Текст книги "Взгляд с обочины 1. Митрим (СИ)"

Автор книги: Spielbrecher. Aksioma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

– Не ищет он Куйвиэнен, он просто книги любит. – Тьелпэ на мгновение умолк, пытаясь придумать, что Тинтаэле ещё умеет. Качели делать? И добавил: – Он у Румила учился.

– О, так ты бы сказал, я бы захватил работы отца по грамматике. Глядишь, проку было бы больше. – Куруфинвэ встал и прошёл к столу, снимая обруч. Положил его на стопку книг, провёл гребнем по волосам. Литературный диспут ему надоел. – Ладно, пусть твой приятель занимается, чем угодно. А ты завтра поедешь в лагерь.

Через несколько минут, выслушав инструкции и убедившись, что больше поручений не будет, Тьелпэ вышел и огляделся в поисках Тинтаэле. Тот стоял в нескольких шагах, под старым клёном, сунув руки в рукава, и с хрустом давил носком сапога ледок на луже, но при виде Тьелпэ отвлёкся от этого важного занятия.

– Я завтра уезжаю, – сказал тот, отдавая книжку.

– Куда? – Тинтаэле обнял книгу, опять пряча руки в рукава.

– В лагерь. Через два дня вернусь.

– А можно с тобой? – ему вопрос “зачем” в голову не приходил.

С другой стороны, отец же сказал, что он пусть делает что хочет, и в прошлый раз вообще никто не поинтересовался, зачем Тинтаэле поехал с ними на карьеры. В конце концов, может, он хочет просто взять выходной и съездить в лагерь. У него же там есть кто-то, наверное.

Но лучше спросить. А то мало ли, вдруг у отца до завтра опять настроение испортится.

– Приходи завтра утром, – сказал Тьелпэ, определившись. – Я уточню, но думаю, сложностей не возникнет.

Сложностей не возникло. Куруфинвэ только пожал плечами: хочет – пусть едет, силком тут никого не держат. Поворошил угли в жаровне, добавил ещё дров и забрался под одеяло.

– Мы не будем искать Куйвиэнен по дороге, – пообещал Тьелпэ перед сном.

Куруфинвэ только фыркнул.

***

Выехали на следующий день рано утром, когда на небе снова появился серебряный круг – за беспокойный характер кто-то назвал его Раной, и имя прижилось. Теперь основную работу старались делать при его свете, и ездить так тоже было удобнее.

– А почему мы изучаем только строительный камень? – полюбопытствовал Тинто, догоняя ехавшего впереди Тьелперинкваро. Молчать ему надоело ещё на выезде из лагеря. – Я скоро виды гранита с закрытыми глазами распознавать начну. Разве всякие драгоценные камни не нужно знать?

– Для строительства крепости нам драгоценные камни не нужны. А учиться лучше на деле, а не в теории.

– Ну, на карьерах же сапфиры добывают.

– Вот и посмотришь. Отец хочет подготовить подарок для местных правителей. Я еду взять инструменты для огранки из лагеря и сапфиры с карьеров.

– Ого! Лорд Куруфинвэ будет гранить самоцветы?

– Да.

Тьелперинкваро покосился в ответ на глупый вопрос, но обрадованный Тинто этого не заметил:

– Здорово! – Ещё бы, будет шанс увидеть, как работает лучший из живущих мастеров среди нолдор! Хотя бы одним глазком. – А ты это умеешь?

– Немного.

– Почему немного?

– Не знаю. С металлом у меня лучше получается. А с отцом или Феанаро вообще не сравнить.

– Ну, с лордом Феанаро даже валар не все сравнятся…

Тьелпэ пожал плечами. Он совершенно не видел, с чего бы, например, Оромэ равняться с Феанаро по мастерству работы с камнем. Но Тинто долгого молчания опять не выдержал.

– А работать с металлом ты меня будешь учить?

– Для этого нужна кузница. Так что это после того, как достроим крепость.

Тинто кивнул и ненадолго унялся, приглядываясь. Да нет, вроде бы лорд не хмурый, просто болтать не любит – особенно, при чужих.

Когда он сам успел стать менее чужим, чем верные Куруфинвэ, Тинто не задумывался.

Разговор здорово поднял ему настроение. Не то чтобы он так уж хотел учиться работать с металлом – хотя это наверняка интересно. Просто такой ответ означал, что Тьелперинкваро планирует продолжить общаться и после завершения строительство. Неожиданно это очень радовало.

А Тьелпэ ничего не планировал, ему просто не приходило в голову, что Тинтаэле может куда-то деться. Отец сказал его учить – это подразумевает, что Тинтаэле обязан учиться. Других распоряжений не поступало. Что тут планировать?

Непонятно ещё, до какого уровня учить. Если до уровня Ауле, то это точно долго. Сначала самому бы научиться.

Тропа перестала вилять по холмам, выводя к самому озеру, и Тьелпэ остановил коня между соснами на высоком берегу. Противоположный берег маячил далеко впереди. Где-то там должен был быть лагерь, но Тьелпэ больше смотрел на серебристый свет, ложащийся на низкие облака. И на то, как ветер дробит по волнам их отражения. У берегов и в заводях озеро уже подёрнулось льдом, но дальше по чистой воде плясала мелкая рябь.

– Привал.

Отдыхали недолго, даже огня не разводили. Только перекусили немного, дали лошадям остыть. У Тинтаэле опять были вопросы по учебникам, а потом Тьелперинкваро успел ещё набросать несколько вариантов одной и той же картинки: серебряный диск сквозь облако. Давно собирался, но всё никак руки не доходили. А тут как раз мысли о кузнице напомнили.

Скоро двинулись дальше, оставляя озеро по левую руку. Этой дорогой Тинто ещё ездить не приходилось, так что он перестал задавать вопросы и только вертел головой по сторонам – и поэтому первый заметил, как небо стало светлеть. Вообще-то светлее стало не только на небе, но Рана то скрывалась за облаками, то появлялась снова, так что это можно было и не заметить. Сначала. Но свет нарастал, растекаясь вдоль горизонта, звёзды гасли одна за другой, скоро и Рану стало почти не видно, а небо из белёсого стало розоватым понизу, становясь выше нежно голубым, и дальше в синеву. Наконец, заозирались уже все.

– Смотрите, – Тинто ткнул пальцем туда, где света было больше всего.

Отряд остановился без команды, да и Тьелпэ сам смотрел туда же. Все уже догадывались, что будет дальше. Только не знали, что – так красиво. Розовая полоска ширилась и краснела, как будто там бушевал огромный пожар, охватывая всё небо по горизонту, зажигая рваные облака малиновым и золотым и повторяясь в озёрной воде. Только в зените купол сделался бледно-голубым, медленно густея в синеву.

“Наверное, так отсюда виделись корабли”, – некстати подумал Тинто. Но если сейчас что-то и горело, то на многие-многие лиги. Столько кораблей не было ни у кого.

А потом озеро вдруг расчертили длинные густые тени – сосен, всадников, – и между этих теней в воду упала пригоршня искр, ярких до белизны. И стало ясно, что всё это время они смотрели не в ту сторону. Незамеченный сначала за холмом и соснами, в небо выкатился красный диск, мигом выбелив облака и залив прорехи между ними глубокой синевой. И мир вокруг тоже начал стремительно меняться. Менялись краски, стволы сосен вокруг порыжели, а зелёные иголки под снегом словно засветились изнутри.

– Лаурелин, – тихо сказал кто-то, озвучивая общие мысли.

Тьелпэ молча наблюдал, как светлеет небо и цвета вокруг меняются как раз так, как помнилось по сну.

А скоро смотреть на раскалившийся почти до белизны диск стало уже больно, от взгляда в упор глаза слезились, даже если щуриться. Снег вокруг сделался разноцветным: синим в тени и искристым там, где его касались золотые лучи.

– Эглерио! – воскликнул кто-то, и возглас подхватили остальные.

– Эглерио! – прошептал Тинто. – Красиво-то как…

Неужели валар и правда удалось оживить древа?

Тьелперинкваро молчал, и Тинто обернулся проверить, всё ли в порядке, но ничего подозрительного не заметил. А когда опять посмотрел на свет, оказалось, что лучи бьют в глаза уже слишком сильно.

– Оно гораздо ярче, – удивлённо сообщил Тинто.

Теперь он смотрел вокруг и заметил, что и они сами поменяли цвета. Одежда, волосы, масть лошадей – всё стало ужасно ярким, всё блестело, на металлические пряжки даже смотреть было больно.

На этот раз Тьелперинкваро ответил. Кивнул:

– Ярче Лаурелина. Теперь весь снег растает, наверное.

Тинто подставил руку под пробивающийся между стволами сосен луч. Совсем не так, как с Раной. Она мягкая, и свет мягкий. А тут такие лучи, что порезаться можно. Зато руке стало тепло, как будто к костру поднёс.

– Да, оно греет.

Постояв ещё немного, Тьелпэ развернул коня, трогая его шагом, и верные с некоторой неохотой последовали его примеру, то и дело оборачиваясь, хотя смотреть прямо на источник света уже не получалось. Последним тронулся Нинкветинко, даже отстал немного, но быстро нагнал отряд.

Тьелпэ смотрел на неожиданно рыжую гриву лошади – до сих пор она была гораздо темней, почти чёрная, – и думал. Где тут могут быть такие залы? Либо в будущей крепости (надо просмотреть чертежи), либо у кого-то из местных эльдар. Интересно, отец сам собирается отвозить подарки?

Зачем только приснилось?.. Ведь непонятно ничего. И непонятно, можно ли как-то предотвратить.

Тинтаэле поотстал: ему слишком хотелось делиться счастьем, чтобы молчать за компанию с лордом.

Отряд ещё не успел снова растянуться, и слышно было, как все оживлённо обсуждают новости.

– Теперь у нас снова два света, как в Амане, – счастливо говорил Тинтаэле. – Даже лучше. В Амане древа на месте стояли, и дома рядом строить неудобно было. Чтобы свет не загораживали. А тут свет движется!

Ему возразили, что тут оба света ходят на юге, так что окна на север всё равно будут в тени, но восторженных голосов было больше. Кто-то гадал, будет ли здесь смешение света, как в Амане, когда оба древа светили одновременно, кто-то со смехом представлял, как разозлился Моринготто.

Тьелпэ слушал краем уха и улыбался забавному ощущению: как будто ты старше собеседника раза в три. Как с Амбаруссар.

– А тебе больше серебряный свет нравится? – спросил Тинтаэле, догоняя.

– Да. – Подумал и решил поддержать беседу развёрнутым ответом. – Он мягче.

– У тебя и имя подходящее, – Тинтаэле улыбался так счастливо, что сложно было не улыбнуться в ответ.

– Я и правда серебро больше люблю. И старое тоже, когда оно чернеет.

– Вообще я иногда думаю, как это удивительно, – охотно продолжил болтать Тинтаэле, воодушевившись успехом. – Ребёнок только рождается, а ему сразу дают такое имя… Ну которое потом как-то проявляется. Говорят, матерям иногда становится доступно предвидение. А я думаю, может, это имя так влияет? Ну вот назвали тебя “серебряным”, и подсовывают серебро всю жизнь. Как тут его не полюбить?

– Или устать от него годам к пяти. – Тьелпэ чуть усмехнулся. – С камнем меня тоже всю жизнь учили работать, но серебро я всё равно больше люблю.

– А это твоё материнское имя?

– Отцовское.

– А материнское?

– Материнского у меня нет.

Тинто посмотрел удивлённо, но расспрашивать не стал. Может, и вообще невежливо было лезть с вопросами про имя, как ему запоздало подумалось. Хотя лорд, кажется, не обижается, едет себе и едет, щурится от непривычно яркого света.

– А моё материнское – Арломэ, – сообщил Тинто для поддержания разговора.

Разговор оборвался всё равно. Тьелпэ кивнул только, подумав, что имя странное. Какие сумерки? Неудивительно, что Тинтаэле предпочитает отцовское имя.

Через пару часов, когда золотой круг поднялся совсем высоко, первым, вопреки обыкновению, заговорил Тьелпэ.

– Твои родители в лагере?

– Мама – да.

– Как её зовут?

– Хисайлин. А что? – Тинто подъехал поближе. Неожиданной разговорчивости лорда он удивился, но теперь твёрдо намеревался её не спугнуть. По возможности – до самого лагеря.

– Я подумал, что не знаю про тебя ничего.

– А что ты хочешь знать?

– У тебя ещё кто-то из родственников в лагере есть?

– Нет. – Тинто покачал головой. – Отец пропал ещё в первую битву.

– Мне жаль, – сказал Тьелпэ, помолчав. Но расспросы не прекратил. – Он жив?

Тинто посомневался немного, прежде чем сознаться:

– Не знаю. Я, вообще-то, плохо его чувствую. Иногда вообще не чувствую, а иногда вроде бы кажется, что да. Мама говорит, что да.

– Как его зовут?

– Элесорно.

– Верный Майтимо?

– Ты его знаешь? – опять удивился Тинто.

– Нет. Я его видел, но не общался.

– Понятно… – Кивнул.

– Почему вы в Форменосе не жили?

Тинто нахохлился. Он, конечно, хотел поболтать, но лучше бы о чём-то приятном, а не так. Это не разговор, это допрос какой-то. Ну ничего, зато потом можно будет тоже вопросов позадавать, в ответ.

– Ну я же ещё маленький был. Родители решили, что не стоит нам с мамой на север ехать.

– А сколько тебе лет?

– Пять. Исполнилось ещё в Амане.

Тьелперинкваро глянул странно, но промолчал.

Тропа уткнулась в широкий распадок, почти до краёв засыпанный снегом и валежником. Лошади недовольно фыркали, отказываясь рисковать ногами, и в поисках обхода пришлось сначала сворачивать правей, а затем растягиваться цепочкой на прогалине, сплошь заросшей низенькими разлапистыми ёлочками. Так что допрос прервался сам собой.

Вернувшись на тропу, Тинто сразу же снова нагнал лорда, но у того, видимо, список вопросов закончился, и Тинто спросил сам:

– А тебе сколько?

– Четыре.

– Четыре? – удивился. – И тебя поставили карьером руководить? Я думал, ты старше меня на пару лет, по меньшей мере.

Тьелпэ не стал комментировать чужую привычку бесцельно думать вслух, и Тинто сначала тоже молчал, сомневаясь, стоит ли задавать следующий вопрос. Но всё-таки задал.

– А твоя мама осталась в Амане?

– Да.

– И разговаривать же с ней теперь нельзя… – вздохнул Тинто, жалея, что спрашивать о причинах уже точно невежливо. – Ты соскучился, наверное…

Он уже решил, что тема исчерпана и надо переводить разговор на другое, когда Тьелпэ определился с ответом:

– Я привык.

– Так быстро? – Тинто удивлённо обернулся, и едва не получил веткой в ухо, забыв смотреть вперёд.

– Почему быстро? Я с переезда в Форменос её почти не видел.

– Она осталась в Тирионе? Почему? – Этот вопрос тоже не был вежливым, но Тинто слишком удивился, чтобы вспомнить про приличия. Раньше ему не приходилось слышать, чтобы семьи распадались. Кроме, разве что, короля Финвэ, но там были особые обстоятельства.

– Они поссорились, – спокойно ответил Тьелпэ. С таким же лицом, с каким отвечал на вопрос про возраст.

– А-а… – Тинто погрустнел за обоих. Спрашивать дальше не хотелось.

Да и что спросишь? Вряд ли маленький ребёнок тогда понимал, что произошло между его родителями. И вряд ли лорд Куруфинвэ ему потом рассказал. И это явно не самая любимая его тема для разговоров. Так что Тинто помолчал, переваривая, и вздохнул.

– Жаль, что так вышло.

По представлениям Тьелпэ, особенно жаль было, что так вышло с клятвой, проклятьем и войной. Давние семейные ссоры на этом фоне смотрелись как-то неубедительно.

***

Отдельных шатров на всех в лагере не хватало, так что молодёжь жила в общих, на дюжину, а то и больше эльдар. Но у семей с детьми жильё было, по большей части, своё. После того, как Элесорно пропал, а Тинто стал жить отдельно, Хисайлин уже не была, конечно, семьёй с детьми, но война проредила население не только этого шатра, и переселять кого-то просто не было смысла.

К ней Тинто и пошёл, проводив лорда до шатра Макалаурэ. О своём приезде он не предупреждал, и сюрприз удался.

– Тинто? – Хисайлин, говорившая с кем-то недалеко от шатра, удивлённо обернулась и обняла, улыбаясь. – Ты когда приехал?

– Только что. Мы ненадолго, мам. Завтра уже обратно едем.

– Мы?

– Ну… Да. Я с лордом приехал.

Хисайлин отстранилась, оглядывая сына, и заулыбалась, видимо, удовлетворившись осмотром.

– Так ты и правда везде с ним ездишь теперь?

– Ты так говоришь, как будто это плохо.

– Я так говорю, потому что удивлена, – улыбнулась Хисайлин. – Ну ладно, успеем ещё поговорить. Ты голодный?

– Ага, мы только завтракали.

– Пойдём. – Направилась к кухне. – У меня срочных дел нет, а ты рассказывай. Как там у тебя дела.

Новостей было много. Тинто в подробностях рассказывал, как идёт строительство, забывая при этом есть. Так что похлёбка даже успела остыть в миске. Хисайлин улыбалась, слушая.

– Когда ты говоришь “мы строим”, ты имеешь в виду “я копаю”, да?

– Почему это? – обиделся Тинто. – Я помогаю с чертежами!

– С чертежами? Когда это ты научился крепости проектировать?

– Ну, прямо проектировать я не умею. Но скопировать же могу.

Спорить Хисайлин не стала, и он продолжил рассказ, перейдя с крепости на свои успехи в изучении интрузивных пород камня, и замолчал и серьёзно задумался только под конец обеда, за чаем. Поёрзал в ответ на вопросительный взгляд и выпалил без предисловий:

– А ты знаешь, что лорд Куруфинвэ поссорился с матерью Тьелперинкваро? И забрал его в Форменос.

– Нет. Я знаю, конечно, что они жили в Форменосе, но без подробностей об их семейных отношениях. А что?

– Ну просто… Он с мамой не виделся с тех пор. Как так может быть? – Тинто смотрел растерянно, он всю дорогу об этом думал и по-прежнему не мог уложить в голове.

– Всякое бывает. А почему ты у меня спрашиваешь? Он наверняка больше об этой истории знает.

– Ну, я не буду же с ним о таком говорить. Ему неприятно же…

– А если ты его за глаза обсуждаешь, ему приятно?

– Я не его, – упрямо поджал губы Тинто. – А его родителей.

– Это всё меняет, конечно, – иронично прищурилась Хисайлин. – Ну, я всё равно не знаю, кто там с кем ругался. Элесорно больше общался с лордами, а я их видела не больше твоего.

Тинто кивнул и принялся сосредоточенно гонять горошину перца по пустой тарелке. Он сам не знал, для чего рассказывает и что хочет услышать в ответ. Что так не бывает? Так бывает вот. Что с ним так никогда не поступили бы? Он не знал. Просто это было непонятно, и потому пугающе, а у мамы как-то всегда получалось его успокаивать.

– А что он тебе рассказывал? – спросила Хисайлин. – Что они поругались перед переездом в Форменос?

– Да, но я не спрашивал, почему. Ну, поругались и поругались. Просто он же не виноват. А ему меньше года было…

– Почему – и так понятно, разве нет? В Форменос уходили только те, кто поддерживал Феанаро.

– Ну одно дело не поддерживать Феанаро, а другое… – Тинто мрачно пожал плечами.

– Что?

Он снова пожал плечами, ещё мрачней. Поднял взгляд от тарелки.

– Если бы вы с папой поссорились, ты бы тоже так сделала?

Хисайлин помолчала, вдыхая пар над чаем, и только потом покачала головой.

– Нет. Вряд ли. Я не знаю, что я делала бы. Но у нас была другая ситуация. И мы тоже не поехали в Форменос.

– Ну вот. А он… почти как лорд Феанаро.

– Он тебе жаловался на что-то?

– Он не жаловался. Но я же вижу…

Тинто замолчал, и она спросила, подождав продолжения:

– Что? – раз уж заговорил, пусть выговорится.

– Ну… – Тинто повертел в пальцах ложку. – Куруфинвэ так с ним обращается… Кричит всё время, придирается. И требует, как со старшего мастера. А он младше меня!

– Тинто… – Помолчала. – Я поняла, что ты за него переживаешь. Но я-то точно не знаю, что там и как происходит. Чего ты хочешь от меня? Просто выговориться? Если ты с ним правда подружился, то это ты ему можешь помочь, а не я.

– Не знаю, мам. – Вздохнул. – Ничего не хочу. Просто… Это всё так неправильно. Мы вот во всём обвиняем Моринготто, а поступаем сами…

– Ну так поступай так, чтобы потом не нужно было ни на кого валить вину. – Улыбнулась слегка. – Думаю, у тебя есть шансы.

Тинто благодарно кивнул, и она продолжила о другом:

– Вы сегодня здесь?

– Да. Завтра утром уедем.

– Тогда я вас обоих приглашаю на ужин. Будет вкусно.

– Спасибо, мама, – заулыбался Тинто, вставая и собирая посуду. – Пойду посмотрю, может, я нужен ему. И передам приглашение.

Сделать это быстро и сбежать к друзьям до ужина, как Тинто рассчитывал, ему не удалось, хотя нашёлся Тьелперинкваро с первой же попытки, в кузнице. Копался там в ящиках, разложив на верстаке какие-то инструменты, и рассеянно обернулся на опрометчивый вопрос Тинто, не нужно ли чем-то помочь.

Помочь нужно было. Инструментов оказалось неожиданно много, особенно оттягивали руки большие непонятные круги, похожие то ли на гончарный, то ли на точильный, но вдвоём всё это можно было уложить в ящики и сумки гораздо быстрей, если бы Тинто не задал второй опрометчивый вопрос. “Так много всего для огранки маленьких камешков?”

В качестве ответа Тьелперинкваро начал рассказывать весь процесс, по лекции на каждый инструмент, начиная с того, как размечать заготовки и обкалывать всё лишнее, и заканчивая подбором порошка для полировки. В самых общих чертах.

Когда со сборами закончили, погулять времени уже не оставалось, только посидеть у костра и послушать новости. Тинто передал, наконец, приглашение, заручился согласием прийти и убежал.

***

Близнецы предсказуемо нашлись на скамейке у целительского шатра. Две рыжие головы – одна непривычно коротко остриженная – склонились над какой-то длинной палкой. Рядом, на развёрнутой и уже успевшей промокнуть тряпке, валялись столярные инструменты. Тьелпэ остановился, с интересом наблюдая за происходящим. Обычно близнецы не были склонны к созидательной деятельности, а тут такое!

Долго оставаться незамеченным не получилось. Тени от этого нового светила были слишком резкие, и, уловив разницу в освещённости, Тэльво поднял голову.

– Ну чего снова? О, Тьелпэ? Откуда ты тут?

Теперь поднял голову и Питьо. Махнул рукой, без особого энтузиазма, впрочем. Выглядел он вполне здоровым, если не считать болезнью плохое настроение. Которое почти наверняка объяснялось замотанной ногой.

– Со стройки. Я завтра обратно уеду. А что вы делаете?

– Приспособление, – обстоятельно пояснил Тэльво. – Чтобы Питьо ходить мог хотя бы до озера.

Тьелпэ посмотрел на две деревяшки, скреплённые под прямым углом. Подумал.

– Можно сделать вот так… – Подобрал веточку, сел на корточки и набросал на чистом снегу под лавочкой немного другую форму. – Будет прочней и удобней, по-моему.

Близнецы вдвоём наклонились чуть назад, чтобы лучше было видно.

– Это под мышку что ли? – уточнил Тэльво.

– Ну, так же проще будет, разве нет? А верхнюю перекладину можно мягким обернуть, а вот тут рукой держаться. – Ткнул в перекладину ниже.

Тэльво посмотрел на брата.

– Ну… – Питьо вообще не особо нравилась идея ковылять с подпорками. Но с учётом доступных альтернатив… – А может, всё-таки санки? И Хуана впряжём. Пусть Турко его уговорит.

– В лагере снег всё равно растоптали. – Тэльво кивнул на грязное месиво под ногами, как будто тут требовались дополнительные доказательства.

– Да не знаю я. – Питьо капризно наморщил лоб. – Надо проверять. Что я тут пойму по картинкам на снегу? Наверное, так рука меньше уставать будет, но вдруг оно начнёт мне в подмышку жать?

– Так вот поэтому её мягким и обивают!

– Ну, давайте попробуем. Верхнюю часть потом спилить недолго, если неудобно будет.

Энтузиазма в его голосе всё равно не чувствовалось. Тьелпэ про себя посочувствовал целителям, вынужденным терпеть перепады его настроения третью неделю.

Тэльво зато кивнул с азартом.

– Я тогда ещё принесу деревяшек.

– Давай. – Тьелпэ кивнул. – Один справишься?

– Да уж постараюсь, – Тэльво встал, глянул ещё раз на рисунок, с другой стороны лавочки, и пошёл к складам. По дороге обернулся. – Я скоро.

Питьо нахохлился, хмуро глядя на больную ногу. Отрастающие волосы пытались виться, но длины ещё не хватало, и они просто торчали в разные стороны, как перья у мокрого взъерошенного воробья.

– Что тут у вас происходило? – спросил Тьелпэ, усаживаясь на скамейку рядом с ним. – Макалаурэ говорит, новостей никаких, только на востоке дым непонятный.

– Да у меня точно никаких новостей. – Обиженно. – Сижу тут, как наказанный. А Тэльво ещё и ходит один развлекаться.

– На охоту?

– И на охоту тоже. А Майкаэле дротики запретила! И прыгать! Одна-то нога у меня есть здоровая!

– А дротики почему?

– Потому что она меня ненавидит. – Питьо трагично вздохнул. – Других объяснений у меня нет.

– В кого вы дротики кидали? – У Тьелпэ была ещё одна версия.

– В мишень! – искренне возмутился Питьо.

– Тогда да, необъяснимо.

– А ты чего приехал? – Питьо посмотрел с надеждой. – Есть новости? Что-то случилось?

– Извини, – Тьелпэ улыбнулся. – У нас всё хорошо, ничего интересного. Если ты не хочешь послушать о том, как идёт подготовка фундамента и укладка основания стен.

– Ты знаешь, ещё неделька такой жизни – и захочу.

Немного помолчали. Питьо ковырял ногтём край скамейки, а Тьелпэ думал, какое бы ему занятие придумать. Не слишком разрушительное. Может, книжек интересных найти? Когда ещё у него будет такая возможность?

Мимо сновали эльдар, не обращая на них особенного внимания. На пригорке младшие целители развешивали по верёвкам прокипячённое полотно, двое мальчишек тащили от озера целую бадью чищеной рыбы. Потом по направлению к леваде, оживлённо переговариваясь, прошли пятеро дозорных. Питьо проводил их завистливым взглядом, но сказать ничего не успел, потому что подошла Майкаэле со стаканом какого-то отвара, и рыжий с радостью пустился в новые пререкания. А когда содержимое стакана всё-таки перекочевало внутрь больного и Майкаэле с видимым облегчением ушла, из-за крайнего шатра показался Тэльво с несколькими деревяшками в руках. Подошёл, положил добычу на землю.

– Вот. Подойдёт? Должно.

– Сейчас проверим, – Тьелпэ сел на корточки, берясь за молоток, и через несколько минут они уже разглядывали готовую конструкцию.

Сложностью она не отличалась. Две сходящиеся книзу палки, а между верхними концами – на уровне подмышки и пониже – две перекладины. Обить верхнюю тканью, вот и всё.

Питьо, поначалу никакого энтузиазма не испытывавший, недоверчиво взялся за перекладину, попробовал опереться.

– Ух ты!

– Держит? – Тэльво тут же потянулся проверить.

Питьо опёрся сильнее, поджав сломанную ногу, потом подпрыгнул, оттолкнувшись здоровой и, описав дугу вокруг подпорки, приземлился с другой её стороны.

– А можно вторую сделать, – подал идею Тьелпэ. – Можно будет вообще ноги на землю не ставить.

– Дай попробовать, – Тэльво с завистью наблюдал, как брат описывает уже вторую дугу.

– Обойдёшься! – Питьо приземлился, чуть не наступив ему на ногу. – Сначала пострадай с моё!

– Да я знаешь, как настрадался, пока ты тут ныл!

– Я ныл? А если бы я тебя одного бросил, а сам развлекаться уехал? И даже новостей не сообщал!

– Да ну я же извинился уже!

– Ладно, – налюбовавшись, Тьелпэ забрал оставшиеся гвозди и инструменты. – Отнесу в кузницу. Будете вторую делать, возьмёте.

***

За остаток дня Тинто успел пробежаться по лагерю, найти почти всех друзей, узнать, что Оролиндо напросился в патруль с одним из отрядов, а остальных не взяли, вымокнуть под внезапным мокрым снегом, обсохнуть у мамы и поделиться с ней новостями. Снег валил всё гуще, и из маминого шатра смотреть на него было приятней, чем снаружи.

Но лорд задерживался, так что Тинто решил сходить к кузнице, посмотреть, вдруг снова появились какие-то срочные дела. Инструменты они вроде как упаковали, но вдруг Куруфинвэ что-то ещё вспомнил. Срочно пересчитать все запасы в лагере, например.

Лорд и правда нашёлся в кузнице, но ничего не пересчитывал и не собирал. От печки ещё исходил жар, хотя огня видно не было. Тьелперинкваро сидел за верстаком спиной ко входу и чем-то тихо постукивал. На звук открывшейся двери он слегка повернул голову и тут же вернулся к работе.

– Лорд, – Тинто прикрыл за собой дверь, подошёл ближе и остановился рядом. – Ты собирался прийти на ужин…

– Я пойду, да. – Тьелперинкваро даже не поднял голову.

– Всё готово.

– Нет, ещё не совсем, – отозвался он рассеянно и потянулся за щипчиками.

Тинто вздохнул, уточнил, можно ли подождать тут, и от нечего делать принялся разглядывать стеллажи вдоль стен. На некрашеных досках стояло множество шкатулок, сундучков, банок, лежали туго завязанные мешочки. Ничего из этого Тинто трогать не решился. Только взял лежащий на верхней полке браслет, показавшийся ему с виду очень простым. Узор и правда был несложным: несколько завитков, повторяя друг друга, сплетались в похожий на волны узор. Ничего особенного вроде бы. Но повертев его в руках, Тинто заметил бегущие вдоль завитков какие-то чёрные камешки, совсем маленькие, но огранённые так искусно, что, стоило браслет повернуть, он тут же вспыхивал сотнями маленьких отблесков. А под другим углом камешки казались совсем матовыми, неяркими, но всё равно заметными внимательному глазу. Тинто повертел браслет в руках, пытаясь расслышать, что же это за камни, как вдруг что-то щёлкнуло, сломанная застёжка развалилась в пальцах, и Тинто успел впасть в панику, прежде чем понял, что застёжка и была сломана. Браслет сюда принесли в починку, но, видно, у мастера так и не дошли руки.

Тинто быстро обернулся, убеждаясь, что Тьелперинкваро ничего не заметил, и положил браслет на место. Отошёл от полок на безопасное расстояние и вернулся к верстаку, посмотреть, как идёт работа.

Кажется, он уже видел такую картину: сначала на стройке, когда впервые взошла Рана, а потом в карандашных набросках, в разных вариантах.

Серебряный диск – неровный, с пятнами и впадинами – в нижней трети пересекало лёгкое, как паутинка, кружевное облако, далеко выходя за один край.

– Ух ты. – Облако было так похоже на настоящее, что Тинто не удержался. – Красиво как.

Тьелперинкваро оторвался от работы на секунду.

– Тебе скучно?

– Ну… – Тинто пожал плечами.

Лорд осторожно положил Рану на выступ на столе, шагнул чуть в сторону, зачерпнул из мешка гвоздей, постоял с ними задумчиво и высыпал на стол подальше от своего рабочего места. Кивнул Тинто.

– Вот. Рассортируй.

– Рассортировать?

– Послушай музыку и разбери по кучкам.

– Они разные что ли?

– Послушай. Если не поймёшь, я расскажу. – И вернулся к работе.

Поняв, что пояснений не дождётся, Тинто подошёл к гвоздям, взял один и неуверенно покрутил в руках. Гвоздь как гвоздь. Железный. Железо он уже научился узнавать.

Второй гвоздь оказался точно таким же. Ну, может, шляпка чуть-чуть обкусана, но не это же лорд имел в виду, когда просил рассортировать. Тинто со вздохом положил второй гвоздь рядом с первым и взял следующий.

За следующие несколько минут напряжённого выслушивания Тинто выяснил, что гвозди одинаковые по длине и по весу, сделаны из одинакового металла, ну может быть, какие-то незначительные колебания в составе и были, но не такие, чтобы Тинто мог почувствовать. Внутри не было ни каверн, ни чего ещё. Гвозди как гвозди. Все одинаковые.

Тинто бросил последний гвоздь на стол, потирая висок – голова уже начинала болеть – и тут у него зародилось нехорошее подозрение.

– Ты что, снова дразнишься? – Он резко обернулся к Тьелперинкваро. – Как тогда, с кварцем! Они одинаковые, да?

Тьелперинкваро поднял голову, посмотрел удивлённо и даже отложил пинцет.

– Не одинаковые. Сдаёшься?

Тинто продолжал смотреть подозрительно. Сейчас скажет что-то такое… Эти правые, а те – левые.

– Ну и чем же они отличаются? – он с вызовом сложил руки на груди.

– Тем, кто их делал, – отозвался Тьелперинкваро. Как будто даже немного разочарованно. – Показать, где какие?

Тинто ещё мгновение постоял в той же возмущённой позе, прежде чем перевести удивлённый взгляд на гвозди.