Текст книги "Равноценный обмен (СИ)"

Автор книги: Сын Дракона

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Проснулся, правда, он все же на боку, правой рукой обхватив обоих: и А-Яо, и Мо Сюаньюя.

Полюбовавшись ими немного, Лань Сичэнь заставил себя подняться. Он не сомневался, что сейчас ровно пять часов утра, как не сомневался и в том, что все люди в гостинице еще спят. Поэтому Лань Сичэнь, отдохнувший за ночь физически, решил посвятить утро медитации, чтобы максимально восстановить уровень своей ментальной силы.

Следующим завозился А-Яо. Лань Сичэнь, выйдя из медитации, но почти не открывая глаз, из-под ресниц наблюдал за тем, как А-Яо попытался скинуть с себя руку Мо Сюаньюя, а затем, не преуспев, с трудом, двигаясь бочком, практически выполз с другой стороны. Мо Сюаньюй, лишившись тепла под боком, заворочался, захныкал, и наконец тоже распахнул глаза.

– Вы – два невозможных извращенца! – заявил он убежденно. – Мало того, что мы провели ночь в одной постели, в которой мы просто тупо спали, вы еще и вскочили в несусветную рань! За окном еще темно!

– Там уже светает, – зевнув, парировал А-Яо, после чего потянулся с явным удовольствием.

– А еще, Яо-гэ, ты во сне ужасно ворочаешься! – продолжал ныть Мо Сюаньюй. – Ты меня несколько раз чуть с кровати не спихнул!

– Я не ворочаюсь! – возмутился А-Яо и обратился за поддержкой к Лань Сичэню: – Эргэ, ведь правда же, не ворочаюсь?

Лань Сичэнь покачал головой. Еще так и не забылись ночи, которые он, скрывавшийся от Вэней, провел в бедном домике тогда еще Мэн Яо. В то время они были вынуждены спать на одной кровати неделями, и Лань Сичэнь твердо помнил, что его А-Яо спит спокойно, свернувшись аккуратным клубочком.

– Ну конечно, такую нефритовую глыбу нихрена не столкнешь! – фыркнул Мо Сюаньюй, даже не пытаясь подняться с кровати. Наоборот, пользуясь тем, что она осталась в его полном распоряжении, он растянулся на ней по диагонали и совершенно бессовестным образом потянулся, прогибаясь в пояснице. – Разумеется, ты пихался в мою сторону!

– Это гнусная клевета! – вновь не согласился А-Яо, тщательно умываясь. – Ты сам сдавил меня так, что если бы не эргэ, мы бы навернулись с другого края кровати.

В этот момент Лань Сичэнь осознал не только то, что медитировать далее бесполезно, но и то, что он больше не в силах выносить эту практически семейную сцену. Мо Сюаньюй хоть и бросил реплику походя, наверняка совершенно не задумываясь об этом, все же был прав: они все трое провели ночь в одной постели. И пусть между ними ничего не было, он, Лань Сичэнь, действительно обнимал их обоих…

И проснулся таким счастливым, как никогда ранее в своей жизни.

Торопливо поднявшись на ноги, он пробормотал, что спустится заказать им завтрак, и позорнейшим образом дезертировал из комнаты.

По нормам Облачных Глубин утро должно было быть в самом разгаре, однако для всех остальных людей час стоял еще достаточно ранний. На кухне уже трудились, но в обеденной зале было пусто, и ни один адепт ордена Юньмэн Цзян Лань Сичэню не встретился. Впрочем, он все равно не решился испытывать судьбу, и завтрак также попросил принести им наверх.

Вернувшись, он застал пасторальную картинку: А-Яо сидел на кровати, а сползший на пол Мо Сюаньюй сидел у его ног, позволяя расчесывать свои волосы. Лань Сичэнь вошел как раз в тот момент, когда А-Яо, закончив разбирать прядки и выгладив темные, с легким каштановым отливом волосы до зеркальной гладкости, принялся скручивать их в скромный пучок.

– Давай лучше в хвост, Яо-гэ? – капризно хныкнул Мо Сюаньюй, чуть поерзав на своем месте. – У тебя такие волосы красивые! Жалко прятать!

– Мы должны выглядеть как можно неприметнее, А-Юй, – строго, хотя и не жестко парировал А-Яо, повязывая пучок темной лентой. – А ты – в особенности.

– Давай тогда и главе Лань пучок соберем! – Мо Сюаньюй сверкнул на Лань Сичэня ревнивым взглядом.

– Да эргэ все равно не спрячешь, – вздохнул А-Яо и тоже поднял на Лань Сичэня глаза, в которых сиял мягкий свет. – К тому же его уже видели.

Дальнейший спор прервало появление слуги, принесшего поднос, ломящийся от еды. Мо Сюаньюй, тут же забывший про прическу, моментально подсел к столу и приступил к завтраку, не дожидаясь других. А-Яо вздохнул и, бросив на Лань Сичэня извиняющийся взгляд, аккуратно пристроился рядом и взял себе чая.

Они завтракали спокойно ровно до тех пор, пока Мо Сюаньюй не потянулся за очередной булочкой. Слуга принес их полное блюдо, однако Лань Сичэнь с А-Яо успели взять лишь по одной, в то время как Мо Сюаньюй прикончил почти все остальные. А-Яо нахмурился и, смерив брата внимательным взглядом, произнес странным тоном:

– А-Юй, это пятая булочка!

– Ошень вкушная! – отозвался тот, салютуя булочкой.

Лань Сичэнь плавно отодвинул от него блюдо, на котором осталась всего одна булочка и предложил:

– А-Яо, забери себе эту…

– Не в этом дело! – перебил его А-Яо и, поднявшись на ноги, обошел Мо Сюаньюя со спины.

Прежде, чем Лань Сичэнь успел осознать происходящее, А-Яо наклонился и схватил своего брата за бока. Тот подскочил, хихикнул и почти вывернулся, но А-Яо держал крепко, что-то старательно нащупывая. С каждым мгновением его лицо мрачнело все сильнее и сильнее, пока он не вынес свой вердикт.

– Ты потолстел! – гневно припечатал он и решительно отобрал у Мо Сюаньюя надкусанную булочку.

– Нет! – заскулил тот, потянувшись за отнятой едой. – Отдай! Я худенький!

– Это твое тело тощее! – сморщил нос А-Яо, проведя руками вдоль своих худых боков. – А мое тело нельзя так закармливать! Отойди от стола!

Мо Сюаньюй смотрел на остатки, которые вернувшийся на свое место А-Яо сгреб к себе, глазами ребенка, лишившегося единственной в жизни конфеты. Лань Сичэнь ощутил, как в груди разливается острая жалость.

– А-Яо… – рискнул он вмешаться в семейные отношения. – Ты и правда очень стройный, отчего бы тебе не позволить…

– Эргэ, ты не знаешь, чего мне стоит эта стройность! – отозвался А-Яо. – Я трижды попадался в эту ловушку по собственной глупости, и разгребать проблемы еще и за А-Юем не собираюсь!

– Трижды? – удивился Лань Сичэнь. Он совершенно не мог припомнить своего побратима хоть сколько-то плотным, не то что толстым.

– Трижды, – упрямо повторил А-Яо и начал методично перечислять: – Первый раз был в ордене Не. Там у адептов огромные порции, кормят, как на убой. Я с непривычки радостно пытался есть все, что дают, и меня едва не разнесло. Благо, тренировки у них тоже зверские, так что со временем удалось найти баланс.

Лань Сичэнь в задумчивости кивнул. Он помнил, как мучительно не хватало Не Минцзюэ «нормальной еды», как тот выражался, во время обучения в Облачных Глубинах. В ордене Не привыкли к обилию мяса, да и положенных трех порций риса Не Минцзюэ с его богатырским ростом было совершенно не достаточно. Ничего удивительно, что для такого миниатюрного человека как А-Яо усиленное питание Цинхэ Не стало в тягость.

– Второй раз – в ордене Вэнь, – продолжал тем временем А-Яо. – У них весьма мучная кухня, и Вэнь Жохань с подозрением относился к тем, кто плохо ест. Говорят, что те, кто вынашивает дурные мысли и часто лжет, много есть не могут: пересыхает во рту. Поэтому в ордене Вэнь приходилось есть как не в себя, и я опять набрал вес. Хорошо хоть ментальные тренировки сжигают не меньше, чем физические, так что усиленная учеба помогла не растолстеть окончательно.

Воспоминания о том, какую жертву ради них всех принес А-Яо, отправившись шпионить в орден Вэнь, Лань Сичэню до сих пор, даже спустя столько лет, причиняли боль. Поэтому и сейчас он сумел лишь виновато потупить взгляд.

– Ну и третий раз – в ордене Цзинь, – припечатал А-Яо. – При моем отце у нас постоянно подавали сладости, и по первости он, прилюдно демонстрируя свое расположение, при каждом удобном случае запихивал мне их в рот. Однако обязанностей у меня было много, по-нормальному я есть не успевал, поэтому то и дело перехватывал то пирожки, то еще что-то, что можно было есть на ходу. Опомнился, только когда на мне пояс перестал сходиться.

Лань Сичэнь ощутил, как в глазах у него начали скапливаться слезы. Он ведь видел эту показную ласку и даже умилялся ей! Воспитанный в строгости, Лань Сичэнь находил по-своему очаровательным то, как Цзинь Гуаншань просит только что признанного сына открыть рот и вкладывает туда очередную сладость. О том, что эта конфета да пара пирожков, перехваченных на кухне, вся еда А-Яо за целый день, Лань Сичэнь даже не подозревал.

– Поэтому хватит издеваться над моим телом! – тем временем продолжал строго отчитывать Мо Сюаньюя А-Яо. – Никто не морит тебя голодом, А-Юй, но имей, в конце концов, совесть! Когда мы поменяемся обратно, я хочу весить столько же, сколько весил до начала всей этой истории!

– Хорошо, Яо-гэ, – покорно кивнул Мо Сюаньюй, не сводя взгляда со своей надкусанной булочки в руке брата. – А можно я хотя бы это доем?

А-Яо, полуприкрыв глаза, тихонько застонал, однако булочку все-таки вернул.

Лань Сичэнь постарался как можно незаметнее перевести дыхание и потянулся за своей чашкой чая, как внезапно в воздухе заискрилась золотистая бабочка ордена Цзинь. Зависнув перед самым носом А-Яо, она ярко вспыхнула, и в воцарившейся было тишине отчетливо раздался голос Цинь Су:

– Цзинь Гуанъяо! Немедленно возвращайся!

========== Глава 9 ==========

В воздухе еще поблескивали последние искорки рассыпавшейся бабочки, а мысли Цзинь Гуанъяо уже неслись бешеным галопом.

Цинь Су никогда не разговаривала с ним подобным тоном. Она и полным именем-то никогда его не называла, предпочитая говорить «муж мой» и «дорогой». Еще по первости пыталась игриво звать его «гэгэ», но Цзинь Гуанъяо, изо всех сил стараясь не показать, как коробит его подобное обращение, просил ее так не делать.

– Раскомандовалась! – фыркнул Мо Сюаньюй, выводя из пучины размышлений. – Я же говорил: Мымра!

– А-Юй, моя просьба в силе, – сухо напомнил ему Цзинь Гуанъяо и, на мгновение прикрыв веки, добавил: – Эргэ, боюсь, вместо города И нам придется отправиться в Башню Золотого Карпа.

Лань Сичэнь понимающе кивнул, однако вид при этом имел достаточно растерянный. Поколебавшись немного, он все же решился заметить:

– Я так понимаю, произошло нечто… из ряда вон выходящее? – произнес он осторожно. – Госпожа Цзинь обычно такая тихая и спокойная дама…

– Это ты ее беременной не видел, – хмыкнул Цзинь Гуанъяо, невольно ежась.

Он тоже считал Цинь Су нежным и ласковым цветком, но ее беременность открыла ему глаза. Цинь Су выходила из себя по малейшему поводу и с легкостью повышала голос. Иногда она даже кидалась предметами – правда, не в него, а просто в стену. Последовать примеру своей свекрови, умудрившейся расшибить Цзинь Гуанъяо голову чашкой, Цинь Су не смогла даже в самом дурном расположении духа.

Но и тогда, почти в худшее для нее время, ее голос не звучал столь холодно и откровенно зло.

Однако выбора у них все равно не было. Лань Сичэню вновь пришлось взять всю компанию к себе на меч, и они взяли курс обратно на юг. По настоянию Цзинь Гуанъяо на сей раз они все же останавливались передохнуть, и потому до Ланьлина добрались уже ближе к вечеру. Цзинь Гуанъяо лично облачил Мо Сюаньюя в золотистые одеяния главы ордена, надел и тщательно закрепил на голове ушамао, а на лбу проставил киноварную точку. Закончив, он от всей души понадеялся, что результат будет похож на отражение в зеркале, однако почти сразу осознал всю тщетность этой надежды.

Мо Сюаньюй не был на него похож.

Рассеянный взгляд младшего единокровного брата скользил по деталям интерьера, не задерживаясь на лицах людей. Мо Сюаньюй мог начать разглядывать какую-нибудь картину и абсолютно выпасть при этом из реальности. По его губам то и дело скользила улыбка, но не вежливая и мягкая, как та, что давно и старательно отрепетировал сам Цзинь Гуанъяо, а какая-то легкомысленная. Вообще, мимика лица Цзинь Гуанъяо с появлением нового хозяина стала гораздо живее. Теперь оно хмурилось, надувало губы, улыбалось от уха до уха, а то и вовсе напускало на себя совершенно равнодушный вид. Цзинь Гуанъяо хотелось выть от отчаянья, осознавая, что вот это можно было принять за него самого только в действительно крайне нездоровом состоянии.

– А-Юй, – изо всех сил стараясь сдерживаться, произнес Цзинь Гуанъяо. – Тебе придется встретиться с Цинь Су.

– Не хочу! – тут же отозвался Мо Сюаньюй. – Она приставучая!

– Она на что-то сердится, – мягко внушал ему Цзинь Гуанъяо. – В таком состоянии она уж точно не будет… посягать на тебя. Просто выслушай все, что она тебе скажет. Не спорь. Не убеждай. И уж тем более не вздумай ее запугивать! Лучше вообще молчи. В самом крайнем случае говори, что ты все обдумаешь и обязательно все решишь в наилучшем виде.

Мо Сюаньюй, вдоволь накапризничавшись, в конце концов согласился. Цзинь Гуанъяо просил настойчиво, надеясь, что братец не сможет долго отвечать ему отказом, и на сей раз все же оказался прав. Неохотно, но Мо Сюаньюй пообещал встретиться с Цинь Су и вести себя при этом как можно приличнее.

– А может, она развестись с тобой хочет? – напоследок вдруг мечтательно предположил он. – Ты же согласишься, Яо-гэ, правда? Ну зачем тебе жена, тем более такая?

Цзинь Гуанъяо чуть слышно вздохнул. Если бы он только мог! Его брак с первого своего мгновения был для него тяжким грузом, но скинуть его было никак нельзя. Тем более, что Цинь Су, стойко перенеся как их чересчур целомудренное супружество, так и потерю сына, ни разу не выказывала желания расторгнуть эти узы. Она даже не давала понять, что те тяготят ее, лишь подтверждая свою привязанность к мужу.

– Особо на это не рассчитывай, – посоветовал Цзинь Гуанъяо брату вслух. – Мы с Цинь Су пережили столь многое вместе, вряд ли она именно сейчас загорелась желанием развестись.

Мо Сюаньюй разочарованно сморщил нос, и Цзинь Гуанъяо пришлось пальцем потереть образовавшуюся вследствие этого капризную морщинку.

– Не делай так! – велел он строго. – Ты становишься похож на плохо воспитанного мальчишку.

В отместку Мо Сюаньюй показал ему язык и поспешил удалиться, не давая прочитать себе очередную нотацию. Цзинь Гуанъяо обернулся к Лань Сичэню, безмолвно наблюдавшему за ними, и пробормотал:

– Эргэ, это позор…

– Молодому господину Мо удавалось вводить госпожу Цзинь в заблуждение на протяжении нескольких дней, – не слишком уверенно откликнулся тот. – Возможно, у него получится и на этот раз…

Цзинь Гуанъяо покачал головой. Он не мог себе позволить рассчитывать на подобную удачу и надеялся лишь на то, что Цинь Су действительно достаточно зла, чтобы не обращать особого внимание на выражение лица «мужа».

Изначально они с Лань Сичэнем собирались переждать грозу в спальне главы ордена Цзинь, однако Цзинь Гуанъяо, убедившись, что актер из Мо Сюаньюя получился слабоватый, не выдержал.

– Я должен услышать их разговор! – заявил он, решительно поднимаясь на ноги. – Ни на секунду не верю, что А-Юй сможет пересказать его, не переврав как минимум половины!

– А-Яо, мы не можем сидеть под окнами, – смущенно возразил ему Лань Сичэнь. – еще слишком светло, нас увидят.

– Нам не нужно сидеть под окнами, – вымученно улыбнулся ему Цзинь Гуанъяо. – Между нашими с Цинь Су спальнями есть переход. Не то чтобы потайной, но за годы нашего брака он практически не использовался. Не думаю даже, что она сама все еще помнит о нем.

Он уже направился было к выходу, когда, задержавшись, посмотрел на Лань Сичэня виноватым взглядом.

– Я помню, что подслушивать запрещено, – произнес он с неловкостью в голосе. – Ты, эргэ, конечно же, можешь подождать меня здесь.

На лице Лань Сичэня отразилась короткая борьба, после которой он задумчиво поинтересовался:

– Скажи, А-Яо, ты не против, чтобы я услышал то, что скажет госпожа Цзинь?

Цзинь Гуанъяо устало покачал головой.

– Нет, не думаю, – заявил он. – Ты знаешь уже так много грязных вещей обо мне – и все еще не отвернулся от меня… Помогаешь даже. Какие у меня могут быть от тебя секреты?

– Ну тогда это не будет подслушиванием, – безмятежно улыбнулся Лань Сичэнь. – Ведь сказанное госпожой Цзинь будет предназначаться именно тебе.

– О… – Цзинь Гуанъяо, растерявшись лишь на мгновение, затем быстро оценил тонкость подобного суждения. – Что ж, эргэ, ты прав!

Они беззвучно проскользнули по неиспользуемому переходу и остановились у выхода в покои Цинь Су. Красиво расписанная ширма заслоняла их, и даже высокому Лань Сичэню не было нужды пригибаться. Вошли они как раз вовремя: мгновение спустя порог комнаты переступил Мо Сюаньюй, вынужденный идти сюда кружным путем.

Он не успел ничего сказать, ибо Цинь Су, поднявшаяся ему навстречу, произнесла тоном, не предвещающим ничего хорошего.

– А! Вот и ты!

Мо Сюаньюй на это промолчал. Даже улыбнуться не попытался, и у Цзинь Гуанъяо при взгляде на его мрачную физиономию от дурных предчувствий сжалось все внутри.

– Пришел все-таки, – продолжала Цинь Су, словно не замечая ни его молчания, ни выражения лица с непривычно поджатыми губами. – Скажи, тебе не стыдно смотреть мне в глаза?

Мо Сюаньюй продолжал хранить молчание, и Цзинь Гуанъяо уже начал беспокоиться, как вдруг вспомнил, что сам велел брату ничего не говорить. Видимо, тот воспринял это указание буквально, и потому теперь изо всех сил старался выполнить полученное указание.

– Скажи честно, ты знал? – Цинь Су, подойдя совсем близко к Мо Сюаньюю, замерла напротив.

Лицо ее было совершенно белым, губы дрожали и кривились, и казалось, что она находится на грани нервного срыва.

Нет, с запозданием сообразил Цзинь Гуанъяо, срыв уже был. Глаза Цинь Су выглядели покрасневшими, а на бледных щеках тускло поблескивали не до конца высохшие дорожки от слез. Сердце Цзинь Гуанъяо сжалось от ощущения, что его жизнь вот-вот будет разрушена.

Мо Сюаньюй ничего не ответил, и Цинь Су, вскинув свою маленькую ладошку, внезапно со всей силы залепила ему пощечину. Это был не беспомощный дамский шлепок, а самая настоящая оплеуха, от которой голова Мо Сюаньюя дернулась, а сам он вынужден был попятится на несколько шагов назад. Лань Сичэнь, замерший чуть позади Цзинь Гуанъяо, пораженно выдохнул.

– Отвечай! – крикнула Цинь Су. – Отвечай! Ты знал?

– Я даже не знаю, что я должен знать, – потирая поврежденную скулу, хмуро проворчал Мо Сюаньюй. – Чего ты от меня хочешь?

– Я хочу?! – Цинь Су всплеснула руками. – А впрочем, да, хочу! Хочу честного ответа! Ты можешь хоть раз в жизни быть со мною честным?

Ужас оплетал сердце Цзинь Гуанъяо ледяными щупальцами, а горло словно сдавило чьей-то безжалостной рукой. Он еще ничего толком не услышал, однако уже понял, что такую реакцию у его жены могли вызвать только два события. И ни об одном из них Лань Сичэню было бы лучше не знать… Как легкомысленно было со стороны Цзинь Гуанъяо позволить названому брату услышать предстоящий разговор! Но ведь Цзинь Гуанъяо так был уверен, что концы обеих историй, тесно переплетенных между собой, надежно спрятаны в воду, и что никто никогда не сумеет их обнаружить.

– Женщина, да спрашивай уже! – Мо Сюаньюй не отличался долготерпением, а пощечина и вовсе вывела его из себя. Судя по всему, он больше не желал быть безропотной куклой.

– Ах вот как ты заговорил! – Цинь Су уже больше не кричала, ее голос понизился и в нем зазвучали угрожающие нотки. – Ну давай, покажи свое истинное лицо! Отбрось наконец эту лицемерную маску!

Она схватила со стола какую-то бумагу и швырнула ее в Мо Сюаньюя. Тот неловко, едва не уронив, перехватил послание и, покосившись на Цинь Су, принялся читать.

Цзинь Гуанъяо следил за ним, затаив дыхание. В какой-то момент он осознал, что большие и сильные ладони легли ему на плечи, и правого уха коснулся теплый шепот:

– Дыши, А-Яо, дыши!

Он чуть расслабился, спиной прижимаясь к Лань Сичэню. Тот еще не знал, никак не мог предположить, что вот-вот произойдет, и продолжал дарить свою заботу. Уберет ли он руки, отряхнет ли их с брезгливостью на лице, когда узнает?

Эти размышления прервал странный, совершенно не уместный в царящей обстановке звук.

Мо Сюаньюй смеялся.

Сперва он просто тихонько хихикал, потом, качая головой, откровенно посмеивался, а под конец, запрокинув голову, расхохотался.

– Ты… смеешься? – ошарашенно переспросила Цинь Су, отшатнувшись от «мужа». – Цзинь Гуанъяо, ты сумасшедший, да?

Мо Сюаньюй, несомненно, сумасшедшим был. Ибо из всего, что он мог сделать дальше, он выбрал самое ужасное.

– Интересно, – произнес он, широко улыбаясь, – с матушкой главы Лань отец тоже согрешил? Если да, то из нас выйдет преотличнейшая компания!

Лань Сичэнь за спиной Цзинь Гуанъяо окаменел, а его самого охватил ужас. Цзинь Гуанъяо прекрасно знал, что тема матери для Лань Сичэня была едва ли не более болезненной, чем для него. Мо Сюаньюй, сам того не подозревая, поднес запал к пороховому складу.

А значит, выбора больше не оставалось. Тучи настолько сгустились, и атмосфера в комнате стала такой давящей, что Цзинь Гуанъяо не видел ни единой возможности хоть как-то сохранить лицо. Выскользнув из замерших рук Лань Сичэня, он решительно вышел из-за ширмы.

– А-Юй, прекрати смеяться, – велел он брату. – А-Су, я все могу объяснить.

– Мо… Сюаньюй? – Цинь Су растерянно нахмурилась. Видимо, тяжело было сердиться, когда всегда такой спокойный и уравновешенный муж ведет себя как псих, а развязный дурачок говорит таким суровым и командным тоном. – Да что тут вообще происходит?

– Я бы тоже очень хотел это знать, – согласился с ней Цзинь Гуанъяо. – А-Юй, сядь, пожалуйста.

Мо Сюаньюй, все еще продолжая время от времени хихикать, опустился в сторонке на циновку и уставился на них так, словно ожидал начала спектакля. Цзинь Гуанъяо прикрыл на мгновение глаза, подбирая подходящие слова, но Цинь Су его опередила.

– Ты мой муж! – выпалила она недоверчиво. – Но… как такое возможно?

– Не знаю, – честно ответил ей Цзинь Гуанъяо. – Никто не знает, А-Су. Так получилось. Мы с А-Юем случайно поменялись местами и искали возможность вернуть все как было. Извини, что ничего не сказал, но я не хотел тебя беспокоить.

– Беспокоить! – Цинь Су издала нервный смешок. – Кажется, ты очень многим не хотел меня беспокоить! О чем еще ты умолчал?

– А-Юй, дай мне, пожалуйста, письмо, – попросил Цзинь Гуанъяо, протягивая руку.

– Если еще и ты начнешь смеяться как идиот, я прибью вас обоих, – пообещала Цинь Су.

Однако Цзинь Гуанъяо было не до смеха. Он уже догадывался, что там написано, но все же увидеть это оказалось неожиданно больно. Текст был изложен такими словами, что ситуация казалась особенно грязной, а сам он выглядел совершенно беспринципным.

– Это правда, А-Су, – дочитав, устало произнес Цзинь Гуанъяо. – И в то же время тут нет ни единого истинного слова.

– Я тебе не верю, – холодно ответила Цинь Су, обнимая себя руками, словно внезапно озябнув.

Цзинь Гуанъяо подавил в себе желание подойти ближе и обнять ее.

– А я верю, – вышедший из-за ширмы Лань Сичэнь заставил его вздрогнуть и едва не подскочить на месте. – Но я тоже хочу услышать все. А-Яо, пожалуйста, давай больше без тайн.

Лицо Лань Сичэня было строгим и печальным. У Цзинь Гуанъяо мучительно заныло в груди от одного его вида. Если бы это хоть немного спасло ситуацию, Цзинь Гуанъяо с готовностью запихнул бы проклятое письмо себе в рот и сжевал бы в мгновение ока.

– Слушайте, ну было бы из-за чего огород городить! – Мо Сюаньюй, как всегда, не сумел долго держать при себе свое мнение. – Глава Лань, вы представляете, Мымра нам тоже сестра!

– Что? – глаза Лань Сичэня превратились в два темных омута на побелевшем лице.

– Папаша реально не умел держать своего маленького дружка в штанах, – тем временем без всякого стеснения продолжал Мо Сюаньюй. – Яо-гэ, ты-то про это знал?

– Знал! – вмешалась Цинь Су, словно позабыв, что совсем недавно лишь спрашивала об этом. – Знал! Потому что ни разу со дня нашей свадьбы так и не прикоснулся ко мне!

– А-Яо… – растерянно произнес Лань Сичэнь. – Если ты и правда знал, то тогда зачем же женился?

Цзинь Гуанъяо, окруженный с трех сторон, не выдержал.

– Да потому что твоя мать соизволила рассказать мне все только накануне нашей свадьбы! – выпалил он, обращаясь к Цинь Су. – Ты же понимаешь, что отменить ее было уже невозможно?

Цинь Су прижала руки к губам, ее глаза ошарашенно округлились.

– Но почему? – все еще не понимал Лань Сичэнь. – Да, вышло бы неловко… Но можно же было придумать хоть что-нибудь, чтобы не доводить все до такого!

– Нельзя… – чуть слышно прошептала Цинь Су. – Нельзя…

– Нельзя, – вздохнув, подтвердил Цзинь Гуанъяо. – Извини, эргэ, для тебя это прозвучит ужасно, однако мы с Цинь Су до брака проявили… некоторое легкомыслие.

Лань Сичэнь непонимающе нахмурился. Мо Сюаньюй уступал ему в уме, однако был лишен его наивности и деликатности, к тому же посчитать до девяти был вполне способен.

– Так А-Сун родился не раньше срока! – выпалил он, ухмыляясь, и обвиняющее потыкал пальцем сперва в Цзинь Гуанъяо, а затем и в Цинь Су. – Ай-яй-яй, Яо-гэ, как же вам не стыдно!

– Это я настояла, – вдруг обреченно призналась Цинь Су. – Моя мать была против нашего брака, и я хотела заполучить весомый аргумент на крайний случай. Почему, ну почему она не сказала прямо, отчего не желала, чтобы мы поженились?!

Она вдруг разрыдалась, и Цзинь Гуанъяо подался вперед, обнимая ее. На мгновение Цинь Су обмякла в его объятиях, уткнувшись лбом в плечо, но потом резко отстранилась.

– А дальше? – сощурив глаза, спросила она тихим, но крайне напряженным голосом. – Там, где написано про А-Суна?

– А-Су… – пробормотал Цзинь Гуанъяо, ощущая себя так, словно ему снова крепко врезали под дых. – Ты же знаешь, что произошло!

– Я знаю то, что ты соизволил мне сказать, – произнесла Цинь Су с горечью. – Но ты врешь как дышишь, и я уже не знаю, чему в твоих словах можно верить! Ты правда убил А-Суна?

Цзинь Гуанъяо, не оборачиваясь, краем глаза заметил, как неловко замер Лань Сичэнь. Даже Мо Сюаньюй застыл на своей циновке, недоуменно хлопая глазами. В тот момент, когда Цзинь Гуанъяо решил, что уже достиг дна ужаса и отчаянья, его пинком погрузили еще ниже.

– А-Су… – хрипло прошептал он пересохшими губами. – Ну зачем? Зачем ты спрашиваешь?

– Ты убил А-Суна?

Цинь Су шагнула к нему и, привстав на цыпочки, взяла за грудки. Со стороны они, несомненно, смотрелись весьма нелепо, но всем в этой комнате было не до смеха.

– Кровосмешение карается законом, – сглотнув колючий комок в горле, выдавил из себя Цзинь Гуанъяо. – Смертная казнь положена как… участникам этого преступного союза, так и… его плодам. А-Су, если бы о нас узнали, нас не уберегло бы даже наше положение!

– Почему о нас должны были узнать? – она еще раз тряхнула его за ханьфу, и он покачнулся в ее руках, словно тряпичная кукла. – Ты молчал столько лет, и я бы молчала тоже! А приди подобное письмо, я своими руками разорвала бы того, кто угрожал бы моему мальчику!

– Да А-Сун бы нас и выдал! – прошептал ей в лицо Цзинь Гуанъяо. – А-Су, разве ты не замечала, что он… не совсем нормален? Что он не такой, как все остальные дети? Рано или поздно на это обратили бы внимание другие – и то, что виной всему кровосмешение, больше не удалось бы скрывать!

– Он просто поздний! – рявкнула на него Цинь Су. – Так бывает! А-Сун бы подрос, и все исправилось! А ты – ты не дал ему даже шанса!

– Не исправилось бы! – неожиданно для самого себя закричал в ответ Цзинь Гуанъяо. Его уже трясло от всего, что пришлось сегодня услышать и сказать. – За восемь лет – ничего не исправилось!

Он осекся, слишком поздно сообразив, что во время мгновенного помрачения выпалил лишнее. Однако глаза Цинь Су уже горели почти безумным огнем.

– Не исправилось? – произнесла она очень медленно и очень тихо. – Цзинь Гуанъяо, чего я еще не знаю?

========== Глава 10 ==========

Лань Сичэнь почти жалел, что напросился присутствовать при семейном разговоре, а осознав, о чем идет речь, не ушел в тот же момент. Однако увидев, как под конец помертвело лицо А-Яо, он не мог уже убеждать себя, что следовало проявить сдержанность. Что бы ни произошло в прошлом, сейчас А-Яо требовалась хоть какая-то опора.

Лань Сичэнь шагнул к застывшей семейной паре и аккуратно отцепил пальцы Цинь Су от ворота А-Яо. Тот пошатнулся, словно только тонкие женские руки и поддерживали его в вертикальном положении, и Лань Сичэню пришлось подхватить его под руку. Подумав, он помог названому брату сесть, после чего обратился к Цинь Су:

– Госпожа Цзинь, пожалуй, нам всем следует немного успокоиться. Давайте вы тоже присядете, а я позабочусь о чае.

– Вы считаете, что чай тут поможет? – скривила губы в горькой усмешке Цинь Су, но все же обессиленно рухнула на циновку.

Лань Сичэнь, уже приступивший к завариванию чая, бросил на нее быстрый взгляд из-под ресниц. Цинь Су была очень красивой и изящной женщиной, и Лань Сичэнь, несмотря на собственную тоску, никогда не удивлялся, что А-Яо ее полюбил. Сейчас же он лишний раз поразился, как Цзинь Гуаншаню раз за разом удавалось плодить столь отличающихся друг от друга детей. Цинь Су ни капли не походила ни на своего похотливого отца, ни на внезапно обнаружившихся братьев. Даже зная о родстве, разглядеть его на этих лицах было невозможно.

Безмятежно за чай взялся только Мо Сюаньюй, которого, казалось, искренне забавляла сложившаяся ситуация. А-Яо вынужден был поднести чашку к губам обеими руками, которые едва заметно дрожали. Цинь Су чашку взяла, однако отпить даже не попыталась. Она сверлила своего мужа пронзительным взглядом.

– Что с А-Суном? – повторила она наконец свой вопрос, и Лань Сичэнь против воли неуютно повел плечами. Если бы подобным тоном спрашивали его, он не сумел бы не ответить.

– А-Су… – измученно вздохнул А-Яо. – Поверь мне, ты не хочешь этого знать. Ты отплакала свое, успокойся, пожалуйста.

– Я сама решу, чего я хочу знать, а чего нет, – низко, с угрожающими нотами в голосе произнесла А-Су. – Хватит решать все за моей спиной! Я допускаю, что все эти годы ты продолжал видеть во мне ту беззащитную девочку, которую спас когда-то, однако не смей становиться между мною и моим сыном!

А-Яо прикрыл на мгновение глаза. Он колебался, и Цинь Су поторопила его:

– Хватит подбирать слова! Я знаю, что ты мастер играть ими. Скажи как есть!

– А-Сун… не должен был жить, – с трудом выдавил из себя А-Яо и тут же вскинул руку, не давая жене гневно возразить. – Он рос, и с каждым месяцем становилось все заметнее, что он сильно отстает от своих сверстников. А-Лин в его возрасте уже вовсю бегал и говорил связными фразами, а А-Сун даже не пошел и едва мог произнести слово-другое…

– О да, А-Лин, золотой мальчик! – обиженно фыркнула Цинь Су. – Главное достояние ордена Цзинь! Он всегда был тебе дороже собственного сына!