Текст книги "Отражение: Двое (СИ)"
Автор книги: Snejik
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)
Только усилием воли Барнс не откинулся назад, чтобы упасть в объятия Себастьяна и забыть обо всем на свете. Он чувствовал аккуратные, нежные прикосновения, чувствовал, как гребень проходится по волосам и тихо урчал, забыв обо всем. У них еще было время до полудня, полно времени, ведь ехать было всего полчаса. Контракт на аренду уже подписан, и если они немного опоздают, ничего страшного не произойдет.
– Слушай, тут должны делать массаж, я помню, в описании было. Я хочу массаж, когда вернемся. А ты? – спросил Барнс, расслабленно жмуря глаза. – А еще хочу на Северный полюс, подняться на Эверест и объехать весь мир. Мир я хочу объехать с тобой.
– На Эверест я тебя не пущу, – уверенно сказал Себастьян, собирая волосы Баки в хвост. – Там слишком многие умирают. На полюс тоже не поеду. Про кругосветку – не знаю, надо будет как следует обдумать. Все, готово. Пойдем завтракать.
– Вот прямо так возьмешь и не пустишь? – удивился Барнс, хотя эта гора действительно забрала слишком много жизней, чтобы так просто отпустить на нее любимого человека. Но Себастьян еще никогда не был так категоричен, если Барнс хотел чего-то. – Я выжил, сорвавшись с поезда в пропасть.
– И что, это было приятное впечатление? – Себастьян вытащил из чемодана пару купальных шортов, две футболки и легкие летние брюки. – Поверь, на Эвересте будет не лучше. К тому же у тебя нет альпинистской подготовки. И мы хотели прикопить денег на переезд.
Барнс забрал у Себастьяна вещи и запихнул их к себе в рюкзак.
– Принцесса, я сказал, что хочу подняться на Эверест. Подготовка у меня любая есть. Я не сказал, что поднимусь на него во что бы то ни стало, – он обхватил Себастьяна за плечи, заглядывая в глаза. – Я хочу много разных вещей, но не все из них осуществимы так просто. Я это понимаю. Но это же не мешает мне их хотеть, правда? Мы же уже решили, что нам не нужен свой дом на озере, что не мешает мне его хотеть.
– Извини, – грустно сказал Себастьян. – Пойдем завтракать.
========== 31 ==========
Дул крепкий ветер, развевая выбившиеся из тугой косы волосы Барнса, который уверенно правил яхтой, держа берег по левому борту. Он решил не уходить далеко в океан, опасаясь, что Себастьяну может быть неуютно. Да и сам он, не зная акватории, решил не рисковать.
Они вышли из порта почти четыре часа назад и, как только необходимость в тонком маневрировании отпала, Барнс поставил паруса, которые тут же наполнились ветром, и яхта заскользила по водной глади даже быстрее, чем под мотором. Барнс не знал физики процесса, но когда-то давно ему объясняли, что яхта под косыми парусами на острых курсах идет быстрее ветра, и он убеждался, что это так.
– Принцесса! – позвал Барнс Себастьяна и засмеялся. – Иди порули, мне надоело.
Себастьян, покачиваясь, перебрался с носа на корму и взялся за штурвал.
– Научи меня, – попросил он.
Ему было хорошо. Он чувствовал себя свободным, как никогда.
Барнс встал позади, обняв Себастьяна и положив свои руки на его.
– Рули вперед, – сказал он. – Смотри, чтобы берег был всегда слева, и чтобы не заполаскивались паруса. Вот и вся наука.
Себастьян откинул голову Баки на плечо и рассмеялся от избытка чувств.
Барнс обхватил Себастьяна за талию, прижавшись щекой к щеке, поцеловал в шею, и снова подставил лицо ветру и солнцу. Он был счастлив. По-настоящему, без оговорок и скидок счастлив. Вся его жизнь в последние полтора года складывалась так, что об этом можно было только мечтать.
– Я люблю тебя, принцесса, – тихо сказал Барнс, хотя ему хотелось кричать от счастья. Хотелось затискать Себастьяна, но он просто стоял у него за спиной, обнимая, прижимаясь всем телом и чуть-чуть поправляя штурвал. – Заполаскиваться начал.
– О, я понял, – кивнул Себастьян, чуть повернув голову и целуя Баки в щеку.
На следующие несколько часов он впал в непривычное медитативное состояние. Он стоял у штурвала, его обдувал ровный постоянный ветер, палуба под ногами колыхалась, в левый бок светило солнце. Он видел морских птиц, проносившихся в небе, летучих рыб, стайками вспархивающих над волнами. Ему было хорошо и так безмятежно.
Прогулка на яхте при неизменном ветре вообще была очень медитативным процессом. Барнс сменил Себастьяна у руля, позволяя тому не стоять постоянно на солнце, а спрятаться под навес, и правил яхту вперед, уже видя, что они скоро обогнут остров и ветер изменится, но как, Барнс предсказать был не взялся. Он был плохим моряком, хотя ему и нравился процесс, он знал, как все работает, даже погрузился в эту необычную, непривычную романтику.
Солдату приходилось ходить под парусом, но для него это была жестокая необходимость в жестких условиях, а сейчас – лишь приятная прогулка, хотя он и не мог оторваться от штурвала, чтобы яхта не потеряла управление.
Они шли и шли, проходя милю за милей. Солнце плавно катилось по небосводу, и вот они уже обогнули остров, и оно снова светило им в левой борт.
Перед самым закатом Барнс спустил паруса и бросил якорь.
– Давай искупаемся? – предложил он, откидывая небольшой трап. – До заката всего ничего.
– Да, давай, – расслабленно откликнулся Себастьян. – А потом поедим. У нас же есть еда?
– Конечно, есть, – отозвался Барнс. – Только давай не уплывать далеко от яхты и не купаться после заката, хорошо?
– Почему не после заката? – заинтересованно спросил Себастьян.
– Берег очень далеко, да и яхту можно случайно потерять в ночи, если далеко уплыть, – объяснил Барнс. Хотя он-то найдет яхту по габаритам легко и запросто, но рисковать Себастьяном не хотелось. – Пожалуйста, Себастьян, не надо в темноте.
Последнее время Барнс называл Себастьяна по имени чаще всего тогда, когда был предельно серьезен, не важно, была ли это просьба, признание в любви или предупреждение.
– Хорошо, Баки, – Себастьян сжал его плечо. – Тогда пойдем поплаваем сейчас. Яхту не унесет течением?
– Якорь – очень полезная вещь, – наставительно сказал Барнс. – Догоняй.
И сиганул с борта яхты, высоко подпрыгнув, оттолкнувшись от нее, успев даже сделать сальто, войдя в воду чуть ли не по олимпийским стандартам.
Себастьян рассмеялся, скинул футболку и обувь, аккуратно положил на одежду солнечные очки, встал на борт и прыгнул с него в море.
Больше часа спустя они снова подплыли к яхте и Барнс усадил Себастьяна на трап, сам оставшись в воде, только устроил руки у него на коленях, положив на них подбородок.
– Если так, то можно и после заката, – разрешил он, понимая, что лишать своего мужа ночного купания он просто не в силах. – Показать тебе русалку?
– О, покажи! – воодушевился Себастьян. – С хвостом? С сиськами?
– Боюсь, хвост и сиськи я себе отрастить не смогу, – грустно сказал Барнс, расплетая свою мокрую косу прямо в воде. Его волосы расплылись вокруг веером. Закончив это нелегкое дело, он нырнул, и какое-то время его не было. Себастьяну даже пристало бы поволноваться за мужа, который уплыл куда-то в закат. Но вот Барнс появился в метрах ста от яхты и стал приближаться, выныривая из воды и снова погружаясь в нее. Ему хватало сил сделать это без рук, он действительно был похож на дельфина или русалку, а, вернее, тритона, окутанный своими волосами.
Себастьян восхищенно всплеснул руками.
– Я тоже волосы отращу! – заявил он, когда Баки подплыл поближе.
– Принцесса, твоя следующая же роль твои волосы отрежет, – заметил Барнс.
Он обхватил колени Себастьяна, укладывая на них голову, волосы веером расплылись вокруг него.
– Откуда ты знаешь? – спросил Себастьян, гладя его по голове. – Моя следующая роль – нежный муж серийной убийцы.
– Тогда отрасти, я не против, – Барнс поцеловал его в колено, а потом раздвинул ноги, устраиваясь между ними, поглаживая член. – Ты очень красивый, тебе пойдет. Мне же идет. А мы похожи.
– Да и мне идет, ты же видел, какие у меня были волосы, когда я тебя играл.
– Очень идет, – согласился Барнс, подбирающийся губами к члену Себастьяна.
– Наглотаешься соленой воды, – предупредил Себастьян. – И утопишь мои плавки.
– Плевать, – отмахнулся Барнс. – Хочу…
Он стянул с Себастьяна плавки, закидывая их на борт, и приник к полувозбужденному члену, обхватывая губами головку. Сам он купался совершенно голый, и его член давно стоял до боли.
Мелкие теплые волны ласкали бедра Себастьяна, член тонул в невероятном плене горячего рта. Он вцепился обеими руками в поручни трапа и сполз чуть ниже, давая Баки больше доступа.
Горечь морской воды мешалась с сладостью кожи. Барнс прижал языком головку к небу и перекатывал ее, словно леденец, наслаждаясь производимым эффектом. Схватиться за свой член не получалось, потому что приходилось банально цепляться за поручни, чтобы удержаться на воде.
Барнс стонал от удовольствия. Его окутывала, обнимала вода, а сам он мог доставлять удовольствие самому дорогому в этом мире человеку.
Себастьян расслабился почти до потери сознания. Ему было так хорошо, так правильно, так невероятно. Океан и колыхание волн, и ночь, и звезды, и эта нежная ласка…
Губы и язык ласкали вожделенный член, а сам Барнс плыл, плыл, плыл и плыл, погружаясь в невероятную негу, погружая в эту негу и Себастьяна.
“Принцесса… Себастьян… как же я люблю тебя” – кристаллизовалась мысль в голове, пока рот был занят членом.
Барнс ласкал и ласкал член Себастьяна губами и языком, подхватив его под задницу, держась на воде только благодаря ему.
Себастьян вцепился в поручни изо всех сил, чтобы не соскользнуть в воду. У него подрагивали бедра, яйца поджимались, член вздрагивал от нетерпения.
Барнс сосал и сосал его член, насаживаясь на него до горла, стонал и мурлыкал одновременно, чувствуя себя на седьмом небе от того, как тянуло в паху, как сводило ноги в сладкой судороге.
Себастьян долго, протяжно простонал, кончая, и едва не выпустил из рук поручни трапа.
Барнс облизнулся, глотая, и поднял голову, посмотрев на Себастьяна. Даже в свете луны его губы были яркими, он с вожделением смотрел на своего мужа, его всего скручивало возбуждением, почти корежило, так хотелось почувствовать влажный плен чужого рта.
– Выбирайся, – велел ему Себастьян. – Если мы просто поменяемся, я утону.
Барнс с трудом дождался, пока Себастьян уйдет с трапа, и оказался на борту в мгновение ока. Мокрый и безумно возбужденный.
Себастьян усадил его куда пришлось, встал перед ним на колени и склонился над гордо стоявшим темным соленым членом.
Барнс откинулся, опершись руками о борт за спиной, чтобы не притянуть голову Себастьяна, чтобы резко не ворваться в этот желанный рот, чтобы не навредить ненароком. Он чувствовал горячее дыхание на своей коже, и его вело.
– Я сейчас сдохну, принцесса, – хрипло выдавил Барнс.
Себастьян провел языком от яиц до головки, слизывая соль.
– Тогда ты умрешь счастливым, котик, – сообщил он и облизал головку.
Почувствовав вожделенное, долгожданное прикосновение, Барнс зашипел, выдыхая сквозь зубы, чтобы не заорать от избытка ощущений.
С Себастьяном всегда было так – на грани. Чувства зашкаливали, практически полностью отключая рассудок. Нервы словно оголялись, и по ним било, как по натянутым гитарным струнам.
Сначала Себастьян долго облизывал член Баки, словно это было мороженое – черное, солоноватое, с чернилами каракатицы. Обводил языком корону, дразнил уздечку, очерчивал каждую вену. Потом, наигравшись, обхватил член рукой у основания и взял в рот.
Барнс замер, он почти не дышал, ощущая каждое прикосновение чуть ли не взрывом. Хотелось большего, хотелось всего и сразу, но он терпеливо ждал, зная, что все будет. У них все будет.
Не выдержав, Барнс все же потянулся рукой к Себастьяну, но пересилил себя и просто погладил того по голове, по плечу.
Было ярко. Невероятно ярко. Барнс старался дышать размеренно, чувствуя как удовольствие заполняет каждую клеточку тела.
Себастьян никуда не спешил, размеренно насаживаясь ртом на член. Он знал, что Баки всегда до крайности возбуждается, когда ласкает его, и хотел растянуть для мужа удовольствие. Баки и так был практически на грани – Себастьян определял это по его тяжелому прерывистому дыханию, по тому, как напрягался живот и подрагивали бедра, по твердости члена и особенно головки, по тому, что к вкусу моря примешался вкус предъэякулята.
– Господи… – протянул Барнс, несильно прижимая голову Себастьяна к себе, вынуждая взять глубже. – Господи… Себастьян… не… останавливайся.
Тело пронзало удовольствием, оно накатывало неотвратимым шквалом. Барнс чувствовал, что ему недолго осталось, а так хотелось еще и еще чувствовать горячий плен этого рта.
Себастьян сжал губы и ускорился, работая языком. Баки был уже на самом краю. Себастьян знал это наверняка.
Застонав громко, протяжно, Барнс почти больно вцепился в волосы Себастьяна. По телу прокатилась волна жара, и он кончил, мелко задрожав, съехал задницей на палубу, в лужу натекшей соленой воды, и обхватил Себастьяна руками, прижимая к себе, впиваясь поцелуем в его губы, чувствуя свой вкус.
Они целовались, и Себастьян чувствовал, как по спине бегут мурашки. Когда они наконец смогли оторваться друг от друга, он сказал:
– Я голодный. Тут есть еда, или придется нырять за осьминогами и жрать их живьем?
– А ты хочешь сожрать живьем осьминога? – удивился Барнс.
– Неа. К тому же тут глубоко. Не достать.
– Твое высочество протрет палубу, пока я буду готовить? – спросил Барнс.
Ему совершенно не хотелось выпускать Себастьяна из объятий, но съесть чего-нибудь было просто необходимо. Барнс поднялся, схватил валяющееся тут полотенце и принялся промакивать волосы, с которых до сих пор капала вода, после чего завязал их в подобие пучка, не воспользовавшись резинкой, и пошел готовить.
Себастьян сморщил нос, но потом взял швабру и протер мокрую палубу. Втянул наверх трап. Закрепил его.
В каюте было теплее, чем на палубе. Теплый желтый свет, уютные кожаные диванчики.
– А кровать тут есть где-нибудь? – спросил Себастьян.
– За той дверью, – указал Барнс вглубь яхты. – Довольно большая, двуспальная. Или ты думал, я заставлю тебя спать голышом на палубе?
– В гамаке под палубой, – рассмеялся Себастьян. – Как в “Пиратах Карибского моря”. Мы же с тобой смотрели “Пиратов Карибского моря”?
– Не помню, – признался Барнс. Они с Себастьяном посмотрели много разных фильмов, все он вспомнить бы не смог. Тот, про который говорил Себастьян, похоже, в памяти не отложился.
– Выдуманный восемнадцатый век, пираты и корабли. Надо будет посмотреть. Заодно оценю, как воспринимается сейчас оцифровка двадцатилетней давности.
– Давай дома уже. Или ты хочешь потратить два часа у океана на просмотр фильма? – уточнил Барнс, вдруг Себастьян действительно хочет.
– Только если погода испортится, – помотал головой Себастьян. – Как там еда?
Барнс поставил перед Себастьяном тарелку пасты с куриным филе в сливочном соусе.
– И даже не консервы, – обрадовал он его. И спросил, повинуясь какому-то совершенно идиотскому и при этом очень печальному порыву, словно ночь и мерная качка навеяли странные тяжкие думы. – Ты же меня не бросишь?
– Брошу, – уверенно сказал Себастьян, наматывая макароны на вилку. Помолчал и добавил: – С борта в море. Вот прямо сейчас, если не перестанешь думать глупости.
Услышав первое, что сказал Себастьян, Барнс тихо выдохнул, с ужасом понимая, что ничто не могло длиться вечно, особенно счастье, и даже успел прикинуть, что сначала поживет у Гарри, поэтому смысл сказанного после дошел до него далеко не сразу. Он чуть не задохнулся, осознавая всю идиотичность своих раздумий, вообще не понимая, что на него нашло, что он стал задаваться такими вопросами, больше присущими неуверенным в себе дамочкам.
– Не пугай меня так больше, – очень серьезно попросил Барнс. – Я, может, и бесстрашный, но очень впечатлительный.
– Это ты меня не пугай. Знаешь, сколько раз вот такие вопросы моих девушек заканчивались тем, что они от меня уходили?
– Я – не девушка, – резонно заметил Барнс. – Я вообще твой муж.
– Muzh ob’elsia grush, – хихикнул Себастьян.
Барнс рассмеялся. Его отпустило, он даже подумал извиниться перед Себастьяном за проявленное недоверие, но передумал. И бывший Зимний Солдат имеет право на глупые слабости раз в год.
========== 32 ==========
– Вулкан или дельфины? – спросил Себастьян, когда они шли по причалу, вернув яхту. – Совместить не получится.
Его слегка покачивало на твердой земле после двух дней в море.
– Давай отдохнем сегодня, а? А потом вулкан. Ты меня им заинтриговал, – предложил Барнс.
Ему понравилась эта двухдневная прогулка под парусом, но для себя он понял, что развлечься на пару дней – это приятно, а вот дольше, да еще в открытом море, он бы болтаться на такой скорлупке не хотел.
– Согласен, – кивнул Себастьян. – Пообедаем, потрахаемся, закажем экскурсию на вулкан – и купаться.
– Сходим в ночи на пляж искупаться, – продолжил мысль Барнс. – Знаешь, а мне очень нравится купаться ночью. Рядом нет никого, можно тебя целовать без стеснения, гладить в воде. Жаль, тебя нельзя в воде трахнуть, это было бы вообще шикарно.
– Не думаю, что у нас получится, – покачал головой Себастьян. – Разве что взять галлон вазелина, а потом изгадить гостиничные полотенца.
– Это слишком муторно и, в итоге, кайфа меньше, чем проблем, – согласился Барнс.
– Вот-вот. Я по молодости трахался как-то в бассейне, мне не понравилось.
Себастьян вызвал такси и они поехали в гостиницу. Закинули вещи в номер и отправились обедать. По пути до ресторана Себастьян любовался своим загаром.
– А ты кого больше любишь, меня или себя? – рассмеялся Барнс, потому что ответ на этот вопрос был для него не очень-то и важен. Не важно, кого больше, главным было то, что Себастьян его любил, и это было полностью взаимно.
– Нас! – ответил Себастьян. – А еще сегодня я буду любить мясо на обед.
– Да, мне нравится ход твоих мыслей, – согласился Барнс.
В ресторане он снова озвучил официантке список из десятка блюд, но там за эти дни к нему уже привыкли и даже удивленно глаза не распахивали, слушая список.
– Слушай, я хочу шоколада, а его здесь нет, – пожаловался Барнс. – Ну, я хочу большую плитку темного шоколада с орехами. И шоколадного печенья.
В меню действительно было туго с шоколадом, а в городе Барнс совершенно забыл, что можно заехать в какой-нибудь магазин, и сейчас очень жалел об этом.
– Может, я метнусь быстренько, ну, после обеда. Тебе что-нибудь купить? – спросил он Себастьяна.
– Купи мне каких-нибудь местных фруктовых соков, – попросил Себастьян.
– Каких именно? Фрэш из местных фруктов и тут есть, – заметил Барнс.
– Ну тогда ничего не надо, – махнул рукой Себастьян. – Пока ты будешь шоколад искать, я на пляже поваляюсь.
– Смотри, чтобы к тебе приставать кто-нибудь не начал, а то я ревновать буду, – засмеялся Барнс.
Нельзя сказать, чтобы он был прямо таким уж ревнивцем, потому что считал ревность признаком неуверенности в себе. Он больше беспокоился за спокойствие Себастьяна.
Он был так счастлив с Себастьяном, как не был ни с кем и никогда. И даже не думал, что таким счастливым вообще можно быть. Иногда ему было страшно, что все может закончиться, но он гнал от себя эти мысли, потому что хотел верить, что это навсегда.
С нежностью посмотрев на Себастьяна, Барнс невесомо погладил его по руке и принялся за еду, которую уже принесли.
– А если я к кому-то буду приставать? – с любопытством спросил Себастьян, принимаясь за суп на кокосовом молоке.
– По заднице получишь, – спокойно ответил Барнс, пробуя крем-суп из брокколи.
Он был уверен в Себастьяне, поэтому не рассматривал вариант, что тот будет к кому-то приставать, как реальный. Может быть, это его когда-нибудь подведет, но он не хотел думать о том, что его принцесса может заинтересоваться кем-то другим.
– Не, такие сексуальные игры меня не возбуждают, – покачал головой Себастьян.
После обеда он действительно ушел на пляж, улегся на шезлонг и принялся рассылать друзьям и маме фотографии с яхты. А Барнс выбрался в город, поймал такси и попросил отвезти его в ближайшую лавку, где торгуют шоколадом, или супермаркет. Оказавшись в супермаркете, потому что лавочек с шоколадом таксист не знал, Барнс принялся внимательно изучать витрину, простояв там почти полчаса. Выбрать что-то одно он не смог, поэтому кассирша очень улыбалась, пробивая половину ассортимента шоколада, который был в магазине.
Найти на пляже Себастьяна оказалось легко, он лежал там же, где Барнс его и оставил, когда уезжал в город.
– Я тебе ничего не купил, – заявил он, откусывая прямо от плитки, садясь на соседний шезлонг. – Я Алину видел, она себе компанию нашла.
– А я ничего и не хотел, – пожал плечами Себастьян. – Мама за нас порадовалась. Напомнила, что ждет нас на День благодарения.
– Да? – Барнс сделал вид, что удивился, хотя помнил об этом. – А если без меня?
– Без вариантов, – покачал головой Себастьян. – Мама очень просила. Баки, ты чего?
– Если я скажу, что я стесняюсь, ты мне поверишь? – обреченно спросил Барнс.
На самом деле он не стеснялся, просто ему казалось, что подобные посиделки в кругу семьи Себастьяна были не для него. Да, он тоже был его семьей, но все равно что-то ему мешало. Хотя Жоржетта хорошо к нему относилась. А может быть, он действительно стеснялся, только сам не знал, чего.
– Поверю, но все равно буду настаивать. Баки, не обижай мою маму. Она ничего плохого тебе не сделала.
– Мне постоянно кажется, что я ей сделал что-то плохое, – буркнул Барнс.
– Совратил единственного сына? Свел его с торного пути гетеросексуальности на кривую извилистую тропу мужеложства?
– Не выебывайся и нормально скажи, – рассмеялся Барнс. – Нет. Просто у меня постоянно странное ощущение, что она что-то обо мне знает и молчит. Я от этого нервничаю.
– А, ну так она знает, что мы с тобой вместе с восемнадцатого года. Мама у меня умная и наблюдательная.
– Хорошо, я пойду с тобой к твоей маме на День благодарения, – вздохнул Барнс, понимая, что его нежелание идти скорее надуманное, чем имеющее под собой какое-то обоснование. – И она не считает меня извергом, оставившим тебя на четыре года?
– А я не говорил ей, что ты пропадал на четыре года, – улыбнулся Себастьян.
– А она не спрашивала, потому что как своего парня ты меня ей не представлял… – продолжил мысль Барнс. – Я прав?
– Ты совершенно прав, – кивнул Себастьян. – Не хочешь отнести шоколад в номер? Растает же.
– Да я думал, может, ты шоколадку захочешь, – пожал плечами Барнс.
– Нет, котик, не хочу. Иди, я тебя дождусь и пойду купаться.
– Я с тобой пойду, – пообещал Барнс и пошел относить шоколад в номер.
Телефон пиликнул пришедшим сообщением, и Барнс, вздохнув, глянул, что там ему пришло. Ничего нового, просто еще один перевод, и заказчик просил “как можно быстрее”.
Присев на диван, Барнс углубился в переписку, выясняя подробности этого “как можно быстрее”. Выяснилось, что кому-то надо было перевести за четыре часа документ из пятнадцать страниц с вьетнамского на японский. Барнс усмехнулся. Последнее время ему часто падали подобные заказы с коротким дедлайном, но и платили за них гораздо больше, чем за обычные.
“Прости, работа. Купайся без меня” – отправил Барнс сообщение Себастьяну, соглашаясь на перевод.
“Когда освободишься?” – ответил Себастьян.
“Не позже, чем через четыре часа. Тут затейливо, но мало, а просят сейчас” – написал Барнс и углубился в перевод прямо где сидел.
Через четыре часа Себастьян вернулся с пляжа. От него пахло морем и солнцем.
– А вот и я. Ты закончил? – спросил он.
– Да, закончил, – Барнс закрыл ноут, отправив готовый перевод заказчику. – А тебе надоело валяться на пляже?
– Нет, я просто есть хочу, – объяснил Себастьян. – Сейчас спущусь в тренажерку на часок, а потом пойдем ужинать? Завтра рано вставать, у нас экскурсия.
– Конечно, пойдем, – согласился Барнс, хотя вокруг него лежало несколько оберток от шоколада. – А искупаться попозже вечером сходим, когда стемнеет?
– Ага, именно так, – Себастьян переоделся в спортивный костюм, поцеловал Баки и ушел.
Пока Себастьян собирался тягать железо в тренажерном зале, Барнс решил пойти искупаться, но не в океане, а в бассейне. Он минут сорок плескался, развалившись звездочкой в воде бассейна, где практически никого не было.
Алина, гулявшая рука об руку с каким-то блондинистым красавчиком, помахала ему рукой.
Барнс давно заметил, что купаются после заката только они с Себастьяном, мало кто даже просто прогуливался по пляжу, потому что фонарей там не было и можно было рассчитывать только на лучи ночного светила, которое постепенно убывало, да на попадающий свет с территории. Поэтому он немного удивился гуляющей парочке.
Помахав Алине в ответ, Барнс пошел купаться вообще без задней мысли. Он отчетливо слышал их разговор, но они говорили о чем-то неважном, и прислушиваться можно было перестать.
Сейчас Барнс не смог бы сказать, что именно заставило его не уплывать далеко, а плескаться у берега и прислушиваться к разговору на берегу. Наверное, все та же привычная паранойя, которая никуда не делась за эти полтора года. А может быть, слишком хорошим другом был Стив Роджерс, и Барнсу подспудно хотелось быть лучше, чем он себя считал.
Когда Барнс понял, что беседа перестала быть приятной, он напрягся. Он не собирался бежать и бить морду обидчику и становиться защитником девичьей чести, но, все равно, похоже воспринял Алину близко к сердцу, раз начал вылезать из воды.
– Русская шлюха! – услышал он уже отчетливо, так, что и с обычным слухом, если ты на пляже, услышишь, но рядом никого не было.
Судя по звуку, пощечина была очень хлесткой. Алина ударила совершенно молча, и Барнс видел, как она хотела подняться с шезлонга и уйти, но парень навалился на нее всем своим весом и начал задирать юбку, зажимая Алине рот ладонью. Послышался треск ткани.
В его намерениях не оставалось никаких сомнений, и Барнс в несколько шагов оказался рядом, схватил парня за руку и, вывернув ее, уткнул его мордой в песок так, что и дышать парню предстояло только этим песком.
– Алина? Ты как? – спросил он осматривая женщину.
На ней была порвана блузка и лифчик так, что наружу торчала аккуратная грудь, но она, похоже, этого еще не поняла, расширенными глазами глядя на Барнса.
Он заломил руку парня так, чтобы можно было прижать ее к спине ногой, чтобы не рыпался, и накинул на плечи Алины полотенце, прикрывая наготу.
– Спасибо, – наконец собралась с мыслями она. Она не кричала, но Барнс списал это на шок, потому что был уверен, что не часто ее пытались изнасиловать в престижном отеле. – Отпусти его, пожалуйста.
– Ты не хочешь на него заявить? – спросил Барнс, продолжая держать мычащего и выдирающегося парня мордой в песок. – Он же пытался…
– У нас вышло недопонимание, а блузка не стоит потерянного времени, – попыталась легко отмахнуться Алина, но Барнс видел, что все не так радужно, как она хотела бы показать.
– Уверена? Это гораздо проще сделать сейчас, чем завтра, – не унимался Барнс, внезапно желая причинить справедливость, а на самом деле просто собираясь удовлетворить желание Алины быть отмщенной. Но, похоже, ей хватило уже того, что он вообще пришел ей на помощь.
– Да. Отпусти его, не будем портить отдых его маме. Тем более что у нее свадьба, – спокойно сказала Алина.
Барнс послушался. Парень уже начинал задыхаться, а из их разговора он не понимал ни слова, и это, Барнс был уверен, неслабо пугало.
– Вали отсюда, и чтобы я тебя рядом с ней больше не видел, – рыкнул Барнс, убирая ногу.
Парень быстро вскочил и тут же получил пинок для ускорения, въехав головой в столбик пляжного навеса.
– Спасибо, Джеймс, – повторила Алина, кутаясь в полотенце. У нее крупно дрожали руки, выдавая нервное напряжение.
– Давай, я тебя провожу, – предложил Барнс, прикидывая, что Себастьян еще занимается.
– Не стоит, – снова попыталась отмахнуться она. – Все равно я еще зайду выпить.
– Пойдем, зайдем в бар вместе, возьмем тебе выпивки, может, и я чего себе возьму, и провожу тебя, – все же решил настоять на своем Барнс, потому что иррационально не хотел оставлять одну женщину, перенесшую хоть и не самое страшное, но потрясение.
– Твой супруг будет против, – попыталась съехать Алина на Себастьяна.
– Себастьян отличает помощь от неверности, – заверил ее Барнс. – Пойдем.
Они молча дошли до бара, где Алина хлопнула три стопки водки подряд, после чего Барнс все же проводил ее до номера. На пороге она, уже окончательно успокоившись, повернулась, все еще завернутая в полотенце, потянулась и погладила Барнса по щеке.
– Спасибо, – еще раз повторила она и, прикрывшись рукой, стянула с плеч полотенце. – Держи.
– Пока, – Барнс махнул рукой и, забрав полотенце, пошел обратно в свой номер.
Барнс чувствовал себя странно. Он вроде бы сделал что-то хорошее, но особого удовлетворения от этого не почувствовал. Словно, не причинив обидчику физического вреда, он не восстановил справедливость. Эту свою кровожадность стоило обдумать. Похоже, он не умел наказывать людей, кроме как нарушая целостность их тел.
– Ты чего такой взъерошенный? – Себастьян выглянул из ванной. – Что-то случилось?
– Я Алину от изнасилования спас, – как-то даже растерянно ответил Барнс. – И ничего мудаку не сломал. Потом мы пошли в бар, где она хлопнула водки, и я проводил ее в номер. Вроде я все сделал правильно, да?
Барнс, кроме того, что обидчику надо было все же что-нибудь сломать, считал, что поступил идеально верно, потому что всегда так поступал, если приходилось отстаивать честь дамы. Как ни странно, для него это было нормальное, естественное поведение мужчины по отношению к попавшей в беду женщине.
– Все ты правильно сделал, – подтвердил Себастьян. – Ты просто молодец.
========== 33 ==========
Они выбрали вертолетную экскурсию на вулкан, и сейчас сидели в маленьком гражданском вертолете. Барнсу такие конструкции казались слишком хлипкими, но выбирать было не из чего. Вертолет скоро должен был подлететь к зоне видимости извержения.
Барнс положил ладонь на колено Себастьяна, чуть сжав, но не оторвал взгляд от окна, за которым раскинулся один из островов, панорама которого была прекрасно видна. Как и сизый, густой, словно сливки, дым, поднимающийся над вулканом.
Себастьян снимал видео на телефон.
– Потрясающе и страшно, – сказал он. – Смотри, море кипит.
Барнс тоже снимал, но Себастьяна, который восторженно смотрел вниз, на бурлящую воду, в которую ныряла раскаленная лава, на огненные реки, текущие во все стороны от вулкана. Барнс даже удивился, что буквально в ста метрах от такой реки стояли жилые домики, только людей он не заметил.
А потом они увидели то, ради чего и выбрались сюда – само извержение.
Магма в жерле вспучивалась, бурлила, переливаясь всеми оттенками оранжевого, и даже отсюда, издалека казалось, что чувствуешь нестерпимый жар. Вертушка зависла, покачиваясь, когда магма, не выдержав давления, рванула вверх огненным фонтаном, поднимаясь высоко-высоко. И стала опадать, словно раскрывался бутон невиданного цветка.
