Текст книги "Быть собой (СИ)"

Автор книги: Sleepy Xoma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

– Проклятье, чем они меня огрели? – он коснулся темени, и понес пальцы к руке.

Они были перемазаны кровью.

– Интересно, это моя?

– Кто знает, – пожал плечами Грантар. – Я уже ничему не удивляюсь. Когда мы ворвались, ты больше походил на кусок мяса, а сейчас вон бодрячок какой.

Элаикс фыркнул.

– Весельчак.

– А что мне – плакать? Или, может, удивляться? Не хочу.

В это время звуки сражения, почти затихшие, сменились топотом множества ног и во дворе оказались его подчиненные.

– Живучий ты шукин шын, – фаркнул Аладан, зажимавший резаную рану на левой ноге. – И вежучий.

– И я рад тебя видеть. Все?

– Да, – вперед выступил Философ.

– Отлично, займитесь ранеными и убитыми, потом приведите все в порядок. Есть ли пленные?

Лысый атериадец нехорошо усмехнулся.

– Парочка нашлась.

– Покажите их.

К нему привели двух легионеров. Оба были молоды, ранены и дрожали от ужаса.

– Стало быть, это все, что осталось от полной центурии, – удовлетворенно проговорил Элаикс.

«Что бы мне с ними сделать?»

Эта мысль была, как ни странно, нова. Раньше он, наверное, просто запер бы их, но теперь…

– Теперь вы не отделаетесь так легко.

Юноша присел перед одним из пленных и увидел, как глаза того расширились от ужаса.

– Боишься меня? – вкрадчиво спросил он. – Это хорошо. Расскажешь все о вашей обороне, и тогда будешь жить.

Пленные рассказали все, что знал. Вообще все. Страшный южанин, ступивший в бой со всем отрядом, и победивший его, а заодно – воскресший из мертвых – мог лишить уверенности в себе даже очень сильных духом людей. Пленные же таковыми, по счастью не оказались.

Выяснить удалось не очень много, но и эти сведения оказались чрезвычайно полезными. Во-первых, каждый вечер в каждом форте зажигался огонь, которому следовало гореть всю ночь. Да, расстояние между укреплениями велико, однако пламя все-таки можно разглядеть.

Во-вторых, каждое утро в город отправлялся голубь, к лапке которого привязывалась тряпочка определенного цвета. Каждый вечер ему на замену прибывал новый голубь, у которой лапка также обвязывалась. И «цвет вечерней птицы», как ее называли солдаты, определял «цвет птицы утреней».

В-третьих, окрестности между фортами патрулировали опытные следопыты, двигающиеся небольшими отрядами и не подчиненные никому, кроме командира легиона непосредственно. Про них пленные ничего конкретного не могли сказать – люди это были скрытные, вроде даже, набранные из местных, желающих получить фарийское гражданство, и служили они на совесть.

Было еще интересное, но главное Элаикс для себя уяснил: у них есть немного времени для отдыха. Его уверенность лишь окрепла, когда в самом форте нашлось три больших лодки, которых как раз хватало для того, чтоб переправиться на другой берег. Он специально покинул пленного, чтобы проверить находки.

– Для чего лодки? – спросил он, вернувшись.

– К северянам плавать. Следопыты время от времени делают это.

– Опять эти следопыты, – буркнул себе под нос Грантар. Буркнул достаточно громко для того, чтобы быть услышанным.

Элаикс улыбнулся. Он узнал все, что хотел.

– Философ, они твои. Можешь выпотрошить, если хочешь, – коротко бросил он, поворачиваясь спиной. – Уберите все следы боя, а потом – отдыхайте. Время у нас есть.

– Но ты же обещал! – дико заорал один из легионеров, которого под дружный хохот потащили куда-то в угол, где прозорливый Бартих уже приготовил большую колоду, топор и несколько ножей.

Элаикс даже не обернулся. Перед его взглядом вновь возникло лицо матери.

– Я соврал, – усмехнулся он.

Глава 11

Они бежали, точно преследуемые всеми богами и тварями подземного мира. Остановиться Трегоран решил, когда у взмыленных коней пошла пена, да и то лишь потому, что смерть животных замедлила бы их.

Итриада выглядела совершенно несчастной – девушка мало того, что бежала с поля боя, так еще и была повержена противником, который затратил на нее не больше времени и сил, чем на обычную муху. Трегоран пытался объяснить подруге, что опытный фарийский колдун без особых проблем может изжарить добрую тысячу человек, и что она просто невероятно везуча, раз смогла пережить встречу с ним и обойтись без увечий. Помогало не слишком сильно.

Димарох тоже не лучился радостью и оптимизмом. Этот вечно неунывающий человек пребывал в самом дурном расположении духа, которое Трегоран только мог представить – злость, выплескиваемая в пустоту, чередовалась с приступами самобичевания и апатии, когда за товарищем приходилось приглядывать, чтобы тот не бросился на меч.

Трегоран его прекрасно понимал, потому что сам знал, каково это – смотреть, как пылает город, в котором ты родился, и вырос. Видеть, как захватчики поганят его улицы своим присутствием, и как на этих самых улицах реками льется кровь.

Впрочем, Димарох постепенно приходил в себя, и у Трегорана с каждой пройденной милей крепла уверенность, что друг выкарабкается. Хорошо уже, что он соглашался есть, пить, спать и скакать. Не меньше радовало Трегорана то, что у него хватило ума взять деньги с собой, а потому вполне можно было рассчитывать на покупку нескольких заводных лошадей. Юноша совершенно серьезно вознамерился как можно дальше убраться от погибающего полиса, потому что прекрасно понимал – его не оставят в покое. Убийство мага империи само по себе – тяжкое преступление. Богоравный Анаториан защищал своих чародеев с яростью взбешенной львицы, если, конечно, те не перечили ему. Хотя и в этом случае имелись варианты. Поместье покойного Маркация являлось лучшим тому доказательством.

В любом случае Трегоран не был настолько наивным, чтобы не понимать – император запретил магию духа не просто так. Юноша, ощутивший всю ее колоссальную мощь, догадывался, что, возможно, монополия на пятую школу и есть источник божественной силы императора.

«Почему нет?» – рассуждал он на привале, когда мрачная Итриада нарезала мясо и ломти хлеба, купленные по дороге в одной из деревень. – «Я выучил несколько простейших заклинаний, всего лишь одно из которых можно применить в бою, да освоил пару трюков, и легкостью убил сильного и опытного мага. На что же способен мастер, достигший совершенства в своем искусстве? Кто знает, может, эта магия способна даровать бессмертие если не телу, то хотя бы духу. К примеру, почему он не может отыскивать похожие тела и вселяться в них, продлевая себе жизнь таким противоестественным образом?»

Он машинально взял предложенную пищу и принялся жевать, не чувствуя вкуса. Юноша осознал, что подобрался к какой-то тайне, опасной, но оттого лишь более притягательной. Подобрался так близко, как только это возможно для обычного человека.

«Итак», – продолжил он свои умозаключения, и неосознанно подражая Маркацию. – «Возьмем как данность, что некоторое время назад, пускай это будет полтора или два столетия, появился очень сильный и одаренный чародей. Этот титан получил отличное образование, а его Пламя горело ярко – без большой силы подобные чары не освоить. Что дальше? А дальше он придумал что-то новое, совершенно свое. Именно так, не иначе – если бы подобные заклинания существовали раньше, кто-нибудь обязательно попытался бы повторить его путь. А раз этого не было, то он был первым. Он придумал нечто, чем не захотел делиться. Что, в общем-то разумно. Если его чары могут продлить жизнь, зачем рассказывать об этом кому-то еще? Лишние противники в борьбе за место под солнцем ни к чему».

Он доел свою порцию, напился воды, справил естественные нужды, забрался на коня, и продолжил путь, совершенно не обращая внимания на окружающую действительность. Захоти Итриада или Димарох сейчас бросить его, не заметил бы!

«Итак, наш гений не собирался делиться ни властью, ни знаниями, ни секретами. Как помешать желающим в этом случае? Ответ прост – подняться на вершины власти и уничтожить все упоминания о знании, делиться которым нет желания. Весь вопрос в том, почему ни фарийцы, ни атериадцы не разобрались в сущности этого „богочеловека“, ведь среди них просто обязаны были быть мастера магии духа. Пускай и не такие сильные, но все же» …

Этот вопрос увлек юношу надолго. Трегоран вертел его и так, и этак, но не сумел прийти к какому-либо разумному умозаключению. Максимум, на что его хватило, так это предположить, что серьезно магию духа изучали лишь в разрушенной Ширримской империи, а южные соседи лишь баловались ею, и все-таки подобное предположение выглядело несколько неубедительно.

Впрочем, ничего другого у него не было – не идти же к Анаториану, чтобы спросить у того, как все было на самом деле?

«А значит, будем есть то, что дают», – решил Трегоран и перешел к более насущным вопросам.

Для начала он огляделся – они ехали по проселочной дороге. Солнце еще не начало клониться к закату, и по его положению можно было с уверенностью сказать, что направляются путники на север. Дорога была пустынна, по обеим сторонам ее возвышались оливковые деревья, где-то наверху весело чирикали пташки. Так легко было поверить в то, что в трех днях пути к югу все хорошо, и проклятый полубог не взял штурмом один из древнейших городов в мире…

Кажется, эта мысль пришла в голову не только Трегорану – Димарох неожиданно зарыдал, точно ребенок.

– Проклятый демон! – во всю глотку заорал он, и погрозил небу кулаком. – За что? Что мы тебе сделали?

Больше он не сказал ни слова, отпустив поводья и уткнувшись руками в лицо. Трегоран с Итриадой, не сговариваясь, подъехали к товарищу и одновременно положили руки к нему на плечи.

– Мой город…Я был вдали от его стен столько лет, и вернулся, – рыдал Димарох. – Я вернулся домой… Чтобы увидеть гибель всего… Проклятые фарийцы!

Трегоран слушал, не прерывая. Ему такое было не в новинку – многие рабы по ночам рыдали в своих бараках, проклиная мучителей. Он и сам не один и не два раза плакал, уткнувшись в соломенную лежанку и мечтая о том дне, когда получится освободиться. Свобода пришла, но ничего не изменилось. С самого дня побега он только и делает, что бежит прочь. От преследователей, от фарийцев, от собственного страха.

«Могу ли я помочь Димароху или утешить его?» – задумался юноша. – «Сомневаюсь. Но все-таки, молчать тоже нельзя».

– Димарох, – тихо обратился он к рыдающему актеру. – Поверь, я понимаю тебя лучше, чем кто-либо другой. И я знаю, что не в состоянии унять твою боль. А потому скажу лишь одно: мы еще живы, у нас есть руки, ноги и головы. Мы обязательно найдем способ отомстить.

– Но как? Как? Ты видел, что он сотворил со стеной?

– Видел.

– И что? – Димарох обратил свой яростный взор на юношу, отчего тому стало неуютно.

– Не знаю. Я никогда не встречал столь могучих волшебников. Даже мой учитель не смог бы начаровать нечто подобное. Но я убежден, что пока мы живы, шансы есть. Всегда есть, уж поверь мне!

Атериадец невесело усмехнулся.

– Я видел твою спину, охотно верю.

Кажется, слова Трегорана возымели действие, и тот продолжал увещевать товарища, пытаясь заставить атериадца взять себя в руки.

– Когда-нибудь я поведаю тебе свою историю. В более подходящее время и в более спокойном месте, а пока же мы должны не терять надежду и убираться прочь.

– Куда?

– Далеко, как можно дальше.

Димарох начал приходить в себя – слезы оказали целебное действие. А так как ум его не утратил прежней остроты, актер почти сразу понял невысказанное.

– За нами отправят погоню.

– Именно.

– Погоню? – удивилась Итриада. – Я не против того, чтобы убить пару южан, но не понимаю, что мы такого сделали?

– Мы, а точнее я, – поправился Трегоран, – убил одного из фарийских магов. Более того, не просто убил, а применил запретную магию. Имперские ищейки, в этом можешь быть уверена, умеют задавать вопросы. Меня сдадут.

– А еще они не дураки, – добавил Димарох. – По нашему следу пустят как минимум трех колдунов, ведь когда выяснится, что ты не атериадец и не фариец, у кого-то случится истерика. Проклятый монстр ревностно следит за тем, чтобы никто не мог пользоваться с его любимыми игрушками.

Трегоран, которого совсем недавно посетили схожие мысли лишь улыбнулся и кивнул.

– В любом случае, нам нужно как можно скорее разжиться запасными лошадьми. Война сюда еще не добралась, а может и полностью минует север страны – не удивлюсь, если полисы севера действительно продались императору, – а значит, у нас есть шанс в ближайшем городе разжиться припасами.

Димарох согласился. Его истерика окончательно прошла и о терзаниях актера говорили лишь опухшие глаза, да осунувшийся вид.

– Именно. Но нам все равно придется быть предельно осторожными. А поэтому в город я пойду один.

– Уверен?

– Да. Сейчас мы едем по тракту, ведущему в Марполис, я бывал в нем раньше. Прибудем через полдня.

И они двинулись в путь. Всю дорогу Трегоран напряженно думал. Ниточка, за которую юноша потянул, стремительно распутывалась, обрастая все новыми идеями.

«Допустим, мои рассуждения верны и император – сильнейший маг духа. Что из этого следует? То, что если я хочу противостоять ему…» – от одной только этой мысли юношу обдало холодом, но он заставил себя подавить страх. – «Я хочу противостоять ему! Ради этого я пошел на все. Я один?», – мысль мелькнула, отозвавшись головной болью, и тотчас же пропала, придавленная другими – более насущными. – «Ладно, не отвлекаться. Я хочу противостоять императору, хоть и боюсь до смерти. И я не отступлю. Значит, нужно как-то понять, в чем его слабость. Верно? Верно. А для этого придется найти хотя бы несколько книг по магии духа. Проблема в том, что я не знаю, как это сделать. Да что я, никто не знает! Богоравный очень умело стер все следы древней магии, до которых сумел дотянуться. Но ведь империя добралась не до всех стран, значит» …

Лошадиное ржание прервало его мысли. Им навстречу на телеге ехало несколько человек.

– Приветствуем, путники, – обратился один из них – высокий седовласый мужчина в хорошей одежде.

– И тебе здоровья, достойный, – поздоровался в ответ Димарох.

– Куда путь держите?

– В город, хотим купить лошадей взамен этих. Не подскажете, спокойно ли у вас?

– Спокойно, – крестьянин сразу понял, о чем идет речь. – Фарийцы бьют надменную Батерию. И я скажу тебе, поделом им.

Трегоран в ужасе уставился на Димароха, он думал, что тот сейчас выхватит меч и прирежет наглеца, но актер оказался человеком воистину опытным и талантливым, и на его лице не отразилось даже тени истинных чувств. Напротив, он весело рассмеялся и произнес:

– Верно говоришь, достойный. Кому, как не мне, уроженцу солнечной Разилии знать об этом. Пускай Фар проглотит Батерию, и не подавится, я буду только рад.

Эти слова убедили встречных, и каждая группа поехала по своим делам. Когда телега скрылась, Димарох выругался. Страшно, зло, вкладывая в брань всю свою ярость и обиду.

– Проклятые слизни, – шипел он, точно змея. – Когда юг падет, император повернет свою армию на север! Он не для того пересекал горы, чтобы подарить главенство в Атериаде кому-то еще. Эти идиоты не понимают, что мы – свидетели последних дней свободы. Когда придет империя, будет уже поздно.

Он помолчал.

– Хотя, о чем это я? Империя пришла.

– Она уйдет, – уверенно проговорил Трегоран. – Никуда не денется, а вы останетесь.

Димарох грустно улыбнулся.

– Когда это будет?

– Очень даже может быть, что скорее, чем кажется.

Идея в голове Трегорана наконец-то сформировалась полностью, и он спросил:

– Скажи, есть ли в мире библиотеки, равные Батерийской?

Актер удивился настолько, что на миг потерял дар речи.

– Ты хочешь читать?

– Не совсем, – Трегоран в двух словах пересказал свои мысли.

– Хм-м. – Димароху определенно понравился ход рассуждений молодого чародея. – Может, ты и не прав, а может и прав. Но даже если ошибаешься, возможности запретной магии действительно поражают. Столь сильный чародей как ты, освоив десяток сильных заклинаний духа смог бы совершить многое.

Он улыбнулся – на этот раз искренне, по-настоящему, скинув наконец-то маску.

– Друг мой, у нас действительно появилась цель. Ради этого стоит жить и бороться.

– Ага, – поддержал его Трегоран, польщенный доверием опытного друга. – Так что там с книгохранилищами?

– Дай подумать, – наморщил лоб Димарох. – Конечно же, самая великая библиотека находится в Фаре. Император, точно сорока, дорвавшаяся до сверкающих безделушек, стащил туда все интересные ему книги. Библиотека Батерии считалась второй, но можно быть уверенным, что в ближайшие месяцы ее выпотрошат, чтобы пополнить столичные собрания.

– Та-ак? – Трегоран уже видел, что актер что-то задумал, юношу охватил азарт.

– Понимаешь, какая штука. Все остальные библиотеки цивилизованного мира и близко не подобрались к ним. Однако, – тут он хитро сощурился. – Есть еще мир варварский. Поговаривают, хотя никто не хочет верить, что библиотека императора селианцев превосходит даже фарийскую.

– Говорят?

– Селианцы не очень-то жалуют пришлых, – пожал плечами актер. – Если только те не могут предоставить им что-нибудь полезное.

– Например?

– Например, стихийную магию, которой те не владеют, – он выразительно посмотрел на Трегорана. – Понимаешь мою мысль?

– Прекрасно, – ухмыльнулся юноша. – Благодаря дару я получил доступ к книгам Батерии, так почему же не предположить, что он откроет ворота селианской библиотеки?

Они оба дружно рассмеялись, сопровождаемые недоуменным взглядом Итриады.

– Хотите на восток? – переспросила она.

– Да. Это не только возможность убраться как можно дальше от ищеек богоравного, но еще и шанс отыскать древние книги. Если они, конечно, существуют.

Девушка покачала головой.

– Вы все усложняете. Надо остаться и убивать врагов до тех пор, пока те не кончатся.

– Мы кончимся раньше, – резонно заметил Трегоран. – И я уже говорил, что не держу тебя силой. Ты и так сделала для меня столько, что я просто не имею права требовать у тебя пересечь море и отправиться на восток.

Девушка фыркнула.

– Ты так думаешь. Я не считаю, что долг отдан.

– Вот и отлично, – улыбнулся ей чародей. – Раз то, то вперед, на восток!

* * *

Сказать «на восток» было куда проще, нежели сделать это. Для начала путникам требовались кони и припасы. С этой проблемой, как Димарох и обещал, разобрались на удивление быстро – актер спокойно купил коней, еду, овес и все, необходимое в дороге. Это изрядно сократило количество денег, но выбора не оставалось. Распределив вещи так, чтобы на каждую лошадь навьючивалась лишь часть поклажи, они продолжили двигаться на северо-восток, к Гилисии – крупному порту, в котором можно было попробовать сесть на корабле. Двигались быстро, не тормозя и почти не останавливаясь. Да, страшная спешка первых дней уже исчезла, однако из этого не следовало, что опасность миновала.

На каждом привале Трегоран бесплотным духом странствовал по округе, стараясь заметить следы погони. Так как в призрачной форме он мог оборачиваться птицей, летящей быстрее даже едущего на коне человека, юноша забирался на два-три дневных перехода и возвращался до того, как телу начинала угрожать опасность. Трегоран преследовал две цели. Во-первых – проверять обстановку вокруг. Во-вторых – набираться сил. Каждая тренировка делала его чуть-чуть опытнее.

И уже на шестой день с момента бегства из Батерии его прозорливость принесла плоды – Трегоран обнаружил отряд. Всадников было почти два десятка. Все – хорошо вооруженные, с запасными лошадьми. Они отставали на три дневных перехода и юноша, заинтересовавшись, подлетел ближе, чтобы понаблюдать.

На первый взгляд не было ничего необычного – люди, как люди, пускай и при мечах. Подобным никого не удивить – время такое. Однако эти воины насторожили юношу, который прекрасно знал, как выглядят фарийцы и чем они отличаются от жителей иных стран. Когда же он на следующий день попытался найти отряд, то не сумел этого сделать. Как будто кто-то не позволял духу посетить одно место, заворачивая его в сторону, причем это происходило, с какой бы стороны он не пытался пробиться. Точно невидимый плащ укрыл странных людей, не давая молодому чародею взглянуть на них еще раз. Не нужно было рождаться гением, чтобы понять, с чем они столкнулись! Сомнений не оставалось – их преследуют.

Более того, очень скоро Трегоран убедился, что этот отряд не единственный – дороги, ведущие к побережью, наглухо были перекрыты заслонами, сплошь состоящими из атериадцев. Магов среди них почти не было, но Трегоран не сомневался – колдуны не понадобятся. Зачем? Описание беглецов можно переслать почтовой птицей и приказать исполнить повеление богоравного Анаториана, а значит, можно не мечтать о корабле. Фарийцы – не дураки, они легко догадались, что их жертвы мечтают, как можно скорее пересечь море.

Выбора не оставалось – пришлось подгонять коней и двигаться на север, к Степи, в которой не получится укрыться, к границе Мертвых земель. Их загоняли. Неспеша, умело, зная, что жертвам некуда деваться и те не смогут вырваться из смертельных объятий преследователей.

В города и деревни Трегоран с товарищами больше не совались, так как никто не знал, что еще предусмотрел император и с какой готовностью местные власти побегут исполнять его приказы. Хорошо хоть во время движения удавалось время от времени подстрелить дичь или украсть что-нибудь съедобное, а потому запасы беглецов даже увеличивались. К сожалению, положительные новости на этом заканчивались – Трегоран каждый вечер лихорадочно искал лазейку, и не мог ничего найти. Они скакали по шестнадцать часов без перерыва, но преследователи, казавшиеся двужильными, не отставали. И, как будто этого мало, две лошади начали хромать, и их пришлось бросить. Теперь можно было забыть о попытке сбежать через Степь. Фарийцы с легкостью могли догнать троицу, оставив, к примеру, половину отряда без скакунов и взяв всех заводных, чтобы менять тех постоянно.

Но сыны Вечного города не торопились, они действовали наверняка, желая исключить малейшую ошибку – в этом Трегоран тоже был уверен. А потому расстояние в три или два дневных перехода все еще сохранялось. Юный чародей не знал, как фарийцам удалось так точно определить их местоположение. Скорее всего, сперва узнали у торговцев, где беглецы покупали припасы. А потом? Видимо, следили, высвобождая души.

Да, он ставил барьер, но что, если эти маги умеют его обходить? Или знают еще какие-нибудь приемы? Скорее всего, именно так и произошло. И чувство собственной беспомощности лишь сильнее давило на юношу.

К концу второй недели этой бешеной скачки холмы Атериады остались позади, уступив место бескрайнему травяному морю Великой Степи.

– Что будем делать? – спросил Димарох на их небольшой стоянке.

Он был изможден, заметно похудел, оброс, и вообще выглядел не самым здоровым человеком, однако держался на удивление стойко, подбадривая в меру сил и возможностей Трегорана, который находился на грани паники.

Юноша ясно осознавал, что у них осталась лишь одна возможность, но даже мысли о ней приводили его в ужас. И не его одного, именно поэтому трое друзей, точно сговорившись, оттягивали решение вопроса.

– Так что? – Димарох внимательно посмотрел на него. – Друг мой, я знаю, о чем ты думаешь. Озвучь же свои мысли.

– Их больше нас, – неуверенно заговорил юноша. – Они сильнее, некоторые владеют магией духа. По их приказу на трактах выставлены заслоны, а даже если мы и прорвемся через них, сомневаюсь, что сможем хотя бы в одном порту найти корабль. Мы можем попытаться уйти в Степь…

– Не выйдет. Кони не выдержат. Они загонят нас, точно волков.

– Значит? – Димарох был совершенно спокоен.

– Значит, мы должны прорваться через Степь! – упрямо повторил Трегоран.

Одна только мысль о движении в Мертвые Земли приводила его в состояние, близкое к ступору.

Повисло молчание. Даже Итриада перестала заниматься своим любимым делом – заточкой и без того острого меча.

– Ты уверен? – в голосе девушки не было страха.

– У нас нет выбора.

– Они будут ждать.

– Значит, убьем всех!

– Хорошо, – легко согласилась северянки, и вернулась к своему занятию, продолжив водить бруском по железу.

Трегоран вздохнул. Вот бы и ему толику уверенности своей бесстрашной спутницы. Иногда молодому человеку казалась, что Итриада просто не способна испытывать страх. Если бы только одной храбрости было достаточно…

Но Димароху этого оказалось недостаточно.

– Трегоран, ты знаешь, что не прав, – произнес он. – Итриада тоже знает, но она не станет произносить такое вслух, я же скажу.

– Итриада? – юноша метнул быстрый взгляд на северянку.

Та демонстративно отвернулась.

– Итриада! – повторил он с нажимом в голосе.

– Мы погибнем, если попробуем проскочить, – со вздохом в голосе произнесла она.

– Откуда ты знаешь? Ты же не можешь отправлять свой дух в путешествия!

– Зато могу отправиться в разведку, – огрызнулась она.

Это было правдой – несколько раз девушка отрывалась от группы, чтобы лично проверить ситуацию. Один раз она пропала на целых три дня, и вернулась, когда Трегоран с Димарохом были уже готовы отправляться на безнадежные описки. Ее одежда была заляпано кровью, на поводу шел незнакомый конь, на круп которого Итриада навалила изрядное количество мешков с добычей, однако новости, принесенные разведчицей, оказались неутешительными.

– Но мы опережаем их, шансы есть.

– Ты и сам в это не веришь.

«Не верю. Но это не повод лезть в неизведанное!» – с горечь подумал Трегоран.

– Друг мой, люди возвращались из Мертвых Земель.

– Не все и не всегда.

– От императора мы не вернемся точно, – резонно заметил актер. – Он сильно разозлился, раз устроил такую облаву.

И это тоже было чистой правдой.

Трегоран до крови прикусил губу. Его друзья хотели лишь добра, они понимали, что выхода нет, и пытались воздействовать на его разум, который в настоящий момент плескался в бульоне из страха, смешанного с отчаянием.

«Но все же, все же… Все же они правы», – думал он. – «В Мертвых землях есть шансы. Южнее – нет».

– Хорошо, – Трегоран вымученно улыбнулся. – Мы попробуем спастись, пройдя через проклятые земли.

На следующий день они поднялись до рассвета и двигались почти восемнадцать часов, смещаясь исключительно на север. Решение было принято и любые сомнения могли лишь помешать. Трегорану было невероятно страшно, однако он упрямо заставлял себя думать о хорошем. Например, о том, что получится проскочить по самой границе Мертвых земель, не познакомившись с прелестями этого проклятого места. Быть может, преследователи попросту испугаются следовать за ними.

Чтобы хоть немного развеяться, он попросил Димароха немного рассказать о Селианской империи, про которую почти ничего не знал. Актер с радостью исполнил его просьбу, и заговорил.

– Итак, друг мой. Первое, что следует понимать в отношении жителей востока, так это то, что они варвары, не верующие в истинных богов. Они поклоняются своему идолу, которого называют Дарителем жизни. Однако не стоит считать их кровожадными дикарями, погрязшими в невежестве и питающимися кровью павших врагов своих. В империи правят двенадцать великих домов, и после смерти императора самый достойный муж одного из этих домов занимает место владыки, отправившегося по дороге вечности. Конечно, это не самая просвещённая форма правления, однако для столь крупного государства, мнится мне, другая и не подойдет.

– Крупного?

– Да. Селианская империя, как поговаривают, раза в два крупнее фарийской. Если бы они не были так слабы на море, то богоравному засранцу, – тут Димарох зло усмехнулся, – стало бы не так весело.

– А что значит – избирают императора? Разве власть не должна переходить от отца к сыну?

– Не в случае селианцев. Жители востока странные. Они считают, что император – всего лишь первый, среди равных. А потому, когда старый правитель умирает, его место занимает другой – избранный заново, но я об этом уже говорил. Как жители моей любимой Атериады выбирают городской совет, так знатные селианские дома определяют императора. Простой же люд в империи низведен до состояния скотов, коими, безусловно, они, как и все жители восточных сатрапий и являются.

Итриада, слушавшая внимательно, неожиданно спросила:

– На что следует обращать внимание?

– Отличный вопрос, – тут же понял ее актер. – В первую очередь следует знать, что у селианцев нет свободных людей. Каждый служит кому-нибудь.

– Все рабы? – удивился Трегоран.

– Нет. Слуги. Это большая разница. Если господин плох, слуга может уйти. Раб – никогда.

– Если не сбежит.

Димарох заглянул в глаза юноше и кивнул.

– Если не сбежит, да.

– Значит и нам придется стать слугами?

– Конечно. Если повезет, то самого императора.

– Расскажи про их воинов, – попросила Итриада, по-настоящему заинтересовавшаяся народом востока.

– Изволь, дочь рыси. Как я говорил, их корабли плохи. Пехота – тоже. Ее набирают из крестьян. Пехотинцев много, но толку от них почти нет. Это вам не железные фарийские легионы или фаланги моих родных городов.

– Почему же тогда их не завоевали? – спросила северянка.

Трегоран знал ответ на этот вопрос, но ему тоже было интересно услышать мнение атериадца, жителя страны, которая столетиями воевала с восточными соседями.

– Конница, – даже не выговорил, а благоговейно выдохнул Димарох. – На свете просто нет всадников лучше, чем селианцы. Говорят, что их благородные рождаются в седле, в нем живут и в нем же умирают. Никто больше не способен так стрелять на скаку! Один раз в жизни я видел, на что способен селианский всадник, и, поверьте, ни за что не хочу оказаться в армии, противостоящей им. Осадные машины, магия, стрелы с дротиками – все будет бесполезно. Их луки бьют на добрых триста шагов. Селианцы, если это нужно, просто рассыпаются по полю боя, закидывая врагов стрелами и с легкостью избегая прямых стычек. Они могут так сражаться даже не часами, а днями, уводя врагов все дальше и дальше вглубь страны, ослабляя тех и не давая ни мига передышки. Рано или поздно даже самые стойкие падут. Не под градом оперенной смерти, несущейся с высот, так от изнеможения.

– Ты говорил, что у них большая библиотека. Империя сведуща в науках?

– Да, насколько я знаю. У них есть свои инженеры и поэты, врачи и богословы. Тут селианцы ничем не отличаются от нас. Извини, Итриада, – он повернулся к девушке, – но варварами их называют исключительно из-за непонятного языка, они – не дикари. Жители востока даже близко не похожи на обитателей севера, строящих деревянные города и одевающихся в шкуры животных.

Северянка гневно сверкнула глазами и произнесла:

– Мы многого не умеем, но это не делает нас зверьми.

– Конечно. Просто нужно понимать, что Селианская империя – древнее, возможно – древнейшее государство в мире. Мы воевали с ними, когда ни о Фаре, ни о Тимберии, ни о Таверии даже слышно не было.