать уже имеющееся заблуждение.

– Спи, Вэй Усянь, – Лань Сичэнь не сумел сказать это достаточно строго, однако ему удалось придать своему голосу настойчивости.

Вэй Усянь занятно сморщил нос и пробормотал:

– Ну почему в посмертии снится такая чушь? Лань Чжань, почему я вижу твоего дядю, а не тебя?

Он поерзал еще на своем месте, тоскливо глядя куда-то вперед опять опустевшим взглядом. Лань Сичэнь надавил на его плечи сильнее, вынуждая лечь. Телу А-Яо следовало выспаться: при его чересчур низком уровне самосовершенствования для него не имелось иной возможности восстановить силы. И если придется держать его так всю ночь, Лань Сичэнь был на это готов.

Однако Вэй Усянь, обиженно посопев и пробормотав себе под нос еще несколько слов о дурацком посмертии, в конце концов все же угомонился и, казалось, тоже задремал.

Лань Сичэнь вздохнул с облегчением.

К завтраку А-Яо проявил больше аппетита, нежели к ужину, и Лань Сичэнь, немного поборовшись с собой, решил ничего не рассказывать ему о ночном разговоре. На вопрос А-Яо, доставил ли он какое-нибудь неудобство, Лань Сичэнь честно ответил отрицательно. Никаких неудобств он не испытал, а о том, что Вэй Усянь пробудился настолько, чтобы говорить, слышать и понимать услышанное, А-Яо лучше было пока не знать. Ему и без того хватало поводов для беспокойства.

К тому же Лань Сичэня мучил другой вопрос. Он не был уверен, что сейчас подходящее время расспрашивать А-Яо, однако это жгло его с момента визита в Молин Су. Возможно, стоило подождать до решения всех прочих проблем, но неизвестно было, когда еще представится возможность остаться наедине. При посторонних спрашивать о подобном точно не хотелось.

И наконец Лань Сичэнь решился.

– А-Яо, – спросил он, слегка снижая скорость, чтобы полностью сосредоточиться на разговоре, – если А-Сун жив, то за что был уничтожен клан Тиншань Хэ?

А-Яо замер в его руках, и Лань Сичэнь порадовался, что держит его так крепко.

– А, – произнес А-Яо неестественно равнодушным тоном. – Я все ждал, когда же ты спросишь…

– Если хочешь, я спущусь, – Лань Сичэнь внезапно сообразил, что при подобном разговоре А-Яо может чувствовать себя неуютно в воздухе, находясь в полной зависимости от своего названого брата.

– Не надо, – даже не видя лица, Лань Сичэнь услышал усмешку в голосе А-Яо. – Я верю, что ты не скинешь меня с меча, каким бы ни был мой ответ.

– Я просто хочу понять, – виновато пояснил Лань Сичэнь, утыкаясь носом во взлохмаченную ветром макушку. – Я гнал эту мысль, но она все возвращалась и возвращалась…

– Я могу объяснить, – мягко произнес А-Яо, по-прежнему стоя не шевелясь и словно почти не дыша. – Но ты не поймешь, эргэ. Не поймешь потому, что ты очень добрый, очень честный… и совершенно невинный.

– Я постараюсь, – вздохнул Лань Сичэнь. – Я же понял, когда это узнал об этом… возмездии. Умом понимал, что главу клана Тиншань Хэ надо было отдать под суд, но родительское горе было весомым аргументом.

– Я не уверен, что хочу, чтобы ты понял, – подумав, выдал неожиданную мысль А-Яо. – Дело в том, эргэ, что когда понимаешь подобные вещи, то осознаешь, что оказался по уши в грязи. Нормальные люди не должны понимать такого.

И все же он, тщательно подбирая слова, продолжил:

– Когда я предложил проект сторожевых башен, другие заклинатели сразу вспомнили о наблюдательных пунктах Вэнь Жоханя. Они совершенно не желали замечать, что наши планы имели разные цели. Вэнь Жохань хотел держать под контролем заклинателей, я же – отслеживать появление темных тварей в местах, не обласканных нашим вниманием. Вэнь Жохань собирался расставлять свои пункты по ключевым местам, вторгаясь на территорию орденов, я же планировал разместить сторожевые башни в отдаленных уголках, неподвластных ни одному клану. В крайнем случае, по окраинам и границам.

– В какой-то степени, – поколебавшись, добавил А-Яо, – я сам виноват в таком ошибочном восприятии моего проекта. Сперва я пытался продвинуть его через отца, а тому были чужды любые альтруистические замыслы. Мне пришлось придумать для него выгоду от использования сторожевых башен – и, скорее всего, именно эта информация просочилась потом в широкий доступ. Если бы я знал, как все обернется, я не стал бы даже пробовать, а просто бы подождал, когда у меня у самого появится возможность управляться с делами. Возможно, тогда идею восприняли бы получше…

Лань Сичэнь терпеливо ждал во время этого чересчур длинного вступления. Огорчения А-Яо по поводу сторожевых башен он понимал и даже в какой-то мере разделял. Проект был разумным и полезным. Лань Сичэню самому не раз приходилось принимать просителей из отдаленных уголков: из тех мест, где не имелось собственных кланов, или же тех, где никто не брался за такую работу. Орден Гусу Лань мог позволить себе принимать подобные жалобы, в то время как маленькие кланы часто интересовала оплата за их труды.

– Как бы то ни было, а сделанного не воротишь, – продолжал тем временем А-Яо. – Дурные слухи уже распространились, к тому же малым кланам очень не хотелось терять деньги. Ведь зачастую выходило так, что деревенские, наскребя со всех дворов оплату, все же несли ее местным заклинателям. Вот только пока собирали, пока несли, пока те решались – количество жертв росло.

– Клан Тиншань Хэ, – А-Яо заговорил медленнее, – был одним из самых рьяных моих противников. Да, эргэ, они не убили моего сына, но если бы они и их сторонники не дали мне осуществить проект со сторожевыми башнями, умирали бы другие дети. И женщины. И мужчины. Вдалеке от наших глаз, незаметно. Просто потому, что у кого-то слишком много гонора и слишком большая жажда наживы.

– Ты уничтожил их… превентивно? – чувствуя, как горлу подступает колючий комок, спросил Лань Сичэнь.

– Да, – просто ответил А-Яо.

– Но это… неправильно, – вопреки своим словам, Лань Сичэнь покрепче вцепился в хрупкое тело, прижимая его поближе к себе. – Нельзя наказывать за то, что еще не случилось.

– Нельзя, – не стал спорить А-Яо. – Потому-то я и говорю, что ты и не должен меня понимать.

Он помолчал немного, а потом негромко произнес:

– Знаешь, однажды в тот публичный дом, где мы жили, пришла одна девушка. Совсем молоденькая, почти еще девочка. Очень молчаливая, тихая. Я тогда был достаточно маленьким, и со мною она однажды поделилась своей историей. Ее мать вышла замуж во второй раз, от первого брака у нее было две дочери. Новый муж оказался очень жестоким: бил ее, поднимал руку на девочек. Делал непристойные намеки в их адрес. Женщина, первый брак которой был счастливым, не привыкла к такому обращению и жаловалась всем, кому могла. Но ее никто не слушал: мужчина ведь не делал ничего такого, чего запрещал бы ему закон. А за слова и за пару тумаков не накажешь.

Он сделал небольшую паузу, а потом закончил совсем тихо:

– Однажды он пришел домой пьяным. Изнасиловал обеих падчериц, а когда жена попыталась вступиться, убил ее. Старшая сестра неловко упала и тоже умерла. В драке не уследили за огнем, и дом выгорел дотла, подпалив и соседские. Был суд, и мужчину осудили. Но ни две жизни, ни невинность той девочки это не вернуло.

– А-Яо… – начал было Лань Сичэнь, но тот, внезапно повысив голос, перебил его:

– Я не знаю! Слышишь, эргэ, я не знаю! Я понимаю, что закон должен стоять на первом месте, но как быть, когда закон не защищает? Когда нельзя ждать, чтобы случилось несчастье?

– Но иначе получается самосуд! – не слишком уверенно возразил Лань Сичэнь. Услышанная история произвела на него впечатление, и все же старательно взращенное мировоззрение было слишком крепким.

– Да, – не стал спорить А-Яо. – Кто-то где-то по-любому переступает черту. Можешь не рассказывать мне об этом: я видел Вэнь Жоханя. Я служил ему два года и лучше всех прочих знаю, что делают с человеком безнаказанность и чувство собственного превосходства. Потому и говорю, что я не знаю, как правильно поступать в подобных случаях. Знаю лишь, что я не искал власти, не желал чьего-либо унижения. Я хотел лишь, чтобы мне не мешали делать благое дело. Да, я уничтожил клан Тиншань Хэ. И больше ни от кого не слышал весомых возражений по поводу сторожевых башен. Я возвел их немалое количество и продолжаю возводить до сих пор. У меня в Башне Золотого Карпа есть отдельный архив с отчетами по ним. Знаешь, с какой дрянью они то и дело сталкиваются?

– Знаю, – сглотнул Лань Сичэнь. – Я сам неоднократно направлял адептов по тревоге со сторожевых башен.

– А теперь представь, что их бы не было, и ты никого бы не отправил, – вздохнул А-Яо. – Для мира заклинателей ничего бы не изменилось: тварью больше, тварью меньше… Но вот те простые люди, которых удалось спасти – их бы никто не спас.

Лань Сичэнь умолк, не в силах подобрать слова. Он понимал, что пытается объяснить ему А-Яо, – и одновременно с тем не понимал. В Гусу Лань была строгая, но справедливая система наказания. Все, от самого младшего адепта до главы ордена, твердо знали, как и за что они могут быть наказаны. Однако никому даже в голову не пришло, что можно наказать в качестве устрашения.

– Я и не хочу, чтобы ты меня понимал, – словно в ответ на его мысли устало вздохнул А-Яо. – Тебе и не надо. Правда, эргэ. В твоем мире все так светло и справедливо… Логично, правильно, упорядочено. В твоем мире люди являются людьми, а не скотами, и даже наказанием можно исправить, а не озлобить.

От этих слов стало невыносимо больно. Лань Сичэнь даже как-то отстраненно осознал, что Шоюэ под их ногами завибрировал, чувствуя душевные метания своего хозяина. А-Яо опять сделал все, чтобы уберечь его, Лань Сичэня, просунув в петлю свою собственную шею. А-Яо шел по очень скользкой дороге, одним лишь чудом умудряясь не падать на ней – и при этом заботился о своем побратиме.

– Ты прав, А-Яо, я не могу тебя понять, – выдавил из себя с трудом Лань Сичэнь. Он тут же ощутил, как обреченно опустились плечи под его руками, и обнял крепче, прижимаясь губами к затылку. – Но я могу тебя принять. Не скрывай от меня свое сердце: ему всегда будет место в моем.

========== Глава 15 ==========

Лань Сичэнь сказал лучшее из того, на что можно было надеяться.

Впрочем, Цзинь Гуанъяо не тешил себя иллюзиями: на подобное он и не рассчитывал. Он сказал правду, говоря, что Лань Сичэнь не должен его понимать. Природный характер и система воспитания сделали Лань Сичэня человеком из иного, словно бы параллельного мира. Когда-то, только постигая закулисную кухню мира заклинателей, Цзинь Гуанъяо неоднократно задавался вопросом, как в ордене Гусу Лань умудряются обходиться без грязных подковерных игр.

Ибо они, эти игры, имелись везде. В большей или меньшей степени они управляли жизнью всех орденов и большинства кланов. Даже самый маленький из них, состоящий буквально из членов одной небольшой семьи, все равно имел свои собственные нерешаемые противоречия. Как ни странно, чуть лучше обстояли дела как раз в великих орденах: в Цинхэ Не многие умирали молодыми, просто не доживая до того времени, когда политические игры становятся выгоднее удара саблей, а Юньмэн Цзян в войне с Цишань Вэнь лишился почти всей элиты. Цзян Ваньинь собирал свой орден по крупицам, и пока тот, обновленный, восставший из пепла, во многом походил на своего главу, будучи таким же прямым, открытым и нетерпимым.

Орден Гусу Лань и здесь стоял на особицу. На данный момент его можно было считать едва ли не старейшим орденом из всех, и управляли им умные люди, скопившие множество самых разнообразных знаний. Цзинь Гуанъяо очень долго не мог поверить, что внешняя чистота действительно соответствует внутренней: даже зная Лань Сичэня как самого светлого и праведного человека в своей жизни, Цзинь Гуанъяо не сомневался, что старшее поколение в его ордене просто лучше всех прочих умеет заметать следы.

Однако время шло, Цзинь Гуанъяо получил исключительную возможность узнать об ордене Гусу Лань изнутри, ознакомиться с его самыми глубинными тайнами, – но нашел лишь…

Отстраненность.

Орден Гусу Лань мог позволить себе отстраниться от политической жизни, не теряя при этом своего положения. Накопленные веками знания, тщательно выпестованные адепты, поразительная гармония силы ума и мощи тела – все это возносило орден на поистине заоблачную высоту. Если бы в Гусу Лань желали, они могли бы на равных схлестнуться с Цишань Вэнь, но – это и было самым удивительным – они не желали. Свою духовную чистоту в Гусу Лань ценили дороже политических амбиций.

И Лань Сичэнь был воистину достойным наследником своих предков и самым подходящим главой для своего ордена. Он не участвовал в мирских распрях, но при этом всегда готов был протянуть руку нуждающемуся. Он никогда не нападал и не обвинял – но всегда готов был встать на защиту. В душе Лань Сичэня не было места ни ненависти, ни зависти, ни обиде. Он видел в людях хорошее и готов был помогать увидеть это хорошее всем остальным.

Лань Сичэнь действительно не способен был понять, каково это: ударить прежде, чтобы не ударили тебя. В его видении мира такого просто не могло быть. Лань Сичэнь свято верил, что если улыбаться – тебе улыбнутся в ответ.

И все же…

И все же он готов был принимать своего названого брата таким, каким тот был. Цзинь Гуанъяо чувствовал себя уличным псом, которого неожиданно подобрали и пригрели. Такой пес никогда не пожалеет, что крал еду, отвоевывал свое место в стае и кусал тех, кто хотел его пнуть… Однако он также никогда не забудет обращенной к нему доброты и руку, что не побрезговала его погладить.

К воротам города И названые братья спустились в состоянии неожиданного покоя. По крайней мере, Цзинь Гуанъяо очень хотелось верить, что Лань Сичэнь его тоже ощущает. Сам Цзинь Гуанъяо, столько лет скрывавший ото всех одну тайну за другой и больше всего опасавшийся, что о них узнает Лань Сичэнь, сейчас почувствовал облегчение. Это походило на вскрытие гнойной раны: сперва отчаянно больно, но потом становилось все лучше. Лань Сичэнь не просто верил ему – он верил в него, и это заставляло душу Цзинь Гуанъяо воспарять к вершинам.