Текст книги "Release my soul (СИ)"
Автор книги: Selestina
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
– Maman сказала, что тебе нужно помолиться Трехликой, чтобы она лично отворила Врата в свои Сады для Уалтара… – осторожно отозвалась девочка, непроизвольно дотрагиваясь выбившейся из прически пряди пепельных волос, выдавая этим жестом свое волнение. Она не знала, как вообще говорить с сестрой об этом всем, боясь причинить еще больше боли. Ее бы воля, она бы вообще отстранила старшую от траурных церемоний и отправила оную куда-нибудь подальше, где ничто не напомнит о погибшем женихе. Где никто не назовет ее скорбным «ассэ». Где, возможно, она найдет свое излечение.
– Да, – с какой-то горькой усмешкой кивнула Кейра, смотря на гобелен, что висел на противоположной стене и изображал две луны – алую и белую, – Я позаботилась об этом. Я поклялась, что отомщу его убийце. Своими руками отправлю его в Бездну, – уголки губ дрогнули, складываясь в неприятную усмешку. Аметистовые глаза Айне, такие же, как у сестры – фамильный цвет – изумленно и испуганно расширились.
– Прошу, не говори, что…
– … я сделала это у статуи, скрепив договор своей кровью, – закончила за неё Наследница ровным и уверенным тоном. Она прекрасно знала, что именно сотворила и какую плату может понести в случае нарушения клятвы. Но куда хуже была бы отнюдь не кара Высших, а ненависть к самой себе за бездействие. Кем бы ни был убийца, даже если бы его силы превосходили ее – она обязана превратить его жизнь в беспросветный кошмар.
Вместо того чтобы провести ритуал соединения, сегодня она в том же месте, в подвенечном платье принесла другую клятву. Этот день прошел практически так же, как она представляла его себе еще десять лет назад с единственным исключением: рядом не было Уалтара. Вместо его теплой, крепкой руки, пальцы Наследницы сжимали серебристую цепочку с кулоном в виде двух сплетенных лун. Ее душа, что она вручила любимому человеку. Символ ее вечной верности, что находился с ним до самого конца. По сложившейся традиции даже при смерти второй половины душа должна оставаться у того, кому была подарена. При всем желании цепочку бы не смогли снять с умершего: лишь он лично мог отказаться от нее, освобождая тем самым привязанного к себе человека. Но это в случае истинности цепи первородного брака.
Кулон старшей дочери рода Д’Эндарион соскользнул с шеи ее нареченного самостоятельно, когда обмывающие тело слуги невзначай задели застежку. Это могло значить лишь одно.
Их связь оказалась иллюзией.
– Если он не был тем самым, то зачем идти на такие крайности? – младшая сестра, которая уже была осведомлена обо всем вплоть до фальшивой цепи, как-то жалобно взглянула на застывшую каменным изваянием на собственной постели хозяйку спальни, – Не лучше ли продолжить искать? Возможно, на самом деле им является тот милый юноша, что на последнем балу с тебя глаз не сводил, а ты просто не разглядела этого? – ей не хотелось верить, что все действительно не имеет выхода. И она искренне не могла понять, почему сестра так хватается за иллюзорную цепь. Раз она оказалась не настоящей, значит, эта боль ненадолго, и уж действующая обычно в гармонии с разумом, а не бездумно слушающая сердце, старшая дочь рода Д’Эндарион должна была понимать сие лучше всех. Так к чему все клятвы? Дело в любом случае расследуют, если найдут хоть какие-то зацепки. Но ставить на кон свою жизнь…
– Влюбиться в человека? – на миг Кейра даже ожила, вскинув голову и позволяя увидеть в глубине потухших глаз какой-то странный огонек, тут же, правда, скрывшийся без следа, – Что за шутка такая? Единственное, на что годятся люди, кроме служения – существовать в качестве пищи, поскольку их страх очень даже неплох не вкус, – утешение, что ей попыталась предоставить Айне, взгляды на жизнь которой были еще по-детски чисты, для девушки оказалось лишь глупой шуткой. Помнила она этого парнишку, долгое время не решающегося пригласить ее на танец. Краснел, бледнел, заикался, но так и не осмелился. А ее человек без каких-либо способностей не интересовал совершенно. Он был бесполезен.
Конечно, выбор спутника жизни для старшей дочери рода Д’Эндарион не основывался на титуле или чистоте крови, изначально привязанный к призрачной цепи. Но если уж теперь, в положении ассэ, пусть и лишь официальном, раз все оказалось иллюзией, она и станет кого-то искать, то он должен стать инструментом в ее руках. Да и родители бы не одобрили кого-либо из низших возле своей дочери, ведь прекрасно же знали, что это не могло бы быть той вечной любовью. На тех, кто склонял головы перед аристократией, не имевших дара, первородный брак не распространялся: они не были созданы Высшими, они пришли на Альтерру уже позже. Это хоть немного, но облегчало задачу поиска. Зато оставалось еще как минимум семь рас, населяющих Ирльхейн – одно из самых крупных государств Альтерры, управляемое Альянсом Тринадцати. А ведь кроме него существовало еще как минимум девятнадцать ему подобных, разве что меньших размеров. И что, ей теперь отправляться в вояж по межмирью, пытаясь рядом с каждым ощутить то самое тянущее и оглушающее чувство, как было с Уалтаром? Ей и жизни на это не хватит. Тем более что в родных землях она хотя бы может ориентироваться по цвету ауры, сразу отметая спектр от желтого до зеленого, характеризующий низших, и от коричневого до красного, к которому относились представители иных государств. Их деление на классы Кейре не было известно, в отличие от царившего в Ирльхейне: все вариации от фиолетового до стального выдавали аристократа, степень силы которого регулировалась насыщенностью оттенка ауры. Чисто черную имели рахны, чьи тела были покрыты короткой и колючей темной шерстью, а сами они могли похвастаться шестью руками, против привычных большинству нелюдей двух. Боевой ипостасью, как уже можно было догадаться, являлся огромный ядовитый паук.
И, надо сознаться, что черноволосая экра уже не раз возблагодарила Небеса за принадлежность Уалтара к сэннам, не отличавшимся столь экзотичными особенностями своего тела. При одной мысли о том, что ее вечный супруг мог оказаться большим пауком, бросало в дрожь.
Правда, теперь такой гарантии уже никто дать не мог.
Комментарий к – V —
Ирльхейн – своеобразная игра слов с древнего. Ir’lus ch’ane. Призрачные цепи надежды.
========== – VI – ==========
На заре своего существования Альтерра напоминала Сады Трехликой в том представлении, какое сейчас имели о них обитатели межмирья благодаря описаниям и рисункам из книг, что хранились в большинстве Библиотек. Наполненная светом и теплом, едва лишь получившая разделение на территории, которые закрепились за определенными божествами, она была девственно чиста. Кристальная вода озер, бескрайняя синь небес, плодородная почва, связь с природой и стихиями у только что сотворенных существ. Пресветлая Мать медленно, но верно штришок за штришком набрасывала картину своего мира, постепенно заполняя его своими детьми и корректируя по их потребностям.
Из трех аметистов, нашедшихся в горстке камней, что оставались с Богиней в момент ее изгнания, появились Высшие: Агнус, Эфрен и Тайсс. Они не были ни темной, ни светлой стороной: образованные из пыли драгоценных кристаллов и крови Трехликой для связи, эти «дети» стали носителями первородной магии, что могла течь лишь в жилах их потомков. Тех, что будут вылеплены их руками. Самых дорогих сердцу созидательницы. Из осколков хрупкого хрусталя родились сэнны, занявшие территории над облаками, где парили скалы с ровно срезанной поверхностью, словно бы перевернутые вниз своей вершиной. На одном таком «островке» мог раскинуться целый небольшой город, а для удобства связи между оными небесным детям были дарованы крылья из завихрений воздушных потоков, появляющиеся в любой момент и зависящие лишь от объема силы сэнна. В их владении в большинстве своем оказались ветра, и редкие представители своей расы доходили до управления льдом.
Из лезвия стального кинжала, который Пресветлая Мать так и не смогла выбросить однажды, сотворились инцы – теневые драконы, не восприимчивые к холодному оружию, не владеющие огнем и не умеющие летать. Основной их особенностью была способность к маскировке, превосходное владение любым клинком, даже если бы они держали его впервые в своих руках, и регенерация, отличная от других. Кто-то по глупости назвал подобную способность бессмертием, создав очередную легенду. На деле все обстояло несколько иначе: инцы были способны провести больше времени в туманном лабиринте, не переходя за Грань, вплоть до момента, пока смерть их тела не будет зафиксирована, а после вернуться к живым по собственному желанию. Вот только действовало это не на все случаи с отхождением к Вратам. Иначе бы получилось идеальное существо. А такого допустить не мог никто: тем самым бы пошатнулось хрупкое равновесие.
Реки и озера заполнили орны, существа с зеленоватым оттенком кожи, водянисто-голубыми глазами и перепонками между пальцев. Выбираясь на сушу, они сбрасывали змеиный хвост, получая вместо него самую обычную пару ног, но вот кожа не всегда полностью заменялась на тонкую человеческую. Кроме управления водной стихией, они неплохо владели ментальной магией, хоть и до уровня Высших им было далеко. А характер представителей данной расы – такой же скользкий, как и их тела – как играл им на руку относительно выведывания необходимой информации, так и вынуждал остальных лишний раз с ними не искать контакта.
А самые первые представители этих рас, не успевшие еще расселиться по своим основным местам обитания, были собраны под крылом своей главной Матери на небольшом изолированном острове посреди океана, из-за чего потом кто-то создал легенду, будто прародители всех древних родов пришли с той стороны, где луна встречается с зеркальной водяной гладью. Изначально главным светилом была именно эта бледнолицая дева, половину суток проводившая на небосводе, после своего ухода за горизонт уступающая место солнцу на такую же половину дня. У этих детей не было никого, кроме них самих и главной Богини, а потому они друг другу стали ближе, чем иные братья и сестры. А еще все эти дети были созданы по двое и скреплены первородной цепью. С одной стороны, такое действие со стороны Трехликой должно было сразу на корню обрубить все проблемы связанные с созданием семьи и обретением счастья, а с другой… ни в одном мире еще нельзя было обойти судьбу и характер, ни в одном мире невозможно было достичь полной гармонии и идиллии.
Широко улыбающаяся невысокая девочка с аккуратно заплетенными рукой старшей подруги косичками цвета меда и румянцем на щечках-яблочках держала в руках детеныша скорпионохвостой иррлы, что доверчиво тыкался влажным серым носиком в ее ладошки. Обычно эти малыши никому не доверяют, равно как и взрослые особи, редко признающие кого-то равным себе. Не хозяина, нет. Именно равного. Но почему-то к девчушке, что обнаружила явно потерявшийся – ведь не могла родная мать его бросить – комочек с алыми глазами, он вместо того, чтобы ощериться и попытаться атаковать хвостом, вдруг сделал пару неуверенных шагов на слабых лапах, вяло мяукнув. И теперь крайне довольная собой златовласка, предвкушающая восторженную реакцию остальных, неспешно направлялась на поляну, где сейчас играли ее братья и сестры. О, их восхищенные взгляды, брошенные в ее сторону, всегда заставляли зеленовато-серые глаза сиять как-то особенно, а внутри что-то теплело от осознания того, что в эти моменты она стоит на ступеньку выше.
– Лис! – раздался громкий голос мальчишки, что приметил ее первым, после чего в ее сторону тут же обернулось еще пять детских головок, на чьих лицах проступило облегчение. Подруга отправилась куда-то в сторону леса еще с пару часов назад и все никак не возвращалась, отчего некоторые начали выдавать собственное беспокойство: хоть и не должен был никто обидеть детей, девочка могла попросту заплутать или свалиться в реку. А плавать златовласка не умела, отчего-то панически боясь воды.
– Я же просила! – тут же нахмурилась малышка, отчего глаза приняли отчетливый оттенок стали, – Неужели так сложно выговорить три слога? – она никогда и никому не позволяла укорачивать собственное имя, считая это непозволительной дерзостью. Если Пресветлая Мать нарекла ее Илиссой, значит, так тому и быть. А все эти производные вроде «Лис», «Лисочка», «Иличка» и иже с ними вызывали лишь глухое раздражение. Они не рождали никаких теплых чувств даже в возрасте восьми лун, а уж сейчас, когда она перешагнула ту границу, которая начинает выявлять различия между девочками и мальчиками, тем более хотела почтительного к себе отношения.
– Прости, – лицо парнишки даже словно бы поблекло, когда до него дошло, что он снова совершил ту же ошибку, по привычке обратившись к сестре так, как ее называли за спиной, не заботясь о полном имени. Теперь она совершенно точно не станет сегодня вечером продолжать свой рассказ, ведь сказала же, что еще одна попытка обозвать ее «непотребной кличкой», и о том, что произошло далее, они узнают лишь через пару ночей. Для ребят, обожавших сказки златовласки, это было серьезной угрозой. Обладающая богатым воображением и прекрасным актерским талантом, Илисса воистину завораживающе ткала свои истории, так увлекая нечаянных слушателей, что в себя они приходили лишь в момент, когда рассказчица обрывала нить повествования, намекая на то, что луна уже достигла пика на небосводе, и пора бы отдохнуть. Не поддавалась девочка ни на какие уговоры и мольбы, всегда упрямо стоя на своем: если она что решила, то даже Трехликая не заставит дитя изменить этого. Она была достойной дочерью своей Матери. Кто-то даже шептался, что она однажды займет место среди Высших, еще сильнее поднявшись над всеми остальными, тем более что от нее и сейчас исходило что-то такое, что сильно выделяло златовласку среди ровесников.
– Ой, это что? – оказавшаяся ближе всех к вернувшейся на поляну малышке девочка с бледно-зелеными кудрями, так забавно подпрыгивающими при каждом ее шаге, испуганно отпрянула. К ним тут же подтянулись остальные, заинтересовавшиеся внезапной реакцией своей «сестры». Столпившись возле довольной произведенным эффектом златовласки, они переговаривались, не в силах поверить, что в ее руках и правда ребенок иррлы. Кто-то протягивал руку, чтобы потрогать детеныша, но, не осмелившись, тут же отдергивал. Двое мальчишек тут же предложили Илиссе присоединиться к ним в ночной экспедиции в лес, которую они планировали уже несколько лун, но все отчего-то сдвигали назначенный день. Теперь же, восхитившись храбростью «сестры», решились окончательно и желали взять ее с собой, как равную им в своей смелости.
– А ну отошел от Илиссы! – оживленный гвалт окруживших девочку ребят прервал недовольный голос, который не узнать не мог никто. Во-первых, полным именем златовласку называл только один их «брат», а, во-вторых, только он мог столь открыто демонстрировать свое возмущение относительно совершенно невинных действий. Потому что ничего такого не было в обычной улыбке, подаренной Кревану и выражавшей согласие на авантюру, никакого подтекста не скрывалось в дружеском объятии со стороны более эмоционального и непосредственного чем его близнец Лиада. Вот только кое-кто так не считал никогда. Похоже, что создавая его, Пресветлая Мать о чем-то глубоко задумалась, отсыпав собственничества раз в десять больше, чем необходимо. Или же виной всему была маленькая женщина, что словно бы не замечая этого, кокетничала с мальчиками.
– Хэдес, – все с той же очаровательной улыбкой, с которой только что смотрела на черноволосого парнишку, обернулась к нарушителю спокойствия, разбившему короткий миг ее триумфа, златовласка. Те же серо-зеленые глаза, в которых начала прорезаться сталь, те же светлые волосы: стянувший тонкие губы в ниточку юноша безумно ей напоминал саму себя. Разве что не имела она такой причудливой вязи от переносицы вниз к скуле, что по мере взросления расцветала все сильнее, да торчащие во все стороны вихры она б себе не позволила и постоянно хотела усмирить. Что за взъерошенный вид, в самом-то деле? Правда, теперь, когда от него так и расходилась отрицательная энергия, прическа как-то соответствовала общему образу. Медленно приближаясь к вздрогнувшим «ухажерам», как их окрестил про себя Хэдес, он соображал, кому первому преподать урок. Похоже, с ними он еще не проводил воспитательных бесед на тему того, почему не стоит трогать чужих невест, особенно когда эти самые невесты принадлежат ему. А потом он обязательно еще напомнит самой нареченной, что флиртовать, будучи обрученной, не есть правильно. Хотя, судя по смешинкам в родных глазах, где сейчас преобладает почти что весенняя зелень, она нарочно провоцировала его.
– Ну, и кто первый в очереди на просвещение ума? – осведомился юноша, сощурившись. Ребята притихли, вполголоса обсуждая назревающую перепалку и начиная делать свои ставки. На стороне Лиада и Кревана не оказалось практически никого. Не впервые Хэдес заявляет свои права, не впервые очередная партия воздыхателей начинает предпочитать интересоваться златовлаской издалека, пока их мысли не заметил кто-то определенный. Сейчас все явно пройдет по привычному сценарию, но толпа не расходилась, видимо, все еще находя что-то занимательное в обыденных сценах.
– Ты, – фыркнула Илисса, подходя к нареченному со спины и одной рукой обнимая его за плечи, прекрасно зная, что для успокоения этого жеста ему вполне достаточно, – Прекращай уже. Они ничего такого не сделали, – принимая вид абсолютной невинности, совершенно не осознающей, с чего вдруг ее вечный будущий супруг так негодует. И никто не видел, как на девичьем личике, уткнувшемся на пару биений сердца в спину юноши, проскользнула довольная улыбка. Ей так нравилось дразнить суженого, еще с первого дня, как маленький мальчик, почувствовавший цепь первородного брака, отгонял от ничего не понимающей девчушки, подошедшего к ней познакомиться кучерявого парнишку, высыпав тому на голову ведро с песком. Даже будучи совершеннейшим ребенком, Хэдес уже старался сделать так, чтобы никто и помыслить не смел о принадлежащем ему. И пусть не было явного риска потери: у каждого из тех, кто рос с ними, были свои вечные половины, от которых не уйти, – его это не волновало. А вот златовласка, сразу приметившая такую реакцию и проверившая свои догадки несколько раз, внезапно поняла, что можно здорово повеселиться, устраивая подобные представления. Ей было просто по-детски интересно, до чего может дойти этот чудной мальчишка с только начавшимися намечаться рисунками на лице. Точно такими же, как и те, что медленно распускались на тыльной стороне ее левой ладони. Их визуальное связующее звено. Не просто красивый рисунок. То, что активнее всего демонстрирует принадлежность друг к другу кроме внешнего сходства. То, что убьет обоих за возможную измену. То, что о ней сообщит.
А пока такой легкий флирт не является поводом для мучительной смерти, и они оба не вступили в брачный возраст, она будет развлекаться, наблюдая за его вспышками ярости и чувствуя, как он успокаивается вмиг от легкого прикосновения ее прохладных рук.
У нее еще есть время. Пусть и стремительно утекающее сквозь пальцы.
***
Ни одни похороны в мире не могли занять мысли Дэя настолько, чтобы забыть о главной цели его практически любого присутствия на светских приемах вообще. Уходя под руку с очередной дамой в сторону гостевых спален, расположение которых в особняке Д’Эндарион он успел уже изучить досконально, мужчина с разноцветными глазами пребывал в мыслях отнюдь не эротического характера, как на то надеялась его спутница, уже представляющая на своей шее брачное ожерелье и победно улыбаясь невидимым соперницам. О блестящей перспективе думала почти каждая девица, удостоившаяся внимания темноволосого мужчины, но ни одна не смогла приблизиться к оной ни на шаг. И отнюдь не потому, что некромант не стремился связать себя обрядом соединения или же не мог найти вечную супругу. Если бы не жестокое убийство более десяти лет назад, они бы сейчас готовились к свадьбе, ведь она как раз должна была достигнуть совершеннолетия. Не сложилось. Он даже попытался вернуть ее душу, но не успел на какие-то доли секунды. Всегда есть тот, кто влиятельнее. Тот, у кого власть над смертью сильнее. Тот, кто однажды обыграет человека, не привыкшего проигрывать. Дэй не планировал хранить верность до самого конца собственной жизни, но и список его постоянно сменяющихся любовниц начал расти отнюдь не от желания уйти в блаженное забытие с очередной незнакомкой. Так было нужно. Так был шанс. И он не успокоится, пока не произойдет одно из двух: либо он сможет вернуть к жизни свою нареченную, свою младшую сестру, чего не удавалось сделать еще никому за столько сотен лет, либо его поймают и жестоко казнят. Но вероятность последнего варианта, все же, была ничтожно мала. Это он знал с абсолютной уверенностью. И потому сейчас, запирая деревянную дверь на торчавший в замочной скважине ключ, он видел в обвивающей его шею девушке еще один маленький шажок к победе. А еще он обязательно отомстит той, что была повинна в смерти Районны, и сделает это с не меньшей жестокостью. Отберет по крупицам все самое дорогое, что у нее есть, как это сделала она. Заставит жить без единого луча света, как жил он. И не видеть конца своим мучениям, как никогда не наступит его пробуждение от бесконечного кошмара. Он поклялся в этом еще когда сжигал обезображенное тело сестры. Он не мог нарушить обещание.
Желтоглазая травница, имя которой он никак не мог запомнить – то ли Тис, то ли Лис, то ли еще что-то в подобном духе, похоже, была готова самолично его изнасиловать, лишь бы он перешел к действию, а не просто бездумно целовал ее и оглаживал покатое бедро, доводя до крайней степени возбуждения. А ведь казалась такой милой и скромной девочкой. Мужчина мысленно усмехнулся, вспоминая, на что способны некоторые тихушницы вроде нее, сначала просто невинно хлопающие ресницами и краснеющие от каждого случайного прикосновения, а потом устраивающие оргию, достойную лучшего публичного дома. Воистину, страшнее девственницы со строгими родителями и богатой фантазией зверя нет. Вот только Дэю куда интереснее был не столько вопрос ее навыков в общении с противоположным полом, сколько истинная магическая сила, любые блоки на которую срывались в момент эмоциональных пиков. Вот почему он предпочитал решать основную проблему именно после секса: только так он понимал, чего ждать от собственного эксперимента. Девчонка могла просто притворяться слабенькой травницей, едва способной на заговор от хвори: хорошее ментальное воздействие скроет даже архимага. А вот какое умертвие в итоге из нее получится при реальном уровне дара – это интересно. Именно поэтому, покрывая поцелуями молочно-белую грудь, щедро усыпанную веснушками (а лицо вроде чистым было, неужто «гламор» навела?), некромант пристально следил за магическим фоном девочки. Жиденькие бледно-зеленые волосы уже не желали держаться в подобии прически, а желтые глаза подернулись пеленой. Она уже даже не сдерживала стоны, изначально пытаясь еще хоть как-то стыдиться демонстрации своего состояния, но после того, как мужчина скользнул по внутренней поверхности бедра рукой, дотрагиваясь до влажного лона, похоже, забыла про свою «маску». Дэй же откровенно скучал, пропуская мимо просьбы перейти к главному: тусклое желтовато-серое свечение, окружавшее девчонку, даже несмотря на все приближающийся экстаз, оставалось таким же вялым, готовым вот-вот угаснуть, вместо того чтобы активнее разгореться. Воистину зря только на нее время тратил, похоже. Пустышка.
Ощутив знакомое жжение в районе сердца, некромант ухмыльнулся, выныривая из своих мыслей, и, рывком поднимаясь с постели, провожаемый недоуменно-неосмысленным взглядом желтых глаз: неудовлетворенная травница пока что слабо понимала происходящее, лишившее ее финала. Зов ощущался уже куда сильнее, чем в момент, когда Дэй покидал главный зал. Девчонке повезло, сегодня она останется в живых. А он не ошибся в собственных догадках.
Что ж, эта игра обещает быть занимательной.
========== – VII – ==========
Клятвенно пообещав Айне, что не будет засиживаться до самого утра, лелея планы мести убийце жениха, Кейра, наконец, выпроводила едва держащуюся на ногах младшую сестру из спальни и замкнула дверь. Не сказать, что бы она соврала в своих словах: скорее просто деликатно умолчала о том, что спать не собирается. Обдумывать то, каким мучениям предать неизвестного, не было сил и времени – излишне напряженное состояние требовало хоть какого-то переключения. Если она продолжит сейчас мыслительную деятельность все на ту же тему, ее совершенно точно сорвет, чего старшей дочери рода Д’Эндарион не хотелось. Рыдать в подушку и рвать на себе волосы тоже не представлялось наилучшим вариантом для этой и последующих ночей: что и говорить, ее прекрасно воспитали, да и семейная выдержка передалась по наследству – прятать эмоции черноволосая экра умела как никто другой. А еще она отлично владела способностью выбрасывать ненужное из головы, чем и воспользовалась сейчас, бездумно царапая ногтем левое запястье с татуировкой и изучая потемневшие от времени страницы тяжеленного фолианта. Бесспорно, большую часть информации она могла запросить посредством обращения в основное Хранилище, где не пришлось бы продираться сквозь причудливую вязь древнего языка, который к своему сожалению она не знала так хорошо, как хотелось бы. Даже у идеальной Наследницы были свои минусы, и абсолютное отсутствие предрасположенности к изучению других наречий входило в их число. Но столь далекие времена каменные сферы памяти* не охватывали, и единственный источник, из которого были шансы хоть что-то почерпнуть, нашелся совершенно случайно. А еще никто не должен был знать, что он попал в ее руки.
– Леди Кейра, – шуршащий голос, с неприятными нотками, словно бы его обладателя кто-то с пару ударов сердца назад попытался придушить, ворвался в сознание задумавшейся девушки, тут же оторвавшейся от книги и поднявшей голову, обращая взгляд на посетителя. Она и так догадывалась, кто именно это был: помимо одного слишком неразумного орна никто не являлся в ее спальню без предупреждения. И она бы совершенно точно уже прервала с ним все связи, если бы не просто таки феноменальная его осведомленность во всех сферах.
– Ночь, когда я услышу вначале оповещение о вашем визите, и лишь потом узрею вашу персону перед собой, станет переломной для всего межмирья, – ядовито отозвалась старшая дочь рода Д’Эндарион, захлопывая фолиант и поднимаясь из-за стола. На лице мужчины продолжала бродить пренеприятнейшая ухмылка, никогда не сходившая с его лица так же, как и выражение легкого превосходства с лица самой черноволосой экры.
– Вы же знаете, что за все это время я ни разу не имел счастья попасться на глаза тем, кому не следует, – церемониально касаясь холодными мокрыми губами тыльной стороны протянутой руки, привел гость свой неизменный аргумент, сказанный скорее по привычке, нежели из необходимости объясняться.
– Полагаю, без важной на то причины вы бы не явились сегодня, – вновь усаживаясь в глубокое кресло, перешла к делу Наследница, не желая терять ни мгновения бесценного времени, – Наша с вами следующая встреча должна была произойти лишь завтра. Да и вы прекрасно знаете о том, что сегодня я провожаю в Сады Трехликой своего вечного супруга.
– Скорблю о Вашей утрате, ассэ, – его сочувствие было пропитано фальшью, как и вся персона орна, но хозяйка спальни ничем не выразила своего недовольства, уже давно не ожидая искренних эмоций со стороны окружающих. Тем более от представителей этой расы. Только благодарно кивнула, принимая соболезнования.
– И все же, вряд ли вы нанесли личный визит лишь для попытки поддержать меня, вместо того, чтобы сделать это вместе со всеми, в зале.
– Вы как всегда проницательны, – изредка очень хотелось перемотать речи всех этих господ, чтобы добрать до сути сквозь плетения изящных фраз и пустой учтивости, – Но дело и впрямь не терпит отлагательств, – согласился мужчина, складывая руки за спиной, – Вполне возможно, что вскоре Вам будет не за что бороться, – с излишне наигранным вздохом сообщил посетитель, что не помешало ему зорко следить за реакцией той, кому предназначалась фраза. Правда, он не дождался ровным счетом ничего: бесстрастное лицо не прорезала ни одна эмоция, будучи спрятанной глубоко внутри и не предназначаясь никому.
– Поясните.
– Уалтар Эр’Кростон своей смертью основательно подвел все планы иррле под хвост. Вероятно, он предполагал такой исход для себя, поскольку еще утром в руки супруге Владыки всех земель попали очень интересные бумаги. На наше счастье, она сама принимать решения не имеет права, а потому вынуждена ожидать возвращения супруга. Зато после момента их воссоединения она обязательно поделится с ним информацией, а там уже схема проверенная: созыв Совета и вердикт, – даже в своих докладах орн был даже излишне изворотлив. Для стороннего наблюдателя такой набор слов оказался бы излишне путаным. Но привыкшая к подобной подаче информации Кейра выцепила главное: у супруги Владыки оказались разоблачающие документы на некий круг лиц, раскрывающие все деяния за последние годы. Сама она ничего сделать не может – женщина находится лишь у трона и в тени истинного Владыки, а потому не имеет голоса. В его отсутствие она даже Совет не соберет, пока он сам не решит собраться по серьезной причине вроде проблем во внешней политике. Но уж точно не ради кучки особо ускользающих от закона лиц. Подобное правосудие может и подождать. Одни крысы других не сдают. В Совете тоже чистых нет.
– Я все еще не понимаю, к чему вы ведете? Разве нам же не лучше, если несколько кресел в Альянсе освободится? Уж одного из зеленых юнцов – сыновей нынешних членов – я как-нибудь устраню. Или вы полагаете, что Уалтар мог донести на меня? – аметистовые глаза недобро сузились.
– Пресветлая Мать! Конечно же нет, ассэ Кейра, – театрально взмахнув руками, на которых блеснула в лунном свете змеиная чешуя, орн сделал шаг назад, – В верности Вашего вечного супруга Вам я не имею ни капли сомнений. Но Вы же знаете систему формирования органов управления? Для его существования необходима минимум половина членов, а треть должна являться отнюдь не «зелеными юнцами», как Вы выразились. В случае с Альянсом это семь человек, где пятеро должны быть уже опытными политиками, либо же четверо и один носитель крови Высших.
