Текст книги "Быть собой (СИ)"
Автор книги: Sleepy Xoma
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)
Глава 7
Батерия восхищала. Трегоран очень быстро осознал правоту Димароха, превозносившего город над всеми остальными. Окончательно он убедился в этом после того, как впервые посетил библиотеку.
Как полноправный маг, юноша имел право посещать книгохранилище в любой момент времени, чем совершенно бессовестно и воспользовался, притащив с собой скучающую Итриаду.
Девушка отчего-то не возражала против прогулки в таинственное атериадское здание. Трегоран полагал, что хотя она и корчила из себя видавшую все на своем веку невозмутимую воительницу, на самом деле, Батерия восхищала ее ничуть не меньше, а может даже, и больше, чем его.
Так или иначе, уже на следующий день после сдачи экзамена, молодые люди стояли перед толстенными дубовыми воротами, которые охраняли четверо воинов в полном вооружении.
– Тут книги? – спросила его Итриада.
– Да.
– Зачем воины?
– Книги очень ценны. Ценнее золота и драгоценных камней. Всегда могут найтись злые люди, которые захотят разбогатеть, украв пару.
Девушка недоверчиво покосилась на него, и не проронила ни слова до тех пор, пока они не оказались в заставленном стеллажами помещении. Тут ирризийка взяла первый попавшийся свиток и протянула юноше.
– Это дороже золота?
– Не всегда, но часто.
Девушка прошептала что-то на наречии, незнакомом Трегорану, и вернула пергамент на место.
Внутри библиотека внушала такое же уважение, как и снаружи. Многоэтажное здание, сложенное из толстых тяжелых каменных блоков, стояло уже добрых три сотни лет и могло просуществовать еще столько же. Через небольшие окна, напоминающие скорее бойницы, пробивался нежный солнечный свет, в лучах которого пылинки плясали свои странные танцы.
Тысячи книг и свитков размещались на просторных деревянных полках, и было видно, что за ними регулярно ухаживают, осматривают, протирают пыль. Главный библиотечный зал также производил приятное впечатление: полы блестели, а на стенах не осталось ни малейших следов копоти от многочисленных ламп. Работники книгохранилища – богато одетые и важные – прохаживались по одним им ведомым делам, не обращая ни малейшего внимания на вошедших. Лишь изредка Трегоран и Итриада удостаивались мимолетных взглядов, после которых они вновь переставали существовать для хранителей знаний.
Юноша уверенно вел свою спутницу к закрытой части библиотеки, с трудом сдерживая радостную дрожь предвкушения. Он хотел увидеть место, в котором были собраны сотни, а то и тысячи магических томов, свитков и древних медных пластин с выбитыми на них заклинаниями. От одной только мысли о том, что получится прикоснуться к сокровенным тайнам мироздания, рот наполнялся слюной. Вход в эту часть охранялся не в пример серьезнее – два мага дежурили около запертой двери.
Заметив его одеяния, в первую очередь плащ небесно-голубого цвета с алой каймой – знак посвященного четвертой ступени – они кивнули и, не задавая вопросов, открыли дверь. Трегоран не удивился – о нем уже слышали все городские чародеи, а потому он шагнул вперед… И потерял дар речи.
Ни храмовая библиотека в его родном городе, ни личная коллекция Маркация не могли сравниться с тем, что открылось его взору.
– О великий Эмм-еан! Сколько же книг! – воскликнул юноша и стремительно, точно в атаку, ринулся к бесценным источникам знания.
Он не понял, сколько времени просидел. Может быть, пару ударов сердца, может, пару дней, в себя Трегорана привела Итриада. Девушка выглядела слегка раздосадованной и не слишком довольной.
– Трегоран, мне скучно.
Он закашлялся, и ошеломленно уставился на северянку.
– Вот уж не подумал бы, что доблестная воительница может скучать.
– Засада – другое. Там была цель.
– А тут?
– Нет.
Он улыбнулся, и захлопнул том.
– Ты права, а я – нет. Изучать магию я стану один, а раз взял тебя с собой, то должен делать что-нибудь, что интересно не только мне. Хочешь, можем прогуляться по городу. Думаю, поднимется не одна луна, прежде чем мы узнаем его полностью.
Это предложение было принято воительницей с радостью, и уже в скором времени они мирно бродили по городским улочкам. Ближе к полудню оба изрядно проголодались и, не сговариваясь, повернули в одном направлении – в переулок, из которого доносились восхитительные ароматы жареной рыбы.
Постоялый двор, в котором и готовили снедь, был почти пуст, а потому, когда Трегоран со своей спутницей вошел, к нему тотчас же кинулся хозяин, предлагавший достопочтенному волшебнику лучшие вина, кушанья и вообще все, что тот только ни пожелает.
Они распорядились насчет еды и уселись на лавку, размещенную возле стены.
– Скажи, – обратилась Итриада к своему товарищу. – Ты видел тех, кто следил за нами?
Трегоран удивленно уставился на нее.
– Что? Следил? Когда?
– Они шли от самой библьйотеки, – девушке тяжело давались атериадские слова, но она с упрямством, достойным уважения, боролась с новым для себя языком, и побеждала его. – Слишком шумные, слишком заметные, слишком глупые.
Последние слова были произнесены с заметной ноткой самодовольства, но вот Трегорана они отчего-то не обрадовали. Юноша тут же принялся озираться по сторонам, точно ожидая получить в любую секунду нож под ребро.
– Успокойся, – Итриада сердито сжала его руку. – Что с тобой такое? Мужчина не должен бояться, тем более слабаков, которые позволяют увидеть себя.
Трегоран невесело хихикнул.
– Ты умеешь утешить.
– Стараюсь, – совершенно серьезно ответила девушка.
Хозяин принес еду и, получив плату, оставил посетителей наслаждаться пищей в тишине. Едва только чародей со своей спутницей принялись есть, как дверь отворилась, и внутрь вошли двое.
Итриада, как раз занявшаяся жареной рыбой с удивлением подняла глаза от кушанья.
– А они наглые, – заметила она. – Будь начеку.
Трегоран чуть было не подавился вином.
– Это что, они?
– Ага.
Вошедшие – двое дюжих мужчин с угрюмыми лицами – всем своим видом внушали опасение и страх. Отодвинув подошедшего хозяина, они дружно направились в сторону сидевших молодых людей. Трегоран инстинктивно постарался вжаться в стену, Итриада же совершенно спокойно обедала, словно мордовороты шли не по их душу.
Бугаи подошли.
– Ты маг Трегоран? – грубо спросил один из них.
– Д-да, – кивнул юноша.
– Пойдешь с нами, потолковать надо. Девку свою оставишь, она ни к чему, – хохотнул первый громила.
Его приятель мерзко хихикнул, и бросил на северянку отвратительный взгляд, ясно говорящий, что он бы с удовольствием нашел молодой красавице подходящее применение. Итриада совершенно не обращала внимания на нависших над ними здоровяков, продолжая сметать с тарелки свою порцию, а Трегоран же бросил все свои душевные силы на борьбу со сковывающим тело и душу ужасом. Он прекрасно знал, что может размазать этих наглецов по полу, но не был в состоянии даже пошевелиться.
– Ты чего, глухой, что ли? – раздраженно рявкнул второй. – Встал, живо!
– Закрой рот, – совершенно спокойно проговорила вдруг ирризийка. – Воняет.
Мордовороты опешили, и переглянулись.
– Ты чего сейчас сказала, сучка, повтори? – Первый поставил руки на стол, и склонился над девушкой. Это было грубой ошибкой, совершать которую ему не следовало.
Трегоран так и не понял, откуда в руке Итриады появился кинжал, вонзившийся первому здоровяку в ладонь. Тот заорал от страшной боли, а затем замолк – небольшой кулачок воительницы врезался ему точно в подбородок, и раненый рухнул, моментально потеряв сознание. Его товарищ, надо отдать тому должное, отпрыгнул, выхватывая меч, и увернулся от второго кинжала, пущенного Итриадой в его сторону, однако девушка и не старалась убить противника – она как раз хотела получить немного пространства для маневра.
Выскочив из-за стола, северянка выхватила клинок – разрешение на найм вооруженного телохранителя было еще одной привилегией, дарованная Трегорану – и ринулась в бой. Она не могла соперничать с тяжелым и высоким мужчиной в силе, зато превосходила его в скорости. Все закончилось очень быстро – Итриада достала противника уже второй своей атакой, хорошенько располосовав тому ногу. Он заорал, падая, а ступня девушки уже летела в направлении кисти руки, выбивая меч.
– Слабый, – безо всякого выражения произнесла она, сев на поверженного противника и приставив лезвие меча к его горлу мужчины. – И бесполезный. Зачем такому жить?
– Стой, не убивай меня! – взвыл тот.
– Хорошо. Не убью. Скажи, кто послал.
Трегоран встал из-за стола и подошел к ней. Ему также было интересно узнать, кому это понадобилось нанимать пару громил, и о чем те хотели поговорить.
– Достопочтенный Лиддерах, это он!
– Зачем?
– Объяснить тебе, что выскочкам тут не рады.
– Что? – опешил Трегоран.
– Не важно, – Итриада потянула его за рукав. – Надо уходить.
– Почему?
– Они слабы, а что, если за ними были посланы сильные?
Трегоран сглотнул, затем кивнул.
Девушка подобрала кинжалы, после чего они быстро покинули заведение, оставив раненых на попечение хозяина, а затем некоторое время плутали по городу, сбивая возможную погоню. Но, то ли преследователи оказались слишком уж опытными, то ли никого больше не было, потому как никаких происшествий больше не случилось, и парочка благополучно вернулась домой, когда солнце скрылось за горизонтом.
Там их уже ждал Димарох. Веселый и радостный.
– Друзья мои, вы не поверите, но я смог получить роль! Вот уж не ожидал, что в славной нашей Батерии остались еще ценители моих дарований!
– Отличная новость, – слабо улыбнулся Трегоран, и принялся рассказывать о том, что с ними приключилось.
Как ни странно, его повесть ни капли не испортила настроение вечно веселому атериадцу.
– Конечно, а чего ты ожидал? – пожал он плечами. – Совершенно нормально.
– Нормально? Подсылать убийц – это нормально?
– Ты сгущаешь краски. Эти двое не должны были тебя убивать.
– А для чего же они завалились в постоялый двор?
– Они же сказали, – вздохнул Димарох, а на лице его отразилось грусть от того, что кто-то может не понимать столь простые и очевидные истины.
– Поясни, пожалуйста.
Актер поднялся, достал нераспечатанную амфору с вином, несколько кубков. Открыл ее, затем разлил ярко-алую жидкость, и передал кубки товарищам.
– Давайте-ка выйдем на свежий воздух, предложил он.
Трегоран с Итриадой непонимающе переглянулись, но спорить не решили, и двинулись вслед за актером. Тот вышел на просторную площадку, с которой открывался превосходный вид на кварталы, выстроенные ниже – у подножия городских холмов.
– Что ты тут видишь, мой друг? – спросил о Трегорана.
– Великую Батерию, – с усмешкой отозвался тот.
– Правильно, – похвалил его собеседник, пригубив немного вина. – Великую Батерию. Богатую, славную, полную удобства и наслаждений. А теперь скажи, кому лучше всего живется в великой Батерии? Знаешь?
Юноша отрицательно покачал головой.
– Тем, у кого есть деньги и власть, – Димарох обернулся, и указал вверх, туда, где размещались жилища самых богатых и влиятельных горожан. – Да, деньги с властью позволяют решить сотни самых разнообразных проблем и открывают просто сказочные возможности. И каждый из сих мужей достойных, облаченных в злато и каменья самоцветные, чьи поля обильны, а сундуки полны, – продекламировал он, – не желает делиться своим достоянием.
Он вновь обернулся лицом к спуску, смотря вниз, на плещущееся море.
– Еще не понял?
Трегоран повторил свой недавний жест головой.
– О Серапис! Как же я с тобой намучаюсь, мой наивный друг. Все просто: кто-то владеет имениями за городом, кто-то – кораблями, кто-то управляет солдатами, ну а кто-то может призывать себе на помощь стихии. Всех их объединяет одно, они не любят новичков. Особенно новичков, публично их унизивших.
Молодой чародей открыл рот, затем закрыл. Снова открыл.
– Ты хочешь сказать…
– Конечно же! – воскликнул атериадец. – Достопочтенный Лиддерах – тот самый чародей, которого ты победил перед глазами совета и архонта. Нашим славным городом правят маги и ни один из них не хочет оказаться в роли посмешища или слабака. Достопочтенный Лиддерах не собирался тебя отправлять тебя к переправе через реку мертвых, я почти уверен в этом. Он хотел лишь нагнать страху и показать, кто главный.
– С первой задачей он справился превосходно.
– Боишься? И напрасно. Ты сильнее, как повелитель стихий, а его мордовороты и в подметки не годятся твоей телохранительнице.
Трегоран махнул рукой.
– И все же, все же. Значит, он затаил на меня злобу из-за экзамена?
– Безусловно, но это не так и страшно. Не думаю, что он осмелится предпринять что-нибудь еще против столь опасного юного дарования.
– Опасного? – переспросил Трегоран, тупо уставившись на актера. – Но я ничем не могу ему угрожать!
– А вот это и неверно, мой юный друг, – Димарох снова обвел взглядом порт внизу. – Хочешь того или нет, но ты уже стал частью великой Батерии, а значит, станешь жить по ее правилам. Даже если ты милосерден, точно великий Сигриат, если ничего не хочешь и ни на что не претендуешь сегодня, никто не даст гарантии, что завтра не изменишь своего решения и не присоединишься к одной из групп.
– Групп? Ты о чем?
Димарох застонал, вылил в рот остатки вина, и повернулся.
– Та-ак, пойдем-ка домой и накроем на стол. Разговор предстоит долгий.
Он не ошибся. Когда троица вышла закончила, стояла глубокая ночь, но Трегоран узнал столько нового, что голова трещала. Хотя, возможно, виной тому было выпитое вино. Так или иначе, но сведений, предоставленных Димарохом, хватило для того, чтобы задуматься не просто серьезно, а очень серьезно. Со слов актера выходило, что в городе существует сильно больше одного взгляда на то, куда следует двигаться дальше. Люди со схожими мыслями объединены в группы, каждая из которых стремится усилиться, ослабив одновременно соперников. При этом каждый из них не забывает заботиться о своем кармане и стремится не только занять лучшую позицию в городской иерархии, но и насолить недругам, работающим в той же области, что и он. Самое смешное заключалось в том, что соперники в делах могли принадлежать к одной политической фракции и, ненавидя друг друга, принимать одинаковые решения, а политические противники – являться лучшими друзьями, связанными общим делом или семейными узами.
Все это было странно и непонятно, но одно юноша уяснил однозначно: чтобы жить в Батерии, придется интриговать.
– Умело брошенный слух, нанятые в нужный момент люди, подсмотренные непотребства, в дело идет все, – говорил Димарох. – Замечу, что это касается не только сильных мира сего, но даже и моих собратьев по ремеслу. Актеры непрерывно пытаются избавиться от более талантливых конкурентов, чтобы самим занять их место, лгут, клевещут, дают взятки.
– Но я не хочу заниматься ничем таким.
– Придется. Теперь ты обладаешь властью. Пока что она небольшая, но ты, друг мой, талантливый молодой человек, это сразу видно. А значит, власть твоя начнет расти, точно ствол оливы, поддерживаемый заботливыми рукам садовода, и с ее ростом увеличится число людей, которым ты понадобишься. Некоторые из них захотят переманить тебя на свою сторону. Другие – опорочить и изгнать из города. Возможно даже, отыщется парочка таких, которые пожелают вычеркнуть тебя из списков живых. И чтобы добиться чего-либо, тебе придется бороться с ними всеми.
– Но я ничего такого не умею! – взмолился юноша.
– Ничего, я тебя научу.
– Но зачем?
– В благородство ты не веришь, – улыбнулся атериадец. – Уже хорошо, значит, первый шаг сделан. Ладно, скажу прямо, не кривя душой. Я – не наша прямодушная воительница, решившая вернуть долг крови. Я просто-напросто мечтаю использовать тебя, друг мой. Сильный чародей в товарищах делает жизнь гораздо спокойней и самим своим существованием дает ответы на просто поразительное количество вопросов. Некоторым людям достаточно просто намекнуть, что чародей может остаться недоволен их действиями…
– И они сразу же предложат роль? – улыбнулся Трегоран, начавший понимать, к чему клонит его товарищ.
– Именно, – искренне рассмеялся тот. – Вот видишь, как все просто.
Неожиданно Итриада, слушавшая их в гробовом молчании, проговорила:
– Ты учишь его низким вещам, атериадец.
– Да, – кивнул Димарох. – Но такова наша жизнь, моя юная подруга. В ней есть место не только подвигу.
– Но он потеряет честь.
– Дочь Рыси, – неожиданно резко проговорил Димарох на ирризийском. – Твои слова пусты и глупы. Твой отец оглох бы, услышав их.
Итриада дернулась, как от удара и побледнела.
– Да как ты смеешь, – начала она, но Димарох резким взмахом руки заставил девушку замолчать.
– Так и смею! Ты не понимаешь ничего, но говоришь. Даже если Трегоран не будет пользоваться бесчестными приемами, это не значит, что его противники окажутся столь же благородными. Наоборот, они с радостью прибегнут ко всем ухищрениям, на которые только хватит их ума, чтобы расправиться с недругом. И хочет он того или нет, но ему придется учиться даже не для того, чтобы самому строить козни, но, чтобы справляться с ними. Так понятно?
Глаза девушки расширились, и она заметно покраснела. Трегоран от удивления едва не подавился вином, но с большим трудом проглотил вставшую вдруг комом в горле жидкость. Он и не предполагал, что гордая воительница способна так мило смущаться. Если честно, он вообще не был уверен, что ей доступны какие-нибудь человеческие чувства.
Итриада склонила голову, и четко произнесла.
– Молю о прощении, мои слова и правда пусты. Отец оглох бы, услышав их.
– Прими мое прощение, – Димарох протянул девушке руку, и они обменялись рукопожатием.
Трегоран следил за этим странным обрядом, не понимая ровным счетом ничего, но у него хватило благоразумия не задавать лишних вопросов.
После этого они говорили еще долго, очень долго, и Трегоран принялся постигать нелегкую науку тайных игр, которую, как он полагал, ему никогда не придется применить на практике.
* * *
Дни бежали быстро, складываясь в недели, а те, в свою очередь, становились новыми лунами на небосводе. Закончилось лето, и наступила осень. Трегоран и не помнил уже, когда последний раз он готовился к зиме в таком тепле и так близко от родного моря. Пускай погибшая родина простиралась на другой его стороне, она все равно стала несравненно ближе, нежели какой-то год назад.
Юный чародей лишний раз старался не вспоминать о кошмарах минувшего, но они то и дело сами лезли в голову, не давая забыться ни днем, ни ночью. Утешало только одно – библиотека, предоставленная в его полное распоряжение.
После того случая в постоялом дворе больше никто не осмеливался нанимать громил. К тому же юноша не мешал никому, не лез в чужие дела, и не пытался отбить у магов кусок их хлеба. В Батерии каждый чародей имел право заниматься почти чем угодно, и большинство из них оказывали самые разнообразные услуги населению, а также торговали, давали деньги в рост и занимались другими столь же полезными вещами. Трегорану вполне хватало тех средств, что выручил Димарох, а также платы от батерийского совета, весьма солидной, надо заметить. Поэтому его на время оставили в покое, хотя, время от времени Итриада и замечала шпионов, а Димарох приносил разные слухи.
Так или иначе, ничто не мешало Трегорану заниматься своими делами. Распорядок дня юноши установился и если только приказ архонта или какие-то неотложные дела не нарушали его, то все протекало плавно и размеренно. Утром он шел в книгохранилище, где несколько часов исследовал, искал, и находил. Днем, сразу после еды, отправлялся в одно из многочисленных укромных мест, которые сумел найти как в самой Батерии, так и за ее стенами, и до самой темноты тренировался в искусстве наложения чар.
Итриада неизменно следовала за ним. Он не раз говорил, что воительница не обязана так поступать, но проще было бы переубедить стаю голодных волков не разрывать оленя. Впрочем, девушка также не скучала – в библиотеке она училась наравне со своим – Трегоран затруднялся определить их отношения – другом. Она уже неплохо говорила по-атериадски, и даже стала осваивать алфавит. Ну а когда Трегоран тренировался, северянка занималась тем же самым, устраивая завораживающие пляски с тенью. Ее движения были столь точны, плавны и стремительны, что тимберец не раз и не два останавливался, чтобы полюбоваться на прекрасную воительницу и ее завораживающий танец смерти. В такие моменты ему неизменно вспоминалась предательница Этаара, а перед глазами неизменно всплывали образы гладкой шелковистой кожи, высокой груди и пухлых губ, таких манящих, сочных…
Каждый раз, когда подобные мысли приходили ему в голову, юноша неизменно гнал их прочь с яростью и остервенением, достойным лучшего. Он просто не хотел портить отношения с девушкой, ставшей таким хорошим другом, хотя признавал, что она очень привлекательна.
Они отдыхали и учились. И крепчали. Трегоран прямо-таки чувствовал, как разгорается его Пламя Духа, как жар становится нестерпимым, и это толкало молодого человека к новым и новым свершениям, к новым и новым тренировкам.
Наверное, так бы все и шло без изменений, но в один прекрасный день юноша нашел это. Нет, не так. ЭТО! В пыльном закоулке библиотеки, куда он забрался совершенно случайно, в темном углу валялось несколько покрытых пылью пергаментов. Трегоран развернул один из них, и ноги его подкосились.
Юноша сгреб находку в охапку и побежал к столу с такой скоростью, точно за ним гнались все демоны мира во главе с одним небезызвестным богом Хаоса. Переполошив задремавшую Итриаду, он вывалил пергаменты на стол, затем развернул самый первый и поднес ближе к нему светильник.
Ошибки быть не могло! Древний лист, испещренный староширримскими письменами – языком, на котором писалось большинство магических текстов, и который учитель заставил его вызубрить в первую очередь – рассказывал о том, что есть магия духа. Трегорану хотелось петь и плясать. Он едва не поцеловал Итриаду, сжав ту в своих объятьях.
Всего свитков было три, и описывали они лишь самые простейшие ритуалы этой полузабытой магической школы. В первом рассказывалось о том, как отправить свою душу прочь из тела, во втором, как сделать защитный барьер, уберегающий от простых ментальных атак, в третьей же – и от этого Трегоран по-настоящему опешил – говорилось о том, как с помощью силы собственной души остановить сердце другому человеку.
Страшные знания и восхитительные.
Но сколь же разрозненные!
Всю следующую неделю он буквально рыл носом, пытаясь отыскать еще хотя бы что-нибудь, но кроме пары обрывков текста и нескольких исторических книг, в великой Батерийской библиотеке не было ничего про пятую школу магии. Словно кто-то нарочно подбросил три свитка ему на пути, дабы раздразнить и разбудить ненасытное любопытство! Потому что теперь Трегоран точно знал, что не успокоится, пока не найдет хотя бы одну полноценную книгу по магии духа.
А пока же он доводил до автоматизма пассы и слова, необходимые для того, чтобы привести к жизни ритуалы пятой школы. И спустя еще шесть дней, в первый день осени он решился оправить дух в полет.
Когда стемнело, юноша забрался на крышу дома, уселся, как было сказано в свитке – скрестив ноги и сплетя пальцами замысловатую печать. Затем закрыл глаза.
Теперь надлежало очистить сознание от всех посторонних мыслей, отрешиться от этого мира, и заглянуть внутрь себя. Это было сложно, но Трегоран старался. Он пытался нащупать внутренним зрением собственную душу, непрерывно шепча заклинание. Оно было простым, но повторять ключевые слова требовалось непрерывно, в определенном ритме, не сбиваясь ни на такт. При этом мысленно воспроизводить заклинание как раз запрещалось – тут свиток оказался категоричным.
«Спасибо учителю», – подумал Трегоран, пытаясь очистить разум, что никак не выходило. Сотни мыслей, которые даже не воспринимались в обычное время, тотчас же начали лезть в голову, буквально вопя о собственной значимости.
Юноша три раза бросал монотонный речитатив и открывал глаза, и трижды возобновлял свое бдение. В какой-то момент ему начало казаться, что ничего не выйдет и что письмена, найденные в библиотеке, не стоят и ломаного гроша.
Неожиданно он ощутил легкость, а затем понял, что видит яркие звезды. Юноша моргнул. Или ему показалось, что моргнул? Во всем теле он ощущал такую воздушность, такую раскрепощенность…
Неожиданно его взгляд сместился вниз, и волна паники захлестнула Трегорана. Он увидел самого себя, замершего на крыше дома. Вслед за страхом накатила эйфория.
– Получилось! У меня получилось! – чародей рассмеялся и осмотрел себя, точнее, свою душу. Та ничем не отличалась от оригинала, что несказанно радовало Трегорана. Не очень-то ему хотелось оказаться бесформенным облаком или чем-нибудь подобным.
Он осмотрелся – в этом призрачном мире все выглядело как-то по-другому, как-то… У Трегорана не хватало слов, чтобы описать увиденное. Все вокруг было каким-то иллюзорным, меняющимся, подернутым дымкой, и, одновременно, невероятно реальным. Причем Трегоран так и не понял, чем именно он видит – у духа по идее не могло быть глаз. Решив, что с этим разберется позже, юноша задумался.
«Так, а что теперь?»
Первое, что приходило в голову, так это побродить по городу, невидимым и неслышимым, однако Трегоран помнил строки, дописанные в самом низу первого свитка. Они гласили: «Да не осмелится наделенный силой освобождать дух свой более, нежели на стражу одну, ибо начнет пламя его, лишенное оболочки телесной ослабевать, и будет истончаться оно покуда не потухнет. И как свершится сие, падет тело замертво, а дух отправится в подземное царство».
Значит, не следовало удаляться от тела надолго.
Он подошел к краю крыши и посмотрел вниз.
«Дух не должен разбиться, если упадет».
Нет, определенно не должен.
Трегоран зажмурился и шагнул вниз. Ни чувства падения, ни боли, ни хруста сломанных костей. Он осторожно открыл один глаз, затем – второй. Все было в порядке – чародей завис в воздухе.
«И как же мне спуститься?» – задумчиво проговорил Трегоран. – Как бы это сделать?
Он решил попробовать мысленный приказ.
«Я спускаюсь, спускаюсь!»
Призрачное тело послушалось, медленно начав движение к земле. Когда до нее оставалось всего ничего, Трегоран приказал себе:
«Стоп!»
Губы мага разошлись в ухмылке – пока что все шло легко. Он представил, как идет по дороге, и ступни оказались на камнях, он даже почувствовал их. Или подумал, что почувствовал?
«А какая разница!»
Мысль о том, куда следует направиться пришла в голову сама собой – почему бы не посетить дворец на самом верхнем холме. Место, где его экзаменовали?
Сказано – сделано, и спустя какой-то миг бестелесный дух понесся вперед. Он не чувствовал усталости, легким не требовался воздух, да и были ли эти легкие? Не останавливаясь, Трегоран с интересом смотрел по сторонам. Мир отсюда выглядел совсем иначе – тусклый, словно подернутый дымкой, с появляющимися кое-где яркими пятнами. Туда, кстати, юноша не ходил, рассудив, что разбираться во всем нужно постепенно, а пока хватит и небольшой пробежки.
В призрачном состоянии Трегоран двигался гораздо быстрее, нежели в человеческом, иначе никогда бы ему не совершить восхождение за столь короткий промежуток времени. Но вот он поставил ногу на последнюю ступеньку и остановился. Величественное строение возвышалось, нависая над глупцом, решившимся потревожить его ночной сон. Тимберцу стало не по себе от пришедшей в голову мысли, и он поежился. Хотя, казалось бы, разве дух может испытать холод?
Вопрос, скорее, риторический, и Трегоран, улыбнувшись самому себе, двинулся вперед. Раз уж пришел, стоит хотя бы поглядеть, как оно там, внутри.
Оказавшись у подножия дворца, он заметил нечто странное – стены, колонны, сама дверь, неярко мерцали нежно-голубым цветом.
«И что это такое?» – тотчас же насторожился юноша. Ему стало страшно. – «Глупости, чего мне бояться? Решительно нечего».
Несуществующий желудок с этим не согласился, подскочив к несуществующему горлу, и Трегоран попятился. Вечер неожиданно перестал быть милым и радостным, со всех сторон к нему устремились тени, и живое воображение молодого человека тотчас же описало, какие монстры и в каких количествах притаились в них.
– Проклятье, не бояться! – приказал он сам себе и решительно двинулся вперед. Едва только нога мага коснулась ступеней, громыхнуло, и Трегорана отбросило, он рухнул на спину и заорал от боли.
Да, самой настоящей боли, причем сильной! У призрака ничего не должно болеть, однако же… Теория и практика заметно отличались друг от друга.
– Глупо, мальчик, очень глупо, – услышал Трегоран сквозь постепенно затухающую волну боли.
Несколько ударов сердца он ничего не делал, продолжая прислушиваться к своим ощущениям, и лишь затем вскочил, точно ужаленный. Прямо за его спиной стоял архонт собственной персоной. Старый чародей с улыбкой смотрел на юношу.
– Больно? – Поинтересовался он.
– Да, – кивнул совершенно сбитый с толка Трегоран.
– А могло быть и хуже. Дворец, как и многие здания Батерии, построен давно и защищен от любопытных магов, желающих при помощи айперона забраться туда, куда их не просили.
И только теперь Трегоран понял, что старый маг выглядит как-то излишне прозрачно, эфирно, можно даже сказать. Понимание ударило его, точно топор.
– Господин, вы владеете магией духа?
Архонт расхохотался – сейчас он не походил на того сурового и надменного гордеца, что восседал во главе городского совета.
– Никто в наши дни не владеет ею, мальчик. Я лишь освоил пару трюков, но это долгий разговор. Приди завтра, и мы обсудим все интересующие тебя вопросы.
Сказано это было доброжелательным, даже любезным тоном, но Трегоран не обманывался. Приглашение от такого человека равносильно приказу.
– Слушаюсь, господин, – склонился он в поклоне.
– А теперь беги, мальчик, тебе хватит для первого раза, возвращайся в тело.
Трегоран снова поклонился и понесся к себе. В голове все перепуталось, от страха он петлял, точно пьяный, однако вместе с диким ужасом тлел и огонек любопытства.
«Кажется, мне удалось прикоснуться к тайне», – думал Трегоран. – «Возможно даже, что благодаря этому я стану сильнее. Или умру».
Он не питал иллюзий, рабство научило трезво смотреть на мир и правильно оценивать риски, однако, несмотря на желание тотчас же собрать вещи и бежать, куда глаза глядят, Трегоран все-таки решил остаться и узнать, что же архонт захочет предложить. В том, что некое предложение поступит, юноша не сомневался.
Тело его лежало все там же – на крыше. Хотя времени прошло совсем немного, выглядела оболочка так, что Трегорану захотелось бухнуться в обморок: мертвенно-бледное лицо, синюшные губы, закрытые глаза. На какой-то кошмарный миг ему почудилось, что тело не выдержало, но затем он различил едва заметное движение груди.
