Текст книги "Ultraviolence (СИ)"

Автор книги: StrangerThings7

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

– Вещи-то в чем виноваты? – Юнги подходит ближе и останавливается напротив.

– Опять ты! – визжит Чимин. – Это ты все купил?

– Ну я, и что? – нехотя отвечает Мин.

– Ты, блять, кто такой? – омега подлетает к Мину и последний даже отшатывается. – Чего ты к нему прицепился? На что ты рассчитываешь?

– У тебя что, припадок? – начинает злиться Мин, искренне не понимая, чем заслужил такое отношение. – Иди и собери все вещи обратно в пакеты. Это не твое, чтобы так разбрасываться.

– Серьезно? Что еще прикажешь сделать? Ты их купил на мои деньги, не думаю, что у такого обормота, как ты, есть деньги на блузку от Versace! Так что пошел вон из этого дома! Немедленно! – срывается на крик Чимин.

– С огромным удовольствием. Вот только я тебе не подчиняюсь, – Юнги пытается обойти его, но Чимин больно толкает омегу в грудь.

– Он с таким, как ты, не будет! Заруби себе это на носу! Так что исчезни, или я тебя заставлю.

– Нахуй иди, – спокойно отвечает Мин, испепеляя одним только взглядом, который еще больше выводит Чимина из себя.

– Ты шлюха! Ты плод шлюхи, с чего ты взял… – Чимин не успевает договорить, как получает кулаком в лицо, но он не теряется и, придерживая кровоточащий нос, валит Мина на пол. Юнги барахтается под Чимином, получает удар по губе, но выбраться не может. Резко вес с Мина пропадает, и он все еще лежа на полу видит, как Чонгук прижимает истеричную омегу спиной к груди и оттаскивает в сторону.

– Пусти! Эта мразь меня ударила! Прикажи его убить! Прикажи сломать ему руки! – продолжает кричать Чимин, но Чонгук молча передает его Ризу, который, заблокировав конечности парня, удерживает его на месте.

– Будьте добры объясниться, – Чон перешагивает через пакеты и подходит к вмиг сдувшемуся и отползающему в сторону Юнги. Альфа останавливается напротив и явно ждет ответов на свои вопросы, но Юнги одного вида Чонгука достаточно, чтобы онеметь. Мин с трудом встает на ноги и, придерживая губу, отходит к стене. Подальше от Чонгука.

– Он разбил мне нос! Этого тебе не достаточно? – продолжает кричать Чимин, но Риз прикладывает ладонь к его губам и зажимает.

– Почему ты ударил моего брата? – Чонгук говорит спокойно, но Юнги видит в его глазах острые, как лезвие, ножи, и они уже нацелены в его плоть, уже готовы рвать и кромсать.

– Брата? – удивленно спрашивает Мин и сразу прикрывает глаза. Если за любовника Юнги мог бы просто получить по губам, то за брата Чонгук точно ему сломает конечности. – Я не хотел, – еле шевеля языком, отвечает омега.

Чонгук подходит ближе, заставляет Мина вжаться лопатками в стену.

– Почему ты его ударил? – четко, по словам выговаривает альфа. Юнги его взгляд вынести не в силах. Ему кажется, что тени расползаются по комнате, доползут сейчас до него, свяжут по рукам и ногам и заставят встать на колени, умолять не делать больно. Юнги Чонгука боится. Он единственный человек в этом мире, вселяющий в омегу животный ужас, и тут никакие ободряющие слова не помогут. Чонгук ждет ответа, взглядом сворачивает в узлы внутренности и вырывает их без анестезии.

– Он назвал меня шлюхой, – еле слышно выговаривает Мин и опускает голову.

– Он первый начал, – видимо Чимин смог вырваться из захвата Риза. – Я просто спросил кто он, а он сразу на меня напал, – плачет омега.

– Отвези его домой, – не поворачиваясь, приказывает Чон Ризу.

Юнги еле стоит, сдерживается, не позволяет себе растечься неясным пятном по полу. С трудом заталкивает поднявшуюся к горлу истерику обратно и отсчитывает в голове секунды до казни. Но Чонгук удивляет. Подходит вплотную, протягивает руку и пальцем вытирает выступившую на губе кровь. Юнги не двигается, пытается спрятать панику на дне зрачков, хотя не понятно от кого – Чонгук и так знает, какой властью обладает. Он четко видит исходящий от омеги страх, чувствует его запах, но не торжествует. Сам удивляется, но дальше не идет, отмахивается от ненужных мыслей и говорит:

– Я очень хорошо знаю своего брата.

– Я не виноват, – голосом, пропитанным отчаяньем, выпаливает Мин.

– Я сказал, что очень хорошо знаю своего брата, и я знаю, что ты не виноват, – Чонгук отходит от омеги и идет к окну. – Приложи к губе лед, чтобы не опухла. Завтра вечером составишь мне компанию.

Интерес к омеге моментально пропал, Чон уже не здесь, смотрит на улицу, думает о чем-то своем, и Юнги кажется, что можно исчезнуть. Он моментально срывается на кухню за льдом, а когда возвращается, альфы уже нет. Зато его запах остался.

***

– Даже для тебя это слишком, – заявляет Риз Чимину и тащит его к лифту.

– И ты? И ты туда же? – уже плачет навзрыд омега.

– Потому что ты ведешь себя по-свински, – альфа вызывает лифт и протягивает парню салфетку.

– Это тот рыжий виноват, – хлюпает носом младший. – Посмотри на меня! Посмотри, что он наделал.

– Я все время ищу тебе оправдания, стараюсь свалить все на твой возраст и избалованность, но кажется, у меня больше не получается. Кажется, я устал от попыток реабилитировать тебя в своих глазах, – Риз подталкивает омегу в лифт и заходит следом.

– В смысле, – осекается Чимин и моментально перестает плакать. – Как ты можешь так обо мне говорить?

– Ты сам до этого довел. Ты невыносим. Ты своим характером убиваешь все то прекрасное, что в тебе было, хотя было ли… Может я все это надумал, – альфа прислоняется к стенке и изучает панель управления.

– Риз, – Чимин делает шаг к мужчине и слезы вновь заполняют его глаза. – Не говори так. Пожалуйста, не говори так.

– Не надо, ты не плачешь сейчас, ты играешь, вот только я не благодарная публика, я тебе хлопать не буду, – Риз отворачивается, давая понять, что больше им говорить не о чем.

Чимин вжимается в угол лифта и пытается понять, почему, если то, что Чонгук его не поддержал, было просто больно, то слова и холодность Риза без инструментов вспарывают кожу и заставляют захотеть исчезнуть. Испариться. Лишь бы не видеть эту пустоту в глазах альфы. Чимин к ней не привык, он с ней впервые сталкивается. Риз всегда рядом, он всегда поддержит и поможет, Чимин привык к этому. Вот только сейчас от Риза холодно, у Чимина внутри ледяной сквозняк, источник которого на дне зрачков альфы. От такого Риза хочется волком выть.

***

У Хосока уже лицо болит от постоянной необходимости улыбаться всем подъезжающим к клубу клиентам. Он медленно ходит между автомобилями, говорит заученные фразы, от которых уже мозоль на языке, и все ждет, когда начнет рассветать и можно будет уйти домой и завалиться спать на пару часов, а потом бежать подрабатывать в кофейню. Благо, папа верит каждому слову и лишних вопросов не задает. Поэтому, когда Хоуп сказал, что устроился барменом в клуб, тот даже не среагировал. Болезнь на глазах Хосока медленно пожирает отца, и он временами будто выпадает из реальности, ни на что не реагирует и может часами просто молчать. Но Хосок не сдается, продолжает бороться с недугом, возит папу по больницам, врачам, покупает все лекарства, которые ему прописывают и все старается продлить его жизнь. Потому что у Хосока никого больше нет. Потому что без папы он не проживет. Он даже думать об этом не хочет, продолжает вальяжно ходить между машин и завлекать клиентов в клуб. Пока денег хватает, а следующее обследование будет только через месяц. Хоуп строго экономит, откладывает каждую копейку и продолжает пахать, как ломовая лошадь.

Внезапно глаза освещает яркая вспышка фар, и Хосок идет к мигающей именно ему машине. Не доходит. Застывает в паре метров, узнав уже хорошо знакомый бентли. Тот самый альфа. Хосок к этому не готов. Не отдавая себе отчета в том, что творит, омега разворачивается и бежит обратно. Хосок знает, что это глупо и смешно, но видеть того парня не хочется. Новых воспоминаний тоже. Они делают только больнее. Хоуп бежит, не останавливаясь, в сторону дороги и, перебежав ее вслепую и чуть ли не попав под колеса пролетающих мимо машин, скрывается в темной маленькой улочке. Хосок присаживается на корточки за мусорный бак и пытается отдышаться. Чуть позже можно будет вернуться к клубу. А пока нужно переждать. Пусть альфа найдет кого-то другого или просто уедет. Но не тут то было. Видно, этот альфа не понятлив или привык получать свое. Улочку освещают фары, и Хосок по звуку гравия под колесами слышит, как машина медленно въезжает в переулок и ползет в сторону баков.

Омега выругивается и сильнее прижимается к баку, мечтая слиться с ним. Бентли проезжает мимо, и Хоуп уже выдыхает, как машина резко дает назад и останавливается напротив. Стекло водителя опускается и Хосок видит, сидящего за рулем альфу.

– В прятки играешь? – усмехается тот.

– Да вот, размяться захотелось. Форму же держать надо, – говорит Хоуп, но с земли не встает.

– Садись, – Техен кивает в сторону сиденья рядом.

– Не сегодня. От клиентов отбоя нет, не успею.

– Поэтому в одиночестве слонялся?

– А ты все знаешь.

– Садись.

– Слушай, я имею право выбирать. Так вот, я тебя не выбираю.

– Интересно, почему же? – на дне зрачков альфы загораются озорные огоньки.

– Ты не в моем вкусе.

– Говорит тот, кто назвал мой член идеальным, – хмыкает Ким.

– Отъезжай, ты портишь мне вид.

– Я не вижу клиентов, готовых снять омегу у мусорного бака, – оглядывается по сторонам Техен.

– Это тренд сейчас. Сам понимаешь, извращенцы разные бывают.

– Буду говорить на твоем языке. Садись, хорошо заплачу.

– Да, блять, нет! – вскипает Хоуп. – Сегодня я тебя не выбираю. Отъезжай!

– Странно, я думал, это я выбираю, а не ты.

– А вот и обломись, – Хоуп встает на ноги и поправляет выбившиеся прядки.

– Как хочешь, я просить не привык, – бросает Техен и разворачивается.

Хосок выходит из переулка только после того, как бентли скрывается за поворотом, и идет обратно к клубу. Долбанный альфа, переворачивающий все вверх дном. Но Хосок сегодня молодец. Он не поддался. Он справился с соблазном снова быть к нему ближе, чувствовать его запах. Хосок – умница. И ничего, что слезы застилают глаза и хочется разрыдаться. Подумаешь. Хоуп к безнадежности привык, он в ней родился и вырос. Он знает, что нельзя давать себе и шанса, нельзя подпускать ближе того, кто кожу потом живьем сдерет, кто всю кровь выкачает и, смотря в глаза, будет еще из живого парня голыми руками сердце вынимать. У Хосока сердце и так очень хрупкое, местами залатанное, периодически кровоточащее. Такого, как этот альфа, не переживет, после него снова не забьется. Хосок чувствует исходящую от него опасность, угрозу своей жизни и именно поэтому не подпустит. Обойдется.

========== Ты не можешь вечно бежать ==========

***

– Я думал, пропускать заседания Совета – это моя прерогатива, – Чонгук выдвигает стул и садится напротив Техена, до этого мирно завтракающего в своем любимом ресторане.

– Мне просто было лень ехать, – Ким отодвигает от себя тарелку и пристально смотрит на оппонента.

Чонгук заказывает подошедшему официанту американо и, проигнорировав то, что они сидят в зоне для некурящих, достает сигарету.

– Так чем обязан? Кофе здесь невкусный, так что вряд ли ты пришел за ним, – Техен продолжает сверлить альфу взглядом и ждет ответа.

– Хочу поговорить с тобой о Чимине, – Ким сразу хмурится, но не перебивает. – Буквально пару недель назад в клубе ты мне доказывал свою чуть ли не до гроба любовь к моему брату, хочу узнать, насколько эта любовь выросла и окрепла, – усмехается Чон и благодарит официанта за кофе.

– У главы второго Дома, видимо, очень мало дел, что он решил обсудить со мной мою личную жизнь, – язвит Техен.

– Твоя личная жизнь касается моего брата, так что не трать слова впустую и расскажи, что ты задумал.

– Ничего, мы по-прежнему встречаемся, и все у нас хорошо.

– Серьезно? Именно поэтому ты вчера продинамил его? Послушай, мне плевать на тебя, и я первый, кто бросит горсть земли на гроб ваших отношений, так что будь добр, убери от него свои клешни сам, пока я их с корнем не вырвал.

Техен задумывается. Что бы у них тогда ни вспыхнуло с Чимином, уже давно погасло. Особого желания продолжать этот фарс, называющийся отношениями, у Кима нет. Но альфа трусит, не перед Чонгуком, который и вправду может выполнить каждую свою угрозу, а боится Чимина. Нарочно откладывает разговор о расставании в дальний ящик, не желая делать ему больно. В то же время ускорять расправу над собой, пока они с Джунсу не особо готовы, тоже не хочется. Но Чонгук уже все знает. Он не дурак и понял, что Техену Чимин больше не интересен. Уже терять фактически нечего, можно только попробовать выиграть время.

– Давай начистоту, – Техен нагло достает из пачки чонгуковской Мальборо сигарету. – Мне понравился Чимин с первого взгляда, и все у нас шло вроде неплохо, но сам понимаешь, чувства приходят и уходят. Я не буду тебе лгать – тот интерес, который был у меня к Чимину в начале нашего знакомства, угас. Но я все еще надеюсь, что мы сможем заново развести этот костер. Я не хочу вот так вот терять его. Надеюсь, ты понимаешь.

– Прекрасно понимаю. Свои заученные речи оставишь Чимину, он, может, и поверит. Я знаю, что ты задумал, вешаешь мне лапшу на уши, чтобы время выиграть. Так вот твое время истекло, – Чонгук встает на ноги. – Поговори с Чимином, и расстаньтесь.

– Я поговорю, – Техен понимает, что проебался. Теряя Чимина, он фактически теряет единственную причину, из-за которой Чонгук возможно бы против него не пошел, хотя зная его – это бы тоже не сработало. – Уверен, ты этому несказанно рад, – кривит губы в улыбке Ким.

– Очень рад: не хочу, чтобы мой брат плакал на могиле такого урода, как ты. Не тяни, поговоришь с ним в самое ближайшее время. Чимин большой мальчик, пострадает немного и найдет другого. А это, – Чонгук резко вскидывает кулак и бьет альфу по лицу. Техен молча тянется к салфетке и прикладывает ее к носу. – За то, что поиграл с ним.

– Согласен, заслужил, – Ким откидывает голову назад, чтобы остановить кровь.

– Можешь не сомневаться, дальше будет только больнее, – Чонгук разворачивается и в окружении своих людей покидает ресторан. Техен сразу тянется к мобильному и набирает Джунсу.

– Думаю, нам надо срочно встретиться.

***

Юнги стоит перед зданием Royal Group и не может нарадоваться тому, что впервые за последние недели он на улице. Мин вдыхает полной грудью, старается запомнить картинку, чтобы потом, когда его опять запрут внутри, было, что вспоминать, и о чем мечтать. Радость, от пусть хоть и временной свободы, омрачает то, что вывели его на улицу из-за ужина с Чонгуком. Мин топчется на мраморной лестнице, не может налюбоваться вечерним небом и даже улыбается тому, как он радуется просто шуму автомобилей. Рядом с омегой двое крупных альф с рациями, они ходят вокруг, все время всматриваются вдаль, видимо, в ожидании босса, и изредка перебрасываются словами друг с другом.

Относительную тишину вечерней улицы нарушает мощный рык мотора, и через секунду перед Юнги останавливается черный ламборгини, правая дверь которого беззвучно взлетает наверх. Мин медленно идет к приглашающей машине и опускается на сидение. Стоит дверце захлопнуться, как автомобиль срывается с места и уносит омегу подальше от здания, ставшего его тюрьмой.

Чонгук бросает мимолетный взгляд на смотрящего на ночной город парня и усмехается. Юнги вроде бы одет просто – заправленная в черные узкие скинни брюки бежевая блузка, не уложенные волосы, ноль макияжа – но, что бы он ни надел, и как бы ни выглядел – все на нем смотрится идеально. Вот и сейчас, Чонгук старается не отвлекаться от дороги, но эти бледные тонкие пальцы, покоящиеся на бедрах омеги, эта тонкая шея, обнаженные ключицы, губы, которые он, не переставая, кусает – все манит. Все отвлекает. Чонгук с собой бороться не привык, он просто протягивает руку и тянет лису к себе. Прижимает к плечу и зарывается носом в волосы, продолжая смотреть на дорогу и крутя левой рукой руль. Юнги не может расслабиться, сидит, вытянутый в струнку и пытается в себе разобраться. Он ненавидит Чонгука, боится его, но в то же время к нему влечет неимоверно. Даже сейчас Мину нравится вот так вот полулежать на его плече, дышать его запахом и смотреть на мелькающие огни за окном.

– Не душись, – говорит Чон куда-то в макушку. – Мне нравится твой запах, не перебивай его.

– Куда мы едем? – Юнги не хочет, чтобы Чонгук говорил про него, не хочет интимности и спрашивает первое, что приходит на ум, лишь бы унять бьющееся птицей сердце в груди. Слишком много Чонгука и слишком маленькое пространство.

– Хочу тебя покормить.

– Я не голоден.

Юнги и вправду не хочет есть, да и вообще, он прекрасно помнит последний раз, когда Чонгук буквально кормил его. В присутствии альфы Мин ничего не съест.

– Тогда поедем в клуб, – Чонгук сворачивает после очередного светофора направо, и остаток пути они проводят молча. Рука альфы продолжает прижимать омегу к себе, его пальцы считают его ребра, оглаживают поясницу и поднимаются к шее.

Юнги еле дышит, запрещает своему телу реагировать на ласки и все ждет, когда можно будет уже выйти на воздух. От Чонгука кислород до легких не доходит, собирается в шар где-то в груди, и еще немного, и Юнги задохнется.

Стоит машине остановиться перед Wings, Чон, бросив ключи своему телохранителю, идет к пассажирской дверце. Юнги послушно подает ему руку и позволяет альфе увести себя вглубь самого лучшего клуба города. Они поднимаются в VIP зону, и Чонгук замирает напротив одного из столиков, где сидят несколько альф, одного из которых Юнги знает.

– Надо же, – усмехается Чон. – Шабаш.

– И тебе привет, – ослепительно улыбается Джунсу. – А малышу рядом с тобой отдельный.

Чонгук на его слова не реагирует, зло смотрит на Техена, который, не выдержав его взгляд, залпом допивает виски и встает на ноги.

– Вечер испорчен, пойду поищу, где еще можно отдохнуть в этом городе, без шанса нарваться на тебя. Мне даже в собственном клубе из-за тебя места нет, – притворно обижается Ким и, выйдя из-за столика, останавливается напротив Чонгука.

– Я смотрю, у тебя отличный гримёр: не вижу следов своего кулака.

– Или ты просто бить разучился, – хмыкает Ким и, не скрывая интереса, рассматривает Юнги. – Где ты достал такую куколку?

– Кажется, я сейчас снова буду тренировать свои кулаки на твоем лице, – холодно заявляет Чонгук, и Техен предусмотрительно отходит.

Пока Чонгук занят словесной перепалкой с Кимом, Юнги продолжает стоять на месте и усиленно игнорировать прожигающий в нем дыры взгляд Джунсу. Альфа чуть ли не облизывает омегу взглядом, демонстративно проводит языком по губам и всячески пытается привлечь его внимание. Ему это удается – Мин вскидывает голову и впивается в него злым ответным взглядом, в котором столько неприкрытой ненависти, что любой другой бы отвернулся. Не будь рядом Чонгука, то Юнги бы Джунсу громко послал, но приходится молчать и пытаться передать альфе все, что о нем думает омега, через взгляд. Юнги отрывается от немой борьбы с наглым альфой, когда Чонгук резко дергает его за собой и ведет дальше по коридору. Парни входят в отдельный богато убранный кабинет, и Юнги садится на диван, наблюдая за носящимися вокруг Чонгука официантами. Стоит им разложить на столике все, что потребовал альфа, как, поклонившись, они скрываются за дверью. Наступает резкая тишина. И пусть в кабинете играет музыка, и доносится голос развлекающихся на танцполе людей, Мину кажется, что тихо настолько, что он четко слышит биение своего сердца. А оно не просто бьется – заходится так, что омега тянется рукой к груди, в надежде, что это помешает ему разорваться.

Чонгук опускается в кресло напротив и молча хлопает ладонью по бедру. Юнги знает, что делать. Встает на ноги и, подойдя к альфе, опускается на его колени. Чонгук цепляет пальцами подбородок парня и поворачивает его лицом к себе.

– Насмотрелся?

Юнги не понимает, о чем он, но прекрасно узнает этот тон. Обычно ничего хорошего после него не следует.

– На Джунсу.

Мин шумно сглатывает и напрягается. От Чонгука видимо не ускользнула борьба взглядами с главой четвертого Дома.

– Я не смотрел, – бурчит он первое, что приходит на ум.

– И не будешь, потому что в следующий раз за такое я тебе глаза выколю.

– Мне и смотреть на людей нельзя? – вспыхивает Мин.

– На альф нельзя – смотри на омег, – ухмыляется Чонгук.

– Мне омеги тоже нравятся, – гордо вскинув голову, заявляет Юнги, осмелев от улыбки Чона. – У меня даже опыт с ними был, – сам не знает, почему, лжет омега.

– Серьезно? – притворно удивляется Чонгук. – Я только за, что ты у меня такой развратный лисенок. Позовем тогда омег, чтобы тебе веселее было, – говорит он, и Юнги вмиг обмякает. Кажется, он только что сам нашел себе приключений.

– Не хочу, – понуро говорит Мин и зарывается лицом в шею альфы. От такой неожиданной ласки у Чонгука кожа мурашками покрывается, он ближе прижимает к себе парня и откидывает голову назад, позволяя ему надышаться. Юнги, прикрыв глаза, водит носом по шее, цепляется за рубашку Чонгука и, кажется, расслабляется.

– Так мне не звать омег?

– Нет, – бурчит Мин, продолжая прятать лицо.

Чонгук отстраняет омегу от своей шеи и накрывает его губы своими. Юнги дается в руки, и это вставляет покруче любого возбудителя. Чонгук думал вывести омегу в свет, поразвлечь немного за хорошее поведение в последние дни, а потом отвезти к себе и не давать уснуть до утра. Но, кажется, план только что с треском провалился. Юнги в руках тает, как мороженое, его губы сладкие, как мед, а голос заставляет внутренности альфы скручиваться в узлы. Чонгук до квартиры не дотерпит. И так уже пару дней он до Юнги добраться не может, хотя хочет. Это желание сидит темным комом где-то внутри, и стоит лисе появиться в поле зрения, оно разрастается, распирает, и единственный путь его утолить – это дать ему то, чего он хочет. Чонгук целует неистово, как путник в пустыне, не может напиться живительной влагой, как в первый раз, сминает малиновые губы, пытается забрать их вкус с собой надолго, но знает, что еще вернется, знает, что все равно не напьется, не насытится.

Юнги чувствует возбуждение альфы, видит с какой жадностью тот рвется к его телу и подыгрывает. Сам тянется за поцелуем, позволяет его рукам шарить по своему телу и подставляет шею под укусы. Мин с радостью оказался бы сейчас в любом другом месте, лишь бы подальше от Чонгука, но он не тот, кто выбирает. Юнги не хочет боли. Он уже смирился, что силой и ненавистью Чонгуку ничего не докажешь и ничего не добьешься, поэтому Юнги будет играть по-другому. И так его тело давно уже принадлежит этому альфе, и Мин будет отдавать ему всего себя без остатка – во всяком случае Чонгук будет думать именно так, а взамен его не будут калечить и мучить, взамен, возможно когда-нибудь, Юнги получит свободу. Чонгук снимает Мина с себя и расстегивает его брюки. Как бы омеге ни было неудобно, как бы ни хотелось провалиться под пол из-за этих рук, трогающих его в самых интимных местах, он перешагивает через брюки и снова садится на колени альфы в одной только блузке, ворот которой Чонгук уже растянул и испортил. Чон впивается в его шею, кусает ключицу, лижет и продолжает ладонями мять ягодицы. Юнги трется о мощные бедра, не устояв перед соблазном, сам зажимает член альфы сквозь так еще и не расстегнутые брюки и всем своим взглядом говорит, что готов.

Чонгук тянет время, играет, хотя член болезненно ноет, а скользящая по паху обнаженная попка призывно виляет и требует действий. Чон проверяет свою выдержку, тянет сколько может, но сдается почти сразу же, стоит Мину проехаться задом по чуть ли не рвущему брюки члену. Альфа расстегивает брюки и, не снимая с себя омегу, спускает их немного вниз, дав, наконец-то, свободу стоящему колом члену. Юнги сразу же обхватывает его пальцами, реализовав одну из фантазий альфы, который в голове уже не раз видел эти пальцы вокруг своего члена. Мин проводит большим пальцем по головке, размазывает предэякулят, и, видимо, от покрытого пеленой страсти взгляда альфы у него мутнеет рассудок, иначе по-другому он себе следующее действие объяснить не может – Юнги подносит палец ко рту и, не отрывая глаз от глаз Чонгука, пробует его на вкус.

Чонгук от этого жеста дуреет – Юнги, как машущий флагом на старте гонки, срывает альфу с тормозов, заставляет всему окружающему замереть и перестать функционировать. Желание разливается по венам, горящей лавой затапливает Чонгука, и он, обхватив руку омеги, заводит за спину.

– Подготовь себя для меня, покажи, как сильно ты хочешь, – хрипло шепчет альфа и проталкивает в омегу его же пальцы.

Юнги всхлипывает от неожиданности, но сразу расслабляется, знает, иначе будет больно. Проталкивает в себя свои два пальца и вскрикивает, когда Чонгук делает то же самое. Мин прикрывает глаза, откидывается назад и позволяет альфе трахать себя своими же пальцами. Чон оглаживает гладкие стенки, разводит пальцы внутри, давит, вытаскивает и повторяет, добавив еще один. Одновременно Чонгук наслаждается эмоциями на лице Шуги, который, прикрыв глаза, рвано дышит, и уже сам насаживается на пальцы. Чонгук резко убирает руку, вырвав у омеги стон разочарования. Альфа бы еще немного поиграл, заставил бы Шугу скулить и просить, но терпеть больше не получается. Он приподнимает омегу за талию и насаживает на свой член. Юнги не дышит, пока член, медленно распирая стенки, наполняет его, и выдыхает, только полностью приняв его в себя. Чонгук крепче прижимает омегу к себе, вылизывает шею, и сам поднимает и опускает его на член.

Войдя в эту комнату, Юнги решил подыграть, решил пойти на поводу, но не учел, что такой Чонгук может понравиться, не учел, что ему может самому захотеться, притом настолько сильно, что любой участок кожи омеги сейчас эрогенная зона, что одно прикосновение альфы, и он готов уже забыть даже свое имя. Юнги до крови прикусывает губы, впивается ногтями в сильные плечи и очень старается не потерять лицо, ведь стыдно потом будет перед собой, и есть за что. Чонгук – тот самый альфа, который уничтожил его жизнь, и это вовсе не нормально, что Юнги сейчас сам добровольно скачет на его члене, хочет еще, хочет, чтобы сильнее сжимал, чтобы кусал, чтобы вгрызался в плоть и глубже насаживал. Стоит альфе подкинуть пару раз бедра, толкаясь максимально глубоко, как Юнги не успевает удержать вырвавшийся из груди стон и, поняв, что дальше себе лгать не получится, продолжает уже стонать в голос, еще больше сводя с ума альфу, который и так остервенело натягивает его на себя.

Чонгуку хорошо, как никогда в жизни. Он сутками прокручивал в голове ту сцену в ванной, когда Шуга был настолько же близок, как сейчас, когда целовал, стонал и просил еще. Альфа ту сцену запомнил, убрал в ящичек в голове и доставал каждый раз, когда лису хотелось до белых пятен перед глазами, но он и представить не мог, что может быть еще лучше. Юнги не укурен, он даже к алкоголю пока не прикасался, он как пластилин в его руках, подставляется, подстраивается под прикосновения, горячо отдается и, самое главное, целует. Чонгук проталкивает язык в рот Мина, вылизывает, играет, засасывает и ловит губами его стоны. Комната пропахла тягучим запахом секса, и он сейчас самый мощный афродизиак. Чонгук выходит наполовину и с пошлым звуком вновь загоняет свой член. Юнги сладкой пытки не выдерживает, вгрызается зубами в чужую шею, думает, что мстит за метку, на самом деле пытается хоть куда-то выпустить разрывающие его от члена внутри эмоции. Чонгук только морщится от укуса, еще разъяреннее вколачивается в омегу, еле удерживается, чтобы вновь не прокусить желанную плоть, чтобы не упиться сладкой кровью, пахнущей малиной. Полностью выходит из омеги, торжествует, поймав нетерпение в карих глазах напротив, и, вновь протолкнувшись до упора, за пару толчков доводит лису до крика. Мин цепляется ногтями, зубами – рвет, сжимает, бьется в его руках и кончает так, как никогда до этого. Юнги кладет голову на плечо Чонгука, пытается нормализовать дыхание и собрать воедино только что взорвавшуюся яркими красками картину перед глазами. Но Чонгук передышек не делает, обхватывает пальцами шею омеги и, отодвинув от себя, резко толкается, любуясь эмоциями на чужом лице. Управляет Мином, как марионеткой, и насадив до упора, кончает внутрь, до синяков зажимая чужие бока и сливаясь воедино.

Юнги уверен, что он на ноги встать не сможет, его все еще бьет мелкая дрожь от ошеломительного оргазма, да и вообще, вот так вот в обнимку сидеть с Чонгуком хорошо. Мин даже себе не может объяснить весь этот прилив нежности, валит на послеоргазменную негу, но с этим альфой тепло и безопасно, и пусть он сам и есть самая большая для омеги опасность. Юнги собирает языком капельки пота на ключицах Чона, трется и вжимается, ему все равно мало, хочется еще, главное, пусть не отпускает. Но Чонгук снимает его с себя и, взяв на руки, несет к дивану – слишком близко, слишком нежно, слишком интимно – альфа к такому Шуге не готов.

Чон опускает Мина на кожаный диван и идет обратно за его брюками. Кожаное покрытие липнет к оголенной коже Юнги, и вытекающая из растраханной дырочки сперма стекает вниз, по внутренней стороне бедра, усиливая неприятные ощущения. Юнги тянется к салфеткам на столике и вытирается. Стесняться уже нечего и некого, да и горящий взгляд Чонгука, который снова смотрит на омегу так же, как и минут двадцать назад, придает смелости. Альфа, видимо передумав, отбрасывает одежду Шуги снова в сторону и, опустившись на диван, подтаскивает обессиленного парня к себе.

***

– Надо же! Неужели ты вспомнил, что у тебя есть брат?! – Чимин демонстративно отворачивается от вошедшего в гостиную Чонгука и усиленно притворяется, что изучает свои ногти.

– Не веди себя, как ребенок, – Чонгук подходит к дивану и опускается на него рядом с омегой. – Это я должен предъявлять претензии, а не ты.

– Серьезно? То, что твоя шлюха вытерла об меня ноги, а ты еще его поддержал, делает виноватым все равно меня? – вскипает Чимин.

– Во-первых, он не шлюха, – Чонгук вытягивает ноги на низкий столик и холодно смотрит на младшего. – Во-вторых, кто тебе позволил думать, что ты можешь вмешиваться в мою личную жизнь?

– Ты же в мою вмешиваешься! – подскакивает с места омега и останавливается напротив. – Ты из-за Техена меня чуть не убил! Ты ему метку поставил! Где это видано? Даже у меня нет метки, хотя Техен меня любит.

– Вот тут я бы поспорил, – горько усмехается Чонгук.

– Вот опять, – Чимин театрально взмахивает руками и пытается вернуться на свое место, но Чонгук перехватывает его и сажает на свои колени.

– Шуга – мой омега, пока. Не опускайся больше до того уровня, до которого опустился в пентхаусе, ты выше всего этого, – альфа убирает за ухо парня выбившуюся прядку. – А с Техеном тебе надо поговорить. Пойми, Чимин, тебе может казаться, что он единственный альфа во вселенной, и ты без него и дня не проживешь, но это не так. Ты еще встретишь достойного и искренне тебя любящего.