Текст книги "Равноценный обмен (СИ)"

Автор книги: Сын Дракона

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

И пусть А-Яо, оказывается, никогда не переставал играть роли. Пусть для спокойствия Лань Сичэня, как он утверждал, но все же и от него А-Яо скрывал столь многое в своей жизни. Однако вот это выражение – оно даже не было маской. Оно являлось доспехом, в который А-Яо облачался, выходя навстречу тем, кто мог его ранить. В этой броне застревали и пренебрежение, и презрительные взгляды, и грязные слова, и даже физические удары.

Лань Сичэнь никогда бы не подумал, что эти доспехи А-Яо придется надеть перед ним.

– А-Яо… – прошептал он на грани слышимости и, прежде чем успел обдумать свои действия, притянул хрупкое тело в свои объятия. – Я тебе верю.

Названый брат коротко дернулся в его руках, а затем замер. Только тихое, теплое, чуть рваное дыхание, согревающее шею Лань Сичэня, и отчаянно колотящееся сердце, которое, казалось, пыталось перепрыгнуть из одной груди в другую, свидетельствовали, что Лань Сичэнь держит в руках живого человека, а не тень и не видение из сна.

– А если я тебя обманываю, эргэ? – вдруг очень тихо спросил А-Яо, не поднимая головы и не шевелясь.

– Да ты меня всю жизнь обманываешь, – Лань Сичэнь удивился бы, как легко далось ему это заключение, если бы он не был уже вымотан и выжат досуха. – Разом больше или разом меньше… А-Яо, ты ведь врешь как дышишь.

– Я же оскорбляю тебя этим… – пробормотал А-Яо, по-прежнему неподвижный. – Позорю…

– Чувствами нельзя опозорить, – устало повторил Лань Сичэнь слова, сказанные буквально этим утром Цзинь Лину. – А-Яо, я тебя люблю. Не за что-то, не вопреки – просто люблю. Что бы ты ни сделал, что бы ни сказали все остальные – это никак не повлияет на мои чувства. Но, конечно же, тебе и только тебе решать, что тебе делать с моей любовью. Если тебе и правда врать нужно так же, как и дышать – то ври, пожалуйста, себе на здоровье. Только никогда, слышишь, никогда не считай меня своим врагом!

А-Яо отстранился и уставился на него широко распахнутыми глазами. Это были не его глаза, и не его губы сейчас чуть округлились от изумления. Но за этим чужим лицом Лань Сичэнь видел родную душу, и потому смотрел словно бы сквозь него. Всего мгновение – и облик Мо Сюаньюя будто растворился в царящем в комнате сумраке, и из смазавшихся было черт сложился новый, куда более привычный образ. Лань Сичэнь огладил лицо А-Яо и, потянувшись, невесомо коснулся влажных и соленых ресниц.

Он сцеловывал слезы, не осознавая толком, что плачет и сам, а А-Яо все смотрел и смотрел на него, словно Лань Сичэнь только что разбил имеющуюся у него картину мира и подарил взамен новую – а А-Яо, его умный, практичный и талантливый А-Яо никак не мог сообразить, что с нею делать.

Этой ночью они так и не уснули. Лань Сичэнь искренне хотел дать А-Яо возможность передохнуть, не опасаясь, что Вэй Усянь уйдет куда-то с их пока еще общим телом, однако А-Яо будто бы вместе со словами Лань Сичэня получил мощную дозу тонизирующего, и теперь его глаза отказывались закрываться.

Они легли, не обманываясь больше ни дружбой, ни побратимством, и А-Яо накрепко вцепился в белые одежды. Он что-то напряженно обдумывал, и Лань Сичэню казалось, что он буквально видит, как в этой голове строятся, рушатся и вновь строятся схемы и планы. А-Яо словно сносил все имеющиеся старые постройки и возводил на их месте новые.

Лань Сичэнь был не против. Разум Яо восхищал его не меньше, а, пожалуй, даже и больше, чем его внешность. Пусть размышляет – это всегда придавало ему очарования. Сам Лань Сичэнь то проваливался в усталую дрему, то встряхивался, вновь впиваясь взглядом в задумчивое лицо А-Яо. Ему безумно хотелось продлить эти тихие ночные часы, доставшиеся только им двоим.

И, разумеется, наутро вид у обоих был достаточно помятый. Они умылись, окончательно стирая остатки слез, и привели в порядок свои одежды, однако отпечаток на их лицах остался. К счастью, Лань Сичэню не было нужды выходить к своим юным адептам. Еще накануне он взял с Ванцзи обещание, что тот проследит за возвращением молодых людей в Облачные Глубины. Брат не был доволен – Сичэнь подозревал, что, даже отдав вторую руку, Ванцзи все же надеялся не устраниться от поисков окончательно, – однако обещание все же дал.

К тому часу, как они спустились вниз, из гостиницы исчезли даже адепты других орденов, и никто не мешал им посвятить немного времени завтраку. Впрочем, А-Яо опять в задумчивости лишь ковырялся в своей чашке с рисом, пока Лань Сичэнь не сказал ему с улыбкой, за которой прятал тревогу:

– Насколько я могу понять, ты так мстишь молодому господину Мо, – произнес он, одновременно пододвигая к А-Яо блюдо с пирожками. – Он твое тело перекармливает, а ты его – моришь голодом.

А-Яо фыркнул, но все же взял пирожок.

– Не могу думать и есть одновременно, – пожаловался он, держа пирожок в руке, однако не откусывая от него. – Тем более не могу есть, когда не могу найти решения.

Лань Сичэнь подлил ему чая, и А-Яо пришлось наконец приступить к пирожку.

– Что за знаки получал Лань Ванцзи? – демонстративно расправившись с последним кусочком, продолжил А-Яо. – Да, я знаю, подслушивать нехорошо… Но, по сути, я ничего толком и не услышал…

– Это потому, – вздохнул Лань Сичэнь, – что слышать особо было нечего. Ванцзи так и не смог мне ничего внятно объяснить. Он понял – и все тут.

Он помолчал немного, а потом с сожалением добавил:

– Мне всегда казалось, что я хорошо знаю Ванцзи. Однако правильно все же говорят, что чужая душа – потемки. Я знаю, что он любил Вэй Усяня долгие годы, как до его смерти, так после нее. Знаю, что он на многое готов, чтобы его вернуть. Вчера вечером… Я ужаснулся, когда понял: Ванцзи допускает мысль, что Вэй Усянь мог вернуться в чужом теле. Допускает… и согласен на это. Даже приветствует.

Лань Сичэнь вцепился в чашку с чаем, так, словно ему требовалась хоть такая ненадежная опора, и закончил совсем тихо:

– А вчера ночью я осознал… что понимаю его, – Лань Сичэнь поднял свои потемневшие вдруг глаза и встретился с настороженным взглядом А-Яо. – Я поступил бы так же.

А-Яо вздохнул и сомкнул веки.

– Я догадываюсь, что ты хочешь сказать, – произнес он медленно. – У нас два тела и три души.

– Твое тело принадлежит тебе и только тебе, – быстро вставил Лань Сичэнь, на что А-Яо вдруг усмехнулся.

– Ну, не только мне, – заявил он насмешливо. – Могу предположить, эргэ, что ты тоже положил на него глаз.

Лань Сичэнь почувствовал, что кончики его ушей полыхают, однако взгляда он не отвел.

– Знаешь, – произнес он чуть хрипловато, – после экспериментов твоего брата я бы со словами «хочу обладать чьим-то телом» обращался поосторожнее.

На это А-Яо негромко рассмеялся, покачав головой.

– Не забегай вперед, эргэ, – сказал он мягко. – Ты сам предлагал решать проблемы по мере их поступления. Сейчас нам предстоит вернуться в Башню Золотого Карпа и забрать у Миншаня торс дагэ. А потом, если нам суждено каким-то чудом пережить Совет кланов, ты сможешь провести обряд упокоения.

========== Глава 21 ==========

В Башню Золотого Карпа они пробирались тайком. Когда-то Цзинь Гуанъяо уже приходилось вести к своему дому слишком высокого, невозможно белого и, как следствие, чересчур приметного Лань Сичэня, и сейчас он мысленно благодарил высшие силы, что на этот раз хотя бы не приходится тащить его на себе. Они ограничились тем, что купили темный плащ в одном из небольших городков на подлете к Ланьлину, а уже внутри него самого прошли по маленьким улочкам и запутанным переулкам. Лань Сичэнь, судя по тому, как он растерянно крутил головой, даже не ожидал, что в огромном, богатом и процветающем Ланьлине есть такие невзрачные закутки, однако Цзинь Гуанъяо вел его вперед уверенно, не останавливаясь ни на миг.

– Поторопись, эргэ, – вынужден был он позвать однажды, когда Лань Сичэнь неосторожно засмотрелся в одну сторону. – И постарайся глядеть прямо перед собой. Здесь не любят ни праздных зевак, ни непрошенных наблюдателей.

«Зато очень любят богатых и легкомысленных чужаков, но совсем не в том смысле, в каком ты мог бы ожидать», – закончил Цзинь Гуанъяо про себя и вновь потянул Лань Сичэня за собой.

Попетляв по тылам, они сумели выбраться к торговым рядам никем не замеченными. По крайней мере, Цзинь Гуанъяо не перехватил ничьего заинтересованного взгляда. Все-таки он действительно хорошо изучил не самую приглядную часть Ланьлина и знал, как там пройти, миновав совсем уж опасные задворки.

Секретному ходу вновь предстояло послужить им, и Цзинь Гуанъяо ничуть не жалел, что вынужден будет раскрыть его названому брату. В конце концов, Лань Сичэнь знал про него уже столько, что одна безобидная тайна не играла никакой роли.

– Куда мы выйдем? – поинтересовался Лань Сичэнь, когда они миновали уже больше половины дороги.

Еще чуть-чуть – и ему бы пришлось пригнуться, проходя здесь. Большинство Цзиней было достаточно высокими, но Ланям и, в особенности, Двум Нефритам все же уступали в росте.

– В потайной кабинет, – чуть напряженным голосом ответил Цзинь Гуанъяо. – Не беспокойся, эргэ, о нашем возвращении никто не узнает.

Лань Сичэнь улыбнулся ему немного нервной улыбкой.

– Я не беспокоюсь… – ответил он мягко. – Просто под землей мне… не слишком уютно, оказывается.

Через короткое время они действительно добрались до потайного кабинета Цзинь Гуанъяо, и Лань Сичэнь с искренним удовольствием перевел дыхание и огляделся. Пыточные инструменты, свисающие с потолка, заставили его слегка побледнеть, однако вслух он ничего не сказал.

– Почти все они – мои изобретения, – негромко, но твердо произнес Цзинь Гуанъяо. – Это то, что я делал для Вэнь Жоханя.

– Они здесь, – сглотнув, все же нашел в силы улыбнуться Лань Сичэнь. – А не в подземельях Башни Золотого Карпа. Одно это уже радует.

Он сделал несколько шагов вперед, и Цзинь Гуанъяо уже поднял руку, чтобы указать ему выход в обычный коридор, когда Лань Сичэнь замер, прижав руку к хранилищу с мешочками цянькунь.

– А-Яо… – пробормотал он. – Голова дагэ… Она ведь здесь, верно?

– Да, – поколебавшись, ответил Цзинь Гуанъяо. – Это остальные части тела реагируют на нее?

Лань Сичэнь кивнул и неуютно повел плечами. Он сделал еще один небольшой шаг, а потом вновь остановился и вздохнул.

– Могу я… – начал он и запнулся. Переведя дыхание, он решился попробовать еще раз: – А-Яо, могу я увидеть ее… его?

Цзинь Гуанъяо не был уверен, что готов согласиться на это. Вернее, он был уверен, что он не готов это сделать. Однако он лишь кивнул и указал на высокий стеллаж, укрытый занавесью.

– Только будь осторожен, эргэ, – попросил он все же напоследок. – Концентрация энергии дагэ сейчас слишком возросла, не упусти, пожалуйста, мешочки.

«Или тебе придется собирать по частям еще и меня», – додумал про себя Цзинь Гуанъяо, но вслух произнести это не решился.

– Я буду, – искренне пообещал Лань Сичэнь и раздвинул занавески.

В первые несколько мгновений он растерянно смотрел чуть вверх, как привык при общении с Не Минцзюэ. Однако самая верхняя полка на стеллаже была абсолютно пуста. Только спустя некоторое время Лань Сичэнь осознал, что ему следует опустить взгляд. Голова Не Минцзюэ находилась полкой ниже, так, чтобы Цзинь Гуанъяо в его собственном теле было удобно смотреть на него немного свысока. Помедлив немного, Лань Сичэнь обернулся и сказал чуть укоризненно:

– А-Яо, это…

– Что? Мелочно? – тут же ощетинился Цзинь Гуанъяо. – Мне просто было неудобно держать его на верхней полке! Иногда я, знаешь ли, любил с ним поговорить, так не тащить же каждый раз сюда подставку!

На него и правда иногда накатывало желание поговорить. Не обязательно именно с Не Минцзюэ, хотя бывало, что хотелось обратиться именно к нему. Цзинь Гуанъяо никому из живых не доверял настолько, чтобы раскрывать им свою душу. Голове же Не Минцзюэ можно было высказать все. Она никому ничего не могла рассказать, а если бы вдруг и сумела, то самого ее наличия хватило бы для смертного приговора.

Чтобы бросить несколько прочувственных фраз, Цзинь Гуанъяо подходил к стеллажу и, раздвинув занавески, просто выговаривал своему дагэ все, что думал. О соклановцах, о заклинателях других орденов, о работе и о быте. Выпустив пар, он задергивал занавески и уходил.

Однако случались в его жизни ночи, когда Цзинь Гуанъяо очень аккуратно, со всеми предосторожностями снимал голову Не Минцзюэ с полки, ставил ее перед собой на стол и разливал вино в две чашки. Цзинь Гуанъяо осознавал, что это – не слишком здоровое поведение, но и к подобному средству он прибегал нечасто. Лишь тогда, когда его душа и без того рвалась на части, а голова и вовсе грозила взорваться. Лучше уж пить с мертвецом, чем сходить с ума в своих покоях.

Последний такой раз был очень и очень давно, и сейчас Цзинь Гуанъяо испытал покалывание в кончиках пальцев от иррационального желания взять голову дагэ в свои руки. К счастью, Лань Сичэнь, насмотревшись на изуродованное смертью и наклеенными талисманами лицо Не Минцзюэ, задернул занавески.

– Пойдем, – попросил Лань Сичэнь глухо. – Пойдем дальше.

Это прозвучало до странности многогранно, и Цзинь Гуанъяо позволил себе перевести дыхание.

Они покинули потайной кабинет через бронзовое зеркало, и Цзинь Гуанъяо увлек Лань Сичэня за собой к гостевым покоям.

– Гости начнут съезжаться завтра, – на ходу негромко заговорил Цзинь Гуанъяо, петляя по коридорам так, чтобы не наткнуться ни на кого из слуг. – Поэтому тут должно быть еще достаточно тихо. Однако, если Миншань закончил, он будет в отведенных ему покоях.

Лань Сичэнь приоткрыл рот, явно собираясь что-то спросить, однако, преодолев себя, промолчал. Цзинь Гуанъяо слегка позабавила эта пантомима: он не сомневался, что спросить Лань Сичэнь хотел о том, имеются ли у главы Су – так же, как и у главы Лань – постоянные, закрепленные за ним одним покои в Башне Золотого Карпа. Ревнующий Лань Сичэнь был для Цзинь Гуанъяо внове, и потому весьма умилял.

– Миншань – друг и сообщник, – все же смилостивился он над встревоженным названым братом. – Однако как мужчина я его абсолютно не интересую. Он влюблен – и, как тебе уже известно, отнюдь не в меня.

Они скользили по коридорам тенью. Голоса слуг до них доносились: еще не все покои были готовы к приему гостей, и в Башне Золотого Карпа царила суета; однако глава Су частенько приезжал заранее, и потому в его крыле уже было достаточно спокойно.

Цзинь Гуанъяо тихонько поскребся в дверь, и Су Шэ лично открыл ее, в первый момент замерев на пороге, будто готовый не пропустить дальше.

– Это вы! – выдохнул он с облегчением и посторонился.

Цзинь Гуанъяо и Лань Сичэнь шагнули в комнату, и Су Шэ торопливо запер за ними дверь. Цзинь Гуанъяо хотел было спросить, чем объясняется подобная таинственность, когда в него взрезалось чье-то тело и радостный голос возопил над ухом:

– Привет-привет! Яо-гэ, я так по тебе соскучился! Я даже по главе Лань соскучился немного, а по тебе особенно!

– А-Юй, – устало вздохнул Цзинь Гуанъяо. – Нас не было меньше трех дней.

– Все равно соскучился, – надулся Мо Сюаньюй и снова крепко его обнял. – А ты похудел! Глава Лань, вы его что, совсем-совсем не кормили? Вы злой и жестокий!

– Эргэ кормил меня, как мог, – встал на защиту Лань Сичэня Цзинь Гуанъяо. – Лично запихивал пирожки мне в рот. Но я почти не могу есть, когда думаю или волнуюсь.

Мо Сюаньюй возмущенно фыркнул.

– Когда я волнуюсь, я всегда хочу есть! – заявил он. – Вы просто плохо старались!

Последние слова он обратил к Лань Сичэню. Разжав объятия, он повернулся к нему и, тыча пальцем в грудь (на самом деле почти в живот) Лань Сичэню, начал выговаривать за ненадлежащий уход за «Яо-гэ».

Цзинь Гуанъяо тем временем вопросительно посмотрел на Су Шэ. Тот покаянно развел руками.

– Простите, пожалуйста, глава ордена Цзинь, – произнес Су Шэ виноватым тоном. – Молодого господина Мо совершенно невозможно было оставить в Молине. Он утверждал, что придумал что-то, что вам нужно, и я не решился ему препятствовать.

– Придумал? – вскинул брови Цзинь Гуанъяо. – Миншань, ты, возможно, не знаешь, но мой брат – сумасшедший…

– Нет, – к его удивлению, Су Шэ слегка покачал головой. – Глава ордена Цзинь, прошу меня простить, но это не совсем так.

Он продолжил торопливо, словно опасаясь, что его перебьют.

– Молодой господин Мо – совсем не сумасшедший, – утверждал Су Шэ. – У него, скорее, имеется душевное расстройство. У него очень сильно рассеянное внимание. Он с трудом концентрируется на вещах, которые его не интересуют – однако он способен очень вдумчиво и старательно заниматься тем, что ему нравится. В этом он…

Су Шэ запнулся, но Цзинь Гуанъяо ему ободряюще кивнул, и он продолжил:

– В этом молодой господин Мо очень похож на А-Суна, – произнес Су Шэ немного застенчиво. – Он более открытый и легче идет на контакт, но во многом их… расстройство похоже. А-Сун – тоже по-своему умный мальчик, просто с ним нельзя работать так же, как со всеми. Но, найдя правильный подход, его можно обучить многому. Молодым господином Мо никто никогда не занимался, он так и остался ребенком в большинстве вопросов… Но в том, что его интересовало, он достиг немалых высот! Он, к примеру, замечательно рисует, и у него просто потрясающее чувство цвета. А еще он…

Су Шэ замялся немного и покосился в сторону Лань Сичэня, которого Мо Сюаньюй уже оттащил чуть в сторону и, уронив на циновку, выговаривал что-то, нависая сверху.

– Еще он, – голос Су Шэ понизился почти до шепота, – кажется, действительно талантливый темный заклинатель. Светлому пути нужно учиться, шаг за шагом вкладывая в это обучение множество сил, – а молодой господин Мо, как я уже сказал, страдает рассеянным вниманием. Он не способен сконцентрироваться в достаточной степени, чтобы толком развить свое золотое ядро. Однако Темный путь требует творческого подхода, а этого у молодого господина Мо в избытке. Он словно интуитивно чувствует этот путь.

Цзинь Гуанъяо понимающе кивнул. Лань Сичэнь тоже уже говорил ему, что Темный путь схож с искусством – и, похоже, Мо Сюаньюй, не способный заклинать разумом и мечом, заклинает фантазией и кистью.

– А-Юй! – окликнул Цзинь Гуанъяо брата, заодно спасая Лань Сичэня от гневной отповеди. – Что ты там придумал?

– О! – лицо Мо Сюаньюя мгновенно просветлело.

Подскочив обратно к двери, он повис на руке Цзинь Гуанъяо и потянул его к циновкам. Усадив, а точнее, почти уронив на них брата, Мо Сюаньюй плюхнулся рядом и заявил, сияя как начищенная монета:

– Я разобрался в ритуале!

– Вы поняли, что сделали неправильно? – уточнил Лань Сичэнь, но Мо Сюаньюй лишь отмахнулся от него.

– Ай, все я сделал правильно! – убежденно произнес он. – Там просто так забавно сделано, что ритуал – он как бы двойной. Отсюда – туда, и оттуда – сюда. Понимаете?

Судя по лицам Лань Сичэня и Су Шэ, они ничего не понимали. А вот до Цзинь Гуанъяо постепенно начало доходить. И дальнейшие слова Мо Сюаньюя его догадку подтвердили:

– Магическое поле, кровь – это все для оттуда – сюда, – с энтузиазмом продолжал Мо Сюаньюй. – Чтобы призвать чужой дух в свое тело. И, кстати, действительно не важно, какой: живой или мертвый. Однако нужно очень большое желание, чтобы свое тело покинуть самому. Если его не будет, то так и останетесь жить в одном.

– То есть пожертвование происходит потому, – медленно произнес Цзинь Гуанъяо, – что человек хочет умереть? Он сперва отдает тело – а сам покидает его, ибо смерть – и есть его желание?

– Ну да, – энергично закивал Мо Сюаньюй. – Он представляет себя исчезнувшим, растворившимся, ушедшим в небытие…

Лицо его вдруг стало очень печальным, а плечи неуютно сжались.

– Собственно… – пробормотал он уже совершенно иным тоном, – это-то я и собирался сделать. Ну, чтобы меня больше совсем-совсем не было…

Цзинь Гуанъяо вздохнул и взял его за руку. Глядя на то, как по-детски доверчиво прильнул к его ладони Мо Сюаньюй, даже Лань Сичэнь поборол свою ревность.

– Но ты в последний момент подумал обо мне, – мягко напомнил он, и Мо Сюаньюй встрепенулся, вновь мгновенно меняя настроение.

– Да! – вскинулся он радостно. – Яо-гэ меня спас! Я очень-очень хотел его тело, и вместо того, чтобы рассеяться, я попал в него, одновременно затянув душу Яо-гэ в себя.

– И… как нам это поможет? – осторожно уточнил Лань Сичэнь.

Мо Сюаньюй надулся, выпятив нижнюю губу.

– Ну так как же! – заявил он с достоинством. – Все как раз отлично складывается! Я тут даже схему нарисовал!

И Мо Сюаньюй горделиво достал из-за пазухи слегка помятый, но расчерченный на удивление четкими линиями лист бумаги. Остальные трое внимательно склонились над схемой.

– Вот, – палец Мо Сюаньюя заскользил по магическому полю с пометками. – Оно работало так: дух призывался в тело, а собственная душа из тела уходила. Душа с живым телом сильнее души без тела. А заклинатель сильнее не-заклинателя. Ну, и чем золотое ядро мощнее, тем опять-таки сила души больше.

– Поэтому Старейшина Илина на призыв откликнулся, – кивнул Цзинь Гуанъяо. – Не мог не откликнуться: у него нет тела, и золотого ядра тоже нет. Но я его подавил, потому что у меня есть и то, и другое, пусть и… гхм… в данный момент отдельно от меня.

– Да, да! – поспешно закивал Мо Сюаньюй. – Яо-гэ точно-точно не может потеряться! У него есть свое тело, есть свое золотое ядро! И он – не участник контракта.

Мо Сюаньюй беспомощно огляделся, словно не зная, как пояснить свои слова, но остальные понимающе кивнули. В отличие от Мо Сюаньюя Цзинь Гуанъяо ничего не требовал, и, в отличие от Вэй Усяня, ничего сверх имеющегося у него не получал.

– Я не могу выпихнуть Старейшину Илина из своего тела, – с сожалением вздохнул Мо Сюаньюй. – Он получил его по контракту. Мое желание было выполнено, пусть и не им, и я не могу требовать свое тело обратно.

Он бесстыже задрал рукав на левой руке Цзинь Гуанъяо и погладил его абсолютно гладкую кожу, на которой не виднелось уже и следов шрамов.

– Однако! – оживился Мо Сюаньюй, тыча в свою схему. – Я могу попытаться немного поменять очередность.

Цзинь Гуанъяо просматривал записи Вэй Усяня, и, хоть он не собирался их использовать, этого хватило, чтобы они отложились у него в голове. Выкладки Мо Сюаньюя являлись творческим переосмыслением наработок Вэй Усяня.

– Ты хочешь вынудить кого-то совершить обмен, – заключил Цзинь Гуанъяо.

– Вынудить? – нахмурился Лань Сичэнь. – Но он в твоем теле!

– В том-то и дело! – Мо Сюаньюй от нетерпения едва не подпрыгивал на месте. – В ритуале пожертвования я сперва отдавал свое тело, а потом уходил. А тут я обещаю свое тело, но сперва перемещаюсь туда, куда надо мне.

– Но тогда тело А-Яо займет кто-то еще! – возмутился Лань Сичэнь.

– Нет, не должен… – задумчиво произнес Цзинь Гуанъяо в то время как Мо Сюаньюй едва не задохнулся от возмущения, что кто-то мог подумать, будто он мог хотеть нанести вред своему «Яо-гэ». – Как я понимаю, Вэй Усянь потихоньку пытается выпихнуть меня из тела А-Юя – но не может, потому что я живой и золотое ядро у моего тела сильнее. Однако как только освободится мое собственное тело, моя душа, которая, как верно сказал А-Юй, не связана никаким контрактом, устремится обратно. И Вэй Усянь завладеет телом А-Юя окончательно.

– А что будет с душой того человека, чье тело захватит молодой господин Мо? – напряженно поинтересовался Лань Сичэнь.

Цзинь Гуанъяо и Мо Сюаньюй переглянулись.

– А гуй его знает, – легкомысленно пожал плечами Мо Сюаньюй. – Тела ему не достанется, так что либо уйдет на перерождение, либо останется злобным духом, который придется упокоить.

– Да, но для этого надо, чтобы его золотое ядро было слабее моего, – сосредоточенно разглядывая схему, добавил Цзинь Гуанъяо. – Что сильно сужает круг: мое ядро, увы, не особо сильное… Или же этот человек вовсе не должен быть заклинателем. Это проще, хотя и не так интересно.

Лань Сичэнь поджал губы, и Цзинь Гуанъяо спохватился:

– Эргэ, я понимаю, что это звучит ужасно! Но… я не вижу других вариантов.

Лань Сичэнь покачал головой.

– Речь идет о живом человеке, А-Яо. О ком-то, кто ни в чем ни перед кем из вас не провинился. Как можно обсуждать даже саму возможность отнять у кого-то его тело?

– Но еще я должен испытывать к нему сильные чувства, – словно не слыша его слов, заметно погрустнел Мо Сюаньюй. – Что-нибудь яркое! Любовь, понятно, не подходит, потому что люблю я только Яо-гэ… Ненависть была бы кстати! Но все, кого я ненавидел, сдохли…

Он вскинул растерянный взгляд и жалобно оглядел всех троих людей, смотрящих на него с разными выражениями на лицах.

– Кого бы возненавидеть? – искренне спросил у них Мо Сюаньюй.

========== Глава 22 ==========

Мо Сюаньюя хотелось взять за шкирку и хорошенько тряхнуть, чтобы тот понял: к людям нельзя так относиться. Однако что-то подсказывало Лань Сичэню, что это бесполезно. На Мо Сюаньюя невозможно было сердиться: он смотрел таким чистым, по-детски невинным и незамутненным взглядом, что становилось ясно: он абсолютно не понимает, что говорит и творит нечто дурное. А если ему про это рассказать и попытаться объяснить – просто не поверит.

– А-Яо… – тихонько шепнул Лань Сичэнь, взывая к разуму своего побратима. – Этот способ…

– Единственно возможный, – так же негромко ответил А-Яо. – Эргэ, ты же понимаешь, что А-Юй уже раздумал умирать и в никуда не уйдет. А значит, не освободит моего тела – и мы с Вэй Усянем застрянем в его теле навечно.

Лань Сичэнь содрогнулся. Ситуация была не слишком приятной сама по себе – а ведь это А-Яо еще не знал, что с каждой ночью Вэй Усянь пробуждается все сильнее и сильнее. Если сперва тот просто шевелился, а затем решил куда-то уйти, в их последнюю встречу Вэй Усянь говорил вполне связно и понимал слова, обращенные к нему. Этой ночью у Лань Сичэня не было возможности вновь увидеться с Вэй Усянем, но что-то ему подсказывало, что, возможно, оно и к лучшему. Как знать, быть может, его сознание вот-вот пробудится окончательно, и он начнет задавать неудобные вопросы. Однако А-Яо не может обходиться без сна, и рано или поздно наступит период, когда Вэй Усянь получит безграничную власть над этим телом. Что он будет с ним делать? Хорошо, если у них с Ванцзи что-то получится, и несчастное тело с двумя душами хотя бы останется в безопасности в Облачных Глубинах, а если Вэй Усянь, вовсе не любя его брата, решит отправиться куда глаза глядят?

Впрочем, с тоской признался самому себе Лань Сичэнь, вариант с Ванцзи его тоже не слишком-то радовал. Тело, в котором находилась душа А-Яо, не должно было принадлежать никому, даже брату, которого Лань Сичэнь любил и ради которого был готов на многое.

– …эргэ! Эргэ!

Лань Сичэнь со смущением осознал, что А-Яо зовет его не в первый раз, глядя с тревогой.

– Извини, – покаянно произнес он. – Я задумался…

– Я понимаю, – с готовностью кивнул А-Яо. – Это действительно сложно и весьма неприятно. Однако, эргэ, тебе совершенно не в чем будет себя упрекнуть. Мы все втянули тебя в эту историю, и…

– А-Яо, – бледно улыбнулся Лань Сичэнь. – Не утешай меня. Я уже признался, что ради тебя я согласен на многое… Даже, пожалуй, на все. Просто пообещай мне, что если найдется какой-нибудь другой вариант, вы с молодым господином Мо им воспользуетесь.

– Да! Да, конечно, – торопливо кивнул А-Яо. – Я попрошу А-Юя, чтобы он поискал еще – все-таки он, оказывается, и правда неплохо разбирается в темном заклинательстве…

В глазах А-Яо мелькнула неуверенность, и Лань Сичэнь на мгновение прикрыл глаза. Он и сам понимал, как жалко прозвучали его слова. Он словно просил дать ему шанс продолжать делать вид, будто он сделал все возможное – хотя на деле, по сути, он не сделал вообще ничего. Кроме разве что…

– Глава Су, – обратился Лань Сичэнь к Су Шэ. – Вам удалось найти торс?

Тот первым делом посмотрел на А-Яо. Лишь получив от него согласный кивок, он вынул мешочек цянькунь и передал его Лань Сичэню.

– Вот и все… – прошептал Лань Сичэнь. У него теперь имелось пять мешочков, и голова дожидалась их содержимого в потайном кабинете. – Осталось только собрать вместе и провести обряд упокоения…

– После Совета кланов! – встревоженно напомнил А-Яо.

– Конечно, после, – ободряюще улыбнулся ему Лань Сичэнь. – Неизвестно, сколько времени это займет и сколько сил потребуется. Лучше иметь достаточно простора для маневров.

– Кстати, про Совет кланов… – замялся А-Яо, чуть потупившись. – Я тут подумал: а можно, я пойду с тобой?

– Куда это ты с ним пойдешь? – тут же встрепенулся Мо Сюаньюй, до этого любовно разглядывавший свою тщательно вычерченную схему обновленного магического поля. – А я?

– А тебе нельзя, – строго сказал А-Яо. – Ты же ничего не понимаешь в клановых делах!

– Да там половина ничего не понимает! – жалобно заскулил Мо Сюаньюй. – Даже больше! Почти никто ничего не понимает! Все только пожрать приезжают в первый день, а потом – чтобы поспать на Совете. Яо-гэ, я тоже хочу!

– Поесть тебе принесут, – как можно терпеливее принялся убеждать его А-Яо. – И спать тоже можешь… хоть в моих покоях – их все равно считают пустыми. Но на Совете, А-Юй, тебе делать нечего.

– Хочу! Хочу! – надулся Мо Сюаньюй, кидая на Лань Сичэня ревнивые взгляды. – Почему тебе можно, а мне нельзя?

– А ты вообще болен, – с легкой мстительностью в голосе напомнил А-Яо. – И даже находишься сейчас не здесь, а в Облачных Глубинах.

– Я с главой Лань вернулся! – взвыл Мо Сюаньюй. – Почему бы и нет?

– Потому что это интересный вариант, – вдруг заговорил Су Шэ.

Лань Сичэнь посмотрел на него с удивлением. Глава Су редко при нем высказывал свое мнение, лишь смотрел чуть исподлобья, будто каждый миг ожидая подвоха. Однако А-Яо на слова своего приятеля тонко усмехнулся.

– Хорошая мысль, Миншань, – одобрил он. – Пока мы все старательно скрывали, однако есть большая вероятность, что наш таинственный игрок приедет на Совет кланов. Очень интересно будет взглянуть, кто как отреагирует на известие о моей болезни.

– Думаешь, он обрадуется? – произнес Мо Сюаньюй таким укоризненным тоном, будто это было самым страшным преступлением.

– Не все столь ярко выражают свои эмоции, как ты, А-Юй, – мягко улыбнулся ему А-Яо. – Однако что-то может его и выдать. А еще – возможно – переиграть что-нибудь в его планах. Опыт показывает, что планы, измененные на ходу, куда больше подвержены провалам.

Су Шэ задумчиво кивнул, и Лань Сичэнь запретил себе думать, что именно эти двое знают о планах, изменениях и провалах. Тем временем А-Яо продолжил развивать мысль с энтузиазмом:

– Эргэ, завтра тебе стоит появиться в Башне Золотого Карпа официально. Слухи можно пустить и заранее, а твое появление окончательно подкрепит их. Сделай как можно более встревоженное лицо, но никому ничего толком не говори. Ты уважаешь мою личную жизнь, но не можешь скрыть беспокойства – это вполне нормальная реакция друга и брата. А мы с Миншанем будем внимательно приглядываться ко всем. Я – к тем, с кем ты встретишься, а он – к тем, кто останется в тени.