Текст книги "Взгляд с обочины 1. Митрим (СИ)"

Автор книги: Spielbrecher. Aksioma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Сулиндо поймал морду обратно, и Талья уже было стала смирно, но снова шарахнулась в сторону, когда ей стукнуло по боку металлической подставкой для ноги.

Нинкветинко что-то прошипел сквозь зубы, шагая за ней следом.

– Как лошадь посланника это терпела?

– Привыкла, наверное, – пожал плечами Сулиндо, успокаивая Талью. – Отцепи пока всё, что болтается. Или закинь все ремни наверх, на сиденье.

Следующие полчаса ушли на то, чтобы сначала поводить лошадь с непривычной конструкцией на спине, давая привыкнуть, потом затянуть ремни и дать пробежаться трусцой на корде. Потом Нинкветинко снова проверил ремни. В первый раз под них едва проходили два пальца, но теперь ремни почему-то чуть ли не болтались. Он затянул ещё немного, после чего Сулиндо позвал его подержать морду и пошёл проверять сам. Хмыкнул, ткнул Талью кулаком в бок и затянул ещё на одну дырочку, когда она сдула живот.

Обиженная Талья попыталась пожевать Нинкветинко воротник.

– Нельзя! Веди себя хорошо, дам яблоко.

– Давай я подержу, – оттеснил его вернувшийся Сулиндо. – Не знаю, как ей понравится, если ты на одну подставку наступишь, забираясь в сиденье. Неудобно же.

– И поэтому проверяем на мне. Хорошо…

Сулиндо рассмеялся:

– Поэтому держу я.

И Нинкветинко пошел проверять. Подошел слева, держась за переднюю часть сиденья, левую ногу вставил в петлю и запрыгнул.

Талья пошла влево, недовольно фыркнув, когда её туда потянули, и Нинкветинко чуть не потерял равновесие от неожиданности. Но толчка хватило, чтобы сесть на место и поймать равновесие уже там.

– Ну постой ты хоть две минуты!

Сулиндо опять её успокоил. Тихо говорил что-то, прислонился лбом ко лбу.

Когда Нинкветинко сел ровно, Талья наконец поняла, что происходит: на ней всадник, сейчас можно будет побегать. Её не стали разочаровывать. А то запомнит, что с этим сиденьем куча возни и никакой пользы, и в следующий раз ещё больше дурить будет.

Через полчаса или чуть больше, когда они вернулись, возле левады их уже ждал Сулиндо с морковкой для Тальи и вопросами для Нинкветинко.

Тот охотно поделился, что сиденье не сильно, но всё-таки ограничивает движения, колени приходится сжимать сильней, чтобы лошадь заметила. Но держаться было действительно легче, особенно помогали подставки для ног. С ними, кажется, вообще учиться езде не надо.

А Талья слишком радовалась возможности побегать, хотя бы и с непонятной штукой между спиной и всадником, чтобы возмущаться. Сулиндо, придирчиво осматривавший её спину, нахмурился. Под лопатками виднелись небольшие следы, как будто надавило сиденьем, и Сулиндо, достав из кормушки пучок соломы, начал с силой растирать лошадиную спину.

Они обсудили немного, как бы получше подогнать конструкцию, и через полчаса Нинкветинко вернулся снова, с листами плотной бумаги, двумя отрезками мягкой медной проволоки и яблоком. Пока он угощал Талью, Сулиндо положил проволоку ей поперёк спины и аккуратно согнул по холке, потом вторую, ниже, для заднего края сиденья. Полученные дуги осторожно, чтобы не помять, перенесли на бумагу, надели на спину лошади уже их, угольком помечая, где надо сделать потуже, а где, наоборот, расширить еще, и Нинкветинко ушёл переделывать сиденье по точным меркам, опасаясь не успеть до утра, когда лорд, чего доброго, опять решит куда-то ехать.

Опасения не оправдались. Ни завтра, ни послезавтра целители не позволили Куруфинвэ никуда ехать, призвав на помощь его старших братьев, после того как отчаялись взывать к его благоразумию. Это помогло, и следующие несколько дней он покладисто занимался чертежами и расчётами у себя в шатре, а когда поехал всё-таки в очередной раз на место стройки, то не стал возражать против седла.

***

Всё более-менее устоялось. В первые недели отец приезжал несколько раз, проверить, а потом перестал, отвлёкшись на стройку и попросив только сообщать новости. Рингвайрэ занимался лагерем, дозорами и прочим, а Тьелпэ – добычей камня, и всё шло лучше, чем он ожидал. Особенно к концу лета, когда старшие мастера окончательно перестали ходить с докладами и вопросами к Рингвайрэ и стали ходить к нему. И перестали удивляться между собой, что лорд Тьелперинкваро, оказывается, вежливый, спокойный и помнит по именам даже многих из тех, кто ему не представлялся.

После стольких лет подслушивания он про половину из них помнил, что они предпочитают на завтрак.

Вот подслушивать стало неожиданно сложно. Ему и в лагере не всегда уже удавалось просачиваться незамеченным, как в детстве, но на каменоломне это не получалось вообще. Последнее время его замечали сразу.

Это было неудобно, хотя и лестно.

Только Рингвайрэ отношение менять не собирался. Он и раньше знал, что мальчик тихий и вежливый. А бывший верный Феанаро ценил в эльдар несколько другие качества.

Хорошо хоть не лез.

Так что когда он пришёл как раз перед тем, как они собирались открывать третий участок в дополнение к двум уже начатым, Тьелпэ немного удивился. Поднял голову от стола.

Рингвайрэ кивнул:

– Я слышал, ты собираешься разрабатывать четвёртый участок.

– Да. Через несколько дней можно начать.

– Я был там вчера. Там выход меньше, чем, например, восьмой. И склон неудобный. В гору тащить потом придётся.

Тьелпэ отложил линейку, прижимая карту ладонью. Ведь решили уже, кто чем занимается. Чего он опять начинает? Ему обидно, что с вопросами по добыче теперь ходят не к нему? Сколько можно считать меня малолетним дураком?

– Я там тоже был. – Сухо. – И решения по карьерам принимаю я.

– Ты. Но это не значит, что нужно игнорировать советы старших.

– Я не игнорирую. Оба эти участка мы смотрели ещё с отцом. И пришли к выводу, что восьмой – наименее перспективный.

– Восьмой участок смотрел ты или Куруфинвэ? – Рингвайрэ явно собирался продолжать разговор до победы. И даже не слишком скрывал раздражение.

– Лорд Куруфинвэ, – хмуро поправил Тьелпэ. – А смотрел я.

Мастер если и смутился, то ненадолго.

– Ты ошибся.

– Нет. И я не вижу смысла в этом споре. Окончательное решение всё равно за мной.

– Я обещал не лезть в вопросы добычи камня и не лезу. Хотя этим премудростям меня учил ещё твой дед, который кое в чём разбирался. Но если сейчас я настаиваю на своём мнении, значит, это важно.

Тьелпэ слушал, начиная всё больше злиться. Частью от обиды на нравоучительный тон Рингвайрэ, частью от понимания, что ведёт себя глупо, нужно было сразу сказать: хорошо, давай проверим. Но не признаваться же в этом! Особенно – Рингвайрэ! Который и так его пустым местом считает.

Сказал резко:

– Хватит. Я тоже кое в чём разбираюсь. – И добавил решающий аргумент: – Насколько я помню, ты собирался выполнять распоряжение отца. И подчиняться мне.

На лице Рингвайрэ заходили желваки, но спорить больше он не стал. Молча развернулся и вышел.

Тьелпэ остался разглядывать карту.

Злость прошла через несколько минут, и стало стыдно – что глупо завёлся, что нахамил. Очень веские аргументы, убедительные. Во всём прятаться за отца – отличный способ доказать, что уже взрослый и что знаешь своё дело.

Восьмой участок, это последний, там же как раз не успели толком проверить. Надо будет посмотреть ещё раз.

И надо будет извиниться.

***

Но ни в тот день, ни на следующий до извинений не дошло: наутро впервые с начала лета приехал отец. Куруфинвэ давно собирался вырваться посмотреть, как идут работы, но каждый раз возникали более срочные дела. Если в то, что без его участия камень заготовить смогут, мастер ещё верил, то подготовку места под будущую крепость передоверить было совершенно некому.

До обеда Тьелпэ водил отца вокруг карьеров по кривым тропкам, показывая, как претворяется в жизнь то, что они когда-то отмечали на карте. Сперва с некоторым напряжением ждал, не найдёт ли отец ошибок, но он не находил, только кивал и задавал вопросы. Так что когда они устроились под навесом перекусить, Тьелпэ уже спокойно слушал, как Рингвайрэ докладывал, сколько камня отправлено, сколько планируется отправить завтра, какой дорогой, с какой периодичностью дозоры её проверяют…

Навес расположился на уступе примерно на середине склона и на перекрестье тропок, паутиной опутавших карьеры и склады. По другую сторону стола, за спиной Куруфинвэ, склон продолжал подниматься, достаточно полого для вереска и кривых берёзок в трещинах, а по эту сторону – спускался в глубокий распадок, уходящий вправо и вниз. По его дну к склонам подходила дорога, невидимая отсюда за тонкими раскидистыми соснами. А поверх их вершин, через распадок, открывался отличный вид на соседний склон, где камень был лучше и монолитней, и потому обрывался отвесной стеной, в которой словно ножом нарезали широкие и высокие, в рост, ступени с вертикальными бороздками высверленных пазов и тёмными влажными потёками в верхних рядах. На эти ступени с дороги вели широкие ответвления. А на самом верху, на вычищенной до голого камня макушке, как раз закончили сверлить очередной блок, и теперь ждали, когда вода и разбухшее дерево в пазах сделают своё дело. От стола до них по прямой – как ворона летит – была от силы пара сотня шагов, и прекрасно можно было разглядеть и лежащий прямо на камне инструмент, и мастеров, с интересом поглядывающих на совещание под навесом. Но чтобы дойти до них по земле, пришлось бы спуститься по тропинке влево, к самому началу распадка, пройти развилку, от которой широкая хоженая тропинка уводила ещё ниже, к дороге, и снова подняться уже на соседний склон.

Эту развилку от навеса тоже скрывали сосны, из-за которых как раз показался Вельвелоссэ, огляделся и стал подниматься к навесу.

Как оказалось, на одном из уступов, сразу над дорогой, по стене пошла трещина, и после последнего сверления она увеличилась.

Куруфинвэ покосился на карту, на Рингвайрэ и кивнул сыну: “Посмотри, что там”.

Тьелпэ кивнул и повернулся к Вельвелоссэ:

– Пойдём, покажешь, где.

Они успели без приключений дойти до нужной стены, а вот посмотреть – уже нет.

Сверху послышался треск отколовшегося камня и шум сползающего гранитного блока, на который они не обратили было внимания – карьеры же, – пока вдруг кто-то не вскрикнул: сначала там же, сверху, а потом и рядом, чуть в стороне от них.

Вельвелоссэ поднял голову первым – и тут же сгрёб Тьелпэ за плечо и дёрнул в сторону.

Справа отбежал кто-то ещё, и через пару секунд по тому месту, где они только что стояли, прополз, замедляясь и взметая пыль и мелкий щебень, свежеотколотый гранитный блок.

Тьелпэ посмотрел удивлённо – сначала на блок, потом туда, откуда он сполз. Что происходит? Там же всё правильно было размечено…

Отовсюду уже спешили рабочие, кто-то громко спрашивал, все ли целы.

(о) Тьелпэ, ты цел?!

Тьелпэ видел отца испуганным пару раз. Обычно это ничего хорошего окружающим не предвещало, потому что испуг у него проходил гораздо быстрей злости. До такого состояния его ещё надо было довести. Но уж если довели…

(о) Да. Все целы, вроде.

(о) Что там за идиот…

Тьелпэ как раз смотрел на того самого идиота: пыль наверху начала оседать, и стало видно, что там стоит растерянный и испуганный эльда, примерно его же возраста. Может, немного старше. Ну да, он как раз работал над этим блоком, Тьелпэ видел его ещё от навеса.

Он что-то говорил, неслышное за шумом. Только губы шевелились.

А ещё Тьелпэ увидел отца, который быстро шёл туда же.

– Не хотел бы я сейчас быть на его месте, – сказал Вельвелоссэ. – Вот не повезло, первый раз на добыче…

Тьелпэ ещё раз оглянулся на дорогу – телег и лошадей на ней, к счастью, не было, а эльдар все успели отойти, и даже из вещей и оснастки почти ничего не пострадало, – и тоже пошёл наверх, кивнув Вельвелоссэ.

На верхней площадке отец успел не только добраться до виновника происшествия, но и схватить его за ворот куртки, почти приподняв над землёй, и подтащить к вновь образовавшемуся обрыву.

– Ты что, слепой что ли?! – бушевал Куруфинвэ. – Ты понимаешь, что из-за твоей криворукости мог кто-то погибнуть!

– Я… Я не… – лепетал парень, но сказать ничего внятного не получалось.

Тьелпэ тоже растерялся на мгновение, пытаясь придумать, вмешиваться ли – и если да, то как.

– Что ты? Что ты не? Не знал? Не думал? – С каждой новой фразой Куруфинвэ подталкивал его всё ближе к обрыву, пока тот не оказался на самом краю. Из-под его сапог выкатилось несколько камешков и, постукивая, посыпались вниз. – Да кто тебя вообще подпустил к камню?

Он что, его вообще скинуть собирается?.. Тьелпэ решительно подошёл к ним.

– Я подпустил.

Куруфинвэ резко обернулся, в его глазах блеснул и пропал огонёк. Впрочем, незадачливого мастера он так и продолжал удерживать над обрывом. Тот попытался стать понадёжней, уронил ещё пару камешков и неловко взмахнул рукой. Казалось, только хватка Куруфинвэ удерживает его от падения.

– Ты, значит? – Его глаза нехорошо сузились. Кричать он перестал, но Тьелпэ слишком хорошо знал, что это только хуже. – И где же ты взял этого… м-мастера?

Парень смотрел на Тьелпэ испуганно, боясь поверить в спасение.

– Я его нигде не брал, – негромко сказал Тьелпэ. – Но это мой участок, и размечал я.

Куруфинвэ посмотрел со смесью насмешки и разочарования и криво улыбнулся уголком губ.

– Ну молодец. Отлично справился.

Одним движением он втащил виновника переполоха обратно на ровное, отшвырнул его в сторону и размашисто зашагал обратно к столу с картами.

Вокруг успели собраться зрители, но стояли тихо, вмешиваться никто не рискнул. Только судорожно дышал провинившийся парень.

Тьелпэ постоял молча, глядя отцу вслед. Может, не надо было влезать?.. Не убил бы он этого дурака, в конце концов.

Но это правда его участок. Все карьеры. Надо было внимательней следить.

Обернулся, заметил зрителей. Отлично.

– Лорд Тьелперинкваро, – судорожно выдохнул парень, поднимаясь с земли. Руки у него заметно дрожали. – Я… Я не знаю, как это…

Тьелпэ посмотрел на него немногим ласковей, чем Куруфинвэ.

– В этот раз никто не пострадал. Но в следующий, прежде чем начинать, лучше позови меня или кого-то из старших мастеров. Чтобы проверили.

Насчёт криворукости он был с отцом согласен. И был особенно благодарен парню за то, что теперь Куруфинвэ винит в ошибке его.

Парень сглотнул.

– Да. Да, конечно. – Казалось, он сейчас расплачется. Вытер щёку грязной рукой, оставив разводы.

Тьелпэ вздохнул. Обернулся к остальным:

– Там внизу гранитный блок лежит в неположенном месте. Кому заняться нечем, можете пойти и помочь его убрать.

Они зашевелились неуверенно, пока Тьелпэ заново их оглядывал. Почему-то не было видно Ингасиндо, мастера, отвечавшего за этот участок. Удачный нашёл момент, чтобы отлучиться.

Откуда-то возник Вельвелоссэ:

– Я присмотрю здесь.

– Спасибо, – кивнул Тьелпэ.

Остальные стали расходиться.

Тьелпэ подошёл к месту скола и присел у края, разглядывая гладкую поверхность с одинаковыми выемками по краю через равные промежутки, ещё влажными. Да нет, всё верно, разметил он правильно. Просто кто-то просверлил на одно отверстие больше, чем надо было, так что скол дошёл до естественной трещины. Выворотил лишний кусок, центр тяжести сместился…

Скол был яркий и ровный, как отполированный, а левей неожиданно сменялся более тусклой, тёмной, бугристой поверхностью – там, где проходила трещина.

Тьелпэ оглянулся – парень так и стоял на том же месте, глядя в землю. Непохоже, чтобы он вообще понял, что случилось. А сейчас и объяснять бесполезно. Так что Тьелпэ ещё раз кивнул Вельвелоссэ и пошёл работать.

Куруфинвэ уже продолжал заниматься с картами, как будто ничего не произошло. Дослушал доклады, поправил кое-где расчёты и перед отъездом осмотрел несколько сложных участков – частью из тех, которые уже проходили с утра.

Сына он как будто не замечал; один раз прошёл мимо и сделал вид, что не видит. И только уже садясь на лошадь, подозвал к себе.

Тот подошёл, предвкушая. Ну, хоть обрыва тут нет, скидывать некуда.

– Будешь делать то, что скажет Рингвайрэ. – Куруфинвэ смотрел куда-то в сторону. – И я запрещаю тебе размечать камень самостоятельно, без перепроверки, ты понял?

Тьелпэ стиснул зубы от обиды. Хотелось сказать, что это несправедливо, это не его ошибка, он всё разметил правильно. Но сейчас это выглядело бы враньём и попыткой оправдаться. Так что просто кивнул, не поднимая глаз.

– Хорошо. – Куруфинвэ легко взобрался на лошадь и поехал прочь, не оборачиваясь. Несколько верных из сопровождения тут же пристроились следом.

Тьелпэ постоял немного, глядя в землю. Лучше бы скинул.

Потом повернулся и пошёл обратно.

***

Доработав смену (и ещё немного), он всё-таки пошёл спать. Хотя и не хотелось. Работой было проще отвлекаться, только неожиданно много сил уходило на то, чтобы держать лицо. И не коситься подозрительно на каждый взгляд в свою сторону.

Когда он подошёл к шатру, там уже ждал тот самый криворукий парень. Переминался с ноги на ногу, вдавливая в грязь пожухлую траву. Тьелпэ посмотрел на него хмуро и собирался пройти мимо.

– Лорд, – окликнул его парень. – Я ещё раз проверил камень… Это была только моя ошибка, я просверлил дальше, там, где уже не было отметки.

– Я знаю. – Тьелпэ не думал останавливаться. – Не делай так больше.

Поднял полог шатра, собираясь входить.

– Подожди! – Тот рванулся следом. – Я обязательно всё объясню лорду Куруфинвэ! Это же я виноват, и, значит, это меня надо наказывать! Зря ты вообще…

Тьелпэ остановился, не опуская полога.

– За карьер отвечаю я. Значит, и за ваши ошибки тоже. Отвечал.

– Но ведь это неправильно, – он растерялся. – Ты же не виноват, что я сглупил.

Тьелпэ пожал плечами. Мы все отвечаем за чужие ошибки. Какая разница, правильно это или неправильно?

Повторил:

– Не делай так больше. – И ушёл в шатёр.

========== 1. МИТРИМ (5) Затишье на карьерах, техника безопасности и везучий Умбарто ==========

На обратной дороге Куруфинвэ молчал так мрачно, что к нему так никто и не обратился до самого лагеря.

Снова разболелся заживший, вроде бы, бок. Целители говорили что-то про щербину в кости, которая может ещё какое-то время напоминать о себе. Наверное, не стоило поднимать тяжести за шиворот и держать так долго, но в тот момент Куруфинвэ был слишком взбешён, чтобы думать о таких мелочах. Что за ерунда там творится? Кого на эти работы взяли? Идиотов, которых больше и пристроить некуда? И ещё Тьелпэ… Как можно было так опозориться перед всеми мастерами?! Да он и сам хорош. Поверил, что мальчишка научился чему-то, доверил руководить другими. И, казалось бы, такое простейшее поручение! Просто заготовить камень! И то…

Лошадь сбилась с шага, переходя каменистое русло мелкого и почти замёрзшего ручья, и толчок остро отдался в ребро. Куруфинвэ раздражённо двинул челюстью, садясь подчёркнуто прямо.

Не хватало ещё упасть с лошади на глазах у верных. На сегодня достаточно и одного опозорившегося лорда.

На удивление, боль прогнала злость. Голова не то чтобы прояснилась, но мысли стали спокойнее. И снова вспомнился Тьелпэ, его тихий ровный голос. “Это мой участок, и размечал я”. Размечал, значит, он. Куруфинвэ качнул головой. Уж в чём сына точно не обвинить, так это в легкомысленности. Он не мог не видеть, что участок сложный, что смещение центра тяжести отколотого блока может быть очень опасно. И в то, что Тьелпэ в таких условиях не перепроверил расчёты трижды, Куруфинвэ не поверил бы ни за что. Значит, разметка была верной. А потом пришёл какой-то малолетний идиот…

Куруфинвэ снова поморщился.

Тьелпэ понимал это, не мог не понимать. Зачем же влез? Зачем подставился?

Эх, как сложно порой понимать, что творится в этой упрямой башке!

Не то чтобы он жалел о принятом решении. Даже если разметка была верной, нужно было понимать, что участок сложный. Нужно было поставить туда опытного мастера. Нужно было…

Не нужно было ставить его главным. Он ещё слишком молод и неопытен. Но его так захвалили последнее время… Да и Рингвайрэ должен был подсказать. Не догадался, или Тьелпэ не послушал и сделал по-своему?

Что теперь гадать? Результат налицо, к сожалению.

А в лагере его ждали другие новости, быстро прогнавшие из головы все мысли о злополучном обвале. Макалаурэ сначала расспросил про карьеры, попытался опять настоять на том, что не нужно так часто ездить, пока рана не зажила окончательно.

– Без тебя не справятся никак?

– Вот, попробовали, – хмыкнул Куруфинвэ. – Чуть гранитным блоком рабочих не задавили.

– Кто пострадал? – старший прикусил губу.

– Никто, к счастью. Но организация работ оставляет желать лучшего. – Помолчал. – Переоценил я Тьелпэ…

– А что он сделал?

– Правильно ставить вопрос: чего он не сделал. Не проследил, что на сложном участке работает какой-то криворукий мальчишка! – Куруфинвэ снова начал злиться. – Чистая случайность, что никто не пострадал!

– И что ты предпринял? – спросил Макалаурэ, налил обоим подогретого вина.

Куруфинвэ с благодарностью принял кубок.

– То, что должен был. Я ошибся, когда доверил ему сразу такую масштабную работу. Он ещё не готов.

Макалаурэ подождал, пока брат допьёт. Поставил свое вино, почти нетронутое, рядом.

– Амбаруссар сбежали к Ангамандо.

– Что? – Кубок в его руке замер. – Как? Когда?

– Вчера. Они были на восточном отроге Эред-Ветрин. Обманули свиту и уехали. Турко и Морьо за ними гонятся.

Куруфинвэ помолчал, поставил свой кубок рядом со вторым. Хмыкнул.

– Гонятся, чтобы что? Силком обратно тащить?

Макалаурэ поднялся, заложил руки за спину.

– Чтобы на помощь бежать не от лагеря, а от Ард-Гален.

Куруфинвэ покачал головой.

– Если они успеют позвать на помощь.

– Как бы поступил на моём месте ты?

– Да нет, ты всё правильно сделал, – устало потёр висок. – Просто в голове не укладывается… Там такие укрепления! Мы все вместе не смогли пробиться, и даже отец… На что они рассчитывают?

– Я тебе скажу, на что. На то, что два следопыта смогут проскользнуть там, где войско заметят и остановят.

Куруфинвэ скептически поднял бровь.

– Мне кажется, или ты их поддерживаешь в этом безумии?

– Я? Нет, просто я понимаю, чем они руководствовались.

– Ну… – Куруфинвэ помолчал. – Я не вижу, что тут ещё можно сделать. – Усмехнулся: – Разве что молить Эру, чтобы все вернулись живыми.

Макалаурэ молча кивнул, явно тоже убеждённый в действенности этого метода. Они посидели молча, думая об одном и том же, потом Куруфинвэ попросил сообщать, если будут новости, и направился к себе, сказав Нинкветинко принести еду туда же.

Пока они говорили со старшим, клубившийся над озером туман успел набраться смелости и затопил весь лагерь, оседая водяной пылью на полотне шатров и волосах, повисая каплями на верёвках растяжек и размывая лампы и факелы в мутные дрожащие пятна. Даже в шатре зажжённая жаровня ещё не успела прогнать промозглую сырость.

Отдохнуть действительно стоило, но сон не шёл, только мысли об Амбаруссар. Нужно было предвидеть, что они не захотят вот так сидеть в лагере и ничего не предпринимать. Думал же, что нужно их чем-то занять. А потом Макалаурэ придумал им какое-то задание, и все успокоились, поверили, что близнецам хватает развлечений…

У него как-то всегда хорошо получалось ладить с младшими, он сам толком не понимал, почему. Вроде бы Куруфинвэ никогда не любил необязательность и импульсивность, а близнецы тут могли фору дать кому угодно. Как и Тьелкормо, кстати, с которым Куруфинвэ тоже прекрасно находил общий язык. А не с Карнистиро, хотя казалось бы… Так что выходка младших вызывала у него больше тревогу, чем раздражение.

Он осторожно потянулся осанвэ к младшим. Не пообщаться, просто понять, живы ли. Живы. Хотя они вряд ли уже успели добраться. Где-то на подходах, скорее всего.

Он живо помнил орочьи укрепления там, в отрогах Железных гор. Отвесные скалы, стены между ними, горящий лес вокруг. Тогда они свернули где-то не там, опоздали, отец остался с валараукар один на один.

Одна надежда, что младшие будут умнее, не попрут напролом.

А вдруг у них получится? Доберутся до Майтимо, вернутся вместе… Это было бы слишком хорошо.

***

Дорога через Ард-Гален заняла у близнецов два дня. Точней, заняла бы, если бы они не решили преодолеть это расстояние за один переезд, чтобы не останавливаться на равнине на ночлег. Лошадям всё равно приходилось давать отдых, но сами Амбаруссар спать не решались, по очереди напряжённо оглядывали горизонт. К счастью, орки видели гораздо хуже, так что легко получалось держаться от их отрядов на почтительном расстоянии.

При свете эта равнина наверняка действительно была зелёной. Даже сейчас, хотя она уже пахла осенью, а короткая трава полегла под дождём и начала тихо похрустывать, когда где-то на полпути северный ветер расчистил небо и бросил на землю иней. В низинах торчали сухие жёлтые стебли, увенчанные засохшими чёрными метёлками. Впереди, точно под венцом Валакирки, возвышались над остальным хребтом Железных гор три заснеженных вершины.

Ещё издали братья нет-нет, да и бросали на них тревожные взгляды, но с такого расстояния видели лишь скалы да снежные шапки. За верхнюю зацепилась туча, ветер трепал её по краям, но сорвать и вынести на равнину не мог.

Сначала они ещё смеялись, представляя триумфальное возвращение, но потом… На этой пустой равнине с тремя нависшими над ней пиками дурачиться совершенно не тянуло. Если Моринготто выполнил свою угрозу…

Питьо хмуро смотрел перед собой и старался не думать. Минья тряхнул головой, мазнув гривой по его руке, и Амбарусса охотно отвлёкся, погладил коня по шее, разобрал спутавшуюся жёсткую прядь.

Ехавший на полкорпуса впереди Тэльво вскрикнул. Не привлекая внимания, а… просто. Питьо поднял голову, проследив за его взглядом, и замер.

Орк тоже не соврал.

Тэльво сглотнул, глядя на ярко-рыжую точку посреди серой палитры камня и снега.

Напрягшись, он невольно сжал колени, и Атья, тоже занервничав и раздувая ноздри, поднялся в рысь. Минья кинулся догонять, вскидывая голову в попытке разглядеть опасность, и недовольно заржал – его всадник забыл разжать пальцы на гриве.

Это вернуло Питьо к реальности – во всяком случае, достаточно, чтобы успокоить коней. Обоих: встревоженные кони сбежались совсем близко, так что ещё немного, и близнецы стали бы цепляться ногами.

Тэльво всё это едва заметил. Он отчаянно пытался дотянуться осанвэ до старшего брата. Хотя здесь, так близко к источнику диссонанса, это было почти безнадёжно.

(о) Нэльо!

В ответ – молчание, как будто говоришь со скалой.

Он был жив, это единственное, что успел почувствовать Тэльво, прежде чем резкая боль в виске заставила со стоном опустить голову и закрыться.

– Тэльво? – испуганно спросил Питьо. Он только собирался направить коня чуть правей, чтобы не толкаться, но тут наоборот подался влево. Ему показалось, что младший вот-вот упадёт.

Тот болезненно жмурился и секунд молчал, пока гвоздь в виске не уменьшился до приемлемых размеров. Потом поднял голову, открыл мокрые от слёз глаза.

– Он жив ещё, – голос сухой, треснутый.

Питьо открыл рот, но передумал. Облизнул губы, поворачиваясь опять к Тангородориму. Они были ещё далеко, кроме рыжей точки ничего разглядеть не удавалось, да и её с трудом.

А вдруг мы не справимся?.. – мелькнула мысль, и Питьо тут же тряхнул головой, решительно поворачиваясь к брату:

– Мы его спасём. Завтра, послезавтра, не позже!

Через несколько часов равнина пошла пологими складками, а потом стали попадаться следы орков: то выломанный малинник в распадке, то подобия троп, веером расходившихся, кажется, из замаячившего впереди ущелья. Туда близнецы решили не ехать, свернув немного правее. Они не были уверены в своей способности вдвоём разбить весь гарнизон Ангамандо, так что решили действовать наверняка. И подкрасться тихонько с неожиданной стороны.

Склоны Железных гор мало отличались от Эред-Ветрин. Никаких рек лавы и ядовитых озёр, склоны как склоны. Только инея стало больше, а в оврагах кое-где уже лежал снег. Питьо поглядывал на вершину и недовольно кривился. Снега было слишком много. Горы похоже, не пускали холодный северный воздух к Митриму, там было теплей, и близнецы всё-таки не рассчитали, как быстро пролетает здешнее лето. Надо было ехать хотя бы неделей раньше…

Поднявшись повыше, туда, где снег лежал уже сплошь, а лиственный лес уже отступал и начинался хвойный, близнецы поехали медленней, выбирая место для стоянки. Нашли укромное место, с двух сторон защищённое скалой и грудой валунов, а с третьей – прикрытое колючими кустами.

Костёр разводить не стали.

Тэльво выпало дежурить первым, и он сел спиной к камню, так, чтобы видеть склон перед собой. Вокруг было тихо, только дул ветер и шуршали мёрзлой травой кони.

– Ты видел, как высоко…

Питьо кивнул. В лагере, пока они планировали поход, Тэльво говорил, что вряд ли будет сложней, чем лазить по утёсам возле Гаваней, где они в детстве пугали чаек.

Они тогда обсудили всё – минуты за две. Решили взять верёвки, привязываться к скале, чтобы отдыхать, когда высоко залезут. И колышки для шатров – если выбрать такие, чтобы с плоским кончиком, то их можно забивать в щели, а то вдруг привязываться негде будет.

Как всё это делается на практике, никто из них не представлял. Но тогда всё казалось просто. Сейчас же, увидев, насколько высоко придётся лезть, близнецы невольно засомневались. Тангородрим был мало похож на те утёсы. И надо будет как-то спускать Нэльо. А вдруг он тоже ранен, как Курво был? И не сможет идти сам.

Тэльво явно думал о том же.

– Думаешь, кони нас дождутся?

– Надо будет поторопиться.

– Спи, – кивнул Тэльво. – А то я тоже хочу.

***

Утром – то есть, после отдыха и перед началом смены, – тот же парень снова ждал Тьелпэ у шатра. Подорвался с подёрнутого инеем бревна, когда тот прошёл мимо, покосившись не особенно приветливо. За ночь настроение у Тьелпэ не особо исправилось.

Парень заговорить не пытался, просто шёл рядом, и некоторое время Тьелпэ терпел. Но потом не выдержал:

– Чего тебе от меня надо?

Парень посопел.

– Разреши мне работать с тобой. Ну, чтобы я больше так не ошибался.

Тьелпэ меньше всего хотелось работать с кем-то. Разве что с отцом. Но отец теперь сам не захочет.

С другой стороны, в следующий раз этот дурак может и покалечить кого-то.

– Ладно.

– Спасибо.

Разговор заглох, но на этом хорошие новости кончились. Работа началась с наиприятнейшей обязанности: сходить к Рингвайрэ за указаниями. После того, как сам распределял задания, после всех косых взглядов от Рингвайрэ, после давешнего спора…

Тьелпэ и сам прекрасно знал, что и где нужно делать. Но отец сказал…

Позориться так позориться.

По дороге он хмуро молчал, и его нежданный попутчик тоже. Ну, хоть что-то.

Как вовремя поспорили, хмуро думал Тьелпэ, сказав привязавшемуся парню подождать здесь и подходя к Рингвайрэ. Вот ему отличный повод будет настоять на своём.