Текст книги "Быть собой (СИ)"
Автор книги: Sleepy Xoma
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)
Глава 2
Воздуха почти не осталось, он брел по пылающему зданию, кашляя и задыхаясь от дыма. Пламя с треском пожирало все, до чего дотягивалось, разбрасывая во все стороны искры. Трегоран не помнил ни единого заклинания, он не понимал, как оказался в этом странном месте, и почему не может покинуть его. Оставалось лишь переставлять ноги и двигаться. Наконец он добрался до обитой медью двери, толкнул ее и оказался в спальне Маркация. Маг лежал на кровати, а возле него стояла, занеся нож над головой, Этаара. При виде юноши она издевательски рассмеялась.
– Ничтожество! – крикнула девушка. – Евнух!
– Стой! – заорал он. – Не делай этого!
Этаара захохотала, и нож понесся вниз, вонзаясь в сердце мага.
– Ты плохой ученик! – Глаза Маркация неожиданно распахнулись, и теперь тот смотрел на юношу пронзительно и страшно. – Позволил мне умереть!
У него изо рта рекой полилась кровь, в считанные мгновения залившая весь пол.
Трегоран заорал от ужаса и бросился прочь из комнаты, но едва открыл дверь, как вошел в точно такое же помещение. Этаара стояла с занесенным над головой ножом, а на ложе лежал…его отец. Он был неестественно бледен и связан по рукам и ногам.
– О боги, нет! – Трегоран бросился вперед, но безжалостная фарийка опустила свое кошмарное оружие. Отец захрипел, изогнулся в предсмертной муке. Его ноги принялись колотить по кровати, сбивая простыни. Из раны и изо рта отца хлынула алая кровь.
Трегоран опустился на колени и сжался, закрывая руками голову. Он принялся тихонько подвывать от отчаяния и безысходности, и лишь шум со стороны заставил юношу оглядеться. Чародей был дома, лежал, забившись в угол. Отец, дергая ногами, валялся неподалеку. Из дальней комнаты доносились кошмарные вопли сестер, а здесь, прямо на его глазах, несколько фарийцев под предводительством офицера, валили на пол мать…
– Вот видишь, что бывает, когда ты – ничтожный червяк? – раздался над его ухом вкрадчивый голос Этаары. – Смотри, сейчас они отымеют ее. На твоих глазах. Милое зрелище?
Трегоран жалобно застонал.
– Ну-ну, не волнуйся, я избавлю тебя от него. – Горла коснулось что-то холодное, пахнущее кровью и смертью. – Передавай привет своим богам.
Острая боль пронзила юношу и тот заорал…
* * *
– Тише, тише, – сильные руки схватили его, не давая дергаться. – Друг мой, все хорошо, тебе приснился дурной сон.
– А? Что? – Трегоран не понимал, что происходит, где он и с кем.
Юноша провел рукой по горлу – раны не было. Неожиданно он понял – что-то не так. Что именно? Тимберец посмотрел вниз. Ледяной, непередаваемый ужас окутал молодого чародея – руки и ноги были скованы цепями. Он затравленно огляделся – вокруг царил ночной мрак, но прутья решетки на фоне звезд не заметил бы разве что слепой.
«Неужели это все сон? Побег, договор, сила?»
От этой кошмарной мысли он едва не потерял сознание, пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы прочистить мозги. Это помогло, и Трегоран мысленно сотворил простейшее заклинание – легкий, едва уловимый ветерок. Получилось превосходно. Нет, сила с ним, и все, что произошло – не сон.
Однако…Рабство. Опять.
Трегоран закусил губу.
«Ладно, теперь я не так беспомощен, как раньше, что-нибудь придумаю. Но сперва надо разобраться в происходящем».
– Где я? – спросил он своего собеседника.
– О-о, это философский вопрос, друг мой, – отозвался обладатель сильных рук. – Можно сказать, основополагающий. Некоторые считают, что мы находимся в центре мироздания, иные убеждены, что всего лишь в одном из миров бесконечного универсума. Некоторые, например, твои сородичи, всегда полагали, что мы лишь застряли на пути к загробному миру, в котором великий бог Рил-ликс примет всех в свои объятья. Ну а лично я, скромный служитель музы, смею надеяться, что мы все играем в великой пьесе, имя которой жизнь.
Трегоран с трудом понимал столь цветистую речь – он еще не до конца отошел от кошмара. Но постепенно сознание прояснялось, и получилось уловить суть.
– Да нет, где мы географически?
– Едем по Степи в направлении славной Атериады.
– Где нас продадут?
– Ну, лично я очень надеюсь на богатых родственников, которые заплатят выкуп.
– Тихш нагр! – раздалось из угла злобное шипение. Кажется, говорила женщина, но Трегоран не был до конца уверен.
Его собеседник что-то ответил и снова обратился к молодому чародею.
– Прошу простить нашу спутницу, она сегодня не в духе.
– И я ее понимаю, – буркнул юноша.
Он не видел лица собеседника, но отчего-то был уверен, что тот улыбается.
– Как я здесь очутился?
– Наши славные провожатые нашли тебя, лежащим без сознания и сгорающим от лихорадки, в Степи. Как ты очутился так далеко от ближайших поселений, увы, сказать не могу.
– Это неважно, – тотчас же перебил его Трегоран. – Что было потом?
– Потом мне поручили выхаживать тебя. Три дня ты не открывал глаза, и вот, наконец, пришел в себя.
«Стало быть, прошло трое суток. Или больше? Кто знает, сколько я провалялся в беспамятстве?»
– Спасибо за заботу. Кстати, как тебя зовут, господин?
– Величают меня Димарохом.
Его вновь перебила женщина.
– Нагр!
– Да, да, конечно, – мужчина вздохнул. – Предлагаю продолжить нашу беседу утром, и кстати, сия дева прелестная – Итриада, но она не знает ни фарийского, ни атериадского, ни, тем более, языков юга, так что пообщаться с нею у тебя, мой друг, боюсь, не получится.
– Хорошо, – Трегоран слабо улыбнулся, ему определенно нравился болтливый атериадец. – Продолжим разговор утром.
Чародей был слишком слаб, ему следовало отдыхать и набираться сил. То заклинание, которое он призвал в особняке Маркация, едва не погасило Пламя духа. Теперь молодой тимберец понимал, что сам того не желая, сумел сотворить очень могучие боевые чары, и, как будто этого было мало, усилил их дополнительными печатями.
«Чудно», – подумал юноша. – «Когда мой разум поддался панике, тело сделало все само. Пожалуй, учитель, да будет Рил-ликс его проводником в загробном мире, говорил правду – память плоти сильнее памяти разума».
С этими мыслями он заснул и проспал до самого утра.
Когда рассвело, Трегоран наконец-то сумел разглядеть своих невольных попутчиков. Ими оказались мужчина лет сорока с кучерявыми волосами и бородой. Его карие глаза светились умом, живым любопытством, а также неиссякаемым оптимизмом. Было видно, что этот человек, даже сидя в пасти у великана, продолжит радостно улыбаться, считая, что по крайней мере один выход из сложившегося положения у него уж точно есть. Картину дополнял сломанный нос и широкая белозубая улыбка. Как ни посмотри, но атериадец производил впечатление открытого и довольного миром и собой человека.
Полной противоположностью ему была девушка. Высокая и очень красивая, с отличной фигурой, длинными черными волосами и зелеными глазищами, она угрюмо зыркала по сторонам, выискивая угрозу. Все ее лицо покрывали едва зажившие кровоподтеки, а веревки, которыми работорговцы связали пленницу, оплетали буквально все соблазнительное тело девушки и насчитывали, наверное, несколько десятков узлов.
– За что ее так? – спросил Трегоран. – Отказалась ублажить хозяина каравана?
– Если бы, – печально заметил Димарох, успевший уже выяснить имя Трегорана. – Она – ирризийка.
Заметив недоуменный взгляд юноши, он поспешил разъяснить:
– Ирризия – это не то, чтобы и государство. Большая территория к востоку от Ганнории, занятая чащобами. В пущах сих нашли свой приют десятки племен, постоянно враждующих друг с другом. Им вечно не хватает солдат, а потому военному ремеслу обучают даже девушек. И, друг мой, замечу, что наша спутница, определенно является очень талантливой ученицей. Перед пленением она умудрилась зарубить шестерых, и это при том, что, насколько я знаю, на нашу прекрасную дикарку напали во сне.
Трегоран снова взглянул на попутчицу, та перехватила его взгляд и что-то буркнула под нос.
– Но почему ее не убили?
– Как это – почему? Ты не представляешь, сколько денариев, а может даже и ауреусов, за такую деву можно выручить у любого распорядителя гладиаторских турниров.
– В Атериаде они тоже популярны? Я думал, что это только фарийская забава.
– Увы, но и моя родина ощутила на себе всю звериную притягательность смертельных имперских забав, – вздохнул Димарох. – Тут уже ничего не поделать.
В это время телеги остановились и к ним подошли трое. Два воина с копьями и мечами сопровождали могучего толстяка чем-то напоминающего Димароха.
– Проснулся, стало быть, – произнес он.
– Да, господин, – потупившись, проговорил Трегоран.
Он знал, как следует говорить с работорговцами, чтобы не раздражать их, и уже успел придумать неплохую историю, объясняющую, каким образом он оказался в Степи. Но это не потребовалось.
– И как, стоило оно того? Ну, твой побег?
– Конечно, господин! – с жаром отозвался юноша. – Вы еще ни разу не ударили меня.
– Понимаю, понимаю, – толстяк сплел пальцы на животе. – Плохой хозяин?
– Очень.
– Что ж, веди себя спокойно, и ты прибудешь в Атериаду без единого синяка, сытый и отдохнувший. И я обещаю, что найду тебе хорошего господина.
Трегоран поклонился.
– Вы слишком щедры к недостойному.
Толстяк выглядел довольным.
– Как тебя зовут, южанин?
– Трегоран, господин.
– Хорошо, мое имя Найвих, и ты мне нравишься, парень. Особенно – твоя цена.
– Цена, господин?
– Ага, ты обошелся мне даром, – толстяк рассмеялся и пошел прочь, кинув на прощание охране. – Накормить и напоить. И смотрите, испортите товар, накажу.
Весь караван, расположившийся на отдых, гудел, точно растревоженный улей. Тут и там открывались зарешеченные фургоны, из которых по одному выводили связанных людей – хозяин был столь любезен, что даже разрешил рабам справить естественные надобности. Когда настал черед Трегорана, тот послушно поднялся и вышел, отмечая и фиксируя своей совершенной памятью каждую мелочь, на которую только обращал внимание.
Сделав свои дела и вернувшись в повозку, он получил большой кусок хлеба, немного вяленого мяса и миску жидкого бульона. В целом, не так и плохо.
Поглощая пищу, юноша наблюдал за тем, как охрана выводила Итриаду. Как ни странно, но девушку сопровождал сам хозяин. Трегоран шепотом задал вопрос своему спутнику и тот, оторвавшись от своей порции, объяснил суть проблемы.
– Сия дева – слишком ценный товар, чтобы позволить солдатне сделать что-нибудь непотребное. Беременность, к примеру, плохо сказывается на качестве воительниц, а потому, – Димарох указал на подростка, которого трое гогочущих солдат тащили куда-то по направлению к оврагу, – девушки в походе должны оставаться неприкосновенными. Ты, кстати был мудр, как хитроумный Оиссий, угодив нашему радушному провожатому, ведь, в противном случае вполне мог бы разделить участь того бедолаги.
Солдаты скрылись внизу, а спустя непродолжительный промежуток времени, оттуда раздался вопль.
– Он был слишком дерзок и достаточно смазлив. Потому хозяин решил, что этот молодой человек подойдет для услужения какому-нибудь богатому любителю юношей. Ты понимаешь?
Бледный как полотно Трегоран кивнул. Он понимал даже слишком хорошо. А еще заметил, что пара охранников, покончивших со своими обязанностями, направились к источнику криков.
– Давно его? – молодой чародей не договорил.
– Почти с самого начала пути. Когда поймали, отбивался, а затем посмел плюнуть в лицо господину Найвиху. За что теперь и расплачивается.
Еде стало как-то неуютно в желудке Трегорана, и она запросилась наружу. Огромным усилием воли юноша удержал свой завтрак и спросил:
– Значит, господин лично сопровождает каждую девушку к кустам?
– Нет, только эту. С другими все нормально – охранники сами понимают, что их жалование зависит от качества товара, но с этой все очень сложно.
– Она убила их друзей.
– Да. И многие хотят отомстить, – кивнул атериадец.
В это время охранники притащили шипящую и ругающуюся Итриаду и грубо швырнули ее в телегу. Девушка забилась в свой угол и продолжила зыркать по сторонам, а Трегоран же стал разрабатывать план побега. Он не собирался становиться рабом после того, как обрел свободу и получил власть над стихиями.
Всего в караване было почти полсотни рабов, около двух десятков охранников, и дюжина возниц. В среднем на одну зарешеченную телегу приходилось до пяти-шести человек, а потому можно было считать, что едут они с комфортом. Помимо фургонов для перевозки рабов, в караване нашлось место пяти тяжело груженым телегам, заполненным всяческими товарами. В основном – шкурами животных.
Трегоран устроился поудобнее и принялся разглядывать бескрайнюю степь, точнее – Степь, как с придыханием ее называли Димарох, – по которой медленно перемелись телеги господина Найвиха. Определенно, атериадцы относились к рабам лучше, нежели фарийцы. Интересно, почему?
Он задал вопрос Димароху, и лицо служителя муз расплылось в улыбке.
– Друг мой, тут нет загадки. Империя постоянно несет свой пламенный клинок в далекие земли. – Он поймал недоуменный взгляд Трегорана и уточнил. – Воюет много и со вкусом. А на войне легко заполучить сколь угодно живого товара, потому ценить рабов нет смысла, ведь всегда можно по бросовой цене купить новых. Моя же любимая родина переживает тяжкие годы, находясь в тени колосса с тысячью пастей. Для нас рабы – слишком ценный товар, их надлежит беречь и по возможности не портить.
«Интересно, что было бы, окажись я в городах?» – подумал Трегоран и поморщился. Он прекрасно знал ответ и слышал про любовь, которую питали развращенные жители Атериады к мальчикам. Да что слышал – буквально утром лицезрел ее! А потому для него вряд ли что-нибудь сильно изменилось бы … Для него?
И снова в голове возник туманный образ, отдавшийся приступом боли.
«Проклятье, да что ж такое-то?» – подумал Трегоран, сдерживая стон.
Он поморщился и постарался не думать ни о чем. Стало легче.
«Нет, с этим нужно разобраться. Я должен вспомнить что-то очень важное, но не могу. Значит, это относится к прошлому, к тому, что было до сделки».
В висках вновь закололо, и Трегоран перестал размышлять на опасную тему, вернувшись к дальнейшей проработке плана побега. Получалось неплохо, и, он с легкостью осуществил бы свой план уже ночью, если бы не одно «но». Трегоран решительнейшим образом не представлял, где находится и куда нужно идти. А без этого бежать не имело ни малейшего смысла. Следовало для начала заручиться поддержкой кого-нибудь, понимающего, что к чему.
– Димарох, – обратился южанин к атериадцу. – А ты знаешь, как отсюда добраться до империи, или твоей родины?
– Конечно. Неделя на запад – и ты в Фарийской империи. Неделя на восток, а потом еще столько же на юг – и ты у нас.
– А смог бы ты найти нужный путь, если бы получилось обрести свободу?
Атериадец прищурился и внимательно заглянул юноше в глаза.
– Друг мой, аккуратнее. Смочь-то я бы смог, вот только беглецов наш хозяин не любит. Ты же понимаешь, что попытка покинуть столь любезный моему сердцу караван может перечеркнуть все твои надежды на комфортное путешествие и спокойную жизнь в стране вольных городов?
Трегоран предпочел не отвечать на этот вопрос, а чтобы преодолеть неловкость, перевел разговор в другое русло.
– Димарох, расскажи лучше, как ты оказался в этом фургоне.
Его собеседник некоторое время внимательно смотрел на юношу, затем улыбнулся.
– Ладно, друг мой, думаю, можно и рассказать. Все равно у нас много свободного времени.
Он задумчиво прикрыл глаза.
– Итак, с чего бы мне начать? Пожалуй, с путешествий. Некоторые люди просто не могут сидеть на одном месте. Таков и я. Жизнь актера хороша, но я всегда мечтал открывать новые горизонты, как Оиссий, как великие герои прошлого, отдавшиеся зову, разжигающему пламень в их крови, и желавшие ощутить соленый привкус моря и приключений на губах! Сперва я исследовал окрестности родной Батерии, затем принялся выбираться в отдаленные полисы, ну и, наконец, решился изучать большой мир. Я побывал на востоке, где вкусил горячего селианского гостеприимства и не менее горячих ласок восточных женщин, посетил юг, оценив блеск великой Таверионской республики. Конечно же, провел какое-то время в вечном Фаре – даже посмотрел на императора. Но этого мне показалось мало, и я на свою беду решил взглянуть на житье варваров. Сперва я направил свои стопы в Ганнорию, и все было хорошо – эта фарийская провинция хоть и была приведена к порядку недавно, достаточно спокойна. Не открыв ничего нового, я размышлял, куда отправиться дальше – в северную Ганнорию, к диким и свирепым племенам, не склонившимся пред мощью Богоравного, или на восток – к простым, но гордым детям лесов. В результате я отважился пересечь границу с Ирризией, совершив тем самым роковую ошибку. Ни каравана, ни оружия, ни охраны у меня не было. А потому я стал жертвой первых же попавшихся на пути разбойников. Меня ограбили и обратили в рабство, продав одному из местных племенных вождей.
Атериадец печально вздохнул, ненадолго умолк, после чего продолжил повествование.
– Почти четыре года я прислуживал неотесанному дикарю, развлекая его, но, как и положено варвару, вождь не сумел оценить всех талантов твоего покорного слуги и, в конце концов, избавился от меня, продав заезжему торговцу – господину Найвиху. Сей достойный муж определено надеется получить хороший выкуп на родине, и я не спешу разубеждать его. Страшно представить, как он будет разочарован, когда выяснит, что я одинок, точно древний дуб, выросший посреди поля.
Атериадец улыбнулся.
– Такова печальная история одного глупого любителя приключений, друг мой, – он задрал голову вверх и воззвал к небесам. – О боги, доколе человеческое любопытство будет служить источником неисчислимых бед?
Продекламировано это было с таким пафосом и настолько искусственно, что Трегоран не смог удержаться от улыбки.
– Так ты был актером? – поинтересовался он.
– О да, меня питало величайшее из искусств – лицедейство. Я был актером и, смею заметить, не последним! Видел бы ты, как я играл в трагедиях Аристимаха. Это было незабываемо! Зрители плакали и лишались чувств от горя! А теперь, – он вяло звякнул цепями. – Теперь все в прошлом и винить мне некого, кроме себя.
– Может быть, кто-то из зрителей захочет тебя выкупить? – предположил юноша.
– Тщу себя надеждой, хотя и знаю, сколь она несбыточна. Век актера – миг. Он взносится на небосклон, точно Улиан в огненной колеснице, и сгорает, ныряя в пучины забвения. Я сомневаюсь, что хоть кто-то помнит меня.
Трегорана так и подмывало спросить, что же это за великий актер, если через пару жалких лет о нем забывают все и вся, но врожденная деликатность не позволила задать столь бестактный вопрос. Они продолжили говорить. Вернее, болтал в основном Димарох, нашедший благодарного слушателя, а Трегоран во все глаза вглядывался вдаль. Что-то странное мерещилось ему на горизонте. Наконец он не выдержал и спросил:
– Димарох, что это такое виднеется вдалеке?
Атериадец бросил один короткий взгляд, затем пожал плечами и коротко ответил:
– Мертвые земли.
– Они так близко? – Трегоран поежился, вспоминая рассказы Маркация о проклятом месте.
– Да. Весь север Атериады отделен от них Степью, однако она далеко не так широка, как хотелось бы.
– Там правда обитают призраки?
– Так говорят люди, сам же я не забредал в те места.
– Но ехать так близко к ним безопасно?
– Мертвыми землями у нас пугают детей, однако я ни разу не слышал, чтобы какая-нибудь напасть вырвалась из них, – ответил ему актер. – Если зло и поселилось в тех местах, то оно очень уж лениво и не желает открывать для себя новые горизонты. Довольствуется лишь глупцами, которые сами идут к нему.
– А такие есть?
– О-о, конечно же. Охотники за сокровищами не переведутся никогда. Некоторым даже удается вернуться живыми и не с пустыми карманами. Риск страшный, но он полностью оправдан. Во-первых, в там по сей день сохранилось множество пустых городов. Заходи в любой дом и бери все, что пожелаешь. И что не истлело от времени, конечно же. Во-вторых, коллекционеры и маги заплатят любые деньги за вещи из Мертвых земель. Лично я знаю по крайней мере двоих бродяг, сумевших купить собственные дома и рабов после всего лишь одного похода за Границу.
Последнее слово было произнесено таким тоном, что Трегоран просто не мог не спросить:
– Границу?
– Да, черту, отделяющую владения живых, от обиталища мертвых. Я сам не зрел ее вблизи, но все, кто бывал там, рассказывают, что она видна невооруженным взглядом. Собственно, именно Граница и заинтересовала тебя, друг мой.
Трегоран кивнул и перевел разговор на другую тему – близился вечер, и ему совершенно не хотелось говорить о призраках.
* * *
Следующим утром юноша проснулся бодрым, свежим, и полным сил. Он чувствовал, что Пламя восстановилось в полной мере, и теперь ждал только удобного случая для того, чтобы распрощаться со своим столь любезным господином.
Случай этот представился куда раньше, чем Трегоран мог себе вообразить. Спустя три дня после пробуждения, когда настало время утреннего приема пищи, караван разместился возле небольшого родника, и охранники, как и прежде, принялись раздавать рабам еду.
Живой товар все так же водили справить нужду, однако на сей раз господин Найвих не появился, зато пожаловали трое его воинов, которые выволокли Итриаду из повозки и бросили ее на землю.
– Друзья мои, что вы собираетесь сделать? – взволнованно произнес Димарох.
– Хлебало заткни, – посоветовал один из охранников.
– И не подумаю. Я сейчас позову господина, и он сдерет с вас шкуру.
Воин с невероятным проворством метнулся к зарешеченной повозке, запрыгнул внутрь и, выхватив нож, приставил его к горлу актера.
– Я приказал тебе заткнуться, – процедил он и, повернувшись к товарищам, бросил. – Парни, давайте быстрее, времени в обрез.
Те потянулись за оружием.
Трегоран взирал на происходящее с ужасом. Страх вновь парализовал его, не давая мыслить и мешая рассуждать здраво. Следовало что-то сделать и быстро.
Перед его глазами вновь возникло лицо Маркация и тихий шепот одурманенного сенатора.
«Опять то же самое!» – эта мысль поднялась из глубин отчаяния и потеснила ужас. – «Я снова ничего не делаю, хотя и могу. Сейчас они убьют эту ирризийку, а потом и меня с атериадцем. Зачем лишние свидетели? Ну почему я такой трус? Почему!»?
И тут Трегоран понял, что может мыслить. Да, страх все еще бился о края сознания, но злость помогла хотя бы частично вернуть контроль над телом.
«А значит, сейчас, или никогда!» – со всей отчетливостью понял он.
Если не начать действовать сей же миг, он попросту не решится на побег. Будет уверять себя, что все нормально, что нужно подождать еще денек, найдет тысячу причин, лишь бы не рисковать.
Охранники занесли ножи. Тот, что держал Димароха, ухмыльнулся и подмигнул Трегорану.
Времени не осталось!
Заклинание воздушного молота само собой сложилось в голове Трегорана, и он направил его в сторону третьего стража. Тот вылетел из телеги, точно брошенный могучим великаном, а юноша, не теряя ни секунды, призвал два огненных шарика, которые и метнул в головы первых двух противников. Черепа охранников разлетелись в клочья, оросив степную траву своим содержимым. Трегорана едва не вырвало, но он неимоверным усилием подавил слабость и продолжил действовать точно и четко, словно хитроумный механизм. Еще одно заклинание – на сей раз земли – и цепи покрылись ржавчиной, а затем рассыпались в труху. То же произошло и с оковами актера.
– Наружу, быстро! – приказал Трегоран, растирая кисти рук.
Он подскочил к связанной Итриаде, вырвал из руки покойника нож и торопливо перерезал веревки, опутывающие девушку. Та с большим трудом поднялась, но тотчас же опустилась на колени, шипя и бормоча что-то себе под нос. Туго перетянутые веревками ноги не слушались свою хозяйку, и бежать она не могла.
Но это не имело никакого значения. Они все равно так нашумели, что спастись можно было единственным способом – перебив охрану. Трегоран, трясся от ужаса, но, тем не менее, делал то, чему его успел обучить Маркаций. С губ юноши слетали слова, а пальцы с сумасшедшей скоростью формировали печати, высвобождая силу стихий. Пока враги поняли, кто им противостоит, он успел уложить почти половину, остальными же занялись выпущенные кем-то на волю рабы, почти все – ирризийцы с ганнорцами. Возможно, они уже давно готовили побег, а может, Трегоран, активируя заклинание ржавчины, просто слегка перестарался, и освободил не только себя. Это тоже не имело ни малейшего значения.
Скоро все кончилось. Последним в вечность отправился господин Найвих, зарезанный тем самым юношей, которого по его приказу обесчестили. После этого бывшие рабы собрались вокруг Трегорана и, как один, опустились на колени перед ним.
Слово взял мужчина лет сорока с волосами, заплетенными в длинную косицу и густой бородой. Димарох переводил его речь.
– Они благодарят великого шамана за свободу. Они должны ему и никогда не забудут. Когда вернутся домой – принесут жертвы богам в его славу.
– Хорошо. Скажи им, что я тоже благодарен за помощь и что они могут взять из захваченной нами добычи все, что пожелают.
Актер хмыкнул.
– Друг мой, ты щедр. Может быть, желаешь поведать о каких-нибудь других твоих скрытых достоинствах?
Трегоран фыркнул.
– Так переведешь?
– Конечно.
Когда северяне поднялись с колен и разбрелись по лагерю в поисках полезных вещей, к Трегорану неожиданно подошла Итриада. Девушка уже успела где-то раздобыть длинный прямой меч, и теперь опустилась с этим мечом на колени, протягивая его молодому чародею.
Она начала говорить, и Димарох ахнул.
– Что такое?
– Итриада из рода Рыси благодарит тебя за спасение жизни и считает себя обязанной. Теперь на ней – долг крови. Она приносит клятву верности и обязуется следовать за тобой до тех пор, пока не отдаст его.
Девушка коснулась губами лезвия и протянула оружие.
– А теперь возьми этот меч, поцелуй его и верни Итриаде. Так клятва будет подтверждена.
Южанин ошеломленно уставился на воительницу.
– Передай ей, что я освобождаю ее от всяких клятв. Пускай идет домой.
– Не вздумай! – повысил голос актер. – Если я скажу это, она бросится на меч, потому что не сможет пережить позор. Так что, друг мой, быстренько целуй железку.
– Но я не хочу…
– А кого это волнует?
Трегоран поморщился. Еще совсем недавно он и подумать не мог, что судьба подарит ему в попутчики актера и бешеную северянку, которая, если верить этому самому актеру, рубит народ направо и налево. Но он действительно не хотел, чтобы девушка покончила с собой из-за такой ерунды, а потому принял меч, коснулся губами холодного лезвия и передал оружие обратно.
Итриада поднялась и замерла прямо напротив Трегорана, глядя тому в глаза. Только сейчас юноша заметил, насколько же бездонны ее огромные глазищи и смущенно кашлянул.
– Др. юг, – на ломанном фарийском проговорила она и широко улыбнулась, демонстрируя отличные ровные зубы.
Трегоран лишь кивнул.
После этого они собрали все, что было нужно в пути, простились с бывшими рабами, и зашагали на юг. В империи делать было нечего, а значит, стоило двигаться в свободную Атериаду.
