Текст книги "Ups & Downs (СИ)"
Автор книги: Северная Изольда
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)
Глава 17
– Что ты делаешь? – Я улыбнулась, поднимая голову, когда услышала щелчок затвора.
Джерри с улыбкой смотрел на экран фотоаппарата, потом перевел взгляд на меня.
– Я не мог упустить момент. Вид тебя… в этих шортиках, наклоняющейся над багажником этого… зверя. Завораживает. – Он щелкнул опять, потому в следующую секунду в него полетела моя толстовка.
Мы сейчас выглядели как дети, ей богу. Ну либо как парочка. На нас так и смотрели. А я не собиралась никого разубеждать. Да даже себя, если по-честному.
Сейчас на этой заправке мы пополняли бак старушки, а еще я зашла в небольшой магазинчик, чтобы накупить энергетических батончиков. Воды, упаковку апельсинового сока для себя. А еще чупа-чупс. Вишневый был моим любимым с детства.
Джерри остался снаружи, пока я разбиралась с покупками, складывая их в бумажные пакеты и расплачиваясь с полненьким продавцом в засаленной бейсболке. Он еще носил ее задом наперед, как заправский парень… пятидесяти лет.
С глуповатой улыбкой я вышла из магазина, слушая, как за спиной звякает колокольчик, задетый дверью.
Когда я залезла в салон, на этот раз уступая водительское место Джерри, он забрал у меня пакет, начиная рассматривать покупки.
– Скитлс. – С довольной улыбкой он выудил упаковку разноцветного кислого драже. – Будешь?
– Гадость. – Я отвернулась, пряча свою улыбку. Счастливую. И это было… сентиментально и так глупо.
Парень отправил пакет на задние сидение, заводя дряхлый двигатель и трогая с этого островка цивилизации. Дальше будут опять дороги. Пустынные, длинные, однообразные.
В салоне играло радио (еще одно преимущество старушки), а я в это время рассматривала карту Штатов, которая теперь была нашей общей. Красными точками были отмечены места, где еще нам стоит побывать. До встречи со мной на этой карте было точек меньше. И эта мысль опять заставляла меня улыбаться.
Хватило и трех дней, чтобы понять, как мы были похожи. Нам нравились одни песни, одни фильмы, одни книги. Мы могли разговаривать бесконечно о всякой ерунде, и никому никогда не будет от этого неуютно. Мы не обременяли друг друга. Мы узнавали друг друга с каждым словом. С каждым новым взглядом друг на друга. И это было… счастьем.
А до рая оставалось сто тридцать миль. Здравствуй, Флорида. Жди нас Ки Бискейн.
* * *
Так и должен выглядеть рай на земле.
Роскошный курорт, этот маленький остров, соединенный с Майами дамбой, словно сошел с обложки журнала, и он подходил под описание Эдема полностью.
Здесь было все, чего только захочет страждущая душа. Просторные белые пляжи, чистые воды океана, яркая тропическая зелень кокосовых пальм и роскошная гостиница класса люкс, в номере которой она сейчас находилась.
Понятное дело из-за отсутствия документов, Шерри не смогла зарегистрироваться здесь, потому номер был оформлен на имя Джерри. Тем не менее, она могла пользоваться удобствами этого заведения по полной.
И она пользовалась. Весь день.
Шер даже отказалась передохнуть с дороги, сразу отправляясь на разведку местности. Поразительно, но Джерри действительно знал многое. Начиная с истории и заканчивая заметкой о том, что лучшее из кубинской кухни находится в ресторанчике Tango Grill, где они позволили себе распить бутылку шампанского за исполнение мечтаний.
Еще долго он перечислял список мест, которые им необходимо посетить. А ей оставалось лишь с улыбкой кивать в знак полного согласия.
Странное дело, но Шер даже не вспоминала Блэквуда с его угрозами в течение этого дня, который был расписан по минутам.
Магазины. Потом до парка Крандон с его знаменитым пляжем. А затем стоило непременно посмотреть на известнейший исторический маяк Cape Florida, которому уже насчитывалось сто семьдесят лет. И наконец, под вечер, держась за руки дышать спокойствием и умиротворением парка Green Village.
Естественно, когда Шер оказалась в номере гостиницы, то силы уже покидали ее, оставляя в теле осадок блаженства.
– Джерри. – Позвала девушка, привставая на локтях на этой роскошной кровати. – Здесь великолепно!
– А то. – Усмехнулся парень, маяча в гостиной. – Я же говорил. Завтра… нужно взять парусник, а? Как ты на это смотришь?
– Серьезно? – Шер даже села, скрещивая ноги по-турецки. – Можно?
– Нужно. – Бросил Джерри с улыбкой, проходя в спальню с фотоаппаратом. – Ты только представь. Мы обогнем остров. Осмотрим его с восточной стороны. А потом подойдем ближе к Майами… Мы можем провести весь день там, ну как?
– Я никогда не каталась на… парусниках.
– На них ходят, Оби. – Поправил ее с улыбкой Джерри. – Ходят под парусом. Когда мне было двенадцать, отец брал меня с собой… у него было рыболовное судно. Мы тогда еще жили в Мичигане. Ты была когда-нибудь в Мичигане?
– Нет. – Покачала головой Шерри, устало улыбаясь, пододвинувшись, позволяя Джерри сесть рядом.
– Мы жили прямо рядом с озером. Оно огромно. И вода там очень чистая… А когда выходишь осенним утром… от него идет пар. Туман доходит до верхушек елей. Ничего не видно вплоть до полудня. Ну и там довольно холодно… Не так как здесь.
– Со временем ты соскучишься по этому холоду. – Усмехнулась она, кладя голову на его плечо, пока Джерри просматривал сделанные сегодня снимки.
– Возможно. – Неопределенно ответил он. – Собственно, я не собираюсь оставаться здесь навсегда. Здесь хорошо, но слишком. Потому все это попахивает ложью… фальшивостью. Рай на земле, как и все на земле, не вечен.
– Есть к чему стремиться. – Пробормотала устало Шер. – И… о, удали эту, пожалуйста.
– Хм. – Парень долго рассматривал снимок, где девушка уплетает это особое острое блюдо аргентинской кухни. – И не подумаю.
Он резко встал, пряча фотоаппарат от руки девушки, которая попыталась его схватить.
– Удали. Немедленно. – Она схватила подушку, от которой он однако ловко увернулся.
– Ты здесь очень миленькая, Оби. – Он явно дразнил ее, направляя объектив в ее сторону.
– Оно просто было слишком острым… – Пробормотала девушка, падая на кровать. – Мне больше нравится традиционная еда…
– Я это запомню, а теперь… – Он подошел ближе, присаживаясь на корточки. – Улыбнись, ну же.
Ее усталая улыбка сделала ее очаровательной, делая черты лица мягкими и нежными.
– Завтра полнолуние. – Проговорил тихо Джерри, опуская фотоаппарат. – Хочешь… мы устроим себе ужин прямо там… на пляже, а?
– Это было бы пределом мечтаний, Джерри. – Пробормотала Шер, подкладывая ладони под свою голову. – А еще я хочу воспользоваться местными косметическими услугами. Я целую вечность не посещала СПА салоны.
– А еще местный океанариум. Здесь содержат ламантинов. Они почти все вымерли. Посмотрим?
– А еще в кинотеатр, а? Давай сходим в кино.
– Ну, девочка. Мы не успеем все и сразу. – Улыбнулся тихо Джерри, заставляя Шер медленно скользнуть взглядом на его губы.
– Хочу. Все и сразу. – Она тихо улыбнулась, чуть подаваясь вперед. И этого хватило, чтобы их губы соединились.
Боже, она думала о том, как это будет все три дня. И вот сейчас это происходило. Нежно, осторожно, бережно. Они словно узнавали друг друга в каждом медленном движении губ.
Первой отклонилась Шерри.
– Спасибо. – И в этом слове была заключена вся ее признательность и благодарность.
– Не за что. – Глухо ответил Джерри, после чего осторожно провел большим пальцем по ее подбородку. – Спи, Оби. Завтра будет очень… насыщенный день.
– Спокойной ночи.
– Спокойной. – Подтвердил парень, поднимаясь и выходя из комнаты, прикрывая за собой дверь.
Лежа здесь, Шерри еще долго слышала щелканье клавиатуры, пока Джерри работал за ноутбуком. И она не собиралась вмешиваться в его дела. Собственно, это было не важным, несущественным, неинтересным…
Больше в данный момент ее интересовала другая мысль… Мысль о том, что нет мужчины на этом свете, который бы целовался лучше Аарона Блэквуда.
* * *
Если бы мне пришлось сейчас писать письмо Блэквуду, я бы начала его примерно так:
«Чертов Блэквуд, ты становишься тенью по сравнению с другим. И это настораживает…»
Действительно настораживает. И как бы мне не хотелось думать о своем похитителе и об очевидном Стокгольмском синдроме, который (слава за это Господу) не проявил себя, но начал проступать уже с первых дней (хотя бы в очевидном восхищении его ублюдочной изворотливой натурой), я знала одно: Блэквуд не мог стоять с остальными мужчинами рядом. Он выделялся как черное на белом. И я не думала, что смогу с такой легкостью думать о нем уже спустя пять дней. И меня это настораживало.
Все было слишком гладко. Слишком. Возможно, исходя из теории Блэквуда, Фортуна поощрила меня, возмещая этими минутами счастья те моральные (хорошо, о физических грех заикаться) страдания? Тогда все сходится, и все же…
Я успокаивала себя, говоря, что так реагировать на столь внезапную удачу – нормально. Все же, последние полтора года я была среднестатистической гражданкой США, живущей в до черта населенном Манхеттене. Счастье не могло до меня добраться там, я была окружена высотками и людьми, проблемами и работой со всех сторон. Меня обложили непроницаемой стеной безразличия и угрюмости, городской стеной из бетона и зеркал. А теперь, под ясным небом, которое спорило яркостью с океаном, счастье распознало меня и обрушилось долгожданным потоком свежего бриза.
Мне нужно привыкнуть, убеждала я себя, еще парочка таких дней и я приму это как должное.
Как должное… ха! Прими, как должное номер люкс в Риц-Карлтон. А еще шикарные завтраки прямо в номер. А еще это шоколадное обертывание, кофейно-солевой пилинг и массаж с маслом Аграны (которое к слову добывают вручную на окраине Сахары). Привыкнуть к этому – раз плюнуть. Ага, особенно мне, которая еще совсем недавно питалась два раза в день, если повезет… гречневой кашей. От одного упоминания о ней тошнит.
Или прими, как должное такое чудо как Джерри. Он был тем катализатором, который позволил фениксу возродиться из пепла. Даже не знаю, смогу ли я когда-нибудь достойно отблагодарить его.
Сейчас на мне было какое-то легкое платье от Фенди, не скрывавшее чашечек бирюзового купальника. Я вообще не была похожа на ту себя, что еще неделю назад находилась под стражей в небоскребе Блэквуда. Я расцвела теперь. Никаких кругов под глазами, никакой серости на лице. Мои запястья украшали по-летнему яркие браслеты. А шею – ожерелье из кораллов. В общем, я была самим летом, которое наконец-то добралось до Шерриден-Лэнд, Бертран-сити.
Здесь не было даже намека на облако. Небо было просто неправдоподобно чистым. А ночью… ночью это позволяло рассмотреть каждую прекрасную звезду, которые однако не сравняться со своей госпожой – холодной и величавой луной. Боже, я никогда не видела ее настолько большой и ясной. Она была словно дыра в черном полотне. Белая клякса от краски. Такой невероятный контраст…
Этим можно было любоваться вечно. И я смотрела на нее, не отрываясь, уже минут двадцать. А переводила взгляд лишь затем, чтобы проследить путь лунной дорожки от песчаного пляжа и до горизонта. И снова в небо.
Я была полна умиротворения сейчас. Уставшая, я наслаждалась покоем. Уставшая от развлечений… и это необычно. О, это было лучше, чем уставать от бесконечного печатанья статей или же от… варки кофе своему боссу. Кофе с пенкой… с чертовой пенкой…
Я рассмеялась, что заставило Джерри перевести на меня взгляд.
– Ты вспомнила что-то хорошее, Оби?
– Напротив. – Покачала головой я, продолжая любоваться ночным небом. – Я поражаюсь контрасту, Джерри. Вот луна. А вот черное небо. Моя жизнь – черное небо. А эта луна – пять дней. Они лучшие пять дней в моей жизни. – Я посмотрела на него. – Контраст. Так ярко.
– Когда-нибудь… настанет утро. В твоей жизни. И оно будет прекрасней тысячи лун. – Боже, он был таким романтиком. Таким… не по-книжному романтичным. А по простому. По-настоящему. От души.
– Не думаю, что может быть лучше. – Вздохнула я, чувствуя, как теплый тропический ветер ласкает лицо.
– Может. Все познается в сравнении. Когда-нибудь ты вспомнишь эту ночь и скажешь, что она – тень того, что ты испытываешь.
– Да будет так. – Ему хотелось верить.
– Знаешь. – Неожиданно произнес Джерри. – Ты обо мне знаешь очень многое. А я о тебе… да ничего, собственно. Ты так быстро согласилась поехать со мной… я ведь не мог толкнуть на это даже своих друзей.
– Мне… нечего было терять.
– Почему?
Я пожала плечами.
– Мои поступки зачастую спонтанны. Я… пребывала долгое время в определенных… рамках. И потому, когда представилась возможность, решила пуститься во все тяжкие.
– Оби. Когда мы… только познакомились, я заметил кое-что… Ты словно бежишь, а не… идешь спокойно, как то свойственно обычным странникам. Ты бежишь и оглядываешься. – Я резко повернулась к нему, и мое выражение лица выдало меня полностью. – Твое дело. Я не стану лезть в это, но… мне просто хотелось бы понять.
Я могла лишь покачать головой.
– Прости. Не стоило мне говорить об этом.
– Да нет. Просто… – Я вновь подняла голову. – Для рая эти мысли… не уместны.
– К черту, Оби. Ты можешь рассказать мне в любой момент, ты же знаешь. – Джерри явно что-то ожидал… первое время. Мое молчание вынудило его прихлопнуть себя по коленям и встать. – Я принесу еще коктейли. Ты как?
– Да спасибо. – Ухватилась я за идею, благодарная за то, что он не стал меня пытать. Возможно, я и готова ему рассказать… несколько измененную версию правды, но не сейчас.
Когда он ушел, я вновь принялась мечтать и любоваться ночью. Здесь она была необычайно прекрасна. Не так как в городе. Совершено иная. Более чистая, величественная и открытая, что ли.
Здесь было жарко даже теперь. Лишь иногда с океана веял нежный ветер, который тревожил листья пальм, стоящих совсем рядом. Там был растянут гамак, в котором лежала недочитанная мной карта туриста. Шум океана, свет луны, тихий южный ветер, парень, в которого ты начинаешь безвозвратно влюбляться… что еще для счастья надо?
– Держи. – Вот именно это. Он читает мои мысли.
Вытащив зонтик, я припала к соломке, смакуя сладость безалкогольного коктейля.
Это время и мое настроение – самое то для философии. Потому я отпустила свои мысли, которые понеслись галопом. Они мелькали в сознании, пока я лениво наслаждалась вкусом топических фруктов, чей сок сейчас был намешан в этом изящном бокале.
И главная мысль на сегодня – Блэквуд, ты становишься тенью.
Но ведь ты не можешь быть тенью… только не ты. Ты не тень… ты сама тьма, Блэквуд. А здесь подозрительно солнечно. Подвох? Где? В чем? Ты ведь не тот кто бросает слова на ветер? И вообще, почему я принимаю твои слова всерьез? Постоянно шарахаюсь и оглядываюсь. Я словно жду неизбежного. Но ведь ты не всесилен, Блэквуд. Ты такой же человек. Пусть против воли, но ты человек. Всего лишь человек…
– Эй, Оби. – Я медленно повернулась, делая очередной глоток. – Смотри. – Я уставилась на большой поднос с устрицами. Устрицы… В моем взгляде промелькнуло беспокойстве. – Ты когда-нибудь ела их?
– Да. – Напряжение затронуло голос. И я пыталась унять это непонятно откуда взявшееся волнение еще одним глотком сладкого коктейля. – А… что это? – Я кинула взгляд на бутылку белого вина.
– Антр-Де-Мер. Пусть и шик, но я решил, что это можно… Оби?
Я не просто встала со своего уютного плетеного кресла. Я с него вскочила и отбежала. Я вела себя как умалишенная тогда. Так и выглядело со стороны. Это читалось в глазах Джерри. В том как он смотрел на меня.
– Кто ты к чертям собачим такой? – Прошептала я. Меня уже всю трясло, когда я стояла в метре от нашего стола под недоуменным взглядом Джерри.
– Ты… как тебя понимать? – Он чуть ли не заикался.
– Антр-Де-Мер? Кто… тебе сказал, что оно… подходит к устрицам?
– Я спросил. Мне ответили, что это лучшее. – Просто проговорил Джерри, но в его взгляде что-то надломилось.
– Спросил? И у кого?! У Блэквуда?!
– Блэквуда?
– Ты… – Я замолчала, с силой зажмуривая глаза, словно видела нежелательный сон. – Ты… это он, да?
Молчание, казалось, длилось вечно. Но раздавшийся через пару секунд в тишине тихий мужской вздох был ответом.
– Чертовски догадлива. Хотя… я не знаю, в чем прикол. Ты поняла по вину, да? Он сказал поставить его. Черт вас поймешь. У вас там свои расшифровки тайных знаков.
Это было больнее, чем физическая боль. Ирония. Насмешка судьбы. Какая-то секунда стала решающей. Той границей, что отделяла мое счастье от его антипода. Такая тонкая черта…
Я медленно открыла глаза, смотря перед собой. Все поплыло, отчего я потерла веки. Но слез не было, и все же в то же время я видела все мутно. Теперь к ярой ненависти и неверию присоединился страх…
– Ты… ты… чем-то накачал меня? – пролепетала я, чувствуя, как слабость поднимается от пальцев ног, все выше… и еще выше, отравляя мою кровь, наполняя свинцом все тело.
– Извини, Шерри. Ничего личного. – Я не узнавала того мечтательного парня абсолютно. Кажется, Джерри умер в ту же секунду, вместе с моей беззаботностью и удачей. Теперь на его место пришел абсолютно незнакомый, хладнокровный мужчина. – Ты хорошая, милая девушка. Но твой муж… он много заплатил за то, чтобы я проследил за тобой. На самом деле… – Он непонятно усмехнулся, – я еще не видел, чтобы мужчины были настолько одержимы женами. Все кого я знаю, напротив, хотели отвязаться от них, в лучшем случае, придумывая всякие нелепые оправдания. Не знаю, что вынудило тебя сбежать от него. Я был, честно говоря, удивлен, когда он разрешил тебе провести здесь выходные, ни в чем себе не отказывая. И с самого начала… он сказал мне следить за тобой. Не просто докладывать о твоих действиях, а… оберегать. Ты дорога ему, Шерри.
– Да что ты знаешь?! – Мучительно простонала я, обхватывая голову руками. – Муж… я не замужем, бестолковый!
– Я видел твой паспорт. Ты оставила его специально, не так ли? А сказала, что тебя обокрали.
– Ч-что? – Мой голос был тихим, вот только от чего? От слабости или от шока. – Какой… я… у меня нет мужа! Блэквуд не муж мне… он… он… монстр!
– Шерри, если он тебя обижал, тебе просто нужно пойти в суд. Ты сдерешь с него много денег, если эксперты засвидетельствуют следы побоев. Но что-то мне подсказывает, что он не поднимал на тебя руку. – Джерри вздохнул, проводя ладонью по волосам, пока меня штормило в стороне. – Не знаю, что там у вас происходит. Это, собственно, и не мое дело. Но… я кидал ему фотографии три раза на дню. Он просто… одержим твоей безопасностью, представляешь?
– Он задурил тебе мозги, Джерри.
– Я Льюис, на самом деле. Как и ты… не Оби. Еще раз… ничего личного. И твоей вины в этом нет… просто…. к тому же… сам… поймешь… пора…
Все слышалось отрывисто, глухо, замедленно. Перед глазами плыло, я чувствовала эту ни с чем не сравнимую слабость и внезапную усталость. Похоже, в моем коктейле была такая доза снотворной гадости, которую бы хватило и на слона. Я упала на мягкий песок, вдыхая этот чудесный запах океана и солнца. Мои глаза закрылись, а веки были настолько тяжелыми, что отказывались снова подниматься.
Шум океана был настолько громким, что заглушал собой все слова, которые все еще звучали, бессвязно и глухо где-то в отдалении. Последнее что я почувствовала – меня подняли на руки. А потом была лишь темнота.
Глава 18
Болезненная бессознательность периодически отпускала ее, но это не было похоже на окончательное отрезвление. Скорее, мимолетное прояснение. Вспышку, которая в итоге все равно тонула во тьме.
В сознание врывались какие-то неясные звуки. Цвета и свет резали глаза, тело было по-прежнему слабым. Невообразимо слабым и немощным. Было непосильным даже просто моргнуть… проходила целая вечность, прежде чем ее веки поднимутся, давая глазам разобрать лишь некоторые детали.
Она была одна. Салон… самолета?
Ее глаза закрылись и открылись снова лишь мириады секунд спустя.
Красное? Кровь?.. Просто ткань рубашки. Запах… жженого голубого лотоса. Чертов Блэквуд, пропахший сладким наркотиком.
Мгновение, растянувшееся на века.
О, ее голова… Что это за шум? Приглушенный, но все же такой мощный и назойливый… Вертолет?
Закрыть глаза. Открыть глаза.
О, благословенная тишина. Да прибудет она вовеки. Чертов запах. Знакомый запах… он тут повсюду. Она его ненавидит… слишком знакомый…
Боже, она хочет быть не здесь и не сейчас.
Забвение было благословением, просто даром небес.
* * *
Когда Шерри пришла в себя окончательно над Нью-Йорком уже светила луна, принадлежащая следующей ночи. Странно, но голова не болела. Да и все тело было как будто отдохнувшим.
Ее взгляд скользнул с ее ног выше, отмечая с каждой новой увиденной деталью, что все… по-старому. Ее тюрьма ничуть не изменилась. Ну, только с тем учетом, что теперь она не была прикована к кровати, на которой лежит. И причем… не одна. Тепло чужого тела не оставило альтернатив.
Сглотнув, Шер вновь прикрыла глаза, пропуская сквозь себя всю боль предательства и отчаянья. А еще осознание собственной глупости. Наверняка Блэквуд еще займется ее наказанием, хотя она и так себя наказала достаточно.
Сейчас Шерри Бертран ощущала себя самой круглой дурой, какая только может быть на всем белом свете. И если раньше, у нее были какие-то мысли по поводу того, что делать в следующую секунду, то теперь резерв был пуст. Она просто лежала с закрытыми глазами, обреченно ожидая…
– И что теперь? – В итоге не выдержала именно она.
Мужчина рядом вздохнул, заставляя ее все же открыть глаза и посмотреть в сторону. Блэквуд сидел на кровати, прислонившись к изголовью. И он смотрел вперед, его взгляд был тяжелым, вид задумчивым. Словно он сам не знал «и что теперь».
– Ничего не изменилось, Шерри. Я по-прежнему изгнанник. И я по-прежнему жажду свободы. – Он неторопливо вздохнул, скрещивая руки на груди. – Как там, в Майами?
– Не знаю. Я вроде бы сейчас здесь, в этой чертовой кровати.
– Но мы оба знали, что этим все закончиться.
Он сказал это так просто и уверено, как будто было глупо даже думать иначе. Словно пытаться это отрицать – все равно что опровергать аксиому. Именно в этот момент Шер поняла, что действительно прекрасно знала, как он и сказал, о том, что именно так все и закончиться. Это же Блэквуд.
– Ты даже не пытался оставить меня в покое. – Пробормотала она тихо.
– Шерри…
– Ты даже не пытался! – Попыталась она закричать. – Ты мог! У тебя было полно времени, чтобы хотя бы подумать о том, чтобы… найти другую. Полно времени! Но ты даже не захотел!
– У меня нет этого времени. И зачем искать? Ты лучшая. Я не найду лучше эталона…
– Ты идиот, Блэквуд! Ты просто слепой идиот. – Прозвучало обреченно, а не так яростно как хотелось бы. – И тебе лучше снова приковать меня цепями… потому что я прирежу тебя во сне. Клянусь… мне теперь нечего терять.
– Уже, эйки. Я уже приковал тебя. – Мужчина посмотрел на нее со слабой улыбкой удовлетворения. – Надо было сделать это раньше. Те цепи были… слабыми, материальными. Куда крепче вас держат другие узы. Обязательства. Долг. Устои и законы общества. И я сковал тебя. Теперь ты не сможешь убежать от меня. А мне даже не нужно тебя держать. Понимаешь?
– Я понимаю только одно – ты конченый человек, Блэквуд.
– Я твой муж, Шерри. – Он произнес это таким тоном, что девушка рядом с ним вздрогнула, резко оборачиваясь.
То же самое говорил Джерри… точнее, тот его… наемник.
– Что… что ты такое несешь, Блэквуд?! Совсем спятил?! Муж?! Ха! Я еще не собиралась выходить замуж, а из-за тебя похоже и не соберусь… вообще никогда! Ты вообще хоть знаешь, что такое… муж? Супруги? Свадьба?
– Это не столь важно, эйки. Важно, что для других мы – муж и жена. Я все сделал по правилам. Теперь это неоспоримый факт.
От его слов ее бросило в жар. А потом в холод. Смысл его слов… тех, что он говорил так пренебрежительно… так просто, не особо задумываясь над их священным смыслом.
Шер бросила взгляд на свою левую руку, где в свете ночника блестело гладкое обручальное кольцо. А у нее не было даже сил снять его. Не только физических. Больше душевных, по правде говоря. А смысл? Он уже все решил. Все происходило так, как хотел он… Все всегда как хотел он.
Игрушка. Кукла. Безвольная. Использованная.
Ее глаза мучительно закрылись, дыхание стало прерывистым.
– Ты… ублюдок, Блэквуд. – Прошептала она обреченно. – У тебя нет ничего святого. Ничего. Ты разбил все… что только можно разбить. Ты даже забрал то, что должно отдаваться добровольно. Даже не задумываясь над этим. Для тебя все это так просто… потому что ты ни черта не понимаешь… ты же ни черта не понимаешь…
– Выпей со мной, Шерри. – Проговорил Блэквуд, вставая и проходя к комоду, на которой гордо возвышалась початая бутылка виски. И когда он прошел обратно к кровати со стопкой, Шер приняла ее без отпирательств. – Я коротал эти дни совсем один. Знаешь… без тебя тут было чертовски скучно.
– Представляю. – Она горько усмехнулась, выпивая напиток залпом, зная, прекрасно осознавая, что последует за этим. – Мои страдания тебя веселят. Смотреть на мои мучения чертовски весело… Ты… и тогда наблюдал, да? Наслаждался… Это все было так отлично спланировано. От начала до конца. Как по нотам, Блэквуд. Просто как по нотам. Отличное кино, представляю. Это… жестоко…
– Жестоко, эйки, – тот твой удар. В тот самый раз. Я провалялся там целый день, отвергнутый и прикованный. Вот это жестоко.
– Да и тысяча ударов не смогут окупить и половину того, что я испытала по вине твоей проклятой персоны. Тебе то наплевать, чертов Блэквуд. – Ну вот, слезы уже пробивались сквозь стену сдержанности. Они слышались в голосе. Они застилали глаза, делая очертания жестокого мира туманно-расплывчатыми, а ее похожей на ребенка. Обиженного на весь свет. – Это было подло… я… поверила. Я думала, что… ты все это сделал специально, да? Ты хотел этого… ну смотри, Блэквуд. Смотри! Я уничтожена. Я разбита…
– Я дал тебе пять свободных дней, а ты недовольна. Ты ведь хотела свободы. Даже больше, ты забыла на эти пять дней обо мне…
– Ты ни черта не можешь мне дать! – Она дышала прерывисто, вытирая глаза, которые уже начали слезиться. – Ты… ты можешь дать что-нибудь той… той… тетке, с которой ты развлекался тут всю ночь! Вот ей ты можешь что-то дать. А мне – нет! Мне ничего не надо от тебя, чертов Блэквуд! Ты… конченый нелюдь! Циник! Подонок! Для тебя… вообще не существует рамок. Вера… даже вера для тебя не та область, которую бы ты не смог осквернить своими дрянными замыслами. Я еще… могу понять ту… выходку с… Ки Бискейн. – Она порывисто выдохнула, а когда вздохнула, во вздохе слышались зарождающиеся рыдания. – Хотя… это было чертовски несправедливо, черт с тобой. Это я слишком наивная, раз так просто поверила… повелась… Но это… – Она потрясла рукой, сжимающей стопкой. Левой рукой. – Ты не смел так поступать! Не смел! Это… не то, чего можно так просто касаться. Для тебя ведь это ничего не значит! Для тебя это просто способ… подручное средство… Тебе ведь наплевать, что ты исковеркал всю мою жизнь. Я хотела… быть в белом, когда пойду к алтарю. И чтобы лавочки были украшены лилиями и бантами… и чтобы там… стоял этот священник с добрым лицом и глазами, в которых… заключены небеса, правда и Господь Бог. И красивый, улыбчивый парень… – Шерриден вновь резко вдохнула, не сдерживая сдавленный вопль на выдохе. – И он был бы тоже в белом! И… он был бы самым счастливым человеком на земле… после меня. Но тебе ведь на это наплевать! Наплевать на то, что именно он, и именно тогда, в такой обстановке должен был одеть мне на палец кольцо. И я ему. В знак того что мы связаны А ты… поганец! Ты разрушил все… даже мечты. Ты добрался даже до них! Чертов ублю…
Ее рот заткнули чужие губы с привкусом терпкого виски. Не пуская слова, не давая ей договорить, мужчина обхватил ее затылок, придвигая к себе. Плотнее, заставляя открыть рот, впуская его внутрь, настойчивого, горячего, такого умелого, когда дело касалось интимных ласк.
– Смотрю, ты относишься к этому очень серьезно. – Прошептал Блэквуд в ее дрожащие губы. – И это чертовски правильно, Шерри. Потому что пока ты принадлежишь только мне. А это… – Он продемонстрировал кольцо, что обхватило его безымянный палец. – Отличное доказательство наших отношений. Ты поймешь, Шерри. Ты совсем скоро поймешь, что наши отношения куда более глубокие, а связь куда крепче, чем у любого из смертных, носящих точно такие же. И эти четыре дня… в то время, что осталось у нас, это – знак того, что ты только моя. А я… я твой.
– Да пошел ты к че… – Она не успела, хотя отчаянно желала произнести что-нибудь грубое полностью, четко и ясно. Прямо в его самоуверенное лицо. Но ее удары были отбиты на полпути. Потому что поцелуи этого мужчины – мощное оружие. – Можешь отдать его…. – О Боже. Только бы не забыть суть разговора, – той тетке! Не смей! – Шер попыталась отвернуться, когда его пальцы повернули ее лицо обратно, заставляя принимать его великолепные поцелуи. Ее руки поймала его широкая ладонь, не давая сопротивляться. – П-прекрати… сейчас же… – Выдохнула она, отворачиваясь.
– Это был наш первый супружеский поцелуй, эйки. – Он до сих пор издевался над ней. – К сожалению… я не могу дать тебе большего.
– Ага. Я просто само сожаление, чертов Блэквуд. – Шер постаралась его оттолкнуть. Как оказалось, это бесполезное занятие. Мужчина продолжал нависать над ней, медленно стирая слезы подушечкой большого пальца.
– Рад, что ты меня понимаешь. – Аарон уткнулся в ее шею. – Я не имею права видеть тебя… я не могу касаться тебя там. Понимаешь?
Боже, этот мужчина сводит ее с ума.
– Помниться тебя это не остановило в тот раз. – Хмыкнула она.
– Тебе трудно сопротивляться, милая Шерри. А страсти, эйки, сопротивляться практически невозможно. А когда страсть питаешь по отношению к тебе… ну ты понимаешь, да? – Она чувствовала кожей, как его губы растягиваются в слабой улыбке. – Прости, маленькая Шерри. Если сможешь. Помни, что во всем что произошло, твоей вины нет.
– Я буду помнить, что во всем, что произошло, виновен ты, чертов Блэквуд. И нет. Я тебе этого не прощу.
– Тогда хотя бы пойми. – Он говорил это медленно, вкрадчиво и тихо. Словно действительно пытался донести до нее сокровенный смысл, действительно хотел, чтобы она поняла. – Я жил задолго до тебя. Я был тем… кто имел многое. Моя сущность, ее отняли у меня. Забрали и изгнали. Выбросили как… мусор, как что-то мелкое, несущественное и ненужное. Кем я был и кем стал.
– Неужели… оно того стоит? Или я ни черта не стою? – Шер скорее разговаривала сама с собой, продолжая тихо плакать. – Неужели ты так просто сможешь приговорить человека на смерть? На мучения. Для тебя это ничего не стоит, да? Тебе все равно, самовлюбленная ты сволочь.
– Тише, эйки. Я не хочу отдавать тебя. Я бы предпочел оставить тебя себе, однако думаю, ты бы…
– Да я бы тебя убила, пока ты спал, чертов Блэквуд.
