Текст книги "Ups & Downs (СИ)"
Автор книги: Северная Изольда
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)
А я ведь закрыла все замки.
– Чего притащился, Блэквуд? – Пробормотала я, протягивая руку, чтобы забрать утраченную вещь. Я не собиралась задумываться над тем, каким образом она оказалась у него.
Однако мужчина быстро отошел, передвигаясь как всегда бесшумно за моей спиной.
– Надеялся услышать от тебя слова благодарности, эйки. – О, это долгожданное звучание родного языка. Как я соскучилась по родной речи. Она была подобна благословению, спускаясь на меня обилием знакомых звуков. – Можем обойтись без слов, если ты настаиваешь.
Настаиваю? Я хотела настаивать на его уходе. Мне было страшно. Я боялась. Его. И своих желаний. Особенно своих желаний, потому что что-то подсказывало мне, что Блэквуду не нужно применять насилие, чтобы добиться своего.
Я боялась обернуться. Смотря за стекло на темноту его мира, я могла лишь представлять, как мужчина расхаживает по этой не слишком просторной комнате, которая теперь мне казалась невероятно тесной.
Блэквуд как хищник, добравшийся до своей добычи, нарезал круги, медленно становясь ближе ко мне, а потом снова отдаляясь, прожигая своим темным взглядом. Я знала наверняка, что он смотрит на меня, потому что по обнаженной коже спины бегали мурашки, тихие покалывания, от которых хотелось вздрогнуть.
– Ты задумалась над этим. – Проговорил он внезапно совсем рядом, отчего я не сдержала дрожи, отскакивая в сторону.
Блэквуд держал мою кошечку на руках, поглаживая ее под подбородком, пока она довольно урчала. Его хищный оскал был таким же хищным, как и все в мужчине. Он был сосредоточием животной грации и порочных желаний. Их исполнений, точнее.
А у меня опять разыгралось воображение.
– Задумалась над тем, какого лешего тебя здесь вижу. – Пробормотала я, поглядывая в сторону двери.
Я не знала, чего хочу больше. Чтобы он ушел или чтобы остался. Предатель и эгоист, он все же был единственным достаточно знакомым, родным и даже в какой-то мере заботливым в этом чужом жестоком мире.
И всё-таки всё это пахло неправильно. Всё это куда-то двигалось, неизбежно и стремительно. Откуда уже не будет выхода.
– Пришел вернуть твою вещь, эйки.
Ну конечно.
Блэквуд прошел к маленькому столику, кидая на него тонкий браслет. Тот издал последний мелодичный звон, затихая.
Невыносимая тишина. Молчание.
– Это все? – Я пыталась показаться безразличной и высокомерной.
Я просто стараюсь защититься перед этим взглядом. Перед тем, что он вызывает во мне.
– А они все еще живы, не так ли? – Его руки, нежно гладящие шерстку зверька, притягивали внимание. Заставляли следить за этими движениями, представляя, как эти самые пальцы будут касаться обнаженной кожи… – Ничему не учишься, Шерри.
– Лишние, уже ненужные смерти, мне ни к чему. Не сравнивай меня с собой, чертов Блэквуд. И мне не нужны твои советы.
– Да неужели? – Он тихо усмехнулся, осматривая меня с ног до головы.
И я почувствовала себя крайне неуютно под этим взглядом. В этой одежде.
– Точно, так что… можешь проваливать. Я… уже говорила, что будет, если ты еще раз подойдешь ко мне.
– Ну так я тут. Мне следует подойти ближе? – И он действительно сделал несколько неторопливых шагов, с абсолютной серьезностью на лице, оказываясь в метре от меня. – Так достаточно близко? Я жду.
– Ч-чего?
– Раз не твоей благодарности, тогда выполнения угроз. Ну давай. – Он встал еще ближе, добавляя к своим словам еще и эти моральные удары. Его изменение настроения было столь резким, что это ощущалось даже кожей. Покалывания стали более ощутимыми, жар сосредоточился в груди и в самом низу живота. Эйки спрыгнула с рук Блэквуда с тихим шипением, словно испугалась того животного, которое пробивалось через невидимые барьеры его сдержанности. – Ты так много говорила о моей смерти. Что с радостью воспользуешься случаем. Ну так давай. Вот он я. И я не собираюсь сопротивляться. Ты можешь убить меня сама. А можешь попросить своего любовника.
Любовника? Ах да. Глупый мужчина до сих пор ни черта не понял.
– Ты чокнутый, Блэквуд. – Пробормотала я, собираясь повернуться к нему спиной и исчезнуть в своей спальной.
И я повернулась, но не смогла сделать и шага, потому что через мгновение моя обнаженная спина была прижата к твердой, горячей мужской груди. Блэквуд, кажется, прошипел что-то малопонятное, прижимая меня к себе теснее, давая прочувствовать каждый сантиметр его готового, твердого тела.
Во рту пересохло, а между бедер стало наоборот недопустимо влажно. Я таяла, я дрожала. Дрожь была такой ощутимой, что это наверняка чувствовал и сам Блэквуд. Мой бешеный пульс так же был ему известен, так как его ладонь обхватила мою шею.
Страх или предвкушение?
– Точно, Шерри. – Он говорил у самого уха, лаская горячим дыханием кожу щеки. – Совершенно безумный. Чокнутый. Я спятил окончательно, раз пришел сюда. Считать тебя важнее всего, что я имел до тебя – сумасшествие, не так ли?
– Что, Блэквуд, назойливый звук не хочет тебя оставлять?! Он не исчезает, и тебя это бесит.
– А ты до сих пор помнишь мои слова. Это нам о чем-то говорит.
– О том, что ты прогнивший мерзавец.
– О том, что они тебя задели, маленькая эйки. – Он уткнулся в мои волосы, заставляя шокировано замереть. Чертов Блэквуд вел себя странно и до крайней степени непозволительно. – Твое безразличие – игра, ложь.
– У тебя паранойя, Блэквуд. Советую взглянуть на ситуацию здраво. И убраться отсюда, пока…
– Пока? Ну, давай. Пока что? – Я молчала, зная, что все сказанное мной будет пустой бравадой, ложью. И он тоже это знал. – Пока не вернется твой любовник? Владыка. Райт. Как ты его называешь, когда он внутри тебя? – Я задохнулась от такой наглости. – Тебе нравиться это? То, что он делает с тобой, девочка Шерри? Потому ты так бежала к нему навстречу, переполненная радостью от предстоящего уединения. Он удовлетворил твое желание, которое ждало своего часа столько одиноких дней и ночей?
Я рванулась. Безрезультатно. Он удерживал меня крепко, не давая даже просто шевелиться. А может это просто я была слишком слаба от странной смеси страха и какой-то дикой потребности, которая была резко против отдаления от мужчины.
– Ты тосковала по нему внутри тебя? Мечтала об этом по ночам? Той ночью ты тоже думала о нем? – Гнев, ярость и дикая похоть этого мужчины взывали ко мне. Требовали моего подчинения, моего смирения, моего желания.
Той ночью. Почему-то у меня не было сомнений по поводу того, о какой ночи он говорит.
Мой браслет затерялся в темноте подземного лабиринта. Он ведь был там в тот раз…
– Ну так что? Он тебя удовлетворяет, Шерри? Или он старается непозволительно плохо, оставляя тебя одну? Потому твое тело так реагирует на меня? – Я, кажется, вздрогнула от этих его слов. И это мимолетное движение с моей стороны заставило его тихо утробно зарычать. – Чертовски подходящий момент для твоей мести. Если ты желаешь моей смерти, то тебе лучше воспользоваться этим шансом сейчас. Кричи. Зови Его. Умоляй прийти и спасти тебя. Потому что я солгал.
– Не-неужели… – выдыхаю я бессильно, пытаясь разобрать смысл его слов.
– Да. Точно. Я пришел сюда не для того, чтобы вернуть гребаный браслет. – Это было очевидно, и все же все во мне сжалось в предчувствии его слов. – Я шел сюда чертовски долго. И все это должно закончиться сейчас. Ну так кричи, эйки. Кричи, иначе может стать поздно. Потому что если ты этого не сделаешь, я трахну тебя так, как давно об этом мечтал.
Блэквуд серьезно сказал это? Он действительно это произнес? Так отчетливо, что до меня почти сразу дошло. Он отлично объяснил свое желание этим словом. Свое отчаянье, свою жажду, свою нужду. Ему нужно было слияние двух тел, неистовое движение без всяких прелюдий. Ему нужна была эта яростная борьба, этот разрывающий на части экстаз, сводящая с ума эйфория.
Почему-то, стоило ему все это произнести, так резко, отчетливо и грубо, как мое тело пропело «наконец-то», начиная плавиться, словно приходя в восторг от смысла его слов. Оно было готово принять его. Оно было готово простить ему все. Отдать все за движения восхитительного, твердого, горячего тела глубоко внутри себя. Оно готово было кричать о помощи. Вот только эти слова бы предназначались чертовому Блэквуду. И они бы не содержали в себе намек на его отдаление от меня.
Эта мысль теперь была смерти подобна.
Мужчина ждал. Поразительно, он действительно ждал моих криков. Он действительно ждал, когда тишину, прерываемую лишь нашим громким дыханием, пронзят роковые слова, которые станут эпилогом его жизни.
Он ждал смерти.
Он давал мне шанс. И я умоляла себя воспользоваться им. Потому что этот шанс был последним. Потому что больше такого не будет. Потому что больше мне не понадобятся такие шансы.
– Черт возьми, женщина. Я недостаточно ясно выразился?
Он выразился слишком ясно. И мое молчание (увы) не означало сомнение. Возможно, я прокляну себя завтра. А пока я слишком устала. Ото всего.
Я нуждалась в забытье. Я хотела забыть обо всем хотя бы на то время, пока он будет со мной. Я желала забвения. Я мечтала о той надежности и силе, которая будет чувствоваться в каждом его движении. А еще я наконец смогла себе признаться, что еще ни разу в жизни так дико не хотела мужчину. Моя жизнь была слишком коротка, чтобы упускать подобную возможность и тратить время на сожаление.
К тому же, уже через секунду, когда он, наконец, верно истолковал мое молчание, я поняла, что сожалению не будет места. Не будет места ничему кроме дикого огня этой ночью.
Глава 34
Желание испепеляет. Удовольствие превращает в животное. Страсть уничтожает все барьеры. Разума. Доводов. Обстоятельств.
Неважно ничего кроме желания. Есть лишь оно, господствующее в сумраке этой комнаты.
Я – агония. Я – экстаз. Я – его мир, полный чувственных удовольствий. Он дышит и живет мной. А я жива его великолепными движениями, которыми он пронзает мое человеческое хрупкое тело. Он огромный внутри меня, разрывает, заполняет полностью, отчего удовольствие граничит с болью. Боль, она лишь искра, боль – просто еще одна яркая краска, пролитая на полотно моей жизни, которое и без того заполнено всеми оттенками радуги.
Я – боль и наслаждение одновременно.
Я чувствую его прикосновения. Грубые в самом начале, пропитанные нетерпением и открытой жаждой. Я не могу его винить в страсти к себе. Это лишь льстит, это заставляет мою душу трепетать. Я поставила на колени Его.
Он грубо срывает с меня ненавистную одежду красного цвета. Все, что может касаться меня – он. И он говорит мне об этом.
В итоге на мне не остается ничего, что говорило бы о том, что я принадлежу другому мужчине. Даже украшений. Я требую от него того же. Я касаюсь его руками, пытаясь стянуть рубашку. Тороплю его, не произнося при этом ни слова.
Поразительно, как быстро все неважные вещи стали настолько важными. Мне кажется, что я сгорю изнутри, если он немедленно не сделает хоть что-нибудь. Он должен помочь мне.
Я ненавижу секунды, которые не наполнены его присутствием. Ненавижу то «настоящее», когда он срывает с себя одежду, не имея возможности касаться меня. Я сгораю, ожидая его на своей кровати. Я смотрю на него, могущественного, готового, такого большого и будоражаще незнакомого. Никакого терпения, никакого прежнего беззаботного веселья, свойственного Блэквуду-человеку.
Он – вожделение. Он – мое желание. И я хочу его.
И я теперь не сдерживаю себя, потому прямо говорю ему это.
– Мое имя. – Его рычание говорит о том неистовом огне нетерпения, который бушует в нем.
Он надо мной и в то же время так далеко. Он не прикасается ко мне, убивая меня своей отстраненностью. Мое спасение заключено в одном слове. Его имя – заклинание, которое доступно лишь мне.
Мои губы, которые уже припухли от желания и всех тех неистовых поцелуев, который подарил мне мужчина, шепчут его имя. Снова и снова, прося, умоляя. Его имя – стон. Его имя – крик.
Аарон.
Он соединяет наши тела резко, даря боль, причиняя наслаждение. Его руки сжимают мои бедра, раскрывая меня больше, заставляя принять его полностью, хотя я уже не верила в то, что это возможно. Тело в восторге, оно сжимает его, наслаждаясь этим долгожданным ощущением наполненности.
Его голос невероятно глубок и резок. Он не может принадлежать человеку. Я кончаю, слушая все те слова, которые он говорит мне. Слова, несущие в себе его одержимость. Ту яркую, испепеляющую страсть, на которую только может быть способен мужчина.
Мне вспоминаются его слова из прошлого. Внезапно, словно вспышка озарения.
Ты поймешь… совсем скоро поймешь, что наши отношения куда более глубокие, чем у любого из смертных…
Наша связь самая крепкая из всех возможных связей между двумя созданиями. Теперь я верю в это. Теперь я знаю это. Я это чувствую.
Я – свет. Я – пристанище. Я – душа. Я – жизнь.
Он говорит мне это. Он повторяет это, становясь на колени, пододвигая меня к самому краю, раздвигая мои ноги своими плечами. Мой взгляд остекленевший, жаждущий его великолепного вида между моих бедер. И ему нравиться мой взгляд. Он говорит о том, что за такой взгляд готов убивать. А я уже готова распасться на части в самом неистовом оргазме от одних слов, произнесенных этих мужским, невероятным голосом. Там гроза за горным перевалом. Там эхо грома в горах. Там грохот морских валов, что разбиваются о прибрежные скалы.
Я смотрю. Я просто не могу закрыть глаза, хотя все во мне просит отдаться только этому чувству. Чувству его языка на моей напряженной, распаленной плоти. Чувству его твердых губ, двигающихся в умелом ритме на моем пульсирующем от жажды лоне. Когда он поднимает свои глаза, когда он просто кидает на меня свой темный, одержимый взгляд исподлобья, я взрываюсь.
Я – жалобный стон. Я – требовательный крик.
Он отклоняется, давая своему горячему выдоху опалить нежную, распаленную кожицу. Я сжимаюсь. Ненавижу пустоту внутри себя. Ненавижу пустоту, что касается меня. Ненавижу все, что не имеет отношение к этому мужчине.
Он – буря. Он – шторм. Он – сама опасность, сама гибель, закованная в тело мужчины. И я вновь хочу ощутить его. Хочу ощутить власть над ним. Хочу его боли, хочу его раскаяния, его наслаждения и страсти.
Он переворачивает меня, ставит на колени. Его руки поднимают мои бедра, а я готова рыдать от облегчения. Моя спина призывно выгибается, я могу лишь тихо постанывать, подаваясь вперед, слушая его сдавленное животное рычание позади себя. Я жду, я жадно жду его обжигающего прикосновения, которое заставит меня чувствовать себя живой. Живущей больше, чем когда-либо.
Я – сама жизнь. Я – алый рассвет этой жизни.
Он прикасается. Наконец. Мой стон полон счастья и восхищения. Все мое тело восторженно встречает его прикосновение, которое доводит меня до очередного оргазма. Я подаюсь навстречу, но он просто скользит по мне, невероятно твердый и такой восхитительно большой. Не проникает, а просто касается, намекая на вожделенное проникновение.
Он говорит со мной, доводя до той грани, когда я не смогу терпеть. Он хочет довести меня до того предела, когда я не смогу дышать без него глубоко внутри меня. Он хочет услышать свое имя в моей мольбе, в моем умоляющем требовательном шепоте. И только после этого он заполнит меня. Резко, быстро, полностью. Так как я этого хочу.
Я – предвкушение. Я – ожидание.
Я чувствую его поцелуи на своих плечах. Его нежнейшие укусы на позвонках. Его язык скользит от шеи вниз. В его действиях проглядывает обожание, граничащее с одержимостью.
Я умираю от нужды. Я уже давно потеряла счет своим оргазмам, но знаю, что не получи еще одного, и я превращусь в ничто. Он должен спасти меня. Просто прикоснуться ко мне там.
Я знаю, что он может сделать это одним верным прикосновением. Мужчина знает мое тело лучше меня, он знает, где мне будет чувствовать его особенно приятно. И он трогает. Он прикасается. Он целует и ласкает. Но его руки и губы, а так же то самое главное, что так желает ощутить мое тело глубоко в себе, далеко от самого чувствительного местечка.
Ему нужны мои слова. А я кусаю губы, пытаясь сдержаться.
Зачем? – шепчет все во мне. – Есть желание. Есть тот, кто исполнит желание. Кто его удовлетворит собой. Возьми. Требуй.
Он – раскаянье. Он – вина. И я думаю, что этот голос – месть, которая наслаждается его одержимостью, его желанием, его болью и раскаянием.
Я настойчиво сдерживаю слова. Лишь стоны и дыхание. Я знаю, что первым сдастся он. Что он сам не сможет держать себя вдали от меня. Что он проиграет в этой битве.
Так и получается, и все во мне торжествует, упиваясь желанием мужчины.
Я – его слабость, то, в чем он не может себе отказать.
Я падаю на локти, мое тело невероятно слабое от наслаждения. Но мужские ладони крепко удерживают меня возле его бедер. Он погружается в меня медленно, почти лениво, заставляя с жаждой принимать в себя каждый дюйм его, большого и горячего.
Он замирает. Его твердые руки не дают мне пошевелиться, хотя я уже яростно толкаюсь навстречу, умоляя всем своим видом о движении.
Слова. Он ждет слов. Он хочет услышать степень моего желания, моей одержимости и страсти.
Мои ладони лихорадочно сжимают простыни. Я хочу ощутить его под своими руками. И потому думаю над тем, что обязательно окажусь сверху. И тогда уже он будет умолять меня о большем.
Но пока что главенствующее положение занимает мужчина. Он ждет. Его руки скользят по моей спине, он запускает пальцы в мои волосы, он обхватывает мои плечи, пока я неистово трусь об него, пытаясь достигнуть пика.
Он смеется. Тихо, удовлетворенно, чисто по-мужски. Он в восторге от моего очевидного желания. Он упивается видом моего страдающего от неразрешимости тела. Он наслаждается мыслью, что это облегчение может дать мне лишь он.
– Скажи, девочка. Скажи. – Я дрожу от звука его голоса. По моему лону словно скользят горячие пальцы, когда он говорит эти слова.
Ему нужно лишь одно слово, которое объяснит все мои требования.
– Аарон. – Выдыхаю я.
Да, этого хватает, чтобы получить желаемое.
Его движения мощные, резкие. Он пронзает меня жестоко и быстро, твердо удерживая рядом с собой.
Звуки нашего неистового секса, мои стоны, его тяжелое дыхание, слова, тихое, глухое рычание – все это сводит с ума, заставляя меня желать большего. Мне кажется, что есть это большее. И что Он должен показать мне это. Должен научить.
Я выгибаюсь, придвигаясь к нему. Я двигаюсь ему навстречу, пока мужские руки лихорадочно исследуют мое тело. Он сжимает мою талию, он гладит спину.
Мой крик громкий, жалобный, когда его ладони сжимают мою напряженную до боли грудь. Я взрываюсь в оргазме, когда его пальцы касаются затвердевших сосков. Мое тело невероятно чувствительное под его руками. Меня может подвести к краю простое дыхание, которое коснется волосков на шее.
Не останавливаясь, не прерывая своих сильных толчков, он прижимает мою спину к своей груди, заставляя меня выпрямиться, стоя на коленях. Его руки на моей набухшей груди, он ласкает соски пальцами. Он говорит, что совсем скоро попробует меня здесь на вкус. Я представляю его горячие губы и язык на своей груди, от чего снова кончаю, сжимая его ладони своими.
Я хочу этого. Я так этого хочу, что готова его умолять.
Аномалия. Антипокой.
Как он делает это? – задаюсь я вопросом, когда он дает мне вновь упасть на локти.
Что он делает со мной? – интересует меня, когда я, испытавшая немыслимое количество оргазмов, требую очередного.
Он кончает с рычанием, заставляя меня разделить его наслаждение. Этот звук богатый, эротичный, абсолютно животный. Я хочу увидеть его в этот момент. Хочу запечатлеть этот миг его «на грани».
Момент, когда он отклоняется от меня, когда выскальзывает, оставляя без своего жара, самый ненавистный. Я бы повернулась к нему, я бы заставила его вернуться словами и всем своим видом. Но у меня нет на это сил. Мое тело все еще подрагивает от ошеломляющей волны удовольствия, оно сжимает пустоту, желая вновь быть наполненным. Желая своего хозяина.
– Ты довольна? – Мужской шепот едва не переходит на рычание.
Он не хочет сдерживаться, но моя человечность заставляет его терпеть. Переворачивая меня на спину, он дает мне передышку, не прикасаясь в течение мучительно долгой минуты. Все что касается меня – лишь его дыхание, которое с шумом покидает легкие. Меня касаются только его слова, задевая душу, которая горит в тесном теле.
Мужчина. Моя слабая улыбка почти не видна. Мой мужчина хочет слов. Он так похож на людей в этом. Ему нужны мои слова, которые бы объяснили ему, что он самый лучший. Во всем. Ему нужно было знать каким любовником я его нахожу.
Я не могу говорить. Я не могу двигаться. Все что я могу – желать. И смотреть на него из-под прикрытых ресниц. Мой взгляд томный, затуманенный страстью, желанием, которое никуда не делось.
Я пытаюсь прийти в себя. Он терпеливо дает мне это время, хотя все его тело излучает напряжение.
Я смотрю на него и все женское во мне восхищается его мужественностью, чувственностью, его умением обращаться с женским телом.
Сколько у него было женщин до меня? Плевать. Меня это абсолютно не интересует в этот момент. Он сейчас со мной. И удерживает себя вдали от меня только при помощи своей воли.
Его кожа поблескивает от пота. Его волосы растрепались, падая на лоб. Он напряженно рассматривает меня. Он тяжело дышит, скользя по мне взглядом.
А я жду момента, когда это великолепное, твердое тело накроет меня.
Я – нужда. Я – жажда.
Мне кажется, что воздух не так уж важен, если этот мужчина просто заполнит меня собой. Он становится жизненно необходимым.
– Или же у тебя был любовник, с которым никто не сравниться? – Продолжает мужчина своим невероятным голосом, который словно что-то материальное, едва ощутимое ласкает мою кожу.
Я могу лишь тихо покачать головой.
Любовник, с которым никто не сравниться?
– Ты. – Выдыхаю я, чувствуя, как нимфоманка во мне вновь просыпается, жадно смотря моими глазами на этого мужчину.
Он именно это хотел услышать.
Мужчина. Его либидо нуждалось в моих словах. Он удовлетворен и доволен. Почти.
Я хочу сказать ему, что он – лучший. Что я никогда бы не подумала, что мое тело может испытывать подобное. Я хочу сказать, что то, что он делает со мной не похоже на секс. Что это смерть и возрождение. Что я умираю в этот самый момент, и что он должен спасти меня. Что он должен дотронуться.
Я хочу сказать, что любой мужчина, видимый мной – сопливый юнец, по сравнению с его мужественностью и откровенной хищной сексуальностью. Что любой мужчина не сможет превратить женщину одними словами в нужду и жажду, как он делает это сейчас со мной. Я податлива в руках мастера. И что я хочу еще. Я хочу больше. Сильнее.
– Я, девочка Шерри. Я. – Он становиться на колени на кровати, он все еще не трогает меня, но один его вид, возвышающегося надо мной, готового довести меня до новых вершин удовольствий сотню раз за ночь, заставляет волне дрожи пройти сквозь меня. – Только я. Поверь, только я смогу показать тебе полностью мир наслаждения, так как я безумно одержим. Хотя, смотря на тебя… я понимаю, что моя одержимость вышла за границы понятия простой одержимости. Шерри, то как ты смотришь… – О да. Я выгибаюсь, когда его руки касаются моих ступней, когда его ладони обхватывают мои лодыжки. – Ты хоть понимаешь, что ты делаешь, смотря вот так? Что ты делаешь со мной… – Я рассматриваю своего напряженного, жаждущего мужчину из-под опущенных ресниц. – Конечно, знаешь. Ты этого и добиваешься. – Его руки медленно но настойчиво скользят выше, к моим бедрам. Да-да, именно туда. Все мое тело уже предвкушает его прикосновение, но он просто разводит мои ноги, пододвигая к себе. Еще немного терпения с моей стороны. – Твоя месть, девочка, удалась. Видишь? Я здесь, с тобой, я почитаю тебя, я тебе служу.
Нет, думаю я. Он не настолько покорный, чтобы так просто сдаваться. Может он и покорен похотью ко мне, но ведь это обоюдно. Я тоже сломлена страстью, которую вызывает он. Я бессильна перед желанием, которое уже давно перестало походить на простое желание. Это уже не прихоть – это потребность.
Когда он прикасается ко мне, когда его твердое, мощное естество касается меня, я яростно подаюсь навстречу. Он же отклоняется, удерживая мои бедра руками. Его смех все такой же тихий и по-настоящему мужской. Он доволен моей реакцией.
И все же он вновь отстраняется от меня, испытывая, дразня.
– Смотри, Шерри. Я – твой. – Говорит мужчина, его слова опять опаляют мою набухшую от нужды плоть интимным прикосновением. Он сверху, его ладони по обе стороны от моих плеч, но он не касается меня. – И, кажется, ты что-то хочешь от меня.
Кажется. Ему не кажется. Мужчина все прекрасно знает. Он знает меняОн меня чувствует. Он дышит воздухом, который раскален от моего возбуждения.
Слова. Он опять ждет моих слов. Моего повиновения желанию, который вызывает он.
Я выгляжу опьяненной, одурманенной. И я перестаю себя контролировать, когда он, наконец, накрывает меня своим сильным телом, давая нашей коже соприкоснуться.
Он – самая страстная фантазия. Он – мой эротический, самый откровенный сон наяву.
Я оплетаю его руками, мои ноги скрещиваются на его пояснице. Я всхлипывают от облегчения, когда на место жестокого холодного воздуха, приходит ласковый, страстный Он. Когда вместо пустоты, меня касается его раскаленная влажная кожа. Мои груди болят, когда я медленно трусь об его твердую грудь, выпрашивая внимания.
Все во мне говорит: ты обещал.
Мое тело стонет: прикоснись.
Мой любовник поощряет меня. Его большие пальцы оказываются на напряженных сосках, медленно потирая твердые вершинки, пока он смотрит за моей реакцией со стороны. Он доволен, когда я подаюсь вперед. Когда мои бедра нетерпеливо двигаются в ритме чистого секса. Когда моя спина выгибается, подаваясь на его прикосновения.
Мужчина спускается ниже. Он все еще следит за мной, когда сползает по моему телу, когда оказывается рядом с ждущими его прикосновения бутонами сосков. Его палец исчезает, а в следующий момент на его месте движется его горячий язык. Он накрывает вершинку губами. Посасывает, целует, прихватывает зубами, уводя беспокойство нежнейшим движением языка.
Ласка. Нежная страсть.
Он невероятно бережный сейчас. Это немыслимо, учитывая, как он взял меня в самый первый раз. Не успела последняя деталь одежды оказаться на полу, он уже был глубоко внутри меня. Резкий, неистовый, восхитительно грубый.
Мои руки тянутся к нему. Мои пальцы запутываются в его непослушных волосах, притягивая его голову к себе, требуя целовать, дарить эти невероятно искусные ласки.
И он целует. Он облизывает, посасывая, сжимая ладонями, пока мне не становится невыносимо от наслаждения. Пока мне не становится больно от такого количества минут, проведенных отдельно от него. Не являясь целымс ним.
Мои стоны полны сладострастия, жажды, мое тело уже давно трется об него в бесстыдном ритме, выпрашивая его движений. Он готов. Он всегдаготов удовлетворить меня.
И все же он ждет. Он ждет, когда в очередном стоне зазвучит его имя. Зазвучит мое «хочу». И я близка к этому.
Он оставляет меня. В один момент он, жестокий, отклоняется, а мои слабые попытки остановить его, удержать рядом, легко преодолены. Мой жестокий мужчина смотрит сверху, наслаждается моей агонией, содроганием тела, которое уже готово пережить очередной оргазм.
Он выглядит абсолютно диким, смотря на меня блестящими невероятно темными глазами, в которых носится древняя ночь. Он настолько напряжен и сосредоточен, что я удивляюсь тому, что он все еще терпит.
Мы оба на грани. Соединение нужно нам больше, чем следующий вздох.
Мои руки тянуться к нему. Он останавливает меня, переплетая наши пальцы и заводя мои руки мне за голову.
Мои бедра подаются вверх, навстречу, пытаясь показать, что я и без слов отдаю себя. Я ведь откровенно бесстыдно предлагаю.
«Возьми» заявляет мое тело.
– Говори. – Тихо рычит мужчина, его ярость и вожделение смешиваются, витая в воздухе, они покалывают мою кожу. – Что ты хочешь от меня?
Сопротивляться ему бесполезно. Он – сила. Он – власть. Он – мое единственное желание.
– Я хочу чувствовать тебя внутри себя, Аарон. – Мой голос слаб, мои слова невероятно тихи, но он все отлично слышит.
Он накрывает меня собой, он проникает в меня одним быстрым, уверенным движением, а я кричу в его губы, пока кончаю. Он целует меня так же неистово, как и имеет. Его язык глубоко внутри, он заглушает мой вопль наслаждения, который грозил долететь до звезд. Он поглощает этот яркий звук полностью, продолжая яростно двигаться внутри моего тела. И он отпускает мой рот, только когда из губ могут выходить лишь обессиленные всхлипы.
Я держусь за него. Мои руки вокруг него. Мое тело прижимается к нему.
Мое существование делиться на стадии. Он есть. Или его нет. Обычно последнее не длиться долго, чему я бесконечно рада, принимая его со страстью, показывая свою нужду и отчаянье снова и снова.
И я не успеваю проследить тот момент, когда сон наяву, становиться явью во сне.
