Текст книги "Ultraviolence (СИ)"

Автор книги: StrangerThings7

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

– Какие-то проблемы? – спрашивает альфа у Джунсу.

– Никаких, – хмыкает он, потирая щеку. – Просто омега у тебя неадекватная.

Ли разворачивается и уходит вглубь зала.

– Чего он хотел? Почему ты его ударил? – не понимая, спрашивает Чон и смотрит в полные обиды глаза.

– Это была просто пощечина, а надо было кулаком замахнуться, – зло говорит Мин. – Хотя он ни в чем не виноват. Он абсолютно прав. Виноват ты, – Юнги становится вплотную и прожигает альфу взглядом полным ненависти. – Ты поставил меня в такое положение, что все думают, что я шлюха.

Юнги разворачивается и идет на выход. Думать, спорить, доказывать – ничего не хочется. И пусть Чонгук изобьет его за самовольство – Юнги больше терпеть не намерен. Он устал. Даже если Чонгук его отпустит, даже если он сможет уйти – уже ничего не поменять. Юнги теперь до конца жизни чья-та подстилка, прыгающий из постели в постель омега, тот, для кого нет ничего святого. Всех ведь не переубедить, всем правды не рассказать, да и кто в нее поверит. Чонгук в этом городе Бог. Мин видел, как на него смотрят, и понимает, что никто никогда не поверит, что Юнги на самом деле такой жизни не хотел. Он вовсе не об этом мечтал. Только вот кого интересуют его желания. Максимум чего добился Юнги в этой жизни – это стал личной шлюхой Чон Чонгука, которую тот держит в борделе. Мин горько усмехается и, давясь слезами, прибавляет шаг. Все ведь правильно, так и должно быть – шлюхе место в борделе. Чонгуку осталось только швырнуть ему в лицо купюрами, и Мин может умирать. Юнги не отмоется от этой грязи. Никогда. Омега выходит из здания и, свернув налево, идет прямо по тротуару. Он замечает идущую за ним тень и знает, что это тот странный татуированный альфа, которого он встретил у уборной. Мин не останавливается, продолжает идти и размазывать по лицу предательские слезы.

– Постой, – окликает его альфа. – Далеко ты не уйдешь все равно.

Юнги останавливается и поворачивается к парню.

– Я не хочу туда возвращаться, – сквозь слезы говорит омега. – Не хочу его видеть.

– Я знаю, – Риз останавливается напротив и достает из кармана платок. – Держи.

Юнги молча берет платок и утирает лицо.

– Послушай, не надо его злить. Ничего не поделать, все вышло, как вышло, но не нагнетай. Перестань сбегать, язвить, грубить, – осторожно говорит альфа.

– Вы сговорились все? – восклицает омега. – Почему я должен на все соглашаться и все терпеть? Чтобы подкармливать его эго? Это чудовище?

– Тебе было бы легче, – горько улыбается Риз, – намного легче. Попробуй. Разок хотя бы. Это не будет продолжаться вечно. Он отпустит тебя. А сейчас, давай вернемся, пока он не разнес все к чертям.

Юнги всхлипывает и смотрит на альфу, обдумывая его слова.

– Хорошо, – Мин медленно плетется обратно к зданию в сопровождении Риза. Перед зданием стоят автомобили из хорошо знакомого омеге кортежа.

– Успокоился? – Чонгук стоит у машины и докуривает сигарету.

– Да, – бурчит Юнги.

– Подойди, – приказывает альфа.

Юнги делает пару неуверенных шагов и останавливается напротив.

– Я убью его – это всего лишь вопрос времени, – Чонгук за цепочку притягивает Мина к себе и легонько касается его губ.

Юнги прикрывает глаза и позволяет альфе пробовать себя, позволяет облизывать губы, раскрыть рот и глубоко целовать. Отвечает. Прикладывает ладони поверх рук Чонгука и сам не замечает, как принимает условия игры, как сдается. Чон нехотя отстраняется, смакует на языке малиновый вкус и, не веря, смотрит на парня. Что-то не так. Где крики, угрозы, попытки сопротивляться. Юнги взгляда не уводит. Смотрит открыто и даже призывно. Чонгук удивлен, но думать не хочется, снова притягивает омегу к себе, вжимает в дверь автомобиля и продолжает сосать его губы. Руки альфы опускаются на его ягодицы, поднимаются к талии и продолжают грубо ласкать хрупкое тело. Юнги сам льнет, позволяет Чонгуку ласкать свое тело и совсем не ждет подвоха, когда тот ведет ладонями по его бедрам. В следующую секунду альфа уже достает из кармана омеги пузырек и подносит к лицу. Юнги слышит, как ухает его сердце куда-то вниз, прямо на тротуар.

Чонгук пробегается взглядом по буквам, отшвыривает пузырек прямо на асфальт и, притянув к себе омегу, впивается в него полосующим взглядом.

– Течку отстрочить хочешь? – зло усмехается альфа. – Я узнаю, где ты достал их, но это не главное. Главное, что ты меня обдурить пытаешься.

– Я… я больше не буду, – язык омегу не слушается.

– Что за игры ты играешь? – Чонгук продолжает рвать Мина на лоскутки одним своим тоном. Юнги облизывает вмиг пересохшие губы, лихорадочно придумывает оправдания, но ничего путного на ум не приходит. Омега устал жить под постоянным напряжением, под страхом в ожидании следующих действий Чонгука. Он понимает, что надо что-то придумать, а то этот психопат может такое выкинуть, что мало не покажется.

– Я сожалею, – выпаливает Мин, умнее мозг ничего так и не придумал.

– Отныне ты живешь со мной, лисенок. И течку ты проведешь со мной, точнее подо мной, – шипит альфа ему в губы. – У тебя только что закончилось право на ошибки. Вот мое последнее предупреждение: еще раз выкинешь подобное – я тебя покалечу. Обещаю. И похуй, что ты омега, – Чонгук отталкивает от себя парня и идет к дверце водителя.

Жить с Чонгуком. Мин все еще не может прийти в себя от этой фразы. Юнги сидит на переднем сидении автомобиля и молча всматривается в темноту за стеклом. Она сейчас ровно такая же, как у него внутри. Юнги всего лишь полчаса назад решил сменить свою тактику, попробовать подыграть альфе, а уже Чонгук везет его к себе. Все последнее время, несмотря на весь тот ад, который Юнги переживает, он знал, что наигравшись, альфа отправит его в бордель, где можно побыть в одиночестве, без этих пугающих черных глаз. Но больше так не будет. Он теперь будет жить с Чонгуком, есть с ним, спать… в одной постели, просыпаться рядом. Что за злая шутка? Как можно будет играть роль двадцать-четыре часа в сутки, как он сможет не сорваться и держаться. Это кажется чем-то нереальным. Вряд ли Юнги с таким справится. Чонгук не идиот – он раскусит Мина и свернет ему шею. Это всего лишь вопрос времени. Мин прикрывает глаза и откидывается на сиденье. Глупо сидеть и придумывать решение – Юнги уже давно ничего не решает.

***

Джин на прием не пришел. Намджун знает, что у него дела, знает, что бета вроде отпросился. Но альфа до последнего думал, что прием бета не пропустит. До сих пор ни разу не пропускал. Ким вертится по залу, смотрит на часы и все порывается уйти. У него вмиг испортилось настроение, и нет желания кого-то слушать. Перекинувшись парой слов с Чонгуком у входа, Намджун идет к своему роллс-ройсу, на ходу придумывая, что это отличный повод навестить Джина. Чонгук привел Юнги, а бету его вопрос очень интересует. Ким называет шоферу адрес Джина и, откинувшись на сиденье, наслаждается тишиной ночного города.

***

Сегодняшний день был кошмаром. Сколько бы таблеток ни выпил Джин, его все равно колошматило и размазывало по квартире. Джин ненавидит течку, ненавидит, что он омега, и ненавидит, что ему приходится притворяться, что это не так. Половину дня омега провел, рыдая в ванной и давясь омерзительными таблетками, а полдня смотрел на экран мобильного и боролся с порывом набрать Ким Намджуна. Именно он причина того, что в этот раз течка невыносима. Его образ не исчезает, его голос все еще в ушах омеги. Джин, словно призрак, слоняется по квартире и как мантру повторяет про себя любимое имя. Поняв, что так Намджуна не призвать, вконец обессиленный бета рухнул на диван и отключился. Вот только отдыхать ему не дает кто-то очень настырный, кто-то, кто несмотря на то, что ему не открывают дверь уже после пятого звонка, все равно продолжает звонить. У Джина нет сил встать с дивана, и вообще, он никого не ждет. Поэтому бета, приложив к ушам руки, продолжает игнорировать незваного гостя и ждет, когда тот уйдет.

Но все летит к чертям уже в следующую секунду, когда бета слышит ровно два выстрела и глухой звук ударившейся об стену двери.

– Я не хотел ломать дверь, но подумал, вдруг ты там газом отравился, – слышит бета приближающийся из коридора до боли знакомый голос и сползает с дивана на пол. Джину кажется, у него снова галлюцинации, но он ведь точно слышал выстрелы. Намджун заходит в гостиную и застывает прямо на пороге.

– А вариант, что меня нет дома не рассматривался? – зло говорит омега и прикрывает ладонями лицо. – Мне конец.

– Это мне конец, – еле выговаривает Намджун и шумно втягивает в себя воздух, пропитанный запахом лайма. Альфа прикрывает глаза, позволяет запаху впитаться в свою кровь и снова затягивается. Не насыщается. Впускает его в себя дозами и не позволяет себе выдохнуть. Будто Бог собрал все самые прекрасные запахи мира и создал этот невероятный аромат, который сейчас разносится в крови альфы и берет его в плен. Окутывает, впитывается и доказывает, лучше него не будет, лучше не найти. Намджун и искать не будет. Он только что нашел то, что искал всю жизнь, то, что пробудило в нем самое тайное и сокровенное и обнажило то, что было погребено под годами отращиваемой броней. Его омега.

У Намджуна в голове миллион вопросов, но ни один сейчас задавать не хочется. Не хочется портить момент. Он так и стоит на пороге, прикрыв веки, и часто дышит. Намджун боится открыть глаза, боится, что все это мираж, что стоит их открыть, и все исчезнет. Окажется сном. Но ничего не исчезает. Джин – омега. Красивая, безумно пахнущая омега. Видимо, альфа внутри Намджуна чувствовал это всегда. Как Намджун мог так проебаться, а главное, как Джин смог это так долго скрывать. Через что только не пришлось пройти омеге с этой тайной. У альфы от одной только мысли сжимается всего несколько секунд назад проснувшееся сердце. Но это все потом. Сейчас его разум затуманен, сейчас все, что он видит, это сидящий на полу красивый парень. Желанный, единственный в своем роде и любимый, безумно, навечно любимый омега. От одного его запаха у Кима внутри переворот. Джин дурманит, он притягивает, он берет в плен, и Намджун готов сдаваться, хоть до конца жизни. Его запах, его выглядывающие из-под растянутой футболки молочно-белые плечи манят, Намджун сжимает ладони в кулаки и с трудом делает шаг вперед.

– Уходи, – еле слышно просит омега. – Пожалуйста, уходи.

Джин боится убрать ладони с лица, боится столкнуться взглядом с глазами полными ненависти. Намджун имеет право. Джин лгал всем, ему в том числе. Притворялся тем, кем не являлся, выставил всех идиотами. Джину стыдно.

– Не думаю, что это то, чего ты на самом деле хочешь, – хрипло произносит Ким и делает еще один шаг.

– Умоляю, не топчи остатки моей гордости, – Джин, наконец-то, убирает руки и поднимает взгляд на альфу.

– Блять, – Намджун зарывается ладонью в волосы и, отойдя к стене, прислоняется к ней. – Блять.

Сказать нечего. Уходить не хочется. Намджун хочет остаться. Желательно на всю жизнь.

Джин с трудом поднимается с пола и опускается на диван. От одного присутствия Намджуна его штормит. Желание, которое все это время тлело глубоко внутри, разгорелось огромным пламенем, пожирающим омегу. Джин почти не контролирует свое рвущееся к альфе тело. Он до скрежета сжимает зубы, задерживает дыхание и чуть ли не до крови скребет ногтями ладонь. Хочется его рук, его губ, его запаха ближе и ближе. Зарыться бы в ложбинку на ключицах и умереть. Или остаться жить. Джин уже не знает, что лучше, но одно ясно: Намджун – это единственный альфа в мире, который одним своим появлением превращает Джина в безвольное нечто. Омега никогда не умел контролировать себя рядом с ним, старался, пытался, но всегда терпел неудачу. Намджун – это личное испытание Джина. Ведь нет наказания хуже, чем любить кого-то без права на счастье. Без права получить его. А у Джина такого права нет. И он даже не будет сейчас разбирать причины, которые привели к этому, не будет искать виноватых, хотя прекрасно знает главного виновного.

Это позор. Намджун уличил его во лжи и сейчас это все, о чем может думать омега. Даже Совет, лишение должности, людская молва, все это отходит на задний план. Джину стыдно перед Намджуном. До слез. Они рвутся наружу, душат омегу, и тому приходится часто-часто моргать, лишь бы отогнать их и не пасть еще ниже.

– Тебе лучше уйти, – собрав всю волю, настаивает Джин. – Пожалуйста.

Смотрит так, что у альфы внутри все разносит. Намджун тверд, как гранит, несгибаем и непоколебим. Альфа всегда знает, чего хочет, и всегда получает, но взгляд этих затуманенных похотью глаз, сквозь которую все равно отчетливо просачивается дотягивающаяся даже до него боль, что-то меняет. Переставляет приоритеты Кима и выносит Джина и его желания на передний план. Хотя омегу хочется невыносимо. До ноющих костей и чешущихся ладоней. Прикоснуться бы. Вдохнуть бы его запах поближе, коснуться бы губами его губ. Сколько он о них думает? Да все последнее время. Все последние дни и часы. Джин прочно сидит в голове, управляет мыслями и не дает продохнуть.

Намджун – везучий сукин сын. Он поздравляет себя мысленно, понимая, что у Джина теперь уже окончательно нет шансов от него избавиться. Ким и так давно решил, что Джин будет его, а теперь он уверен. Намджун не знал до него, что такое любовь, но он полюбил его еще бетой. И это и есть самый главный экзамен, который альфа прошел. Сомнений в его чувствах нет, и у Джина их быть не должно. Но сейчас Намджун послушается, пусть зверь внутри рвет на части его плоть, бьется в агонии и тянется к омеге, Намджун выполнит просьбу своего омеги. Джин и его желания важнее всего, даже желаний Кима.

Намджун грубо выругивается и идет в коридор. Выйти бы на воздух. Перестать бы дышать им. Это невыносимо. Будто высшие силы собрались и устроили Намджуну изысканную пытку. Намджун выходит за изуродованную собственными руками дверь, прикрывает ее и прислоняется к ней лбом с обратной стороны. Впервые в жизни Намджун уступил. Впервые в жизни он сделал то, чего не хотел. Альфе тяжело от мыслей, устроивших хаос в голове, упорядочить их не кажется чем-то возможным. Почему с этим омегой хочется церемониться, почему не хочется применять силу – вернуться в квартиру и забрать свое. Альфа внутри уговаривает, подбивает на то, чтобы Намджун вернулся, чтобы прижал омегу к себе, но Ким не сдается. Продолжает так и стоять, прислонившись к чужой двери, и надеется, что его отпустит. Хотя надеяться глупо.

Джин, кое-как пережив первичный шок от своего позора, плетется в коридор проверить дверь и придумать, что с ней сделать, как запереть на ключ. Омега прислоняется лбом к черной обшивке и глубоко вдыхает пока еще не совсем растворившийся в воздухе аромат. От Намджуна в жилах кровь густеет, вмиг тяжелеет и застывает вязкой жижей в сосудах. Джин прикрывает глаза и сползает на пол, поняв, что больше нет сил ни бороться, ни сопротивляться и уж тем более изображать из себя героя, положившего на алтарь все ради мечты отца. И даже свое личное счастье, которое Джин думал никогда не встретит. Но встретил и упустил. Джин его просто не заслуживает. Омега обхватывает руками колени и, уткнувшись в них лицом, начинает тихо плакать. Джин ненавидит себя за свою слабость, за то, что он столько лет прекрасно держался, а тут одно появление Намджуна, и все летит в тартарары. Все кажется бессмысленным. Будто Джин впустую потратил всю свою жизнь. Омега всегда стойко держался, прекрасно изображал на людях непробиваемую глыбу, но все кончено. Джин плюет на остатки своей гордости и уже переходит на громкие рыданья, надеясь, что хотя бы слезы помогут унять режущую где-то под грудиной боль.

Намджун чувствует усилившийся запах, обхватывает пальцами ручку, но дверь потянуть на себя не рискует. Он ведь альфа, он дал себе слово, что не пойдет против желаний омеги, и он его выполнит. Правда, один глухой всхлип из-за двери, и разум, обещания и принципы идут нахуй. Намджун рывком тянет на себя дверь и, увидев сидящего на полу зареванного омегу, подлетает к нему и сжимает в объятиях. Джин не успевает опомниться, как оказывается в сильных руках, рывком поднявших его с пола и вжавших в стену.

– Я не могу, – четко выговаривает каждое слово альфа и впивается в такие желанные губы. Отрывается, чтобы поцелуями стереть слезы со скул, подбородка, снова целует в губы, сильнее прижимает к себе и шепчет слова успокоения. Джин, как марионетка, в его руках, он только успевает глотнуть кислорода, цепляется пальцами за сильные плечи, сам не понимает, то ли отталкивает, то ли ближе притягивает альфу.

Намджун уже перешел черту – он уже прикоснулся к нему, он отпил с этих сахарных губ, и теперь остановиться не вариант. Остатки разума альфы окончательно потонули в слабом стоне омеги прямо в губы. Пусть Джин пытается сопротивляться, даже давит ладонями на грудь альфы, другая большая его часть все равно тянется к нему, он послушно раскрывает губы, принимает, льнет и трется о сильное тело. Намджун чувствует себя влюбленным мальчишкой, сам мысленно усмехается тому, как одно осознание, что Джин в его руках взрывает, наполняет его счастьем. Кажется, альфа с ним только что и познакомился. Счастьем оказались вовсе не крупные проекты и многомиллионные сделки, не очередная победа на очередной войне, счастье оказалось высокого роста, с нежной кожей и сладкими, как мед, губами. Счастье пахнет лаймом, и Ким его нашел. Больше не отпустит.

Намджун поднимает Джина на руки и, спросив, где спальня, идет туда. Омега уже полностью сдался. Течка и любимый альфа – адская смесь, а кто такой Джин чтобы сопротивляться? Тут никто не сможет. Вот и Джин будет гореть в этом пламени, притом добровольно. О последствиях омега подумает утром, хотя как бы он хотел, чтобы оно не наступало никогда. Чтобы Намджун был рядом и так близко всегда. Джин покорно поднимает руки и позволяет альфе избавить себя от футболки. У Джина никогда никого не было. Но ему с Намджуном хорошо и спокойно, будто они знают друг друга сто лет, будто так и должно быть. Он только немного стесняется, когда Намджун стаскивает с него шорты и белье, но стыд уходит на задний план сразу же, стоит альфе вновь прильнуть к его губам.

Намджун целует хаотично, пытается дотянуться везде, не оставить ни один миллиметр без внимания. Ему будто дали самое долгожданное и желанное, и он боится не успеть, боится что-то пропустить. Ким продолжает покрывать поцелуями ключицы и шею омеги, спускается ниже и обхватывает губами бусинку соска. Джин зарывается руками в его волосы, прижимает ближе и выгибается, подставляясь под поцелуи. Омега не контролирует свое тело, течка вышибает остатки разума, и Джин мечется по простыни, размазывая смазку и требуя конкретных действий. Сам тянется к брюкам альфы, но сразу же получает по рукам. Ким сам стаскивает с себя всю одежду и, не глядя, бросает на пол. Джин заворожено рассматривает красивое тело, проводит подушечками пальцев по накаченной груди, прессу и, толкнув альфу спиной на постель, устраивается сверху. Гладит шрам, тянущийся от левой груди Намджуна к ребрам на правой стороне, и, нагнувшись, покрывает его легкими поцелуями.

– Я помню, – нежно говорит омега и продолжает водить по шраму пальцем. – Я тогда сильно испугался, когда сказали, что ты ранен. Потом придумал причину, мол, забыл тебя предупредить о встрече и снова позвонил. Успокоился, только когда услышал твой голос, а до этого плакал, как идиот, в туалете.

Намджуна от такой нежности кроет. Он приподнимается на локтях и, притянув омегу к себе, крепко сжимает в обьятиях. Ким получил этот шрам в последней войне Домов. Тогда нож только рассек кожу, ничего серьезного, кроме вот уже на протяжении скольких лет сохранившегося шрама. Но то, что Джин его помнит, а самое главное, что переживал, заполняет нутро теплом, и Намджун не подберет слов, чтобы описать свои чувства, он сильнее прижимает омегу к себе и целует. Будто это Джину все и так скажет. И это говорит. Джин понимает без слов.

Намджун больше ждать не намерен. Всю жизнь ждал, ради этого момента жил. Достаточно. Альфа поворачивается, придавливает омегу к постели и разводит ему ноги.

Жар обволакивает Джина с ног до головы, кипятит кровь, и он точно горит изнутри. Намджуна хочется касаться, целовать, обнимать, кусать, хочется, чтобы он был ближе, ни на миллиметр не дальше. Джин физически чувствует эту пустоту внутри, которую годами нечем было заполнить. Джин лгал всем вокруг, но самое главное он лгал себе. Думал, что сможет продержаться, что прекрасно обойдется без альфы, все так и было. До тех пор, пока он не встретил Намджуна. С самой первой встречи, с самого первого взгляда и слова Джин понял, что пропал. Этот альфа не такой как все – этот альфа у него под кожей. Въелся сразу же. И плевать, что утром все будет по-другому, что между ними огромная пропасть – сейчас Намджун с ним, и Джин не может упустить, возможно, единственный свой шанс. Джин полосует ногтями чужую спину, ближе прижимает, обвивает его ногами и чуть ли не требует бросить все прелюдии и уже трахнуть.

Намджун растягивает недолго, да и необходимости нет: естественная смазка делает свое дело, и Намджун одним плавным толчком погружается до конца. У Джина от ощущения наполненности перед глазами звезды взрываются, он обхватывает альфу за шею приподнимается и сам насаживается. Намджун понимает, что нежно не получится, может потом в один из следующих разов, а их будет еще миллион, так решает альфа. Сейчас хочется трахать до криков, раздирать кожу, впиться в нее клыками, пометить везде и заставлять умолять, просить еще. Альфа двигается глубоко и резко, почти полностью выходит из омеги и снова погружается до упора. Джин мечется по постели, стонет в голос и просит еще. Намджун не отказывает. Вколачивается в такое желанное тело, не забывает покрывать поцелуями красивое лицо, пухлые губы. Джин выгибается, позволяет альфе хозяйничать у себя во рту и от очередного толчка не сдерживается и кончает, испачкав себя и его. Омега несколько секунд приходит в себя после ошеломительного оргазма, продолжает прижимать к себе любимое тело и рвано дышит. Намджун дает ему прийти в себя и переворачивает на живот.

Намджун сотню раз представлял в голове их секс. Даже несмотря на то, что альфа знал, что Джин не омега – он был уверен, что секс с ним будет потрясающий. Только Джин и тут переплюнул все ожидания. Это же как надо себя ненавидеть, чтобы прятать такой запах и такое шикарное тело, чтобы обречь себя на жизнь в одиночестве. Джина надо любить и лелеять. Он единственный такой. Для Намджуна точно. Альфа готов сдувать с него пылинки, наряжать в лучшее и каждый день дарить ему свою любовь. Потому что это точно любовь. Потому что Намджун никогда раньше не испытывал весь этот спектр эмоций, которые испытывает с ним. Один взгляд Джина из-под густых ресниц, и Намджун готов бросить к его ногам все и даже свое сердце. Ким его не отпустит. Он знает, что будет сложно, что очень много препятствий и причин. Но альфа не сдастся. Пока он будет наслаждаться самыми счастливыми моментами в своей жизни, а потом будет решать проблемы и бороться за своего омегу.

Ким сильно сжимает в ладонях ягодицы парня и снова натягивает его на себя. Джин поскуливает в подушку с каждым толчком, сам поддается назад и позволяет альфе вертеть себя, как тот хочет. Намджун засматривается на молочно-белую спину, хочет разукрасить ее всю, оставить свои отпечатки везде, и он это делает: кусает, целует, царапает. Но хочется большего. Хочется поставить метку. Сделать Джина навечно своим. Чтобы никто смотреть не смел. Но захочет ли Джин. Намджун решает с ней повременить. Да и пока Джин голый под ним – трезво думать не получается. Омега в его руках обжигающе горяч и податлив. Все остальное меркнет. Намджун продолжает остервенело втрахивать парня в кровать, вырывая из последнего все громкие стоны. Джин снова кончает и сильно сжимает альфу в себе, Намджун не сдерживается, толкается до упора и кончает. Впервые в жизни альфа думает о сцепке, и это его бы пугало, если бы тот, с кем он о ней думает, был бы не Джин. Последний словно чувствует, о чем думает альфа, и коротко хрипит в подушку:

– Нет.

Намджун нехотя выходит из омеги и валится рядом. Возможно, это последняя ночь, когда альфа такой послушный. Намджун готов выполнять все желания и прихоти омеги, но в таких вопросах, как метка и сцепка, слушаться его он больше не будет. Ким притягивает обессилевшего омегу к себе, кладет его голову на грудь и просит подремать. Ночь будет длинной.

***

– Хочу пончики, – Чимин, положив голову на плечи Техена, считает светофоры, пока альфа несется сквозь поток по ночному городу.

– Я же тебе предложил заказать десерт после ужина, – Техен выруливает на очередную улицу и выругивается на черного кота, чуть ли не попавшего под колеса. Убедившись, что животное целым и невредимым скрылось в подворотне, Ким снова давит на газ.

– Я не хотел десерта, и потом, в том ресторане не было пончиков. Хочу пончиков, – начинает ныть омега и удобнее устраивается на любимом плече.

– Я позвоню своему повару, он поговорит с кондитером, тебе сделают пончики и привезут домой, – говорит альфа и тянется к мобильному.

– Я сейчас хочу и с тобой, – капризничает омега.

– Чимин, уже почти десять вечера, и то, что твой брат разрешил нам встречаться, не значит, что мы должны перегибать палку. Я отвезу тебя домой, и тебе привезут пончики, – строго говорит Ким. Чимин обижается, отлипает от альфы и угрюмо сидит на своем сидении.

– Ну не дуйся, – тяжело вздыхает Техен и поворачивает на улицу с маленькими кофейнями. – Попробуем найти тебе пончики.

Чимин сразу веселеет, снова тянется к Киму и даже целует его в щеку. Техен паркует машину на обочине, за ним сразу же паркуется его сопровождение. Альфа перебрасывается парой слов со своими людьми и, взяв омегу под руку, заходит в первую же кондитерскую, перед которой, выпуская дым в небо, с логотипом кондитерской на футболке стоит молодой омега.

Крохотная кондитерская абсолютно пустая, а за кассой спит старенький бета. Услышав шум, мужчина сразу просыпается и подходит к остановившимся перед витриной парням.

– Что желаете? – спрашивает бета.

– Пончики, – говорит Техен, понимая, что их тут явно нет, одни торты и пирожные.

– Простите, но пончики бывают только с утра, но я могу предложить вам нежнейшие пирожные на любой вкус, – тараторит бета.

Техен устал. День был тяжелым из-за работы, а последние несколько часов он с Чимином, который может быть той еще занозой. Все, о чем думает альфа – это душ и его огромная постель, которую сегодня он ни с кем делить не намерен.

– Давайте сделаем так, – Техен подходит к мужчине и останавливается рядом. – Вы сейчас приготовите этому очаровательному омеге, – альфа кивает на недовольного парня рядом, – пончики, а я куплю у вас хоть все эти торты на витрине.

Бета задумывается на пару секунд, а потом, указав гостям за столик у витрины и позвав внутрь омегу с улицы, скрывается на кухне.

– Вот видишь, – хмыкает Чимин. – Главное желание.

– Будете что-нибудь пить? – перед столиком останавливается тот самый курящий на улице омега и ожидающе смотрит на посетителей.

– Я не буду, – отвечает Техен и достает телефон. – А ему фрапучинно.

Чимин одаривает альфу своей лучшей улыбкой, в глубине души радуясь тому, как Техен уже выучил его вкус.

– А пончики какие хотите? – спрашивает омега, и Техен сам не знает почему, но начинает злиться. Быстрее бы уже уйти. Поехать отдохнуть. Техен всегда раздражен, когда уставший.

– Я хочу с сахарной глазурью, – говорит Чимин.

– А вы? – омега смотрит на Техена.

– Я ничего не хочу, – выпаливает альфа и осекается, увидев растерянное лицо омеги.

Парню лет восемнадцать, у него вишневого цвета волосы и черные, будто бездонные глаза. Абсолютно не во вкусе Кима, но чем-то цепляет. Омега разворачивается и идет в сторону кухни.

Через пятнадцать мучительных минут ожидания, наконец, бета возвращается и кладет перед Чимином пончики с сахарной глазурью и фрапучинно. Омега несколько секунд недовольно смотрит на пончики, потом на бету, а потом демонстративно отодвигает от себя тарелку.

– Я не такие просил. Я просил с сахарной глазурью, – Чимин надувает губы и, скрестив руки на груди, смотрит на мужчину.

– Так это и есть с сахарной глазурью, – недоумевая, говорит бета и подзывает снова курящего на улице паренька.

Омега, не скрывая недовольства тем, что его оторвали от сигареты, подходит к столику и останавливается рядом. Техен уже мысленно бьется головой об стол.

– Я просил пончики с сахарной глазурью, – зло говорит Чимин пареньку.

– Вы их и получили, – невозмутимо отвечает тот.

– Где тут сахар? – вскипает Чимин.

– Сверху, аж блестит, – улыбаясь тянет парень, и Техен замечает ямочки на его лице и думает, что это чертовски мило.

– Может, вы хотели с сахарной пудрой? – спрашивает паренек.

– Да! Именно! Чтобы сахар был сверху! – восклицает Чимин.

– Так может стоило заказать именно такие? – явно издеваясь, тянет парень с ямочками.

– Техен, – обиженно ноет Чимин. – Пошли в другое место.

Бета сразу дергается, понимая, откуда он знает лицо этого альфы. Техен готов уже сам пойти на кухню и начать жарить пончики.

– Сделайте ему, пожалуйста, с сахарной пудрой, – устало говорит Ким и возвращает внимание к телефону.

– Да, конечно, – начинает лепетать бета. – Сейчас мы сделаем именно такие, какие вы хотите.

– Он хотел с сахарной глазурью, – настаивает официант.

– Хосок, иди на кухню и достань обратно тесто, – сквозь зубы шипит бета.

– То, что ты не разбираешься в том, что именно хочет клиент, показывает твою некомпетентность, – задрав подбородок, заявляет Чимин.

– То, что вы сами не знаете, чего хотите, показывает, что вам лет пять, – зло выпаливает официант.

– Ты неподобающе себя ведешь, – уже вскипает Техен, которому давно плевать, кто прав, а кто нет. Принесли бы эти долбанные пончики, и этот ужасный вечер бы завершился.

– Серьезно? – приподняв брови, спрашивает паренек. – Вам тоже лет пять?

Техен откладывает телефон и смеряет парня холодным взглядом. Омеги после коронного леденящего кожу взгляда Техена глаза опускают, а этому хоть бы что. Наоборот суживает глаза и даже усмехается.

– Обслуживающий персонал должен молча обслуживать, – четко выговаривает альфа.

– Простите, мы сейчас все исправим. Это наша вина, – продолжает, заикаясь, говорить бета и пытается оттащить Хосока в сторону.

– Вы завалились в кондитерскую за пару минут до закрытия, заказали то, чего нет в наличии, заказали неправильно, а претензии еще и к нам? – восклицает Хосок.