Текст книги "Release my soul (СИ)"

Автор книги: Selestina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

– Глупая, – качнула головой старшая, – Сегодня состоится прием по случаю моего обручения с Уалтаром, и я, наконец, смогу вручить ему свою душу.

– Он уже просил ее у родителей? – с бескрайним удивлением на юном личике поинтересовалась младшая: для нее эта церемония была пока чем-то неведомым, но уже бесконечно желанным, пусть и не представляла она себе того, с кем скована.

– Нет. Но я уверена, что именно так и будет, – в аметистовых глазах сверкнул озорной огонек. Пути не могли ошибаться, и девичье сердце тоже. Ведь в жизни Наследницы рода Д’Эндарион все сложилось так, как надо: она встретила человека, с которым захотела провести всю жизнь, человека, ради которого могла пойти наперекор всем божественным силам. Человека, которого с радостью принял клан. И их помолвка стала лишь ожидаемым, закономерным событием, после которого все пошло не так, как надо. Хотя, наверное, «не так» все пошло еще в момент, когда кто-то из Высших поигрался судьбами двоих, сплетя их в единое целое и отметив этот союз пламенем Бездны. Потому что их отношения должны были уничтожить все, включая их обоих.

Легким поклоном благодаря за тур вальса очередного кавалера и возвращаясь к жениху, который уже второй танец подряд отпускал ее к другим мужчинам, поскольку сам не питал теплых чувств ко всем этим балам, Кейра желала лишь одного: оказаться подальше от толпы, где-нибудь в саду, чтобы охладиться и придти в себя. Хоть и все эти приемы старшая дочь рода Д’Эндарион любила, да и не могла уйти, будучи виновницей торжества, но, признаться, она уже навеселилась вдоволь, и уж очень хотелось разделить вечер со своим избранником. Ведь какое это веселье, если светятся лишь ее глаза, в то время как Уалтар решает очередные вопросы с незнакомым ей мужчиной какой-то уж очень неприглядной и незапоминающейся внешности: экра даже задумалась, не использовал ли неизвестный какой морок для отвода глаз – такой прием часто применяют имеющие отношение к сфере безопасности. Вот только какие дела у Уалтара могут быть с ним? Даже она сегодня отложила все свои политические игры ради единственного совместного вечера, на котором будущий супруг не должен никоим образом заподозрить неладное. Ей полагалось быть лишь очаровательной хозяйкой и влюбленной девушкой в его глазах. А не одной из претенденток на кресло в Альянсе Тринадцати – главном органе управления, в состав которого входили главы аристократических родов семи рас, населяющих это государство. Правда, о ее так называемом покушении на власть мало кто знал – женщины, конечно, допускались к управлению, но не приветствовались. И тем более, не в ее возрасте. И уж тем более об этом не стоило знать Уалтару хотя бы по той причине, что он сам не имел отношения к Альянсу, поскольку его ветвь являлась пятой по старшинству и не имела права на место среди глав. Хотя, став его законной супругой, она могла бы и его посадить рядом с собой. Но только в том случае, если все сложится удачно для нее.

– Позвольте выразить свое восхищение вашей красотой, леди Кейра, – заприметив ее появление, поднял голову незнакомец, встречаясь с черноволосой экрой взглядом, заставившим ее внутренне передернуться: эти рыбьи водянистые глаза у кого угодно бы вызвали отвращение. Добавить жидкий хвостик волос неясного оттенка с зеленцой, усики в тон, бесцветные перепонки между холодными и влажными пальцами, которыми он почтительно взял ее облаченную в перчатку руку, чтобы церемониально облобызать, и можно было спокойно отнести господина к водникам. Девушке сейчас совершенно не хотелось гадать, к какой расе он конкретно принадлежал: в данный момент она возносила свои благодарности тому, кто придумал перчатки, поскольку сдирать с себя кожу после таких «джентльменов» неизвестного происхождения было бы проблематичнее, нежели просто выбросить оскверненную чужими прикосновениями вещь.

– Вам несказанно повезло с невестой, лорд, – получив от Наследницы благодарный молчаливый реверанс, как того требовали порядки, мужчина вновь вернул свое внимание Уалтару, – Пожалуй, не буду более утомлять вас и вашу даму и откланяюсь на этом, – прищелкнув каблуками и отрывисто кивнув, подозрительный – по мнению обрученной – господин покинул молодых, моментально растворившись в толпе, а спустя несколько биений сердца девушка осознала, что не в силах воскресить его лицо в своей памяти. Совершенно точно здесь имел место быть качественный морок. Похоже, фэйри затесались не только в ее родословную.

– Что хотел от тебя этот странный тип? – едва дотрагиваясь губами до хрустального края фужера на длинной тонкой ножке, чтобы пригубить откупоренное специально по случаю помолвки вино, почти равнодушно поинтересовалась Кейра. Терпкая горечь на языке и чуть запоздалое ощущение тепла заставили признать, что не зря papa когда-то отдал за бутыль один очень ценный артефакт.

– Всего лишь бытовые вопросы. Не забивай голову, – отмахнулся будущий супруг, явно не желая посвящать кого-либо в свои проблемы, или же просто считая, что женщина не должна вообще задумываться о таком. Нахмурившись, он потер переносицу, что-то усиленно обдумывая и явно находясь далеко от освещенной миллионами огоньков бальной залы, где сейчас оркестр играл динамичную мелодию. Раскрасневшаяся Айне, счастливо улыбаясь своему кавалеру, протанцевала мимо них, отчего ее старшая сестра вновь задалась вопросом – откуда в девочке столько энергии? Даже она сама, будучи в ее возрасте, так не веселилась на торжествах, не сбегала постоянно из особняка, что потом слуги не могли найти ребенка, а гувернантки раз за разом поджимали губы и повторяли свои тоскливые и нудные проповеди.

– Неужели нельзя было с этим подождать хотя бы до завтра? В конце концов, у нас праздник, – вздохнула экра, поправляя чуть выбившуюся из-под его шейного платка цепочку, на которой висел плоский кулон в виде двух лун, заключающий в центре, в своем пересечении, маленький огонек – ее душу, которую она вручила ему сегодня. Лицо осветила мимолетная улыбка, когда в памяти всплыли его слова, произнесенные вечером, перед старшими членами рода: «Я полюбил тебя за свет твоей души». Это стоило всех комплиментов и признаний, потому что являлось самым истинным и искренним выражением чувств. Лишь тот, кто мог рассмотреть истинное сияние души и звенья призрачной цепи, был достоин стать второй половиной. Однажды она это уже слышала. В какой-то другой, наверное, самой первой своей жизни. И хоть не могла вспомнить, как тогда все сложилось, почему-то в момент, когда звучала эта фраза из уст Уалтара, до слуха Наследницы рода Д’Эндарион явственно доносился еще чей-то голос, повторяющий то же самое, от которого хотелось зажать уши и зажмурить глаза: внутри что-то разрывалось, наполняя адской болью все ее естество.

Холодные пальцы бездумно задержались на его груди, чувствуя биение сердца, и он накрыл их своей ладонью, ободряюще сжимая.

– Вы не откажетесь подарить мне танец, миледи? – шутливо поклонившись загрустившей невесте, осведомился ее избранник, не желая, чтобы она начала строить теории происходящего. Даже несмотря на то, что Наследница не выражала никак своих истинных эмоций, ему, как связанному с ней, не составляло особого труда понять, что творится в черноволосой головке. А еще он неплохо изучил саму Кейру для того, чтобы говорить о предмете ее размышлений в данный момент. Ему бы очень не хотелось, чтобы она знала правду и тем самым испортила самой себе настроение, причем, увы, не только на сегодняшний вечер. То, с чем к нему сегодня подошел этот проныра Мюргис, выходило за рамки «обычных бытовых проблем» и могло потребовать радикальных действий и его непосредственного участия. Уалтар предпочел бы, чтоб его избранница об этом не знала совершенно ничего – она ведь не просто будет зря переживать, так еще и предложит с десяток решений, в которые обязательно сама ввяжется. И дело не в том, что старшую дочь рода Д’Эндарион вечно тянет в сомнительные предприятия – подставляться зазря она все же не станет. Скорее, в ее излишней заботе о нем. Но рисковать женщиной, пусть даже эта самая женщина была экрой, ему не позволяла честь. Хотя шансов на выживание у нее явно поболее будет.

И потому, он был готов даже вновь вернуться в круг танцующих, если это отвлечет его даму от нежеланных тем и заставит ее глаза вновь сиять.

Комментарий к – II —

Агнус – отделившийся от первородной троицы Высший, запертый в Бездне. Беспол, как и двое других Высших. Беспрестанно поминается в ругательствах межмирья, хоть и не является самым главным Злом. Скорее, самым первым.

========== – III – ==========

Голод настиг внезапно. Очертания людей и предметов раздвоились, тут же вновь собираясь в одно, но приобретая отчетливые оттенки, слишком яркие, чтобы быть нормой, как и обострившиеся запахи. Склонив голову и уткнувшись лбом в плечо крепко обнимающего ее мужчины, Кейра отсчитывала про себя удары. Глупое сердце билось как всегда, пока что не пытаясь учащать свой ритм, а значит ей с трудом, но удается сдерживать панику. Хоть и такие вещи всегда случаются не вовремя, потому что лучше бы им в принципе не происходить, старшая дочь рода Д’Эндарион все равно мысленно передала пламенный привет своим предкам за подставу. Старательно выбрасывая из памяти тот факт, что предкам приходилось хуже, чем ей, девушка с трудом дождалась окончания танца, чтобы, совершив поклон, отойти в сторону: желание оттаптывать ноги кавалеру сошло на нет. Как и желание оставаться среди сотни разряженных пар.

– С тобой все хорошо? – обеспокоенно осведомился Уалтар, придерживая избранницу за локоть, замечая, как она отводит взгляд и прячет руки, а на высоком лбу прорисовывается едва заметная морщинка. Резкие перемены настроения его, признаться, не обрадовали. Неужели она в течение всего танца не выпускала из головы его таинственные «дела» и додумалась до серьезных подозрений? С этим необходимо было что-то делать, не дав перерасти оным в стадию действий. Вот только как уберечь инициативную женщину, которой невозможно и слова против сказать? Она не устроит громкий бунт, но ведь своими хрупкими ручками затеет такую теневую игру, что не рад станешь однажды вырвавшейся фразе, пришедшейся ей не по нраву. Он, конечно, догадывался, что черноволосая экра в любом случае его заставит потом пожалеть об обмане, но ведь все делается ради ее блага, и нет смысла беспокоить ее по пустякам.

– Душно здесь, – пояснила Наследница, все так же смотря куда угодно, но не на него, – Ты не будешь против, если я покину ненадолго залу? – голос звучал устало, словно бы ее окончательно утомил прием, хотя еще пару минут назад она смеялась над его шуткой. Нахмурившись, мужчина выразил свою готовность сопроводить даму на балкон, но она даже излишне резким, как ей показалось, жестом остановила его, прося остаться здесь и уверяя в том, что скоро вернется.

Всю дорогу до высоких тяжелых дверей, возле которых караулили лакеи, она как мантру повторяла себе то, что леди не пристало терять достоинство даже в такие ночи. Ей казалось, что до ее совершеннолетия еще несколько месяцев, и она успеет разобраться с возникшими проблемами. Существо внутри нее это активно опровергало. Да и не должна была Алая Луна вступить в полную силу сегодня и вообще появиться на небосводе в ближайшие дни. Вот только светилу не прикажешь спрятаться обратно, равно как и не могла девушка отдать распоряжение «зверю» внутри нее затихнуть. Странно то, что несовершеннолетние экры обычно не подвержены таким приступам, поскольку до двадцати одного года «зверь» развивается, а после – получает сдерживающее клеймо. Зависимость от эмоций боли и ненависти, как и от крови, начинается только с этого возраста, но у нее все случилось гораздо раньше: еще лет в четырнадцать, когда Кейра ощутила непонятное ей самой удовлетворение от чужого яркого страха, а потом очень долго тосковала по этому чувству, параллельно начиная считать себя сумасшедшей. И честно бы верила в это, если бы в один прекрасный день не наткнулась на историю Альтерры, найдя там занимательную главу о Кровавой Жатве, а потом добралась до фолиантов из Главной Библиотеки, которые ей предоставил старший брат. Аргументировала девочка потребность в «Классификации редких рас» тем, что намерена тоже подавать документы в Академию, а начать готовиться лучше всего сейчас. Неясно, поверил ли Кедеэрн в такое объяснение, но вопросов больше не задавал. Хотя он в принципе к просьбам сестры всегда относился снисходительно, да и умел хранить ее секреты. Из всех троих, именно с Эрном, как сокращала девочка его имя, у нее были самые теплые и близкие отношения. Именно он научил маленькую Кейру обращаться не только с ритуальным кинжалом, которым обязана была владеть каждая экра, но и с иллюзорными клинками, что хоть и изрядно опустошали резерв, но могли стать выходом из самого тупикового сражения, поскольку приближались по действию к основному дару мужчин-экров: отправляли за Грань душу. Не сказать, что бы девочка проявляла активный интерес к оружию – ее куда больше интересовали вполне девичьи увлечения, но она словно подсознательно чувствовала необходимость в подобном умении. А иллюзорные клинки, все же, по большей части являлись творением чистой магии, что так увлекала Наследницу. Если б только таланта и предрасположенности ей в этой области побольше. Но, увы – магичка из девушки не получилась.

Теперь она знала, что она такое и что именно с ней творится, знала, что с этим делать, знала, что это навсегда. Вот только почему так рано и так активно? Сдавливая пальцами виски со стучащими в них молоточками и надеясь, что когти не рискнут показаться, – ведь тогда они испортят перчатки – черноволосая экра облизывала губы и напряженно скользила взглядом по саду. Нужно было как можно быстрее попасть в слепую зону для всех, кто может показаться на балкончике или выглянуть в окно: о проблемах не должны знать не только гости, но и даже родители. Сейчас она продышится и вернется в зал. Дайте всего несколько минут, чтобы унять поплывшие перед глазами круги и дрожь во всем теле.

Чуть влажная трава неприятно холодила ноги, касаясь не скрытых туфлями щиколоток, подол длинного вечернего платья шуршал при ходьбе, руки покрылись мурашками: начало весны выдалось прохладным, а она не взяла даже легкую накидку. Хотя сейчас что угодно стало бы мешаться – Кейру и так мучила идея распрощаться с перчатками и обувью, а еще избавиться от впившихся в голову шпилек, сдерживающих тяжелые, густые волосы. Вдобавок можно отодрать юбку, и она окончательно станет похожа на жуткое существо из сказок, которым их с сестрой пугали в детстве. Правда, потом, выросшая экра осознала, что она сама будет страшнее любого ночного кошмара. И это воспоминание заставило болезненно скривиться.

Если очень приближенно – их можно было бы назвать демонами, но все же они являлись скорее смесками. Крови тех древних чудовищ, что многие, по незнанию, называли демонами, и что были куда страшнее оных, в экрах была всего треть. Остальные две в равных пропорциях занимали драконья и человеческая. И самое главное – всего несколько капель драгоценной венозной жидкости истинных фэйри в качестве катализатора, поскольку сама по себе смесь трех предыдущих не опасна. Внешне похожие на людей, – среднестатистический рост, две ноги, две руки, голова и туловище – экры имели ряд отличий, большая часть из которых проявлялась только в боевой ипостаси. Конечно, если не брать в счет нечеловеческий цвет глаз, вытягивающиеся зрачки в моменты эмоциональной нестабильности и магические способности. Несмотря на то, что получилось почти идеальное существо, взявшее от трех древних рас самые яркие черты – регенерацию, оборотничество и ментальную магию, по принципу равновесия оно получило и обратную сторону: боязнь стали, схождение с ума в ночи двулуния – зависимость от эмоций или крови. Изначально этот голод был настолько сильным, что едва созданные «звери», попав под влияние Алой Луны, убивали своих же творцов, потому как не имели никакого разграничения на своих и чужих – они знали лишь понятие жертвы.

Она даже не знала, куда идет, оставив сей вопрос на откуп своему «зверю», понимая, что сейчас так сделать будет разумнее всего. В конце концов, это существо отличалось от тех «зверей», что сброшены Богами в Бездну: за тысячи лет искусственно созданную расу не раз подвергали экспериментам, что привело к максимально возможному контролю сознания своей сущности. Но, получая удар исподтишка, среагировать на него верно сразу – слишком сложно. Особенно если тебя никто не учил тому, как с этим справляться. Поэтому оставалось лишь довериться чему-то, похожему то ли на интуицию и разум «зверя», то ли на шизофрению. В последнее Наследница верила сильнее.

К моменту, когда она нашла искомое, мир перед глазами уже начал восприниматься цветными пятнами, теряя привычные очертания предметов, и самое главное «пятно» цвета индиго – максимально полезное – было прямо перед ней. Медлить она не стала. Пальцы сжимали нечто теплое, что явно было живым существом, которое почему-то даже не пыталось сопротивляться и биться в ужасе, а что-то говорило ей на непонятном языке то ли успокаивающим, то ли насмешливым тоном. Хотя, язык, скорее всего, был родной, просто разум «зверя», взявшего власть в свои лапы, не собирался размениваться на такие мелочи. Он был слишком голоден для осмысливания чего-либо, а потому заставлял упиваться чьей-то болью, трясущимися от нетерпения и желания руками терзать плоть, оставляя кровавые следы и глубокие раны. Все, что не владеющая собой Кейра могла сейчас сказать: перчатки все же пойдут в утиль.

Сознание прояснилось непривычно быстро для подобной ночи, словно «зверю» подкинули цельного кабана с гарниром – Наследница даже ощущала легкое «переедание», заключающееся в слабости и странном бормотании в голове, заглушающем ее собственные мысли: последствия любого ментального «обеда». Сделав пару глубоких вдохов и с ужасом осознав, что она сидит на влажной траве, которая, должно быть, уже оставила следы на платье, экра попыталась встать на ноги и едва сдержала позорный вопль, что явно не сделал бы чести аристократке. Рядом с обессилевшей девушкой, чей разум вернулся к хозяйке почти в целости и сохранности, опершись на локоть, полулежал мужчина. Вот только старых знакомых сейчас не хватало! В иных обстоятельствах, будь это их первая встреча, она назвала бы его оборванцем и, поморщившись, прошла бы мимо, удивившись, кто додумался пустить сюда чернь. Но уж кому-кому, а ему подобный вид был совершенно не свойственен, конечно, ежели находился он не на рабочем месте. Обагрившиеся кровью лоскуты когда-то явно дорогой сорочки, глубокие порезы на теле и лице, явный след от зубов и встрепанные темные волосы «тонко» намекали на то, что непрезентабельный вид приобрел он ее стараниями, и жертвой, столь скоро утолившей «голод», стал именно он. Мысленно поздравив себя с нежданным боевым крещением, – до сей ночи ей не случалось нападать на людей – старшая дочь рода Д’Эндарион отодвинулась, насколько это было возможно, и поправила платье. Здравый смысл намекал, что подкрепилась – пора бы и честь знать. Но откопалась маленькая загвоздка: просто так покинуть «место преступления» не было возможности, поскольку «жертва» отнюдь не пребывала в бессознательном состоянии и, наконец, перевела на нее заинтересованный взгляд разноцветных – изумрудного и стального – глаз, ловящих отражение Алой Луны. И именно интерес насторожил и ввел в ступор Наследницу, которая ожидала чего угодно – от страха до желания убить ее за злодеяние, но никак не этого. Облизав губы и сплюнув кровь, металлический привкус которой, возможно, нравился «зверю», но ни коим образом не значился в списке ее личных пищевых пристрастий, экра понадеялась на то, что она не вгрызалась в чужие конечности: это было бы явно хуже бесконтрольного поцелуя. А еще попахивало полной антисанитарией. Кто знает, мыл ли он эти самые конечности после «клиентов».

– Страстная женщина, – хмыкнул мужчина, обозревая последствия их «встречи» и соображая, куда теперь в таком виде податься. Засвидетельствовал свое почтение обрученным, называется. Счастливая невеста от радости разве что в ладоши не хлопает. А вот то, что мечтает спровадить его подальше – видно невооруженным взглядом. Только телепортом ему не воспользоваться по причине нехило опустошенного резерва. Он даже не может увести чьего-нибудь н’урра – эти заразы слишком преданы единственному хозяину, вдобавок не выносят даже самую каплю драконьей крови. В нем же, увы, ее более чем достаточно. А еще они некромантов не жалуют. Так что не повезло ему вдвойне. На своих двоих далеко не уйдешь, да и плутать по лесу в ночь двулуния – не лучшая перспектива. Опять же, в обессиленном состоянии. Проситься к кому-либо из гостей в экипаж – распугать дам и насторожить их спутников. Как-то выходило, что подходящие варианты наклевываться не спешили, а леди, что устроила ему вид, как после бурной ночи с десятью прелестницами сразу, – вымотала, к слову, так же – не спешит хоть как-то реагировать, если не принимать во внимание озадаченного выражения лица и сошедшихся к переносице бровей, говорящих то ли о ее задумчивости, то ли о желании продолжить «общение». Она, конечно, не раз уже говорила ему, что загрызет и не подавится, но как-то он не предполагал, что обещание было буквальным.

– Я ценю новизну в отношениях и эксперименты, но, может, найдем более цивильное место? – предложил он, не зная, как намекнуть на смену дислокации, – Гостиная? Спальня? Ванная? Там тепло и нет чужих глаз, – если их обнаружат здесь в таком виде, ничего хорошего не светит обоим, причем, не только от живых людей и нелюдей. Маленькая такая особенность собственного дара ему уже не намекала, а верещала во все горло, что ради безопасности стоило бы убраться подальше и постараться как можно быстрее восстановиться. В идеале – до окончания торжества, пока не стало поздно устранить последствия чьей-то «вспышки».

– С радостью бы предложила тебе убраться подальше, – процедила сквозь зубы Кейра, наконец, пришедшая в себя от двусмысленного предложения своей «жертвы», которыми оная сыпала всегда к месту и не к месту, – Но, поскольку наша беседа не завершена, вынуждена предложить проследовать за мной, чтобы переговорить наедине, – с него стоило взять как минимум молчание, желательно, подтвержденное клятвой, потому как верить кому бы то ни было просто на слово – глупо и неосмотрительно. Ей бы очень не хотелось, чтобы хоть одна живая – или не совсем – душа узнала о произошедшем. Ведь нужно подождать несколько месяцев, и все прекратится само собой, когда на ее бедре выжгут клеймо, сдерживающее «зверя», позволяющее контролировать свой разум и действия в двулунные ночи. А до этого момента она прекрасно справится сама, не посвящая никого в собственные проблемы.

Осторожно передвигаясь по саду по направлению к заднему входу в особняк, черноволосая экра пыталась понять, какие Высшие и за какие провинности подсунули ей этого типа вместо мелкого зверька или низшего, например. Ведь разорви она даже любимую иррлу своей матери, ответственность можно было бы спихнуть на лесных тварей или даже на мертвяков – в нынешнее неспокойное время это не новость. А вот с человеком подобное не прокатит, тем более с этим: весь Альянс на уши встанет, разыскивая. Точнее, даже не с человеком: обычный смертный скончался бы от полученных ран моментом и не пришлось бы заметать следы, а этот еще и приставать умудряется, отпуская по пути шуточки относительно ее несдержанности и изобретательности. Мол, еще ни одна дама его убить в порыве страсти не пыталась. Даже интересно, какой особо живучей расе принадлежит эта болтливая и извращенная зараза. И самое главное – он умудрился испортить ей столь долгожданный вечер. Теперь вместо того, чтобы наслаждаться приемом и дарить своему мужчине поцелуи, она мало того, что, похоже, умудрилась подарить их тому, кому совершенно не следовало, так еще и вынуждена сочинять оправдание для своей задержки. Пусть несчастный молится всем известным ему Богам, но она обязана вернуться к гостям и Уалтару в ближайшее время. У них большие планы на остаток вечера и эту ночь, и в них никак не входит обработка чьих-то ран и поиски чистой рубашки по размеру.

В юной головке промелькнула было прекрасная мысль завершить начатое да упокоить некроманта окончательно, но существовало внушительное препятствие: она не знала, как это сделать. И он еще мог быть ей полезен.

========== – IV – ==========

OST: Shikata Akiko – Kaseki no Rakuen

Всю ночь ей снились туманные лабиринты. Снова и снова пронзающие плоть осколки зеркал, счет которым она уже потеряла за время своих блужданий по реальностям и вероятностям. Новая, подарившая ей эту роль, пока казалась обманчиво прекрасной, словно мираж для изнывающего в пустыне путника. Впервые найденные узы первородного брака, человек, с которым она почти связала свою судьбу по велению сердца и судьбы. Правда ли это оазис ее покоя, который она наконец обретет, прекратив скитаться по мирам, или же снова из колоды вытянута карта-пустышка, на обратной стороне которой скалится во все три ряда острых зубов отвратная морда Стража Переходов? И за что вообще ей подарили это наказание?..

Утро, начавшееся с подозрительных вздохов прислуги, не могло считаться прекрасным. Ци, расчесывающая ее волосы, успела целых два раза, задумавшись о чем-то, сильно дернуть пряди, вызвав у Наследницы недовольное шипение: прежде подобных оплошностей низшая не допускала. Резко отобрав у девчонки щетку и вперив взгляд в ее взволнованное отражение, черноволосая экра поджала губы, отрывистым жестом приказывая слуге покинуть хозяйскую спальню. Оставшиеся – Тай и Зу – вздрогнули, опасаясь немилости старшей дочери рода Д’Эндарион, и едва не сбились в шнуровке, при помощи которой затягивали платье на худенькой женской фигурке. Мысленно готовясь отчитать девчонок, если они еще пару раз покажут свою рассеянность и осведомленность в том, что неизвестно самой экре, владелица спальни нахмурилась. Здесь было явно что-то не так. Страдания сердечного характера отметались: на первом месте у Ци, как и большинства подневольных низших в особняке, было служение господам. Да и они в целом не имели привычки показывать свои эмоции, ибо на оные никто бы внимания все равно не обратил. Тогда в чем дело?

Убрав густые волосы в тяжелую косу самостоятельно, Кейра поднялась из-за туалетного столика, отмахнувшись от возжелавших вплести в прическу ленту служанок, позволяя им покинуть хозяйские покои. Раздумывая над тем, насколько ей допустимо на правах невесты сейчас объявиться в гостевом крыле и поприветствовать будущего супруга, девушка окинула взглядом комнату, словно хотела в смятых простынях и разведенных по обе стороны от окна плотных шторах найти ответ на незаданный вопрос. Младшая сестра, оставшаяся сегодня здесь же, – отвлекать от мрачных дум обручившуюся, планы которой на вечер и ночь рухнули из-за возни с «жертвой» – зевнула, сползая с постели и лениво распахивая дверцы платяного шкафа. За что Айне любила ночевать у старшей, так это за обилие платьев, от которых разбегались глаза. Черноволосая экра сама всегда говорила, что неприлично носить один и тот же туалет два дня подряд, а потому не могла воспротивиться, если бы младшая одолжила у нее одну из вещей, вместо того, чтобы переодеться во вчерашнее. Да и странно было бы, если бы она явилась на завтрак в вечернем одеянии. Теперь предвкушающая процесс долгой увлекательной примерки тех нарядов, что так долго не покидали юный ум, Айне прикладывала их к себе один за другим, любуясь то сверкающими под лучами утреннего солнца золотыми и серебряными нитями, которыми был расшит лиф одного из платьев, то искусно сплетенным тонким кружевом, вставленным в зону декольте другого, дабы превратить излишне глубокий вырез в невинный.

Девичьи проблемы были прерваны стуком в дверь, после которого оная распахнулась, впуская главенствующую чету. Удивленная столь ранним визитом и все еще пребывающая в состоянии предчувствия чего-то недоброго, Кейра оправила платье и сделала шаг назад.

– Maman, papa, – чуть склонившись в реверансе, она опустила глаза. Эту обязанность так хорошо вложили в юную головку, что даже сейчас, когда обстановка была достаточно неформальной, а в спальне не присутствовало никого постороннего, Наследница по привычке встречала родителей как полагалось. Младшая сестра сделала то же самое, следуя её примеру и не выпуская из рук вешалки. Но не только традиции клана сыграли роль в таком официозе – лица старшей четы были непривычно холодны. Конечно, они никогда открыто не выражали свои эмоции, но обыденное бесстрастие не могло сравниться с тем, что исходило от них сейчас.

– Кейра, – сухой тон матери заставил старшую внутренне подобраться – он не сулил ничего хорошего. Смуглое лицо девушки чуть побледнело, пока его обладательница соображала, за что именно рискует получить выговор. Вроде бы не делала ничего такого, что не подобает леди, тем более той, за которой следит добрая половина клана. Несмотря на то, что она отнюдь не была хрупкой девочкой, боящейся сказать кому-либо слово поперек, опустить себя в чьих-либо глазах являлось недопустимым. А тем более показать неуважение к родителям собственными поступками. Неужто прознали про ночной срыв и теперь хотят отослать ее в Цитадель, избавиться, как от гнилого плода на здоровом деревце, опасаясь заражения остальных? Но кто мог выдать, ежели вчера они ни с кем не сталкивались, пробираясь в подвалы через черный ход? Кто был способен донести на Наследницу, не опасаясь ее гнева и расправы? Кто вообще присутствовал в столь позднее время в этом крыле, когда все, включая слуг, должны были находиться в той части, что отводилась под прием?

– Скажи, вчера не происходило ничего подозрительного в течение вечера? – обратилась к ней леди Орлэйт, едва заметно потирая кончик мизинца левой руки у основания ногтя, как делала всегда при сильном волнении. Что должно было случиться, чтобы всегда бесстрастная и хладнокровная супруга главы хоть как-то выдавала собственную нервозность? В этом плане, наверное, старшая дочь пошла в нее: с самого детства привыкшая носить непроницаемую маску спокойствия с налетом уважения к своему собеседнику, она никогда не демонстрировала даже искренней и громкой радости, что и говорить об остальном спектре эмоций. Айне, похоже, единственная из всех пятерых детей оказалась наиболее живой и открытой, и причину такой разности натур до сих пор никто не смог разгадать. Воспитывались девочки абсолютно одинаково, если не считать того, что в первый год Кейру баловали сильнее от того, что этот ребенок стал долгожданным для старшей четы. Но и не более. Послаблений не давали обеим девочкам никогда. И все же, в младшей дочери света и тепла оказалось столько, что даже традиции клана и близость к Альянсу не смогли его убить.