Текст книги "Отражение: Двое (СИ)"
Автор книги: Snejik
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)
“Только добрался до номера” – написал он, валяясь на кровати, даже не сняв пиджака и ботинок. – “И я люблю тебя, принцесса. Завтра буду дома”.
“Принцем я уже был, а вот роли принцессы мне не предлагали )))) Скучаю по тебе”.
“Принцесса ты только для меня, любимый” – ответил Барнс. Ожидая ответа от Себастьяна, он чувствовал какой-то странный мандраж, словно он подросток, пригласивший на свидание девушку, и теперь не знает, пойдет она или нет.
“Ты мой котик )))) Я уже дома. Стив сожрал шнурки у твоих кроссовок, сейчас повезу его к ветеринару”.
“Мой бедный Стивка, – Барнс называл котенка на русский манер. – Мозгов, как у его тезки. Напиши, как чего”.
Барнс отложил телефон и, скатившись с кровати, пошел раздеваться. У него были билеты с открытой датой, он мог улететь хоть сейчас, подгадав нужный рейс, но вьетнамцы что-то между собой говорили о недостигнутых договоренностях, которые хотели бы еще раз обсудить, и Барнс ждал звонка, потому что предоставил им свой рабочий номер “на всякий случай”. В этой череде бесконечного пиздежа его радовала только цифра, которая будет написана на его чеке.
========== 11 ==========
– Баки… – осторожно начал Себастьян. Они уже отпраздновали встречу после короткой разлуки, порвав очередную простыню в процессе бурных занятий любовью. – У меня к тебе разговор. Что ты думаешь о детях?
– О детях? – разомлевший, горячий, прижимающийся к нему Себастьян отключал мозги напрочь, и Барнс вообще не сразу понял, о чем идет речь. – Ну, у меня детей не было никогда. Или я о них не знаю. А что?
– Шелли спросила меня, не хотим ли мы детей, и я все об этом думаю, понимаешь? – сказал Себастьян. – Вариантов масса, вопрос в том, хочешь ли детей ты.
– А ты хочешь? – тут же спросил Барнс. Сам он не знал, хочет детей или нет, потому что никогда об этом не задумывался. Вернее, в молодости задумывался, и точно знал, что нет, а сейчас он не был уверен, что остался столь же категоричным. Но и отцом стать тоже не рвался. Весь вопрос был в том, хочет ли детей Себастьян.
– А я сам не знаю, – признался Себастьян. – Сейчас, наверное, нет. Но в будущем – может быть, какие наши годы? Сейчас есть технология, позволяющая слить ДНК двух отцов, так что если захотим, ребенок будет наш общий. Ну, еще есть варианты с суррогатным материнством. С приемными… Так что если ты захочешь…
– Думаю, я стерилен, – задумчиво сказал Барнс, рассматривая варианты слияния ДНК и прочие способы получения детей от него. – А в целом… Мне кажется, что мы недостаточно зарабатываем, чтобы содержать ребенка в должных условиях, – перевел он тему в совершенно меркантильную плоскость, потому что не знал, что сказать по поводу того, хочет он или нет. А если скажет, что не хочет, и Себастьян подумает о нем что-нибудь не то? Или обидится? Вдруг для него это важно, и не сейчас, но в будущем, он хочет ребенка, а Барнс обломает ему всю малину на корню.
Было сложно даже мысли поворачивать в эту сторону, тем более, что какой отец из него, Барнса, если у него кот сожрал шнурки? Никакой. А Себастьян любит детей, он был бы прекрасным отцом. И даже несмотря на то, что они все решали вместе, вдруг его решение не устроит Себастьяна?
– Ну значит, вернемся к этой теме лет через десять, – предложил Себастьян. – Кстати, я поговорил кое с кем из модельного агентства, тебя ждут на пробы послезавтра.
Барнс завис, а потом приподнялся на локте, чтобы посмотреть в лицо Себастьяну.
– И к чему был разговор о детях? – не понял он.
– Я просто думал на эту тему после Шелли, – честно ответил Себастьян. – Хотел услышать твое мнение. Я всегда был уверен, что не хочу детей, а тут вдруг усомнился. Согласись, дети – это не то решение, которое можно принять в одиночку. Кстати, детей на стороне у меня точно нет, я всегда предохранялся.
– Хорошо, принцесса, – Барнс перевернулся, чтобы удобно устроить Себастьяна у себя под боком, и заложил одну руку под голову. – Давай предположим, что у нас нет проблем с деньгами, потому что многие бы сказали, что нет, но это сейчас не важно. Возможность иметь ребенка, даже новорожденного, у нас есть, я думаю, мы найдем, куда сунуть мое шмотье из условно гостевой спальни, сделав из нее детскую. Я могу не ездить с тобой никуда, когда ты уезжаешь на съемки, и сидеть с ребенком. Только я боюсь, что из меня плохая нянька. А если нанимать няню, то нахер тогда мы, такие волшебные, нужны вообще. Не знаю, Себастьян, дети – это слишком ответственное занятие. А еще я боюсь, что не смогу ребенку ничего дать. А вдруг я не захочу делить тебя с ним или с ней?
– Да, для ребенка нужна еще одна комната, – согласился Себастьян. – Няня все равно понадобится, мы не совладаем с младенцем, к тому же мы оба работаем. Словом, это тема на подумать, и хорошо подумать. Может быть, не один год. Вернемся к ней, скажем, лет через пять?
– За эти пять лет я даже постараюсь подумать, – пообещал Барнс. – Сейчас ты реально застал меня врасплох. Но, наверное, я, в целом, не против ребенка. Просто не сейчас. Сейчас у меня котенок шнурки жрет.
– Возраст у него такой, – улыбнулся Себастьян. – Все с ним в порядке, просто обувь надо в шкафчик прятать.
– Где я и где шкафчики? – иронично спросил Барнс. – Вот, какие дети, если я сам как дите?
– Ты у меня под боком, а шкафчики в прихожей. Кайл, кстати, меня с первой пары сожранных кед приучил обувь убирать. Любимые кеды были, лимитированный выпуск.
– Ну, кроссовки я не особо люблю, – пожал плечами Барнс, – так что не жалко. Вот если бы он мои ботинки пожрал, я бы обиделся. Засветишься еще в одном моем ролике?
– Засвечусь, а когда? Через три дня лечу в Лос-Анджелес на съемки, буду там четыре недели. Черт, еще одна главная роль… – Себастьян закинул руки за голову и мечтательно улыбнулся. – Сценарий просто роскошный.
– Тебя будут лапать какие-нибудь бабы или мужики? – тут же спросил Барнс. – Я без тебя четыре недели не выдержу. Так что поеду с тобой.
– Поезжай, номер будет на двоих. Да даже не номер, апартаменты недалеко от киностудии. Месяц же. Римейк “Воспламеняющей взглядом”, так что лапать меня будет в основном шестилетняя девочка. Никогда не работал в паре с детьми, будет интересно. Правда, мой персонаж помирает в конце.
Перевернувшись, Барнс обнял Себастьяна за бедра, положив голову ему на живот, свернувшись калачиком.
– Успокой меня, что я не один такой ебанутый, что таскается за своим мужиком везде и всюду, – попросил Барнс, не особо надеясь на то, что это так, почему-то, и сдвинулся так, чтобы лизнуть головку. Он знал, что может рассчитывать еще на один раунд, если даст Себастьяну передохнуть.
– Не один, – утешил его Себастьян. – Это точно.
– Если я получу эту работу, я все равно приеду к тебе, как закончу, – сказал Барнс. При мысле о месяце разлуки свело спазмом горло, он тяжело сглотнул и, чтобы отвлечься, снова лизнул головку, погладив пока еще незаинтересованный в происходящем член.
– Я вытрахан, – сообщил Себастьян, вздохнув. – Давай пока перекусим. Ты же знаешь, голодный я склочный и ворчливый.
Барнс принес еду в кровать, не собираясь выпускать из нее своего мужа, даже собирался накормить сам, но передумал.
– Черт, вот у тебя все, а я теперь заморачиваюсь по поводу ребенка, – он сидел напротив Себастьяна, вяло жуя яблоко. – Что, как, откуда… Ты меня озадачил.
Себастьян прожевал ломтик прошутто.
– Ну вот думай теперь, – сказал он.
– Вот я и думаю, – тяжело вздохнул Барнс. – А тебе принципиально, чтобы ребенок имел с тобой кровное родство?
– В общем, нет, но хотелось бы. Твой. Или мой. Или наш.
– Наш было бы здорово. Наверное, надо узнать, могу ли я иметь детей, – задумался вслух Барнс. – Хотя, вообще сложно сказать, как сыворотка изменила меня в этом отношении. Знаешь, я хочу девочку.
Эта мысль озадачила самого Барнса очень сильно, потому что ещё десять минут назад он вообще не хотел детей.
– Ну, если ребенок будет наш, вообще неважно, можешь ли ты иметь детей традиционным способом, – сказал Себастьян. – Но тогда точно будет мальчик. А если искусственное оплодотворение и суррогатная мать, то как повезет, пятьдесят на пятьдесят. Если девочка… будет принцесса с гранатометом?
– Ага, – мечтательно отозвался Барнс, уже витающих в каких-то странных мечтах о том, как он научит всему, что знает, своего ребенка, и первое в этом списке шло, как постоять за себя, а второе – как изничтожить других. – Но все равно не сейчас.
– Не сейчас, – согласился Себастьян и принялся за салат. – Другая квартира, выбор школы, хорошая медицинская страховка, проверенная няня… Ну и медицинские процедуры, если мы захотим своего. Услуги суррогатной матери тоже дорого стоят. Будем работать.
– Только няня должна быть не старше тридцати лет, а то будет какая-нибудь старая карга, – тут же сказал Барнс. – Няня должна быть молодая и прогрессивная. Я бы хотел дом, но это как-то или слишком дорого, или слишком далеко. Но, кстати, загородный дом на озере мы себе можем позволить, я смотрел, есть предложения по вменяемой цене. Не акры земли, правда, как у Гарри, но тоже неплохие участки.
На самом деле, Барнс бы переехал в город подешевле, но Себастьяну нравился Нью-Йорк, он был центром жизни, поэтому об этом он даже не заикался, уверенный, что сможет заработать денег для того, чтобы они ни в чем не нуждались.
– Котик, тут уж надо определиться, что у нас в приоритете – ребенок или дом на озере. Потому что и то, и то, боюсь, мы не потянем.
Вздохнув, Барнс подобрался к Себастьяну и устроился под боком.
– Дай помечтать, а? – улыбнувшись, попросил он. – А еще можем предложить Гарри подремонтировать его дом и отдыхать летом у него. И недалеко, и я все равно туда езжу часто. И озеро у него есть, так что я думаю, он даже будет не против. Он к тебе привык уже. Что думаешь? И денег не много надо, и в шаговой доступности, и не болит голова, как там наш домик один поживает.
– Ну насчет “шаговой” – это ты сказанул. Туда два часа ехать. Но предложи, вам все равно еще бункер строить, заодно и ремонт сделаете. Только как Гарри переживет наши вопли?
– Поставим звукоизоляцию в нашу комнату. Не думаю, что он будет против, а больше у него никого не бывает дольше нескольких часов, – Барнс погладил Себастьяна по животу, хотя хотелось ниже и совсем не погладить, но, похоже, он действительно вымотал своего мужа. – Значит, ты уезжаешь через три дня, – в дверь поцарапались, но Барнс закрыл ее неплотно, и Стив прошмыгнул в комнату и сразу же запрыгнул на кровать, радостно укладываясь на хозяина, а тот принялся его гладить. – А когда у меня эти… пробы? Мне без тебя страшно будет одному.
– Страшный Зимний Солдат боится модных фотографов? – улыбнулся Себастьян. – Послезавтра у тебя пробы. Я тебя провожу и встречу. Ничего там страшного нет. Тебя просто пофотографируют в разных позах и с разными выражениями лица, одетого.
– Мне почему-то кажется, что это только звучит прикольно, – признался Барнс. – А на самом деле, может я и не смогу даже… Знаешь, страшные Зимние Солдаты тоже чего-то боятся. Занятно, Солдат был то ли номером серии, то ли позывным, то ли еще чем-то подобным, но, как ни странно, оно мне нравится. Потому что ни Белым волком Ваканды, ни другими вариациями я не стал. Баки Барнс, Зимний Солдат.
– И мой любимый kotik, – довольно добавил Себастьян. – Узнай Романофф о том, что Зимний Солдат – kotik, у нее бы крыша поехала от диссонанса.
– Да, она так и не смогла ко мне привыкнуть, хотя всегда легко и быстро адаптировалась ко всему и вся, – вздохнул Барнс. – Она старалась, но понять, что я Баки Барнс, а не тот, кто ее тренировал, кажется, не смогла. Вернее, принять. Я напоминал ей о том прошлом, которое сделало ее той, кто она есть, но это прошлое она с удовольствием бы забыла, вытерла из памяти, потому что оно для нее слишком болезненно. Я ее даже понимаю отчасти. Но я предпочитаю помнить.
– Слушай, а фильм про тебя как тренера в Красной Комнате – помнишь его? Там все выдумка или есть и правда? Я все хотел тебя спросить.
– Знаешь, сложный вопрос, я ведь всего-то не знал, просто делал свою часть работы, так сказать. А на остальное мне было наплевать, – задумался Барнс. Он не очень любил тот фильм, просто потому, что считал, что нельзя делать убийц из детей. – Я не видел в них людей, мне было плевать на морально-этическую сторону вопроса, для меня это были функциональные единицы, от боеспособности которых зависела их жизнь. Но я старался, потому что знал, что подготовить бойца подобного класса тяжело и требует длительного времени. И, хотя у меня тогда не было своих желаний, наверное, это не совсем так. Я хотел, чтобы эти девочки были хороши, потому что это значило бы, что я хорош. А значит, меня будут использовать и дальше. Как-то так.
– А тебя правда натаскивали как хакера? Там, в Союзе?
– Я мог все, – просто сказал Барнс. – Полностью самодостаточный самонаводящийся пиздец, выживающий в любых условиях. Да, Зимний Солдат не только убийца, еще и разведчик, взломщик, диверсант и масса всего другого. Вон, даже учителем рукопашного боя у девочек был. Сейчас я уже ничего не взломаю, технологии сильно изменились с последнего раза, как я проникал в сверхзащищенное хранилище чего-то там. Но если наверстать матчасть, то да, еще и хакер. А что?
– Ну просто непонятно тогда, почему Пирс отправлял тебя только на силовые миссии. Или я чего-то не знаю?
– Не только, – не согласился Барнс, – но он, похоже, плохо читал сопроводительную документацию, и просто не представлял, на что я на самом деле способен. Я, кстати, так и не понял, для чего нужно было убивать Фьюри и Стива так громко. Но кадры в фильме с тобой шикарные. Неужели я также круто выглядел?
– Кадры шикарные, да, шоу восхитительное, а смысла в нем нет, – вздохнул Себастьян. – На хрена надо было атаковать Фьюри средь бела дня в центре города? Чтобы все знали? И эта драка Страйка со Стивом в лифте? Послали бы тебя, прострелил бы ты ему колени, и никуда бы Капитан Америка не убежал. Но выглядел ты безусловно круто. – Себастьян улыбнулся. – А я псих покруче твоих фанаток.
– Фанатки твои все-таки, – заметил Барнс. – И с чего ты псих?
– Ну, мне на голову упал Зимний Солдат, а я его кофе поил, – рассмеялся Себастьян. – Ну сам подумай, это же ненормальная реакция на чужака в собственной ванной!
– Я тебя сходу мордой в пол не уложил только потому, что ты мне показался очень безобидным, – признался Барнс, вспоминая, как появился в ванной Себастьяна больше шести лет назад. – Потом мне это показалось делать просто глупо, тем более, что полицию ты вызывать не спешил. Правда, когда ты назвал меня глюком, я даже обиделся, надо сказать. А потом… А потом я сам не заметил, как влюбился в тебя, и так от этого охуел, надо тебе сказать.
– Вот последнему я до сих пор удивляюсь, – признался Себастьян. – Для меня-то все было просто: я любил тебя, так сказать, заочно, и оно все плавно перелилось в реальность. А вот ты…
– Я… Наверное, я действительно хотел любить не женщину, а мужчину, – задумчиво сказал Барнс, почесывая за ушами урчащего, как трактор, котенка. – Стива я любить не мог, потому что видел в нем только друга, во время моей молодости любить мужчину было опасно для жизни, а потом, когда я уже очухался, было не до любви. В Ваканде тоже не до того было, да и, честно сказать, не хотел я видеть своим любовником негра. Хотя Т’Чалла хорош. Я не хочу сказать, что я в тебя влюбился, потому что ты был первый встреченный мной мужик, который мне в принципе понравился. Мне кажется, я в принципе не мог в тебя не влюбиться. Может, это подарок Вселенной за весь пиздец, который я пережил?
– Наверное. А еще любовь фанатов. Думаю, без нее ничего бы не было.
– Может быть, может быть… А про фанатов я вообще ничего не понимаю, – Барнс утащил у Себастьяна ломтик помидора, – они любят тебя или меня? Нет, понятно, что тебя, но если бы они знали, что я существую, тогда как бы дела обстояли?
– Они любят образ тебя, созданный мною, – задумчиво сказал Себастьян. – Не комиксовый, не мультипликационный, а именно кинематографический.
– Наверное, только ты мог сыграть Зимнего так, чтобы его захотели оплюшить. До сих пор оплюшивают, – Барнс перестал гладить Стива и, постаравшись не перевернуть столик, обнял Себастьяна, целуя в щеку. – Какой у меня дохера талантливый муж.
– Нет, это ты у нас такой кооотик! – протянул Себастьян.
В день съемки Барнс нервничал, как девчонка перед первым свиданием, долго тискал Стива, который даже стал от него вырываться, потом еще дольше гулял с Кайлом, словно это затягивание времени перед выходом могло что-то изменить, а потом завис перед зеркалом, гадая, собрать волосы в хвост или распустить.
– Волосы в хвост, – скомандовал Себастьян. – Распустить всегда успеешь. Костюм серый, сейчас лето. Галстук светло-серый. Рубашка белая. Туфли черные. Часов ты не носишь, кольцо оставь. Уши у тебя не проколоты, так что с серьгами проблем не будет.
– Могу проколоть, – пожал плечами Барнс, просто чтобы что-то сказать. Он быстро оделся, долго возился с галстуком, чуть не завязав его петлей Линча, но потом успокоился и взял себя в руки. Через пятнадцать минут Барнс предстал пред светлы очи супруга, одетый и причесанный. – Поехали?
– Поехали, – кивнул Себастьян.
Студия была самая обыкновенная: светлые, темные, цветные фоны, настраиваемое освещение, отражатели, зонтики, камеры на штативах, реквизит – барный стул, кожаное кресло, венский стул, старая табуретка.
– Расслабься, – посоветовал Себастьян. – Смотри в камеру и представляй, что снимаю я.
– Я видел свои фотки, где я смотрю на тебя, или думаю о тебе, – сказал Барнс, вздохнув. – У меня взгляд странный. Мы купим мне торт после всего этого?
– Обязательно, – пообещал Себастьян. – Иди.
– Ну что такого сложного повертеться перед камерой, – буркнул себе под нос Барнс. – Нихуя. Вот и не ной.
Узнав, что конкретно от него требуется, Барнс действительно представил, что его снимает Себастьян, расслабился, обозначив процесс съемки как очередную странную миссию, и дальше дело пошло легко и просто.
Он знал, что карьеру фотомодели может загубить на корню любой фотограф, поэтому полностью доверился молодому парню эксцентричной наружности, очень точно выполняя его пожелания встать так или иначе.
Барнс прокрутился перед камерой почти три часа, и, надо сказать, жутко устал, большей частью морально, потому что суперсолдатский организм рассчитан и не на такие нагрузки. Когда все закончилось, и он смог отдохнуть от яркого света, который почти постоянно неприятно светил в глаза, он выдохнул.
– Молодец, мужик, – сказал ему фотограф, глядя в экран камеры, листая сники. – Вот эта хороша, – он показал Барнсу снимок, где он только-только распустил волосы и тряхнул головой, чтобы они рассыпались. В кадр попал момент, где кончики еще не до конца опали, словно поднятые ветром.
– Ага, ничего, – кивнул Барнс, не понимая в этом ничего, от слова совсем.
– Ладно, бывай, – махнул рукой фотограф. – Тебе позвонят.
– Спасибо, до свидания, – ответил Барнс и теперь уже облегченно выдохнул.
– Ну что, не так страшно? – спросил Себастьян, который ждал Баки в холле, нацепив темные очки и уставившись в телефон. – Все в порядке?
– Не так, – кивнул Барнс, которого действительно полностью отпустило. – Сказали, позвонят. Ты мне торт обещал. И, если у нас сегодня больше нет дел, поехали купаться.
– Какое купаться! – Себастьян всплеснул руками. – Мне улетать завтра с утра, мне собираться еще. Поехали за тортом.
– Соберешься вечером, выспишься в самолете, – предложил Барнс. – Давай я с тобой поеду, а? Не завтра же мне позвонят, всегда успею улететь.
– Слушай, я просто не хочу никуда ехать. Нет настроения, – развел руками Себастьян. – И я не уверен, что на мой рейс еще есть билеты. У меня завтра будет совершенно сумасшедший день, сразу ночные съемки, так что я даже не знаю, когда освобожусь.
– Хорошо, не поедем купаться, – согласился Барнс. – Значит, за тортом и домой. Ты будешь собираться, а я буду тебе не мешать. Принцесса, я все равно приеду, если только ты хочешь.
Что-то в словах Себастьяна странно задело, хотя он не сказал ничего такого, что можно было бы трактовать двояко или неправильно. Но у Барнса получилось выловить там мысль о том, что Себастьян просто не хочет, чтобы он ехал с ним.
– Знаешь… – задумчиво сказал Себастьян. – Приезжай дня через три, хорошо? Я как раз войду в роль и уже не собьюсь. Ладно?
– Себастьян, – Барнс повернулся к нему и заглянул в глаза, – если я мешаю тебе работать – так и скажи. Ты меня этим не обидишь, потому что я бы тоже предпочел сидеть на крыше, поджидая цель, в одиночестве.
Барнс поднял руку, ловя такси, на пробы он решил машину не брать.
– В первую неделю мне точно будет сложно отвлекаться, – признался Себастьян. – Сложная роль. Интересная, но сложная. Ты почитай книгу, все сам поймешь.
– Хорошо, почитаю, как только с переводами закончу, их много, – они сели в такси, и Барнс назвал адрес любимой кондитерской. – Мне тоже будет, чем заняться, просто я не могу, когда ты так далеко от меня. Это меня с ума сводит.
Наплевав на водителя и его мнение, Барнс повернулся к Себастьяну, заставив повернуться к себе, и обхватил его лицо ладонями.
– Принцесса, я люблю тебя, я хочу быть рядом, хочу быть с тобой, но если тебе это мешает, у меня всегда есть багажное отделение и крыша… – Барнс хотел сказать что-то ещё, но услышал то, что, водитель был уверен, его пассажиры не услышат.
– Ебучие гомики, – нельзя сказать, что водитель это прошептал, скорее выдохнул, уверенный, что за шумом мотора и города этого никто не услышит, тем более, он сказал это на своем родном языке, но слух суперсолдата уловил это, и Барнс молниеносно, но при этом неимоверно плавно обхватил левой рукой водителя за горло через сиденье. Они стояли на светофоре, поэтому аварии не случилось.
– Ещё раз, сука, подобное вякнешь, – на ухо сказал ему Барнс, обращаясь на том же языке, – и я тебе оторву голову. Понял меня?
Себастьян спокойно смотрел на развернувшуюся сцену. Баки несвойственна была немотивированная агрессивность, значит, водитель его спровоцировал.
Водила кивнул.
– Извините, – прохрипел на английском водитель.
– То-то же, – Барнс выпустил свою жертву и постучал ему по голове. – Поехали.
Машина тронулась ровно на зелёный сигнал светофора, больше водитель не произнес ни звука, пока они не доехали до кондитерской, где Барнс расплатился и вышел, только дождавшись сдачи, которая последовала без вопросов.
– Это книга о девочке-пирокинетике, – внезапно сказал Себастьян, когда им принесли кофе и пирожные, – и о ее отце, слабом псионике. Как они спасались от правительства, не спаслись, оказались в плену, их исследовали, а потом отец спас девочку, но сам погиб. Вот я и буду играть отца.
– Я даже не знаю, что тебе сказать по этому поводу, – честно сказал Барнс. – Ты же знаешь, что драмы не для меня. Я бываю очень бесчувственным к некоторым вещам.
У Барнса заиграл телефон какой-то странной хрипловатой мелодией.
– Извини, это Гарри, – и Барнс предпочел отойти. На памяти Себастьяна это был первый звонок Гарри, обычно тот писал и не сильно расстраивался, что Барнс отвечал не сразу.
– Пришел автомат на мое имя, Гарри его не отдавали, несмотря на то, что он был вписан, как получатель, дичь какая-то. Прости, – Барнс вернулся за столик. – О чем мы?
– О работе, – улыбнулся Себастьян. – Ты почитай все-таки. Не обещаю, что тебе понравится, но книга хороша. И сценарий хороший.
– Ты говорил, это римейк, – напомнил Барнс. – Я лучше посмотрю, быстрее будет.
На самом деле, Барнс читал очень быстро, и думал, что дня на книгу ему хватит, потому что Себастьян хотел, чтобы он ее прочёл. Но сдаваться просто так, подтверждая тем, что он будет читать все, в чем его муж играет, он не собирался, хоть это было и так.
– Ну, не совсем римейк. Скорее, повторная экранизация. В современном антураже. В романе действие происходит в семидесятых. А в фильме будет современность, так интереснее.
– Тогда тем более, зачем мне читать книгу? – удивился Барнс, но погладил Себастьяна по руке. – Хорошо, я почитаю.
Себастьян посмотрел на свое растерзанное пирожное. Ему не хотелось сладкого. Не сегодня.
– Ты уже выбрал себе торт?
– Да, – кивнул Барнс, он видел, что Себастьян совершенно не в настроении, и расстраивать его ещё больше не хотелось. – Поехали домой, принцесса.
Он забрал заказ, складывалось ощущение, что этого шоколадного монстра тут делали специально для него, расплатился и не стал заставлять Себастьяна ждать. Было как-то муторно и неспокойно. Его муж пребывал в растрепанном состоянии, и Барнс совершенно не представлял, что с этим можно сделать.
Дома он поставил торт на стол и забыл про него сразу же, сграбастав Себастьяна в объятия.
– Что с тобой, мой хороший? – ласково спросил он, проводя пальцами по щеке. – Я вижу, что что-то не так, но не понимаю, что, помоги мне тебя понять.
Такой диссонанс у них бывал крайне редко, и Барнс всегда его боялся, потому что ему казалось, что он в чем-то виноват, сделал что-то не так, обидел Себастьяна. В такие минуты он чувствовал себя растерянным и беспомощным, потому что не было врага, которого можно было поразить метким выстрелом, а были перебои в их тонкой настройке друг на друга. И эти перебои пугали Барнса похлеще атомной войны, потому что там-то понятно, что делать, а тут – нет. Он успел передумать кучу мыслей, заглядывая Себастьяну в глаза, боясь увидеть в них разочарование.
– Котик, не отказывай мне в праве на дурное настроение без причины, – улыбнулся Себастьян. – Роль сложная, понимаешь? Я никогда не играл в паре с детьми, я не знаю, смогу ли я сыграться с Алисией, ей всего шесть лет. А сыграться необходимо, иначе все развалится.
– Даже не знаю, что мне теперь делать, – грустно улыбнулся Барнс. Он знал, что пытаться затискать Себастьяна в таком состоянии не самая хорошая идея, как бы ни хотелось это сделать. – Оставлю тебя в покое и пойду работать?
Барнс погладил Себастьяна по плечам, и отступил на шаг, давая ему возможность уйти.
– Лучше помоги мне собраться, – попросил Себастьян. – Костюмы я брать не буду. Посмотри прогноз погоды в ЭлЭй на месяц, пожалуйста.
– Ты хочешь, чтобы твои вещи были раскиданы ровным слоем по всей квартире? – рассмеялся Барнс, залезая в телефон, чтобы посмотреть погоду. – Жара там, ближайшее время даже без дождя. Я бы настоял на панамке, но ты же ее носить не будешь. Ладно, пойдем, помогу тебе.
Поймав Себастьяна в объятия, Барнс легонько сжал его, целуя в висок, и с сожалением выпустил.
– Я люблю тебя, – шепнул он.
– Я знаю, – отозвался Себастьян. – Только понять не могу, за что. Я же… – он развел руками.
– А ты меня любишь за что-то конкретное? – выгнул бровь Барнс.
– За все сразу, – признался Себастьян. – Но ты – это ты.
– Я – это я. А ты – это ты. И люблю я тебя уже просто за то, что ты такой есть, – Барнс погладил Себастьяна по лицу, невесомо коснулся губами губ, зажмурившись, чтобы не смять в объятиях, не утянуть в кровать, чтобы там заставить забыть обо всех тревогах. – Давай отложим сборы на вечер?
– Давай не будем откладывать, котик, – попросил Себастьян. – Ты же знаешь, я предпочитаю собраться заранее.
Было жаль, что Себастьян не мог, как сам Барнс, собраться за пять минут, попихав в рюкзак самое необходимое. Его сборы были обстоятельными и неспешными, это Барнса даже иной раз напрягало, но он не показывал своего недовольства, понимая, что в этом отношении они с Себастьяном слишком разные.
– Не хочу, чтобы ты уезжал, – Барнс не выдержал и сгреб Себастьяна в объятия, уткнулся лицом в шею, поглаживая по спине. – Эгоистично хочу тебя только себе, чтобы тебя больше никто не видел, никто не трогал, чтобы ты был только мой. Но знаю, что так нельзя. Чем тебе помочь в сборах?
– Достань мой чемодан, он в кладовке на верхней полке, ты его в последний раз туда запихал, я не дотягиваюсь, – Себастьян стянул с волос Баки резинку и растрепал их. – Котик, такая у нас работа. Ты в разъездах, я в разъездах.
– Мои разъезды раз в месяц и на пару дней, а твои… Чувствуешь разницу, да? – он оторвался от Себастьяна и пошел в кладовку за чемоданом, на ходу заправляя волосы за уши.
– Такая у меня работа, – Себастьян подхватил Стива, посадил на плечо и пошел в гардеробную – выбирать, в чем ехать.
========== 12 ==========
В Лос-Анджелесе стояла рекордная для Южной Калифорнии жара. Она давила на стекла машины, которую студия прислала за Себастьяном. Даже кондиционер, казалось, не помогал.
Себастьян закинул вещи в апартаменты и сразу поехал на съемки. До вечера он знакомился со съемочной группой, пытался наладить контакт с Алисией Шанталь, хорошенькой зеленоглазой блондинкой, и с остальными. Алисия держалась уверенно, без смущения. Это была не первая ее роль, что Себастьяна только порадовало – это значило, что девочка имеет опыт работы в кино.
Когда на город опустились сумерки, начался первый съемочный день. Раньше Себастьян не работал с Дэвидом МакКэрином и не знал, чего от него ожидать. Дэвид оказался внимательным, въедливым и очень требовательным.
Себастьян с ходу влез в шкуру Энди Макги, отца Чарли, внезапного вдовца, лишившегося дома, жены, сбережений и бегущего из последних сил, чтобы уберечь дочь. Алисия – Чарли – испуганно жалась к нему. А он просто хотел спасти свою малышку.
Съемки закончились далеко за полночь. Давид поблагодарил всех и напомнил, что ждет всех на площадке завтра. Себастьян устало сел в машину и набрал смску Баки: “Первый день отсняли. Устал жутко. Сейчас закажу себе китайской еды, поем и упаду спать”.
Чтобы не сойти с ума от одиночества, Барнс, вернувшись из аэропорта, забрался на диван с ноутом и Стивом, которого посадил себе на шею, укрыв волосами, и полностью погрузился в переводы, включив музыку. Себастьяна всегда поражал его плейлист в котором соседствовал тяжёлый рок и джаз. Особенно его удивлял Утесов, Барнса он тоже удивлял, но его слушал один из хэндлеров, и оно просто въелось. Так же как Pink Floyd, которых слушал Рамлоу. А ещё Барнсу нравились песни из диснеевских мультиков. И вся эта мешанина лилась из колонок музыкального центра целый день и почти всю ночь, отгораживая Барнса от всего остального мира. Когда под утро пиликнул телефон, Барнс не вздрогнул только потому, что был Зимним Солдатом.
“Как прошло?” – тут же ответил он. – “Я перевел недельную норму”.
“Для первого дня неплохо. Алисия прелесть. Жара тут дикая. Ты чего не спишь?”
“Я могу не спать трое суток без потери функциональности” – набрал Барнс. – “Ты словно инструкцию не читал)))”
Без Себастьяна было грустно, одиноко и вообще тоскливо. Одиночество не скрашивал ни Кайл, спящий рядом на диване, ни Стив, урчащий на шее. Живность скорее напоминала об отсутствии важного человека рядом.
