Текст книги "Гарри Поттер и двойной капкан"

Автор книги: Rulez

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 50 страниц)

Глава 2. Запоздалый разговор

Гарри, конечно, ждал письма от своих друзей, а не от директора. Тот был явно озабочен состоянием дел, раз напомнил Гарри про новости маглов. Гарри овладевали разные чувства – как он мечтал прошлым летом, чтобы Дамблдор прислал ему письмо, посочувствовал его положению, поделился новостями и поскорее забрал его от Дурслей. Что ж, думал Гарри, отгоняя злобные мысли подальше и стараясь радоваться такому положению вещей, похоже, мне не придется теперь торчать в этом доме дольше двух недель.

Он встал с кровати, подошел к шкафу и снял огромный чемодан сверху.

Времени было достаточно, чтобы собрать вещи и сложить их, а не бросать, как попало, как было прошлым летом. Гарри открыл шкаф, и, по очереди стал класть вещи в чемодан – вниз он положил магловские джинсы, свитера, майки, носки, оставив только те, которые были совсем непотребного вида. Дальше он сделал “прослойку” из учебников, затем форма для Квиддитча, мантии и метла. “Молния” была его самым дорогим подарком, ее подарил Сириус, еще когда находился в бегах от Министерства Магии. Сердце снова защемило от тоски по крестному. Стараясь совладать с эмоциями, Гарри продолжил собирать вещи.

Когда все было упаковано, Гарри вернулся к письму, а с ним, и к мыслям о том, что было в утренних новостях. Такие странные смерти происходили во времена первой попытки Волдеморта захватить власть; об этом ему и его друзьям рассказал Мистер Уизли на чемпионате мира по Квиддитчу два года назад. Тогда Гарри просто запомнил рассказ, но лишь теперь он понял, как это выглядит со стороны. Разрушенный дом, мертвая семья маглов без видимых причин для смерти. Несомненно, за этим стоял Волдеморт и его Упивающиеся Смертью. По словам тех, кто был знаком с деятельностью Темного Лорда, убийства маглов были одним из ужасных развлечений Упивающихся Смертью. Правда, для Гарри было дико, что кто-то находит в этом место для развлечения.

Гарри подумал, чем ему заняться до вечера, но тут в его комнату робко постучали:

– Войдите, – сказал Гарри, еще раз удивившись вежливости Дурслей.

Вошла тетя Петуния. На ее лице было выражение, состоящее из смеси страха, удивления, ненависти и… сострадания. Во второй раз в жизни Гарри ощутил некое подобие родственных связей с этой женщиной; Гарри подумал, что она, наверное, хотела с ним поговорить. Как только эта мысль пришла ему в голову, она тут же была перекрыта волной недоумения – такого не может быть! Чтобы на Дурслей подействовал его рассказ о гибели его родителей? Нет, ему просто кажется. Сейчас тетя начнет на него кричать от возмущения: как он посмел такое говорить при них, особенно при Дадли!

– Это правда, Гарри? – почти шепотом сказала тетя, вопреки самой себе, глядя прямо в глаза своему племяннику.

– Что, правда? – и поспешно добавил, – тетя?

– То, что ты рассказал нам про то, как… что ты слышал, когда эти…

– Дементоры, – вновь подсказал Гарри.

– Да, они. Когда они нападали на тебя. Это правда, что ты слышал голос Лили?

Сердце Гарри, казалось, упало на пол вместе со всей его ненавистью и обидой на свою тетю. Первый раз в жизни Гарри услышал, как тетя Петуния назвала по имени свою покойную сестру. Причем, голос, которым она это сказала, не был наполнен злобой и отвращением, с которым она обычно упоминала о родителях Гарри; в голосе слышалась горечь утраты и ужас от осознания этого.

– Да, тетя Петуния. Я, честно говоря, крайне удивлен, что вы меня спросили про маму.

Казалось, что вот сейчас-то точно будет скандал. В надежде предотвратить это событие, Гарри так же посмотрел прямо в глаза тете и добавил:

– Неужели вы мне верите?

– Да, Гарри, я тебе верю. Но, прошу тебя не говорить Вернону о том, что я приходила к тебе.

Она опустила глаза, и ее плечи стали слегка подрагивать. Гарри, в который раз посетила очередная невозможная мысль – тетя Петуния плачет.

– Я… я не хотел всего этого говорить, хоть и был уверен, что если расскажу, то вы все равно мне не поверите. Вы же всегда ненавидели моих родителей. Но то, что я услышал в утренних новостях, похоже, окончательно стерло границы между вашим миром и моим.

Тетя Петуния подняла глаза, полные слез, и сказала то, после чего Гарри окончательно перестал что-либо понимать в ней:

– Мне очень жаль, что ты потерял своих родителей, Гарри. И еще…

Она всхлипнула, из глаз ручьем потекли слезы, и Петуния сделала то, чего она никогда не делала даже в мыслях – она обняла Гарри по-матерински и прошептала:

– Прости меня, Гарри, прости, если сможешь.

Гарри был не в состоянии сказать ни слова, он был поражен до глубины души.

– Я всегда считала, что Лили злая, завистливая, недалекая девчонка. Я не могла принять то, что она была лучше, чище и справедливей меня; что она любила тебя и твоего отца больше, чем весь мой мир, при этом, не ненавидя нас всех; она была так далека от меня всю жизнь. Но теперь я понимаю, что это я была чужой для нее. Я ненавидела ее, когда она узнала, что она волшебница; я презирала ее, когда она уехала учиться в твою школу. Я завидовала ей, когда она встретила твоего отца, когда они поженились, и у них родился ты. Когда в то утро я увидела тебя на моем пороге, я поняла, кто ты, и не хотела допустить и мысли, что мне придется жить по одной крышей с сыном Лили. Вместе с тобой, я нашла письмо, в котором мне рассказали, что твоих родителей убили и я – твоя единственная надежда выжить. Я ничего не понимала и не хотела понимать, я была зла на Лили, на ее мужа, и на тебя; я была зла на тебя просто потому, что ты существовал на свете. Все эти годы я убеждала себя, что ты негодяй, неблагодарный мальчишка, которого судьба оставила на моем пороге, издеваясь над моей семьей – ты был мне в тягость. Я ни на минуту не сомневалась, что ты вырастешь отъявленным подонком, и старалась убедить в этом и Вернона. Все эти годы я и представить себе не могла, как ты страдал без материнской любви; как ты страдал от неведения того, кем ты являлся на самом деле. Но я снова и снова говорила себе, что ты все это заслужил, потому, что ты – сын Лили. А теперь…

Тетя Петуния утирала красные от слез глаза и старалась теперь не смотреть на племянника.

– Теперь, когда ты рассказал нам, что слышал, как она просила этого человека пощадить тебя и убить ее вместо тебя, я поняла, как я была к ней несправедлива.

Петуния замолчала, все еще утирая глаза и, по-прежнему, старалась не смотреть Гарри в глаза.

Гарри нашел в себе силы подняться с кровати и подойти к раскрытому окну, через которое в комнату бесцеремонно влетал теплый летний ветер, сопровождаемый лучами солнца. Он снова уставился в окно, глядя поверх соседних домов на небо, на котором еще виднелись немногочисленные остатки тех облаков, которые утренний ветер не успел отогнать за пределы видимости.

– Знаете, – наконец промолвил Гарри, – я рад, что вы избавились от ненависти к своей сестре. Я второй раз в жизни ощутил, что вы – сестра моей мамы.

Гарри повернулся к тете и посмотрел в ее заплаканное лицо:

– У вас, наверно, были основания так к ней относиться. Я говорю так потому, что знаю как это тяжело – принять то, что ты отличаешься от других людей. Мне было очень тяжело, а сейчас, когда у меня не осталось никого, кто бы меня любил, как сына, мне стало еще тяжелей.

Нахлынувшая волна горечи от потери Сириуса вновь накрыла его. Гарри из последних сил сдерживал слезы.

– Наверное, я никогда не смогу ощутить счастье от родительской любви, потому что последний человек, которого я любил, погиб.

Тетя Петуния посмотрела на Гарри взглядом, полным жалости. Она поднялась с кровати и подошла к нему.

– Твой крестный погиб?

– Да, – тяжело ответил Гарри, – он умер у меня на глазах, он спас мне жизнь, но сам погиб.

Петуния обняла Гарри и сказала:

– Мне очень жаль, Гарри. Я знаю, что даже после того, что я тебе сказала, ты вряд ли будешь испытывать ко мне нечто похожее на родственную привязанность. Да я и не вправе на нее рассчитывать после того, как к тебе относилась моя семья все эти годы. И, увы, я не могу тебе обещать, что Вернон и Дадли будут когда-нибудь относиться к тебе с любовью.

– Теперь мне этого не нужно, тетя. Теперь мне уже все равно. Я, конечно, рад, что вы изменили свое отношение ко мне и моим родителям, но этого все равно мало, чтобы я любил вас, как родителей, чтобы я считал себя частью вашей семьи. Этого недостаточно.

– Я понимаю, Гарри, и я не могу тебе обещать, что смогу сделать твое пребывание в моем доме более приятным, чем оно было раньше, я лишь могу…

– Вы не понимаете! – Гарри начал выходить из себя, сам не понимая, почему. – То, что передали сегодня в новостях… смерть этой семьи маглов, такой же, как ваша… за этим стоит Волдеморт!

– Что? О чем ты говоришь, Гарри? Тот человек, о котором ты говорил, это он их убил?

– Я почти уверен в этом. Я же говорил вам в прошлом году, что он вернулся из мертвых, а вы мне не поверили! Он начал войну против всех: против волшебников, против маглов! Он начал войну даже против вас, тетя, неужели вы не понимаете?

– А мы тут причем, и что это за слово такое – магл?

– Магл – это человек, у которого нет волшебной крови, то есть, маглы – такие, как вы.

– А почему этот… Волдеморт убивает этих… маглов…зачем?

– Просто потому, что он находит в этом элемент развлечения. Он – чудовище, он жаждет власти над всем миром и если он придет к власти, то, будьте уверены, что он уничтожит всех маглов.

– Что?… и нас?

– Да.

– И почему полиция не ищет его, раз он – преступник?

Гарри рассмеялся, но радости не было в его голосе, только горечь.

– Вы думаете, что полиция маглов сможет поймать самого могущественного Темного Мага за всю историю?

– Но…тогда, – тетя Петуния не могла найти подходящих слов для продолжения диалога; ее голова раскалывалась от услышанного. – Что же делать, Гарри? Неужели нет человека, способного его остановить?

Похоже, тетя Петуния и правда осознала серьезность происходящего, потому что в ее глазах был ужас и отчаяние.

– Нет. Есть один человек, способный уничтожить Волдеморта, – ответил Гарри, как будто и не было всех этих трудных и горьких лет унижений и обид, – такой человек есть, тетя.

– Кто он? – спросила она.

– Я. Его остановить могу лишь я. Но, пока не знаю, как.

Гарри посмотрел на тетю в ожидании того, что она скажет. Ему казалось невероятным, что он говорит с ней о Темном Лорде снова; что он так говорит с ней об этом. И что самое удивительное, Гарри кажется, что она ему верит. После всего, что он терпел от нее, ее сына и мужа, Гарри казалось еще более невероятным, что он должен исполнить пророчество, чтобы защитить и этих людей, и тысячи подобных им людей тоже.

Тетя Петуния отстранилась от него, потому, как на лестнице за дверью послышались шаги дяди Вернона, а она явно не хотела, чтобы он видел, как она обнимает Гарри. Дверь открылась, и дядя Вернон оценивающе посмотрел на жену и племянника.

– Петуния, что ты делаешь здесь? Он что, продолжает тебе нести эту чушь, что он наплел про своих никчемных родителей? Надеюсь, ты ему не поверила, дорогая? Он хочет, чтобы мы были к нему снисходительны и простили его за то, что он напал на Дадли год назад.

– Нет, Вернон. Я как раз выговаривала ему за ту ересь, которую он нам наплел в кухне. И запретила ему вообще разговаривать с нами, если мы его не спрашиваем.

– Вот и хорошо, дорогая! А ты, наверно, подумал, что мы испугаемся той шайки придурков, которые нам угрожали на вокзале, да? Поэтому решил наплести нам всякую чушь про то, что ты слышал, как…

– Замолчите! – крикнул Гарри. – Не смейте никогда оскорблять при мне моих родителей, не смейте, слышите?!

Гарри почувствовал, что в нем вновь проснулась злость на Дурслей, несмотря на то, что тетя Петуния говорила ему в последние несколько минут.

– Вернон, дорогой, оставь его, – взмолилась тетя, вставая на пути мужа и пытаясь его не допустить к Гарри. – Ты же не хочешь неприятностей с теми людьми, а они, по-моему, очень опасны. Если они узнают, что ты кричишь на Гарри или, не дай бог, ударишь его, я боюсь предположить, что они могут с нами сделать. Давай оставим его на растерзание его совести, что он пытался играть на нашей доброте и постараемся забыть про все это…

– Да… да, Петуния, ты права, дорогая. Я… я не хочу, чтобы эти идиоты причинили вред кому-либо из нас, – хватит с меня хвоста у Дадли и раздутой Мардж под потолком. Пошли, дорогая, у меня появилась идея прогуляться вместе с Дадликом в парк, чтоб он отвлекся от тех мыслей, которые пытался ему навязать этот гаденыш. Тетя Петуния бросила последний тяжелый взгляд на Гарри.

Дурсли вышли из комнаты.

Гарри присел на стул возле письменного стола и взял в руки фотоальбом, который для него сделал Хагрид в конце его первого года в Хогвартсе. Гарри листал альбом, в котором были только фотографии его родителей, Сириуса и друзей. Гарри решил, что он не выйдет из своей комнаты до конца дня, хотя и был уверен, что Дурсли теперь приедут как можно позже, чтобы не видеть Гарри лишних несколько минут. Гарри подолгу рассматривал движущиеся фотографии своих родителей и Сириуса – как они все были счастливы на них! Какой красивой была мама и папа на свадебных фото. И Сириус такой красивый рядом с ними. Если бы он знал, что спустя много лет, его крестник, потеряв и его, и родителей, будет страдать от одиночества и отчаяния. Нет, наверно, и Сириус не мог ожидать, что он погибнет таким молодым, совсем не пожив. Гарри было так больно от всего пережитого, что слезы уже не текли из его глаз – они, казалось, уже перевелись. Гарри вспомнил слова Дамблдора, что за ним придут друзья, чтобы увезти его от Дурслей, и взял себя в руки. Гарри не мог допустить, чтобы его видели в таком состоянии. Надежда всего волшебного мира рыдает над фотографиями! Да, Снэйп не упустил бы этого из виду и непременно одарил бы “любимого” ученика своими излюбленными издевками. Гарри отогнал от себя мысли о ненавистном учителе, прилег, и не заметил, как уснул.

Глава 3. Один в поле – не воин

Прайвет Драйв выглядела как обычно: квадратные дома, как многочисленные братья-близнецы бесконечно удалялись по обеим сторонам от дома номер четыре. Дома различались столь незначительно, что можно было подумать, будто их срисовали под копирку. Отличить один дом от другого можно было лишь по автомобилю, припаркованному возле дома; или же по незначительным изменениям в ландшафте газона возле дома или же просто по табличке с номером дома – это было единственное различие, бросающее в глаза любому. День клонился к вечеру: солнце нехотя двигалось на запад, постепенно клонясь к закату.

Гарри проснулся от громкого звука, ворвавшегося в его распахнутое окно. От резкого подъема сердце ускорило свой бег, тем самым, давая владельцу возможность еще раз испытать состояние напряжения. Гарри подбежал к окну и выглянул на улицу, похоже, звук зародился именно там. Он посмотрел сначала вниз, а затем вверх по улице – ничего необычного не нашел.

Да, приятель, еще немного, и ты станешь таким же параноиком, как и Грозный Глаз Грюм, – сказал себе Гарри.

Еще раз оглядев улицу в поисках того, что вызвало разбудивший его звук, Гарри решил, что это был выхлоп машины или нечто подобное. Он посмотрел на будильник – он показывал без четверти пять.

Значит, Гарри, ты проспал почти три часа днем! Стареешь, приятель, – сказал Гарри сам себе и вышел из комнаты.

Похоже, Дурсли решили отвлечься от дурных мыслей по полной программе, и не появятся дома по позднего вечера. Но Гарри был этому только рад. Он не хотел сейчас ничего, кроме как побыть одному и подумать. Так же, неплохо было бы и поесть, – напомнил ему желудок, издав жалобный стон. Гарри подчинился зову организма и направился на кухню в надежде, что Дурсли не повесили пудовый замок на холодильник. Холодильник оказался не запертым, и Гарри решил поесть поплотнее – завтрака практически не было. Он нашел замороженные свиные отбивные, отделил порцию и бросил ее в микроволновку; поставил чайник на плиту, достал приборы, чашку и в ожидании обеда вернулся к своим мыслям.

Дамблдор в письме сделал отчетливый акцент на том, чтобы Гарри оставался внутри дома. Неужели у директора есть основания думать, что Темный Лорд примчится на Прайвет Драйв в компании десятка верных Упивающихся Смертью? Вряд ли Волдеморт готов так рисковать, чтобы попытаться убить Гарри в его доме средь бела дня, прекрасно осознавая, что за ими обоими следит Орден Феникса. Нет, это не его стиль. Волдеморт не делает ничего воткрытую.

Мысли Гарри были прерваны сигналом микроволновой печи и чайника, сообщающих о готовом обеде. Гарри решил не портить себе аппетит мыслями о Темном Лорде и его замыслах и принялся за еду. Едва он расправился с обедом, как позади него раздался хлопок, причем, не один. Чашка выскользнула из рук и разбилась. Гарри машинально спрятался за стол, в надежде услышать незваных гостей прежде, чем их увидит. И надежды оправдались.

– Да, эти маглы – исчадие ада. Ну и запах, – мужской голос практически пропел эти слова.

Гарри съежился от страха – он узнал этот голос, хоть и не поверил своим ушам.

– Интересно, где же наш малыш прячется, – ответил женский голос, и Гарри от ужаса почти перестал дышать.

Господи, его палочка лежит в чемодане наверху, а в прихожей находятся минимум два Упивающихся Смертью – Люциус Малфой и Беллатрикс Лестрандж. Гарри окаменел от страха и его мозг категорически отказывался помогать ему. Выбраться из-под стола и постараться незаметно пробраться в свою комнату, взять палочку и надеяться на то, что его что-нибудь спасет и в этот раз тоже. Гарри не дыша, выполз из-под стола и сквозь полуприкрытую дверь в прихожую снова услышал голоса.

– Похоже, нас обманули, Люциус! Нет и намека на то, что здесь живет Поттер, – не понижая голоса, сказала Беллатрикс.

– То, что тут нет его фотографий – не значит, что он здесь не живет, Белла, – ответил Малфой. – Информация из надежного источника, тут не может быть ошибки, – Прайвет Драйв, дом четыре, Литтл Уиннинг, графство Суррей. Все верно, Белла, Снэйп не мог солгать. Он сразу выдал Темному Лорду местонахождения Поттера, как только Дамблдор сделал его Хранителем.

Гарри не поверил своим ушам – Снэйп был его хранителем и выдал его? Неужели Дамблдор так слепо ему верит, что пошел на это? Теперь Гарри может спасти только чудо, ведь за ним должны прийти не раньше девяти вечера, а сейчас только половина шестого. Как ему продержаться три с половиной часа против двух Упивающихся Смертью, даже если он и сможет забрать свою палочку из чемодана? Тем временем, голоса приближались к кухне.

– Да, думаю, Лорд не мог рассчитывать на такой глупый шаг со стороны Дамблдора – сделать Снэйпа Хранителем Поттера. Ведь этот старый дурак знает, что Северус один из нас, – вновь заговорил Малфой.

– Благо, твой друг сразу выдал тайну, не хотелось бы мне видеть ярость Лорда, – ответила Беллатрикс. – и Снэйпу еще повезло, что Лорд отпустил его просто так, даже не наградив “Crucio” для профилактики.

– Ну-ну, Белла, ты же знаешь, что Северус у Лорда на хорошем счету, он – его любимчик, вот Северус и пользуется своей привилегией. Ему Лорд позволяет появляться на вызов с опозданием – из Хогвартса нельзя дизаппарировать – приходится Северусу каждый раз сначала через камин отправляться в свой замок, а потом уже оттуда аппарировать к Лорду, – парировал Малфой.

– Похоже, кто-то дома есть, я слышу запах еды, недавно приготовленной, кстати. – Похоже, наш малыш Поттер испугался гостей, – пропела Беллатрикс и открыла дверь на кухню, палочка наготове.

– Тише, Белла, ты же не хочешь получить “Avada Kedavra” от этого малыша, – прошептал Малфой, входя за женщиной.

В этот момент Гарри уже был на пути к своей комнате; он бесшумно прополз по ступенькам наверх и открыл дверь. Так же беззвучно открыв чемодан, он схватил волшебную палочку, и, распрямившись, повернулся к двери.

Снизу доносились голоса, похоже, их было действительно только двое:

– Он ушел отсюда, Белла, пойдем наверх, мне кажется его комната там, – все так же шепотом говорил Малфой. – Да, и будь наготове, он не так прост, как кажется.

– Я недооценила этого парня в прошлый раз, но сейчас рядом с ним не будет Блэка, чтобы защитить его еще раз. Я об этом позаботилась, – последние слова Беллатрикс говорила сквозь смех.

В ушах Гарри зашумело от ненависти: она еще смеется над тем, что убила Сириуса! Гарри застыл посреди комнаты с вытянутой рукой, палочка направлена на дверь. Надо двигаться, – говорил он себе, – нельзя стоять тут и ждать, когда они войдут сюда. Он сделал несколько робких шагов в сторону двери, стараясь не произвести шум. Он почти достиг лестницы, когда половица под ним предательски скрипнула, причем, довольно громко, так, что голоса начали приближаться со скоростью света.

– Вот ты и попался, малыш!

– Да, похоже, ты влип, Поттер, – усмехнулся Малфой.

Гарри смотрел, как два Упивающихся Смертью приближаются к нему по лестнице.

– Ну что, Поттер, не рад меня видеть? Или же ты просто удивлен, что я здесь, а не в Азкабане?

Беллатрикс рассмеялась, глядя на ошарашенного Гарри:

– Что ж, Поттер, тебя не охраняет десяток Авроров или ты для них уже не так важен?

– Темный Лорд просил нас доставить тебя к нему живым, Поттер. Так что, я был лишен радости убить тебя лично, – сказал Малфой. – Спускайся к нам, не заставляй нас применять к тебе силу.

Гарри не шелохнулся и попытался вспомнить заклинание, которое могло бы ему помочь в подобной ситуации.

– Ну же, малыш, мы не станем тебя убивать – Лорд желает сделать это лично, ты же знаешь.

Гарри решил, наконец, вступить в диалог:

– А Волдеморт не боится, что вы снова провалите его задание, как было в Отделе Тайн? Почему он послал только двоих Упивающихся Смертью?

Его слова заставили улыбнуться Малфоя:

– Гляди, Белла, он не растерял чувство юмора даже в подобном положении.

– Лорд считает, что ты не опасен настолько, чтобы за тобой посылать много людей, Поттер.

И, прежде чем Гарри смог что-либо ответить, Беллатрикс бросила в него связывающее заклинание.

– “Protego”, – крикнул Гарри, и заклинание срикошетило в Беллатрикс, она не увернулась и слетела с лестницы, связанная тугими веревками.

– Я же говорил тебе, Белла, не так прост Поттер, как кажется, – заорал Малфой. – Поттер, тебе меня не связать – бросай палочку, не заставляй меня делать тебе больно. Против непростительных заклятий щит не действует, Гарри, хочешь проверить?

Малфой крикнул “Crucio”, Гарри снова поставил заклинание щита, но чуть-чуть опоздал. Он упал на пол, извиваясь и крича от боли; тысяча иголок колола каждую клеточку его тела, голова готова была разломиться пополам. Малфой держал заклинание, наслаждаясь чужой болью. Гарри чувствовал, как огонь сменил иголки, он чувствовал, что горит, не понимая, где он находится.

– Больно, Гарри? – смеялся Малфой, опуская палочку, тем самым, прекратив действие заклинания. – Я говорил тебе слушаться старших.

Гарри дрожал всем телом; его еще не покинули остатки боли, он не мог подняться на ноги. Малфой смотрел на него с удовлетворенной, но ледяной улыбкой устах. Видимо решив, что Гарри еще не отошел от заклинания, Малфой повернулся, чтобы развязать Беллатрикс. “Finite Incantatem” – проговорил Люциус, но в это время Гарри, не упустив своего шанса, крикнул “Stupefy” и Малфой рухнул с лестницы, оглушенный. Но Беллатрикс уже была свободна и направила свою палочку на Гарри.

– “Stupefy”, – Беллатрикс так же пыталась оглушить Гарри.

– “Protego”, – парировал тот, и заклинание полетело обратно.

Беллатрикс увернулась от него и бросила еще одно проклятие, прячась за дверью на кухне. Гарри отбивал атаки Беллатрикс, стараясь оттеснить ее с лестницы в прихожую. Беллатрикс кинула очередное заклинание в противника, уже находясь на кухне. Гарри последовал за ней, попутно отбиваясь от атак. Он понял, что Беллатрикс не будет его убивать – Волдеморту он был нужен живым, чтоб убить Гарри самому.

– “Impedimenta”, бросил Гарри, и, к его удивлению, заклинание попало в Беллатрикс, которая выглянула в это время из-за холодильника.

Гарри подошел к ней, применил еще раз связывающее заклинание и решил вернуться к лестнице – не хватало только еще Малфоя упустить, когда тот очнется. Гарри вышел из кухни, но Малфоя там не было. Гарри услышал шорох мантии сзади себя и понял, что тот уже пришел в себя, и, видимо поспешил к Беллатрикс на помощь. Малфой развязал Беллатрикс и вот они снова вдвоем целятся в Гарри.

– Да, Поттер, потрепал ты мне нервы, – злился Малфой, при этом, стараясь придать ситуации характер недоразумения.

– Понравилось играть с нами, малыш? – Беллатрикс не забавляло это положение, она явно не хотела просто так отпускать Гарри к Волдеморту. – Может, тебе напомнить про ощущение боли, которое ты уже успел подзабыть в ходе нашего небольшого сражения, а, Поттер?

– Не забывай, Белла, Поттер нужен Лорду живым, – вставил Малфой.

Пока они говорили, Гарри показалось, что он услышал несколько хлопков в прихожей. Беллатрикс увидев, что Гарри отвлекся, поразила его заклинанием “Stupefy”, и Гарри потерял сознание.

– Люциус, похоже, малыша пришли спасать, скорее, нужен портал, – прошептала Беллатрикс. Малфой услышал голоса в прихожей и приказал Беллатрикс замолчать.

Дверь отворилась, и в кухню вошли пять человек. Увидев такую компанию, оба Упивающихся Смертью начали осыпать их проклятиями, не гнушаясь при этом применять смертельные. Зеленый луч, посланный Беллатрикс едва не задел мужчину, стоявшего ближе всех к мойке. Тот послал красный луч в Малфоя, но последний выставил щит, увернулся от другого луча и крикнул:

– Белла, нам не победить их, бежим! И с двумя громкими хлопками Малфой и Беллатрикс Лестрандж исчезли.

– Где Гарри? – спросила Тонкс, оглядывая кухню, которая изобиловала теперь разбитой посудой и покореженной техникой.

Из-за стола послышался тихий стон, и все пять человек кинулись на звук.

– Гарри, как ты? – спросил Римус Люпин, помогая Гарри подняться на ноги.

– Нормально, – ответил тот, слегка пошатываясь. – Еще бы минута, и я был бы уже у Волдеморта.

– Садись, Гарри, расскажи, что случилось, – сказала Тонкс, усаживая Гарри за стол. – Как они здесь очутились, вот в чем вопрос, – прохрипел Грюм, оглядывая своим волшебным глазом помещение. – Какого черта вообще происходит?

– Это нужно спросить у Снэйпа, как двое Упивающихся Смертью нашли мой дом – ведь он был моим Хранителем, не так ли? – сказал Гарри, глядя на Римуса.

– О чем ты говоришь, Гарри? – озадаченно спросил Люпин. – Северус не мог выдать тайну, и Дамблдор не назначал его твоим Хранителем.

– Ложь! Я слышал своими ушами, как Малфой говорил об этом Беллатрикс Лестрандж! Малфой сказал, что как только Дамблдор назначил Снэйпа моим Хранителем, тот тут же рассказал все Волдеморту!

– Гарри, послушай, Снэйп тебя недолюбливает, но он на нашей стороне, Дамблдор ему доверяет. И если Дамблдор его и, правда, назначил твоим хранителем, Северус ни за что бы не предал Дамблдора!

– А он и не предавал Дамблдора – он предал меня! Он побежал к Волдеморту и все ему рассказал. И даже избежал “Crucio” в виде профилактики от Лорда, как сказала Беллатрикс Лестрандж.

– Гарри, послушай, этого не может быть! – вмешалась Тонкс, пока остальные осматривали дом. – В любом случае, мы скоро его увидим, и ты все спросишь сам, хорошо?

– Да, Гарри, нам нужно убираться отсюда как можно быстрей, боюсь, что Малфой побежал за подмогой, – вмешался Грюм. – А с этим Снэйпом я сам поговорю, если Поттер прав!

– Грозный Глаз, не подливай масла в огонь, – вставил Люпин, бросив горячий взгляд в сторону экс-аврора, – ты собрал вещи, Гарри?

– Да, все в чемодане наверху.

– Я принесу, я знаю, где его комната, – отозвалась Тонкс и вышла из кухни.

– Как и куда мы направимся, – не замедлил спросить Люпина Гарри. – Снова полетим?

– Нет, Гарри, ты отправишься порталом вместе с Тонкс, а мы транстрессируем вместе с твоими вещами, – ответил Люпин.

– Отлично, мне не хотелось бы снова примерзнуть к метле, – съязвил Гарри.

Они вышли в прихожую, куда уже спустилась Тонкс с чемоданом Гарри. Грюм вынул из мантии какой-то предмет, направил на него палочку и произнес: “Portus”. Предмет на мгновение засветился голубым цветом, и Гарри смог разглядеть в нем зажигалку Дамблдора. В следующую секунду снаружи послышался шум гравия, все пять человек окружили Гарри, заслоняя его собой. Дверь открылась, и на пороге застыли Дурсли, вернувшиеся с прогулки. Они с ужасом смотрели на волшебников, обступивших Гарри; палочки были направлены на Дурслей. Дадли спрятался за дядей Верноном, который первым нарушил молчание:

– Что здесь происходит? Что вы делаете в моем доме? Кто вы такие?

Люпин сделал шаг вперед, Дурсли начали пятиться к дверям.

– Мы пришли забрать Гарри, мы скоро уйдем, не волнуйтесь, – дружелюбно сказал Люпин.

– Поттер! Опять эти сумасшедшие маньяки в нашем доме! Они не успокоятся, пока не превратят мой дом в руины, да? – проорал дядя Вернон.

– Послушайте, мистер Дурсль, – так же спокойно, но, чуть повысив голос, продолжил Люпин, – все очень серьезно. Я не хочу вас запугивать, но вам может грозить опасность, так же, как и Гарри. Если вы прислушаетесь к здравому смыслу и забудете о наших различиях, то вам нечего будет бояться.

Дядя Вернон окаменел от услышанного настолько, что был похож на статую. Тетя Петуния и Дадли мало чем от него отличались. Несколько минут тишина была почти гробовой; тетя Петуния пришла в себя, и, к величайшему удивлению мужа, обратилась к волшебникам:

– Гарри, что происходит? Нам действительно грозит опасность?

– Да, тетя, – не промедлил с ответом Гарри. – Волдеморт и его команда обнаружили этот дом, они едва не убили меня. Я думаю лучшее, что вам стоит сейчас сделать – немедленно уехать из этого дома как можно дальше.

– Почему, Гарри? – продолжила Петуния, не замечая удивленного взгляда мужа.

– Потому, что они могут вернуться. И, если они не найдут меня здесь, а они не найдут, потому что я сейчас же исчезну, они могут проделать с вами тоже самое, что и с той же семьей из утренних новостей. Вы меня поняли, тетя Петуния? – быстро проговорил Гарри, ища согласие с его речью в глазах Люпина.

– Все верно, Гарри, – ответил Люпин, прочитав вопрос во взгляде юноши. – Послушайтесь нашего совета и уезжайте немедленно. Если вам дорога ваша жизнь, – добавил он, многозначительно посмотрев на каждого из Дурслей.

– Поттер, нельзя терять ни секунды – немедленно отправляйся отсюда. Тонкс, ты с ним, мы – следом, – прохрипел Грюм и вручил Гарри зажигалку-портал.

– Надеюсь, еще увидимся, – сказал Гарри, посмотрев на Дурслей и беря портал.