Текст книги "Release my soul (СИ)"

Автор книги: Selestina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Что…? – женщина дернулась, с ужасом смотря на супруга, который только что защелкнул последнее звено, приковывающее ее к каменному алтарю. На таком же, расположенном слева, уже лежал маленький Эрвиг. И, судя по равномерному сопению, крепко спал. Все происходило как в каком-то фантасмагорическом сне и не имело никакой связи с реальностью. Она верила супругу. Безоговорочно. Что бы ни произошло. Но творящееся безумие заставляло даже ее веру пошатнуться, уступая место бесконтрольному страху. Зачем, все ужасы Бездны, ради чего он это делает?

– Не пытайся освободиться, – Хэдес, заметивший, что Илисса пришла в себя, с какой-то странной эмоцией посмотрел на нее, после чего его взгляд вновь стал отрешенным и пустым, – Однажды ты поймешь, ради чего все это было. Я не хочу потерять тебя и сына. Будет лучше, если весь твой дар, до последней капли, перейдет к ребенку. Не бойся, – опередил он не заданный вопрос, – Эрвиг выдержит такое количество магии. Я запечатаю его силу, чтобы даже Трехликая до момента его совершеннолетия не смогла ничего заподозрить.

– Зачем? – из сдавленного металлической скобой горла с трудом вырвалось единственное слово. Она все еще ничего не понимала и просто отчаянно желала проснуться. Не хотелось верить в безумие того, кому когда-то вручила душу. Не хотелось его обвинять ни в чем. Не хотелось ненавидеть. Но и понять мотивов его действий до сих пор не удавалось.

– Вседозволенность ослепила тебя, Илисса, – как-то даже слишком тихо произнес мужчина, стараясь не смотреть на супругу: он знал, какая реакция последует, и добивался ее – на яркой эмоции ненависти провести ритуал будет легче, – Ты не всегда способна контролировать себя и после периода затишья вновь срываешься, обрекая своих же подопечных на мучения. Ты убиваешь тех, ради чьей спокойной жизни мы уничтожали слабые миры. Ты рушишь все, что мы строили. И я не хочу, чтобы ты дошла до того момента, когда решишь ввести в игру наши жизни. Без своих сил ты не сможешь управлять Альтеррой.

Ей казалось, что за время этого монолога она даже не моргала, что говорить о дыхании. Широко раскрытые глаза в упор смотрели на Владыку Бездны, коим сейчас во всей красе предстал перед ней супруг. Чужим и далеким. Тем, кто только что показал – он ей не доверяет. Думает, что она не способна контролировать собственные действия. Поступки. Слова. Боится ее и хочет защитить ребенка от нее. От его матери.

Но так ли он не прав?

Нет. Что бы она ни творила, она не одержима. Она знает свои границы и никогда не перешагнет через них. Она не смогла бы пожертвовать единственными близкими людьми. Она бы ни за что не причинила им боль. И то, что он допустил подобные мысли, говорит лишь о том, что его вера растаяла, будто и не было ее. И по какой причине? Это ли то самое «решение ее судьбы», о котором он говорил в ночь, когда за ней пришли из Цитадели? Или же все копилось в течение всего периода, что они были вместе?

Ему было достаточно такой мелочи, чтобы возвести ее в статус Высшего Зла. И превратить ее в ничто. Без дара она приравнивалась к низшим существам, о чьем благополучии они заботились. И теперь она сама стала такой же. Бессильной.

Как они дошли до такого?

Хэдес, расчерчивающий на камне руны, старался не встречаться взглядом с супругой. И вообще не видеть ее, чтобы не сдаться в последний момент. Сейчас он ненавидел все межмирье и себя заодно, потому что только он был виноват во всем, что происходило в эти годы. Если бы он просто дал возможность Илиссе самой захотеть их брака, а не пытался ускорить процесс, соглашаясь на ее в запале высказанные идеи. Он ведь знал ее. Он прекрасно знал ее, чтобы утверждать, что никакой мир бы не понадобился для этого. И не получи тогда девушка функциональный макет, не обрети возможность управлять Альтеррой, она бы попросту забыла об этом. Переросла свое мимолетное желание.

Не было бы ни глупых чужих смертей, ни конфликта с Высшими и Богами. Ни той четырехлетней разлуки. Ни ссылки. Ничего бы не случилось, не попытайся он заявить свои права на нее, заставить ее дать ответ раньше времени, исполняя все ее требования. Но у него еще есть шанс. Абсолютно призрачный, потому что есть риск не успеть. Но быть может, получится. Даже в момент, когда за ними придут, – а это обязательно случится – наказание для Илиссы должно будет выглядеть мягче. Потому что она уже не носительница крови Высших, она уже ничего не сможет сделать. Он возьмет всю вину на себя.

Тем более что и он так просто сдаваться не собирается. И если все сложится верно, они еще раз встретятся, и даже в худшем из исходов он вернет себе любимую женщину и сына. И обеспечит им другую – лучшую – жизнь.

Игольчатое лезвие вырезало поистине искусные узоры на светлой коже, которые тут же наполнялись выступающей на их поверхности кровью. Бордовые рисунки, постепенно расцвечивающие левую руку Илиссы от запястья к внутренней поверхности локтя, напоминали старинную вязь. Точно такая же вязь после резкого рывка тонкой ткани, до сего мгновения бывшей платьем, начала появляться на ключицах, спускаясь ниже. Боли не было – физическую уже давно поглотила душевная, а ей на смену пришла пустота. Замешанная на отчаянном доверии.

Потому что – до сих пор! – не хотелось думать, что Хэдес может навредить ей.

Моментами ей казалось, что даже реши он перерезать нить ее жизни, она бы не сопротивлялась. Только искала ему оправдания, понимая, что возненавидеть все равно будет не в силах. Что бы там ни кричала во всю глотку гордость и нежелание терять все. Свои возможности. Свое положение. Она ведь даже не понимала, чем будет теперь заниматься. В мире, где все построено на магии, ей нет места. И находиться рядом с супругом сейчас – не желала.

Маленький Эрвиг, наверное, получил неслабое заклинание. Потому что обычный сон бы уже прервался после того, как Владыка чуть подрагивающей рукой – от волнения за сына – полоснул по его запястью. И тут же наложил на рану сплетенную минутой ранее простую печать, удерживающую надрез открытым. Происхождение малыша обуславливало его почти моментальную регенерацию. Сейчас это было не к месту.

Выстраивая между супругой и сыном «мост», больше похожий на поток, берущий свое начало во множестве точек и сходящийся в итоге в одну, Хэдес старательно контролировал свое сознание. От непредвиденного волнения, которому он, в общем-то, не был подвержен, слова чуть сбивались, и появись здесь хоть одна ошибка, она способна стать критической. И вместо надежды на спасение подарить лишь двойную смерть. И даже он не мог сказать, что за этим последует.

От внезапной боли, похожей на раскаленные добела иглы, что вдруг пронзили те участки, где вовсю цвели кровавые узоры, Илисса дернулась, пытаясь схватить раскрытым ртом хоть каплю воздуха. Ни разу до сего мига она не думала, что может быть настолько ужасное ощущение, заставляющее мечтать о смерти. И если ей придется в течение всего ритуала чувствовать подобное, то она готова хоть сейчас просить супруга или Трехликую о более милостивом конце.

И, видимо, на фоне именно этих мук, постепенное изъятие сил казалось почти незаметным. Но все так же пугающим.

К концу девятого часа, что длился ритуал, Хэдес уже не знал, на чем именно он держится. Это, пожалуй, было одним из самых сложных моментов его жизни, не сравнимым даже с периодом создания слепка с макета Альтерры. Непрерывный процесс, не дающий возможности на утрату концентрации. Несмотря на то, что силы вытягивались из Илиссы, уже давно потерявшей сознание, Владыке казалось, что одновременно с ней ослабевает и он сам. Влияние ли этого действительно сложного даже для него ритуала или отзеркаливает цепь?

Единственный, кто никак не реагировал на происходящее, все так же крепко спящий Эрвиг. С сыном Хэдес постарался – здесь он мог собой гордиться. Мальчик уже утром, проснувшись, ничего не вспомнит. И даже не будет знать о возросшем уровне дара, полученном от матери. И до самого совершеннолетия не узнает. А если все сложится удачно, то вскоре будет проведен новый ритуал, после которого все вернется на круги своя. И тогда роль ребенка в качестве промежуточного сосуда окажется просто одним из снов, что терзали их когда-то.

Он сможет защитить свою семью.

Комментарий к – XXIV —

*вопрос иерархии я не освещала, однако: деление на классы отражается в именах рода и именах личных. Имя рода, имеющее артикль, говорит о принадлежности к высшему кругу, аристократии. Имя рода с префиксом без артикля – знак магов. Имя рода без префикса присуще смескам и людям без дара. Что до личного имени, то достаточно помнить, что низшие (те же смески и не имеющие дара) обладают повторяющимися именами и составленными из одного (реже – двух) слогов. Почему Кейра и удивлялась личному имени Дэя – он низшим являться не может при своей ауре.

========== – XXV – ==========

Говаривали, что чем выше жердь, тем страшнее упасть с нее. Потому, каждый, кто карабкался наверх, старался устранить тех, кто мог бы его спустить вниз. Но кого уничтожать той, что никогда не знала низов и не ожидала своего свержения? И как это сделать, если теперь такой возможности у нее точно нет? Удивленно разглядывающая стены, сложенные из плохо отесанного камня, местами покрытые чьими-то гобеленами, чтобы придать уюта помещению, Илисса куталась в теплую накидку, но никак не могла согреться. В этом доме все казалось чужим и непонятным. Серый потолок и скрипучий деревянный пол, всего одна полноценная комната, где примостился двухместный диван с тканой обивкой, высокий трехногий шкаф со стопкой книг вместо четвертой ноги, и чудом не упирающийся в низкий потолок, комод, заставленный статуэтками и свечами, похоже, использовавшийся в качестве домашней молельни, и большой ларь со сломанным замком. С покатой его крышки свисала круглая ажурная салфетка. Маленькая кухня, где с трудом помимо печи, работающей на энергии, и нескольких тумб втиснулся столик с облупившейся на его резных ножках краской. На весь дом – три окна, одно когда-то разбитое и неумело заклеенное, отчего изображение искажалось. Если не считать узкую постель, спрятавшуюся за поблекшей занавеской в кухне, объемную корзину, поставленную кем-то в угол, и почти засохшего цветка в кадке, больше в доме не существовало ничего. Даже освещение хозяева, похоже, использовали лишь от свечей, а не энергетических светильников.

– Почему нельзя было найти что-то более… – женщина попыталась подобрать правильное слово ко всему, что попало в поле ее зрения, но спустя минуту махнула на это рукой: супруг, стоящий рядом, все равно понял, что именно она хотела сказать. А для кого еще строить сложные конструкции? Хэдес, явно предполагавший подобный вопрос и удивленный тому, что реакция Илиссы оказалась слишком спокойной, помедлил, прежде чем ответить.

Он действительно мог поселить жену в поместье кого-нибудь из зажиточных граждан, освободив дом от их хозяев. Однако по отношению к людям это было бы излишне грубо: не в том государстве, о чьем благополучии они когда-то заботились. Вдобавок, не стоило вызывать подозрений у Трехликой: новое место жительства ссыльной должно было стать таким же неприметным, как и она сама. По этой же причине Владыка Бездны не согласился с просьбой пустить ее хотя бы в Альянс – такой шаг был чреват скорым разоблачением. Все остальное пока что играло на руку: аура изменилась из-за потери дара, внешность почти слепили заново, и сейчас от прежней Илиссы остались лишь воспоминания да цепь.

– Потому что я не желаю оплакивать твою кончину через несколько дней.

– Значит, вера – фальшивое чувство? – задумчиво произнесла женщина, разглядывая трещины на дверце шкафа. Классифицировать в этот момент собственные ощущения казалось абсолютно невозможным, разве что злость накатывала волнами, моментально уничтожаясь какой-то обреченной усталостью. Хотелось закрыть уши и глаза, пропасть в пустоте и забыть обо всем, что было когда-то. Стереть собственное существование и мир. Родиться кем угодно, но без воспоминаний. Потому что она наверняка бы привыкла к новым условиям, будь изначально другим человеком. Не первородной. А серой фигуркой без дара и привилегий. Слабой и мерзкой.

– Я не могу ввести тебя в Альянс – засветишься перед Трехликой, и она уничтожит нас обоих, – он попытался коснуться щеки супруги, но она отшатнулась от него, – В Бездне тебе сейчас не место, тебя не примет тот мир, пропитанный тленом и магией. Я обещаю, что как только все закончится, к тебе вернется дар, и спадет личина. И ты вновь увидишься с сыном.

– Я хочу тебе поверить, – отошедшая к окну женщина скрестила руки на груди, – Но не знаю, когда смогу это сделать.

– Если даже Трехликая решит воздать нам за все, твое наказание будет во много раз мягче, потому что сейчас ты абсолютно неопасна для мира.

– Уходи.

– Илисса… – еще одна попытка дотронуться до супруги была пресечена внезапно появившимся из складок платья коротким кинжалом. Простая самозащита, не способная причинить серьезного вреда одному из самых сильных сыновей Богини, но абсолютно ледяной взгляд раскосых глаз сработал сильнее любого клинка. Хэдес сделал шаг назад, продолжая смотреть на женщину, запоминая каждую черточку той, в чьем сознании теперь он был абсолютно чужим человеком, и, замерев на секунду, растаял в пространстве, оставляя ее одну.

Ослабевшие ноги подкосились, но Илисса нашла в себе остатки сил, чтобы дойти до дивана и рухнуть на него. Ее трясло. Так, словно резко опустошили все резервы, заставив продолжать особо сложный ритуал. Да, она прекрасно осознавала, что сама виновата во всем, что именно ее одержимость экспериментами привела к такому концу. Но даже подобное понимание не могло враз успокоить и предложить выход из ситуации. Холодные пальцы, комкающие подол платья, почти не сгибались, воспринимаясь чужими. Воздух, пропитанный пылью, заполнял легкие с каждым глубоким и неритмичным вдохом.

Цепляться было больше не за что, надеяться, возможно, тоже. Вот только жить дальше – стоило. Просто чтобы доказать самой себе, что это далеко не предел для ее сил, которые отобрали. И ее делал не дар, не громкий статус, а проклятый характер. Урок получен и усвоен. С чистого листа не начать, но историю всегда можно продолжить.

Особенно, если жизнь слишком длинная, чтобы увидеть в ближайшей перспективе ее конец.

Быть может, теперь Илисса не обладала той хищнической красотой, что привлекала почти каждого представителя противоположного пола. И сама бы себя она в новой личине оценила как нечто не самое страшное и годное к переработке, но отнюдь не интересное. Тем не менее, быть может, роль играл магнетизм, свойственный всем детям Трехликой, быть может, что-то иное. Но остаться без внимания даже при подобной внешности у молодой женщины не получалось.

Казалось, что она вернулась на много лет назад. Туда, где существовали почти ежедневные свидания, где не прекращались ухаживания со стороны, доводившие ее вечного супруга до бешенства. И иногда даже стоившие жизни особо настойчивым и неразумным воздыхателям. Это было слишком давно, с той девочкой, что не знала о своем будущем. И если тогда она принимала все знаки внимания ради реакции Хэдеса, сейчас она это делала скорее по привычке, запоздало понимая, что ждать чьего-то приступа ревности бесполезно. Не примчится же он из Бездны, чтобы отвадить очередного кавалера. Хотя, наверное, этого она бессознательно ждала в первые дни.

И медленно, очень медленно училась хоть что-то чувствовать, не связанное с мужем и сыном. Расставание с последним переносилось хуже всего, хоть и здесь Илисса не могла не признать, что она бы одна не вырастила ребенка, тем более с таким уровнем дара, да еще и среди людей. И с отцом Эрвигу сейчас будет как минимум безопаснее. А она и вправду не перенесла бы и нескольких дней в Бездне при нынешнем статусе.

Только разум может сколько угодно признавать чью-то правоту, а первородная цепь, усиленная материнской любовью, продолжит свое дело.

Однако Хэдес не мог просто ее оставить. Он обещал – себе, ей, сыну, – что все это лишь временная мера. Что нужно просто подождать. Год, два, пять. Он не знал, какой период потребует создание мира, потому что это кардинально отличалось от обычного копирования с имеющегося макета. А его практические навыки в этом вопросе были настолько минимальны, что чудом станет вообще удачный исход дела.

И потому, в редкие дни, когда, кажется, сознание начинало переставать верно воспринимать окружающую реальность, Владыка вырывался в Срединный мир. На несколько часов, сменив личину, максимально заглушив ауру. Появлялся там, где находилась Илисса, и просто наблюдал. Впитывал в себя каждое ее движение, каждый вдох и выдох, каждый едва заметный жест. То, как она отбрасывает с лица короткие пряди темных волос, как потирает виски из-за вернувшейся головной боли, как перехватывает поудобнее кипу книг, грозящуюся развалиться в процессе переноса из одной комнаты в другую.

В еще более редкие ночные визиты он мог даже коснуться ее лица, разглаживая морщинку на лбу, возникшую – он даже и не сомневается в этом – из-за очередного ночного кошмара, наверняка связанного с не отпускающими ее воспоминаниями. И иногда он видел ее слезы. Те, что она боялась показать даже наедине с собой. Постыдные для нее. Потому что не свойственные. И в такие моменты Владыке Бездны становилось еще хуже: чем дальше, тем сильнее ему хотелось наложить на супругу заклятие забвения и дать ей возможность жить среди людей. Как человек.

Оставить ее в покое, остаться ее дурным сном, который никогда не претворится в реальность.

И, если бы не сын, которого он попросту не имел права оставить совсем без матери, именно так бы Хэдес и поступил. Потому что он не мог дать гаранта в их счастливом будущем. Он уже нарушил свое главное обещание – позволил своей женщине почувствовать боль. Из-за него.

Успокаивало лишь одно: с течением времени словно и впрямь ее чувства притуплялись. Все чаще на еще непривычном лице – казалось, он никогда не примет эту временную личину – проскальзывала родная улыбка. Пусть и адресованная не ему. Вызванная не им.

Ему оставалось лишь занять позицию незримо охраняющего ее существа, потому что роль Темного Властелина он уже сыграл. Профессионально. Настолько, что и самому впору поверить. И ежели когда-нибудь потом она сможет простить и принять все его действия, это будет считаться чудом.

Если они до него еще доживут.

***

Стены, сложенные из темного грубо отесанного камня, многочисленные портреты видных деятелей, когда-либо занимающих кресла этого органа власти, обилие света и постоянно встречающиеся ей на пути мелкие служащие, привычно легкими кивками приветствующие женщину: все эти детальки складывались в единую картину, именуемую Альянсом. Однако его ядро простым глазом было не узреть, поэтому придется еще немного подождать. Сначала требуется засвидетельствовать свое почтение нынешним обитателям глубоких кресел и обрадовать их произошедшим. И только потом спускаться в подвалы, ради которых и затевалась вся эта схема с попаданием в члены Альянса.

Все же, устранение Тьерриана оказалось и вправду полезным. Потому что центральное место автоматом освободилось, и претендентов на него не нашлось. Нет, бесспорно, желающих-то собралось немало, однако против крови ничего не сделать. Выбитые на скрижалях условия обойти невозможно. Кресло предложили одному из ее дальних родственников, действительно имеющему в своих жилах кровь Высших, благодаря каким-то там похождениям его предков налево. Как обходилась цепь – Наследница предпочла не узнавать. Хотя, быть может, смешение крови было обязано не изменам, а отдельно проводившимся ритуалам. В любом случае, у родственника «внезапно» обнаружился ворох причин, по которым он никак не мог возглавить Альянс, почему и выдвинул Кейру на этот пост, с чем согласилась добрая половина рода Д’Эндарион. И о чем эта самая половина была ни сном, ни духом. Иногда хотелось воздать должное некроманту с его умениями подделать документ и чужие подписи.

И теперь, прислушиваясь к цокоту каблуков, тонущему в каменных стенах и обилии элементов декора, Наследница медленно приближалась к исполнению одной из главных своих идей. Пусть к моменту достижения цели изрядно сменились причины, по которым она желала этого места, и дальнейшие действия переписались в который раз. Главное оставалось неизменным: доступ к сосудам, заполненным энергией, и Хранилищу. Теперь она четко понимала, что там ищет. И осознавала, в какую ловушку загнала сама себя не без участия в этом всем Высших. Да, проклятая троица создала идеальный сценарий, в финале которого выживших не останется. Да, им удалось отнять надежду на счастливый исход в очередной реальности. Однако никто не говорил, что это последняя их игра. Не факт только, что новое перерождение окажется столь же удачным. И потому стоило поставить на кон все в этой истории, чтобы получить шанс.

К услужливо распахнутым стараниями слуг дверям обернулись все присутствующие в главном зале, и в этот момент Кейра поняла, что может с легкостью захлебнуться количеством удивления, недовольства и непонимания, посланных в ее сторону. Двенадцать пар глаз были готовы пронзить женскую фигурку насквозь, если бы у их взглядов существовала подобная возможность. Они явно уже успели ознакомиться с бумагой, присланной еще вчера. И – Наследница была готова поспорить на свое брачное ожерелье – в восторг они от такого известия не пришли.

– Да обойдет своим сиянием алая луна ваши дома, – коротко поклонившись собравшимся, выдала традиционное приветствие старшая дочь рода Д’Эндарион. Последовавшие за фразой секунды молчания, прежде чем самый молодой из них – Астерн, кажется? – вспомнил о необходимости дать столь же официальный ответ, дабы позволить гостье присоединиться к ним.

– Да отвернут свои лица от вашего рода Высшие, – голос мужчины сорвался на последнем слове, но фраза прозвучала достаточно четко, чтобы считаться произнесенной. Скользнув взглядом по все еще оценивающим ее персону членам Альянса, Наследница с высоко поднятой головой проследовала к центральному креслу, отличающемуся от остальных лишь цветом обивки: черная, абсолютно черная ткань с едва заметным блеском. Никаких украшений или символов – это было бы лишним. Власть сидящего в нем демонстрировалась не пустыми декорациями, а аурой, что значила намного больше.

– Полагаю, Вы уже знаете о том, что согласно решению рода, место лорда Ристерда Д’Эндарион, властителя Сеоирдиса и западной Фиакры, предложено мне? – опускаясь на холодный атлас кресла и обводя взглядом нахмуренные лица, Кейра упивалась их реакцией, вновь и вновь убеждаясь: ради таких эмоций стоило ждать. И ради того, что произойдет через пару часов, после того, как собравшиеся примут ситуацию и введут ее в курс дела. Ведь им не стоит знать, что она не хуже их осведомлена обо всем, что хотя бы раз обговаривалось в этих стенах.

– Женщин во главе Альянса никогда не было, – попытался оспорить случившееся Л’Ангер. Единственный, на кого Уалтар не смог собрать компромат. И единственный действительно не запятнавший свою репутацию за столько лет у власти. Даже интересно, как он сумел сохранить чистоту собственных рук. Но сейчас не об этом стоило задуматься.

– Не считая его основательницы, – отозвалась Наследница будничным тоном, – И вы же не будете спорить с тем, что я имею полное право на это, – на протянутой вперед руке вспыхнуло пламя цвета индиго, вырисовывающее странные узоры, не причиняя боли. Магия той, что заложила первый камень в основание органа управления и когда-то давно выгравировала на скрижалях Устав, приняла старшую дочь рода Д’Эндарион. Иначе быть и не могло.

В аметистовых глазах той, что каждой клеточкой кожи впитывала в себя ужас, приправленный бессознательно проявившимся благоговением, на миг проскользнули холодные искры.

Такому аргументу они бы попросту не смогли ничего противопоставить. Никто не будет спорить с высшей волей, если только не желает расстаться с жизнью.

В Альянсе самоубийц не наблюдалось.

Собрание завершилось лишь спустя полтора часа, после чего Кейра, сдержано попрощавшись с остальными, покинула помещение, стискивая зубы и мечтая быстрее оказаться в одиночестве. Головная боль, преследующая ее с того самого дня, когда она отдала сознание «зверю» в Цитадели, вновь напомнила о себе, становясь местами просто невыносимой. В виски вкручивали острые иглы, загоняя их скопом, а по затылку, похоже, долбили своими молотами горные жители. В минуты столь сильных приступов женщина ненавидела весь мир, но ничего не могла с этим поделать. Она прекрасно знала, что ни один лекарь не поможет ей. И не менее хорошо понимала, почему вообще такое происходит.

Агнус решил разбить последнюю печать.

Если бы ошметки этого заклинания просто растаяли, освобождая последние и самые ценные воспоминания, было бы слишком просто и скучно для самих Высших. Они надеялись, что она лично сорвет остатки печати, но в игру вмешался некромант. Больше никто не был способен подсунуть ей те дневниковые записи, где тот, кому удалось отправить за грань саму Трехликую, говорил о свершившейся мести. И о том, что теперь души его родителей отмщены, а ему уже не страшно принять свое наказание.

Спускаясь по винтовой лестнице с неровными каменными ступенями, местами имеющими выбоины, освещая себе путь простым факелом – не хотелось тратить силы на энергетический сгусток, женщина прокручивала в памяти вновь и вновь те строчки, что с таким трудом разбирала ночью, касаясь пальцами засохших чернил.

Я не облегчу наказание отцу и матери, но отплачу Богине за то, что лишила меня их тепла. Все тридцать с лишним лет я жил ради момента мести, все эти десятилетия учился обращению с клинками только для того, чтобы вогнать их в плоть Трехликой. Пусть жить после этого мне останется не так уж и долго, стало и вправду легче. С радостью бы уничтожил и Высших, но не они вершили правосудие, а потому нет смысла марать руки. Клятву я приносил лишь в отношении Пресветлой Матери, и теперь могу быть абсолютно спокоен: за Гранью мы обязательно встретимся. На мне теперь грех не меньший, нежели на них, в Сады мне не попасть. И прошу я лишь прощения у своей супруги и потомков, если на весь род ляжет проклятие Богини.

Высшие приложили свою руку к этому проклятию впоследствии. Втянули в свои игры невиновную душу. И сейчас женщине хотелось лишь одного: завершить круг, предстать в том пространственном кармане, что облюбовала себе троица после гибели Пресветлой Матери, и предложить последнюю игру в этой реальности. Но для этого следует изучить несколько кристаллов в Хранилище и понять, как распорядиться энергией, что скопилась в сосудах за столько тысяч лет. Финал не изменится – исход игры один. Только суть его различна.

Вычерчивая руну на толстой двери, оплетенной множеством печатей, и чувствуя, как в прислоненную к холодному металлу руку впиваются острия, показавшиеся наружу, чтобы собрать ее кровь, Наследница не могла не отметить, что головная боль разжала свои тиски. Последние слои запечатывающих ее память заклинаний опадали, растворяясь в небытие, позволяя сделать глубокий вдох и шаг вперед, в образовавшийся проем: система приняла гостью.

Хранилище выкачанной из иных миров энергии вселяло трепет. И заставляло дрожать руки.

Она наконец-то здесь.

Для Альтерры начался обратный отсчет. Для нее – тоже. Время прекратит свой бег уже скоро, даже если кто-то встанет на пути, что она избрала много лет назад. Пусть счастливого финала ей не узреть, но даже исполнение последней задачи станет достойной платой за все. Вряд ли она уничтожит свою цепь – теперь это и вправду невозможно. Но ей по силам – по крайней мере, хочется так думать – освободить остальных. Снять их проклятья, подарить жизнь, не скованную обязательством.

А еще сделать проще остаток дней, отведенных Айне, которая менее всех заслужила мучения с первородным браком. Оберегать ее до самого конца Наследница не сумеет, поэтому придется позаботиться о ее безопасности и счастье. И ради этого она готова расстаться с покоем, о котором мечтала столько тысячелетий.

В этом ей должны помочь сосуды, что столько времени хранились здесь.

Наслаждаться одной из мелких целей, что была достигнута, помешал тихий смешок, донесшийся откуда-то из другой части зала. Нахмурившись, Кейра сделала шаг вперед, обходя покрытые пылью сосуды. За ними, у противоположной стены в тени вырисовывалась мужская фигура, вальяжно устроившаяся на каком-то предмете меблировки. Судя по очертаниям, это было кресло, каких уже давно не делали – явно неудобное, жесткое, но с искусной резьбой. Похоже, оно здесь обреталось с тех же времен, что и накопители энергии. Прекрасно понимая, что мало кто смог бы проникнуть в старательно охраняемую древней магией зону, старшая дочь рода Д’Эндарион расслабилась. Этот «гость» ей ничего не сделает. Как минимум сейчас.

– Тебе бы еще плащ подлиннее и трон повыше – на роль скучающего Темного Властелина бы сгодился, – оценила Наследница, скользнув взглядом по обманчиво-расслабленному лицу, тут же исказившемуся усмешкой. Выпад был оценен. И засчитан.

– Ты и без этой атрибутики уже заслужила свой титул…

Они ведь были слишком похожи, чтобы это отрицать. Женщина же даже реагировать на это не стала, отвернувшись обратно к сосудам и увлеченно их рассматривая. Вспоминая. Дэй сощурился: ожидать еще несколько часов, пока кто-то перестанет покушаться на хранилище, очень не хотелось. Он знал, как это долго.

С демонстрацией такой карты можно было повременить, но из всех способов переменить настроение собеседницы, данный – относился к наиболее верным.

– …Илисса, – тихо, но отчетливо закончил некромант. На женском лице проскользнула улыбка, когда сердце на мгновение замерло, прежде чем вновь пуститься в стремительный бег. В какой-то мере это было ожидаемо. Хотя до последнего момента не хотелось верить. Так ее называл только один человек. Тот, кто знал истинное имя ее души. И тот, кого в этой реальности она обещалась убить.

Раньше она думала, что, наконец-то встретив того, с кем скована, прекратит бесконечную пытку перерождений. Обретет покой и перестанет страдать. Высшие лишь посмеялись над этими мыслями: самый настоящий кошмар начинался именно сейчас. С каждым днем она все больше и больше вспоминала о первом браке и с каждым днем все сильнее ужасалась собственному прошлому. То, что совершили они, каралось не смертью, а перерождением. Вечным поиском себя и покоя. И отсутствием оного.