Текст книги "Равноценный обмен (СИ)"

Автор книги: Сын Дракона

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Н-но… как такое возможно? – первым не выдержал паузы Цзинъи. – Что это вообще такое?

– Наверное, все же не «что», а «кто», – вмешался А-Яо, выходя вперед и почтительно кланяясь мертвецу в ответ. – Возможно, даочжан Сун сумеет ответить на все наши вопросы?

Удивительно – но мертвец действительно ответил. Он слегка покачал головой и указал рукой на свой рот.

– Даочжан Сун Цзычэнь? – осознав, что обращение А-Яо не было опровергнуто, выступил вперед Лань Сичэнь. – Вы не можете говорить?

Сун Лань кивнул и перевел тяжелый взгляд в сторону лежащего человека.

– О! – встрепенулся А-Яо. – Нам, пожалуй, следует его связать!

Он заозирался в поисках веревок или чего-нибудь, что могло их заменить.

– Что? – спросил он, наткнувшись взглядом на Цзинъи, смотрящего на него с подозрением. – Это человек украл меч даочжана Сяо и лишил возможности говорить даочжана Суна! Я не хочу, чтобы он пришел в себя в самый неподходящий момент и навредил еще и всем нам!

Лютый мертвец шагнул вперед, одновременно снимая с себя и разрывая на полосы свое верхнее ханьфу. В мгновение ока самозванец был спеленут так, что не смог бы даже пошевелиться, если бы был в сознании.

– Ну прекрасно, – проворчал себе под нос Лань Цзинъи. – Один валяется в отключке, второй немой. И как нам узнать, что же тут произошло?

– Сычжуй, – Лань Сичэнь уже дал себе мысленно зарок провести воспитательную беседу с Цзинъи по возвращении в Облачные Глубины. – У тебя же есть с собой гуцинь?

– Есть, – ответил Лань Сычжуй и слегка покраснел. – Только он… слегка поврежден.

Он продемонстрировал свой гуцинь, у которого не хватало одной струны. А-Яо виновато отвел взгляд. А потом покопался за пазухой и со вздохом достал оттуда недостающую струну.

– Варвар! – набросился на него Лань Цзинъи. – Хорошую новую вещь испортил!

– Глава Лань! – вновь копируя Мо Сюаньюя, заныл А-Яо, кинувшись к Лань Сичэню под защиту. – Ну почему ваши ученики на меня вечно нападают? Я же вернул!

– Успокойтесь все, – устало попросил Лань Сичэнь. – Цзинъи, не упрекай других. Сычжуй, сейчас мы все починим. Молодой господин Мо… с вами мы поговорим после.

Лань Сичэнь помог Сычжую натянуть струну обратно. Это потребовало некоторых усилий, однако А-Яо обошелся с похищенной струной достаточно бережно, и она почти не повредилась. Сун Лань все это время покорно дожидался, стоя в безлюдном пятачке, который машинально освободили для него юные адепты.

Наконец инструмент оказался более-менее готов к работе. Лань Сичэнь помедлил немного, ибо ситуация была крайне нестандартной, а потом произнес, глядя прямо в глаза Сун Ланю:

– Даочжан Сун, я думаю, нет нужды задавать вам вопросы с помощью циня: меня вы и так слышите и понимаете.

Сун Лань склонил голову в знак согласия.

– Поэтому, – продолжил Лань Сичэнь, – пожалуйста, поведайте нам свою историю сами. Я буду переводить ее тем, кто язык циня не понимает. Наш инструмент, как видите, не идеально исправен, поэтому если я что-то истолкую неверно, не стесняйтесь меня поправлять.

Сун Лань вновь кивнул и начал свой рассказ.

Язык циня не был предназначен для длительных повествований. Обычно целью являлся краткий диалог между заклинателем и мертвым духом, сводящийся к выяснению самой необходимой информации. Впрочем, насколько было известно Лань Сичэню, даочжан Сун Цзычэнь при жизни был не слишком разговорчив, поэтому и сейчас без труда выражался кратко и по существу.

Но даже в таком сухом изложении история вырисовывалась мрачной и ужасающей.

Сюэ Ян – а тот, кого они пленили, оказался никем иным как Сюэ Яном, и Лань Сичэнь не удержался от того, чтобы бросить на А-Яо внимательный взгляд, под которым тот виновато сжался, – воспользовался слепотой и добротой Сяо Синчэня и обманул его. Он напросился в попутчики незрячему даочжану и втерся в доверие. В то время как Сяо Синчэнь продолжал ходить на ночные охоты, с помощью Шуанхуа ориентируясь на всплески темной энергии, Сюэ Ян следовал за ним по пятам, отравляя сперва жителей окрестных деревень, а затем и обитателей города И трупным ядом. Уже зараженные тьмой, но еще живые, без языков, которые отрезал им Сюэ Ян, люди умирали один за другим от руки коварно обманутого Сяо Синчэня. Таким же образом погиб и сам Сун Лань, так долго искавший друга – и нашедший его на беду им обоим. Ибо в тот момент, когда Шуанхуа пронзил грудь Сун Ланя, Сюэ Ян, хохоча, рассказал наконец Сяо Синчэню о том, сколько грехов пало на его ранее столь светлую душу. Не в силах пережить подобной тяжести, Сяо Синчэнь покончил с собой.

Сюэ Ян пытался поднять их обоих: лютыми мертвецами по подобию Призрачного генерала Старейшины Илина. С Сун Ланем ему это удалось, но душа Сяо Синчэня пострадала столь сильно, что ее никакими, даже самыми темными ритуалами не удалось привязать к телу.

Струны циня давно смолкли, но все продолжали сидеть в тишине, пытаясь осмыслить эту страшную историю. Лань Сичэнь поднял взгляд на А-Яо: тот выглядел бледным и даже слегка зеленоватым; казалось, что его вот-вот стошнит. Ах, если бы тогда, более десяти лет назад, Цзини уступили требованию Не Минцзюэ и казнили Сюэ Яна! Сколько жизней оказалось бы спасено!

Лань Сичэнь размышлял так – и едва не подавился воздухом, осознав, что подумал сейчас примерно о том же, о чем они с А-Яо говорили не далее как сегодня утром.

Нельзя наказывать за то, что еще не случилось.

От подобных мыслей у Лань Сичэня затрещало в голове, и он стиснул виски похолодевшими пальцами. Там что-то отчаянно стучало, словно кто-то колотил по земле…

Бамбуковым шестом?

Комната тонула в молчании, никто даже не шевелился, однако снаружи доносился отчетливый перестук. Он все приближался и приближался, пока не замер у самых дверей. Лань Сичэнь вскинул голову и обернулся к двери, которую лично плотно прикрыл, вернувшись с улицы.

Сейчас же она распахнулась, и в дом вошел Ванцзи.

========== Глава 19 ==========

– Ханьгуан-цзюнь!

– Ванцзи!

Кажется, все в этой комнате были рады видеть вошедшего. Кроме Цзинь Гуанъяо: он даже чуть попятился, окончательно уходя за спину Лань Сичэня. Впрочем, это не уберегло его от мрачного, прожигающего насквозь взгляда Лань Ванцзи. Цзинь Гуанъяо в который раз в своей жизни поразился, как братья Лань умудряются быть столь схожими чертами – и столь различными по характеру и поведению. Пожалуй, если бы двадцать лет назад не Сичэнь, а Ванцзи спасал из Облачных Глубин их драгоценную библиотеку, Мэн Яо и не подумал бы ему помочь: такое холодное и отстраненное выражение красовалось на его лице.

И вообще, с досадой подумал Цзинь Гуанъяо, просто удивительно, как город И, совершенно никому не нужный на протяжении всего своего существования, вдруг стал таким популярным местом. Если сюда заявится Цзян Ваньинь и – а почему бы уже и нет? – Не Хуайсан, то Совет кланов можно будет проводить прямо здесь.

– Сюнчжан, – Лань Ванцзи почтительно поклонился брату. – Я не ожидал встречи.

– А я надеялся на нее, – чуть натянуто улыбнулся Лань Сичэнь. – Нам тебя не хватало.

Лань Ванцзи окинул взглядом юных адептов своего ордена, и те, хоть и без того стояли ровно, и вовсе вытянулись по струнке, одновременно виновато потупившись.

– Простите, Ханьгуан-цзюнь, – решившись, сделал маленький шажок вперед Лань Сычжуй. – Когда мы сказали, что возвращаемся в Облачные Глубины, – мы и правда намеревались поступить именно так. Но мы… сбились с дороги.

Он покаянно опустил голову, и остальные последовали его примеру. Цзинь Гуанъяо не рассчитывал, что Лань Ванцзи начнет их отчитывать – тот не открывал рот без необходимости, а ругань, судя по всему, в его понятие необходимого не укладывалась, – и все же он удивился, когда тот, посмотрев брату прямо в глаза, заявил:

– Мне указали путь.

Лань Сичэнь перевел взгляд на Цзинь Гуанъяо, и тот невольно поежился от задумчивости в таких обычно теплых глазах. Поколебавшись немного, он вновь призвал на помощь все свое актерское мастерство и бухнулся на колени перед Лань Ванцзи.

– Простите меня, Ханьгуан-цзюнь! – взвыл он. – Я не хотел нанести вам оскорбление, но мне очень-очень нужен был этот мешочек!

– Зачем тебе демоническая рука? – голосом Лань Ванцзи, казалось, можно было заморозить пол-Поднебесной. Или, возможно, даже всю.

– П-подарок… – Цзинь Гуанъяо почти не пришлось изображать заикание и страх в глазах. Холодное давление Лань Ванцзи вблизи пугало едва ли не сильнее, чем огненная ярость Не Минцзюэ когда-то.

– Это правда, – в отличие от юношей из Гусу Лань, А-Лин пиетета к Ханьгуан-цзюнью не испытывал. Цзинь Гуанъяо вообще подозревал, что после Цзян Ваньиня А-Лин разучился бояться кого бы то ни было из людей. – Этот придурок собирался подарить демоническую руку моему младшему дяде.

– А в результате преподнес ее мне, – вмешался Лань Сичэнь, с мягкой улыбкой на лице заступая между Цзинь Гуанъяо и братом. – Не сердись, Ванцзи.

– Она у тебя? – вскинул тот свой неестественно-светлый взгляд.

– Да, – Лань Сичэнь продолжал улыбаться, на взгляд Цзинь Гуанъяо – теперь уже чуточку нервно. – Весьма… необычный экземпляр.

– Я думал над тем, чтобы собрать все тело, – соизволил выразиться полной фразой Лань Ванцзи. – И нашел вторую.

Цзинь Гуанъяо поперхнулся воздухом. Ну вот только еще одного собирателя им для компании как раз и не хватало! Лань Сичэнь мгновение выглядел сбитым с толку, однако сумел быстро взять себя в руки.

– О, я тоже, – произнес он, по-прежнему улыбаясь. – А еще у меня есть ноги.

Цзинь Гуанъяо зачарованно наблюдал за этой сценой, когда вдруг почувствовал дыхание на своем ухе и тихий шепот А-Лина:

– Они… делят части лютого трупа?

Сцена со стороны и правда выглядела несколько неловко. Цзинь Гуанъяо от души надеялся, что Лань Сичэнь не станет информировать брата о том, чьи именно части тела они тут совместно собирают. Тем более ему не хотелось, чтобы об этом услышала толпа недорослей. Если за Ланей еще можно было не слишком беспокоиться, то все остальные разнесут вести по своим орденам – и тогда с репутацией точно можно распрощаться.

– Сюнчжан, – только очень опытное ухо сумело бы расслышать в голосе Лань Ванцзи укоризну.

– Извини, – Лань Сичэнь позволил своему лицу приобрести виноватое выражение, однако голос его прозвучал твердо. – Но ночную охоту с главой ордена Цзинь пришлось отложить, поэтому я решил использовать освободившееся время с толком.

– Скоро Совет кланов, – и опять же надо было проявить немалую сноровку, чтобы угадать легкое ехидство. – У сюнчжана не хватит времени.

– Хватит, – обезоруживающе улыбнулся Лань Сичэнь. – Я знаю, где находится все остальное. Я как раз успею до Совета.

«Если ты будешь столь любезен и отдашь мне вторую руку», – буквально прочитал его взгляде Цзинь Гуанъяо. Однако пауза затягивалась, и ситуация становилась все более неловкой. Молчаливый лютый труп Сун Ланя и связанный Сюэ Ян за спиной разряжению обстановки не способствовали.

– Ханьгуан-цзюнь! – рискнул вылезти вперед Цзинь Гуанъяо. – А как вы нас вообще нашли?

Лань Ванцзи вновь припечатал его своим тяжелым взглядом, и Цзинь Гуанъяо, почти не притворяясь, пискнул и спрятался за спину Лань Сичэня. Взгляд Лань Ванцзи с подозрением сузился, когда он увидел, как чужие пальцы цепляются за белоснежную ткань ханьфу его брата.

– Помимо второй демонической руки, – последовал внешне равнодушный, но для внимательных людей вполне выразительный взгляд в сторону Лань Сичэня, – я также нашел тело даочжана Сяо Синчэня…

Сун Лань сделал шаг вперед из полумрака, и Лань Ванцзи почти выхватил Бичэнь из ножен. Лань Сичэнь перехватил руку брата и покачал головой.

– Даочжан Сун не опасен, – пояснил Лань Сичэнь. – Он в сознании и полностью воспринимает реальность.

– Тело сохранено, – медленно, не отводя взгляда от лютого мертвеца, продолжил Лань Ванцзи. – Однако лишено души. При этом я почувствовал, что душа не ушла на перерождение. Я встретил призрак девушки с бамбуковым шестом – и она привела меня сюда.

– Душа даочжана Сяо? – задумчиво нахмурился Лань Сичэнь. – Даочжан Сун, она у вас?

Тот покачал головой и обратил свой взгляд на связанного Сюэ Яна. Цзинь Гуанъяо подскочил к нему и, ловко обшарив, сумел обнаружить небольшой мешочек-ловушку для духов. Он очень осторожно достал его и показал братьям Лань.

– Какой легкий!.. – пораженно выдохнул Лань Сичэнь, бережно взяв мешочек в руки. – Кажется, здесь лишь часть души…

Он покачал головой, а потом с горечью добавил:

– Сяо Синчэнь покончил с собой, а перед смертью пережил много боли и отчаянья… Неудивительно, что его душа раскололась…

– Сюэ Ян поэтому не сумел его поднять? – поинтересовался Лань Цзинъи, не обращая внимание на то, что остальные юноши из Гусу Лань тихонько на него шикнули. – Что? Я спрашиваю! Я учусь!

– Поэтому, – бросив виноватый взгляд в сторону Сун Цзычэня, все же ответил ему Лань Сичэнь. – Столь поврежденный дух не может вернуться в тело, даже хорошо сохранившееся. Наоборот, тело только мешает душе хоть сколько-то успокоиться и уйти на новое перерождение.

Сун Лань шагнул к нему, протягивая руки, сложенные лодочкой.

– Вы… – замялся Лань Сичэнь. – Хотите забрать душу даочжана Сяо?

Сун Лань кивнул. Он провел рукой сперва вдоль своих глаз, ярких и чистых, потом коснулся груди и покаянно опустил голову. А затем вновь протянул сложенные вместе ладони.

Цзинь Гуанъяо понял, что тот хотел этим сказать. Принявший от Сяо Синчэня сперва его глаза, а затем и собственную смерть, Сун Лань считал себя навечно связанным с памятью о друге. Правда, по мнению Цзинь Гуанъяо, им куда лучше было бы не разлучаться вовсе – однако не ему, столь неловкому в личностных отношениях, судить поступки других. Сам он, возможно, в подобной ситуации налажал бы еще больше.

Впрочем, нет. Одно Цзинь Гуанъяо знал точно: от Лань Сичэня он не ушел бы ни за что.

Тем временем Лань Сичэнь принял решение и аккуратно вложил мешочек-ловушку для духов в поставленные ладони. Сун Лань несколько мгновений смотрел на мешочек словно на величайшую святыню, а затем склонил голову и осторожно спрятал его за пазуху.

– Ванцзи, – обратился к брату Лань Сичэнь, – я думаю, тебе стоит показать дорогу даочжану Суну к… телу Сяо Синчэня.

Лань Ванцзи лишь молчаливо кивнул и направился к выходу. Все остальные последовали за ним. Сун Лань, поколебавшись немного, подхватил пока все еще бессознательное тело Сюэ Яна и прихватил с собой.

На улице, опустевшей и притихшей, их поджидал призрак девушки. Невысокая и худенькая, она сжимала в руках бамбуковый шест, отчаянно к чему-то прислушиваясь. С их появлением девушка сперва отшатнулась, но потом, будто почувствовав что-то, подпрыгнула на месте. На ее усталом измученном личике мелькнуло торжество. Она устремилась к Сун Ланю и, счастливо улыбаясь, положила свою ладошку ему на грудь.

Даочжан Сун почти отстранился от нее, однако в последний момент замер, поняв, что она поглаживает то место, где был спрятан мешочек с душой Сяо Синчэня.

– Дитя, – обратился к ней Лань Сичэнь. – Ты этого хотела? Чтобы душа даочжана Сяо больше не была в руках Сюэ Яна?

Девушка обернулась к нему и энергично закивала. Потом покосилась в сторону спеленатого кулька и выразительно плюнула в его сторону.

– Он и тебя убил, верно? – с печалью в голосе уточнил Лань Сичэнь.

Девушка снова кивнула. Затем вновь погладила ханьфу на груди Сун Ланя, себя по голове, а потом ткнула пальцем в Сюэ Яна.

– Ты хочешь сказать, что вы были вместе? – уточнил Лань Сичэнь. – И ты не оставила даочжана Сяо даже после смерти…

Девушка кивнула несколько раз, и по ее щекам потекли кровавые слезы. Она в последний раз погладила мешочек с душой Сяо Синчэня, а затем, замерцав, начала растворяться в воздухе.

– Она достигла своей цели… – благоговейно прошептал Лань Сычжуй, и остальные юноши в унисон вздохнули.

Хотя первым в списке «Правила трех У» шло «Упокоение», юным адептам редко приходилось с ним сталкиваться. В основном желания покойных были невыполнимы: отомстить обидчику, заполучить любовь желанного юноши или вернуть ушедших родственников. Может, бродячим заклинателям и попадались случаи, когда с духом можно было просто договориться, но учеников великих орденов обычно ожидали более острые ситуации. Девушка же, которая даже после своей смерти несколько лет боролась за того, кого считала другом, вызвала у молодых людей искреннее восхищение.

В торжественном молчании они дошли до похоронного дома, в котором Лань Ванцзи обнаружил тело Сяо Синчэня. Они вместе с Сун Ланем отдали ему почести, а потом помогли захоронить бренные останки, чтобы лишить дух земной привязки. Затем даочжан Сун поклонился всем и пошел прочь из города И.

Только после этого некоторое оцепенение, напавшее на молодых людей, начало сходить. Первыми опомнились А-Лин и Лань Цзинъи, уже опять что-то успевшие не поделить. Остальные юноши переговаривались, то обсуждая ужасную историю, конец которой им довелось застать, то обмениваясь впечатлениями об отважной девушке, чье имя осталось для них тайной.

Один Лань Сычжуй смотрел на Ханьгуан-цзюня страдающим взглядом. Первым не выдержал Лань Сичэнь.

– Прости их, Ванцзи, – мягко попросил он брата. – Молодые люди совершили множество ошибок, однако это станет им хорошим уроком на будущее.

– Мгм, – мрачно ответил Лань Ванцзи, одаряя бледного смущенного юношу тяжелым взглядом.

– Вас прощают, – с улыбкой перевел на человеческий язык Лань Сичэнь. – Сычжуй, забирай остальных и возвращайтесь в Облачные Глубины.

Перехватив умоляющий взгляд Цзинь Гуанъяо, он с некоторой неловкостью добавил:

– И, пожалуйста, просьба лично от меня: прихватите с собою молодого господина Цзинь.

– Да, но он… – Сычжуй растерянно обернулся к своим товарищам, как раз вовремя, чтобы увидеть, как А-Лин и Цзинъи почти вцепились друг в друга.

– Он, как я вижу, уже сдружился с вами, – улыбка Лань Сичэня, смотрящего на то же самое, стала чуть шире.

Цзинь Гуанъяо взглянул на своего названого брата с недоверием, вслух предпочел сказать:

– Да просто отдайте А-Лина его дяде.

– К-которому? – осторожно уточнил у него Лань Сычжуй.

– Тому, – безмятежно улыбнулся ему Цзинь Гуанъяо, – которого приведет Фея.

Фея предсказуемо притащила Цзян Ваньиня, и даже раньше, чем Цзинь Гуанъяо рассчитывал. И все же Цзян Ваньинь, на свое счастье, опоздал и не познакомился с мертвым даочжаном, однако братья Лань с облегчением вручили ему связанного Сюэ Яна. Страстная нелюбовь главы ордена Цзян к темным заклинателям была широко известна, более того, от него еще никому не удавалось уйти. Доверяя ему охрану Сюэ Яна, можно было вздохнуть спокойно.

А-Лину же дышать спокойно не светило. Если бы Цзинь Гуанъяо не знал столь хорошо, как сильно Цзян Ваньинь обожает их племянника, он сам бы не усомнился, что непослушному мальчишке вот-вот придет конец. От главы Цзян едва ли молнии не летали, а каждое слово, произнесенное нарочито негромким голосом, сочилось ядом.

Цзян Ваньинь так жаждал поговорить с племянником по душам, что и не подумал задержаться. Он не стал тратить времени на политесы с братьями Лань, а Цзинь Гуанъяо не удостоил даже презрительного взгляда. Прихватив с собой А-Лина, Фею, Сюэ Яна и своих людей, Цзян Ваньинь стремительно исчез, будто и не собираясь останавливаться на ночлег.

Все остальные добрались до ближайшего поселения и заняли там почти всю гостиницу. Это наутро им предстояло разбрестись по разным сторонам, а пока всем требовались нормальная еда и полноценный сон.

Лань Сичэню пришлось снять для Цзинь Гуанъяо отдельную комнату, однако тот не решился заснуть в одиночестве. То, что он не представлял, насколько сильно Вэй Усянь овладевает его – их – телом, когда он спит, буквально сводило его с ума. Поэтому Цзинь Гуанъяо твердо вознамерился подождать, пока братья Лань улягутся, а потом прокрасться в комнату к Лань Сичэню.

Минуло девять часов, и Цзинь Гуанъяо тенью выскользнул в коридор. Он почти добрался до комнаты Лань Сичэня, когда из предыдущей до него донеслись приглушенные голоса:

– Почему ты не хочешь отдать мне вторую руку, Ванцзи? – голос Лань Сичэня звучал мягко, но настойчиво.

Ответ Цзинь Гуанъяо не разобрал – да и не был он уверен, что внятный ответ вообще прозвучал.

– Ты не веришь, что я справлюсь? – с легким удивлением спросил Лань Сичэнь, а затем продолжил: – Нет? Но тогда почему?

– Почему сам, Ванцзи?

Лань Ванцзи если и говорил что-то, то очень тихо. Цзинь Гуанъяо прижался ухом к двери, но даже хороший слух не позволял разобрать связных слов. Если, конечно, Лань Ванцзи вообще их использовал.

– Ванцзи, ты же знаешь, что можешь мне довериться, – вздохнул Лань Сичэнь. – Почему эта рука так важна для тебя?

– Почему она важна для сюнчжана? – на этот раз ответ Лань Ванцзи был произнесен столь отчетливо, что Цзинь Гуанъяо едва не подскочил на месте.

– Я… – Лань Сичэнь немного поколебался, а потом ответил, тщательно подбирая слова: – Я знаю этого человека, Ванцзи. Я не смог помочь ему при жизни – но хочу помочь хотя бы после смерти.

Голос Лань Ванцзи опять стал тише, и Цзинь Гуанъяо едва не застонал от отчаянья.

– Знаки? – удивленно переспросил Лань Сичэнь. – Какие знаки?

Тихий низкий гул, похожий на рокот прибоя: голос Лань Ванцзи звучал так же притягательно и так же неразборчиво.

– Интересно… – протянул Лань Сичэнь. – То есть ты подозревал молодого господина Мо?

Цзинь Гуанъяо затаил дыхание от напряжения и желания расслышать все поподробнее, но безуспешно.

– Почему ты так решил? – Лань Сичэнь, казалось, хмурился. – Ты сам говоришь, что никаких конкретных сведений не получал. Ни писем. Ни посланий. Никакой отчетливой информации, переданной словами. Знаки. Почему ты решил, что истолковал их верно?

– Ванцзи, – теперь голос Лань Сичэня звучал мягко и уговаривающе. Голос ответственного и знающего старшего брата. – Ванцзи, я не знаю, кто стоит за всем этим – но очень хочу узнать. Я понимаю, что он ввел в игру тебя – но я не хочу играть по его правилам. Он поставил на одни фигуры – и решил, что получил преимущество. Однако, действуя вопреки ему, преимущество получаем мы.

Пауза, последовавшая за этими словами, затянулась. Потом Лань Ванцзи сказал что-то: так тихо, что Цзинь Гуанъяо едва расслышал даже просто звуки его голоса.

– Я все решу, Ванцзи, – последовал на это твердый ответ Лань Сичэня. – Я обещаю. Ты веришь мне, брат?

========== Глава 20 ==========

Лань Сичэнь покинул комнату брата, чувствуя себя усталым и опустошенным. Всего неделю назад его жизнь была спокойной и размеренной. Лань Сичэнь никогда не гнался за яркими страстями, ему чужды были и упоение боем, и даже азарт ночной охоты. Ему нравилось помогать людям, нравилось чувствовать рядом дружеское плечо, нравилось раз за разом испытывать свою силу… Но, в отличие от того же Не Минцзюэ, Лань Сичэнь не получал удовольствия от собственно процесса уничтожения темных тварей.

Пожалуй, он не сумел бы, подобно Ванцзи, из года в год странствовать по Поднебесной, посвящая всего себя охоте. Лань Сичэнь не любил, когда обстановка вокруг него менялась слишком часто, а изменяющиеся условия действовали на него угнетающе. За последние пятнадцать лет его быт изрядно устаканился, что полностью удовлетворяло Лань Сичэня. Жизнь в Облачных Глубинах текла размеренно, даже главу располагая к созерцательности. Все возникающие вопросы укладывались в более-менее стандартную классификацию, и Лань Сичэнь обладал достаточными умом и опытом, чтобы справляться с ними. А-Яо, с его шумным и весьма вольнодумным орденом, да еще и с грузом ответственности Верховного Заклинателя, приходилось гораздо сложнее, и Лань Сичэнь не уставал поражаться трудолюбию и гибкости ума своего побратима. Они рождали в нем чувство глубочайшего уважения, однако Лань Сичэнь знал твердо, что себе бы он подобной нервотрепки не пожелал ни за что.

И вот теперь оно все рухнуло скопом.

Сперва казалось, что не на него самого, но Лань Сичэнь не мог остаться в стороне, не попытавшись помочь А-Яо. Однако теперь по всему выходило, что и их семья каким-то краем была втянута в чью-то грязную игру.

Лань Сичэнь шагнул за порог – и едва не налетел на А-Яо. Тот даже не попытался сделать вид, что не подслушивал под дверью. Его бледное лицо тоже выглядело усталым, а еще – каким-то обреченным. Не став ничего говорить – Ванцзи обладал тонким слухом, – Лань Сичэнь придержал А-Яо за плечо и направил его обратно в комнату, сам последовав за ним.

Войдя, он старательно закрыл за собой дверь, краем глаза наблюдая, как А-Яо неловко останавливается у кровати. Наконец тот все-таки решился и сел, и тогда Лань Сичэнь подошел к нему и опустился рядом.

Было так тихо, что Лань Сичэнь без труда мог расслышать участившееся дыхание А-Яо. Названый брат вскинул на него взгляд, но быстро потупился и отвел глаза. Лань Сичэнь провел руками по лицу вымученным жестом.

– А-Яо… – начал было он, но тот уже выпалил почти одновременно с ним:

– Эргэ, вот здесь я точно не при чем!

– Что? – растерянно сморгнул Лань Сичэнь. Голова была чугунной, ее так и хотелось преклонить на подушку.

– Сюэ Ян, – покаянно произнес А-Яо. – Эргэ, это правда не я!

Лань Сичэнь вновь спрятал лицо в ладонях и усилием воли подавил стон. Точно! Еще и Сюэ Ян… Ванцзи со своими знаками и секретным путем сбил его с толку, а ведь совершенное Сюэ Яном в городе И – это настолько кошмарное преступление, что оно никак не могло уложиться в разуме Лань Сичэня.

– … я не знал, что с ним делать, понимаешь? – оказалось, в своих страданиях Лань Сичэнь умудрился пропустить начало сбивчивого рассказа А-Яо. – Сюэ Яна защищал отец. После… после смерти дагэ отец и вовсе выпустил Сюэ Яна из темницы и официально принял в орден Цзинь. Я, признаться, даже какое-то время подозревал, что он – очередной мой братец, но вроде как по всему выходило, что нет…

– А-Яо… – устало пробормотал Лань Сичэнь. В его висках тяжело стучало, и он очень хотел попросить названого брата прекратить свой рассказ, но, посмотрев в отчаянное лицо А-Яо, лишь шепнул: – Продолжай…

– Отец… умер, – А-Яо все равно предпочел обтекаемую формулировку. – А Сюэ Ян остался. Клан Чан отозвал свои обвинения, и я не мог отдать его под суд на законном основании. Если бы был жив дагэ, я бы нашел способ передать Сюэ Яна ему – хотя бы ради восстановления наших добрых отношений! Но дагэ тоже уже не было, а официально – понимаешь, официально! – Сюэ Яну предъявить было нечего. Да, он занимался темным заклинательством. Но – с санкции отца. Да, он использовал записи Старейшины Илина. Но – выдавал их ему орден Цзинь, опять-таки по воле отца. К тому же Темный путь, хоть грязь и дрянь, но все же не преступление само по себе. Преступлением он становится, когда уничтожает жизни и души, а тут все доказать достаточно сложно. Да и в любом случае, самостоятельно инициировать процесс против Сюэ Яна – это все равно что инициировать процесс против собственного ордена.

А-Яо тяжело вздохнул и помолчал немного.

– Я его отселил в отдельное поместье, – признался он наконец. – Не хотел, чтобы он мелькал в Башне Золотого Карпа. Он был по-своему обаятельным, а Темный путь всегда хоть в ком-нибудь, да возбуждал интерес. Я решил, что будет лучше, если он перестанет мозолить всем нам глаза и будет жить на отшибе.

– Продолжая свои эксперименты? – обреченно поинтересовался Лань Сичэнь.

– Я не знаю, – отвел глаза А-Яо, а потом, покачав головой, добавил: – Не знаю точно. Я могу предположить, что он действительно продолжал, но, эргэ, даю тебе честное слово: не с моей санкции. И не для меня. Мне… правда не нужен был Темный путь. Ты знаешь, я всегда мечтал о высоком положении, всегда хотел власти и почета… Но, эргэ, я получил их! Как раз после смерти отца я все и получил! Я построил свою политику на управлении, дипломатии и экономике. Мне не нужны были армии мертвецов, чтобы управлять миром заклинателей!

Лань Сичэнь вздрогнул. Все это действительно было именно так. А-Яо был куда более деятельным человеком, нежели он сам, но все же и он немало ценил размеренную жизнь. Они оба навоевались в юности, оба достаточно хлебнули грязи и боли. И пусть «размеренность» А-Яо приобретала более обширный размах, нежели у Лань Сичэня, он тоже прикладывал множество усилий, чтобы закрепить имеющийся результат. А-Яо и правда оказался на вершине этой жизни, обогнав всех, кто когда-то смотрел на него сверху вниз, и если у него не было тайного желания стать сумасшедшим диктатором и тираном, опирающимся на орды мертвецов, то на этом вполне можно было и успокоиться.

– Так как же Сюэ Ян оказался в городе И? – тяжело, будто продираясь сквозь толщу воды, спросил Лань Сичэнь.

А-Яо тихонько покачал головой.

– Извини, что в который раз уподобляюсь Не Хуайсану, – скривил он губы в горькой усмешке, – но я и этого не знаю. Однажды выяснилось, что поместье сожжено, и на развалинах никого не осталось. Мои люди искали Сюэ Яна, но то ли делали это плохо, то ли в ту пору ему хватило ума залечь на дно. Моя вина в том, что со временем я прекратил поиски. Все было тихо, и я, каюсь, даже позволил себе надеяться, что, быть может, Сюэ Ян и сам сгорел в том пожаре. Или сгинул после. Или нашел себе кого-нибудь и зажил мирной жизнью… хотя последнее – вряд ли. А у меня было полно других дел, и, так или иначе, я поверил, что больше никогда о нем не услышу.

Лань Сичэнь устало вздохнул и помассировал пальцами виски. Острая боль, вроде, поутихла, однако тяжелый гул остался. Сейчас пустить бы ци по меридианам и избавиться от него, но у Лань Сичэня после сегодняшних событий почти совсем не осталось сил. Да и не после сегодняшних тоже: минувшие дни, нанизываясь друг на друга, словно высасывали из него внутреннюю энергию. Доселе Лань Сичэнь, будучи открытым и общительным, плохо понимал людей, желающих спрятаться от мира и посвятить себя уединенным медитациям, однако сейчас, пожалуй, хотел для себя именно этого.

А-Яо под его боком совсем притих. Его лицо, пусть с чужими чертами, но за эти несколько дней тоже ставшее почти совсем родным, вдруг начало выглядеть спокойным и чуточку отрешенным. Взгляд, устремленный куда-то вперед, казался не то чтобы равнодушным, но каким-то отстраненным. И в тот момент, когда Лань Сичэнь осознал, что подсознательно ожидает, что на этих губах вот-вот заиграет вежливая, но ничего не значащая улыбка, его сердце кольнуло болью.

Ему – и только ему! – А-Яо никогда не улыбался так, как остальным. Никогда перед Лань Сичэнем на его лице не появлялось выражения «Я знаю, что вы все меня ненавидите, но я милый и полезный, так давайте же побудем цивилизованными людьми, и вы сделаете вид, что можете меня терпеть?» Лань Сичэнь всегда немного гордился этим: рядом с ним его А-Яо имел возможность не играть никаких ролей и быть самим собой.