Текст книги "Release my soul (СИ)"
Автор книги: Selestina
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)
Бабочки уничтожались бушующим внутри ураганом.
Оборачиваясь так, чтобы в следующий момент поймать чужие губы своими, впервые за столько лет, признать этим действием рухнувшие стены, женщина чуть подалась вперед, прижимаясь к полуобнаженному торсу и обнимая мужчину за шею так, словно сейчас он оставался единственным островком спасения. Хотя на деле скорее являлся тем, что уничтожит ее. Потому что и она – причина его скорой смерти. Клятвы нерушимы, предсказания Высших – всегда исполняются. Но то, что для кого-то стало бы трагедией, для них могло оказаться счастливым финалом. Усталости нужен лишь покой. Когда внутри все прогорело дотла, и внешняя оболочка держалась лишь на остовах, стоило позволить и им рассыпаться, чтобы более не возводить иллюзий жизни. Они оба давно уже мертвы, потому что уничтожены изнутри. Потому что в сотнях, тысячах перерождений их души истощились, существуя лишь на проклятии. Им бы давно развеяться по ветру, да только та, кто смогла бы это сделать, давно развоплощена рукой их сына. Высшие такую милость не подарят. Оставался лишь рискованный шаг: полноценное вступление в игру. Уже как единого целого, коим они не были несколько десятков тысяч лет.
Альтерра рисковала пережить свой второй закат.
Только все это не интересовало никого. Ради возможности уйти и более не быть вовлеченными в агнусово безумие, они смогли бы даже снова привести к краху этот мир. Здесь не осталось ничего ценного. Даже грехи они уже повторили, не раз искупавшись в чужой крови, как бы ни старались пройти новый путь без тяжести вины за плечами. Прошлое настигало, становясь настоящим и говоря о том, что иного будущего не существует. И потому стоило уничтожить возможность на «завтра», которое чересчур утомило за прошедшие тысячелетия.
– Трехликая позволила перерождаться тебе, но не стала трогать не рожденную дочь, – холодные руки сомкнулись на обнаженной талии, вопреки всему даря тепло. – Только, похоже, дальше в игру вступили Высшие, переродив душу девочки в Айне. Оттого ты и ощущала к ней тягу, необходимость заботиться и оберегать.
– Они нарочно вывели на сцену детей, – непроизвольно сомкнув пальцы на мужской ладони, экра нахмурилась, – Чтобы полностью запутать. Потому я не обращала внимания на холодность чувств между мной и Уалтаром, принимая это как должное, успокаивая себя тем, что присутствует необходимость быть рядом, появившаяся еще в первую нашу встречу. И потому же, начиная сходить с ума, когда эта цепь рассыпалась прахом, приняла тягу к Айне за связь. Она была, но иного характера. Только я до сих пор не понимаю, зачем нужно было вообще создавать эти иллюзии и разбивать их впоследствии?
– Они знали, что мы найдем друг друга, специально бросив на сей раз в один и тот же мир. И они хотели затянуть еще один узел на этой нити. Фальшивые цепи рушились уже после того, как мы приносили клятву, делая невозможным счастливый финал. Именно поэтому вспомнил я обо всем раньше. И, получается, эти жизни были их расходным материалом, – скольких убили они сами, в расчет не бралось. Они избавлялись от незнакомых лиц, в то время как Высшие подвергали мучениям их детей. И не только. Троица могла играться сколько угодно с ними, но не имела права втягивать в это невиновных.
– За что они обрекли на перерождение Эрвига – я могу понять, – после недолгой паузы изрекла Наследница, высвобождаясь из объятий и соскальзывая с постели, – сын уничтожил Трехликую, такое просто не забудут, даже если им самим это было выгодно. Но зачем было трогать дочь? И твоя сестра. Кем она была? Почему ты столько времени верил, что у вас связь?
– Похоже, что здесь существовала лишь качественная иллюзия, – мужчина пожал плечами, взъерошивая светлые волосы и наблюдая за тем, как расписанное узорами покрывало облегает гибкую фигурку, скрывая ее наготу, – Никакого иного объяснения найти не могу.
– Значит, Высшие нашли себе развлечение, – завершив завязывать узел над грудью, женщина сцепила пальцы рук в замок, поворачиваясь лицом к сидящему на постели, – Что ж… даже если это будет последней игрой, я не могу от нее отказаться.
– Что ты задумала?
– Переиграть, – в одном-единственном слове ни капли сомнения. В полумраке спальни аметистовые глаза слабо светились, что свидетельствовало о близости двулунной ночи. Но куда явственнее было нескрываемое желание. Вновь сотворить безумство. И это сумасшествие, волнами расходящееся от женщины, сплетающееся с уверенностью, вновь вызывало у хозяина особняка восхищение. Он знал этот взгляд. Знал эту осанку. Эту улыбку.
– Ты же знаешь, что их не убить. А исходом таких игр всегда является смерть.
– Итогом этой игры будет наша смерть. Она все равно неизбежна: мы оба поклялись друг друга, а ты не хуже меня знаешь, что следует за невыполнение, – подходя ближе и проводя пальцами по контуру рисунка на скуле, как делала всегда, протянула женщина. – Но если эта партия окажется за нами, она станет окончательной победой: в случае удачного исхода череда перерождений прекратится.
– Хочешь поставить окончательную точку? – перехватывая порхающие у его лица руки и касаясь губами запястья с перекрещенными лунами, поинтересовался некромант.
– Мне не удалось изменить течение времени, чтобы начать сначала и оказаться с тобой и сыном. Не получилось прожить хотя бы одну жизнь так, чтобы это не было наказанием. Не вышло даже разорвать цепь. Еще одно перерождение приведет к тому же – крушению всех попыток.
У них и вправду не было выхода. Какой бы путь оба ни избрали, жить осталось недолго. Потому стоило рискнуть, устроив поиски того фолианта, что когда-то Хэдес взял с собой из вояжа по мирам. Только не ради разрыва цепи – ради моментальной смерти, что дает возможность минуть туманный коридор, переправляя сразу за Грань.
В их случае – прямиком в Бездну.
========== – XXIX – ==========
В своем несчастье одному я рад,
Что ты – мой грех и ты – мой вечный ад.
У.Шекспир. Сонет #141
Залитое лунными лучами домашнее святилище рода МэгРоан собрало под своими сводами более трех десятков членов Дома, а также их будущих родственников, коих, правда, было не так уж и много. Большая часть рода Д’Эндарион не сумела наступить на горло многолетней вражде и потому отказала в присутствии на бракосочетании Айне и Брайса. Кроме родителей девочки и среднего брата лорда Ардала не появился никто, если не считать принявшую стараниями Хэдеса свою привычную личину Илиссу. Все лишь потому, что под маской Кейры она не желала встречаться с «родителями», но обязана была находиться рядом с «младшей сестрой», которую сейчас, с печальной улыбкой, в последние дни не сходящей с ее лица, благословляла на спокойную жизнь с любимым человеком, искренне надеясь, что на дочери Высшие больше не посмеют отыграться. Ведь, с трудом, но они провели ритуал несколько ночей назад.
Воспоминания о том вечере до сих пор отдавались неприятным чувством где-то в груди. Потому что не было даже возможности объяснить девочке, зачем ее вызвали в такое время. Рассказать Айне о том, кем она являлась до нынешнего перерождения, Наследница не захотела. Поэтому пришлось просто наложить на нее то же усыпляющее заклинание, что Хэдес когда-то использовал для супруги, проводя ритуал изъятия дара. Последствием станет лишь сильная головная боль и временное нарушение координации, но если все пройдет хорошо, девочка просто проспит до утра, а ближе к обеду уже будет чувствовать себя абсолютно здоровой. Насколько это возможно для той, кого с самого момента появления на свет наблюдали лекари.
Экра боялась. Безумно боялась того, что где-то способна случиться осечка, ошибка, возникнуть мелкий недочет, что сведет на «нет» все старания, и не рожденная дочь, абсолютно невинная душа потеряет шанс на спокойную, счастливую жизнь. Которую и без того изрядно исковеркали Высшие со своими забавами. Потому, прижимая к губам бледную руку лежащей на каменном алтаре девочки, женщина обращала мольбы ко всем существующим и даже давно забытым божествам. Пусть даже их игра окончится поражением – она согласна еще не на один десяток зеркал, только бы не тронули дочь. Только бы дали ей впоследствии остаться за Гранью в Садах. В отличие от своих родителей, она не заслужила Бездны.
Хэдес, удерживающий в руках сплетенную за неполный месяц печать, на мгновение замер, изучая склонившуюся над телом фигуру. Винить себя вновь смысла не было, пытаться перебрать старые грехи – тоже. Но не подумать о том, что могло бы когда-то все повернуться иначе, и они бы прошли вместе полный путь, вырастив обоих детей, не удалось. Пусть на секунду, но допустить для себя такое бесполезное предположение. И теперь единственное, что он мог сделать для своего ребенка, о существовании которого узнал лишь в момент принятия наказания, это отдать все за ее покой. Опуская на равномерно вздымающуюся грудь спящей девочки мерцающую печать, он впервые за много лет своего последнего перерождения улыбнулся.
Не искривил в усмешке губы, а позволил себе теплую, давно забытую улыбку.
И ободряюще сжал в своих ладонях пальцы супруги и дочери. На краткий миг.
Теперь, стоя рядом с Илиссой в тени искусно вылепленной колонны, но ни единой клеточкой тела не касаясь женщины, чья голова согласно традициям была покрыта прозрачным кружевом, как когда-то, в день их обряда соединения, мужчина смотрел на преклонившую колени у статуи пару. И то ли вспоминал прошлое, то ли радовался за настоящее. Даже он сам не разобрался бы в этих странных ощущениях и мыслях, да и находящаяся рядом вечная супруга тоже. Тем не менее, внутри царствовал неведомый до сего дня покой, который, конечно же, скоро расколется на части, осыпаясь с глухим звоном. Но это случится не сегодня. Пока можно даже обмануться тем, что главная их задача исполнена, и будущее уже не пугает. Скрепленные когда-то цепью души Айне и Брайса получили подтверждение в текущей реальности, по законам Альтерры их брак состоялся, а жизни новой дочери рода МэгРоан ничего не угрожает. Если, конечно, желающих вновь уничтожить межмирье здесь не присутствует. Изначально предполагалось, что печать замкнется на всех членах Дома, однако для этого потребовалась бы их кровь. И никто не давал гарантии в том, что Высшие не найдут иного убийцы. А направлять заклинание на неизвестного индивида было невозможно. Потому пришлось воспользоваться уже проверенной схемой, расплатившись за такую вольность остатками длительности своих жизней, изначально сотканных небесными прядильщицами. И столь дорогой возможностью разорвать цепь, как единственным сильным желанием. Теперь в запасе до финала у них имелись лишь сутки, после которых их существование прекратится. И если выход не будет найден, за этим последует новое перерождение. Определенно – в разных реальностях, если они не исполнят своих клятв.
О том, как вырваться из бесконечно зеркального лабиринта, Илисса догадывалась. Существовал только один-единственный способ, судя по тем крупицам информации, что удалось собрать. Если после смерти оба попадут не в туманное ничто, а прямиком за Грань. Но возникало две проблемы: первая – устроить такое «путешествие» способны лишь мужчины-экры, а Хэдес никоим образом не принадлежал к ним, особенно теперь, завладев собственным телом; вторая – гибель должна произойти от рук друг друга, иначе бесполезно. Последнее хотя бы автоматически приводило в исполнение их клятвы, что изрядно облегчало дальнейшую участь. Но как поступить с первым, пока никто не знал. Идея была, но насколько она безопасна? Сама женщина с легкостью бы переправила мужчину за Грань, поскольку стараниями брата и отклонений своего организма получила власть над иллюзорными клинками. Но некромант бы этого не повторил. Требовалась своеобразная «смена расы», которая подразумевала еще один – последний – эксперимент. От такой мысли внутри все сжималось: забытые ощущения от этих минут ожидания результата просили возрождения. Но на кону стояла жизнь того, в чьем поиске она провела не один десяток тысячелетий. И теперь права на ошибку не оставалось. Если вечный супруг не выдержит ритуал, отправившись в туманное ничто, а она не сможет вытащить его душу для очередной пробы, для него пытка, может, и закончится. А вот для нее – нет.
Потому, бездумно касаясь затянутыми в искусно изукрашенный материал пальцами граней обсидианов, женщина пыталась принять верное решение. Эксперимент манил, обещая несколько часов прежней жизни, что вспоминалась с тоской и долей ужаса. Но и пугал он ничуть не меньше. И почему-то она знала, что ничего не выйдет из этой затеи: такая способность простым разделением крови не передается, а вновь искать тот элемент, что они вживляли когда-то Эрвигу, не оставалось времени. Риск становился напрасным.
Устремляя взгляд на статую Пресветлой Матери, возле которой сейчас Брайс застегивал на шее Айне брачное ожерелье с нефритами, Илисса подавила глубокий вздох. Губы беззвучно шевельнулись, секундой позже искривившись странной, чуть безумной улыбкой.
Она ответит за свои грехи.
Выпуская под стеклянный потолок фигурные колечки дыма, Тайсс с усмешкой посматривал на старших братьев, обменивающихся короткими репликами вполголоса. Это состояние было почти высшей точкой в любом споре, приходя на смену фразам на повышенных тонах. Если кто-то из троицы начинал говорить почти что шепотом, степень его злости уже не поддавалась никакому измерению. Младший из братьев, развалившись в кресле и забросив ноги на подлокотник, веселился, будучи стороной наблюдающей: он в их сделку не ввязывался изначально, а потому в любом случае не проигрывал. Да, поддразнивать что Агнуса, что Эфрена было весело, спутывать им карты тем более, но практической выгоды в этом не существовало. Чистой воды эмоциональное наслаждение.
– Минус одна фигура, – намекая на не так давно растворившуюся в воздухе обсидиановую бабочку, бросил Тайсс, поглядывая на Эфрена, – так что ты просчитался, братец. Твой ввод ее в игру привел лишь к потере очередной куклы.
Злобный взгляд исподлобья, коим наградил его брат, стал лучшим доказательством того, что удар попал в цель.
– Между прочим, не я один промашку совершил.
– Но центральная идея принадлежала тебе, – черно-белое половинчатое лицо приняло торжествующий вид, который когда-то уже стал началом двух крупных войн и одного стихийного бедствия, – потому в Бездну отправляешься именно ты, – заметив недовольство, волнами расходящееся от Эфрена, старший из Высших продолжил, – скоро там вновь сменится власть. Можешь начинать репетировать приветственную речь и поклоны: может, заслужишь крупицы милости с их стороны. Уверен, и Владыка, и его супруга будут рады видеть тебя в качестве своего слуги.
Хрипло рассмеявшись от представленной картины, Тайсс не нашел в себе ни капли сочувствия к среднему брату. Наблюдать за мучениями Эфрена, оказавшегося в услужении у тех, кто несколько тысячелетий был его куклами, куда интереснее, чем отслеживать витки набившей оскомину истории. И забавляться со временем, отведенным на визиты в другие реальности, теперь никто не станет.
Кольцо дыма, сорвавшееся с трубки, приняло форму человекоподобного коренастого существа и упало в подставленную ладонь младшего из троицы.
Новая фигурка готовилась занять свое место на пятиугольнике.
Мерцающий клинок цвета индиго легко вошел в плоть, точным ударом направленный под ребра. На светлой ткани проступило багрово-черное пятно, медленно увеличивающееся в размерах. Взгляд зеленых глаз напротив стал холоднее, приобретая стальные ноты, однако ожидаемого удивления почему-то Илисса не увидела, создавая дистанцию между их лицами. Словно бы ее действия предугадали заранее и просто ждали, когда отыграются все сцены тщательно сочиняемого спектакля. Отстранившись от мужчины, упавшего в кресло, стоящее за ним, женщина сделала шаг назад, позволяя иллюзорному клинку в своей руке исчезнуть. Свою часть клятвы она выполнила, отомстив за убийство Уалтара. И единственное, что могла сделать для вечного супруга, тоже. Его ждет Бездна, но теперь уже в качестве конечного пункта. А там он не пропадет.
Обессилев, Илисса опустилась на ковер, снизу вверх смотря на хозяина особняка, все сильнее бледнеющего, но не спускающего глаз с сидящей у его ног женщины. В них не было ни ненависти, ни осуждения, ни вопроса. Только какая-то странная насмешка, будто бы приклеившаяся к его лицу, говорящая о том, что ему известно намного больше, чем все полагают.
И о том, что он не мог не оставить за собой последнее слово.
Ощущающий, как по всему телу разливается слабость, Хэдес скользил взглядом по сжавшейся в комок фигурке жены, обхватившей руками колени. Ей недолго мучиться, пусть не надеется на то, что он отпустит ее в новое перерождение одну. Столько лет, проведенных в уничтожении печатей, наложенных на воспоминания, он не мог потратить впустую. Когда его «сестру» сделали жертвой для обмена на душу тогда еще незнакомой ему девочки, вены заполнило безумие, требующее уничтожить весь мир, обязательно бы закончившееся этим сразу после того, как была принесена клятва, если бы в тот момент кто-то из Высших резко не сорвал первую печать, забросив едва переступившего порог отрочества мальчишку в кошмар, не имеющий конца. Странное, ни к чему не привязанное видение, воспринятое в качестве дурного сна. Но отчего-то слишком часто приходящее к нему, стоило только закрыть глаза на несколько мгновений. И для простого ночного бреда уставшего подсознания эти картинки оказались излишне последовательны и логичны. В случайности и совпадения некроманта жизнь научила не верить.
То, что это – его собственная память, он понял лишь через несколько лет, когда почти закончил идею своей мести той, по чьей вине погибла его «сестра». Высшие явно не желали столь быстрого конца, уничтожив еще одно звено в миг, когда молодой человек решил, что пора. Ритуал разделения крови, проведенный с Кейрой, завершился благоприятным исходом для обоих, вместо того, чтобы уничтожить девчонку сразу. Именно тогда стало ясно, что расплату можно отложить: цепь была фальшивкой, и стоило сначала найти истинную. А оборвать линию жизни старшей дочери рода Д’Эндарион он всегда успеет. Тем более что чем старше она становилась, тем больше пользы начала приносить некроманту, решившему приблизить потенциальную жертву ближе к себе. Клятва не имела срока годности, и потому стоило сначала развлечься, прежде чем нанести удар.
Подозрения, позволившие провести параллели между Кейрой и Илиссой, начали зарождаться еще за два года до гибели Уалтара, когда его очаровательная невеста внезапно решила спровоцировать жениха на ревность, воспользовавшись Дэем с этой целью. Вдыхая чересчур знакомый аромат, исходящий от кожи экры, некромант с каким-то непонятным ему самому ужасом отшатнулся от девушки, чьи глаза были затуманены обидой и решимостью. В этой смеси запахов магии, тела и ауры сквозило столь привычного и нужного, что ему на миг почудилось, будто это реальность качнулась на несколько десятков тысячелетий назад. И потому в тот момент против собственной воли, не задумавшись ни на секунду, он попытался оттолкнуть ту, которую был готов сломать и растоптать. Впрочем, в следующий момент уже возвращая себе самообладание и призывая сознание пользоваться доводами разума, а не сиюминутными ощущениями. Им вполне могло поспособствовать то, что взяв душу его «сестры» за разменную монету для своего спасения, Кейра могла получить и часть ее ауры. Это бы уже изрядно спутало карты.
Только чем дальше, тем сильнее крепли подозрения. Вспоминались детали, анализировались незначительные мелочи, что слишком о многом говорили. Жесты, взгляды, запахи, манера речи, осанка, желания. Он мог перечислять до бесконечности, но вместо этого просто намечал себе точки, что могли подтвердить или опровергнуть гипотезу. Проверял, рискуя. Вплоть до заточения Наследницы в Цитадели играл в «да» или «нет», зная, что почти ничего не теряет. Даже если ответ положительный, какова вероятность счастливого исхода? И ему все равно предстоит убить девушку, исполняя клятву, разве что не хотелось бы сделать это раньше времени. Оставалось ждать, исполняя пункты один за другим, и наблюдать. Понимая, что даже если все так, как он предполагает, сама супруга не помнит ровным счетом ничего.
И когда последнее испытание склонило чашу весов в сторону истины, пришло понимание игры, что продолжали Высшие. Принятие собственной роли, но желание сменить статус из послушной фигурки в равноценного игрока. Троица почти божественных персон пыталась решить, как долго будет вспоминать вторая сторона, и сможет ли вообще это сделать. Он – подтолкнуть женщину к самостоятельному разрушению печатей, что, по всей видимости, оказались крепче его собственных. И параллельно стоило что-то сделать с их наказанием, что ему порядком надоело. Хэдес знал, что ни о каком счастливом исходе говорить не стоит: подобная карта для них никогда не выпадет. Однако искупить свою вину перед супругой он был обязан, пусть и ценой собственной судьбы, что получит черную метку.
Потому что не попытайся он тогда напомнить ей о себе и их браке, не сорвавшись, он бы успел закончить мир и вернул жену, получив для нее и сына новую, чистую реальность.
А вместо этого стер все живое с Альтерры, во весь голос заявив Трехликой о своих действиях.
Если бы сейчас, в этом теле, с этими способностями, годящимися лишь для маскировки и теневых дел, но никак не для созидания, чего инцы никогда не умели, он мог сотворить мир с нуля, он бы определенно этим занялся. Да даже будь он в силах продолжить когда-то прерванную работу – не пожалел бы ничего на это. Но то ядро, едва-едва окрепшее, было уничтожено Высшими, когда вытаскивались наружу все грехи властвующей четы. А для нового требовался в первую очередь кристалл, что существовал лишь в каком-то из соседних миров. Мужчина не помнил даже координат этого мира: о процессе развития из кристалла полноценного ядра, на которое еще нужно было нарастить оболочку, можно было и не думать – толку нет.
Единственное, что он мог – заставить Илиссу вспомнить. И отпустить ее душу, позволив ей найти покой, пусть даже в Бездне. Когда-то она просила его об этом, но дикое чувство собственничества, не искореняющееся ничем, выбилось на первый план, убеждая в том, что это невозможно. А сейчас, когда все возможные пути отсеклись, захотелось лишь одного: освободить женщину, не заслужившую всего этого. Да, ее вины в случившемся немало, но только и он искупался в крови не меньше ее. Поэтому, постепенно изучая материалы в различных Хранилищах и с трудом, но найдя нужный фолиант, он приготовился к проведению ритуала, что навсегда разрушит связь между ними, уничтожив и его самого. И вновь все цели смешались, изламываясь и меняя курс, когда в ее глазах он сумел прочесть прощение.
И просто вновь не смог от нее отказаться, сжимая до боли тонкие запястья с голубоватыми венами, оставляя на них следы от чересчур сильного захвата. Это чувство было сильнее разума.
Только решившая переиграть Высших женщина не оставляла ему выбора.
Хэдес знал, что Илисса пойдет на все, лишь бы оставить победу за собой. Увидев, сколь много она готова отдать за спасение дочери, что ни разу не прижала к груди, а лишь вынашивала несколько месяцев под сердцем, пока он – вновь он! – не порвал и эту ниточку, осознал, что супруга совершенно не изменилась. И все так же не задумывается о последствиях своих шагов, а потому может согласиться на любую сделку. Впутаться в любой ритуал, лишь бы остановить безумную игру почти божественной троицы.
Книга, что читала женщина, осталась раскрытой, когда утомленная тяжелым днем Илисса уснула, даже не сменив платье. С трудом отобрав у нее фолиант и не без усилий разобрав рукописную вязь, побледневшую от времени, мужчина обернулся к спящей супруге, желая умертвить ее тут же. Потому что был способен предугадать ход мыслей, и все эти не озвученные ходы его ничуть не радовали. Ни возможный эксперимент, коих ему хватило еще в их первой жизни, ни простой клинок под ребра. И то, и другое отнимало у нее самой шансы обнулить вероятность нового перерождения. А наслаждаться мирными пейзажами Нижнего Мира в одиночестве бывший Владыка Бездны точно не собирался. Они разделили клятвы и связали свои судьбы. Если она так желает послать его за Грань, то и сама отправится туда же.
Не в его силах было создать иллюзорный клинок, что бы сделал эту работу максимально чисто и четко. Но он, в конце концов, являлся магом смерти, что было отнюдь не профессией, а направлением дара, развитого уже последующей учебой. И потому найти хотя бы один способ договориться со стражем Врат Хэдес мог. Цена роли не играла.
Вернувшись вместе с супругой из домашнего святилища рода МэгРоан, мужчина уже знал – у нее не осталось причин жить. А потому ожидать последнего удара стоило в любую секунду, и более медлить мужчина не имел права. Наполняя бокал Илиссы вином, он с затаенным ожиданием и надеждой следил за тем, как тонкие губы касаются стеклянного края, и багровая жидкость постепенно исчезает, оставаясь лишь едва заметными каплями на прозрачных стенках.
Действие яда должно было начаться через несколько часов.
Его собственная смерть решила не задерживаться, прибыв чуть раньше, чем он ее ожидал, и поприветствовав пустотой внутри, образовавшейся в миг, когда сгустки энергии, сплетенные в иллюзорный клинок, вошли в плоть.
– Интересно, кто сейчас стоит во главе Нижнего Мира, – усмехнулась женщина, закашливаясь и чувствуя во рту такой привычный привкус крови. Правда, в этот раз – собственной. «Зверь» спал, и оценить этот прощальный подарок было некому. Да и не до этого сейчас было, потому что внезапная слабость и раздирающий легкие кашель наталкивали на мысли иного рода. Например, о своеволии супруга.
– Уже строишь коварный план по его свержению? – не смог удержаться от комментария мужчина, почти из последних сил протягивая немеющую руку к лицу вечной супруги, чтобы стереть кровавую дорожку, прочертившую свой путь от уголка ее рта вниз по подбородку. Пальцы слушались неохотно, словно бы были выкованы из цельного куска гранита. Он даже боялся, что его прикосновения будут болезненны для женщины.
– Ты ведь не будешь против маленького переворота? – она все еще пыталась держаться, как и всегда, хотя силы и жизнь покидали ее по капле. Но до самого конца она хотела оставаться в его глазах все той же самоуверенной и строящей свою судьбу собственноручно женщиной. Какой он всегда ее знал. Какой она была во всех жизнях, вне зависимости от того, как насмехались над ее личностями Высшие.
– Я не скажу ни слова поперек, даже если ты разнесешь всю Бездну.
– Только пообещай мне одну вещь, – вдруг сменившимся тоном попросила она; через привычный образ мелькнуло лицо маленькой девочки с косичками, что когда-то сумела завладеть его сердцем, – Найди меня, …где бы мы ни оказались. Даже если нам не повезет, и это не последнее наше перерождение… – вновь закашлявшись, она продолжила уже почти шепотом, – Просто найди мою душу.
Прощальная улыбка была смешана со вкусом крови и соленых слез на губах. Сплетенные пальцы уже бы никто не разомкнул – они почти окончательно застыли, отчего две фигуры медленно становились похожи на статуи. Кулон рассыпался прахом, выпуская из этой клетки маленький яркий огонек ее души. Души, что уже давно была чернее самого темного сгустка мрака в дальнем уголке Нижнего Мира и обагрена кровью. Но она все еще изо всех сил светилась, устремляясь ввысь, хоть и зная, что Садов Трехликой ей не достигнуть.
Тем более что прикованная к другой стороне цепи первородного союза душа некроманта совершенно точно летит в Бездну.
И скоро она отправится следом. Как когда-то давно.
В самой первой жизни.
