Текст книги "Ups & Downs (СИ)"

Автор книги: Северная Изольда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

– Женщина. – Позвал он через несколько секунд. Ну говорю ж – спятил, обращаться ко мне так. – Твоя покорность и безмолвие… как благословение Древних Богов. – Тишина. Я была слишком растеряна и напугана таким его поведением. – От тебя слышать молчание так непривычно. – Слышать молчание! Умора. – Обычно ты яришься как бешеный… непослушный котенок. Знаешь… котята… они такие вездесущие и непослушные. – Боги, он меня действительно пугал. – Однако ты даже это им прощаешь… не знаешь почему? Меня это… интересует в последнее время все чаще. Они чертовски надоедливые… вечно куда-то лезут… а ты им все спускаешь. – Блэквуд, разговаривающий о котятах… клиника. – Никогда не думал, что возьму себе… эйки. За тобой нужен присмотр… м-да. – Мужчина тяжело вздохнул, его голос уже слышался тихим бормотанием. – Эйки… от тебя пахнет моим виски… мне нужен глоток-другой… но в баре ничего не осталось. Все оставшееся на тебе.

Ну все! Скотина! Я не могла терпеть его гадких намеков. Ну от кого угодно, только не от него!

Потому начала дергаться, пытаясь дотянуться до него и вмазать ногой куда-нибудь… где ему будет больнее. А он, скотина самодовольная, лишь рассмеялся быстро вставая с кровати.

– Я думал, ты уже мертва, маленькая женщина. – Тихо посмеивался Блэквуд, обходя кровать, приближаясь ко мне с другой ее стороны. – Покорность – это не про тебя, не так ли? Тише, Шерри-детка, я просто освобожу твой рот. – Поверив ему на слово, я замерла, чувствуя его руки на затылке. И через пару секунду я могла глубоко вздохнуть.

– Не называй меня деткой, Блэквуд-ублюдок! – Выдала я сходу.

– Ты называешь меня Блэквудом, я тебя – деткой. Это честная игра. – Бросил Блэквуд, уходя за дверь, ту, что вела черт знает куда.

Я слышала, как он там копается, явно не собираясь выслушивать мое мнение по поводу «четной игры». А я ведь уже набрала воздуха в грудь, чтобы рассказать о том, как… он ошибается, считая данную позицию истинной.

Когда он не появлялся больше минуты мой гнев чуть стих. Мне даже стало интересно, где он шатался все это время. Конечно, я его спрашивать не собиралась… так, просто любопытство. Возможно, это от того, что все эти часы показались мне тут вечностью. Мне даже казалось, что я становлюсь частью интерьера этой Блэквудовской спальни, что даже пахну так же, как все здесь… ну, не считая виски. И с этим надо что-то делать.

Через пять минут мужчина вернулся. Однако нельзя было что-либо разобрать из-за этой темноты.

– Свет. – Проговорила я неохотно. – Включи свет, Блэквуд.

Мужчина непонятно усмехнулся, проходя к тумбочке рядом с кроватью с его стороны. Он что-то поставил на нее с тихим стуком.

– Тебе хочется посмотреть на меня, Шерри-детка?

– Я не люблю темноту, Блэквуд. И так уж получилось, что я не люблю ее… с самого детства, а тебя только пару дней.

– О, мне это льстит. – Промурлыкал мужчина, проходя ко мне, чтобы включить маленькую ночную лампу. – Ведешь себя как маленькая малышка, Шерри.

– Взрослыми вещами я буду заниматься с твоим чертовым повелителем. – Выплюнула я, зажмуриваясь, пытаясь привыкнуть к свету.

Кровать опять прогнулась, а я уже приготовилась выпустить волну недовольства и брани на этого чертового Блэквуда. Я открыла глаза, кидая взгляд в его сторону, и мой рот захлопнулся.

Кажется, он догадался, что мне иногда нужно питаться, потому принес вазу с фруктами, начиная чистить мне апельсин. Вы бы это видели. Блэквуд с маленьким ножом чистит для меня фрукты. Вот это да! А я почему-то вместо смеха, распахнутыми глазами смотрю на его руки.

Бедный… мне его реально стало жалко, потому что он… спятил совершенно.

– Сегодня, эйки, тебе придется ограничиться этим. – Бормотал Блэквуд, словно был утомлен настолько, что ленился даже разговаривать. Он чистил эти фрукты – апельсин, яблоко, резал персики, кладя их на тарелку, а я смотрела на это как на восьмое чудо света. – Мой дом пуст. Совершенно не подготовлен для таких… – Он бросил на меня взгляд исподлобья. – Требовательных, как ты.

– Мне ни черта от тебя не надо. – Получилось не слишком грубо, нет так, как я планировала. Наверное, я до сих пор была слишком шокирована происходящим.

– Твое… высказывание… лишено логики, маленькая женщина. – Продолжал бормотать Блэквуд. – Потому что ты теперь полностью от меня зависишь. Понимаешь?

– Психов обычно довольно трудно понять, Блэквуд.

Он опять посмотрел исподлобья, я же задержалась взглядом на порезе на правой стороне его щеки, который чуть затянулся. А еще по рассеченной брови, а эта ранка была свежей. Кровь запеклась и, кажется, мужчину не волновало, что у него теперь появился новый шрам на лице. Хотя его бы это украсило… Тьфу! О чем я думаю?!

– У тебя был питомец, эйки? – Неожиданный вопрос от него.

Я вспомнила свою кошечку, которая была мне подарена на десять лет родителями. Сколько я тогда слез пролила, умоляя их о домашнем животном. И вот я получила в подарок кошку. Правда… Пика умерла уже через пару лет от чумки.

– Не вижу связи.

– Ты плохо смотришь. – Проговорил Блэквуд, начиная кидать на тарелку виноград. Отрывать ягоду от веточки и укладывать рядом с почищенными фруктами. – Посмотри. Ты… принадлежишь мне. Я, следовательно, должен смотреть за тобой. Ты должна выжить до назначенного дня, следовательно, мне нужно позаботиться об этом. Разве люди не так следят за своими питомцами?

– Ты псих. Конченый. – Не грубо, скорее как констатация факта. – Я не принадлежу тебе, Блэквуд. Это твоя самая жестокая ошибка.

– По всем законам природы ты принадлежишь мне, Шерри-детка.

Меня сейчас стошнит от слащавости этого его «детка».

– А по законам США – нет. И тебя бы упекли за решетку лет на… десять точно.

– Законы США, эйки, даже не нужно ставить рядом с законами природы. Не оскорбляй нашу великую мать. Вы люди – прах, пыль… ваши законы еще ниже и ничтожнее. А теперь скажи мне, что может быть ничтожнее пыли?

– На ум приходишь только ты со своим… – другому бы я сказала «членом». Но не Блэквуду. Он бы не понял. Точнее понял бы неправильно. – Законом!

Он как-то непонятно на меня посмотрел, скривив губы в ухмылке.

– Мой Закон велик, эйки. Он и твой закон. Вы все ему подчиняетесь. А теперь молчи. Не говори ничего. – Он придвинулся ближе, беря в руки дольку мандарина. По виду фрукт был невероятно сочным и сладким. Рот наполнился слюной, я уже представляла, как лакомство оказывается у меня во рту…

– Иди ты к черту, я не буду есть с рук. Ты ведь не такой идиот, чтобы думать, что я… – Чтоб тебя!

Но когда долька попала в рот, я уже забила на мужчину.

Это было райской едой, воистину. После дня на одном воздухе этот мандарин был просто пищей богов.

Я хотела еще, но… это означало покорится ему. И я не знала, что я хочу больше – есть или же еще поскандалить с Блэквудом.

– Отвяжи мо… – Он издевается!

Но, ладно, я спущу ему это с рук.

– Тише. Я же сказал, эйки. Ничего не говори.

– Да пошел…

А мне начинало уже это нравиться. А это яблоко… из Эдема, воистину.

– Я хочу ананас. – Само вырвалось. Ну просто… тело мое – мой предатель. – Я… целую вечность не ела ананас. – Пробормотала я, сделав еще хуже. – Он… вкусный… ананас… я…

– Ты получишь ананас. Но завтра. А теперь молчи, ладно? Я чертовски устал. – Выдохнул мужчина, протягивая ко мне тонко нарезанное яблоко.

Странное дело, возможно из-за усталости, но никак не из-за покорности, я молча ела предложенную пищу. Мне нужны силы, решила я, а значит отказываться от еды – глупо. Тем более я не была тем, кто легко переносит голодовку.

Блэквуд был напряжен и осторожен, что говорило лишь о том, что он никогда в прошлом не делал ничего даже отдаленно похожего. Похоже он действительно считал меня своим питомцем. Вот… с рук кормил, сукин сын.

Наверное, потому я в итоге не удержалась и хорошенькое его укусила. Мужчина отдернул руку, а я уже приготовилась к удару, который обожжет щеку. На самом деле я знала, что для мужчины ударить женщину – раз плюнуть. В конце концов, даже в высшем свете, где все выглядит волшебно и идеально, это происходит зачастую. Просто не у всех на виду… для людей состоятельных и денежных оскорбление – удар по гордости. Такие люди не переносят оскорблений даже хуже простых смертных. Я знаю это по собственному печальному обществу. Ладно еще получить оплеуху от матери… Хотя к чему я это. Не хотелось мне вспоминать еще и об этом… прошлое всегда приносило лишь боль. Я бы, наверное, хотела все это забыть, если б могла…

В общем-то, сейчас, в данную секунду, я ждала его удара.

– Ты кусаешь руку, которая кормит тебя, эйки. – Пробормотал мужчина, поднося добротно укушенный палец к своим губам. – Даже животные не делают этого…

– Подарил бы своему Владыке… овцу! – Рявкнула я. Мои силы ко мне начали постепенно возвращаться. – Или ему бы мешала… шерсть в зубах?

Он просто должен был меня ударить после такого. Я оскорбляю его повелителя. Его гордость и честь. А он?

– Да, эйки. У меня был такой выбор. И я выбрал тебя, потому что ты пахла лучше.

Я зашипела.

– А ты шутник, Блэквуд!

– Так же как и ты, эйки, так же как и ты. – Он ушел с кровати со слабой улыбкой уставшего ото всего человека.

Я улыбалась так же после тяжелой работы или учебы. Иногда, идя по людной улице, измученный, уставший ото всего и всех, не радующийся даже свету солнца, ты вспоминаешь что-то… приятное. Мелкое, но приятное… и это заставляет тебя так слабо улыбаться. Чуть грустно, но все же искренне.

Тоже было и с Блэквудом. И мне даже интересно стало, что же заставляет его так выглядеть.

Глава 12

Блэквуд под действием алкоголя – еще то зрелище, кроме шуток. Вообще, я так поняла, что в мире есть три вещи, на которые можно смотреть не отрываясь: на воду, на огонь и на выпившего Блэквуда. Это завораживает, удивляет и настораживает.

Он вел себя… странно, откровенно говоря.

Я видела многих людей, которые проходили испытание выпивкой и каждый проходил его по-разному. Для кого-то это было способом развлечься, для иных – толчком к смелому, даже временами отчаянному поступку, эдаким эликсиром храбрости. Для третьих – хороший виски был тем самым маслом, которое они подливали в очаг своей ненависти и злости.

Вот на меня, к примеру, алкоголь в любых дозах действовал как на ледяную стену пламя. Все мои уверенность и стойкость таяли, давая моим самым слабым и бесспорно худшим качествам полную свободу действий. Слезы, обычно, стояли в самом начале этой очереди. То есть, если человек хотел расстроить или разжалобить меня до слез, ему просто нужно было уговорить меня выпить.

А к чему я это..? Ах да!

Блэквуд… этот мужчина, который очевидно немного перебрал со своим солодовым скотчем, вел себя как ни один немного перебравший, видимый мною ранее.

Он был спокоен, как море во время штиля. И так же безучастен ко всему и отрешен, как языческое божество. В его глазах не было ничего кроме тихой печали и странной тоски. Ни ярости, ни злости, ни ненормально веселья, ни сумасшествия и одержимости… ничего из того, что обычно переполняло его. Не было той крайней степени напряженности и сосредоточенности.

Он был как дикое животное с хорошей дозой транквилизатора в крови. И, кажется, он ничуть не был против этого.

И мне казалось, что оскорби я его родину, семью, честь, правителя, и он спустит мне это с рук, не поведя при этом даже бровью. Он выглядел с этой своей непонятной слабой улыбкой как уставший от всего… человек.

Наверное, эта его маскировка под человека меня и напрягала.

Это великодушное кормление меня с рук. Или то, что он так легко простил причинение ему боли или оскорбление его власти. Обычно, собственная персона и вера – самые больные темы, поношение которых всенепременно карается. А он?

Конечно, для себя я решила, что он просто не хочет портить лицо своему… Дару.

(Не привыкла я отзываться о себе, как о вещи).

Блэквуд ходил по своему дуплексу, кажется, совершенно бесцельно. Просто слонялся, а я замечала его фигуру, маячащую на нижних этажах, только если натяну до предела свои цепи и наклонюсь, выглядывая за дверной проем. Никаких звуков шагов, опять же.

Что-то обдумывал походу, строил свои коварные планы. А меня, дуру последнюю, интересовал этот свежий шрам на его брови. Ну а еще душ…

– Блэквуд. – Решила позвать я. Пусть даже это будет слабостью, я не могла больше терпеть. – Эй!.. наглый сукин сын. – Я сбавила голос до бормотания, не решаясь сейчас называть его настолько скверно. Он меня слишком пугал в таком состоянии.

– Что такое, эйки? – Он оказался поразительно быстро в моей «келье». – Я, конечно, слышал, что человеческие женщины тяжело переносят одиночество… что им необходимо мужское внимание. Но ведь прошло всего пятнадцать минут.

Промолчу, пожалуй. К тому же мои слова все равно не воспримут всерьез. Самоуверенность Блэквуда, наверное, ничто не поколеблет, а я – слабая и измученная – тем более.

– Мне нужно в душ, Блэквуд. – Ответила я как можно спокойнее. Все же это было просьбой.

– Что ж, согласен. Ты могла бы попроситься со мной, а то я не хочу снова мокнуть.

– Ч-что?! – Возмущению и недоумению моему не было предела.

– Ты же не думаешь, что я оставлю тебя там в одиночестве? – Кажется, он был собой доволен.

– Думаю. – Прямо ответила я. – Ты… зачем…

– Ты можешь навредить себе, эйки. Намерено. К тому же, если тебе опять приспичит поиграть в войну со мной… я сейчас на это не настроен, понимаешь?

– Я не буду… мыться с тобой, Блэквуд.

– Я не буду тебя отвлекать. – Он намерено строит из себя дурака?

– Я сказала – нет. – Прошипела я, ощетинившись.

– Так зачем надо было звать меня? Нет – так нет. – Он пожал плечами, разворачиваясь.

– Стой! – Крикнула я ему в спину. – Ну хотя бы… в туалет. А? Мне очень-очень нужно…

Я состроила из себя саму жалость и покорность. И мужчина купился.

С тихим вздохом он достал из кармана черных джинсов маленькие ключи (сукин сын их везде с собой таскает?), подходя ко мне.

На самом деле ему нечего было опасаться в данный момент. Я не собиралась ни причинять себе вред, ни пытаться сбежать. Не сейчас. Я знала, что мне представится подходящий случай. Но это был не он, пока не он.

Пусть даже одну руку он оставил закованной в браслете, ведя меня за цепочку к душевой, даже так я чувствовала свободу. Точнее… это было ее предвкушением, слабым дуновением ветра свободы в мое лицо. Но я пообещала себе: совсем скоро.

Пока мне нужно было составить план. Блэквуд был умным сукиным сыном. По-глупому не сбежать от него – рвануть к двери с кодовым замком – не вариант. К тому же, Блэквуд после этого точно лишит меня доступа к душу и уборной. Потому я пока решила вести себя смирно. Пусть думает, что я смирилась. Это мне на руку.

Когда я вошла в эту обложенную черным кафелем ванну, то даже слегка растерялась. Видимо, я действительно сильно отвыкла от роскоши за этот год с лишним. Хотя, наверное, даже тогда, в своем недалеком прошлом, я бы подивилась этой огромной комнате. Серьезно, она была размером с мою спальню в снимаемой ранее квартире. И это… джакузи, да?

О, я млела уже от одного представления о том, как мою кожу окружает мягкая ласкающая вода…

– Блэквуд, можешь резать меня, но я и шага не ступлю отсюда до тех пор пока не… приведу себя в порядок. Ясно?

– Резать тебя? О нет, эйки. Я ведь не против. – Мужчина как-то непонятно усмехнулся. – Тебе помочь раздеться?

– Пошел к черту, Блэквуд. – Резко ответила я, шарахаясь от него в сторону. Однако цепь мне не дала отойти на безопасное расстояние. Хотя я не знаю, сколько миль должно быть между нами, чтобы было «безопасно». – Я не стану раздеваться перед тобой, ясно? Но мне… мне нужен душ… понимаешь? – Он медленно покивал головой, все с той же сволочной слабой улыбкой. – Мне нужен душ, сукин ты сын! – Уже громче прокричала я, понимая, что криками его не проймешь. А… нытьем? – Ну Блэквуд, ну дай мне спокойно помыться… я обещаю, нет, я клянусь! Клянусь, я ничего не сделаю… плохого. Ну? Честно. Блэквуд, я честно… просто помоюсь и все? Раз и все… Что случиться? Со мной или с твоей душевой?!

– Я не верю ни единому твоему слову, маленькая эйки. – Он наклонился ближе, не давая отойти. А рука уже болела от жесткого браслета на запястье. – Ты обманешь и самого дьявола, лишь бы убежать от меня. Кто знает, что ты задумала на этот раз.

– Я задумала помыться! – Дернулась я в сторону, пытаясь вырвать из его рук цепочку моих оков. А он даже не сдвинулся. Кажется, я лишь себе больнее сделала. – Блэквуд, мне нужен уход, черт тебя дери! Мне нужен душ…

– Тогда попроси меня. – Он наклонился еще ниже, сближая наши лица.

– Ты… свихнулся? Я тебя прошу об этом уже…

– Ты требуешь, эйки. – Покачал головой мужчина. – Проси. Если хочешь чего-нибудь получить от меня – проси.

– Пожалуйста, Блэквуд. – Прошипела я, понимая, что он старательно ломает мою гордость.

Он опять покачал головой.

– Мне не нравится твоя просьба. Я знаю, что ты можешь лучше. А я передумаю уже через минуту.

– Блэквуд, я тебя очень прошу, позволь… – Напряженно начала я, но меня быстро оборвали.

– Уже сорок три секунды, эйки.

– Мне нужна твоя чертова ванна! Пожалуйста! – Крикнула я в отчаянии.

– Грубо. Слишком грубо и резко. Это все еще требование.

– Да тебе ничем не угодишь! – Рычу я.

– О… осталось уже двадцать…

– Ты не можешь говорить серьезно, сукин сын! – Говорю я торопливо. Хотя знаю – он предельно серьезен. Не привык разбрасываться словами.

– Одиннадцать…

– Чертова ванна этого не стоит!

– Пять…

– Пожалуйста, Аарон. – Выдохнула я в итоге, чувствуя себя растоптанной и уничтоженной.

– Хм. – Протянул он, наклоняясь. Я же упрямо отворачивалась. Прям как маленькая, честное слово. Но я была чертовски зла на него. – Кажется, это то, что нужно. Рад, что ты поняла. – Он потянул меня за собой к джакузи. – В следующий раз, когда будешь обращаться ко мне с просьбой. Тебе нужно добавлять это волшебное слово. Просто, правда?

– Я тебе раз пятьсот сказала «пожалуйста», животное!

– Я насчет своего имени, милая. – Усмехнулся он тихо, после чего приковал меня к металлическому полотенцесушителю.

– Ты… что это? – Я дернулась, все еще не веря в происходящее.

– Даю тебе желанное одиночество и душ. – Ответил мужчина, явно довольный собой.

– Ты… в своем уме? Как я буду мыться… в таком состоянии?!

– Просто. Молча.

– На мне одежда! До сих пор…

– Да, я тоже считаю это проблемой, эйки. Но эта одежда тебе больше не понадобиться. Потому можешь ее смело разорвать. Если ты так хочешь, то это сделаю я…

– Убирайся! Пошел к черту, понял, Блэквуд! Самодовольная скотина! Свинья! Животное! Шутник чертов! Очень остроумно…

Он все же ушел, так и не дослушав и половины из того, что я приготовила для его светлейших ушей.

* * *

– Да я лучше буду спать голой, чертов Блэквуд. – Прошипела я, отворачиваясь.

Вела себя как ребенок, ей Богу. Но собственно, я себя и чувствовала ребенком по сравнению с ним. Он был сильнее, он был больше, он был расчетливее и умнее. И он был старше… и его вид тридцатилетнего – маска, я это знала точно.

– Твое право. – Он протянул свою руку, на которую я тупо уставилась, смотря через плечо.

Сейчас я была буквально закутана в огромный халат, который был мне велик размеров на пять… Странно, я ведь никогда не считала себя миниатюрной. Рядом с ним? Мне хотелось надеть свои самые большие каблуки, чтобы не давать ему возвышаться… и все равно, даже так я бы проиграла.

Ладно, я отказалась от его футболок, но что он требовал от меня сейчас?

Халат?

– Отвернись. – Резко бросила я, не собираясь спорить.

К черту все это! Я ненавидела все, что принадлежало ему, то есть все, что меня окружало. Я могла с легкостью расстаться с его чертовым халатом. Да пожалуйста!

А все мои вещи пошли в утиль. Не жалко только потому, что они все были ужасными. От туфель и до чертовых шпилек.

Ха-ха. Стоило посмотреть на то, как я отделывалась от них в душе. Ткань блузки разошлась по швам легко. А вот чулки… я так долго никогда их не снимала. Да и вообще, это было самым долгим приемом мной душа за всю историю жизни Шерриден Бертран.

Вообще, длины коротенькой цепочки еле-еле хватало на то, чтобы я дотянулась до мыла, шампуня, а потом до полотенца.

А теперь, когда я чувствовала себя более человеком, чем час назад, я хотела спать… Но да, меня теперь немного беспокоило отсутствие одежды… совсем чуть-чуть.

Поразительно, но Блэквуд отвернулся. Со странной ухмылкой, но все же повернулся ко мне спиной, скрещивая руки на груди.

– Только попробуй обернуться, Блэквуд. – Прошипела я. – И ты лишишься глаз…

– Все настолько плохо, или настолько хорошо? – Насмехался он, но все же не оборачивался.

– Не знаю, Блэквуд. Я просто тебе их выколю. А там сам решай, хорошо это или плохо.

– Видимо там есть что оберегать, Шерри. – Я знала, что он улыбается. Это его особое настроение повисло в воздухе, причиняя дискомфорт. Уж лучше бы он вел себя как и раньше – поведением истинной сволочи. Меня бы это не так пугало и не вводило в заблуждение.

Я уже была под одеялом, а этот халат оставила на полу.

– Видимо да, раз ты так со мной носишься.

Услышав шорох простыней, он кинул на меня взгляд через плечо, потом повернулся полностью. Я видела в его руке эти ужасные наручники, и потому скривилась, представляя боль от жесткого металла, а еще то, как затечет все тело, плечи и шея особенно.

Мужчина подошел, но не сделал, что от него требовалось без слов. Он долго смотрел на мои руки, которые лежали поверх одеяла.

– Болит, девочка? – Он быстро взял мою руку в свою, рассматривая покрасневшее запястье. Я онемела от такой наглости и выдернула ладонь лишь через пару секунд.

– Нет, чертов Блэквуд. Давай уже, посади меня на цепь и проваливай, ясно? Я хочу спать.

– Эйки. – От серьезности в его голосе меня передернуло. В его глазах была та же пугающая серьезность. Наверное, она и заткнула мою глотку. Я не проронила ни слова. – Запомни одну вещь. То как ты сейчас разговариваешь со мной, будет не допустимо при моем Владыке. Ты поняла? Тебе лучше вообще притвориться немой, если ты не хочешь испытывать большую боль, чем он будет тебе причинять. Лучше тебе сразу привыкнуть…

– Заткнись. – Такого холода и серьезной простоты я не ожидала даже от себя. – К черту твои советы, Блэквуд. Оставь их при себе. Мне ни черта не нужно от тебя, потому что именно ты забрал у меня все. И если ты думаешь, что прибыв к твоему чертовому Владыке, я буду думать лишь о том, как бы выжить – ты глубоко заблуждаешься. Моя жизнь не будет интересовать меня тогда. Куда больше я буду думать о смерти. – Он молчал. Странно, но он не проронил ни слова, смотря прямо и опять без тени эмоций. Не было даже той усталой улыбки. – А теперь привязывай и проваливай.

Мне тогда вообще было плевать, как он на все это отреагирует. Возможно, я была слишком уставшей, а может, мне просто было глубоко безразлично на все, что он мне может сказать. Да и сделать. Я почему-то все еще ждала от него удара. В любую секунду. Для похитителя и маньяка он был слишком… мягким со мной.

И он опять не ударил. Значит, точно боится испортить мое лицо.

Он просто приковал меня наручниками и молча вышел.

* * *

Она проснулась с криком. И ей казалось, что этот звук настолько яркий и громкий, настолько ужасный, озвучивая сам страх, что просто обязан был разбудить весь Манхеттен. На самом же деле из ее губ вырвался лишь жалкий вопль, стон, когда глаза распахнулись.

И везде тьма… тьма… Она менялась, она двигалась, становясь гуще или распадаясь как дым. Везде. Везде. Всюду…

Тяжело дыша, слыша свои же жалкие хрипы, девушка дернулась. Замерла. Еще раз дернулась, чувствуя себя в плену, ограниченной и скованной. Ужас пробрал ее с новой силой, заставляя биться и извиваться. Ей было больно и страшно, и нужно было что-то делать… бежать… но куда?

Что это… что же это…

– Т-шшш. – Ее голову обхватили чьи-то большие теплые ладони, пока она все еще пыталась вырваться. – Тише, эйки. Это я. Смотри, смотри на меня.

Ее удерживали крепко и в тоже время бережно, смотря четко в глаза. Заставляя ее смотреть в эти глаза. Там была буря и шторм. В них тонули и гибли. В них полыхали холодным огнем молнии, но так далеко…

– Б-блэквуд? – Шер все еще тяжело дышала, пытаясь прийти в себя. – Ч-что… ты…

– Это сон, маленькая Шерри. – Проговорил тихо Блэквуд, медленно отпуская ее лицо.

Только когда он быстро накрыл ее одеялом, Шерриден поняла, что, скорее всего, сбила его на пол. И что была обнаженной все это время… Черт!

Кошмар все еще не отпускал ее, сидя в сознании ужасными картинами… скорее всего ее будущего. Она не помнила, что видела конкретно. Но там был страх, мучения и скорее всего смерть.

Ее сердце билось громко. Наверное, в этом мире не было ничего громче для нее в этот момент.

Странно, но Блэквуд очевидно все же читает ее мысли. Потому ее руки были свободны уже через секунду, давая свернуться клубочком – поза беззащитности и забитости.

Стоило закрыть веки и кадры сна отрывочно возникали перед глазами, вынуждая снова содрогнуться и сжаться еще сильнее.

– Смотри на меня, эйки. Тебе лучше смотреть на меня. – Вновь возник в голове голос. Странно, что он действовал так успокаивающе. Странно и то, что она беспрекословно его послушалась.

Буря в бездне его глаз… завораживала. Кажется, лишь глаза отражали его истинную сущность.

Мужчина лег рядом, напротив. Его строгое, серьезное лицо было обращено к ней. И она не моргая смотрела в эти темные глаза, наблюдая за штормом и грозой в глубине зарождающейся ночи… Ну точно… на это можно смотреть вечно.

Они имели какой-то гипнотический эффект. Потому спокойствие как прохладный ветер в жаркой пустыне обвил ее, наполняя желанной безмятежностью.

Она хотела разрыдаться…

Ночь, тишина, почти забытый кошмар и отчаянье. Ей нужны были слезы. Но глаза были сухими. И от того было так тяжело и горько.

– Что ты видела по ту сторону, Шерри? – Тихо спросил Блэквуд, отчего она была ему почти благодарна. Тишина и темнота пугали. Они были сутью смерти, и они были здесь, повсюду. Рядом. Так близко, что она ощущала ее прикосновение к своей коже, и она слышала ее безмолвное дыхание.

– Это… просто сон.

– Я не вижу снов. – Неожиданно проговорил он. – Сны… у нас сны могут видеть лишь избранные. Кому дается власть над запретными знаниями. Знаниями сути непознанных вещей. Такие у нас называются отмеченные дланью Фортуны.

– Да уж… удача не то слово. – Фыркнула Шер, не понятно почему слабо улыбаясь.

– Фортуна не богиня удачи, маленькая Шерри. – Его голос действовал так же, как и все его образ – вселял уверенность. Она чувствовала себя защищенной… рядом с убийцей. – Это вы люди, и ваши длинные языки привыкли искажать все, что когда-либо услышите. Вскользь.

Это было почти оскорбительно.

Он замолчал, а Шерри готова была уже просить его говорить. Что угодно. Все что от него требовалось – слова. Пусть даже это будет бессмысленной чушью.

– И что же это?

Кажется, мужчина был удивлен. Его глаза, устремленные во тьму, метнулись к ней.

– Она наша Великая мать. – Произнес Блэквуд этим своим удивительным голосом, который звучал еще более удивительно в темноте. – Потому что она – предопределение и неизбежность. Она то, что будет и, то, что было. Она не являет удачу. Она может карать так же щедро, как и одаривать. И ее милость довольно трудно заслужить.

– Ты, видимо, очень любим ею. – Хмыкнула девушка, плотнее кутаясь в мягкое тепло одеяла.

– Кого любят сильнее остальных, наказывают тоже сильнее остальных, тебе стоит это запомнить.

Он говорил странно… странно для жестокого амбала и дикаря. Но ей не хотелось думать об этом сейчас. Ни о чем, если честно. Только звук его голоса в темноте. А завтра… завтра она вернет себе свою стойкость и колкость. Но только со светом солнца. Перед тьмой она была бессильна.

– Если верить тебе… я тоже хожу в ее любимчиках. – Усмехнулась горько Шер.

– Значит, ты должна принять ее наказание с послушностью верного любящего ребенка. Чтобы потом она одарила тебя за твою преданность.

Шерри уже приготовилась сказать, что все что ее ждет – пожизненный плен, если исходить из его планов на ее будущее, а это нельзя называть даром Фортуны. Однако вместо этого она пробормотала:

– Ты не видишь снов?

– Нет.

– Но ты же спишь?

– Отдых нужен мне. А теперь особенно.

– Иногда мне тоже хочется не видеть сны… – Проговорила девушка, чувствуя себя пятилетним ребенком. Кошмары. Боязнь темноты. А теперь вот эти разговоры. – В них прошлое. И страхи. Иногда мне кажется, что они ни к чему.

– Но ведь есть и другие ночи. Где нет страхов и прошлого.

– Это бывает… редко. – Девушка поежилась. – Может… включишь свет, а? Темнота… она… страх детства. Глупо, конечно, но…

– Тебе нужно привыкнуть к ней. Тебе нужно ее понять. – Проговорил мужчина, не собираясь выполнять ее просьбу. – Она мать сущего, эйки. Все пришло из тьмы. Она была в начале создания всего, и она будет в конце. Есть только темнота, эйки. И тишина. А все остальное – побочно. Люди рыдают, когда выходят из тьмы, не так ли? Рождение сопровождается плачем. И ты тоже не хотела покидать тьму. Потому что она роднее и ближе света. Почувствуй это. – Он протянул руку вперед, медленно сжимая кулак. Шерри недоуменно посмотрела на его ладонь, которую он так же медленно разжал. – Она неуловима. И она всегда с тобой.

– И все же это не повод ее любить.

– Повод. От нее все пошло. – Блэквуд вновь посмотрел на девушку. – Но почему ты боишься ее?

– Она… это… с детства. Страшно… ну… неизвестность. Я не могу видеть сквозь нее. Темнота может скрывать в себе… много всего плохого и… злого.

– И кого же ты боишься в этой темноте? – Он, кажется, смеялся над ней.

– Никого. Все. Можешь идти. – Девушка отвернулась, тем самым еще больше напоминая ребенка.

– Закрой глаза, эйки. И скажи мне, что ты видишь.

– Ничего. – Буркнула она.

– Значит, проблема решена. – Усмехнулся мужчина, поднимаясь с кровати.

И это движение заставило Шерри обернуться, зацепиться взглядом за мужскую фигуру и недовольно проводить ее до порога. Неохотно она призналась, что оставаться одной было не так предпочтительно, как если бы с кем-нибудь. К сожалению, у нее не было выбора совершенно.

– Эй… Блэквуд. – Тихо позвала она, смотря, как мужчина оборачивается у самого порога. – Откуда этот шрам, а? Тебе кто-то все же врезал, да? Ты мне не скажешь его номер телефона, я хочу поблагодарить этого человека… от души.

– О, а ты уже остришь, Шерри-детка. – Усмехнулся мужчина, проводя пальцами по рассеченной брови. – Это нелегальные бои. Когда мужчины…

– Бесцельно бьют друг другу морды.

– Расслабляются. – Он опять усмехнулся. – Моя прошлая жизнь, даже один день в ней, не мог обойтись без хорошей драки. Мне очень трудно отвыкнуть от этого. Как это у вас… кулаки чешутся, понимаешь?