Текст книги "Жизнь, продиктованная Говорящей Шляпой (ЛП)"

Автор книги: RhiannanT

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 38 страниц)

Снейп почувствовал, как на мгновение его охватила паника. Если Блейз станет Пожирателем Смерти, то вероятность, что Гарри последует за ним, вырастет в геометрической прогрессии. Потом он успокоился. Пожиратели Смерти убили семью Гарри. В числе его лучших друзей – маглорожденная и предатель крови. Он едва ли присоединится к тем, кто может их убить.

Снейп глубоко вздохнул.

«Мерлин, ненавижу быть учителем».

Никто из других деканов не понял его, когда он сказал, что о слизеринцах заботиться труднее, чем о явно более беспокойных гриффиндорцах. Именно поэтому. Если повезёт, влияние Гарри удержит юного Блейза на светлой стороне, но он был не единственным ребёнком на своём факультете, балансирующим на краю или уже перешагнувшим черту.

«И что я должен делать?»

Никто лучше Северуса не знал, насколько искусен Тёмный Лорд в превращении пострадавших детей в преданных, полных ненависти Пожирателей Смерти. Рано или поздно он вернётся, и ученики Северуса поспешат присоединиться к нему.

***

Пока Блейз сидел у дерева, а позже был в кабинете Снейпа, Гарри пошёл в совятню проведать Хедвиг и, сидя у одного из огромных окон, наблюдал за территорией внизу.

«Что же мне теперь делать?»

Душевное спокойствие Гарри было достаточно поколеблено мыслью о том, что Снейп заботился о нём, а теперь Блейз думал… знал… что его родственники причинили ему боль. И другие его друзья – теперь они думают, что Снейпу тоже «не всё равно», и явно считают, что Гарри это должно понравиться. Что с ними случилось?

И он ударил Блейза. Сильно, вспомнил Гарри. Он надеялся, что Блейз простит его, но почему этот придурок не мог просто отстать? Гарри достаточно ясно дал понять, что не хочет, чтобы Блейз вмешивался, так почему же он это сделал? Обычно Блейз хорошо разбирался в таких вещах – если Гарри действительно хотел, чтобы он ушёл, он уходил. Но сегодня Забини вдруг стал таким настойчивым.

И как он узнал? Гарри никогда не был таким беспечным. Теперь у него даже не было синяков, которые можно было бы заметить, а Блейз знал. Гермиона тоже как-то странно смотрела – наверное, что-то поняла. Может быть, скрывать что-то от друзей сложнее? Раньше Гарри просто приходилось прятать синяки и сохранять спокойствие, и никто – ни учителя, ни ученики – не подходил к нему достаточно близко, чтобы заметить что-то странное. Что такого увидел Блейз, что пропустили все остальные? Как получилось, что Гарри закончил начальную школу с кучей переломов и никто этого не заметил, а теперь всё зажило, а они увидели? Снейп заметил, потому что Гарри, полагая, что профессор может ударить его, неохотно скрывал от него сам факт побоев, но Блейз?

«Блейз просто чертовски наблюдателен… и внимателен. Мне не следовало подпускать его так близко».

Но Гарри нравился Блейз. Он был забавным, умным и интересным… Пожалуй, назад пути уже нет. Блейз знает, а скоро узнают и остальные.

***

Гарри явился на отработку, как обычно, ровно в семь, вошёл и направился прямо в угол, даже не взглянув на Северуса.

«Придурок».

Северус молчал минут пятнадцать, потом заговорил:

– Итак, ты бьёшь своих друзей так же, как и врагов.

«Здорово».

– Блейз наябедничал? – спросил Гарри, не оборачиваясь.

«Полагаю, это его право».

Однако он не мог не чувствовать себя немного преданным.

– Я заметил синяк и спросил. Он сказал мне при условии, что я не накажу тебя.

«О, тогда ладно, всё в порядке. Он не хотел, чтобы у меня были неприятности. Но не то чтобы это мне очень помогло».

– Ну и что теперь? – саркастически спросил Гарри. – Ещё одна отработка или больше времени в углу?

– Ни то, ни другое. Я обещал ему, что не стану тебя наказывать, и не накажу. Однако мы поговорим об этом, поэтому советую следить за своим тоном.

– А что, если я не хочу разговаривать? – Тон его оставался всё таким же наглым.

– Возможно, ты не заметил, Гарри, но мои решения основаны скорее на том, что тебе нужно, чем чего ты хочешь.

«Что ж, по крайней мере, он честен».

– Мне ничего от вас не нужно.

– Не соглашусь с тобой.

Гарри не ответил, и Северус продолжил:

– Так принесло ли тебе то, что ты ударил Блейза, какую-то пользу?

Гарри молчал, не понимая, что имеет в виду Снейп.

– Ударив Блейза, ты чего-то добился?

«Он, наверное, ждёт, что я скажу «нет».

– Да.

– Чего же?

– Он отстал.

«Я бы ударил и тебя, если бы знал, что это заставит тебя отстать».

– Значит, ты просто бьёшь людей, когда устаёшь от их присутствия?

– Я бью людей, когда они лезут не в своё дело.

– Следи за языком, Гарри. Больше предупреждений не будет.

«Ох-ох-ох».

– Да, сэр.

«Что ж, так-то лучше».

– Блейз просто хочет помочь тебе, Гарри.

– Мне не нужна помощь.

– Я понял. К счастью для тебя, Блейз – хороший друг. Он поможет тебе, хочешь ты этого или нет.

– Как и вы? – саркастически выплюнул Гарри. – Замечательно. Мне нравится, когда окружающим наплевать на мою свободу воли.

– Я уважаю твою «свободу воли», – сердито огрызнулся Северус, – до тех пор, пока это не наносит прямого ущерба твоему здоровью и благополучию.

Гарри повернулся и посмотрел на Снейпа.

– А если я сочту, что вы вредите моему здоровью и благополучию?

«По крайней мере, он честен».

Северус встретился взглядом с Гарри.

– Разве я когда-нибудь делал тебе больно, Гарри?

– Пока нет. Но сделаете. Сами же это сказали.

– Полагаю, ты имеешь в виду, когда я сказал тебе, что ударил бы за то, что ты подвергнешь себя опасности…

– Да. Так вы собираетесь убедить меня, что побои не «вредят моему здоровью и благополучию»? Я признаю, что мой инстинкт самосохранения нуждается в некоторой доработке, но вот этого не могу понять.

До Северуса наконец дошло, и он уставился на Гарри. Мальчишка ничего не понял. Совсем.

– Я же говорил тебе, что буду поступать иначе, чем твои родственники…

– Какое мне дело до того, что вы поступите иначе? У вас есть свой собственный гуманный способ избивать ребёнка? Простите, если я не хочу это пробовать.

– Гарри, я уже говорил это раньше, я не причиню тебе вреда. У меня нет намерения избивать тебя.

«Неужели он всё ещё так думает обо мне?»

– Да-а? Как же вы тогда это называете? «Надлежащая дисциплина»?

«О, Мерлин! Он действительно до сих пор так обо мне думает».

– Гарри, когда я сказал, что ударил бы тебя, я имел в виду – шлёпнул бы несколько раз, если бы почувствовал, что это действительно необходимо. Разница в том, что это не повредит тебе.

«Как же так вышло, что я не объяснил этого раньше?»

– Да без проблем. Я молод, быстро приду в норму и на следующее утро буду готов работать, – саркастически ответил Гарри.

– Ты бы хоть раз в своём жалком существовании выслушал меня! – рявкнул Северус, сердце сжалось от смысла слов мальчика.

Гарри замолчал, находя замечание профессора странно неприятным, потом буркнул себе под нос:

– Не то чтобы ты улучшал моё существование, придурок.

Снейп, резко повернувшись, посмотрел на Гарри.

– Я сделаю вид, что не слышал этого, и ты не будешь повторять, понятно?

Гарри только упрямо вздёрнул подбородок.

«Хорошо. Мудак».

– Гарри, – Снейп вернулся к своему запоздалому объяснению, – когда я говорю «никакого вреда», я имею в виду – никакого вреда. Я знаю, ты мне не веришь, но у тебя никогда не будет синяков, шрамов и кровоподтёков, нанесённых моей рукой.

– Вы правы, я вам не верю, – прямо сказал Гарри.

– Тогда как тебе такой расклад: если я когда-нибудь действительно подниму на тебя руку – а я этого не сделаю, – я хочу, чтобы ты пошёл и поговорил с кем-нибудь. С профессором Макгонагалл, мадам Помфри, чёрт побери, даже с мистером Забини, если ты не хочешь разговаривать со взрослыми.

– А что может сделать Блейз? Не знаю, заметили ли вы, но это мир взрослых. Ему просто придётся пойти к кому-то другому. И этому другому будет всё равно, – с горечью сказал Гарри.

– Ты правда думаешь, что если пойдёшь к профессору Макгонагалл с травмами на теле, которые получил от меня, она ничего не сделает? Ты действительно веришь в то, что мадам Помфри отреагирует так же?

Гарри ничего не ответил.

«Нет. Я не могу сказать этого о них».

– Ответь мне, пожалуйста.

– Нет.

– Нет – ты не ответишь, или нет – ты так не думаешь?

– Нет, я так не думаю, – позабыв о гневе, тихо ответил Гарри.

Северус почувствовал облегчение. На мгновение он засомневался, доверяет ли мальчик вообще кому-нибудь, даже этим двум женщинам.

– Хорошо. Потому что я могу сказать тебе со стопроцентной уверенностью, что если я причиню тебе вред, они меня четвертуют. Более того, Минерва гораздо более могущественная ведьма, чем я когда-либо буду, и она весьма недвусмысленно заявила мне, что если я причиню тебе вред, она лично спустит с меня шкуру. Можешь спросить у неё.

«Хотя я знаю, что ты этого не сделаешь».

Гарри был потрясён, но Снейп ещё не закончил:

– И твоему другу Блейзу тоже не пришлось бы обращаться к взрослым. Ты думаешь, Перси Уизли подшутил над Маркусом Флинтом, потому что надеялся заработать на этом баллы? Уверяю тебя, чтобы заставить его нарушить статус-кво, потребуется нечто гораздо большее. Он сделал это для тебя, как и многие другие.

Гарри просто смотрел на него, и что-то болезненно сжималось у него в груди. Северус наблюдал за ним, видя зарождающийся огонёк в глазах мальчика.

– Ты не один, Гарри. Если ты почувствуешь опасность по какой-либо причине – даже от меня или другого профессора – всегда найдётся, к кому обратиться.

Чувствуя себя уязвимым и не в силах контролировать выражение лица, Гарри снова повернулся к углу. В кои-то веки он предпочёл оказаться спиной к Снейпу, чем позволить профессору увидеть, как его слова подействовали на Гарри. В этих словах было слишком много смысла, чтобы он остался спокоен.

«Всё не может быть так просто. Ты… ты не пойдёшь к одному взрослому, потому что тебя ударил другой. Ты просто не пойдёшь».

Но если бы он мог пойти к ребёнку…

И Гарри не мог отрицать защитную жилку Макгонагалл. Она защищала своих Львов и считала Гарри одним из них. И Снейп – он сказал, что не стал бы бить Гарри, а Гарри, естественно, отверг это. Но если этот человек не может…

Наконец Гарри решил просто спросить.

– Почему вы всё ещё рядом, если не можете ударить меня?

Снейп странно посмотрел на него.

– Многим людям нравится быть рядом с детьми, при этом не желая причинять им боль, Гарри.

– Только не со мной. Урод никому не нужен. Я хочу, чтобы вы знали, что я «сочетание плохой наследственности и скверного поведения», – процитировал он.

«Только не это».

– Гарри, – угрожающе спросил Снейп, – что я говорил насчёт того, чтобы называть себя именно этим словом?

– Не называть, – Гарри поморщился, вспомнив. – Извините.

– Я и впрямь вымою тебе рот, когда мы здесь закончим.

«Чёрт! Он же не станет… вот дерьмо! Как мне выпутаться из этого? Погоди-ка. Может быть…»

Гарри облизнул губы, затем снова повернулся лицом к Снейпу.

– Пожалуйста, не надо.

– Нет? – Наконец-то прозвучала просьба. – А почему нет? И «потому что это не твоё дело» – не самый лучший ответ.

Гарри закусил губу и задумался.

– Потому что моё отравление считается вредом? – попытался он.

– Хорошая попытка, – Снейп практически рассмеялся. – Как ни отвратительно это зелье на вкус, это не яд. Попробуй ещё.

«Он не сердится? Ладно…»

– Потому что «урод» – это ругательство?

– Я этого не говорил. Я просто запретил тебе так себя называть. Ещё.

Не в силах придумать лучшей причины, Гарри попробовал ещё один весьма маловероятный вариант.

– Потому что я не хочу, чтобы вы это делали?

– Это сработало бы, если бы я не считал необходимым донести до тебя свою точку зрения.

– Так что, в этом запрете не было необходимости? – в отчаянии спросил Гарри.

– Пожалуй, – признал Северус. – Но тебе придётся доказать, что ты это понял.

«Доказать? Чего он хочет?»

– Я… я больше не буду так говорить.

– Это только начало. Почему?

– Потому что вы этого не хотите?

– Речь не обо мне, – возразил Северус.

Гарри разочарованно вздохнул.

«Что в этом плохого? Здесь только у тебя есть власть».

– Потому что… Это неправда?

– Уже лучше. Что неправда?

– Я… не урод?

– Ты спрашиваешь или утверждаешь?

– Утверждаю, сэр.

«Не то чтобы я понимал, почему ты этого хочешь».

– Хорошо. Тогда скажи это.

– Я не урод.

– Очень хорошо.

Гарри услышал в его голосе одобрение и почувствовал странное воодушевление, хотя всё ещё не мог этого понять.

«Однако ты не можешь сказать мне, что я не отвратительный».

– Справедливости ради я также возражаю против намёка на то, что у тебя «плохая наследственность».

«Ты действительно у меня в долгу, Джеймс».

– Что вы хотите сказать?

«Чёрт. Я не хочу говорить об этом».

– Я знал твою мать, Гарри. Она была…

– Я не хочу об этом слышать! – перебил его Гарри.

– Гарри, мы уже проходили через это…

– Отлично. Мои родители были замечательными людьми, они умерли, чтобы сохранить мне жизнь, я очень благодарен. Мы закончили?

Северус вздохнул.

– Вежливее, Гарри.

Гарри стиснул зубы.

– Мы… можем… пожалуйста… оставить это?

– Хорошо, давай пока оставим.

– Пока?

– Да. В следующий раз попроси вежливо, будь добр.

«Вряд ли».

– Также неверно, что ты никому не нужен.

– Ну, значит, вы плохо знаете Дурслей, – фыркнул Гарри.

Разве что тётя Петуния… Она, по крайней мере, кормила его и предупреждала, когда Вернон явится домой пьяным.

– Я говорю не о Дурслях, Гарри.

Тогда о ком… Он не хотел знать.

– Всё равно. Вы ошибаетесь. Урод я или нет, плохая у меня наследственность или нет, я отвратителен. Люди хотят красивых, счастливых детей, а не…

– Тебя?

«Мерлин, как мне сказать это, не отпугнув его?»

– Я рядом, Гарри.

– Да, вот чего я никак не могу понять.

«Это, а ещё как от тебя избавиться».

– Как я уже сказал, есть люди, которым нравится быть рядом с ребёнком и не желать причинять ему боль.

– Да, есть заботливые, любящие люди, которые хотят красивых, счастливых детей. Никто из нас не подходит под эту модель. Вы же не можете сказать, что вам нравится, когда я рядом.

Северус встретился взглядом с Гарри, несмотря на собственное смущение.

«Я действительно должен это сказать».

– Когда ты не кричишь на меня – да, именно это я и хочу сказать.

И это в самом деле так. Конечно, с мальчиком было нелегко ладить, но он был умным, жизнерадостным и смелым и даже иногда заставлял Северуса улыбаться.

«Он думает почти так же, как я… не удивительно, что некоторые его не любят».

Он почти улыбнулся, вспомнив, что когда-то думал о вспыльчивом поведении мальчишки. Это «кураж» или «гриффиндорская храбрость»… только мальчик – слизеринец… очень гриффиндорский слизеринец. В кои-то веки это не вызвало отрицания.

Сегодняшняя отработка была последней в наказании Гарри, и Мастер зелий обнаружил, что не хочет, чтобы мальчик уходил. Он привык к компании, пока проверял эссе и выполнял другую рутинную работу, и за те несколько раз, когда ему удавалось заставить Гарри немного пошутить, он вдруг оценил тот факт, что, может быть, Гарри не испытывает к нему ненависти. Может быть. А теперь он признался, что Гарри ему нравится…

– Значит, по вашей логике, вы не ударите меня, потому что у вас будут проблемы с Макгонагалл, но вы всё равно останетесь рядом, потому что я вам нравлюсь? – Гарри чуть не рассмеялся.

– Нет, – серьёзно сказал Северус. – Моя логика заключается в том, что, помимо страха перед гневом профессора Макгонагалл, у меня в принципе нет желания бить тебя, и я остаюсь рядом с тобой, потому что ты мне нравишься.

– Это не логично.

– Нет, не логично, – согласился Северус. – Но это не значит, что мои слова – неправда.

– Но это также не значит, что ваши слова – правда.

«И это не так».

– Я не собираюсь убеждать тебя одним разговором, Гарри, – Северус вздохнул. – Подумай об этом, пожалуйста.

Гарри задумчиво посмотрел на него.

«Почему этот человек всегда хочет, чтобы я о чём-то «думал»? Во всяком случае… может быть».

– А пока вернёмся к избиению друзей, когда они говорят то, что тебе не нравится.

«Я чертовски устал от разговоров».

– Хорошо, ладно, я всё понял. Так делать нельзя.

– Нельзя почему? И не…

– …говори «потому что я сказал так не делать»! – Гарри закатил глаза.

– Я хотел сказать «не ссылайся на меня», но да, именно это я и имел в виду.

– Отлично. Как насчёт «потому что это не по-дружески»? Блейз знает, что у меня не клеится общение с другими. Ему не следовало связываться со мной.

– Это не значит, что ты можешь его ударить. Это более чем недружелюбно, Гарри, это жестоко и, честно говоря, абсолютно по-детски. Почему ты не мог просто сказать, чтобы он оставил тебя в покое?

– Слова на него не действовали.

– Тогда почему ты не ушёл?

– Я разозлился, – покраснев, признался Гарри.

– Значит, ты признаёшь, что тебе следовало поступить иначе?

«Отлично».

– Да.

– Прекрасно. Это всё, что мне было нужно. Хотя тебе стоит подумать о том, чтобы извиниться.

– А как насчёт него? Он бы не оставил меня в покое!

– И не должен был, учитывая, о чём он думал. Он не обязан извиняться за то, что хороший друг.

– Что он вам рассказал?

– Ничего такого, чего бы я уже не знал. Он не догадывался, насколько много мне известно, и пришёл ко мне, чтобы убедиться, что ты в безопасности.

– Тогда я не должен перед ним извиняться.

– Так же, как ты думал, что не должен извиняться перед Калли, Гарри?

– Это не одно и то же.

– Разве? Ты причинил боль другу, который хотел тебе помочь, осудил его за это.

– Я не умирал.

– Умирал, когда приехал сюда в прошлом месяце. Родственники чуть не убили тебя. И ты винишь Блейза за то, что он хотел защитить тебя от этого?

Гарри снова отвернулся от Снейпа и уткнулся носом в стену.

«Я бы не умер. Вернон не… Я бы не умер».

– Возможно, это ещё одна вещь, которую ты должен выяснить для себя. Тебе следует взглянуть на лицо своего друга, прежде чем ты решишь не извиняться.

Гарри просто проигнорировал его.

– Гарри?

– Я не хочу разговаривать!

– Не груби.

– Я не хочу быть вежливым! – И к большому разочарованию Северуса, Гарри весь оставшийся час молчал в углу. Наконец Северус позвал его, чтобы написать строчки, и мальчик посмотрел на него с удивлением, увидев, что было написано на бумаге. Северус ухмыльнулся, и Гарри не стал комментировать, решив просто начать писать странную короткую фразу:

1. Я не урод.

2. Я не урод.

3. Я не урод.

========== Глава 14. Собака, кошка, гарпия, летучая мышь, друг и урод ==========

После этой странной отработки со Снейпом Гарри вернулся в общежитие. Вспомнив, что Рон сказал о табличках, Гарри прочитал ту, что висела на входе в слизеринскую гостиную. Текст теперь гласил:

«Третья мировая война:

Баллы начисляются за креативность, сложность и общее влияние розыгрышей на личность Маркуса Флинта.

Победитель будет объявлен, когда упомянутый выше задрот свалит из школы.

Гриффиндор:

15 – Фред и Джордж Уизли

10 – Перси Уизли

10 – Оливер Вуд

5 – Анджелина Джонсон

5 – Ли Джордан

5 – Кеннет Таулер

Слизерин:

10 – Розалинда Лебо

10 – Грегори Стоун

30 – команда по квиддичу

(5 – Майлз Блетчли

5 – Теренс Хиггс

5 – Эдриан Пьюси

5 – Стэнли Урхарт

5 – Ричард Монтегю

5 – Аарон Брандейс)

Райвенкло:

10 – Роджер Дэвис

Внушительный список, и вовсе не «безобидных шалостей»: у Флинта оказалось прилично переломов после инцидента с Гремучей Ивой.

«Очевидно, никого не волнует, если вредят Флинту… только меня».

Вспомнив, что профессор сказал о «людях, к которым можно обратиться», Гарри понял, что Снейп был прав: не только Мастер зелий серьёзно злился, когда кто-то причинял Гарри боль. Перестав об этом думать, он назвал пароль и вошёл в гостиную.

Удивительно, но четверо его лучших друзей всё ещё были там, хотя к этому времени трое просто болтали, забыв про учёбу, а Гермиона, как и следовало ожидать, с головой погрузилась в какое-то эссе. Однако, когда Гарри вошёл, она подняла голову вместе с остальными и укоризненно посмотрела на него, а затем вернулась к своей работе. Тео и Рон выглядели не особо довольными. Блейз нахмурился, но не поднял глаз, чтобы встретиться с Гарри взглядом. Челюсть у него была вся в синяках и опухла – даже больше, чем Гарри ожидал. Собрав всё своё мужество, он подошёл к друзьям, подыскивая, что бы сказать.

– Знаешь, мадам Помфри могла бы это вылечить.

– Ещё она бы спросила, как я вот это получил.

«Почему он ещё пытается уберечь меня от неприятностей?»

– Это моя проблема…

– А я твой друг, что делает твою проблему нашей общей, – как ни в чём не бывало заявил Блейз.

– Тогда уж и синяк – тоже «наша общая» проблема, – возразил Гарри.

– Да, особенно если учесть, что это ты его поставил, – проворчал Рон.

К удивлению Гарри, Блейз сердито посмотрел на Уизли. Этот хмурый взгляд придал ему смелости спросить:

– Могу я с тобой поговорить?

Но Гарри, по-видимому, не совсем ещё простили.

– Собираешься ударить меня снова?

– Нет, – Гарри опустил голову.

Они поднялись в спальню и сели рядом на кровати.

– Ну что? – спросил Блейз.

– Я просто хотел сказать, что ты мне ничего не должен. Тебе надо сходить за бальзамом от синяков. Эта штука творит чудеса и… это действительно моя проблема, пусть у меня и будут неприятности.

– Это наша проблема. Что, не нравится смотреть на то, что ты со мной сделал? Как жаль. Мне лазарет нравится не больше, чем тебе. Только мне опасность не угрожает, так что это моё дело – идти туда или нет.

Это правда, и глядя на лицо Блейза, Гарри чувствовал себя ужасно.

– Значит, ты делаешь это не для того, чтобы защитить меня?

– Я этого не говорил. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Но заставить тебя весь день смотреть на моё лицо – это моё право.

– Прости. Тебе надо было оставить меня в покое, но и я не должен был бить тебя.

– Мои проблемы.

– Нет, Рон прав. Это и мои проблемы тоже. Ты воспользуешься бальзамом, если я тебе принесу?

– Может быть. Что ты скажешь мадам Помфри?

– Правду.

– Она рассердится.

– Это мои проблемы.

– Нет, наши! – Блейз сердито посмотрел на него. – Твои проблемы – это мои проблемы, мои проблемы – твои, вот что такое дружба.

– В таком случае принести тебе бальзам от синяков – моя проблема.

– Отлично. И я не позволю тебе снова получить травму, – он произнёс это с вызовом, свирепо глядя на Гарри.

«Даже не смей больше поднимать эту тему».

Гарри встретил пристальный взгляд Блейза таким же непреклонным взглядом, потом, сжав губы, повернулся и вышел из спальни, а потом через портрет и из гостиной. В последний момент он вспомнил, что уже наступил комендантский час, и помедлил.

«Мне просто изменить лицо и выйти – или остаться?»

Гарри не горел желанием попасть в неприятности или создать проблемы кому-то ещё, но ему хотелось убраться подальше от Блейза – пойти прогуляться или что-то в этом роде. Рон и Гермиона, очевидно, ушли, пока Гарри сидел с Забини в спальне, но Тео всё ещё был в гостиной, и Гарри обнаружил, что и с ним тоже не хочет разговаривать.

«Я просто хочу, чтобы меня не поймали, – подумал он и зло усмехнулся. – Или просто не попасться никому на глаза в облике того, кого хочу уберечь от неприятностей».

Именно поэтому, выходя из портретного проёма, он усиленно думал о голосе и внешности Драко Малфоя.

Куда теперь? Гарри задумался, и ему тут же пришла в голову идея.

«Я уже нарушил правила, могу и дальше плевать на них».

Гарри вытащил из рюкзака карту и направился к коридору третьего этажа.

***

«Самая… мучительная… смерть. Да! Было бы именно так, – думал Гарри, прислонившись к двери, через которую только что выбежал, и тяжело дыша. – Цербер. У них есть проклятый цербер. В школе. Почему они держат чёртова цербера в школе? Церберы – сторожевые псы. Что, во имя Мерлина, он охраняет?»

Гарри смутно припомнил, как Хагрид говорил ему, что Гринготтс – самое надёжное хранилище в мире, за исключением, может быть, Хогвартса. Это… имело смысл. Что касается того, что охраняла собака – Хагрид странно вёл себя, стараясь скрыть какой-то пакет, который они забрали из банка. Видимо, что бы это ни было, оно настолько ценное, что даже Гринготтс оказался недостаточно безопасным для этого местом: в конце концов, разве его не взламывали в начале семестра? Интересно.

Когда Гарри вернулся в общежитие, Блейз и Тео уже были в постели. Гарри надеялся, что они просто спят, а не игнорируют его, но он не мог сказать наверняка.

***

На следующий день, в пятницу, с утра у Гарри были зелья. Он чувствовал себя раздражённым и встревоженным так же, как после разговора с Блейзом о том, что Снейп якобы «заботится» о нём, и поэтому старался никуда не совать нос и не привлекать внимания. Он сосредоточился на незаметном наблюдении за Снейпом и как можно более внимательном следовании его указаниям, хотя и обнаружил, что отвлёкся.

«Блейз сказал, что Снейпу не всё равно, а теперь тот сам заявил, что ему нравится, когда я рядом… и он не собирается – не может! – действительно ударить меня».

Между тем издёвки над Флинтом не прекращались – несчастный пятикурсник не мог пройти по коридору без того, чтобы его не заколдовали сзади или не подставили подножку, часто на лестнице. Как раз в то утро ему вылечили сломанное запястье – всего через день после того, как он получил несколько переломов после столкновения с Гремучей ивой. Еда, появлявшаяся перед ним на тарелках в Большом зале, была несъедобной: домовики почему-то теряли всякую способность готовить любые блюда в пределах досягаемости – всё было слишком сладким либо пересоленным, недожаренным либо подгоревшим. В том числе и поэтому никто не садился рядом с Флинтом. Кроме того, становилось всё более и более очевидным, что этот ублюдок боится: он брал с собой в Большой зал собственные (закупоренные) напитки и почти так же, как и Гарри, не выносил людей за спиной. И всё же он оставался в Хогвартсе, независимо глядя вокруг, словно был неприкасаемым.

«Почему Флинт ещё здесь? Снейп взбесился из-за того, что он избил меня, и натравил на него весь Хогвартс, а он не уходит. Странно».

Это полностью противоречило предыдущему опыту Гарри – взрослый, который не бил его и безжалостно расправлялся с тем, кто это сделал.

«Вот откуда ты знаешь, что он говорит неправду?»

Часть его – та же самая глупая часть, которая интересовалась родителями, – хотела поверить Снейпу, но его уже обманывали раньше.

«Единожды солгав, кто тебе поверит», – подумал Гарри, наблюдая за Снейпом.

Несмотря ни на что, он чувствовал себя в Хогвартсе в большей безопасности, чем где-либо, но это не значило, что он мог просто проигнорировать всё, чему научила его жизнь. Власть Снейпа над ним ограничивалась до тех пор, пока Гарри ненавидел его: всё, что профессор мог сделать, – это ударить. Если бы Гарри не ненавидел его…

«Дурак. Снейп может заявить, что ты ему дорог. Но ты ему не нужен. Ты никому не нужен. Да ты и сам этого не хочешь. Забей».

Но всё равно в нём зародилась надежда, и ни одна его мантра, казалось, не сработала против неё. Эта надежда пугала его, потому что он знал – позже будет только больнее.

«У тебя есть друзья. Этого достаточно. Забей на всё остальное. Надежда ведёт к боли, тупица. Тебе ли не знать».

Он перестал разглядывать Снейпа и сосредоточился на своём зелье. К его огромному удовлетворению, всё получилось идеально, и он показал приготовленное Снейпу для оценки, ни о чём не беспокоясь. Профессор мельком взглянул на мальчика, что-то записал в блокнот и снова посмотрел на Гарри.

– Молодец, Гарри. Пять баллов Слизерину.

Гарри совершил ошибку, посмотрев на Снейпа, и быстро отвёл взгляд, поскольку одобрение в глазах профессора соответствовало его тону. На мгновение Гарри так захотелось этого одобрения, что он взволнованно вздрогнул. Ложь. Это всё ложь. Он вышел из класса в ещё более ужасном настроении, чем пришёл.

***

После зельеварения у Гарри были астрономия и трансфигурация. Он пререкался с Синистрой до тех пор, пока эта мегера не сняла баллы, что только ухудшило его настроение. А потом он так нагрубил Макгонагалл, что она оставила его после урока.

– Мистер Поттер, что на вас нашло? Вы не грубили на моих уроках с начала семестра.

Гарри угрюмо посмотрел на неё.

«Ты бы тоже не сдержалась, если бы тебе пришлось постоянно иметь дело со Снейпом и Синистрой, если бы ты ударила своего лучшего друга за то, что лез не в своё дело, и если бы ты отправилась исследовать коридор, а тебя посреди ночи чуть не убил проклятый цербер».

– Объяснитесь, пожалуйста.

– Я просто в плохом настроении, ясно? Отстаньте.

– Нет, не ясно. Вы будете разговаривать со мной вежливо или же пойдёте беседовать уже с профессором Снейпом.

То, что Макгонагалл потащила бы Гарри в кабинет Снейпа за ухо, как в прошлый раз, когда он ей перечил, звучало не очень весело.

«К чёрту все это!»

– Да, мэм.

– А теперь ответьте мне, пожалуйста, – строго потребовала она, и Гарри внутренне сжался.

Гарри ненавидел, когда Макгонагалл сердилась, даже больше, чем ненавидел Снейпа. Когда Синистра не одобряла его поведение, он не беспокоился, потому что конфликтовал с ней независимо от того, что делал, и она была в основном бессильна в своём гневе – краснела и закатывала небольшие истерики, но на самом деле ничего не предпринимала. Со Снейпом хуже – у него определённо было намного больше власти, чем у Синистры, но Гарри привык выводить его из себя и обычно делал это нарочно. Иногда это пугало его, но он не чувствовал особой вины, особенно когда (как в большинстве случаев) у него были проблемы из-за шутки или из-за того, что Снейп считал, будто он рисковал собой. Макгонагалл редко сердилась на Гарри и ясно давала понять, что он ей нравится. Иначе, чем её Львы, но всё же. Её разочарование причиняло боль.

– У меня действительно просто плохое настроение, мэм.

– И вы сочли уместным выместить свой гнев на мне, нагрубив на уроке?

– Нет, мэм.

– Значит, вы понимали, что это недостойно?

– Да, мэм, – ответил Гарри, чувствуя себя ничтожеством.

– И вы ничего не хотите мне сейчас сказать?

– Да, мэм. Простите, мэм.

– Будете ли вы разговаривать так со мной в будущем?

Сказать «никогда» было бы ложью…

– Я постараюсь не говорить так, мэм, – всё, что Гарри смог придумать в ответ.

– Иногда ты бываешь слишком честен, Гарри, – Макгонагалл слегка улыбнулась. – Это твоя не самая слизеринская черта. – Она казалась довольной, поэтому Гарри расслабился.

– Не-а, просто я не настолько умён, вот и всё, – ответил он, вспомнив свои многочисленные стычки со Снейпом.

Макгонагалл улыбнулась чуть шире.

– Так что же случилось, Гарри? Я могу тебе чем-то помочь? – вернулась она к предыдущему вопросу.

– Нет, спасибо, я сам справлюсь.

На самом деле он планировал сразу после занятий получить бальзам от синяков.

– Ну хорошо, можешь идти, – она бросила на Гарри взгляд, который словно договорил за неё: ты же будешь в будущем вести себя лучше, не так ли?

– Да, мэм, – сказал он, опустив глаза, и поспешно вышел.

А теперь пора разобраться со второй головной болью этого дня. И Гарри отправился в лазарет на поиски мадам Помфри, страшась того, что придётся от неё выслушать, почти так же сильно, как он боялся разговора с профессором Макгонагалл.