Текст книги "Я - Усмирённый (СИ)"
Автор книги: Старый добрый доктор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
========== Пролог ==========
«Соединиться с могуществом Тени – только первый шаг из многих. Следующий шаг – приспособить разум к законам Тени и отыскать связи между царством снов и миром смертной плоти. Вот она, истинная сила магии крови: плоть и разум неразделимы, и отсюда вытекает способность управлять разумом».
Полёт. Безграничное ощущение восторга и свободы. Я взвивался в странные фиолетовые небеса невесомым пёрышком и парил на восходящих потоках, свысока глядя на раскинувшиеся внизу пики-острова, основания которых теряются в серебристо-серых потоках ветра… Здесь ветер имеет цвет, здесь всё имеет цвет.
Вот внизу подо мной вспухают ало-серые вспышки гнева и страха – наставник Гоурдан опять вспоминал, как годы назад его во главе отряда отправили за головой какого-то мага крови и кого тот призвал – не для защиты, ради мести за свою смерть – из глубин Тени. Я мог бы спуститься и сразить демона Гнева – здесь он лишь бесплотная тень памяти, а не могучее чудовище – но я прекрасно знал, что это ничего не изменит и кошмар, страшный, но безвредный, вновь вернётся к нему…
Вот розово-лиловые переливы похоти – быстрый взгляд сквозь Тень на реальность: Башня – и нежно-алые всполохи страсти. У кого-то ночь действительно выдалась приятной…
Вот нежно-бирюзовый переплетался с цветом молодой листвы: Винн, старая чародейка, на старости лет стала действительно верить в Создателя и надеется, что когда-нибудь…
А вот безнадёжно-серая хмарь снов Первого Чародея Ирвинга: седой старик прекрасно понимал роль Церкви в жизни магов, а с этим пониманием пришло осознание бессилия.
Это страшно – когда никакая сила не может тебе помочь против слепой закованной в латы стихии: его кошмар – Право Уничтожения, сон, где бесконечные потоки храмовников штурмуют Круг. Он стоит в первых рядах за самодельными баррикадами, как и положено сильнейшему магу, выкашивает воинов десятками, но их тела исчезают, не успев упасть, а за ними уже маршируют новые бесчисленные ряды храмовников. Силы тают, как снег в северных болотах и вот уже мечи опускаются – нет, не на него. На его друзей, учеников, подопечных… Падает пронзённая мечом Винн, Сиунни рухнул, раздавленный Святой Карой, Ульдред использовал себя в качестве фокуса Геены Огненной, разлетаясь невесомым пеплом на потоках разноцветного пламени… Поток серебристой смерти словно огибает его, заставляя бессильно наблюдать – не битву, а избиение.
Но меня это не касается, здесь я свободен… Свободен от сострадания. Морали. Страха. Всего… Я – лишь водоворот замёрзших цветных осколков, кружащийся на ветру. Я горю весёлым ледяным пламенем, опадая к самой земле и возносясь к облакам и нет на свете ничего, что могло бы мне помещать, ведь ничто не может связать идею…
Ничего, кроме пробуждения.
Каждое утро мне приходит пора просыпаться и оставлять удивительное царство снов. Вопреки обыкновению, в тот день я просыпался с удовольствием: мне исполнилось семь лет, а значит пришло время моего первого Посвящения – первого среди многих. Тело само спрыгнуло с кровати, застелило постель, накинуло выданную намедни ритуальную хламиду… Мысли сосредоточены лишь на ритуале. Старшие послушники рассказывали, что это очень больно и страшно, а потом смеялись над нашими напуганными лицами… А я потом подглядывал в их снах, как это происходит. Странное зрелище, даже по меркам снов… И порой болезненное – некоторые буквально умирали в процессе: этот факт здорово охладил моё стремление приблизить заветную дату, пока я не понял, что умирают те, у кого сны слишком… Пресные. Ненастоящие. Неубедительные настолько, что даже они сами в них не верят. Не мой случай, в общем-то.
Ноги, обутые в ритуальные сандалии, несли меня по знакомым коридорам: девять утра, тренировки уже закончились и, проходя мимо комнат обучения я слышал обрывки речей наставников… Но меня сегодня они не касаются – перед Посвящением должно поститься, хорошо выспаться и прибыть только ото сна, причём обязательно проснувшись самостоятельно. Если бы не вбитые наставниками навыки определения времени по внутренним часам, задание было бы невыполнимо… Направо, три двери вперёд, налево, стоп!
– Приветствую Вас, наставник, – я склонился в ритуальном поклоне перед закованным в доспехи Гоурданом.
– Послушник Дайлен Амелл, – степенно кивнул седой как лунь храмовник. – Ты был избран для почётной миссии: нести Свет Истинной Веры во все уголки Тедаса, словом и делом прославлять Всемилостивого Создателя, служить примером истинной стойкости и верности долгу всем истинно верующим, а также карать всех, кто желает с помощью проклятого колдовства завладеть умами и сердцами жителей Тедаса, беззащитных перед искушениями чудовищ из Тени. Готов ли ты войти в Орден Храмовников?
– Да, наставник Гоурдан! – звонко ответил я на ритуальную фразу. В ней нет никакого таинства, просто традиция, но всё же пронимает…
– Следуй за мной, послушник, – довольно кивнул воин и толкнул тяжёлые двустворчатые двери. Я вошел следом и с интересом оглядел зал. Пусть я и видел его в чужих снах, но моим-то глазам он открылся впервые!..
Круглый зал диаметром в двадцать метров. За пару метров от стены поднимаются вверх мощные дубовые столбы, увитые причудливой рунической резьбой – они держат гранитную полусферу с единственным метровым отверстием над центром ритуального узора под куполом. Мягкий бархат сумрака охватывает стены, скрывая древнюю кладку и мозаику пола за пределами круга.
Без лишних подсказок, не тревожа тонкие, залитые синим лириумом канавки, я прошел в центр так, чтобы оказаться в освещённом участке. Странно: в простом помещении не было бы такой явной границы света и тени…
Гоурдан начал зачитывать катрены Песни Света – единственный случай, когда её должен петь мужчина – и я в прострации смотрел, как зажигаются чаши с лириумом и киртским маслом в руках других храмовников. У меня под ногами разгорается звезда с шестнадцатью лучами – по числу добродетелей Создателя – усеянная по краям маленькими, едва заметными значками старого тевинтерского. Храмовники опустились на колени, и из чаш в их руках в канавки в лучах полился расплавленный лириум – масло всё выгорело, насытив воздух запахом благовоний. Тонкие, светящиеся ярко-алым, струны устремились к центру, презрев законы физики заполнили боковые ответвления, зажгли невероятной сложности узор, разгораясь всё сильнее и сильнее… Наконец шестнадцать ручейков одновременно коснулись внутреннего круга, замыкая его, речитатив Гоурдана набрал мощь, раскатываясь по залу подобно лавине… Лириум вскипел и выстрелил вверх, как кипящая магма на Глубинных Тропах!
Алая пузырящаяся и кипящая пелена поднялась выше, пока не достигала высокого потолка. Секунда – и лириум сжался в несколько стен маленьких рун, которые, мгновение повисев на одном месте, впились в моё тело, прожигая собой дорогу внутрь. Я закричал от ужаса, не чувствуя боли, а потом… Пришел мрак.
*
Мягко… Тепло… На груди несколько прижатых бинтами комочков тепла… Припарки? Похоже на то: несколько раз я ранился на тренировках и меня лечили ими – даже неконцентрированный и нанесённый снаружи настой эльфийского корня способен очень быстро залечить ожоги, которые должны были остаться от…
В голову резко ударило осознание того, что что-то не так. И ритуал не должен был проходить так, и в лазарете не такие мягкие постели… Я рывком распахнул глаза и огляделся.
– Успокойся, Дайлен, – наставник Гоурдан поднял руку в успокаивающем жесте. – Всё хорошо.
– Что случилось, наставник?
– Не бойся, Дайлен… – отвёл глаза храмовник. – Дело в том, что ты – маг.
– Что?.. – от удивления моё лицо, должно быть, приняло весьма забавный вид, по крайней мере, старик чуть улыбнулся. – Но как же, я же… Мне же теперь…
– Да, теперь тебе придётся жить в Круге… Я задержался, чтобы лично сказать тебе об этом. Сейчас к тебе придёт кто-нибудь из Старших чародеев и расскажет тебе о местных порядках, а пока… – воин протянул ко мне руку и ловким движением положил что-то, до поры сокрытое тканью, мне под одеяло. – …Я хотел бы сказать тебе, что если тебя будут здесь… Обижать, ты можешь рассчитывать на мою помощь. Успехов тебе, юный маг.
Ладонь в латной перчатке легла мне на плечо и чуть сдавила его.
– У тебя есть минута, в навершии немного лириума. Удачи, – прошептал храмовник, поднимаясь и идя к двери.
«Минута?..» – хотел было спросить я, как понял, что он говорил о том, что положил под одеяло. Рука сама собой нащупала продолговатый предмет и вынула его на свет. Длина зачехленного лезвия около двадцати сантиметров, два кожаных ремешка крест-накрест держатся за упоры. Рукоять рассчитана под взрослую ладонь, винт может раскрутить даже ребёнок, по крайней мере, если он – послушник храмовников с изменённым телом, если отведёт небольшую кожаную «заплатку». Спрятать… Куда?
Глаза по-новому взглянули на общежитие. Здесь найдут – слишком много людей в помещении…
Я мысленно хмыкнул: ну конечно. Такого рода оружие – инструмент убийц, а у них такая проблема, как у меня сейчас, стоит примерно всегда. Пальцы скользнули по широким поверхностям и наткнулись на ремешки – тонкие, широкие, эластичные и однозначно предназначенные для крепления ножен. Я перекинул ремни через ногу и закрепил оружие спереди-внутри правой ноги, моментально натянул лежавшие на тумбочке штаны, рубаху и мантию. Когда в общежитие зашел Старший чародей Ульдред, я уже обувался в мягкие сапоги…*
*
У послушников храмовников весь день расписан только что не поминутно: подъём в шесть, молебен, завтрак, тренировка, обучение истории, грамоте, счёту, изучение Песни Света, обед, политология, религиозное образование, бестиология, тренировка с оружием, тренировочным или боевым, тренировки на концентрацию, ужин в десять часов вечера и отбой. Предельно чёткая, отработанная за века существования Ордена система, выпускавшая грозных одиночных воинов и умелых групповых бойцов. Их преданность делу Церкви не вызывала никаких сомнений, знания бестиологии позволяли показывать прекрасный результат при сражении с любым противником, знание истории могло поспорить с таковым у летописцев Орзамара, а представления о политической жизни Тедаса достаточны, чтобы не посрамить Орден в глазах мирских владык.
По крайней мере, так принято считать и к этому они стремятся, притом вполне успешно.
Обучение же магов ферелденского Круга… Своеобразно и целиком зависит от благоволения «наставников» конкретному неофиту. Так, например, плаксивого мальчишку Йована буквально за уши тащил Ульдред: на пятнадцатом году жизни мне даже удалось подслушать, как он подсовывал ему некие свитки Банастора. Или, например, Андерс, который появился здесь, когда мне исполнилось тринадцать – этого засранца всю дорогу учила и прикрывала Винн. Дала мальчишке специальность, с которой можно было ту свободу, на которую он пытается выбраться, банально купить! А он и изучить её толком не соизволил, порвал и изрисовал своими каракулями бесценные хранилища знаний, всё наличное время тратя на отдающее зоофилией восхищение плешивым блохосборником и бессмысленные побеги в никуда!..
Мне бы его возможности…
Вполне естественно, что учить вчерашнего послушника никто желанием не горел. А без учителя изучать магию не только медленно, но и до крайности опасно, как эффектами от неправильных заклинаний, так и попытками демонов пообщаться поближе с неопытным магом… Нет, общие занятия для особо бесполезных учеников были, и мне даже милостиво позволили их посещать, но много ли расскажет незаинтересованный в успехах детей маг лет двадцати-двадцати пяти своре в пятьдесят наглых и без устали гомонящих рыл? Общие приёмы и начала сравнительно-безопасных направлений он, конечно, вобьёт, иначе с него спросят, а вот что-то сверх, например, очищающего одежду заклинания или огонька на пальце – ни-ни.
Но я нашел выход, пусть и неоптимальный. Библиотека – это огромное хранилище всего, что только ни есть на свете сравнительно-безопасного. А что может быть безопаснее защитных чар? Забегая вперёд, скажу, что я был совершенным образом не прав, но возраст, пожалуй, извиняет меня – много ли у вас было соображения в ваши семь лет?
Первые несколько месяцев были спокойными и я успел освоить простейшие проявления упорядоченной магии: стрелу и щит, ослабляющий внешние воздействия. Конечно, у него были свои недостатки вроде ограниченной дальности формирования, сплести его вплотную к телу конструктивно невозможно: «пузырь» касается души и под давлением внешней среды попросту схлопывается – энергия из конструкта перетекает внутрь… Но это было уже кое-что.
А потом начался ад. Обещанная наставником Гоурданом поддержка обернулась пшиком: его отозвали куда-то ещё и больше с тех пор я его не видел… Но я не одну сотню раз поблагодарил свою предусмотрительность за изученный щит и привычку во сне гулять по Тени: именно благодаря этому мне удалось ускользать ото всех тщательно спланированных ловушек: я просто знал о них заранее, а уйти от экспромта было несложно: какая фантазия у детей, лишенных возможности обернуться жутким монстром, радужным вихрем или дуновением смерти? Представить и воплотить в действительность что угодно сопоставимых с собой габаритов, вплоть до мельчайших деталей? Найти в многомерной круговерти небес Тени именно тот поток ветра-магии, что вознесёт к небесам, а не разобьёт об острые скалы? А уж сколько боевой практики мне давали обитающие на условной земле существа…
Я ссорил своих врагов провалами «идеальных» планов, мелким воровством с подбрасыванием части украденного их друзьям, пугал кошмарами и искушал видениями, что посещали их каждую ночь… Заставлял алчно выспрашивать новые способы «охоты», периодически подогревая их веру в себя успешными срабатываниями ловушек и постановками одного обозлённого и сыплющего оскорблениями, до порции «целительных воздействий», актёра.
Активно в течение «обучения» в Круге мне пакостило всего два десятка магов, но и остальные не упускали случая продемонстрировать свою неприязнь к «храмовому выкормышу»: любой донос на меня признавался истинной в последней инстанции, даже если в это время я абсолютно точно был в другом месте, пару раз доходило до абсурда, когда меня наказывали за то, что я проник на склад редких книг (действительно проник), избил Йована и украл бусы у Маргарет – и всё это одновременно, на разных этажах.
Откуда такое предвзятое отношение? Ни для кого не секрет, что маги Круга, по сути, находятся в пожизненном рабстве Церкви.
Именно она устанавливает внутренние распорядки, запрещает любые отношения хоть на градус теплее приятельства, обменивает весьма посредственную еду и предметы быта на получаемый магами в Тени лириум, зачарованное оружие и доспехи, здоровье и долголетие тех, на кого укажет рыцарь-командор или Преподобная Мать, а также военную поддержку.
Кроме того, храмовники порой любят напомнить «грязным колдунам», кто в доме хозяин: ударить, толкнуть, громко порассуждать о какой-нибудь экзотической еде, красотке, вине – словом, чём-нибудь запретном для нас. Меня это не слишком трогает, в силу возраста и специфических целей в жизни, а вот остальных…
А если бы хранителям мира показалось, что «проклятые» стали слишком своевольны, они просто вырезали бы нас всех: в цитадели Кинлох постоянно базировались пятьсот только простых храмовников в зачарованном обмундировании, которые легко сомнут любое сопротивление магов.
А теперь представьте, что маги чувствовали к такому беззащитному храмовнику, который не может сделать им практически ничего? Взрослые только с тщательно скрываемым злорадством применяли «воспитательные меры», а вот дети… Дети видели отношение старших, присовокупили свою природную агрессивность и неприязнь к белой вороне, и пошли мстить за своё положение. Мстить – и попутно невольно учить меня тому, что они узнали от своих наставников: это ученики Старших не будут руки марать в прямом воздействии, ученики простых Прошедших Истязание же вполне себе развлекались.
В общем, нет ничего удивительного в том, что я закладывал под шавок Церкви столько мин отложенного действия, сколько мог.
*
Тонкие сучковатые пальцы мягко скользили по корешкам ветхих книг. «История Орлея», «Архонты Империи», «Тени Заката» – не то! Стеллаж с книгами закончился и пальцы коснулись свитков. Где же… Внезапно кисть схватила один из свитков и я унёс его на расположенный в углу магически сотворённой пещеры стол. Щелчок пальцев зажёг маленький, но очень яркий огонёк, свиток распрямился, тёмные глаза проскользили по старому пергаменту и словно сами тени вокруг вкрадчиво прошептали слова давно мёртвого мага крови.
«Я не знаю, кто ты, читатель, мой ученик, которого я, возможно, буду учить после смерти своего тела. Возможно, ты воин, тень, эльфийский рейнджер или гномий кузнец, возможно, ты стар или молод, король, солдат или нищий… Всё это не важно, ведь лишь маг увидит на этих строках рецепт истинного могущества, а значит, если ты найдёшь в себе силы пройти по пути, что я укажу тебе, все эти условности станут для тебя несущественны, ты проживёшь столько, сколько пожелаешь и тебе, коли будет такова твоя воля, будут поклоняться как живому богу…»
Я легко улыбнулся – завлечь, заинтересовать, преувеличить возможности… Как это знакомо. Но не стоит безоглядно верить сладким речам мёртвого чернокнижника – многие споткнулись на этом пути и участь их была много хуже смерти… С точки зрения смертных, конечно.
«Соединиться с могуществом Тени – только первый шаг из многих. Следующий шаг – приспособить разум к законам Тени и отыскать связи между царством снов и миром смертной плоти. Вот она, истинная сила магии крови: плоть и разум неразделимы, и отсюда вытекает способность управлять разумом».
Легкий кивок – я уже знал, как связать Тень и плотный мир. Сны – лишь отражение людских чаяний, их разумов и тел. Одно влияет на другое и другое влияет на одно: кошмар может убить тело, но тело может просто не подпустить кошмар к разуму, если оно спокойно, сыто и в комфорте, равно как и разум с могучей волей может легко обратить в ничто даже самый страшный сон. Кончики пальцев проскользили за взглядом вдоль описаний ритуалов Приспособления и Влияния – мне это не нужно, но лучше всё же изучить…
«Пускай себе говорят, что разум священен. Для тех, кто познал истинную силу крови, это просто глупость. Разум не более священен, чем колено, мизинец или ухо. Это орган мышления, и ничего более. А подлинное мышление не должно быть связано с ритмом крови, неутомимым биением жизни. Прерви это биение – и даже разум окажется подвластен твоей воле».
Пальцы разгладили ветхую кожу и я вчитался в маленькие, едва заметные значки. Глаза довольно сощурились: знания из книг по ритуалистике однозначно говорят о сути ритуала. Но проводить его в закрытой от магов библиотеке, да тем более сейчас… Неосмотрительно.
«В Тени обитают существа, и добрые, и злые, но все они преследуют человечество прихотями и страстями, неизмеримыми в часы бодрствования. Наше могущество привлекает их, и не без причины: наш уникальный мост между явью и снами – единственный путь, по которому обитатели мира за гранью могут пройти в мир плоти. Чтобы начать путь к истинному могуществу, добейся расположения этих несчастных и чудовищных тварей, и обведи их вокруг пальца. Заставь их служить тебе или присягни стать их слугой. Тем и другим способом ты обретешь безмерную силу и возможность создавать разрывы в ткани мира».
Тонкие линии семилучевой звезды перечёркнуты неровным рядами двойных и тройных рун: без подробной схемы того, в каком порядке рисовать их поверх друг друга нет никакого шанса повторить узор… К счастью, следующие полтора метра посвящены именно тому, как не ошибиться и получить желаемое увеличение возможностей с той стороны Завесы.
«Этих тварей, этих демонов можно подкупить сущим пустяком, самое их страстное желание – проникнуть в мир из плоти и крови. Именно это ты и можешь им предложить – краткий отдых от вечной погони за истинным существованием. Втяни их в поединок воли и постарайся победить. Если проиграешь, тебе достанется могущество, а вот телом твоим завладеет демон. Наслаждайся непомерной этой мощью, пока есть такая возможность, ведь ты стал одержимым, и очень скоро демон пожрет твой разум».
Под текстом записана длинная цепочка рун ныне забытого чародейского языка, но я и так знаю, что хотел сказать передать Банастор: Литания Адраллы. Это сейчас принято говорить, что эта удивительная волшебница изучала, но никогда не использовала магию крови и даже придумала универсальную защиту от контроля разума, призыва демонов и их магии, на самом деле нельзя изучить Кровь и не использовать её, как нельзя стать воином ни разу в жизни не прикоснувшись к оружию. Да и с универсальностью всё не так просто…
«Наконец, когда ты пришел к восхождению и вкусил сладость демонического благословения, возродись, восставший как бог. Через связь между небом и землей, плотью и сном, кровью и памятью, ты поднялся над ничтожными заботами Церкви и ее прихлебателей, поднялся над светскими аристократами и их жалкими сварами. Посредством обрядов, описанных в этих свитках, ты овладел умами других, поборол искушения Тени и подавил чудовищную волю демонов. Пускай не отягчат твой разум ни кража, ни убийство, ибо твоя воля абсолютна, и мир принадлежит тебе».
Глаза скользили по коже, в последний раз намертво отпечатывая каждую строку каждый символ и каждый рисунок. Руки бережно подняли бесценную для понимающих людей рукопись, свернули её и убрали в тугой тубус, до этого заполненный мелко исписанным свитком, удивительно напоминающим только что вложенный. Полотно словно само собой развернулось и стилус быстро набросал последние штрихи. Маленькая ошибка здесь, капелька чернил там, лишний штрих здесь – и следующий маг, что попытается обратиться к мудрости Банастора без знаний о ритуалистике, сам отдаст себя в руки порождений Тени.
Злорадно улыбаясь, я спокойно шагнул в тайный ход из закрытой библиотеки, в которой абсолютно точно не осталось ни одного труда по ритуалам.
*
«Хранители – великие мастера природной магии, подвластной, как считается, лишь им самим, духовные, идеологические и религиозные лидеры Долов, позднее в какой-то мере возглавившие караваны эльфов, странствующих по Тедасу. Однако утверждение об исключительной способности эльфов к творению природной волшбы, как минимум, существенно преувеличены: все маги порождений тьмы в какой-то мере владеют их секретами, пусть и не применяют в именно бою, предпочитая более быстрые чары» – вырывал строчки текста эльфийской тайнописи колдовской огонёк-висп, горящий под потолком одной из забытых комнат Цитадели Кинлох.
– Ээт саанах синур ми’сам дертен криен, – волшебные слова сами собой выстраиваются ровными рядами, перекатываются по языку, оставляя отзвук свежей травы и мягкой влажноватой земли. – Дет сиинг те страте эм анор тэй…
Маленький росток какого-то сорняка, случайно обнаруженного мной в подвале башни, дёрнулся и выстрелил вверх на добрый десяток сантиметров, приобретя на конце характерную иглу-кровохлёбку, способную высасывать саму сущность жизни из неосторожной жертвы. Какая это уже по счёту попытка…
– Тэйр сингл дет саанах, – левая рука следовала вверх и влево, правая следом, угол между предплечьями не более ста десяти градусов… Тело резко скрутилось, вызывая отчётливый хруст позвонков – долгое сидение в одной позе за тем, что кратко можно было бы назвать сборником сомнительных рассказов о Хранителях, вредно даже для магов крови. – Тии спирит сэнтум кри-ен-суул.
Росток изогнулся и принял вид шипящей кобры – диковинной змеи, обитающей далеко к северо-западу от Ферелдена, а я продолжил тихо шептать изначально бессмысленные слова. Зачем? Слова – руки гончара, лепящие сосуд, они лишь помогают творить магию своей волей, помогают подогнать течение своей жизненной силы к течению силы растений. Вводят в транс, вход в который нужно найти, чтобы идти по узкой дорожке старательно оберегаемой длинноухими магии, такой бесполезной здесь и такой могущественной снаружи…
Потому, наверно, никому и не пришло в голову искать несколько пропавших томов с символикой Воронов на обложке – автор принадлежал к этой почтенной гильдии и любил ставить гильдейский вензель везде, где только можно – кому захочется в плену заниматься теоретическими умствованиями, которые, в случае чего, не помогут даже прихватить с собой парочку-другую хранителей мира?
Внезапная вспышка бело-синего с примесью фиолетового – и маленький росток рассыпался отвратительно пахнущим пеплом. Руки сами собой сжались в кулаки, а от тела во все стороны разошлись волна холодного чёрного тумана, заставляя магические светильники на секунду замерцать от магических возмущений.
Дух и энтропия – мощнейшие, в каком-то смысле, направления чародейского искусства. Мастера смерти могут парализовывать тела и души десятков людей простым щелчком пальцев, впитывать капли праны из недавно умерших и ещё вполне живых тел, путать и вводить в смертоносные иллюзии чужие разумы, связывать врагов мощнейшими проклятиями, движением руки обращать в ничто целые деревни.
Мастера духа могут укрыться щитом от любой угрозы: от меча, баллисты, заклинания или просто внезапно упавшего на голову камушка весом в пару тонн – духовник неуязвим, пока у него есть хоть капля силы. Которую так легко получить, впитывая чужую смерть и превращать её в свою мощь. Поднять анимированный труп? Придать даже кривой еловой палке остроту гномьего меча? Да что палке, есть сведения, что мы можем заклясть на остроту даже воздух! Подобно храмовнику развеять чужие чары? Защититься от чужой волшбы? Разметать владеющего магией врага? Всё это может опытный маг духа.
Прекрасные, в каком-то смысле благородные и очень уважаемые ветви магического искусства, которыми я, на свою беду, крайне одарён. Почему «на свою беду»? Потому что они забивают возможность заниматься чем-то ещё!
Мой потолок в стихийной магии – маленькая молния, которой даже обычного крестьянина не убить, не то что храмовника в зачарованных латах, созидать что-то сложнее исцеления перелома за пару дней мне до восемнадцати-двадцати не светит, а мои попытки освоить искусство Хранителей… Хорошо, что кровь даётся всем примерно в равной мере, было бы здоровье.
Я мрачно повернулся к книге-пособию по искусству ритуала и начал искать способ обойти неприспособленность Силы – я буквально чувствовал, что он есть.
*
Холодный круг луны освещал землю призрачным сиянием, пробиваясь сквозь туманную дымку плывущих в вышине облаков, отражался в холодных водах озера Каленхад и придавал округе совершенно невероятный вид. Не горели огни в деревушке на берегу, лишь у пристани на острове тускло мерцал одинокий факел. Чадный дым заставлял стража переправы недовольно морщиться – обострённые органы чувств иметь приятно далеко не всегда. Факелу осталось гореть всего несколько минут, а потом дежурный храмовник положит погасшее дерево в ящик с другими такими же и зажжёт новый – и так всю ночь. Соблазнительная, абсолютно слепая цель – именно с этой мыслью умирает каждый второй контрабандист, желающий пронести что-нибудь в Круг или из него. Красивая обманка для тех, кто не имеет никакого представления о возможностях часового: что граница света и тьмы тому, кто может смотреть через границу миров?
Дежурная смена невелика: двадцать закованных в латы бойцов в ключевых постах, дежурят по двое, один на виду, другой – где-нибудь в стороне. Оптимальная схема, легко пресекающая большинство попыток побега и контрабанды, но совершенно никак не следящая за делами магов… Да и как отслеживать деятельность без малого четырехсот человек? К каждому по храмовнику – слишком сложно и ненадёжно, вдруг договорятся? Да и конфликтов станет больше…
Поэтому и обитало большинство воинов за пределами самой башни во имя уменьшения возможностей побеседовать с глазу на глаз.
Так или иначе, но внутренние коридоры по ночам никто не контролировал и я спокойно шел в одно небезынтересное место: юные маги народ непоседливый и к вечеру выматываются так, что никакого желания бродить по знакомым с детства коридорам у них не возникает, а старшим это просто ни к чему.
В Башне Круга нет окон – только узкие бойницы на высоте четырёх-пяти метров во внешних комнатах. Старший чародей Ульдред, как-то решивший провести экскурс в историю, рассказывал, что раньше туда вели специальные мостики, поднимаясь по которым защитники могли обстреливать штурмующих… Сейчас они, понятное дело, разрушены, а в самих внешних теперь уже залах расположены регулярно обыскиваемые храмовниками общежития волшебников – чтобы никто гарантированно не смог их восстановить, я полагаю.
Храмовники… «Воины Создателя», защитники справедливости и хранители мира, как их пафосно называют некоторые особо андристанутые. По сути, обычные воины, благодаря церковному ритуалу посвящения получившие возможность впитывать магию и, после нескольких этапов посвящения, использовать накопленный заряд чужой Силы для усиления тела и так называемой «святой кары». Забавно, но если бы не одна вспышка случайного колдовства, я бы тоже сейчас упражнялся вместе со своими будущими тюремщиками на четвёртом уровне и во внешнем периметре цитадели Кинлох, злобно кривил морду, когда рядом проходил бы ещё один богомерзкий колдун, смеющий не вымаливать на коленях «прощения» у всякого, кто на него посмотрит. Прощения, каково! И за что же? За то, что, по версии Церкви, много веков назад несколько магов вломились в Золотой Город и вызвали истерику Создателя, в результате которой появился Мор. Хха!
Особый смак церковной пропаганде придаёт то, что никакого Создателя никогда и не было, а Тень никогда не была Золотым Городом – уж я-то знаю, как-никак я, в какой-то мере свидетель рождения первого Архидемона… Но об этом после.
Я прищурил глаза и скосил их вниз-вправо… Пусто, пусто, пусто… Ага, вот он, в конце коридора! Разреженное облачко светло-серебристого дыма, принявшее вид характерной фигуры – парализующего символа – несложная магическая ловушка, но в сочетании с руной отталкивания или нейтрализации может быть весьма опасен… К счастью, никто, кроме личных учеников Старших чародеев, не мог бы поставить на меня такую ловушку, а им не досуг подлавливать шестнадцатилетнего несостоявшегося храмовника.
Выпустить немного маны, придать форму стилуса, погрузить в блок-эффектор… Отрицание эффекта – попавшийся в ловушку сейчас не смог бы стоять на месте просто физически: магия заставила бы его тело конвульсивно дёргаться. Маленький сильверитовый стилет сам собой выскользнул из тайника на руке и оставил маленькую ранку на среднем пальце, куда тут же нырнул магический стилус. «Оружие убийц» вернулось в ножны, а магический сгусток нырнул в блок-активатор… Капля крови перенаправила эффект с «внешнего» на «внутренний» – теперь хаотично сжиматься и разжиматься будут находящиеся внутри мышцы… В данном случае – пищеварительной и выделительной систем, нам же не нужны убийства… Такие очевидные убийства. Кровь сгорела в маленькой бурой вспышке и перекинула воздействие малого ритуала с зашедшего в контур на просто ближайшего за его пределами.
