Текст книги "Отражение: Двое (СИ)"
Автор книги: Snejik
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)
– Не помню, – Себастьян улыбнулся, качая головой.
Жоржетта принюхалась к коробке с коврижкой.
– Какой аромат! Томас, иди к нам, мальчики приехали.
Барнс подумал о том, что так тепло, помимо его родной мамы, к нему относилась Сара, мама Стива. Теперь вот Жоржетта, мама его мужа. Возможно, его мама так же тепло относилась бы к Себастьяну, если бы вообще смогла принять, что ее сын живет с мужчиной. Отец бы точно не смог бы, наверное, судьба распорядилась правильно, разделив их во времени, оставив им светлую память о сыне-герое. Барнс тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли.
Они прошли в дом, снова устроились в гостиной на диване, как и в прошлый раз на День благодарения, и Барнс протянул Томасу пакет с учебниками.
– Спасибо. Мне очень помогло, – сказал он.
– Ты поступил? – требовательно спросил Томас.
– Да, – просто кивнул Барнс, – поступил. Туда, куда хотел, и на тот факультет, на который хотел. Книги очень помогли.
– Отлично, отлично! – Томас похлопал Баки по плечу и забрал книги. – Учиться никогда не поздно, я всегда это говорю.
– Кофе? – спросила Жоржетта. – Милый, я помню, тебе без сахара и много сливок. Хорошо быть молодым и не бояться атеросклероза. Джеймс, а тебе?
– А я вообще ничего не боюсь, поэтому мне и сливки, и побольше сахара, – озвучил свои пожелания по кофе Барнс.
– За твое поступление надо выпить! – заявил Томас. – Ежевичного или бузинного? Себ, тебе не налью, тебе машину обратно вести.
Жоржетта ушла готовить кофе.
– Ежевичного, – согласился Барнс. – Не думал, что у меня с первого раза получится. Прикинул, что если не поступлю, то буду уже разбираться, по чему не дотягиваю. Но учебники очень пригодились. Особенно по истории. Я, оказывается, знал ее очень-очень плохо. А сейчас вполне себе имею представление о том, что происходило и в двадцатом веке, и в более ранние периоды.
– Ну и отлично, – Томас достал бутылку и бокалы, налил себе, Баки и Жоржетте. – Но ты же понимаешь, что поступить – это даже не полдела? Сессия каждые полгода, учиться придется так же, как ты готовился к тестам. Куча умных людей расслабляется после поступления и заваливает первую же сессию.
– Я ни одной не завалил, – заметил Себастьян и взял у матери поднос с чашками.
– Потому что ты умница, – улыбнулась Жоржетта.
– Думаю, я справлюсь, как-то же я выучил те языки, переводами с которых занимаюсь, – пожал плечами Барнс. Он был суперсолдатом с повышенной обучаемостью и феноменальной памятью, так что Барнс был уверен, что справится с учебой. Вот только аргументировать свою уверенность кому-то, кто не Себастьян, он не смог бы при всем желании.
Барнс взял бокал в руки, почему-то вспомнив, как напился первый раз за последние лет восемьдесят, если не больше. Было и забавно, и грустно.
– Ну, Джеймс, расскажешь нам о своих приключениях на Аляске? – спросил Томас, устраиваясь в кресле напротив Баки.
– Себастьян так беспокоился, – добавила Жоржетта.
– Ну… У меня армейская подготовка, я служил, потом был наемником, – не зная, что именно рассказать, заговорил Барнс. – Пилот сказал, что искать не начнут до следующего полудня, а сколько будут искать, вообще неизвестно. А я беспокоился, что Себастьян будет волноваться, если искать будут долго. И решил, что все равно дойду быстрее, чем нас найдут. Вот и дошел.
– Джеймс очень специфически заботится о ближних, – объяснил Себастьян. – Если бы не он, их искали бы не меньше недели, а у них еды с собой было на два дня.
– Я после съемок собирался отдохнуть там дня четыре, – Барнс погладил Себастьяна по колену в благодарность за объяснение. – Но после этого марш-броска как-то расхотелось. Насмотрелся я на Аляску. Может быть, в следующем году. Я дошел когда, сразу Себастьяну написал, чтобы он не волновался. А потом не смог уснуть, пока не услышал его. Себастьян говорит, мне медаль хотят дать.
– Мэр Фэрбенкса объявил об этом публично, – подтвердил Себастьян. – Камилла следит за новостями.
– Потрясающе! – восхитилась Жоржетта.
– Потрясающе то, что я, виновник, так сказать, торжества, знать ни о чем не знаю, а Себастьян, который даже не знает, где этот Фэрбенкс находится, в курсе, – рассмеялся Барнс.
– Я слежу за твоими делами.
– Джеймс, а тебе не было страшно? Один, без оружия, в совершенно дикой местности? – спросила Жоржетта. – Там же белые медведи, полярные волки. Они так опасны!
– Белые медведи живут гораздо севернее, полярные волки не живут в горах, а я шел через горы, – объяснил Барнс. – Тем более, у меня было целых два ножа. Так что безоружным я не был. А вообще у меня, пока я наемничал, было много заданий на севере в одиночку. Я привычный.
– На севере? – заинтересовался Томас. – Небось сплошь секретные? Без срока давности?
– Не думаю, что вам будет интересно даже то, что я могу рассказать, – аккуратно решил слить тему Барнс. – Но да, вообще-то все секретно.
– Парни, а какие у вас стратегические планы? – спросил Томас. – Ну Себастьян понятно, он будет сниматься, пока его будут снимать. А ты, Джеймс?
– Я пока перевожу и рассказываю про оружие. Выучусь – начну про него писать, – прикинул свои планы на будущее Барнс. – Тоже буду сниматься, пока будут снимать. Хочу съездить на Северный полюс, но Себастьян со мной ехать не хочет. А вообще… Хочу просто быть с Себастьяном.
Себастьян посмотрел на понимающе улыбнувшуюся маму, взявшую Томаса за руку, и смутился.
Барнс бы тоже с удовольствием бы взял Себастьяна за руку, да что там за руку, он бы посадил его к себе на колени и обнял, прижал бы к себе и не отпускал ни на минуту, но почему-то, легко обнимая и целуя его при совершенно посторонних людях, при его маме с отчимом Барнс стеснялся проявлять свои истинные чувства к Себастьяну. Хотя он был уверен, что Жоржетта видит, насколько он любит ее сына.
– Мальчики, а детей вы не планируете? – вдруг спросила Жоржетта. – Знаю, вопрос совершенно бестактный…
Барнс подозревал, что этот вопрос прозвучит, только не знал, когда. И Себастьян тоже говорил о детях, Барнс даже проверился, он был стерилен. Поэтому планировать что-то мог только Себастьян, и они вроде бы решили, что позже, когда он закончит учебу, когда они смогут позволить себе квартиру побольше. В общем, не сейчас, совсем не сейчас, но что ответить Жоржетте, Барнс не знал. Потому что серьезно они ещё на тему детей не говорили, только обсуждали возможность их появления.
Барнсу совершенно не хотелось отвечать на вопрос Жоржетты, поэтому он, не стесняясь, сжал колено Себастьяна и заглянул ему в лицо.
– Мы планируем детей? – вскинул он брови.
– Точно не пока Джеймс учится, – покачал головой Себастьян. – Мы думали об этом, но ничего пока не планируем предпринимать.
– Не тяните слишком уж сильно, – посоветовала Жоржетта. – А то в школе вас будут принимать за дедушек, а не за отцов. Была у меня в классе девочка, болгарка, и почти до конца школы я принимала ее родителей за дедушку и бабушку – настолько они были старше. А потом ее отец умер, ну возраст, сам понимаешь, и девочка осталась со старушкой-матерью. Это печально.
– Лет через пять, – уверенно сказал Барнс, понимая, что дети у них будут, Себастьян не откажет маме, которая хочет внуков, да и он сам хотел детей. А вот насколько Барнс хотел детей, он не знал, потому что никогда не думал об этом, но если так случится, что ребенок у него будет, Барнс хотел бы девочку. – Думаю, и через пять лет Себастьян будет все так же очарователен.
– Главное, – уверенно сказал Томас, – чтобы вы оба были здоровы.
========== Эпилог ==========
Барнс сидел на старом диване в новой гостиной их новой квартиры и писал диплом, а вокруг него сновали люди из службы перевозок, таская коробки и элементы мебели. Он не обращал внимания на них, а они на него.
Они наконец-то переехали. Оба оказались такими дотошными, что новую квартиру, в которой хватило бы место и ребенку, выбирали полгода, пару раз даже чуть не поругались, потому что то окна выходили не на ту сторону света, то плохой вид из окна, то слишком дорого, то подозрительно дёшево. И это не говоря уже о том, что Барнс исследовал каждую предложенную им квартиру, словно пытался доказать, что в ней убили кого-то. Барнс умудрялся просто профессионально выбешивать риэлторов, предоставляя Себастьяну сглаживать острые углы. Он, конечно, потом извинялся, но только дома и только перед Себастьяном.
И вот они получили, что хотели, на квартал ближе к парку, с хорошей школой в шаговой доступности и прочими прелестями, такими, как новые соседи, некоторым из которых было до жути интересно, что это за пара мужиков въезжает в жилище для семьи с детьми.
Себастьян пообещал, что и яйцеклетку, и суррогатную мать они будут выбирать вместе, когда Барнс допишет свой диплом, и у него появится больше свободного времени, на что Барнс попросил Себастьяна наметить список кандидатур, чтобы не слишком сильно затягивать процесс.
И сейчас он стучал по клавиатуре, набирая текст, но думал совершенно о другом. О том, что, если повезёт, он закончит через пару дней, что переезд сильно тормознул процесс, что ужинать они сегодня будут в ресторане, а не дома, как хотел Барнс. Что нужно проверить всех соседей, а потом ещё и познакомиться. О том, что его и принцессу ждёт масса дел. И о том, что размеренная жизнь как-то внезапно понеслась галопом, и нужно было срочно приспосабливаться.
А ещё Барнс вспомнил, что он не дописал статью для журнала “Оружие и оружие”, а дедлайн послезавтра, и он снова не будет спать.
Как только он начал писать для оружейных журналов, Барнс сразу перестал спать больше четырех часов в сутки, потому что от переводов он отказаться не смог.
Мимо прошел грузчик, спросил, куда поставить коробку с его портретами, и Барнс чуть не предложил выбросить их к чертям, потому что не понимал, на кой черт Себастьян все увешал не своими, а его фотками. Вернее, профессионально снятыми портретами, на которых, да, он был хорош. Да и его карьера модели пошла в гору, съемок было много, и платили за них хорошо, Барнс был востребован. Это и позволило им обзавестись новой квартирой в два раза больше предыдущей, потому что Барнс наотрез отказался вкладывать меньше, чем Себастьян. Который должен был скоро приехать с тренировки и забрать Барнса из этого вертепа обедать, потому что сам Барнс со своим дипломом забывал и про сон, и про еду.
Себастьян приехал после полудня. Кинул в прихожей спортивную сумку, обменялся парой слов с Камиллой, которая по-прежнему оставалась его ассистенткой, и нашел в гостиной Баки.
– Котик, – сказал он. – Не пойти ли нам обедать? Тут рядом интересный ресторанчик есть, обещают голландскую кухню. Снаружи такая погода, что голландцы – самое то.
– Мне страниц десять осталось, – непонятно, то ли расстроенно, то ли обречённо сказал Барнс. – Ну может двадцать… Так что… Может ты без меня пообедаешь?
Даже зная, что Себастьян придет и потащит его есть, Барнс пытался остаться с дипломом, потому что хотел его закончить. Потому что, как только он закончит, они будут выбирать суррогатную мать. Странно это было для Барнса, который никогда не хотел детей, так радоваться, что ребенок у них все же будет.
– Котик, пойдем. После обеда закончишь. Как раз Камилла раскидает по местам шмотье. Кстати, отличная идея с переездом получилась, столько хлама выкинули.
Стив прошел мимо них, настороженно поводя усами и аккуратно ставя лапы.
– Ладно, уговорил, – Барнс закрыл ноут и привычно пихнул его под диван и ласково спросил у Стива: – Что, тварюка шерстяная, не с чем тебе играть?
Наплевав на всех грузчиков мира, Барнс обнял Себастьяна, целуя. Для него не было никого дороже и роднее, хотя они были вместе уже одиннадцать лет и в этом году отметят шестую годовщину свадьбы. А через год, или даже меньше, у них будет ребенок. Эта мысль будоражила до такой степени, что Барнс уже купил с десяток книг про младенцев, материнство, уход и просто какую-то чушь.
– Да, переезд – прекрасная идея. Только почему ты не выкинул ту тучу фоток? Ты снова собираешься все ими завешать?
Барнс спокойно относился к своим фотографиям, постоянно забывая, что это работа не его одного, но, как минимум, двоих, просто потому, что исходники есть, и всегда можно распечатать ещё.
– Собираюсь, – довольно сказал Себастьян. – У нас тут и стен побольше. Ты же не выкидываешь статуэтки Оскара, и двери ими не подпираешь, как Шер, а аккуратно ставишь на стеллаж.
Барнс хотел возмутиться, что Оскара ещё пойди получи, а фоток с ним, даже хороших, Себастьян сам может нащелкать сотню, но не стал, понимая, что бесполезно.
– Меня Лариса позвала в гости и посниматься, – вспомнил Барнс. – У нее какой-то проект, выставка будет, она говорит, что я ей идеально подхожу.
– Ну так просто отлично! – обрадовался Себастьян. – Доказательство того, что ты крут как профи. Я, признаться, даже не ожидал. Пойдем обедать, я есть хочу.
– Пойдем-пойдем, – согласился Барнс, обуваясь. – Чего это ты не ожидал? Что твой муж преуспеет на модельном поприще?
– Ну да. В этом бизнесе много званных, но мало избранных – слышал о таком? А у тебя постоянные контракты с несколькими брэндами, ты лицо “Кечуа” и “Диких гор”. Это очень круто.
– Просто я на тебя похож, а ты очень красивый, – Барнс погладил Себастьяна по голове, пройдясь ладонью по шее и ниже, сжав крепкую ягодицу.
На самом деле Барнс был уверен, что не будь он мужем своей принцессы, ничего интересного ему бы не светило. А так он просто выехал на имени мужа. Хотя никакое имя Себастьяна бы не помогло, не старайся он сам.
– Ну так я тоже снимаюсь в рекламе, просто в другой. Деловые костюмы, одежда от домов высокой мужской моды и так далее. Для твоей профессиональной ниши я слишком мягкий, а ты для моей слишком суров. Ну пойдем уже!
В ресторане Себастьян набрал себе мясных закусок и ребрышек на гриле в кисло-сладком соусе. Он давно перестал осторожничать с диетами, избегая только избытка углеводов, потому что успел убедиться: на его здоровье все это не влияет.
Барнс, как обычно, заказал себе треть меню, посмотрел в изумленные глаза официанта и добавил в заказ шоколадный десерт. Официант ушел, явно признав известного актера и его мужа. Благодаря Себастьяну, а может и не только ему, Барнса тоже иногда узнавали на улицах.
– Ты подготовил список кандидаток в суррогатные матери? – спросил Барнс, когда принесли салат.
– Да, мне прислали список. И фото доноров яйцеклеток. Закончишь с дипломом и посмотрим. Мне хочется, чтобы донор была похожа на нас – серые глаза, каштановые волосы, все такое.
– Я прошелся по принципам и признакам наследования, – сообщил Барнс. Он всегда подходил к проблеме с разных концов и очень основательно. – Это все равно не убережет нас от голубоглазых блондинов. Зато и кареглазых детей у нас точно не будет. Я больше беспокоюсь за наследственность. Там же перечислены все возможные заболевания? Мы же не сможем в ребенка вливать сыворотку, как в тебя. Да вообще никак не сможем.
Барнс прожевал лист салата, о чем-то задумавшись, но продолжил.
– Да, я с тобой согласен, пусть будет похожа на нас. Только нужна красивая, – он вздохнул. – Или умная. Не знаю, тут сложно предсказать, как распределятся гены, а генная инженерия этого времени не способна создать идеальный набор генов по заказу родителей. А жаль. Было бы здорово.
– Доноров проверяют на генетические заболевания, – заверил Себастьян. – Об этом можно не беспокоиться. И ямочка на подбородке – доминантный признак, – подмигнул он. – А вот светлые волосы как раз рецессивный.
– Если у тебя и у нее в роду были светловолосые, то два рецессивных признака могут сойтись, и вот… – развел руками Барнс. – Я же говорил, что я читал. А вообще, мне не важно, какого цвета будут глаза и волосы у малыша, если он будет твой.
Барнс никак не мог даже для себя сказать “наш”, потому что его участие в процессе было исключительно материальным, и это сбивало с толку. Словно, как Стив или Кайл, они не были общими, хотя и жили все вместе. И даже понимая, что ребенок – это не домашнее животное, Барнс все равно никак не мог привыкнуть к мысли, что это будет и его ребенок тоже.
– Наш он будет, Баки, наш. И нет, у меня в роду нет блондинов. Я, знаешь ли, не из колена давидова.
– Знаешь, я вроде и понимаю, что наш, а все равно… Ну, твой… Не знаю. Это сложно как-то все, – Барнс закрылся стаканом с соком. – Для меня это странно. До сих пор странно, что можно вот так вот выбрать не мать, а женщину, от которой будет ребенок. И женщину, которая его родит, и это будут разные женщины. Жаль, что я тоже не могу быть отцом. Может быть, через пару лет второго бы…
У Барнса не было еще ни одного ребенка, которого он даже своим называл через пень-колоду, а он уже думал о втором.
– Я плохо помню сестричек, – вдруг заговорил Барнс о прошлом, о котором старался не говорить. – Но помню, что каждая из них, когда была совсем маленькая, истошно орала, не давая мне спать.
– У нас будет отдельная детская и две няни, – напомнил Себастьян.
– Но мы же сами что-то будем делать, или свалим все на нянь? – Барнс не очень представлял себе, как растить ребенка с няней, да ещё и с круглосуточной, как он понимал.
– Будем, – согласился Себастьян. – Но согласись, что ситуации бывают разные. И ты, и я часто в отъезде. У тебя хоть сестры были, пусть и сто лет назад, а я вообще не представляю, с какого конца к младенцу подходить. Нет, у меня была роль молодого отца с младенцем, но, во-первых, съемки – это не жизнь, во-вторых, это было давно, и в третьих, там ребенку было уже три месяца.
– А ты хочешь мальчика или девочку? – спросил Барнс. – Я хочу девочку. Не знаю, почему. Ты уже как-то говорил, что я хочу принцессу с гранатометом, я помню. Да, наверное так. А может быть, потому, что девочки более нежные и милые существа, нуждающиеся в защите. А еще, знаешь… Я так люблю тебя, что боюсь, вдруг я не смогу любить ребенка, не так же, а вообще любить? Вдруг я буду ревновать?
Эта мысль пришла в голову Барнса не так давно и он ее еще не высказывал Себастьяну, потому что даже сам для себя не хотел озвучивать, но время пришло. Диплом он практически дописал, нужно было поговорить обо всем до того, как ребенок в их семье появится.
– Я… мне, в общем, все равно, мальчик будет или девочка. Это же нельзя спрогнозировать, – сказал Себастьян. – Кого ревновать? Няню к младенцу? И… ты не причинишь малышу зла и будешь о нем заботиться, это я точно знаю. Думаешь, я способен вот так, ни с того ни с сего, всем сердцем полюбить ребенка? У женщин этот процесс поддерживается гормонами, а нам, мужчинам, приходится принимать сначала разумом, а потом уже сердцем, котик.
Барнс вздохнул и погладил Себастьяна по руке, получив неодобрительный взгляд какой-то женщины за соседним столиком. Но Барнс заметил, что неодобрительных взглядов на них с каждым годом было все меньше. Толерантность и законодательное преследование несогласных сделали свое дело, и теперь однополые пары были более обыденны, чем раньше. Но все равно находились люди, которым претило такое развитие событий.
Барнс приторно улыбнулся женщине, почти оскалился, и та тут же отвела взгляд.
– Наверное, я просто боюсь, принцесса, – признался Барнс. – Я прочитал пару книжек про младенцев, с десяток статей, но знаешь, мне это не стало казаться проще и понятнее.
– Ты практик, – улыбнулся Себастьян. – Пока ты не дашь бутылочку сам в первый раз и не поменяешь подгузник, не встанешь ночью к орущему малышу, для тебя все, связанное с детьми, будет Терра Инкогнита. Зато потом ты сможешь делать обзоры на вещи для ухода за младенцами. – И Себастьян подмигнул.
– Вряд ли я буду делать обзоры на вещи для младенцев, – не согласился Барнс. – Но да, ты, наверное, прав. Я – практик. Нам нужны курсы. Перед тем, как у нас появится ребенок, мы должны точно знать и уметь все, что нам может понадобиться, и не по книжкам. Я сегодня допишу диплом и с завтрашнего дня мы можем начать все то, что запланировали.
И Барнс взялся за третий стейк.
– Значит, так и сделаем, – согласился Себастьян и обглодал последнее ребрышко. – Я уверен, есть даже курсы для однополых мужских пар. Это же Нью-Йорк.
– Вот только если донорство и суррогатное материнство секретно, то как только мы окажемся на таких курсах, интернет взорвется предположениями, когда и от кого у тебя будет ребенок, – спрогнозировал возможную отдачу от походов на курсы Барнс. – И еще надо внести в контракт пункт, чтобы суррогатная мать даже имена наши забыла после того, как выносит ребенка. И все равно будут ходить слухи о том, что я позволил тебе кого-то трахнуть.
– Окстись, какие слухи! – рассмеялся Себастьян. – Если человек моего уровня известности “кого-то трахнул”, ребенок остается с матерью и платятся алименты, без вариантов. А ребенок у гей-пары, да еще такой, как наша – это всегда донорство и суррогатная мать. Феминистки нас порвут, конечно, – задумчиво добавил он.
– А что не так с нашей парой, что кто-то из нас не мог кого-то трахнуть ради ребенка? – не понял Барнс.
Даже спустя столько лет он оставался высокообучаемым суперсолдатом, оружием, если надо, просто затянутым в красочный чехол в ромашку и пацифики, но иногда не понимал простых вещей, потому что мир шоу-бизнеса все равно для него оставался загадочным.
– Вдруг мы захотели полной естественности? Или это вообще я кого-то трахнул? – последнее было бы счастливым открытием для любого репортера.
– У нас нет репутации естественников, котик, – объяснил Себастьян, принимаясь за десерт. – А у меня – подкаблучника. За нами довольно пристально следят и, кстати, разочарованы тем, что мы – не источник скандалов.
Он принялся за десерт – овощное суфле с васаби.
– Помню я, год назад развязался скандал, – усмехнулся Барнс. – Помнишь, когда у меня были съемки во Флориде? Я был мил с официанткой, а она, когда я уходил, решила на меня повеситься и подругу подговорила это снять?
История была не сильно веселая, потому что Барнс тогда расценил действия девушки как нападение, и просто скрутил ее, что на камеру, благо, не попало, потому что подруга побежала выручать свою товарку.
– Ну, это не скандал – так, скандальчик. – Себастьян доел и взялся за телефон. – Давай я пока поищу курсы для будущих пап.
– Поищи. На нас ведь никогда не перестанут странно смотреть, да? – спросил Барнс. – Мужики, верны друг другу до опизденения, женаты, теперь еще и ребенка заводим. Мне кажется, что многих бесит то, что у нас все хорошо. Иногда кажется, что люди хотят разрушить наше мирное счастье из зависти.
– Завистников много, – пожал плечами Себастьян. – Не стоит обращать на них внимания. Только мы знаем друг друга изнутри. И, кстати, Стив погрыз мой любимый галстук.
– А зачем ты его раскидываешь непонятно где? – тут же заступился за питомца Барнс. – Я же не жалуюсь, когда Кайл ест что-то мое любимое.
– Он его из коробки с галстуками при упаковке вытянул и погрыз, – пожаловался Себастьян. – А Кайл давно не грызет ничего, у него зубов-то почти не осталось. Чувствую, скоро останусь без собаки.
– Возьмешь новую? – спросил Барнс, успокаивающе погладив Себастьяна по руке. Кайл был уже стар и не такой забавный и активный, как раньше. Уже не носился за мячиком, а чинно прогуливался рядом, и Барнс понимал, что Кайлу осталось не так много, но не говорил об этом с Себастьяном, не хотел его расстраивать.
– Пока не знаю. С одной стороны, детям полезны животные в доме, с другой… нет, не знаю. О, смотри, курсы “Умный папа”, строго для мужчин. И отзывы отличные.
– Позвони туда, спроси, что к чему, – предложил Барнс.
Он думал о том, чтобы подарить собаку, когда Кайл умрет, но решил, что если это произойдет в периоде, когда у них будет младенец, то время не лучшее, а потом Себастьян и сам решит, хочет ли он вообще собаку. Или, может быть, они заведут еще одного кота. Хотя Барнс понимал, что коты не для Себастьяна. По всему выходило, что его муж сам разберется, будет ли заводить себе живность, или нет.
– Если у них есть индивидуальные, а не групповые курсы, я предпочту индивидуальные, – сразу сказал Барнс. – Хотя пообщаться с людьми своего пола, у которых тоже скоро будет ребенок, может быть полезно. Мы же будем общаться с суррогатной матерью? Присутствовать при плановых УЗИ, и вообще? Я не говорю – дружить. Нет. Но на деловом уровне. Все-таки это же будет наш ребенок, а она только инкубатор. Я имею право знать, что она не пьет, хорошо питается и вовремя ложится спать. Еще было бы неплохо, если бы она делала зарядку, потому что это в принципе полезно…
Барнс посмотрел на Себастьяна, оторвавшись от тарелки с шоколадным десертом.
– Я еще не читал юридическую часть про суррогатное материнство, – признался он.
– А ты почитай, там это все расписано, – посоветовал Себастьян. – Снимки с УЗИ нам в любом случае пришлют, правила ведения беременности там указаны, здоровый образ жизни и вот это вот все. Но феминистки нас сожрут, – снова вздохнул он.
– Феминистки – дуры! – категорично и довольно громко, от избытка чувств, заявил Барнс.
– Они во многом правы, – возразил Себастьян. – Но радикальное крыло… Впрочем, любые радикалы неадекватны.
Он посмотрел на пустую тарелку Баки и попросил счет.
– Ну да, ЩИТ с Гидрой тоже были двумя радикальными фракциями, – тут же нашел аналогию Барнс. – Надо будет спросить у Стива, что у них там сейчас творится. Но феминистки… Мужики что-то не спешат бороться за свои права, почему вдруг? И вообще, чем плохо суррогатное материнство с точки зрения феминизма? Не только гей-пары пользуются этим, изначально это придумали для женщин, неспособных самостоятельно выносить плод. Или я что-то неправильно понял?
– Ну, радикальные феминистки считают, что суррогатное материнство – самая гнусная эксплуатация женского тела, какую только можно представить, – сухо сказал Себастьян. – Хуже проституции. Котик, давай оставим тему. Еще успеем поотбиваться от неадекватов.
– Нихуя они не знают о гнусной эксплуатации, – припечатал Барнс, и спорить с ним было бы бесполезно, если бы кто-то, кроме Себастьяна, знал о том, кто он такой на самом деле. – Так что прости, принцесса, я не понимаю. Но доебывать тебя больше не буду.
– Пригласим Гарри и Андреа на новоселье? – спросил Себастьян.
– Конечно, – обрадовался Барнс, – они будут рады. Андреа пикули привезет. Лучше бы она печенье шоколадное печь научилась, но пикули тоже хорошо. А когда ты хочешь устроить? Через сколько после той вечности, пока мы все обустроим? И, кстати, маму с Томасом и Андреа с Гарри надо разделить, мне кажется.
– Надо, – согласился Себастьян. – Но мама и не приедет, она в последнее время плохо себя чувствует. Моих друзей тоже надо отдельно.
Он оставил чаевые и поднялся.
– Пойдем домой, котик. Работы там невпроворот.
– Ага, еще и диплом дописывать, – согласился Барнс.
Дома они еще не один день разбирали коробки, обустраиваясь в новой квартире, которая, казалось, спала в ожидании маленького чуда.
Барнс закончил диплом, и они с Себастьяном еще месяц выбирали суррогатную мать и донора яйцеклетки, потому что Барнс постоянно находил, за что зацепиться.
Индивидуальных курсов для молодых отцов не нашлось, и они слушали небольшой курс лекций и проходили практические занятия вместе с другими такими же ничего не знающими мужчинами.
Барнс запретил заранее обставлять детскую, откуда-то считая это плохой приметой, и комната пустовала. Только Стив почему-то облюбовал помещение и подолгу сидел там в пустой коробке, которую сам приволок.
Барнс волновался все время, которое проходила операция по вживлению оплодотворенной яйцеклетки, словно от него что-то зависело, а потом только Себастьян смог его успокоить, чтобы он не интересовался состоянием суррогатной матери каждый день.
А потом было первое УЗИ… Которое показало двойню.
