Текст книги "Быть собой (СИ)"
Автор книги: Sleepy Xoma
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)
«Ну уж нет, не сейчас! Поганые фарийцы тут, умирают под моими ударами! И я буду это видеть, буду!» – думал юноша, коля, рубя и круша. – «Буду! О боги, какое же счастье!»
Однако очень быстро выяснилось, что сверхчеловеческая сила как-то не слишком и помогает в общем бою – врагов было слишком много, чтобы парировать все удары. Кое-что принимали на себя сопровождающие, кое-что – щит, но Элаикс, даже разгоряченный битвой, чувствовал, что с его телом творится нечто странное. Руки сами собой начали слабеть, перед глазами поплыли круги, движения потеряли резкость, а силы вдруг стали иссякать, причем с каждой секундой – все быстрее и быстрее.
Неожиданно сквозь туман, заволакивающий его сознание, донеслись яростные вопли и ржание, идущие откуда-то со спины. В этот же момент чьи-то сильные руки схватили его и потянули назад. Он пытался отбиваться, но получалось не очень. Мгновение, и стена фарийских щитов исчезла из его поля зрения. Еще миг, и он почувствовал, как кто-то закидывает его на конский круп.
– Что? – прошептал Элаикс, чувствуя, что слабость усиливается.
Он попытался пошевелиться, но тело больше не слушалось. Угасающим взглядом он окинул поле боя. Какое-то странное мельтешение вокруг, множество всадников на низкорослых конях, почему-то рубящих и колющих ганнорских воинов, какие-то взрывы.
Голова закружилась, и Элаикс потерял сознание.
Глава 4
Пять дней пути по Степи прошли без приключений. Ни чудовищ, ни работорговцев, ни даже каких-нибудь хищных животных не встретилось троице, и Трегорану нравилось это. Он не хотел себе признаваться, но было что-то такое в этом простом и неспешном путешествии в компании прелестной, но странной воительницы и не менее странного актера.
Димарох оказался хорошим рассказчиком, и скрашивал вечера у костра самыми разными байками, которых знал великое множество. Итриада же была великолепной добытчицей, умудрявшейся достать свежее мясо и съедобные коренья буквально на ровном месте.
– Вот увидишь, друг мой, – разглагольствовал Димарох вечером пятого дня, когда они остановились на привал и жарили на вертеле несколько заячьих тушек. – Едва ты только вступишь в пределы благородной Батерии, как забудешь о всех прочих городах, которые только видел. Поверь мне!
– Неужели даже великий Фар не столь прекрасен? – не удержался от подначки Трегоран.
– Нет, эти фарийские выскочки только и могут, что орать о своем Вечном городе, но чем тот был триста лет назад? Обычной деревней. А Батерия блистает уже тысячелетие! Никто не останется равнодушным, увидев прекрасный акрополь, возвышающийся над лестницей из тысячи ступеней, или посетив один из десятков театров, что услаждают сердца ценителей прекрасного. А храмы… – Он мечтательно зажмурился. – Кто не смотрел на главный храм великой Тимиллы, тот ничего не видел в этой жизни!
Молодой чародей слушал внимательно. Неожиданно ему в голову пришла одна идея.
– Скажи, а есть ли в вашем городе библиотеки?
– Конечно, самая большая на континенте!
– И в ней можно отыскать магические книги?
Димарох хмыкнул.
– А зачем они нужны человеку, способному испепелить кучу народа, за время, необходимое лишь для того, чтобы моргнуть?
– Я не закончил свое обучение, – признался юноша, не вдаваясь в детали.
– Понимаю, – Димарох не стал задавать лишних вопросов. – Да, в великой библиотеке есть все, но абы кто не сможет в нее войти.
– И что мне потребуется для этого?
Актер замялся и отвел взгляд. Трегоран терпеливо ждал.
– Стать городским чародеем, – наконец ответил его новоиспеченный друг.
Юноша задумался. С одной стороны, не самый плохой вариант – он знал множество заклинаний и был уже достаточно силен. Однако, с другой…
– Это не так просто, как кажется?
– Да. Любой претендент на столь почетное звание должен сразиться с одним из действующих магов и победить того.
– Бой ведется насмерть?
Актер захохотал.
– Конечно же, нет! Позволь объяснить тебе кое-что. Магия в Атериаде угасает. Все талантливые чародеи – и это я знаю точно – перебираются в империю. Богоравный и платит лучше, и кормит сытнее, и рабов дарует больше.
– А я думал, что он не позволяет кому-нибудь кроме фарийцев изучать магию.
– Атериадцев это не касается. Мы признаны почти равными доблестным жителям Вечного города, – в голосе актера прозвучала нескрываемая издевка. – А потому многие стоящие чародеи только думают только о том, как бы сесть на корабль и помахать родному краю ручкой. У меня так уехали трое друзей. Когда я последний раз был в Батерии, здесь оставалась всего сотня магов, включая зеленых учеников и согбенных старцев. Думаю, сегодня дела идут еще хуже. А посему, никто не станет драться с тобой на смерть.
– Это обнадеживает.
– Меня не слишком.
– Отчего?
– Ты – южанин. Городской совет может не пожелать связываться с чужаком.
– Понимаю, – Трегоран задумался. – В любом случае, придется посетить твой город, чтобы пополнить запасы и продать добычу. Думаю, в Батерии можно будет действовать по обстоятельствам.
– Слова не юноши, но мужа, – согласился с ним Димарох.
В это время из темноты появилась Итриада, несущая несколько больших клубней.
– Еда, – проговорила она, показывая добычу.
Трегоран последнее время занимался изучением ирризийского и атериадского языков, и добился на этом поприще невероятных успехов. Абсолютная память помогала юноше и на сей раз. Достаточно ему был один раз услышать слово, и он навечно запоминал его значение. Более того, мог воспроизвести услышанное с теми же интонациями, что и говоривший. Так что юноша подумывал скрыть свое истинное происхождение и представиться совету атериадцем-полукровокой.
Спустя два дня они, наконец, добрались до обжитых мест, и уже больше суток катились по хорошей дороге, успев миновать несколько городов. Димарох заметно повеселел. Он щебетал, точно соловей, расписывая своим спутникам все те удовольствия и радости, что несут им атериадские полисы. Трегоран слушал его в пол уха. Он заметно подтянул свои знания ирризийского, и сейчас разговаривал с воительницей, оказавшейся на удивление интересной личностью.
– Расскажи, как ты оказалась в плену, – попросил он, когда Димарох, правивший повозкой, в десятый или одиннадцатый раз подряд завел речь о величии Батерии.
– Я должна был смотреть.
Трегоран моргнул.
– Прости?
– Смотреть, – повторила девушка.
Юноша коснулся плеча артиста, прервал того и повторил слово, произнесенное девушкой.
– В этом смысле правильно понимать его, как разведывать, друг мой, – отозвался тот, – так на чем я остановился?
– На храмах.
– Ах да, точно. Храмы Батерии…
Трегоран вновь переместился к собеседнице.
– Прости, я еще плохо знаю ваш язык.
– Плохо? Ты учил его семь дней и говоришь так, словно жил у нас годы!
– У меня есть пара талантов, – скромно улыбнулся юноша. – Но давай вернемся к твоему рассказу.
Девушка раздраженно фыркнула, но подчинилась. Он уже успел понять, что Итриада ненавидит, когда кто-либо отдает ей приказы, но слушается его.
– Да, я смотрела. Род Волка – наши кровники. Ты знаешь, что это?
– Да. У нас тоже существовал подобный обычай, – ответил он. – Когда член благородного семейства беспричинно проливал кровь члена другого семейства, родные убитого имели право воззвать к богам и потребовать справедливой мести.
Девушка слушала с огромным и неподдельным интересом.
– И как они делали это?
– На арене в храме наш воин сражался с убийцей. Либо до первой крови, либо до смерти.
– У нас не так.
– А как?
– Воюем, пока не перебьем всех.
– Жестоко. А иначе никак?
– Бывает иначе, но редко.
– Понятно. Значит, тебя отправили следить за врагами?
– Никто не отправлял меня! – сразу же огрызнулась она. – Я – из рода Рыси, я дочь лесов!
– Что, прости? – Трегоран уже было подумал вновь обратиться за помощью к Димароху, но Итриада пояснила сама.
Она неожиданно оголила левое плечо, открыв смущенному Трегорану гладкую девичью кожу, изуродованную четырьмя параллельными полосами.
– Видишь?
– Шрамы?
– Это не просто шрамы. Это – следы рыси. – В голосе девушки было столько благоговения, что, казалось, она говорит о каком-то священном месте.
Трегоран знал, о каком животном идет речь – у хозяев был свой зверинец, и юноше не раз приходилось убираться в нем. Каждый раз он ждал смерти от бритвенно-острых когтей северных хищников с забавными кисточками на мохнатых ушах, и каждый раз ему везло. Юноша вздрогнул всем телом и отогнал неприятное воспоминание.
– И как его получить? Убить рысь?
– Нет, убить по двум ладоням врагов за один след.
У Трегорана отвисла челюсть. Выходит, что эта миловидная девушка отправила на тот свет как минимум сорок человек, причем сделала это безо всякой магической силы.
– И много тебе оставалось до последнего? – сообразил он.
– Всего двое, – опечаленно отозвалась она.
– И ты как раз собиралась их прикончить?
– Я сделала это и забрала уши мертвых в качестве доказательства. Я была слишком довольна и радостна. Еще бы – знак рыси говорит, что я – воин, хозяйка своей судьбы. Могу пойти в дружину, могу сама выбрать мужа.
– А ты хотела замуж? – Трегоран почувствовал себя пристыженным. – Из-за меня ты не можешь вернуться к любимому?
Девушка едва заметно покраснела.
– Нет. Я не хочу замуж. Мои родители хотели отдать меня мужчине.
– А-а-а, понимаю. И на обратном пути ты повстречала работорговцев?
– Да. Напали, когда спала. Позор мне! – она злобно ударила кулаком по борту телеги.
«Ага, и будучи разбуженной, она сумела уложить шестерых прежде, чем оказалась в плену. Просто замечательно».
– А даже если бы и хотела, – продолжала девушка, – это неважно. Идти за великим шаманом – честь. Ты призвал пламя себе в услужение. Почетно оплатить долг жизни столь могучему шаману.
Их беседу прервал довольный вопль Димароха.
– А вот и она! Узрите!
Трегоран отвлекся от беседы с девушкой и уставился в указанном направлении.
Их телега как раз взобралась на холм и взору юноши предстала совершенно фантастическая картина: внизу блестела водная гладь залива, упиравшегося в холмистый берег, на котором раскинулся громадный город, опоясанный как минимум тремя кольцами стен, за самой последней из которых расположился большой пригород. Солнце играло на крышах башен, даже отсюда были заметны громадные сооружения – храмы, дома знатных горожан, возможно, еще какие-то строения. Но главное – люди… Такого количества народу, бредущего и едущего по дороге, заканчивавшейся у ворот, он не видел даже у себя в Тимберии. Они, маленькие как муравьи, сновали взад-вперед по своим делам, не обращая внимания на толчею и сумасшедший гомон, долетавший даже сюда.
Трегоран перевел взгляд на залив и внимательно разглядел порт, в котором рос целый лес мачт – как Димарох и говорил, славная Батерия принимала купцов из любых стран, и никто не знал отказа на ее огромных рынках.
– Этот город невероятен, – прошептал юноша.
Димарох хихикнул.
– Ты еще ничего не видел, друг мой. Потерпи чуть-чуть, скоро мы приедем.
Это самое «скоро» растянулось на добрую половину дня, и когда они, наконец оказались возле длинной очереди у городских ворот, солнце было в самом зените. Прохладный ветерок, напоенный ароматами моря, сглаживал чудовищную жару, донимавшую путников все последние дни, и Трегоран позволил себе расслабиться, полуприкрыв глаза и думая о череде странных и невозможных на первый взгляд событий, которые, сменяя одно другое и не давая ему ни мига передышки произошли за последние луны.
«Слишком много чудес и совпадений», – размышлял он. – «Так не бывает. Сперва я совершил невозможное и сбежал, затем сам бог Хаоса заключил со мной сделку. Потом я оказался у, наверное, единственного нормального фарийца в мире, который, к тому же оказался сильнейшим магом».
Воспоминание о Маркации и том, как он позволил этому доброму и глубоко порядочному человеку умереть, наполнили сердце юноши грустью, и тот тяжело вздохнул.
«Проклятый страх!» – со злостью подумал Трегоран. – «Когда он успел свить гнездо в моем сердце? Когда родных убивали и насиловали на моих глазах? Или позже, в рабстве?»
Чародей вспомнил хозяев, и его передернуло от отвращения. Юноша тряхнул головой и рывком поднялся с лежанки на дне телеги, которую он устроил из шкур. Очередь двигалась с черепашьей скоростью.
– Димарох, – обратился он к актеру на ирризийском, – кстати, я тут понял, почти ничего не рассказывал мне про свою родину. Говорил лишь об одном городе. Почему так?
Он заметил, что Итриада тоже встрепенулась.
Актер задумчиво пожевал губами, после чего сообщил.
– Друг мой, но ведь славная Батерия – и есть моя родина. Я тут родился и рос, я защищал ее стены, когда ирризийцы пришли к нам с огнем, я играл в ее амфитеатрах и молился в храмах.
– Это понятно, – Трегоран замахал руками, чувствуя, как собеседник начинает сворачивать на проторенную дорожку. – Я о другом. Ты почти ничего не говоришь об Атериаде. Почему так? Кто ваш император, сколько у него подданных…
– Погоди, погоди, – прервал его Димарох. – Я понял. Ты, похоже, действительно ничего о нас не знаешь. Неужели жрецы не учили?
– Учили, – покраснел юноша. – Но я тогда не запоминал ничего из их слов. Куда важнее было убежать и вместе с братом отправиться на реку, ловить маленьких крокодильчиков.
– Хорошее занятие, – улыбнулся актер. – Что ж, тогда внемли мне, о юный чародей. Атериада – это не империя. Это, скорее, земля, на коей живет один народ. Наша страна – дом сотен городов, каждый из которых – независим. Раньше было больше, наши колонии можно было встретить на каждом берегу и острове, но ни фарийцам, ни селианцам, ни таверианцам не понравилось это, а потому сейчас осталось только то, что осталось. Слабые города объединяются в союзы, либо идут в услужение сильным. Центром и югом Атериады, можно сказать, правит совет Батерии, западные перевалы держат полки царя Циралы, а на северо-западе заправляет совет Гилисии. Север с северо-востоком же делят Вилиртия и Марполис. Мимо Вилиртии, кстати, мы проезжали. Я сейчас не говорю об островах, чтобы не усложнять. Пока понятно?
Трегоран внимательно слушал и раскладывал полученные знания по полочкам.
– Да, у вас есть несколько сатрапий, – это слово юноша произнес по-тимберски, так как не знал его значение на других языках, – каждая из которых враждует с другой. Но не хватает единого царя или императора.
Димарох поморщился.
– Ради всех богов, не вздумай произносить это грязное слово, когда станешь говорить о нашем городе. Пусть ты и сильный маг, но рискуешь получить нож в спину.
– Почему? – не понял молодой человек.
– Потому что сатрапии управляются деспотами. Нашими же городами правят самые достойные и почетные граждане. Иногда власть захватывали тираны, иногда, как это любят говорить фарийцы, мы назначали диктаторов, но они приходили и уходили, а демократия в городах оставалась.
Термины «тиран», «диктатор» и «демократия» он произнес на атериадском, а не на фарийском, и Итриада попросила пояснить их значение.
– Демократия – это власть граждан города.
– Совет Сильных? – переспросила девушка.
– М-м, что-то вроде, но не совсем. Извини, но вам, ва… – он запнулся, – северянам, это очень сложно понять. Тиран же – это человек, захвативший власть. Он отличается от диктатора тем, что последнему власть даруется народом и на какой-то срок. Обычно это делается во время тяжелой войны.
Девушка кивнула.
– А если дектиатйиор, – она с трудом выговорила незнакомое слово, – захочет стать тийранйом?
– Тут как повезет, – честно признался Димарох. – Часто так и происходило, причем не только у нас, но у тех же фарийцев с таверионцами. Власть – слишком сладкий пирог, чтобы не нашлись честолюбивые глупцы, готовые ради кусочка поставить свои интересы выше общих.
– Слишком сложно, – резюмировала девушка. – У нас есть вождь. У него – сыновья. Они слушают совет Сильных. Вместе идут на войну, вместе пируют. Все просто.
Димарох улыбнулся, нежно, по-отечески, словно говорил с неразумным ребенком.
– Нам это не подходит.
– Да. Вы любите усложнять. Любите говорить.
Актер рассмеялся, но беззлобно.
– Как скажешь, моя прекрасная воительница. Как скажешь.
В это время подошла их очередь, и, уплатив въездную пошлину, они наконец-то оказались внутри.
Прямо за воротами – как, кстати, и в пригороде – располагались дома бедняков, небольшие, сложенные из необработанного камня и кое-как укрытые соломой, лачуги, лишь изредка попадались нормальные крыши и ровные стены. Было людно, шумно и грязно.
– Да уж, издали Батерия смотрелась лучше, – заметил Трегоран.
Димарох хохотнул.
– Понимаю тебя, друг мой, но не даже эта бедность несравнима с бедностью в других местах. Согласись?
Увы, но он был прав. Трегорану вспомнились жалкие хижины, в которых ютились тимберские нищие. Точно также скученные на окраинах, источающие зловоние и пропитанные отчаянием. Если бы у бедняка был выбор, он, определенно, предпочел бы поселиться у подножия холмов Батерии и взирать снизу-вверх на роскошные виллы богачей, нежели утопать в воловьем дерьме и драться за финики, упавшие с пальм.
– Ты решил, куда мы сперва отправимся? – задал он следующий вопрос.
– Да. Для начала нужно найти жилье. Благодаря добрым хозяевам каравана, поделившимся последним с несчастными путниками, у нас есть деньги. Так потратим же их с умом!
Остаток дня они блуждали по городу, но оно того стоило – Димарох сумел-таки отыскать небольшой, но приличный двухэтажный домик с маленьким двором, на котором вполне помещалась телега и лошади. Димарох, оставив своих товарищей распаковывать вещи, сбегал на рынок и купил немного провизии, а заодно разжился полезными сведениями, которые он и выбалтывал, поглощая приготовленный Трегораном ужин.
– Друзья мои, скажу вам, изменилось в городе немногое. В совете лучших все те же лица, никаких крупных политических потрясений, даже в театрах показывают старые пьесы. Хотя, кажется, пара новых все же пробили себе путь, но это я еще выясню. Кстати, – тут он посмотрел на Трегорана. – Тебе будет интересно. Я спросил, как дела у чароплетов.
– И что же? – юноша напряженно уставился на сотрапезника.
– Плохо, как у доблестных воителей Тиссароха, угодивших в лабиринт с огромным человеко-львом. Что должно тебя радовать. Осталось всего пятьдесят четыре мага и двадцать учеников. Так что думаю, совет согласиться на чужеземца, если, конечно, ты продемонстрируешь такое же умение, как и в нашей эпической схватке с работорговцами.
Кровь отхлынула от щек Трегорана.
– Ладно, через пару дней схожу к ним, – промямлил он враз отяжелевшим языком.
– Ну, тут все не так просто. И маги, и совет – люди занятые, думаю, придется подождать, – задумчиво проговорил Димарох, не обращая на внезапную перемену в юноше. – Но мы сумеем это решить. Завтра же нам следует торговать. Я, конечно, не мастер в этом деле, но, думаю, смогу выручить кое-какие денежки.
– Отлично, – Трегоран сразу же повеселел и с удвоенной силой принялся поглощать содержимое тарелки.
Внезапно он наткнулся на взгляд Итриады. Очень внимательный, напряженный.
– Да? – улыбнулся он девушке.
Зеленоглазая рысь, как Трегоран окрестил ее, покачала головой и односложно ответила:
– Потом.
Сказав это, она больше не произносила ни единого слова до конца ужина.
Когда все дела были сделаны, а солнце окончательно скрылось за горизонтом, накрыв город непроглядно-темной ночью, так похожей на его родную, тимберскую, Трегоран забрался на крышу и уселся, глядя в небо. Он с детства любил следить за звездами, но в последние годы было как-то не до того. Не занимался он этим и в поместье Маркация, потому что как дурак позволил окрутить себя наглой дряни.
Воспоминания о смерти учителя и своей глупости вновь неприятно резанули по сердцу, и Трегоран постарался запрятать их как можно глубже. Он жив, свободен, сила никуда не делась. Следует идти вперед, не позволяя призракам прошлого загораживать тропу. Нужно стать сильнее. А дальше…Пусть будет, как будет.
Он понял, что не желает ни мести, ни крови. Сейчас молодой тимберец попросту был не в состоянии сказать, чего же именно хочет. Может, понять, кто этот странный и очень знакомый юноша, то и дело появляющийся в приносящих боль воспоминаниях? Или узнать все тайны магии? Хотя, возможно, он мечтает просто прожить жизнь в покое и достатке, не опасаясь плети надсмотрщика?
Трегоран оперся руками о крышу и грустно улыбнулся.
«Мечты, мечты. Ну, теперь я, хотя бы, грежу не о куске хлеба. Уже неплохо».
– Чего ты боишься? – раздался за его спиной вкрадчивый девичий голос.
Трегоран вскрикнул, подпрыгнул от неожиданности, и с его рук едва не сорвался огненный шар – заклинание само собой сформировалось в мозгу. Он лишь в последний миг остановил чары и взял себя в руки, сдерживая рвущуюся на волю смерть.
– Итриада, как же ты меня напугала! – волшебник опустился на крышу. – Зачем пришла?
Девушка села рядом, пристально глядя в его глаза.
– Чего ты боишься? – повторила она.
– Не понимаю тебя.
– Я чувствую страх. Ты – шаман. Ты – хозяин стихий. Чего может бояться тот, кому подчиняются духи?
Юноша улыбнулся, надеясь на то, что его ухмылка не получилась слишком затискивающейся.
– Не знаю, – признался он. – Я и сам не понимаю. Страх просто возникает при любой мысли о борьбе, драке, боли. Ты не представляешь, какого труда мне стоило атаковать работорговцев.
Девушка молча слушала его, не говоря ни слова, а чародей все больше распалялся и говорил быстрее и быстрее, мешая ирризийские, фарийские, атериадские и даже тимберские слова.
– Я не понимаю, почему так веду себя, но и побороть малодушие не в состоянии. Каждая угроза парализует меня, заставляет стоять, точно чучело. Из-за этого я недавно потерял учителя, его убили у меня на глазах, а я молчал и ничего не делал. Я жалок, да?
Девушка положила ему руку на плечо.
– Ты запутался. Так бывает. – Она неожиданно улыбнулась – широко и по-доброму. – Но это не страшно. Поговори с духами, вспомни лицо своего отца, и найдешь ответ на все вопросы.
Произнеся это, девушка поднялась, и растворилась в темноте столь же быстро и бесшумно, как и вышла из нее.
«Воистину, рысь», – восхищенно подумал Трегоран.
Однако ее слова были наполнены глубоким смыслом. Он действительно стал слишком труслив, а значит, придется что-то с менять. Эта мысль так понравилась Трегорану, что он лег спать с блаженной улыбкой и за всю ночь не увидел ни одного кошмара.
Следующие два дня оказались напряженными. Стараниями Димароха власти города узнали о существовании способного юного чародея, жаждущего послужить славной Батерии. Затем пришлось помогать актеру, который оказался на удивление неплохим торговцем, сбывать лисьи и собольи шкуры, трофейное оружие и даже одежду. Как ни странно, покупателей удалось найти довольно быстро и вскоре тимберец, атериадец и ирризийка стали счастливыми обладателями почти двух десятков фарийских динариев – суммы, позволяющий прожить не шикуя, но и не голодая, добрый год. Часть этой суммы отложили на черный день, а часть – по взаимной договоренности – пустили на обустройство дома, докупив ряд недостающих предметов обихода.
Время бежало, ничего важного не происходило, а потому приглашение во дворец совета оказалось совершенно неожиданным. Трегоран как раз чинил покосившуюся дверь, когда у ворот появился высокий и хорошо одетый человек, который, не говоря ни единого слова, передал молодому чародею свиток.
Атериадской письменностью юноша еще не успел овладеть, а потому передал документ Димароху, который внимательно изучил его и сообщил, что к чему. Вот тут-то все былые страхи вновь вернулись, но делать было нечего – Трегорану следовало немедленно явиться во дворец. Юноша трясущимися руками умылся, напялил на себя красивую тогу, купленную на рынке, и в сопровождении товарищей, которые решили морально его поддержать, пошел навстречу судьбе.
Подниматься им пришлось долго. Город оказался настолько велик и красив, что Трегоран дал себе зарок: если переживет этот день, то обязательно исходит его вдоль и поперек, заглянет в каждый переулок, под каждый булыжник, и обязательно выяснит, что тут и как.
Дворец размещался на самом высоком холме, который, пожалуй, можно даже было бы назвать низенькой горой, и добраться до него можно было лишь по широкой мраморной лестнице, каждые сто ступеней которой заканчивались длинной площадкой, отменно приспособленной к обороне.
По краям подъема возвышались белоснежные мраморные колонны, а сами ступени, отполированные тысячами сандалий, были сделаны из гранита с золотистыми прожилками. На самом верху подъема возвышались две приземистые башни, соединенные между собой крышей, которую, в свою очередь, поддерживали четыре массивные колонны. Выглядело все это фантастически красиво, но ни шло ни в какое сравнение с дворцом, укрывшимся за высокой стеной. Циклопических размеров сооружение, обрамленное все теми же мраморными колоннами, колоссальных размеров, поражало своей легкостью и воздушностью, но одновременно с этим производило впечатление мощи и надежности. Дворец строился настоящими мастерами, и делался как для услаждения взора, так и для защиты от врагов.
Многочисленные стражники с длинными копьями и большими круглыми щитами дежурили здесь, проверяя каждого, кто преодолевал последнюю ступень. У них забрали оружие – Итриаду едва уговорили расстаться с трофейным клинком – и пропустили внутрь.
– Слушай внимательно, друг мой, – шептал Димарох, пока они шли по коридорам дворца. – Совет состоит из самых богатых, влиятельных и умных людей города. Не ври им, но и не вздумай говорить всю правду. Ты помнишь, как мы репетировали?
– Угу, – кивнул Трегоран.
– Актер ты, конечно, неважный, но ничего, с этой ролью справишься. И не трусь так, мы же рядом.
Это не слишком успокаивало, но Трегоран постарался улыбнуться.
Стражники открыли очередную дверь, и друзья оказались в просторном помещении. На одном конце этого помещения, за широким столом восседали пятнадцать мужчин. Все они были разными: кто-то могучего телосложения, кто-то невысок и худ, кто-то, наоборот, толст, кто-то волосат, кто-то лыс, кто-то красив, кого-то уродовали шрамы. Но глаза у каждого из них были одинаковыми: властные, холодные, лишенные эмоций. Трегоран не раз видел подобный взгляд. Так смотрели люди, привыкшие повелевать и не терпящие возражений.
Юноше стало страшно, и он до хруста сжал пальцы.
– Назвавший себя Трегораном, выйди вперед, – зычно возвестил один из сидевших – седовласый старик с орлиным носом и длинной густой бородой.
Трегоран сглотнул и сделал несколько неуверенных шагов вперед.
– Хм-м, стало быть, ты, мальчик, утверждаешь, будто можешь стать чародеем славной Батерии? – старик, смотревший до этого на Димароха был явно удивлен.
– Да, господин.
– И что же ты умеешь?
– Могу использовать в бою все четыре стихии, умею управлять ветром и влагой, способен создать родник, – заученно чеканил Трегоран. Он не врал – Маркаций действительно учил его самым разным заклинаниям, среди которых хватало и совершенно безобидных, предназначенных для помощи людям, чар.
– Сколько тебе лет?
– Восемнадцать.
Члены совета переглянулись и в уголках их губ появились улыбки.
– Что ж, мое имя Нартиах, и я – городской архонт. Ты знаешь, что это за титул?
– Да, господин. Вы – избранный гражданами глава полиса.
– Именно. А еще я – первый чародей Батерии, и я решаю, брать кого-нибудь на службу, или же отказать. Признаюсь честно, ты не внушаешь мне доверия, но, – он поднял вверх длинный и костлявый палец. – Я человек добрый и даю шанс проявить себя любому соискателю.
«Добрый он, как же», – Трегоран попытался злостью победить страх. – «Просто старается показать, что у него все хорошо, хотя мы оба знаем, как обстоят дела в реальности».
Вслух он не произносил ни слова, сохраняя почтительное молчание. Архонту это определенно понравилось, потому что старик одобрительно кивнул.
– Хорошо, начнем испытание!
Едва он произнес это, как из незаметных ниш вышли трое. Одеты они были в тоги и небесно-голубые плащи, на головах их покоились высокие остроконечные шляпы.
«Что, мне тоже придется носить это?» – подумал Трегоран, и эта глупая мысль на какое-то мгновение позволила заглушить страх. Но лишь на миг.
– Испытание будет проведено здесь? – удивился он.
– Почему нет? – пожал плечами Нартиах. – Два мага возведут воздушный щит, а ты сразишься с третьим. Бой ведется, пока одна из сторон не запросит пощады. Все просто. Выйди вперед.
Юношу точно приковало к земле чарами. Ему было не вздохнуть, руки и ноги отказались повиноваться, а по спине заструился холодный пот.
– Не бойся, – шепнула ему Итриада. – Мы с тобой.
– Как будто от этого мне должно стать легче, – прошептал он.
Но, как ни странно, слова ирризийки помогли, и он на негнущихся ногах сделал несколько шагов, замерев перед нагло ухмыляющимся парнем лет двадцати пяти.
– Ты отправишься отсюда ногами вперед, варвар, – процедил он.
– Я тебе не нравлюсь?
– Терпеть не могу южан. Одна такая же макака увела у меня девушку, – его ухмылка стала гнусной. – И я намерен поквитаться с тобой за нее.
Два других чародея, не сговариваясь, принялись творить заклинение, и окутали Трегорана с его оппонентом плотным коконом из воздушных нитей. Трегоран помнил эти чары – простое, но крайне эффективное заклинание, пропускало воздух, удерживая все остальное. Маги постарались на славу, возведя не только стены, но укрыв заодно и пол с потолком, дабы защитить те от разрушительной мощи стихий.
– Я – Трегоран, – юноша попытался улыбнуться, но получилось не слишком хорошо.
– Да мне плевать, – маг вскинул руки и сложил простейший пасс, выкрикивая заклинание.
В сторону юноши вылетел небольшой огненный шар, однако на сей раз Трегоран контролировал тело и разум, и прошептал защитное заклинание. Пламя рассеялось, ударившись о невидимую преграду, и Трегоран, ободренный таким началом, решил испытать свои силы. Он произнес короткую формулу, затем еще одну, и в противника один за другим устремились два огненных шара чуть большего размера.
Атериадский маг прокричал заклинание, и из его руки устремился поток воды, затушившей огонь, но Трегоран решил не останавливаться на достигнутом. Он со всей ему доступной скоростью начал воспроизводить одно и то же плетение, обрушив на врага пламя. Юноша мог воспользоваться совершенной памятью, чтобы одновременно с этим сотворить что-нибудь сильное, но специально не делал этого, потому что не хотел раньше времени показывать все, на что способен.
Как ни странно, но даже самых обыкновенных огненных шаров хватило для того, чтобы наглая ухмылка слетела с лица атериадца, и тот начал пятиться.
– Проклятый урод! – взревел маг, и отгородился мощным барьером, после чего принялся творить что-то по-настоящему серьезное.
