Текст книги "Ultraviolence (СИ)"

Автор книги: StrangerThings7

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Дверь захлопывается, и Юнги снова откидывается на постель. Последнее предложение крутится в голове, и как бы ни хорохорился омега, тепло разливается по венам, и легкая улыбка трогает его губы. Юнги подтверждает свой поставленный самим же ранее диагноз и сладко засыпает.

***

– То есть деньги теперь тебе не нужны, или ты цену себе набиваешь? – широкоплечий альфа преграждает путь идущему из дома Хосоку.

Хоуп уже две недели, как живет у Техена. Папа будет еще месяц лежать в больнице. Из-за того, что болезнь запущена, окончательно его так и не вылечат, но доктор обещал, что он в скорейшем времени сможет передвигаться с тростью, то есть об инвалидной коляске можно будет забыть. После завершения терапии Техен настаивает отправить его в санаторий за городом на некоторое время и как раз к тому времени начать и закончить ремонт в их старой квартире. Хоуп больше с альфой не спорит – это бесполезно. Омега с утра приехал на старую квартиру за кое-какими вещами и абсолютно случайно встретился с одним из бывших постоянных клиентов во дворе.

– Я больше этим не занимаюсь, – грубо отсекает попытки альфы Хоуп и пытается его обойти.

– Что, богатого ебыря нашел? А раньше ты, чуть что, отсосать прибегал, – грязно усмехается мужчина и наступает. Хосок внутренне собирается, уже готовится кулаками отбиваться от назойливого бывшего клиента, как его и альфу отвлекает рёв мотора въехавшего во двор мазерати.

Техен, громко хлопнув дверью, в два шага оказывается рядом с парнями.

– Какие-то проблемы? – спрашивает Ким у альфы, который, узнав главу третьего Дома, начинает пятиться назад.

– Никаких, – мямлит мужчина.

– Вот и прекрасно, – скалится ему Ким и поворачивается к омеге. – Что за манера сбегать без предупреждения?

– Я за вещами приехал, – поникшим голосом отвечает Хоуп и идет к мазерати. Только омега открывает дверь, как слышит звук удара и, обернувшись, видит, как его бывший клиент, прикрыв ладонями лицо, падает на землю.

Техен, как ни в чём не бывало, идет к дверце водителя и опускается на сиденье.

– Обязательно было его бить? – спрашивает Хоуп, пока альфа выруливает со двора.

– Он нехорошо тебя назвал, – Ким тянется к пачке сигарет и закуривает.

– Ты всё равно не можешь избить всех, это мое прошлое, и оно будет меня преследовать.

– Мне похуй, – взрывается Ким. – Значит, я буду бить всех и каждого, кто скажет непристойности про тебя, кто даже просто плохо посмотрит в твою сторону. Каждого. Твое прошлое должно остаться в прошлом. Отныне я не позволю никому оскорблять мою омегу, а ещё с этой минуты ты не ходишь никуда без охраны.

– И грустно, и смешно, – хмыкает Хоуп и, подвинувшись к альфе, кладет голову ему на плечо.

– Пусть лучше будет смешно, – остывает Ким и целует омегу в макушку.

***

– Что ты здесь делаешь? – Риз останавливается напротив двери в свою квартиру и смотрит на сидящего перед ней Чимина.

– Ты всё-таки сменил ключи, – горько улыбается омега.

– Да, сменил, и тебе нечего здесь делать, так что будь добр – уйди.

– Риз, пожалуйста, ты хотя бы от меня не отворачивайся, – просит омега и продолжает жалостливо смотреть на альфу снизу вверх. Ищет в глазах Риза, за что бы зацепиться, не находит. Вжимается лопатками к стене и из последних сил цепляется за ускользающую реальность, в попытках ее поменять, подстроить под себя. Вот только альфа перед ним так явно не думает. У Риза в глазах боли на миллион лет вперед. Она едкая, выедающая, даже до Чимина дотягивается: один ризовский взгляд и омега придавлен к каменному покрытию подъезда, размазан по его стенам – только не от боли. От стыда. Риз смотрит так, что лучше было бы дать земле развернуться и похоронить под толстым слоем, смотрит так, что не имеет значения для чего и зачем, какое оправдание у Чимина, от его взгляда – омега бесформенная масса, кусок оголенной плоти, не достойный ничего, прогнивший до основания.

– Уходи, Чимин, – Риз морщится, будто Чимин воняет. А он и вправду воняет – предательством. Этот смрад уже успел осесть даже на стенах подъезда. Риз дышит через раз. Смотреть на омегу нет сил. Последние несколько часов альфа только и делает, что распадается на тысячи мелких осколков и собирается вновь, что давится своими же перебитыми внутренностями, стоит попробовать выдохнуть.

– Почему? Почему я должен уйти? – Чимин обхватывает себя, уговаривает, что справится, что сможет – Риз ведь не прогонит, не даст размазаться так, чтобы потом уже совсем не собраться.

– Потому что больше нам с тобой встречаться не стоит, – альфа выносит приговор, пускает его в омегу ядовитой стрелой, вот только Чимину не понять, что весь этот яд, пропитавший кровь Риза – его рук дело.

– Риз… – Чимину вмиг обрубили все нити, повязки, ремни, обесточили, обескровили. Оставили сломанного в холодном подъезде хрипеть и повторять имя альфы.

– У тебя скверный характер, ты избалованный и эгоистичный, но я на все закрывал глаза, потому что любил тебя, потому что думал, что это все исправимо, и я бы исправил, но та темнота у тебя внутри – это не исправишь. Поставить под риск чужую жизнь и жизнь еще не родившегося ребенка – это слишком.

– А ты святой значит? – шипит Чимин и встает на ноги. Выносить больше невозможно. Каждое слово – это двести двадцать в самое сердце. От боли болью лечиться. – Палач Чонгука, тот, кто не знает, что такое сострадание и тот, у кого нет сердца, ты будешь учить меня морали? – выплевывает слова в лицо альфы омега.

– У меня сердце было, – горько улыбается Риз. – И оно принадлежало тебе, но я забираю его обратно, так что, будь добр, пошел вон из моего подъезда.

Чимин отчетливо слышит, как внутри что-то хрустнуло, переломилось надвое, он оседает на пол тяжелым изодранным мешком и отчаянно ищет обо что бы опереться.

– Нет, пожалуйста, – омега хватает руку альфы и слёзно молит. – Умоляю, дай мне шанс, я действовал на эмоциях, испугался, что потеряю брата. Не прогоняй меня. Пожалуйста, – скулит Чимин и сильнее сжимает в руке ледяную ладонь.

Терпение Риза заканчивается, он хватает омегу поперек и, перекинув через плечо, идет к лифту. Альфа опускает Чимина в лифт и нажимает кнопку один.

– Риз, пожалуйста, – рыдает омега и пытается выбраться. – У меня больше никого не осталось, не отворачивайся от меня. Я не смогу без тебя, – дверца закрывается, и лифт уносит Чимина вниз.

***

Чонгук предупредил Юнги, что сегодня берет его на ужин. Мин пару часов проводит в офисе, узнает от Хосока последние новости про его папу и, пообещав навестить, идет наверх собираться. Ровно в восемь Юнги спускается к ожидающему его внизу авентадору и опускается на переднее сиденье. Чонгук легонько целует омегу в губы и заводит автомобиль.

Кажется, впервые за последние почти что полгода Юнги чувствует себя счастливым. Он много и вкусно ест, болтает без умолку и не дает альфе даже рот открыть. Чон только усмехается, делает всё новые и новые заказы и ни на миг не уводит взгляда с омеги. Юнги будто светится изнутри, он звонко смеется и рассказывает Чонгуку про свою жизнь до него. Омега грустит, когда понимает, что в универ в таком положении пойти не сможет, но альфа обещает, что тот продолжит образование, а у малыша будут минимум десять нянь.

– И мы типа будем жить как нормальные люди? – поедая крем-брюле, спрашивает Мин.

– Мы попробуем, – говорит альфа и подает ему салфетку. – Ты не лопнешь, учитывая то, сколько ты съел? – смеется Чонгук.

– Я ем сейчас за двоих, – обиженно бурчит Юнги и откладывает ложку. – Я не ел почти два месяца, меня тошнило все время.

– Я же пошутил, – извиняется Чон и подталкивает к нему тарелку.

– Знаешь, насколько я тебя ненавижу, – серьезно говорит омега и широко разводит руки. – Вот настолько.

– Знаю. А знаешь, как меня бесит одна мысль, что я без тебя больше не могу?

– Сильно бесит? – смеется Мин.

– Очень сильно.

– Я должен тебя ненавидеть. Иногда по ночам я вспоминаю нашу первую встречу и всё остальное, тогда мне хочется встать и бежать, далеко-далеко, лишь бы подальше от тебя. Но я понимаю, что от себя не убежать, знаю, что не смогу. Я не знаю, как так вышло, где я дал слабину, в метке ли всё дело, или те легенды, которые нам рассказывали прадеды про истинных, всё-таки реальны. Но я ни с кем кроме тебя себя не представляю. Не могу, – с налетом легкой грусти в голосе говорит Юнги.

– Я тоже об этом думал. Ночами не спал, с ума сходил. Искал тебе замену, устраивал себе эксперименты, ставил опыты, но понял, что херня всё это. Я всё время хочу к тебе. Тогда, когда я увидел фотографии – я чуть не умер и думал, лучше бы умер. Я не жду от тебя каких-то чувств, потому что осознаю, что я натворил, но ты должен быть рядом. У меня проблемы с управлением гневом, и я жуткий собственник. У нас будут скандалы, истерики, куча недопонимания, но ты все равно будешь рядом, что бы мне ни пришлось сделать ради этого. Потому что я тебя не отпущу и никому не отдам, просто знай это.

– Звучит зловеще, – смеется Мин.

– Так и есть, лисёнок, – улыбается альфа и просит счет.

– Куда хочешь поехать ещё? Я свалил всё на Риза, так что сегодня я свободен для тебя. Клуб? Набережная? Кино? Выбирай, что хочешь.

– Домой, в постель, с тобой, – не задумывается Юнги.

Юнги запоминает каждую секунду этого вечера, впитывает в себя все картинки, ощущения, эмоции, раскладывает в своей памяти и закрывает на стальные замки – будет доставать эти воспоминания в самые тяжелые минуты.

Омега плавится, как свеча в руках альфы, поддается, льнет, раскрывается. Заливается краской от непристойностей, которые шепчет ему Чонгук, сам целует, сам притягивает, сам просит. Чонгук нежен, как никогда, осторожен, хотя Юнги видит нетерпение в его глазах, то, как ему тяжело контролировать бушующее внутри желание, и Мин смеется.

– Я не фарфоровая кукла! Перестань так обращаться со мной, трахни меня так же, как и всегда! – не удерживает свои желания омега.

– Но я подумал…

– Не думай! – смеется Мин. – Я люблю наш секс, безумно люблю и хочу именно его!

– Хорошо, – ухмыляется Чон и, повалив парня на постель, соединяет в руке его запястья и вжимает в простыни. Опускается к животу, медленно целует каждый сантиметр, вылизывает, долго и со вкусом мучает омегу и только потом сажает его на себя, позволяя ему руководить процессом. Той ночью они оба распадаются на миллион частиц и собираются вновь, чтобы еще раз подарить друг другу себя. Впервые за всё время их знакомства, они занимаются любовью, говорят друг другу то, о чем умалчивали ранее – жестами, ласками, нежными прикосновениями.

Правда, Чонгук долго не выдерживает, спускает зверя с цепи, и к утру Юнги срывает голос, оставляет все попытки сползти с постели и долго еще провожает альфу на работу матом. Сам Чонгук приходит в офис полностью насытившимся, счастливым и довольным. Перебрасывается парой слов со своими людьми и уезжает в порт.

***

– Наш человек уверен в своих словах: Совет знает о нападении на Джунсу и планах на Техена, – Риз стоит рядом с Чонгуком в порту, где альфа следит за разгрузкой уже третьего контейнера с замороженной рыбой. Рыба там только как первый слой. – Каким будет наш следующий шаг?

Чонгук поднимает воротник пальто и медленно вдыхает свежий морозный воздух.

– Значит, будем играть в открытую. Найди и разберись с крысой, что раскрыла наш план, а я обдумаю нападение. Я убью их всех. Всех троих. Готовь людей. Войну придётся немного отложить, но этот город запомнит ее надолго. Это даже хорошо, что нас раскрыли, люблю оставлять свой почерк на месте битвы, – усмехается Чон и тянется к карману за любимым красным мальборо.

Комментарий к Ты у меня в крови

Эта глава переходная к двум оставшимся, но самым важным.

========== Моя любовь чернильного цвета ==========

Комментарий к Моя любовь чернильного цвета

Малыш Юнгуков

https://ibb.co/byYxmk

Все части с Юнгуками – Oscar and the Wolf – Breathing

https://soundcloud.com/gotmyboysinthewater/breathing

Чонгук/Ламбо – bones-hdmi

https://soundcloud.com/teamsesh/bones-hdmi

Чонгук/Риз Night Lovell – Deira City Centre

https://soundcloud.com/night_lovell/deira-city-centre

Четыре месяца спустя

– Тебе повезло, что он альфа, иначе я был бы очень зол, – Юнги сидит в гостиной в кресле и прижимает к себе спящего малыша. – Не хватало ещё, чтобы это был омега, и он был твоей копией. Всё-таки я красивее.

– Ты никак не смиришься, – смеется Чонгук. – Он альфа, наследник моего Дома, а ты всё равно одеваешь его как омегу. Что за розовый костюмчик кролика? Даже ушки есть?! За что мне это?

– Он ребёнок! Пока он мне свои предпочтения не диктует – буду одевать его, как захочу.

– Ты прав, хорошо, что он альфа, второго омегу с таким же скверным характером, как у тебя, я бы не вынес, – Чон нарочно игнорирует испепеляющий взгляд, брошенный на него Мином. – Дай мне подержать его, пока я не ушел, – Чонгук подходит к омеге, и тот аккуратно вкладывает ему в руки розовый сверток с длинными ушками.

– Только не разбуди, – тихо просит омега.

Чон прижимает сына к груди и начинает медленно ходить по комнате.

– Ему уже месяц, когда ты придумаешь имя? – спрашивает альфа. – Напрасно я разрешил тебе решать самому.

– Имя – это не шутки, это на всю жизнь. Поэтому я всё ещё выбираю. Уж прости, я не рассчитывал стать папой в двадцать и блокнот с именами будущих детей не заводил, – недовольно бурчит Мин. – Ладно, отдай его мне, тебе уже надо идти на встречу.

Омега давно знает, как назвать сына, но озвучить альфе смелости не хватает. Чонгуку имя, выбранное Мином, может не понравиться. Поэтому Юнги всё еще тянет.

– Еще чуть-чуть, – просит альфа и касается губами крохотного носика, сверток моментально шевелится и начинает плакать.

– Ну вот, – вздыхает Мин. – А я еще переговорную не подготовил. Давай, отдам нянькам, и пошли.

Чонгук, еще пару раз чмокнув уже во всю голосящего малыша, нехотя передаёт его Мину и, взяв пиджак, идет на выход. Юнги успокаивает ребенка, отдаёт его няньке и тоже спускается в офис.

***

Малыш родился ровно месяц назад в лучшей клинике города. Чонгук не отходил от омеги ни на шаг с тех самых пор, как начались первые схватки. Альфа отменил все встречи на неделю и, пока Юнги не выписали, не появлялся в офисе. Чонгук был все время рядом, поддерживал, окутывал заботой и исполнял любое желание. Альфа сутки провел, не смыкая глаз и постоянно находясь рядом, пока Юнги не увезли в родильную. А после, впервые взяв в руки своего сына, Чонгук понял, что если счастье в мире и существует, то это именно оно.

Чон каждое утро начинает со слов благодарности своему омеге за сына, а каждый вечер засыпает только рядом, прижав его к себе. Чонгук не нюхает больше порошок, не убивает вечера в лучших клубах с самым дорогим алкоголем и не созывает оргии, потому что оказалось, что истинный кайф – это подержать в руках сына, пожелать ему спокойной ночи, а потом прижать к себе лису и засыпать, вдыхая запах малины. Чонгуку больше ничего не нужно. Его счастье живет в его пентхаусе. Есть только одна вещь в мире, которой ему всё ещё не хватает, но и ее он скоро получит. А всё это время до главной битвы он должен быть рядом со своей семьёй.

С Чимином альфа после того разговора несколько месяцев назад в кабинете больше не виделся. Омега приходил пару раз к офису, но охрана Чона его на порог не пустила. Правда, последние дни Юнги настаивает, чтобы Чонгук помирился с братом хотя бы ради сына, которого дядя пока еще ни разу не видел. Чимин пытался связаться и с Юнги, один раз даже дозвонился, долго и слёзно просил прощение, просил разрешения увидеть племянника, но Юнги без позволения Чонгука на такое не осмелился. Поэтому тот разговор закончился ничем.

***

Юнги сидит за своим столом и уже заканчивает очередной отчет, когда в приемную врывается Риз и прямо идет к кабинету босса. Для омеги это уже нормальная картина. Юнги знает, что что-то важное происходит, слишком много разных людей приходят к Чону, альфа сам постоянно напряжен и часами не вылезает из кабинета. Юнги Чонгук в свои дела не посвящает, а омега особо не лезет: доверяет своему альфе и надеется, что что бы он ни задумал – всё сработает. Юнги сейчас в основном думает о ребёнке и сильно скучает, когда на работе приходится задерживаться. Чонгук Мина не держит, наоборот настаивает, чтобы тот больше времени проводил с малышом, но Юнги не хочет превращаться в домохозяйку. Пусть он не высыпается и вечно взвинчен, но хотя бы так он чувствует себя полезным.

Стоит Ризу покинуть кабинет, как Мин влетает к альфе, надеясь успеть до следующего посетителя. Юнги подходит к сидящему на диване Чонгуку и начинает массировать его плечи.

– Чего ты хочешь? – устало спрашивает альфа.

– Просто хочу сделать приятное своему любимому.

– Не пизди мне, – Чонгук перехватывает омегу и сажает на свои колени. – Вы, лисы, коварные, точно пришел о чём-то просить, вот и стараешься, – альфа проводит губами по скулам омеги, спускается к губам и долго и мокро целует. – Вкусно. Так чего ты хочешь?

– Ну, – Юнги обивает руками шею парня и удобнее устраивается. – Можно я попью кофе с Хосоком.

– Нельзя, – обрубает альфа и взгляд его сразу темнеет.

– Но Чонгук…

– Не ной.

– Ну, пожалуйста! Он даже малыша не видел, он мой друг!

– Вот и болтайте по телефону, скинь ему фотки.

– Ну, Чонгук.

– Сказал же, нет.

– Техена там не будет.

– Плевать. Он мой враг, и его омега тоже мой враг. Я собираюсь стереть его с лица земли, поэтому мне сейчас такой риск не нужен, не лезь на рожон.

– Как стереть? – растеряно хлопает ресницами Юнги, и стоит альфе нагнуться за еще одним поцелуем, как отворачивается. – Что ты говоришь?

– Что слышал.

– А Хосок… Нет, ты не можешь так поступить. У тебя проблемы с четвертым Домом. Не трогай третий Дом.

– Лисёнок, не лезь во взрослые дела, дай тебя поцеловать.

– Чонгук, я серьёзно! Ты этого не сделаешь. Прошу тебя, ради меня. Не разбивай мне сердце.

– Послушай, то, что он связался с главой Дома – проблемы твоего друга, а не твои или мои. Омеги, которые встречаются с такими людьми, знают, на что идут.

– Я ведь тоже с таким встречаюсь, а если бы это был ты, если бы готовили нападение на тебя, как так можно…

– Со мной всё будет хорошо. А про Хосока забудь.

– Ты его не тронешь! – Юнги слезает с колен альфы и отходит на пару шагов. – Ты не сделаешь этого!

– И кто мне помешает? – Юнги ёжится от сворачивающейся в спирали темноты на дне зрачков альфы. Чон встает на ноги и идет к Мину. – Кто меня остановит?

– Я, – выдыхает Мин. – Если ты убьешь моего друга, я… я не…

– Ты что? – Чон останавливается напротив и продолжает резать Мина на лоскутки острым, как лезвие взглядом.

– Я уйду от тебя, – выпаливает Мин и отсчитывает в голове расстояние до двери.

– Тогда можешь подняться наверх и собирать свои вещи, – спокойно говорит альфа, обходит омегу и идет к бару.

– Но…

– Только малыш остаётся, – Чонгук делает глоток из бокала и, повернувшись, смотрит на ошарашенного омегу.

– Ты совсем ахуел? – срывается на крик Юнги.

– А что ты думал, что я позволю тебе шантажировать меня? Я прямо сейчас могу вызвать тебе шофера, поднимись, собирай вещи.

– Ну ты и сукин сын! – истерит Юнги. – Поставил на кон ребёнка!

– Как мне нравится, когда ты бесишься, дико возбуждает, – скалится альфа.

– Ты меня ребенком шантажируешь, скотина! – продолжает кричать на него омега.

– Я готов на всё, лишь бы оставить тебя рядом, можешь не сомневаться, – ухмыляется Чон и ловит сорвавшегося к двери обозлённого парня. Вжимает его в спинку кресла и зарывается в шею. Юнги барабанит кулаками по спине альфы, пытается вырваться, но Чонгук больно кусает омегу в шею и слушает очередную тонну отборного мата.

– Где ты таких слов понабрался? – смеется альфа и еще больше злит омегу. – Иди работай, вечером я тебя точно отшлепаю за такое поведение, – первый шлепок по попе Юнги получает сразу же. Омега отбегает к двери и продолжает осыпать альфу проклятиями, но уже с безопасного расстояния.

– Ненавижу тебя, Чон Чонгук, а тронешь Хосока буду по-настоящему ненавидеть! – кричит Юнги и, громко хлопнув дверью, вылетает в приемную. Находящиеся в приемной будущие посетители и работники скромно опускают головы, уже привыкшие к разборкам своего босса и его секретаря. Юнги с высоко поднятой головой скрывается на кухне.

***

Хосок последние месяцы живет как в сказке. Омега долго не мог привыкнуть к тому, что теперь, просыпаясь с утра, ему не надо срываться сперва к папе, а потом на первую работу, что после двух недель каждого месяца не надо переходить на строгую экономию, что на вещи на витрине можно не просто смотреть, а еще их покупать и надевать, а главное, что тортики теперь можно покупать целиком, а не по кускам. Техен тихо-тихо довел до того, что Хоуп перестал даже работать в кофейне, вместо этого альфа устроил омегу в университет, и теперь первую половину дня Хоуп проводит за учебой. Папа, который уже полтора месяца как в санатории у моря, возвращаться пока отказался, он там подружился с парой омег и свое лечение продлил еще на два месяца. Хоупу было неудобно, ведь платит за всё альфа, но Ким, стоит завести разговор о деньгах, бесится и Хосоку о них думать и говорить запрещает. Хоуп уже окончательно обосновался в квартире альфы, у него свой шофёр, и как и грозился еще тогда, в начале их отношений, Ким – своя охрана. После универа Хосок или гуляет или занимается своими делами. В будние дни он часто готовит сам и кормит Техена домашней едой, по выходным они идут ужинать в лучшие рестораны города или, включив кино, заказывают доставку. Техен осыпает омегу подарками, заботится, запрещает о чём-либо переживать и всё время рядом. Единственное, что омрачает настроение Хоупа – это невозможность делиться с лучшим другом. Хосок узнал, что у главы второго Дома родился наследник, ему это рассказал Техен. Хоуп очень хочет побыть рядом с Юнги, хочет увидеть малыша в реале и, вообще, наболтаться за столько месяцев, которые они не видятся, но ни Чонгук, ни Техен омегам встречаться не разрешают. Даже на телефонах установлена прослушка, и Хоуп и Юнги об этом знают и поэтому очень редко созваниваются.

Техен последние дни напряжён, подолгу пропадает в офисе и ездит на какие-то встречи за городом. Хоуп понимает, что альфа к чему-то готовится, но сам Ким работу с Хосоком не обсуждает, а омега и не давит.

***

Роды у Джина были тяжелыми, ребёнок сам на свет появляться не захотел, и пришлось делать операцию. Прошло всего десять дней, и Джин только начал приходить в себя. Омега даже с сыном много времени проводить не может, врач прописал ему отдых и покой, а из-за последствий операции Джин собственного ребенка может держать в руках только в положении сидя. У них с Намджуном родился чудесный сын-омега. У малыша овальное лицо, каштановые волосики и очаровательная улыбка. Намджун его так и зовет «улыбакой», потому что стоит подойти к его кроватке, как омега начинает беззубо улыбаться, обнажая дёсны. Намджун от сына в восторге, постоянно носится вокруг и умудряется даже рассказывать ему о своих делах и встречах. Джин только усмехается и ворчит на чрезмерную любовь к сыну. Родители омегу так ни разу и не навестили, сам Джин планирует сразу, как только окончательно поправится после операции, поехать домой и поговорить с ними. Несмотря ни на что, Джин скучает по ним, а еще он безумно скучает по работе. Омега не собирается проводить всю жизнь, ухаживая за малышом и Намджуном. Но пока на эту тему он говорить с альфой не хочет. Пока еще рано.

***

– И как мне это понимать? – Чонгук стаскивает с себя пиджак и, скрестив руки на груди, смотрит на сидящего на кровати омегу. – Стоит мне зайти в свою спальню, и ты там уже лежишь с другим альфой! Совсем стыд потерял.

– Ага, – хмыкает Мин и дает лежащему рядом малышу ухватиться за его палец. – Более того, я люблю его больше тебя.

– А я все равно люблю его папу больше, – Чонгук взбирается на постель и начинает здороваться с малышом, который ухватившись пальцами за волосы отца тянет его к себе.

– Какой же он красивый, – Чон умиляется на длинные черные реснички, обрамляющие огромные глаза. Не удержавшись альфа снова чмокает ребёнка в пухлые щечки.

– Да, блять, поняли мы, что он на тебя похож! – вскипает Мин от нежностей двух альф.

– Не выражайся при ребенке! – шутливо злится Чон.

– Ему уже пора спать, – Юнги сползает с постели и берёт малыша в руки, но Чонгук зовет няньку и, кое-как отобрав ребенка у омеги, передает ему.

– Пусть нянька уложит, а ты сегодня меня укладываешь, – заявляет Чонгук и, несмотря на недовольство Мина, выпроваживает бету с ребенком в детскую.

– Я вообще-то все еще обижен, – бурчит Юнги и пытается завернуться в одеяло, но Чонгук выдергивает его и отбрасывает в сторону. Альфа придавливает парня своим телом к постели и начинает медленно целовать.

– Я скажу один раз, и ты запомнишь – ты можешь требовать всё, но в мою работу не вмешивайся, – Чонгук по одному целует пальчики омеги.

– Что мне делать, если мой самый близкий друг связан с твоей работой? – не сдаётся Мин.

– Забыть его.

Альфа стаскивает с парня футболку и шорты, широко разводит его ноги и устраивается между.

– Чонгук, пожалуйста.

– Хорошо.

– Что хорошо?

– Да, блять, хорошо, не трону я твоего Хосока, перестань брыкаться!

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Чтобы ты знал, я тупо на слово… – Юнги договорить не успевает, потому что Чонгук входит одним плавным толчком, заставляя омегу выгнуться до хруста в позвонках. Альфа сразу переходит на размашистые толчки, и Юнги больше разговаривать не может, стонет в голос, сам насаживается, в кровь раздирает спину Чонгука и просит не останавливаться.

Чон трахает, как зверь, который долго голодал, обхаживал добычу и, наконец-то, поймал её в лапы – не щадит, не слушает, не останавливается. Вгрызается в податливое тело, сминает, кусает, поглощает сантиметр за сантиметром и ни на секунду не выпускает. Переворачивает омегу, вжимает лицом в подушки и снова трахает, медленно, с оттяжкой, выбивает хрипы-стоны, наслаждается узостью и гибкостью. Юнги мокрый весь, обессиленный, рвано дышит и поскуливает в подушку, но всё равно не сдаётся – ещё больше распаляет жар внутри альфы, виляет попой, провоцирует. Ему Чонгука не хватает, как воздуха, он дышит им, живёт им, питается.

На третьем заходе, Мин уже без сил, он кончает с протяжным стоном, откидывается на подушку и, повернув голову влево, вонзается зубами в запястье альфы. Чонгук рычит от неожиданности и боли, но не зацикливается, толкается до упора и тоже кончает. Подносит к лицу окровавленное запястье, с немым вопросом в глазах смотрит на свою кровь размазанную по губам омеги и, нагнувшись, пошло и мокро его целует.

– Я разбудил в лисёнке животные инстинкты, – усмехается альфа и слизывает свою же кровь с подбородка омеги.

– Нет, я просто тебя пометил, – улыбается Мин и невинно хлопает ресницами.

– Прости, что?

– Ты думал, только вы, альфы, можете метки ставить? Отныне ты мой и только мой.

– Я и так был твоим, – нежно улыбается Чонгук и кладет голову на грудь омеги. – До последнего вдоха.

Юнги зарывается пятерней в угольно-черные волосы и засыпает. В душ можно и с утра, слишком хорошо, чтобы двигаться.

***

Полдня Чонгук проводит на встрече со своими людьми, а оставшиеся полдня в кабинете. Риз с утра в доках, поэтому пару встреч, которые обычно проводит он, Чонгуку пришлось провести самому. Альфа откидывается на спинку кресла, массирует лоб и, решив немного развеяться, берет свесившийся со спинки пиджак и идёт на выход.

Чонгук отпускает шофера, приказывает вывезти ламбо из подземной парковки и садится за руль. Первый час ночи, город медленно засыпает, но это только с виду, стоит открыть двери любого клуба, казино, и там жизнь только начинается. Чонгук решает заехать к Ризу и перед большой битвой выпить и нормально пообщаться со своей правой рукой, другом и братом.

Ламборгини вылетает на полупустое шоссе и с рёвом проносится мимо огромных стеклянных зданий, затеявших игру света на его черных, как ночь, крыльях. Чонгук спускает стекло, закуривает сигарету и, глубоко затянувшись, сильнее давит на газ. Сколько уже времени он так не выезжал на пустую автостраду, не давил на газ, не чувствовал прохладный ветер в волосах… Слишком многое произошло, слишком многое поменялось, но больше всех изменился сам Чонгук. У него теперь есть Юнги, есть малыш, есть те, к кому хочется возвращаться, те, ради которых не жаль ничего, и Чонгуку страшно. Доселе незнакомое чувство счастья пугает. Чонгук боится потерять всё. А бояться альфа не привык. Чон не знает, как именно он будет защищать свое счастье, как вообще его защищают, но если надо: и стены отстроит, и рвы выроет, заполнит их кровью тех, кто посмеет на него посягнуть. Чонгука называли монстром, но теперь он вышел на новый уровень. Раньше угроза нависала только над ним, но теперь у него есть семья, и ради нее альфа перегрызет не одну глотку.

Чонгук залетает во двор элитной высотки и паркуется прямо перед подъездом. Выходит из машины, разминает плечи, закуривает еще одну и поднимается к Ризу.

Картина, которую альфа застает выйдя из лифта, кажется, не удивляет только Чонгука, потому что прислонившийся к двери Риз забывает, как дышать, а Чимин срывается к брату.

– Чонгук…

– Отойди, – Чон обходит брата и смотрит на прилипшего к двери Риза.

– Босс, – Риз нервно прикусывает нижнюю губу и, опустив голову, изучает взглядом мраморный пол.

– Вы меня за идиота держите? – Чон говорит спокойно, но Риз знает, что это намного хуже, чем если бы альфа злился и повышал голос.

– Почему мой братец в час ночи, как побитый щенок перед твоей квартирой? Хотя, – цокает языком Чонгук и впивается колючим взглядом в Риза. – Это не важно. Утром жду тебя в кабинете.

Чонгук бросает на сделавшего к нему шаг Чимина холодный взгляд, и омега застывает на месте замороженный ледяной пустыней в глазах брата. Альфа скрывается в лифте.

– Риз, я не знал, что он приедет, я не хотел, – говорит омега дрожащим голосом и подходит к альфе. – Я просто очень хотел тебя увидеть.

– Уходи, Чимин, пожалуйста, – севшим голосом говорит альфа.

– Я буду его просить, он не сделает тебе ничего, я все улажу.

– Если ты и вправду хочешь помочь, то просто не показывайся мне на глаза, и ему тоже. Мне большего не надо, – говорит альфа и скрывается в квартире, громко хлопнув дверью.

***

Чонгук сидит в полумраке кабинета и вертит в руке бокал с виски. Уже давно рассвело, но альфа не разрешил открыть шторы или включить полностью освещение. Чонгуку легче думается в темноте, а думать есть о чём. Будто судьба подарила ему огромное счастье, которое сейчас посапывает наверху в его постели, а взамен решила лишить альфу всего остального – сперва брата, а теперь того, кого Чон всерьез рассматривал своим преемником, кому доверял до глубины души, в ком не сомневался. Не слишком ли высокая плата? Альфа поднимает бокал к глазам и смотрит на плескающуюся на дне жидкость цвета жженого сахара. Слишком много мыслей в голове, слишком много вопросов, а ответов на горизонте не видно. Стоит Чонгуку собрать картинку реальности, придать ей четкость, как все летит к херам, смазывается, и альфа опять сидит, отчаянно пытаясь хоть что-то рассмотреть в этом черно-сером мареве. Предательство Чимина, предательство Риза… Сколько еще? Чонгуку кажется, что он кончается, он уже дошел до своей грани, стоит и смотрит на эту черту, пропитанную ложью, закулисными разговорами, подлостью, и еще шаг, и он в этом утонет.