Текст книги "Взгляд с обочины 1. Митрим (СИ)"

Автор книги: Spielbrecher. Aksioma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

(о) Стальная?

(о) Да.

(о) Хорошо.

(о) Зачем целителям заготовки под шила?

Куруфинвэ поколебался, прежде чем ответить. Обсуждать с сыном дырки в голове Питьо совершенно не хотелось. Во многом потому, что он был совсем не уверен, что сможет скрыть свои эмоции. Или что хочет их показывать сыну. Так что отозвался резко и коротко:

(о) Тьелпэ, мне некогда.

(о) Извини.

Переспрашивать Тьелпэ не стал. И Куруфинвэ подозревал, что это потому, что и так понял всё, что он хотел скрыть.

***

Утром Тинто вышел из общего шатра первым. Можно было бы ещё поваляться, но сон почему-то ушёл и не спешил возвращаться. Особенно, после того, как он поплескал в лицо холодной водой из ручья. Здесь, где ручей подходил ближе всего к шатрам, одну из заводей немного углубили и укрепили берега камнями, сложив подобие ступенек из плоской гальки, чтобы удобней было умываться. Следом подошёл ещё кто-то, пока Тинто плескался, а когда он встал, отфыркиваясь, приглаживая мокрые волосы и улыбаясь, этот кто-то оказался Росселе.

Они посидели немного на берегу, кидая по воде плоские камешки (камешки упорно тонули, отказываясь прыгать по брыкающемуся ручью) и лениво переговариваясь, но к завтраку идти всё равно было рано, и Тинто предложил сходить к кормушке.

– А у тебя есть время? – Росселе сполоснул руку и выпрямился, вытирая ладонь об штанину. – Твой лорд тебя отпустил?

– Мы успеем до завтрака вернуться. – Он даже не заметил, что Тьелперинкваро успел превратиться в “его лорда”.

– А, то есть, ты не отпрашивался.

– А чего отпрашиваться? Смена ещё не началась, а мы быстро.

Идти было действительно недолго: только подняться немного вдоль ручья, попрыгать по камням на другую сторону и попетлять в голых кустах, заполонивших овраги и спускавшихся по ним к самой воде. По мокрому снегу под ногами стелился туман. Ветер, свистевший наверху, сюда не заглядывал, но теплей из-за этого не было: слишком сыро.

– Ты теперь ему напрямую подчиняешься? – спросил Росселе, когда они перешли ручей.

– Ну да, вроде как. – Тинто кивнул.

– А Ингасиндо что сказал?

– Ничего, – отмахнулся Тинто. – Ну, кроме того, что весь карьер слышал. А лично к нему я не ходил. И вообще, что он сделает, если лорд Тьелперинкваро согласился меня учить?

Кусты кончились, сменившись голым каменистым склоном. Плотно слежавшуюся старую осыпь затянуло мхом, и сквозь ноздреватый от влаги снег проглядывал этот мох и торчали веточки брусники, почти все уже голые, только кое-где держались ещё мелкие красные листья и тёмные, почти чёрные ягоды.

– Интересно, наверное, учиться у внука Феанаро? – спросил Росселе, выходя на открытый склон вслед за другом. Ноги уходили в мох по щиколотку.

Тинто задумчиво почесал нос. Он как-то не думал раньше, интересно ему или нет.

– Да ты знаешь, не очень.

– Да?

– Угу. – Тинто пожал плечами. – Он знает так много всего, что я почти ничего не понимаю без объяснений. А объясняет он редко. – Вздохнул. – Ему тоже неинтересно со мной возиться. Он умеет всё лучше Вельвелоссэ.

– Почему тогда он подчиняется Вельвелоссэ? – ещё больше удивился Росселе.

– Он ему не подчиняется. Он Рингвайрэ подчиняется. Так сказал лорд Куруфинвэ.

– Ну я сам видел, как Вельвелоссэ ему что-то говорил, а он слушался.

Мало ли, что там говорил Вельвелоссэ, подумал вместо ответа Тинто. В конце концов, если правильно говорил, то почему бы не послушаться?

Они задержались немного на этом склоне, подъедая поздние ягоды и обсуждая мастеров и других общих знакомых, прежде чем свернуть в ельник, к кормушке. Тинто подошёл первым и сначала высыпал с ладони остатки ягод. Кормушкой они определили небольшой валун с плоской голой макушкой, сплошь в серых пятнах лишайника. Поставили крышу из двух широких дощечек и приносили иногда крошки или ещё что-нибудь, оставшееся с ужина. Когда время позволяло, из-за ёлок неподалёку было интересно наблюдать за птицами.

Пока Тинто рылся в карманах в поисках кулька, Росселе остановился рядом, провёл пальцем по одному из скатов шалашика, оставляя след в снегу. На крыше и на камне вокруг всё было испещрено птичьими следами.

Они насыпали немного крошек, и Росселе предложил возвращаться: по времени уже пора.

– Ты опять с лордом завтракать будешь? Он всегда в стороне держится.

– Ну я бы тоже держался, если бы при мне все переставали разговаривать и смотрели бы только на меня.

– Мы к нему не привыкли просто.

Тинто снова помолчал, стряхивая крошки с мокрых перчаток. Те вцепились в ворсинки и никак не хотели отлепляться. Хотелось сказать, что он и сам не привык к Тьелперинкваро. А как тут привыкнуть, если его не поймёшь? Он молчит всё время и говорит по делу только. И не только говорит, но и делает всё только по делу. Вспомнились давешние качели и его недоумённый взгляд. “Зачем это?” Неужели же он всю жизнь делает что-то только зачем-то? Ничего просто так. Хотя с таким отцом… Тинто уже хотел ответить, но подумал, что Тьелперинкваро, наверное, было бы неприятно, что его так вот обсуждают. Ну, если он вообще какие-то эмоции испытывает там, под своей маской.

Тинто пожал плечами.

– А к чему именно вы не привыкли?

– Так он никогда раньше с нами и не общался-то. Откуда нам знать, что у него на уме.

Тинто хмыкнул. Хороший вопрос, да.

– Ты думаешь, он может разозлиться, как Куруфинвэ?

– Я не знаю. Он же всегда с отцом только. И молчит всё время

– Он не только с отцом, – обиженно отозвался Тинто. – Карьером он сам руководил. Пока я не ошибся там.

– Ну, ты его лучше знаешь, – примирительно ответил Росселе.

– Да ладно, нам и правда обратно пора.

– Пошли. Наперегонки вон до тех кустов?

***

Впервые за неделю Тинтаэле не было у шатра, когда Тьелпэ вышел. Он постоял немного, оглядываясь. Может, просто рано ещё? Отец разбудил своими внезапными вопросами про шила, и Тьелпэ решил, что уже утро.

Шатры стояли на невысоком холме с плоской верхушкой: чтобы ветер сдувал летом комаров и прочую летающую мелочь, а осенние дожди сразу стекали к ручью, не задерживаясь на каменистой площадке.

От ручья тянуло сыростью. Между шатров было ясно, а внизу, у воды, и в оврагах стоял туман, то здесь, то там поднимая голову выше, в ветер. Дальше на восток изрезанный край батолита рассыпался останцами, и туман колыхался вокруг них, как ленивое море вокруг островов.

Тьелпэ молча смотрел какое-то время, как в этом море проглядывают то зелёные пятна ельника, то голые чёрные ветки. Потом поднял глаза выше. Не так уж и рано, судя по звёздам, можно уже идти завтракать.

Он оглянулся ещё раз в сторону шатров, убеждаясь, что Тинтаэле по-прежнему не видно, и пошёл к кострам, рассудив, что тот сам как-нибудь найдётся.

Тот действительно нашёлся – и гораздо раньше, чем ожидал Тьелпэ. Нагнал ещё на подходе к кострам и пристроился рядом, стряхивая какие-то крошки с перчаток. Причём прибежал не от шатров, а от ручья.

Тьелпэ кивнул доброе утро, приглядываясь, что он там стряхивает.

– Ты уже позавтракал?

– Нет. А что? – Тинто уже забыл, что накануне обиделся. Да и утро началось удачно, исправило настроение.

– У тебя хлеб на перчатках.

– А… – Снова принялся стряхивать. – Это я в кормушку относил.

– Для кого кормушка?

– Для птиц. И ещё белки прибегают. Но для них орехи нужны, а их мало.

Тьелпэ кивнул. Хлебные крошки – это ладно. Никого крупного не прикормит.

***

Рингвайрэ говорил о чём-то со старшими мастерами, когда он подошёл, и Тьелпэ не стал мешать, просто остановился чуть в стороне, дожидаясь очереди. Но когда очередь подошла, Рингвайрэ посмотрел мельком и сухо сказал:

– Подожди, пока я с другими закончу.

Тьелпэ удивился немного, но с выводами решил не спешить. Мало ли, может, долгий разговор будет. А пока можно подумать, как удобней всего оценить содержание меди в образцах при отсутствии нормальной мастерской. Музыка музыкой, но только на слух полагаться не всегда разумно. Наоборот, интересно посмотреть, насколько точно совпадёт то, что слышно было в музыке – и окончательные результаты.

Следующую четверть часа Тьелпэ перебирал в памяти образцы, планировал анализ и прикидывал вероятность ошибки, и не сразу заметил, что все остальные уже разошлись, оставив Рингвайрэ одного за столом. Тот сделал ещё несколько пометок на карте, и только потом обернулся. Сказал отрывисто:

– Подойди.

Тьелпэ подошёл. Думая о пользе вежливости и вреде Рингвайрэ.

Тот отложил карандаш и глянул в упор, холодно и неприятно.

– Мне сказали, ты внёс свои корректировки в организацию работ на втором участке.

Прозвучало как обвинение. Тьелпэ кивнул:

– Да.

– А ты забыл, что карьером теперь занимаюсь я?

“А это тут при чём?” – подумал Тьелпэ, но снова не стал комментировать.

– Нет. Но они ставили леса с северного края, а там от гранита разве что крошка.

– И поэтому ты решил, что можешь отдавать распоряжения мастерам?

Рингвайрэ говорил резко и агрессивно, и Тьелпэ с лёгким любопытством ждал, будет ли он орать. Не может же он ждать, что это подействует? В нашей семье это нормальная форма общения.

– Поэтому я решил напомнить им, – сказал Тьелпэ, – что не мешает проверить, прежде чем терять день на ненужную работу.

– В следующий раз, когда тебе покажется, что кто-то делает лишнюю работу, найди меня, и мы обсудим твое мнение, ты понял? – Рингвайрэ опять повысил голос.

– Это не мнение. – Прохладно и негромко. – Там десять раз проверяли, на карты всё нанесено. А они собирались резать гранит за пределами участка. Что тут обсуждать?

“Или ты их специально туда послал? Суглинок нарезать.” Но это он снова не стал говорить вслух. Впрочем, Рингвайрэ такой сдержанности не оценил. Скривился коротко.

– Хорошо, я скажу яснее. Ты даже не старший мастер. И корректировать мои распоряжения не имеешь права. Как бы ты к ним ни относился.

Угу, подумал Тьелпэ. Пойду котлы почищу, пока вы границ участка не видите.

– Если я увижу, – это уже вслух, – как кто-то делает ошибки или нарушает технику безопасности, я не буду выяснять, твоё это распоряжение или нет.

– Будешь.

У Тьелпэ только губы чуть дрогнули скептически, но Рингвайрэ или заметил, или и так догадывался, что он думает. Добавил резко:

– Если тебе кажется, что кто-то совершает ошибку, подойди ко мне и расскажи. На этом твоя роль заканчивается. Дальнейшее – моя забота.

Если мне кажется, я проверяю четыре раза, подумал Тьелпэ. А там мне не казалось.

Нет, логика в требованиях мастера была, несмотря на обидный тон. И нужно было выводить разговор к какому-то решению. Но он не мог пообещать больше так не делать.

Сказал, наконец:

– Хорошо. Если ситуация не требует немедленного вмешательства, я буду сначала сообщать тебе.

Рингвайрэ кивнул.

– Я рад, что мы пришли к взаимопониманию по этому вопросу. Теперь другое. Я так понял, у тебя есть более подробные карты, чем эти, – кивнул на лежащие на столе.

При ближайшем рассмотрении его карты оказались таким же старьём, как у Хесталассэ, что Тьелпэ и подтвердил, пролистав стопку, выслушал предсказуемое распоряжение принести новые и хмуро направился обратно. “Почему не передал”, значит. Я был занят. Я чистил котлы. А ты не спрашивал.

Сейчас вот тоже отличное занятие: ходить по карьерам из конца в конец и в промежутках ждать по полчаса, пока на тебя обратят внимание.

Тинтаэле, дожидавшийся у поворота, оживился при виде него и хотел что-то сказать, но нарвался на тёплый взгляд и мигом передумал. Посмотрел в ответ так удивлённо, что Тьелпэ вздохнул, объяснил, что пока делать ничего не нужно, и отпустил пока, предложив встретиться здесь же через четверть часа. Тинтаэле поколебался, но убежал, оставив Тьелпэ хмуро зыркать в одиночестве.

Отдавать карты было жалко. Особенно – Рингвайрэ, да ещё после такой приятной беседы. Почти все Тьелпэ чертил сам, некоторые не доделал ещё…

Но по старым Рингвайрэ так и будет раздавать идиотские распоряжения.

Этот аргумент перевесил всё остальное, и, вернувшись, вместе с картами Тьелпэ выдал ещё и сопроводительный комментарий: здесь граница пластов немного иначе проходит и замёрзший ручей не отмечен; эти две карты я ещё не свёл воедино, здесь вот эта часть подробней, а там другая; а вот здесь ошибка, должно быть иначе, я не успел исправить…

Рингвайрэ кивнул.

– Я просмотрю всё это. – Свернул почти всё, оставил карту восьмого участка. – Благодаря твоей внимательности Хесталассэ больше нечего делать на втором участке, так что я перевожу его на восьмой. Ты поступаешь в его распоряжение.

Ты бы ещё к Ингасиндо отправил, подумал Тьелпэ.

– Ясно.

Он потянулся забрать карту, но Рингвайрэ прижал её ладонью.

– Я верну тебе её завтра. Когда с неё снимут копию.

Тьелпэ глянул неприязненно, но опять только кивнул, рассудив, что восстановить карту можно и по памяти, а по ходу подготовки участка всё равно потребуются правки.

– На каком он участке сейчас? – спросил Тьелпэ. – На втором или уже на восьмом?

– На восьмом, – буркнул Рингвайрэ, глядя уже в бумаги, и Тьелпэ кивнул и вышел. Думая о том, что нужно правильно наладить отношения с Хесталассэ, чтобы он слушался и не замечал этого лишний раз. У отца с Тьелкормо получается, с виду это несложно.

Не подчиняться же всерьёз мастеру, который пошёл резать гранит там, где его нет – и это видно, даже если не слушать музыку.

Тем более, насчёт Хесталассэ отец ничего не говорил. И он точно не имел в виду беспрекословно выполнять любые приказы, даже глупые и вредные.

У того же поворота снова обнаружился Тинтаэле, в компании раздражённого Ингасиндо. Обернулся радостно к подошедшему Тьелпэ.

– Лорд Тьелперинкваро! Подтверди, пожалуйста, что я не могу вернуться работать с Ингасиндо.

Мастер тоже повернулся к нему, но куда менее радостно. Кивнул без лишнего почтения.

– Всё верно, – подтвердил Тьелпэ. – Тинтаэле работает со мной.

– Это ты так решил? – Ингасиндо недовольно сложил руки на груди.

– Сначала я, – хмуро покосился на него Тьелпэ. – Потому что под твоим руководством он роняет с обрывов гранитные блоки. А потом лорд Куруфинвэ поручил мне заняться его обучением. У тебя есть возражения?

– У меня есть дела, которых меньше не стало, новых рабочих брать негде, а этот, – Ингасиндо пренебрежительно дёрнул подбородком в сторону насупившегося Тинтаэле, – я смотрю, под твоим руководством учится без толку слоняться по карьерам.

– Разреши напомнить, – вежливо сказал Тьелпэ, – что распределением заданий теперь занимаюсь не я. Обращайся к Рингвайрэ, он как раз свободен. А мне некогда.

Ингасиндо автоматически посмотрел в указанном направлении, но тут же пожал плечами.

– Ладно, попрошу у него кого-то поаккуратнее. А ты можешь попытаться обучить этого, если время лишнее есть.

– Ну а что делать, – хмыкнул Тьелпэ. – Раз другие с этим не справляются.

Ему было смешно. Надо же, какое остроумие. Даже настроение исправилось.

Он кивнул на прощанье и пошёл прочь, а через несколько шагов Ингасиндо сказал им вдогонку:

– Ну удачи. Она тебе понадобится.

Тьелпэ думал уже о другом, а вот Тинтаэле обернулся, но тоже ничего не сказал. Споткнулся только, но быстро пристроился опять следом за Тьелпэ, опустив голову и приотстав. Когда он споткнулся третий раз, Тьелпэ обернулся удивлённо:

– Ты чего?

Тинтаэле остановился, возмущённо вытер нос рукавом.

– Да надоело! Ну сколько можно? С этим блоком! Я не виноват, что меня с детства не учили с камнем работать! Не у всех отец с дедом у Ауле учатся!

Тьелпэ даже растерялся от такой бури эмоций. Тоже остановился.

– А кто говорит, что виноват?..

– Ну да, меня просто так все неумехой называют!

– Но ты правда мало что умеешь, – непонимающе. – Потому Ингасиндо и должен был за тобой следить.

– Угу. А он дал мне сверло и ушёл на полдня. А теперь я виноват!

– Но ты правда виноват, – по-прежнему непонимающе. – И Ингасиндо. И я.

– Только наказали почему-то только нас с тобой.

Что значит “почему-то”? – подумал Тьелпэ. Ты разве не видел, в каком настроении был отец?

Пожал плечами, но задумался. Ингасиндо действительно тоже виноват. Нельзя было его туда ставить. Но Тьелпэ тогда расставлял мастеров наугад, он всё равно не знал никого из них.

Тинтаэле продолжал возмущённо сопеть, пока он молчал задумчиво.

– Надо посмотреть, чтобы его не ставили больше на сложные участки, – сказал Тьелпэ.

– Угу, посмотришь. Как же. – Тинтаэле раздражённо пнул камешек.

Тьелпэ снова пожал плечами.

– Тебе надо ещё покричать, или идём дальше? Мы сейчас на восьмой участок, я хочу его продумать по дороге.

– А ты всегда такой? – спросил всё ещё насупленный Тинтаэле. – Спокойный. Что бы ни происходило.

– Нет.

Уж чего-чего, а спокойствия он в последние дни точно не ощущал.

Тинтаэле вздохнул шумно, прочесал чёлку пятернёй.

– Извини. Идём.

И почти до самого восьмого участка молчал. Сказал уже на подходе:

– Кстати, говорят, Амбаруссар привезли в лагерь.

Подождал, подхватит ли Тьелпэ обсуждение, но тот только кивнул, так что пришлось спросить:

– Ты знаешь что-то?

– Амбаруссар привезли в лагерь. – Покосился и решил добавить: – С Питьяфинвэ плохо.

– Насколько плохо? – серьёзно.

– Целители изобретают какие-то новые способы лечения, для которых даже инструментов до сих пор не было.

Тинто поморгал удивлённо. Он не думал, что всё плохо – настолько.

А Тьелпэ снова отвернулся, думая о чём-то своём. Тинто не стал больше допытываться. Ему было стыдно. В лагере там такое… А он тут истерики устраивает.

Ещё через несколько шагов он извинился – и пожал плечами в ответ на непонимающий взгляд. Он не знал, как объяснить. А Тьелпэ не настаивал.

Вместо восьмого участка ему думалось почему-то о заготовках под шила, так что он опять был очень спокоен. Хотел было проверить, как там Питьо, но передумал. Времени прошло совсем мало, отец даже сделать ещё не успел, что им там надо было…

Тому же Майтимо Тьелпэ тоже сочувствовал, но несколько абстрактно. Из всей родни он только с Амбаруссар и общался более-менее близко. С Тьелкормо ещё, потому что тот постоянно держался с отцом…

Нет, нужно переключаться на работу.

***

Куруфинвэ вернулся к шатру целителей через несколько часов. Без плаща – ему было ещё жарко после кузницы – и с тряпичным глухо позвякивающим свёртком в руке.

Навстречу ему вышла усталая Амилвенде, молча поднесла воду для мытья рук.

Куруфинвэ кивнул, зажал свёрток под мышкой, вымыл руки.

– Где найти Майкаэле?

– Идём со мной, лорд, – целительница протянула ему полотенце и первая пошла внутрь.

На этот раз за знакомой ширмой было гораздо просторней: только близнецы и целители. Майкаэле шагнула навстречу, на ходу пряча под платок волосы, чтобы они не попали в рану ненароком.

– Лорд Куруфинвэ, – поклонилась она мастеру.

Куруфинвэ кивнул, протягивая тряпицу.

– Здесь то, что ты просила.

На чистой поверхности лежали тонкое стальное сверло, пилка и гибкая трубочка из выделанного кишечника какого-то животного, прикрепленная к полому серебряному наконечнику.

– Благодарю, лорд Куруфинвэ! Мы немедленно приступаем, – Майкаэле бережно приняла из его рук инструменты. – Амилвендэ, готовь лорда Питьяфинвэ. Камлинтэ, прокипяти вот это, только осторожно с трубочкой, чтобы её горячей водой не повредило.

Куруфинвэ кивнул.

– Когда будут новости?

Камлинтэ покачал головой:

– Часа через три, не раньше. Мы бы не хотели действовать поспешно. Он уже провёл с этой раной больше суток, так что лишний час не скажется серьезно на его состоянии. А спешка может, напротив, повредить.

– Хорошо. – Помолчал. – Делайте всё, что нужно.

И пошёл к себе. Ждать здесь было просто невыносимо.

***

Амбарусса был без сознания, но Майкаэле всё равно коснулась его виска пальцами, погружая глубже в сон. С помощью младших целителей перевернула Питьо так, чтобы можно было работать над затылком, но принц при этом не задохнулся лицом вниз. Ещё раз перепроверила с помощью осанвэ, где скопилась кровь. Второй возможности у них просто не будет, надо сработать безупречно с первого раза. Камлинтэ срезал волосы вокруг раны, промокнул смоченной отваром тряпицей.

– Да поможет нам Эсте. Начнём, – тихо сказала Майкаэле и разрезала прокипяченным ножом начавшую затягиваться рану. Камлинтэ тихо затянул песнь исцеления, сразу прихватывая крупные сосуды, чтобы принц не истек кровью. Амилвендэ подала пилку и сверло, и старшая целительница, подчиняясь ритму, заданному Камлинтэ, принялась осторожно выпиливать отверстие, достаточное для введения трубки. Инструменты скрипели по кости, но целители, слишком сосредоточенные на работе, не обращали на это внимания.

А вот Тэльво странные звуки разбудили. Он поднял голову и огляделся, сев на одеяле. За ширмой что-то происходило, но что именно, было непонятно. Звуки, кажется, доносились как раз оттуда. Скрежет, как будто он уснул в мастерских, а не у целителей.

Тэльво встал, обошёл ширму и обомлел от открывшейся картины. Кинулся к ним, широко распахнул глаза.

– Что вы делаете?!

– Лорд Тэлуфинвэ, прости, но не надо нам мешать, – резко отозвалась Амилвендэ, не оборачиваясь.

– Я не… – Тут из-за другой ширмы показался Макалаурэ, и Тэльво обернулся к нему: – Кано!

– Идём, – старший брат увлёк его обратно за ширму. – Не будем учить целителей заниматься их работой.

Тэльво ощутимо трясло.

– Кано, что они делают? Они… Они ему голову сверлят!

Макалаурэ обнял его, привлёк к себе.

– Они наверняка знают, что делают. Я тоже беспокоюсь, но именно поэтому не лезу под руку. Помнишь, как у Курво дрогнула рука и испортилась заготовка, когда вы решили его напугать? И как он сердился. А то всего лишь заготовка была. Не хочу, чтобы у них рука дрогнула во время такой ответственной работы.

Тэльво дал себя обнять, прижался щекой к груди и затих. Сил бояться у него больше не было, да и спокойный, ровный голос брата убаюкивал. Только когда старший замолчал, поднял голову.

– Кано… Мы договорились прыгать вместе.

– Вижу, – шепнул Макалаурэ ему в макушку. – Погоди, Тэльво, он ещё жив. Рано его хоронить.

Тэльво молча кивнул.

Камлинтэ погрузил трубочку в образовавшееся отверстие, зажав гибкую часть. Майкаэле следила с помощью осанвэ – и скомандовала остановиться, когда конец трубочки достиг нужного места. Камлинтэ отпустил гибкую часть, расположив её конец ниже раны, и оттуда в подставленный плотный мешочек начала сочиться густая тёмная жидкость. Младший целитель аккуратно наложил мазь на меду вокруг трубочки так, чтобы не попасть в саму рану. Затем Амилвендэ перевязала голову в несколько слоёв, чтобы трубочка держалась туго, не двигалась. Майкаэле жестом отпустила помощников. Она продолжала слушать. Тёмное пятно под черепом медленно таяло.

– Лорд Тэлуфинвэ, – позвала Амилвендэ, отмывая руки от крови и мёда. – Если хочешь, теперь зайти можно, мы закончили.

Тэльво поднял голову, вырвался из рук Макалаурэ и бросился за ширму. Но замер, не доходя до ложа и потрясённо глядя на близнеца. Питьо было сложно узнать: за бинтами совсем не видно волос, да ещё эта трубка прямо из головы… Тэльво молча смотрел на это всё, даже не пытаясь понять, что происходит.

– Вот это, – Амилвендэ показала мешочек, – кровь, которая у него скопилась после того, как он ударился головой. Сейчас удалим её всю и зашьём голову обратно.

Тэльво коротко кивнул и задал самый важный в этой ситуации вопрос:

– Вы ему все волосы обрезали?

– Нет, лорд Тэлуфинвэ. Только вокруг раны. Ты не беспокойся, они отрастут. Нам сейчас важнее, чтобы в рану ничего не попало.

Макалаурэ молча остановился за спиной Тэльво и тоже смотрел на младшего.

– И долго он будет вот так?..

– Пока не стечёт всё, что там скопилось лишнего. Возможно, до завтра.

– А потом он очнётся?

– На то воля Эсте, – ровно отозвалась Амилвендэ, укрывая Питьо чистым одеялом.

Тэльво аж задохнулся:

– То есть, вы распилили ему голову и даже не знаете, поможет ли это?!

– Тэльво, – Макалаурэ тронул его за локоть.

– Амилвендэ, перестань пугать лорда Тэлуфинвэ, – не открывая глаз, отозвалась Майкаэле. – Он очнётся, дайте ему только время отдохнуть.

Тэльво ещё глянул сердито на Амилвендэ, кивнул.

– Спасибо, Майкаэле. Я могу остаться рядом с ним?

– Останься, только поешь что-нибудь.

– Я принесу, – Макалаурэ похлопал Тэльво по плечу и вышел, бросив ещё один взгляд на Питьо.

***

Куруфинвэ вернулся в свой шатёр и сперва честно попытался уснуть. В самом деле, всё, что мог, он сделал. Больше никак не поможешь ни целителям, ни Питьо. Так какой смысл…

Но сон не шёл. Вспоминался то пустой взгляд Тэльво, то переставленные маленькими Амбаруссар реактивы в мастерской, из-за чего потом эту мастерскую пришлось восстанавливать чуть ли не с ноля. То почему-то Тьелпэ и последний разговор с ним. Такой же, как и сотня до него. Интересно, если завтра я вот так… Что он вспомнит? Психа, который скидывает детей с обрыва?

Проворочавшись с час, Куруфинвэ понял, что всё бесполезно. Встал, переоделся, заплёл косу потуже и пошёл в кузницу.

Кто-то же и правда должен гвозди ковать.

***

Скальные выходы, среди которых они устроили карьеры, поднимались не везде и на разную высоту, и во многих местах в края плато врезались длинные извилистые ложбины, сухие или с ручьями, местами поросшие сосняком или кривыми невысокими берёзками. В одной из таких ложбин прятался сейчас от ветра лагерь. А другая, где они столкнулись тогда с орками, отделяла восьмой участок от других. Он был дальше от лагеря, зато ближе к дороге, по которой возили камень к месту будущей крепости. Тропинка шла по склону вдоль неглубокого оврага, по дну которого ещё журчал между камнями ручей, хотя маленькие заводи и лужицы по берегам уже затянуло тонким льдом. Впереди, из-за дальнего невысокого края обрыва виднелись аккуратные ряды блоков, готовых к отправке, и петля дороги, скрывавшаяся дальше за холмом.

Тинто соскочил с дорожки на один из камней посреди ручья, перепрыгнул на следующий – неровный, один край сильно выше другого, – взобрался по скользкой макушке повыше и остановился там, балансируя на самой кромке. Брызги сюда почти не долетали, и самая верхушка камня оставалась сухой и не обледенелой.

Тьелперинкваро только покосился, проходя мимо. Чего он с утра такой хмурый-то? Не надоело ещё полировать блоки? А тут новый участок, что-то интересное.

Или что-то с близнецами?

Хотя, может, и не хмурый он, кто его разберёт.

Тинто прыгнул с камня обратно на тропинку, хрустнув подмёрзшей землёй, и бросился догонять. Но спрашивать всё равно ничего не стал: и так можно будет узнать. За обедом, у костров.

Когда они пришли, Хесталассэ и ещё какой-то мастер стояли у гранитной стены в разных местах, явно слушая камень. Увидев Тьелпэ, Хесталассэ кивнул и снова повернулся к камню.

Ещё четверо эльдар сидели поодаль, заканчивая завтрак. Один из них помахал рукой новеньким.

– Хотите чая? Еще горячий.

Тьелпэ поблагодарил и подошёл к ним, но взялся не за чашку, а за блокнот: достал карандаш и принялся набрасывать схему участка. Вспоминая, где проходят границы и что ещё он успел посмотреть.

Через несколько минут подошёл Хесталассэ, надевая перчатки.

– Тьелперинкваро, – кивнул. – Рингвайрэ предупредил меня, что теперь ты работаешь с нами. – (Тьелпэ кивнул). – А про Тинтаэле мне ничего не говорили.

Про то, что к лордам нужно обращаться “лорд”, видимо, тоже не напомнили. Забыл со вчерашнего. Или от Рингвайрэ заразился. Но напоминать Тьелпэ не стал, просто сказал в очередной раз, что Тинтаэле с ним, что поручено заняться его обучением. Кажется, проще было бы повесить объявление об этом возле костров. Чтоб не объяснять каждому лично.

Хесталассэ хмыкнул, почесал висок с сомнением.

– Лорд Куруфинвэ, разумеется, хотел выбрать лучший вариант. Но он не учёл, что у тебя не будет времени заниматься обучением.

– Я много времени не отнимаю, – буркнул Тинтаэле.

– Спасибо, я справлюсь, – ровно сказал Тьелпэ. – Я был здесь пару дней назад, смотрел границы массива. Можно сверить на карте.

Чем они и занялись, сметя с ближайших камней снег и расстелив карту. В оценке они сошлись, и Тьелпэ подумал, что есть надежда сработаться. Если Хесталассэ и дальше спорить не будет, то ладно, пусть обращается без титула.

***

До вечера они мало что успели сделать, кроме как уточнить границы участка и начать расчистку. А на обратном пути Тинто вдруг окликнул:

– Лорд Тьелперинкваро? – И продолжил, когда Тьелпэ молча покосился в его сторону: – Ты правда хочешь меня научить? Или ты просто хочешь, чтобы лорд Куруфинвэ так считал?

– Правда.

– Тогда объясни мне с самого начала. Чем отличается тот камень, который нам нужен, от остального. Как его искать, как правильно добывать.

Тьелпэ приостановился, удивлённо обернувшись.

– Ты не знаешь, что такое гранит?

Он, конечно, знал, что Тинтаэле ничего не смыслит в камне. Но чтобы настолько…

– Я знаю, что такое гранит. – Хмуро. – Но вот на втором участке тоже был гранит. Почему он хуже того гранита, который на восьмом?

– На втором участке такой же камень. Просто монолит там закончился, дальше пустоты, больше примесей, а потом и вовсе всякий мусор.

– А почему примеси – это плохо?

Как ты вообще на карьер попал?.. – подумал Тьелпэ. Он как-то не задумывался, что его нежданный подопечный настолько ничего не знает, пока тот молча работал. Видимо, потому что строгать колышки и сверлить пазы его уже научили.

С чего начать вообще?

И почему он тогда раньше вопросов почти не задавал?

Тьелпэ придержал плащ от налетевшего ветра, и пошёл дальше, начиная объяснять.

– В состав гранита входит шпат, кварц и биотит. Слюда. Бывает немного иначе, но здесь такой. Чтобы получился гранит, они должны быть в определённых пропорциях, иначе получится уже другой минерал с другими свойствами. А если состав неоднородный, то и прочность неоднородная. Если у тебя весь блок гранитный, но в нём есть прожилка какого-то мягкого камня, то под нагрузкой по ней пойдёт трещина.

– Я понял, – кивнул Тинто. – А как это определять?

– Смотреть. Слушать – ушами и музыку. Пустоты звучат иначе. – Огляделся и подобрал с тропы подходящий камень. – Смотри, вот эти пятнышки – кварц. А это биотит блестит, почти чёрный.

Тинто внимательно посмотрел на камень, честно пытаясь слушать. Облизнул губы.

– А эти… кварц и как ты сказал? Биотит… Можно послушать отдельно? А то я не понимаю, где какая мелодия.

– Тут – не знаю. Это нужно чистые образцы найти. Я здесь не видел. И кварцев много разных.

– Жаль. – Тинтаэле вздохнул. – То есть, ты вот так слушаешь и выбираешь однородный камень. А другие хуже умеют слушать?

– Смотря кто.

– Ну понятно, что твой отец умеет не хуже.

– Я ещё камень не очень люблю. Я всегда думал, что не очень хорошо умею.

– А почему не любишь?

Пожал плечами.

– Я не то чтобы прямо не люблю. Просто металлы интересней. Ты не думай пока про отдельные компоненты. Попробуй сравнить гранит с… ну вот с глиной хотя бы. С чем-то непохожим. Тут всё равно мало других пород. Ну и пустоты ещё очень легко заметить.