Текст книги "ВПЛАМ: Шрамы, что превратились в морщины (СИ)"

Автор книги: Ritoro Deikku

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)

ВПЛАМ: Шрамы, что превратились в морщины

Акт 1: Наощупь
Глава 1

Над городом ярко светило утреннее солнце, заливаясь задористо-знойным светом. Повсюду мелькали свободно разодетые люди, отстукивающие невнятную мелодию по желтоватой кирпичной брусчатке.

Не сказать, что этот день был каким-то особенным для жителей Гердана, маленького городка такого же небольшого графства Цвейс. Мужики всё также пахали на полях, лепили горшки и посуду, ковали мечи и котелки, отбивали шкуры и шили сапоги, а женщины всё также пряли, вязали, готовили, убирались, пололи и поливали.

Единственное, что ещё не начали трудиться знаменитые Цвейские бортники и пивовары – сезон был не тот: надо было ждать осени. В деревьях уже образовывались столь желанные соты, наполненные золотистой сладостью, непременно идущей на медовуху, но собирать их было рано.

Гердан в особенности славился своей выпивкой – герба у них не было, но если бы и был: это обязательно была бы пенистая кружка со слегка недобродившей киселеобразной медовухой.

[???: Ну… Тебя сколько ждать ещё?]

[???: Сейчас, сейчас…]

К слову о выпивке, прямо сейчас на затворках одного из кабаков стояло двое юношей, один из которых суетливо и не без лёгкой паники пытался откупорить бочонок с алкогольным содержимым. Второй же стоял рядом и покуривал тоненькую деревянную трубку, забитую какой-то коричневато-чёрной смесью.

[Юноша 1: Сейчас, сейчас… Тут только подковырнуть осталось…]

[Юноша 2: Бля-я, как же ты уже заебал меня, Прушка.]

[Юноша 1: Ну погоди-погоди… Сейчас, сейчас… О!]

Наконец деревянная пробка с треском выскочила из отверстия, выпустив на волю прохладную струю пену.

Пухловатый паренёк с крайне раскидистой русой чёлкой поднялся с земли и довольно приставил край жирной деревянной кружки к облезлым рёбрам бочки. Его звали Пётр, но этот юноша с презрительной насмешкой обращался к нему, как к Прушке, вечно указывая на его полноватость.

Пётр был сыном известного на всё графство медовара и пока что успешно шёл по его стопам, развивая свои навыки в этом нелёгком ремесле.

Тем не менее, ему не повезло встретиться с далеко не самым приятным человеком, ныне покуривающему трубку.

[Прушка: Вот, держи.]

[Юноша 2: В кои-то веки…]

Юноша оторвался от трубки и опрокинул в себя всё пенистое содержимое чуть ли ни в один глоток, из-за чего под его носом образовались белые усы.

Вообще, он выглядел не так уж и солидно, но довольно угрожающе. Это был парень среднего роста, но с крайне мускулистым и атлетичным телом. Бока на его голове были гладко выбриты, а по центру лежал и слегка покачивался настоящий чуб слегка выцветшего чёрного цвета. Глаза были голубые, усов не росло, а вот подбородок вечно был в мужественной и, на удивление, не запущенной щетине.

[Юноша 2: Ргхэ… Неплохо… Давай ещё кружку.]

[Прушка: Но ведь это папины запасы, он их бережёт на мою свадьбу. Мы договаривались всего на одну кружку.]

[Юноша 2: Договаривались?..]

Юноша злобно стянул свои густые брови.

[Юноша 2: Тебе напомнить, как твоя ненаглядная Машка на меня заглядывалась?]

[Прушка: …]

[Юноша 2: Оттарабаню её, как шлюху, за амбаром – захлебнётесь потом с «папой» на свадьбе.]

[Прушка: …]

Взгляд Петра сильно помрачнел, его пухлые щёки насупились. В груди невероятно кололо из-за обиды и такой противной и непреодолимой беспомощности. Всё, что говорил этот юноша, было правдой. Он уже не раз уводил невесток от тех, кто как-то переходил ему дорогу.

[Прушка: …]

[Юноша 2: …]

[Прушка: …]

[Юноша 2: …]

Пётр молча выхватил кружку из рук своего собеседника и понуро налил ещё медовухи, дождавшись, пока пена доскочит до краёв.

[Юноша 2: Ты сделал правильный выбор. Только теперь без лишних просьб мне две кружки наливаешь – а то в следующий раз будешь рожей своей, блять, бочку раскупоривать.]

[Прушка: …]

Пухлый паренёк смиренно уставился в землю, опустив руки – он очень хотел, но совершенно не мог сопротивляться этому человеку.

***

[Юноша 2: Фух… Фух… Фух…]

Близился полдень. Облака неприятно сгущались, загораживая рыжее светило. Птицы начали истерично свиристеть, кружа вокруг травянистых зарослей лугов и лесных полянок.

[Юноша 2: Фух… Фух… Фух…]

Юноша с чёрным чубом сейчас был в небольшом прилеске неподалёку от поля, где сейчас пахали мужики. Его грязные волосатые ноги зацепились за жирную дубовую ветку, а голый торс свесился вниз.

[Юноша 2: Фух… Фух… Фух…]

Схватив себя обоими ладонями за затылок, юноша качал пресс, натужно выдыхая при каждом подъёме. Его рельефное тело обливалось потом, где-то были заметные чёрные расплывшиеся кляксы от древесной коры и прочих мошек, что оседали на его разгорячённые мускулы.

[Юноша 2: Фух… Фух… Фух…]

[Юноша 3: Ты не заебался уже от работы отлынивать?]

Юноша слегка удивлённо замер снизу, рассматривая перевёрнутую мужскую фигуру с торчащими вверх ногами.

[Юноша 2: Не заебался.]

[Юноша 3: Эх… Никогда я тебя не пойму.]

[Юноша 2: Больно надо, блять… Фух… Фух…]

Мужчина прошёл несколько шагов и сел на сваленный ствол неподалёку, откинувшись слегка назад. Он уже был лысым, абсолютно. Его тело тоже было довольно крупным и сильным, но не таким рельефным, как у юноши – он, в отличие от него, не занимался.

Звали лысого парня Тит. Его отец когда-то был небольшим землевладельцем со своей парочкой гектаров золотистой ржи – теперь же они оба были слугами у одного из купцов: отец бессовестно проиграл себя, свой участок и сына в карты.

[Тит: Не понимаю, для кого ты, блять, вот эту ебалду делаешь? Будто на тебя и так все бабы не вешаются?]

[Юноша 2: Ты всё равно не поймёшь…]

[Тит: Нашёлся мыслитель хуев – давай рассказывай.]

[Юноша 2: …]

[Тит: …]

[Юноша 2: Я хочу стать правителем Цвейса.]

[Тит: Чего?!]

[Юноша 2: Того, блять…]

[Тит: Ты совсем что ли ёбнулся – какие тебе правители? Ты такой же кривозубый холоп, как я да и все остальные здесь.]

[Юноша 2: Я убью графа и встану на его место.]

[Тит: Думаешь… Так работает?]

[Юноша 2: Конечно. А как иначе?]

[Тит: Ну… Тебя же просто убьют, если ты замочишь графа – не?.. Не спорю, ты кабан здоровый… Как вчера помню, как ты тому мужику на глазах у всей его семьи ебучку расквасил, хахахах… Зрелище было знатное.]

[Юноша 2: Хых… Не смеши блять, пока упражнения делаю.]

[Тит: Прости, прости… Ну я просто о том, что ты людей на место поставить умеешь, но вот только я не представляю, как ты против хотя бы трёх вооружённых людей выстоишь. Тут кулаков одних мало – сам понимаешь.]

[Юноша 2: Нихуя ты, Тит, не понимаешь… Кулаки уметь надо использовать.]

[Тит: Это как так?]

[Юноша 2: Хе… Знаешь, самое приятное, что только может быть, это отбирать у человека силой то, что он безотказно считает своим… Отбирать у влюбившихся парней девушек, отбирать у авторитетов их гордость и славу, отбирать у домоседов их безмятежность и безопасность, отбирать у силачей их превосходство… Когда они все так жалко потом смотрят в пол или мне в глаза, осознавая своё бессилие, беспомощность, ничтожность… Может они старше тебя, богаче тебя, умнее тебя, статнее тебя… Но ты сильнее… Ты лучше их от природы, лучше их в том, о чём они так пытаются забыть, упиваясь своей ёбанной религией и этими сраными книжками…]

[Тит: …]

[Юноша 2: Именно поэтому я хочу отобрать у графа его владения. Хочу увидеть его жалкий взгляд, потому что обычной деревенщины мне уже мало.]

[Тит: Будешь подминать под себя всех, кого не лень?..]

[Юноша 2: А что, блять, завидуешь?]

[Тит: …]

[Юноша 2: …]

[Тит: Да пошёл ты нахуй.]

[Юноша 2: …]

Тит никуда не ушёл. Он лишь опрокинулся на ствол дерево, приникнув спиной к колючей коре. Лысую голову сильно кололо, так что он поджал ладони под затылок. Слава богу, хоть солнце пряталось за облаками – не надо было прятаться от его знойных лучей.

[Тит: Недавно кстати шараша подогнали в Гейцах.]

[Юноша 2: Блять, что ж ты только сейчас об этом говоришь?!]

Юноша, уже давно подтягивающийся на всё той же ветви, спрыгнул на землю своими мускулистыми босыми ногами и тут же напялил на себя белую расстёгнутую рубаху. Его глаза загорелись – он совсем забыл про то, о чём говорил буквально секунду назад.

[Тит: Блять, как же ты на наркоту реагируешь каждый раз, это пиздец.]

[Юноша 2: Да блять, Тит, я просто доебался уже с этой лабудой ходить…]

В руках мужчины появилась та самая тоненькая трубочка.

[Юноша 2: Мне б чё-нибудь покрепче.]

[Тит: Ты шараш вообще пробовал?]

[Юноша 2: Ты чё блять? Забыл, как сам мне его бодяжил?]

[Тит: Шараш?! Да ты ёбнулся – максимум, ламанку.]

[Юноша 2: Ламанка – вещь плёвая, уже не вштыривает. Шараш мы курили – точно шараш.]

[Тит: Странно… Шараш то хуйня мощная – листка два кобылу точно убьёт.]

[Юноша 2: Я тебе кобыла что ли?]

[Тит: …]

[Юноша 2: …]

[Тит: Уговорил… Погнали тогда в Гейзы.]

***

День тянулся к вечеру. В это время на улице становилось даже шумнее и многолюднее, чем утром или днём.

Большинство, конечно, рассасывались по дворам и кабакам. Врем было летнее, так что не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы растянуть какую-нибудь более-менее приглядную скатерть на покошенную травку и отдохнуть семьёй или даже целой кучкой далёких и не очень родственников.

[Юноша 2: …]

Тем не менее, это не было какой-то диковинкой Гердана – буквально по всему Континенту люди работали днём и отдыхали вечером. Что в Цвейсе, что в соседних Гейзах сейчас было тихо и пока что спокойно.

[Юноша 2: …]

[Тит: …]

На задворках Гейз, в небольшом заброшенном подполе стояло двое довольно опасно выглядящих парней из Гердана. Здесь тоже было довольно тихо, но напряжение, установившееся в этом ледяном помещении, весёлым уж точно нельзя было назвать.

[Юноша 2: …]

Тяжёлые кулаки юноши лежали в широких карманах серых мешковатых штанов. Он до сих был с абсолютно голым торсом.

[Юноша 2: …]

Видимо, раньше в этом помещении хранили различные соленья и овощи, а потом они кончились, и в оборот пошли веники для бани и избы. Повсюду до сих пор валялись иссохшие листья и кусочки трескучих веток. Деревянные полки покрылись осыпавшейся с просевшего потолка землёй, а крыша крохотного сарайчика, в котором и был заветный люк, чуть ли не полностью прогнулась к вечно сырой подгниловатой почве. Внутри оранжевым сиянием разбрасывалась лампа – довольно редкое и дорогое удовольствие для жителей Континента.

[Юноша 2: …]

Прошлый хозяин сарайчика был обычным работягой, но умер, так и не оставив наследства. Сейчас же здесь барыжили наркотиками, табаком и алкоголем.

[Юноша 2: …]

Спокойный голубой взгляд юноши неотрывно находился на широкоплечем бородатом мужике, сидящим напротив него на удобном, но совершенно не роскошном кресле. В его руках был нож, которым он скрупулёзно водил по стопке пожелтевшей бумаги в своей руке. Длинные русые волосы свисли до плеч, а лицо сморщинилось от возраста.

[Юноша 2: …]

Этого мужика знали даже за пределами Цвейса: он курировал наркооборот в нескольких соседних графствах. В основном на точках работали его доверенные наёмники, а сам он сидел где-то на «белой» должности.

[Юноша 2: …]

[???: …]

Тем не менее, прямо сейчас он был здесь. Грот Мордоворот был здесь – прямо перед лицом юноши.

[Юноша 2: …]

[Грот: За чем пришли?]

[Тит: Шарашом.]

[Юноша 2: …]

Лицо мужика схмурилось. Рядом с ним стояло двое его личных громил – матистых и опытных мужчин, ранее разбойничавших на трактах или участвовавших в войнах, а может и всё сразу.

[Грот: Сначала деньги.]

[Тит: Конечно.]

Лысый парень волновался. По его лбу тёк пот, сверкая в рыжем свете лампы. Стараясь не дрожать, Тит глубоко вздохнул и вытянул из своей сумки положенную сумму – 30 монет (на такую сумму можно было преспокойно жить неделю).

[Грот: Хмм…]

Грот тут же захапал горстку позвенивающего металла и раздражённо зарычал.

[Юноша 2: …]

Бородатый мужчина выглядел крайне мрачным и суетливым. Было видно – он был опасным человеком, очень опасным человеком.

[Юноша 2: …]

Тем не менее, юноша продолжал держать руки в карманах и даже не пытаться отвести от него взгляд.

[Юноша 2: …]

[Тит: …]

[Грот: Шараш, значит…]

Он нагнулся куда-то в сторону и вытянул небольшой мешочек с шуршащим содержимым, кинув его на стол.

[Тит: Но ведь 30 монет это за две дозы. Я же с друганом пришёл, не видите?]

[Грот: Расценки поменялись – теперь это одна доза.]

Голос Грота был слегка сипловатым, но очень убедительным и грозным. Он звучал так, словно всю жизнь мечтал убить Тита, желал ему самой мучительной и жуткой смерти.

[Тит: А чё за хуйня? Мы ж когда только пришли, 15 за дозу было.]

[Грот: Я сказал: «Расценки поменялись»… Что конкретно тебе не понятно?]

[Тит: С какого хуя ты тут меняешь расценки? Думаешь лохов, блять, нашёл? Хуй те в рот!]

Тит совсем забыл про свой недавний страх. Его лицо побагровело, вены взбухли, а громадные кулаки сжались, слегка дрожа от злобы.

[Грот: Деревенщина, как я погляжу, совершенно забыла, где её место…]

Двое телохранителей мужчины хотели уже дёрнуться, но он одним лишь ворчащим фырком остановил их, грозно воткнув лезвие ножа в одну из полок.

[Тит: …]

Грот поднялся на ноги и попытался выпрямиться в полный рост. Да, именно «попытался», так как подпол был слишком маленьким для него.

Он был шире Тита чуть ли не в два раза, а его кулак, наверно, был с голову иной девушки.

[Грот: …]

Грот Мордоворот не просто так получил своё довольно заезженное, но оттого не менее грозное прозвище. Власть и могущество он получил сквозь кровь и пот, и убивать ему приходилось – причём часто голыми руками.

[Грот: …]

[Тит: Гха…]

Лысый паренёк попробовал защититься от удара, сжав руки у подбородка, но ничто не могло остановить такую непоколебимую мощь.

Костяшки вонзились в щёку Тита, и его тело отбросило в угол. С висков потекла кровь, а из горла начало вырываться невнятное хриплое похлюпывание – видимо, у него свело дыхание.

[Грот: …]

[Юноша 2: …]

[Грот: …]

[Юноша 2: …]

[Грот: Ты пялишься на меня с самого начала встречи… Увидел что-то интересное, сынок?]

[Юноша 2: …]

Мужчина с чубом на башке и абсолютным спокойствием в глазах лишь слегка улыбнулся.

[Юноша 2: Да нет. Просто думал, будешь ли ты выглядеть так же уродливо, когда я расквашу тебе ебальник или нет.]

***

[???: …]

Была уже глубокая ночь. В Гердане все спали, где-то укали совы, прошуршывались через кусты дикие животные да бродили ещё пьяницы и беспризорные – была тут парочка таких.

[???: …]

Однако не их пыталась разглядеть в кромешной темноте молодая и красивая девушка, по имени Луза.

[Луза: Эх…]

Беловолосая, с белоснежными, будто прозрачными бровями, она сидела в белой ночнушке на своей ещё не расправленной кровати и, томно вздыхая, глядела через кривое пузырчатое стекло. Не было видно ровным счётом ничего: разве что в свете луны прошмыгивала птичка или жук, да шебуршали сверчки.

Тем не менее, каждый раз она вздрагивала, в сердце что-то закипало и восторженно подпрыгивало, а потом… Снова падало и продолжало мучительно зудеть.

[Луза: …]

Луза понимала, что он попросту забыл об их встрече – ведь они договорились ещё на вечер, да и вообще в другом месте… Ждать его под окном своей избы было просто бесполезно – шанс был буквально равен нулём, но… Она всё равно зачем-то его ждала.

[Луза: …]

Глаза покраснели. То ли от того, что она так долго не могла заснуть, то ли от накатывающихся уже несколько часов сряду слёз.

За окном тучи подползали к луне.

[Луза: …]

Скоро они закроют её молочное сияние, и Лузе уже совершенно незачем будет здесь сидеть.

[Луза: Эх…]

[Юноша 2: Я здесь.]

Нет, распахнулось не окно, а дверь в комнату девушки.

Её сердце встрепенулось, и на лице появилась яркая, что ни на есть, счастливая улыбка. Тем не менее, разум вдарил по её чувствам, и девушка тут же сжала ладони на голове.

[Луза: Как ты прошёл сюда, там же спят папа с мамой?]

[Юноша 2: Похуй. Я их не разбужу.]

[Луза: Но как…]

[Юноша 2: Да заткнись ты уже, блять…]

Юноша припал к её губам и грубо повалил на кровать, на которой она и так сидела. Он был весь липкий и грязный.

[Луза: Мм… мм… Ты… Ты опять дрался?.. От тебя пахнет кровью…]

[Юноша 2: Это не так важно… Зато смотри, что я достал…]

На лице парня расплылась широкая наглая улыбка, и он протянул мешочек с шарашом в ладони снежноволосой красавицы.

[Луза: Что это?]

[Юноша 2: Это та самая волшебная трава, о которой я рассказывал.]

[Луза: Наркотики?! Папа говорил, что они убивают человека!]

[Юноша 2: Смотри – я жив.]

Юноша не отрывался от трубки, запихивая её чёрными травинками.

[Юноша 2: Твой папа просто не можете себе позволить волшебную траву, оттого он и завидует тем, у кого она есть.]

[Луза: Честно?]

Её глаза сверкали в темноте. Она уже не слышала, что он говорил, всё её сердце так глупо и бессовестно трепетало в такт его уставшего, изнеможённого дыхания.

[Юноша 2: Честно.]

Он приподнёс краешек трубки к губам девушки и дал ей затянуться, после чего и сам втянул в себя сладкий дым, пробирающий до кончиков ушей.

[Юноша 2: Ой бляяя…]

Девушка закашляла и мимолётно отрубилась, вылупив свои неожиданно расширившиеся небесно-голубые глаза, а он так и остался пялиться в потолок и покуривать трубку, весь в крови и поту.

[Юноша 2: …]

Тучи прошли мимо луны, позволив ей и дальше послепить ночные окрестности.

[Юноша 2: …]

Юноша стряхнул пепел и то же лёг на кровать, умиротворённо захлопнув свои потяжелевшие веки.

[Юноша 2: …]

Кстати, его звали Ияков.

Глава 2

[Ияков: Ргх…]

Тяжёлые веки распахнулись, и юноша протёр свои покрасневшие глаза, мгновенно покрывшиеся влагой от протяжного зевка.

[Ияков: Уаа…]

Он всё лежал на той кровати. На белой скомканной простыни валялась тонкая трубочка, упирающаяся своим концом ему в ухо. За окном только рассветало – ещё было время спокойно уйти, не вызвав никакой паники и истерики у обитателей избы.

[Ияков: …]

Ияков оглянулся по сторонам.

[Ияков: …]

Пузырчатое окно облепилось пылью и какими-то мягкими белыми нитками. В уголке висела выцветшая масляная картинка размером с ладошку, на которой была изображена неизвестная юноше женщина.

Сам он был в высохшей, побуровевшей крови. Костяшки были разбиты в мясо, а рёбра ужасно болели. Вчера он знатно подрался с Гротом и его телохранителями. Он никого не убил, да и калечить особо не стало – так, выбил пару-тройку зубов да носы поразбивал. Схватил добро да поволок Тита в Гердан, подальше от всего этого.

[Ияков: …]

Рядом с ним лежала Луза. Её белоснежные волосы были растреплены по мятой периной подушке сероватого цвета. Ясно-голубые глаза уже не были такими широкими, как вчерашней ночью. Тем не менее, её веки были открыты, словно она умерла.

[Ияков: …]

Она выглядела мило. С открытым ртом и слегка выпирающими из-за этого передними зубками, с белыми размашистыми ресницами и пухленькими розовыми губками Луза походила на ангела, беззаботного и девственно прекрасного.

[Ияков: …]

Однако она едва дышала – её грудь вздымалась редко, истерично дрожа; язык от шараша покрылся чёрным налётом, а бледные ладони панически прижались к горлу, словно она задыхалась.

[Ияков: …]

Её отец был старостой Гердана – очень влиятельным, почтительным и строгим человеком. Он умудрился в таких тяжёлых условиях взрасти довольно заботливую, талантливую и, что самое главное, совершенно непорочную юную особу.

[Ияков: …]

Как жаль, что из всех парней в деревне она влюбилась именно в Иякова.

[Ияков: …]

Он поднялся с постели и проследовал к двери. По идее, её родители могли уже встать. Заметь они юношу в комнате своей дочери – у них обоих возникли бы очень большие проблемы. Именно поэтому было важно незаметно и максимально бесшумно выбраться из избы, дабы целый староста Гердана не сорвался на Иякова и Лузу.

[Ияков: Подъём, семья! Я ухожу!]

С этими словами юноша втаранил свою грязную босую ногу в лёгенькую деревянную дверцу, из-за чего она слегка хрустнула и вяло распахнулась, громко врезавшись в стену.

[Ияков: …]

С самодовольной рожей Ияков вальяжной походкой прошёлся к выходу из избы, слегка согнувшись и засунув руки в карманы.

Да, эта комната была не просто прихожей, а спальней старосты Гердана и его жены. У бревенчатых сводов стояла довольная роскошная для мелкого городка двухместная кровать, на которой, под тонким летним одеялом, лежало две фигуры: полноватая и внушительная мужчины и тонкая, слегка сгорбленная женщины.

[???: Что ты делаешь в моём доме?! Вор!]

Только продравший глаза староста орал басисто, властно – как и положено старосте.

[Ияков: …]

Тем не менее, юноша просто выбил очередную дверь босой ступнёй и выбрался на улицу, приникнув окровавленными пятками к сырой утренней траве.

[Ияков: Мм…]

Солнечные лучи нежным яичным сияньем окропляли лицо Иякова, перемешиваясь с прохладным, даже слегка холодным ветерком.

[Ияков: …]

День только начинался.

***

[Ияков: Фух… Фух… Фух…]

Близился полдень. Ветви деревьев мохнатыми лапами смыкались над телом юноши, бликами света стекая по его вспотевшим влажным мускулам: рельефным кубикам, будто крылатой спине и плечам, объёмным бицепсам и трицепсам, волосатым, будто взбухшим, икрам.

[Ияков: Фух… Фух… Фух…]

Этот прилесок был чуть ли не в самом центре Гердана – чуть подальше от жилых домов и полей, там, где, на удивление, никто ни по грибы, ни по ягоды не ходил, а только тренировался один чубастый юноша.

[Ияков: Фух… Фух… Фух…]

Ияков отжимался. Попеременно на каждой руке. Не считая.

[Ияков: …]

Все упражнения он придумывал сам и делал по одному и тому же принципу: делай свой максимум и ещё пару раз.

[Ияков: Фух… Фух… Фух…]

Утром он успел сходить к реке и подмыться после вчерашней драки, выпить медовухи из запасов Прушки, немного курнуть да поесть мясца с овощами (и то, и то он приготовил сам на костре, хоть ни те помидоры, ни та бедная курица ему, естественно, не принадлежали).

Сейчас же он собирался покачаться хотя бы ещё минут тридцать и после снова курнуть, может даже второй раз пройтись по Прушке и бочонкам его отца.

[Ияков: Фух… Фух… Фух…]

[Тит: …]

[Ияков: Фух… Фух… Фух…]

[Тит: Мужик… Ты совсем что ли ебанулся?..]

Юноша, стоя в упоре лёжа на левой руке, дунул себе под лоб, сдвинув чёрный, спадающий на глаза, чуб, и взглянул на говорящего.

Это был его лысый приятель, которого вчера вырубил с одного мощного удара Грот Мордоворот. Его сияющая на солнце бошка была сбоку обвязана бинтом, острый нос был боязливо опущен, а салатовые глаза под тонкими русыми бровями потеряно мельтешили из стороны в сторону.

[Ияков: А, это ты… Отошёл уже после вчерашнего?]

[Тит: Мужик… Какой нахуй «отошёл»?.. Ты вообще, блять, знаешь, что сейчас в Гердане твориться?]

[Ияков: Что? Снова Демьян общий свинарник не закрыл, и теперь поросей по всему Цвейсу ловят?]

[Тит: Не, мужик. Хуй ты угадал.]

[Ияков: ..?]

[Тит: Тебя весь Гердан ищет, а не поросей… Половина от староста, другая – от Грота. Ты, как блять, умудрился им обоим так сильно насолить?! Ты чё вообще учудил, пока я в отрубе валялся?]

[Ияков: Ничё такого.]

[Тит: За «ничё такого» мужики с вилами и топорами бы не ходили.]

[Ияков: Ну отпиздил я Грота вчера и шараша себе распихал по карманам. Потом к Лузе зашёл – мы вместе курнули. И чё дальше, блять, – никто даже не умер.]

[Тит: Погоди… ЛУЗА?! Ты б ещё к жене старосты под юбку залез! Там одного паренька исполосовали до полусмерти люди старосты, когда он её за титьку случайно тронул, а ты курнул?!]

[Ияков: Чё ты разорался, блять? Пересижу немного в лесу – они успокоятся и забудут.]

[Тит: А Грот? Он по всему Цвейсу наркоту толкает – думаешь кто-нибудь не пырнёт тебя исподтишка?]

[Ияков: Тит… Ты чё, запугиваешь меня?]

Взгляд юноши помрчанел, он поднялся с земли и подошёл в упор к своему приятелю, слегка задрав голову со сдвинутым к уху чубом (Ияков был гораздо ниже от природы здорового Тита).

[Тит: Я за тебя волнуюсь, долбоёб.]

[Ияков: А мне твои волнения не сдались, Тит.]

[Тит: …]

[Ияков: Ведёшь себя, как баба. Иди косички плети на крылечке да Прушке глазки строй. Ты после одной хорошей взбучки так размяк?]

[Тит: Какое «размяк», Ияков? Какое «размяк»? Тебя – убьют. Понимаешь? Лишат жизни. Умертвят. Не будет тебе больше ни курева, ни качаний, ни жрачки. И никаким Цвейсом ты править не будешь. Ты просто сдохнешь, понимаешь?]

[Ияков: ..]

[Тит: Ты готов упустить свою мечту из-за какой-то ёбанной мелочи?]

[Ияков: …]

[Тит: …]

Юноша выставил вперёд свою мускулистую руку и вцепился в рослое плечо Тита. Пальцы вдавились в кости, и лицо лысого паренька скорчилось от боли.

[Ияков: Не учи меня, что мне делать.]

[Тит: Но…]

Ияков ещё сильнее сжал кисть, из-за чего юноша едва слышно простонал и опустился на одно колено.

[Ияков: Никогда больше не смей что-то вякать про мою мечту.]

[Тит: Аргх…]

Он вжал Тита в землю, склонив его вспотевшую голову к сырой грязной почве.

[Ияков: Если ты думаешь, что ты мне друг, только потому что я с тобой за наркотой хожу, то ты не прав. Встанешь на моём пути – я растопчу тебя и пойду дальше без каких-либо сожалений.]

[Тит: Аргх…]

Казалось, он был готов расплакаться, беспомощно пялясь с сомкнутыми, скрежещущими зубами в землю.

[Ияков: …]

Ияков отпустил свою руку и, совершенно безразлично засунув руки в карманы, зашагал прочь.

[Ияков: …]

День продолжался.

***

[Ияков: …]

В лесу было довольно темно. Вечер кровавым брюхом катался по мягкому небосводу, проминая розоватым жиром пузырчатые облака.

[Ияков: …]

Это место было за Герданом, за Гейзами – на самом деле, даже Ияков не знал, какому графству вообще принадлежали все эти многолетние, совершенно неподвижные плотные деревья, лишь слегка потрясывающие своими листиками и веточками, будто теребясь в каком-то экстазе.

[Ияков: …]

Юноша сидел на жирном стволе сваленного дерева, из которого торчал коричневый, выглядящий, как гнойный нарост, гриб чага. В его руках была зажигалка, увесистый подсумок с шарашом, который он таскал в карманах своих широких шаровар, и та самая тоненькая длинная трубка.

[Ияков: …]

Ияков бережливо отсыпал три щепотки в чашечку и, припав губами и мундштуку, сделал очень сильный затяг, щёлкая искрами. Наконец, листочки разгорелись и начали скукоживаться сворачивающимися мешочками.

[Ияков: …]

Пальцами он утрамбовал пепел, дабы шараш разгорался равномерно, и ему меньше приходилось снова его поджигать. Сделал очередной небольшой затяг, не пуская дым дальше горла, и спокойно выдохнул.

[Ияков: …]

На душе стало чуть лучше. Сердце и голову обволокло какой-то неясной, совершенно неосязаемой, но оттого только более воздушной вуалью. Веки потянулись вниз, а голубые радужки начали медленно расширяться.

[Ияков: …]

Он часто здесь ночевал – практически всегда, когда было достаточно тепло, чтоб не париться по поводу одежды и постели.

[Ияков: …]

Иякову часто приходилось скрываться, потому что его, как не удивительно, часто пытались убить или просто наказать.

[Ияков: …]

Тем не менее, каждый раз ночёвка в лесу каким-то магическим образом спасала ситуацию, и Ияков, как ни в чём не бывало, продолжал заниматься тем же самым, чем и раньше.

[Ияков: …]

Дым не летел в небо. Он оседал на лице юноши, сладким туманом торчал в его ноздрях и, наконец, спадал на землю.

[Ияков: …]

Было тепло и приятно, хоть кожу и обволакивала вечерняя прохлада.

[Ияков: ..?]

Но вдруг в тишине раздался шорох. Самый обычный, слегка продавленный и глуховатый.

[Ияков: …]

Но как раз так и звучал человеческий шорох – Ияков был не понаслышке знаком с этим звуком.

[Ияков: …]

Он отложил трубку в сторону и неспеша слез со сваленного ствола дерева, по привычке засунув руки в карманы. Его чуб висел на затылке, рот был согнут в неловкую улыбку, левая бровь схмурена, а правая приподнята.

[Ияков: …]

Шорох приближался, всё более волочась шумом по ушам юноши.

[Ияков: …]

Это был всего один человек, судя по звукам, так что повода беспокоиться у Иякова не было. Было бы там хотя бы 4 громилы – он бы наверняка убежал: он был сильным и дерзким, но не тупым.

[Ияков: …]

Одного же мужчину, не в зависимости от комплекции, убить было проще простого.

[Ияков: …]

[???: …]

[Ияков: …]

[???: Прошу прощения, юноша, не знаешь ли ты, далеко ли отсюда находится Вирдэлл?]

Из-под мохнатых веток на крохотную полянку с юношей вышел невысокий слегка смугловатый мужчина с длинными тёмными волосами, волнисто ложащимися на его плечи. У незнакомца была довольно объёмная, но всё ещё аккуратная борода и усы с бакенбардами. Карие глаза мужчины смотрели как-то странно – умиротворённо мудро что ли… Брови были тонкими, а нос прямыми небольшим.

На нём была надета лиловая походная роба и… Больше ничего.

Для путника он был подозрительно пустым: ни сумки, ни узелка, ни плаща, ни даже банальных ботинок.

[Ияков: Понятие не имею, что такое Вирдэлл, и где это находится.]

У юноши отпали всякие опасения. Он всё также равнодушно расслабил лицо и забрался обратно на ствол, потянувшись за зажигалкой.

[???: Жаль…]

Ияков щёлкнул искоркой по чашке и припал губами к мундштуку, начав затягивать в себя дым.

[???: Простите, а вы собираетесь здесь ночевать?]

[Ияков: Тебе-то какая разница?]

[???: Боюсь, дальше идти бесполезно – уже темнеет. Я подумал, что, может, вдвоём переждать ночь будет безопасней.]

[Ияков: Кого ты боишься? Здесь тебя разве что кабан пободает…]

Юноша снова затянул дым.

[???: Речь не о моей безопасности…]

[Ияков: ..?]

Незнакомец наклонился к земле и принялся собирать сухие ветки в кучку, каким-то образом умудряясь не запачкать свою яркую робу.

[???: Можно зажигалку?]

[Ияков: …]

[???: …]

[Ияков: Держи.]

Юноша швырнул зажигалку в мужчину и снова потянулся к трубке, пока тот пару раз щёлкнул ей и разжёг искры под дровяным шалашиком.

[???: …]

[Ияков: …]

[???: …]

[Ияков: …]

[???: …]

[Ияков: И что ты забыл в этом лесу?]

[???: Я держу свой путь в Вирдэлл.]

[Ияков: Это… Какое вообще графство?]

[???: Я не знаю.]

[Ияков: Но кто-то же тебя туда направил. Не уж то прям нихуя не сказал?]

[???: Нет. Ничего.]

[Ияков: Хм… Надурили тебя походу…]

[???: …]

[Ияков: …]

[???: …]

[Ияков: И чё ты собираешься там делать?]

[???: Просвещать души падших.]

[Ияков: Чё?]

[???: Я был ниспослан в этот мир Богом, дабы привнести свет к людям и направить их на путь истинный.]

[Ияков: Аа… Так ты ёбанный псих, вылезший из какой-то лесной навозной ямы…]

[???: Нет. Моё имя Авагар. А вы Ияков.]

[Ияков: Даже не буду спрашивать, откуда ты знаешь моё имя. Наверняка, просто услышал в округе: я довольно популярен.]

[Авагар: …]

[Ияков: …]

[Авагар: Вы, Ияков, не следуете за светом. Вы медленно движетесь к тьме.]

[Ияков: Ты далеко не первый, кто говорит мне, что я живу не так.]

[Авагар: Нет. Все люди живут так. И нету неправильных поступков, потому как вы ещё не знакомы с правильным.]

[Ияков: ..?]

[Авагар: Глупо корить слепца за то, что он не может назвать цвет твоей робы, также глупо, как и требовать от людей жить правильно.]