Текст книги "Танцы с Арлекином (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Петя Сухоруков появился в жизни Ирочки ещё только раз – теперь уже развода требовал он. Сёму он признавать отказался, выплачивать на него алименты – тоже, так что Ирочка с лёгким сердцем оформила развод и вычеркнула Петю из своей жизни, как нечто противное и неприличное.

Увы, бывает так, что женщина неприязненное отношение к бывшему мужу неосознанно переносит на его ребёнка и ничего с этим поделать не может. Так получилось и у Ирины. Она исправно заботилась о сыне – он был одет, обут, сыт, ходил на экскурсии, в турпоходы и посещал кружки, но… Настоящей любви у Ирины к сыну не было. Она искренне уходила по уши в работу, была готова сделать очень многое для чужих детей, а вот собственному сыну внимания уделяла мало, хотя никто не мог назвать её плохой матерью – ведь она делала для сына всё, что положено. К тому же абсолютное большинство работающих советских женщин просто не имело возможности уделять много внимания собственным детям, и Ирина Валерьевна на этом фоне вовсе не смотрелась чем-то исключительным.

Так и вышло, что Семён связался с дурной компанией, начал пить и курить, более всего на свете почитал физическую силу и мечтал быть богатым – просто до зубовного скрежета.

К тому времени в стране начались известные перемены, наступили лихие девяностые и отслуживший в армии Сеня органично влился в ряды одной из местных ОПГ. Мать пыталась с ним говорить – он назвал её старой дурой и просто ушёл из дому. Потом его видели в компании местных «хозяев жизни» – с золотой цепью на шее и «гайкой» на пальце, с мобильником, в шикарном адидасовском спортивном костюме и белых кроссовках, за рулём собственной иномарки… Ирина Валерьевна, которой как раз в то время не платили зарплату по несколько месяцев подряд, только головой качала, слушая рассказы кумушек о сыне и о том, какие он деньги тратит, гуляя в ресторане с дружками и шлюхами. Матери помогать он и не думал.

Слухи о делах сына и других деятелей из его банды ходили самые жуткие – вымогательство, похищение человека, изнасилование, убийство… Но вот один из слухов запомнился Ирине Валерьевне ярче других, хоть и походил больше на ужасную сказку. Но главных героев этой истории Ирина Валерьевна знала, хоть и шапочно.

Дело было в том, что молодой безработный по фамилии Неволин каким-то образом влип в бизнес по торговле бриллиантами. Он должен был исполнить роль курьера, везущего «левые» алмазы из Якутии в Соседний Город, а уже там их должны были переправить дальше, к зарубежным покупателям. Якутские алмазы, конечно, не южноафриканские, но и там попадаются удивительной чистоты и красоты камушки, а при большом количестве их сделка сулила боссам преступного мира Соседнего Города солидную прибыль.

Но курьер пропал. С концами. В то, что его тело нашли в лесополосе, никто из братков не поверил. Естественно, возникла мысль, что курьер слинял со всем хабаром, затеяв какую-то свою игру… и тогда решили отыграться на семье незадачливого курьера. Именно Семён с приятелем отправились разбираться с женой Неволина, но чего-то они там перестарались, и женщина погибла, а маленький сын Неволина попал в детский дом. Правда, говорили, что его пытался забрать дедушка, мамин отец, но у него после смерти дочери существенно пошатнулось здоровье, и оформить опеку над мальчиком ему не позволили. Что же касается родителей исчезнувшего курьера, то они, узнав о жуткой расправе над невесткой, собрались в одночасье и исчезли из города, что только подогрело курсирующие слухи.

Ирина Валерьевна пыталась не верить в слухи, бродившие по Соседнему Городу, но когда речь зашла о расправе над молодой женщиной – поверила безоговорочно. Она знала молодую женщину Алевтину Неволину, которая всеми силами пыталась заработать на рынке, и её маленького сына, и мысль о том, что её собственный сын повинен в смерти одной и сиротстве второго, была ей невыносима. Ирина Валерьевна поняла, что сын её вырос монстром, она понимала, что в этом есть и доля её вины, но больше она о сыне и слышать не хотела.

Она и не слышала. Сын не желал общаться с нищей матерью, но год спустя на пороге Ирины Валерьевны нарисовалась молодая, бедно одетая женщина с пищащим свёртком в руках и стала умолять не гнать её.

Поражённая Ирина Валерьевна узнала, что её непутёвый сынок успел жениться, оформить на себя имущество сироты-жены, а потом, когда она родила больную девочку – просто-напросто выгнал жену с маленьким ребёнком в никуда.

Так в жизни Ирины Валерьевны появилась любимая внучка, ради благополучия которой она была готова на всё… До неё доходили слухи об аресте Семёна, его отсидке и возвращении, об удачном вложении денег и неплохом бизнесе, но она слушала всё это равнодушно, словно ей говорили об абсолютно чужом человеке. И весть о смерти сына не огорчила старую женщину, а, скорее, обрадовала. Ведь теперь она могла по-настоящему позаботиться об обожаемой внучке.

***

Я давно уже нахожусь здесь. Мне кажется, что успела пройти целая вечность с тех пор, как я оказался в этом странном месте. Я не знаю, где находится это место, не знаю, кто я, не помню собственного имени. Я пытаюсь вспомнить хоть что-то, но это так сложно… сразу начинает болеть и кружиться голова, а потом вокруг меня возникает гладкий, как струящаяся вода, купол, сквозь который не проникает ни один звук, ни одна мысль. Я понимаю, что этот купол не настоящий, что я должен сломать его, чтобы вспомнить хоть что-то, но всякий раз головная боль становится невыносимой, и я словно умираю.

А потом приходит Он. Он каждый раз оживляет меня, Он кормит меня, водит в душ и моет, словно маленького. Я бы мог сделать это и сам, но почему-то понимаю, что я должен казаться Ему слабее и беззащитнее, чем есть на самом деле. Не знаю, почему… но Он меня пугает. Когда Он моет меня, то руки Его гладят моё тело, ласкают его, а мне всякий раз кажется, что из кончиков Его пальцев выскочат острые когти и Он разорвёт меня в клочья. Когда Он укладывает меня в постель, то Он всегда укрывает меня одеялом и целует в висок – ласково и нежно, а мне кажется, что Его язык – это длинный и тонкий раздвоенный язык змеи, и мне стоит больших трудов не дёрнуться и не закричать…

Он даёт мне лекарства и говорит, что скоро я буду здоров, и мы с Ним уедем далеко-далеко, в прекрасную солнечную страну, где небо всегда голубое, море синее, и песок на пляжах жёлтый. Я пытаюсь вспомнить, что такое «небо», «море», «песок» и «пляж», но у меня не получается – снова начинает болеть голова, и становится страшно. Но мне нельзя показывать Ему свой страх… Если Он поймёт, что я Его боюсь, он убьёт меня… Поэтому я улыбаюсь Ему и молчу. Он думает, что я не могу говорить, но на самом деле это не так. Просто с Ним мне говорить не хочется.

Я чувствую, что со мной что-то произошло. Что-то плохое, в результате чего я оказался Его пленником. И Он мне не друг, совсем не друг, хотя постоянно убеждает меня в обратном, а ещё Он говорит… говорит, что любит меня. Но я не верю ему… Вспомнить… Мне нужно вспомнить… Мне кажется, что голова у меня болит именно из-за тех таблеток, что мне даёт Он. Он не хочет, чтобы я вспомнил себя… Я уже думал, чтобы не принимать эти таблетки, но Он сам вкладывает мне их в рот. Однажды я закашлялся и выплюнул одну из них – даже не нарочно, и Он рассердился. Я помню, он тогда принёс кожаный плетёный ремень и привязал меня к кровати… а потом стал бить… Это было больно, я потерял сознание, а когда очнулся, то Он плакал и просил у меня прощения… Он говорил, что всё делает для моего блага, что я должен принимать таблетки для того, чтобы стать здоровым.

Я потом долго не мог встать… Наверное, он сильно меня побил.

А в последнее время он стал давать мне другие таблетки – они мелкие и не так быстро растворяются во рту. Я прячу их за щекой и делаю вид, что засыпаю. Он целует меня и уходит, а я осторожно выплёвываю таблетки и прячу их под матрас, чтобы утром осторожно выкинуть в унитаз. Он пока ничего не замечает, а голова болит уже меньше.

Я уже вспомнил несколько образов из прошлого. Моего прошлого. Солнце… Венеция… Арлекин…

========== Глава 17. Попытка совместить несовмещаемое ==========

Внимание! Пока не бечено!

Макс внимательно выслушал рассказ Ирины Валерьевны и поинтересовался:

– Вот вы сказали, что знали Алевтину Неволину… Она была вашей ученицей?

– Алечка? Нет, нет… Я довольно часто подрабатывала летом в детском загородном лагере – вела кружки – драматический, художественного слова. Знаете, платили там немного, но я могла взять в лагерь Сёму – как работник. Там хорошо кормили, он был под присмотром… Вот там, в лагере и я встретила в первый раз Алечку, тогда ещё Старостину… Такая красивая девочка, такая воспитанная… и не без искры Божией… Она у меня в постановках Джульетту играла, потом Любку Шевцову в «Молодой гвардии», Снежную Королеву в сказке для малышей… Я совершенно случайно узнала, что Алечка приёмная, но предпочитала держать это при себе…

– Приёмная? – удивился Макс.

– Да, – кивнула Ирина Валерьевна. – Её приёмный отец был совершенно дремучий деревенский человек – громила необразованный. Но Алечку любил, как родную дочь, тут ничего не скажешь – всегда так трогательно о ней заботился.

– А как вы узнали, что Алевтина – приёмная дочь?

– Совершенно случайно – ответила бывшая учительница. – В лагере были ещё и дополнительные занятия по интересам… Одним из них и был практикум по биологии для особо одарённых детей старших классов, они решали задачи по наследованию групп крови. Так вот, в одной из задач группы крови были, как у родителей Алевтины, а вот группа крови ребёнка получилась не такая, как у неё. Более того, такой группы крови не могло быть ни при каких обстоятельствах*. Учительница, которая вела практикум, быстренько что-то рассказала об атипическом наследовании групп крови, что бывают редчайшие исключения, и что Аля – одно из них… Дети поверили… А вот взрослым сразу стало понятно, что Аля – приёмная. Но, повторяю, это знание так при нас и осталось.

– Понятно, – вздохнул Макс, подумав, что возможно не все работники лагеря проявили подобную порядочность. – Кстати, а у вас фотографий с тех постановок не сохранилось? Интересно было бы посмотреть…

– Конечно-конечно, – кивнула Ирина Валерьевна и достала несколько старомодных альбомов, обитых красным и синим бархатом. Она быстро пролистала первый и второй и остановилась на третьем:

– Вот, всё сохранилось! Этот как раз фотографии с постановки «Молодой гвардии» и общая групповая фотография всех членов драматического кружка.

Макс глянул на фото… и оторопел. Нет, сами фотографии были весьма обычными, чёрно-белыми, даже не особо в фокусе, но видно было, что дети играют с большой самоотдачей и старанием. А вот групповая фотография кружковцев была цветной, крупной, явно сделанной для какого-нибудь отчётного стенда. В центре стояла сама Ирина Валерьевна, к ней с боков прижимались девочки, сзади выглядывали мальчишки, несколько мальчишек сидели на корточках впереди. Аля Старостина стояла рядом с Ириной Валерьевной. Красивая, смуглая, черноволосая девочка с яркими синими глазами и нежной бархатной кожей улыбалась, показывая ровные, безукоризненно белые зубки. Точно такой же улыбкой улыбался на своей последней фотографии пропавший Матвей Цимлянский.

***

Когда Андрей и Артём привели от всей души нагулявшегося Малого домой, Вадим уже чувствовал себя вполне здоровым и сидел у себя в кабинете, копаясь в документах фирмы, пересланных ему на почту. Андрей быстренько накормил Малого и отправил читать – назавтра нужно было подготовить отрывок на внеклассное чтение – а сам отправился в кабинет к Вадиму, заодно прихватив две кружки с какао.

Вадим на какао покосился подозрительно и поинтересовался, где сопутствующие жертвы и разрушения. Андрюха надулся и заявил, что он таким образом проявляет заботу о заболевшем родном человеке. Вадим в ответ улыбнулся, поблагодарил и поинтересовался, во сколько ему завтра нужно прийти в гимназию.

Андрюха вздохнул и спросил, точно ли Вадим выздоровел или лучше всё-таки поговорить позже. На это заявление Вадим слегка встревожился и быстро ответил, что практически здоров и готов выслушать Андрея.

Андрей вздохнул ещё раз и вытащил из кармана джинсов многострадальный листок, найденный Данькой.

– Вот, – сказал он. – К нам в гимназию журналистка приходила. Зовут Кира Мартова. Приходила, статью, типа, про одарённых детей писать. Но на самом деле ей совсем другое нужно… Вот, это она потеряла, а Данька нашёл. Ты прочитай, только не волнуйся, ладно?

И Вадим прочитал. Лицо его, по мере прочтения, приобретало такое выражение, словно он держит в руках мерзкий воняющий крысиный трупик. Дочитав до конца, Вадим отложил листок и брезгливо фыркнул:

– Вот дрянь! Мало Максу сейчас волнений, так ещё и эта… журналистка из какой-то дыры вылезла…

– Вадик, – сказал Андрей, – это ещё не всё… Она, похоже, хочет с Малым пообщаться. Мы когда сегодня были на детской площадке, её тоже видели.

Вадим отчётливо скрипнул зубами:

– Ясно. Не понимает девочка, с кем в игры играет. Значит так, ребятки… Макса пока не тревожим, ни в какие контакты с этой… представительницей второй древнейшей профессии не вступаем, но будьте предельно осторожны.

– Да мы понимаем, не маленькие, – вздохнул Андрюха. – Но есть у нас одна мысль…

– Андрюш, давай об этом позже. Я сейчас своему начальнику службы безопасности перезвоню, с такими замашками вряд ли на эту девочку никакого компромата не найдётся… Как ты говоришь, её зовут?

– Кира Мартова, – ответил Андрей. – Телеканал «Город TV».

– Ясненько, – протянул Вадим и начал бодро набирать номер начальника службы безопасности. Андрей потихоньку вышел из кабинета и отправился проверять чтение Малого. Он решил, что даже хорошо, что Вадим пока не в курсе их гениального плана. Так будет даже интереснее. И вообще – Вадим теперь в курсе насчёт этой журналистки, так что все условия Андрей честно выполнил. А если она такая дура, что сама лезет на рожон – так они-то с ребятами в чём виноваты? А ещё Андрея не покидало чувство, что Вадим… ну словно готов он был к такой гадости. И готовил ответную пакость.

Вадим озадачил начальника службы безопасности и тут же вспомнил, что Андрей хотел рассказать ему что-то ещё… Однако время в беседе прошло довольно быстро, и Андрей, и Малой уже спали, к тому же ночь-полночь вернулся Макс, который тихо порадовался выздоровлению Вадима, потом они поужинали, потом ещё немного порадовались встрече, потом Макс рассказал о новых подробностях дела Комедианта… так что с утра Вадим тоже Андрея ни о чём расспросить не успел…

***

Шаманка, узнав о предполагаемых родственных связях семьи Гольдони, аж за голову схватилась.

– Ну, ты даёшь Макс! Это просто Санта-Барбара какая-то получается!

– А что? – удивился Макс. – Вроде бы всё просто. У Рикардо Гольдони был единственный сын Джаннино, оказавшийся убеждённым коммунистом. Настолько убеждённым, что попросил политического убежища в СССР, где в него наверняка всеми лапами вцепились неприметные дяденьки из КГБ. Джаннино владел всеми секретами ядов семьи Гольдони – представляешь, какие возможности получил КГБ, когда представитель этого рода оказался в полном его распоряжении?

– Ну да, – мрачно отозвалась Шаманка, – а когда Джаннино понял, что вместе со своей семьёй оказался в западне, ему устроили автокатастрофу.

– А дети Джаннино каким-то образом остались живы. Во всяком случае, дочери – точно. Одна из них потом вышла замуж за Цимлянского, вторую удочерили некие Старостины… Обе девочки ничего не знали о своих итальянских корнях, Рикардо Гольдони нашёл Людмилу-Лючию чисто случайно… А Алевтина вышла замуж за некоего Неволина, который потом оказался втянут в аферу с якутскими алмазами, и погибла от рук двух отморозков – Клешни и Енота, а её маленький сын Антон вырос в детском доме, а потом и он пропал во время весьма странного пожара. А теперь похищают ещё одного внука Гольдони… Никаких выводов не напрашивается?

– Напрашивается, – отозвалась Шаманка, – кто-то методично уничтожает всех потомков рода Гольдони. И тогда эта твоя история с кровной местью вполне себе имеет место быть. Кстати, ты материал для анализа ДНК прихватил?

– Прихватил, – кивнул Макс, – Юрка уже работает. И если девушка действительно носила сына Матвея, тогда наша версия подтверждается на все сто.

– А если нет? – спросила Шаманка.

– Тогда… Тогда нам нужно искать третьего ребёнка Джаннино Гольдони. Возможно, мальчик так же остался жив, как и его сёстры. Возможно, убийство Енота и Клешни – это такая своеобразная месть за погибшую сестру.

– Тогда этот несчастный парень должен быть чокнутым, как мартовский заяц, – высказалась Шаманка.

– Всё возможно, Галь… – ответил Макс. – Кто знает, что ему пришлось пережить, и в какие он попал руки… К тому же, нам нельзя сбрасывать со счетов и якобы пропавшего Антона Неволина. Возможно, что это месть за смерть матери в его исполнении… Меня смущает другое – понимаешь, у меня возникает такое чувство, что нас активно отвлекают от Соседнего Города, то есть, что-то связанное с враждой Гольдони и Скорпетти должно найтись там. Потому как, месть – местью, а мы и понятия не имеем, кто всё-таки может быть мстителем. Выживший неизвестный нам внук Рикардо Гольдони? Антон Неволин? У них есть мотив мстить Еноту и Клешне, но похищать Матвея Цимлянского, который одному из них доводится племянником, а второму – двоюродным братом? Да и смысл? Рикардо Гольдони богат, он бы с радостью обеспечил внезапно обретённых родственников… Не складывается пока схема… Тут кусочек, там кусочек, а в целом – просто цветовые пятна. Не проступает рисунок.

– Значит, работаем, – хмыкнула Шаманка. – Кстати, наш Комедиант натуральным образом на Арлекине зациклен. Может, это зацепка?

– Может, – кивнул Макс. – Ты права, работаем, пока не появилось новой жертвы.

Однако надеждам Макса не суждено было сбыться. Полчаса спустя сотрудники ППС обнаружили новый замороженный и расчленённый труп молодой девушки. Голова убитой так же отсутствовала.

***

Знаешь, мой маленький Арлекин, легенды Венеции очень разнообразны… Некоторые из них прекрасны, некоторые жестоки, а некоторые… Некоторые попросту вульгарны. Помнишь, как ты смеялся над рассказом про Ponte delle Tette или “Мост сисек”?

А всё дело в том, что в XV-XVI веках в просвещённой Венеции случился бум гомосексуализма. Да-да, там мужчины стали предпочитать себе подобных, расцвела, в том числе и мужская проституция и бедные жрицы любви с трудом зарабатывали себе на кусок хлеба…

Девушки от отчаяния даже начали стричься под мальчиков – но ничего не помогало. И тогда они написали жалобное письмо в правительство. Правительство предложило им выход: рекламировать себя, стоя с обнаженным бюстом у окошка, а ночью, чтобы было лучше видно, подсвечивать себя красным фонариком. На том и порешили.**

А самые известные бордели были расположены как раз рядом с мостом, который и получил название «Мост Сисек».

Немного вульгарно, но зато жизненно, мой маленький Арлекин, ведь каждый выживает, как может…

И я в своё время выживал, как мог…

*Есть такие задачи, ага.

**Автор клянётся, что ничего не придумал и эта история – подлинная.

========== Глава 18. Ещё одна жертва ==========

Новую жертву обнаружили в лесополосе. Причём, нельзя сказать, что совсем уж случайно. Дело было в том, что именно в этом месте лесополосы проходила просека со старой, уже не действующей линией электропередачи, ведущей в два пригородных дачных посёлка. Линию уже лет пять, как проложили по– другому, подключив к ней ещё один посёлок, а старую – с добротными бетонными столбами – просто обесточили, да так и оставили. Поэтому в районе старой ЛЭП периодически появлялись охотники за цветным металлом, потихонечку срезавшие провода. Три четверти проводов было уже срезано, оставался самый труднодоступный и пользующийся дурной славой участок – в лесополосе.

Однако не перевелись ещё на святой Руси личности, у которых желание выпить перевешивало инстинкт самосохранения. Так получилось и на этот раз – двое давно и безнадёжно безработных решили поправить своё материальное положение за счёт несрезанных ещё проводов ЛЭП и отправились на просеку в лесополосе. Провода в наличии имелись, и один из двух приятелей, у которого с координацией движений было ещё не так плохо, полез на столб, велев дружку его страховать.

Столб был высокий, охотник за проводами сыном Тарзана не был, к тому же, будучи со вчерашнего неопохмелённым, совершил роковую ошибку, поставив ногу не туда, и с высоты три с половиной метра ласточкой спикировал в сугроб по странной, но красивой траектории. Приятель японского лётчика испуганно заорал:

– Миха! Миха! Ты живой? – и бросился на помощь Икару местного розлива.

Из сугроба некоторое время не доносилось ни звука, затем пострадавший зашевелился, выдал тираду, в полной мере выражающую его восхищение окружающим миром, которую закончил жизнеутверждающим:

– Бля, башкой ебанулся! А так ничо, живой! А голова – кость, чо ей сделается!

Приятель подлетел к Михе и принялся извлекать того из сугроба, но тот неожиданно заявил:

– Глянь, Димон, тут мешок какой-то… Давай глянем.

– На фига? – поинтересовался Димон. – Что тут может быть путного?

– Дурак, что ли? – спросил приятель. – Проверить надо, вдруг этот кто-то до нас проводов нарезал, а менты спугнули? Тогда и на столб лезть не придётся – снесём в скупку и крякнем за всю мазуту…

Димон согласился с приятелем, и они попытались распутать узел на горловине мешка. Это удалось далеко не с первой попытки, но всё же удалось, зато когда Миха с нетерпением заглянул в мешок, он издал такой вопль, что мирно рассевшиеся по остаткам проводов вороны взлетели с громким карканьем. Димон, заглянув туда же, поддержал приятеля воплем ещё большей интенсивности, после чего парочка резко подхватилась и понеслась прочь из этого ужасного места – куда-нибудь, где имеются хоть какие-то, но живые люди…

Через полчаса патруль ППС наткнулся на эту парочку у дверей местного продуктового магазина, где они усиленно стреляли мелочь у проходящих граждан, попутно рассказывая о том, что они чудом сбежали от маньяка, зомби и инопланетян разом. Народ крутил пальцем у виска, но алкашам подавал. За фантазию.

Может, бравые полиционеры и проехали бы мимо, решив вернуться позже, но один из них уловил в россказнях Димона и Михи упоминание о крепко завязанном мешке и расчленённом трупе. Поэтому парочка была задержана, доставлена по назначению, а ещё через час на месте обнаружения мешка появились Макс, Шаманка и Юра Литвинов.

***

– И что у нас на сей раз? – мрачно поинтересовался Макс у Юры.

– Труп женский, расчленённый, – отозвался эксперт. – Голова отсутствует. Труп заморожен, так же как и два предыдущих, упакован в пластиковый мешок чёрного цвета, такой же, как и в предыдущих двух случаях. Под мешком обнаружено… вот это.

И эксперт протянул Максу прозрачный пакет с фарфоровой фигуркой внутри.

– Смотри, Галь, – сказал Макс, – на этот раз у нас не Арлекин.

Фарфоровая фигурка размером с мизинец на этот раз была женской и изображала девушку в полумаске и широкой клетчатой юбке с передником.

– Похоже, – заметила Шаманка, – что её от той же композиции откололи, что и Арлекина, которого мы обнаружили возле тела гражданина Сухорукова. Это что ж за девица?

– Ну, если следовать правилам комедиа дель арте, то это, скорее всего, Коломбина, служанка юной влюблённой, главной героини. Кстати, Коломбину часто делали возлюбленной Арлекина.

– Опять Арлекин! – скрипнула зубами Шаманка. – Нет, с этим Комедиантом я сама умом тронусь! Макс, что он хочет сказать? Неужели это просто отвлекающий манёвр и он прикончил ни в чём не повинную девчонку просто так?

– Насчёт ни в чём не повинной – я бы не сказал, – материализовался рядом Юра Литвинов. – Убитая явно вела активную половую жизнь, не брезговала и наркотиками. Похоже, проститутка-наркоманка. Поехала с клиентом – вот и получила…

– Она не беременна? – спросил Макс.

– Скажу после вскрытия, – отозвался Юра. – Надеюсь, что на этот раз никаких лишних частей чужих тел в желудке убитой я не найду.

– Зря надеешься, – ответил Макс. – Думаю, что найдёшь. Тем более что тело гражданина Енота, сиречь Милюкова, мы так и не обнаружили. Хотя есть и один плюс – если девушка попадала в поле зрения полиции – можем определить её личность по отпечаткам, а там и на мамку* можно выйти…

– Так с вами мамка и будет секретами своих лялек делиться, – хмыкнул Литвинов.

– Юрик, ты, главное, личность девчонки установи, – прищурилась Шаманка. – А уж с мамкой я сама лично поговорю.

Выражение лица Шаманки при этом стало столь хищным, что у Макса не возникло ни малейших сомнений, что мамка бедной шалавы и её коллеги по ремеслу вспомнят всё. Даже то, о чём говорили отец Варлаам с Гришкой Отрепьевым на русско-польской границе в самом начале Смутного времени…

Шаманка между тем глянула на подъезжавшую машину и проворчала:

– Смотри-ка, опять этих принесло…

В самом деле, к работающей опергруппе бодро подкатил знакомый фургончик с надписью «Город TV». Фургончик остановился, из него выскочила Кира Мартова в сопровождении оператора и сразу же начала:

– Уважаемые зрители! Мы с вами находимся на месте обнаружения очередного трупа невинно погибшей девушки, что даёт нам с вами законный повод задать вопрос – когда закончится бездействие Городской полиции? Жертвой неизвестного маньяка стала уже вторая девушка, но никаких комментариев по этому поводу ещё не было, хотя мы с вами, дорогие зрители, как лица заинтересованные, имеем право знать, что творится в нашем родном Городе, и до каких пор будет продолжаться это безобразие? Почему молчат лица, облечённые властью? Ни на один из этих вопросов наша съёмочная группа так и не получила ответа, что наводит на определённые размышления…

– Уберите их, – быстро скомандовала Шаманка ребятам из службы ППС. – Работать невозможно. Эта дурочка сейчас такую волну нагонит, что в Городе начнётся паника. И тогда неизвестно, что вообще начнёт творить съехавший с катушек Комедиант…

ППС-ники быстренько стали теснить корреспондентку с оператором к их фургону, та громко возмущалась, до Макса доносились вопли о произволе, взяточничестве и прочих пороках современной полиции… Нехорошая сцена грозила затянуться, и Макс, махнув рукой, отправился к фургону – как ни противна ему была Мартова – эти истеричные вопли следовало прекратить.

Когда Макс подошёл к фургону, всё внимание Киры немедля переключилось на него и она попёрла буром:

– Господин Траубе, может быть, вы прокомментируете ситуацию?

– Прокомментирую, – спокойно сказал Макс. – В настоящее время вы и ваша группа мешаете работе полиции. Да, у нас непростая ситуация, но ваша настойчивость может вызвать панику в Городе и толкнуть преступника на самые непредсказуемые действия. Уверяю и вас, и общественность в том, что мы делаем всё возможное, чтобы поскорее разобраться с этим делом, а вы, госпожа Мартова, своим необдуманным поведением даёте в руки убийце дополнительные козыри.

– Но ведь это маньяк! Новый маньяк, почему вы не хотите этого признать!

– Уважаемая госпожа Мартова, большинство информации, которой я владею, предназначено для внутреннего, служебного пользования. Будьте добры, успокойтесь, обратитесь в нашу пресс-службу… к начальнику РОВД в конце концов. Я просто не уполномочен разглашать служебную информацию, и если вы перестанете себя вести, как маленькая избалованная девочка, у которой отобрали конфетку, то вы и сами поймёте, насколько неправильно ведёте себя. Если на то будет санкция моего руководства – я посвящу вас в некоторые детали дела. А пока – будьте добры, не мешайте нам работать. Всего доброго.

Макс развернулся и направился обратно к Шаманке и Юре, Кира возмущённо открыла рот, но тут же его закрыла, махнула рукой оператору, запрыгнула в машину и через три минуты съёмочная группа растаяла, как утренний туман.

– Ну, ты молодец! – заявил Литвинов. – Вправил мозги этой чокнутой!

– Да нет, – вздохнул Макс, – боюсь, что вправлять там особо нечего… Наверняка эта злючка малолетняя обиделась и какую-нибудь ещё пакость задумала.

– Ничего, – хмыкнула Шаманка, – пусть к Романычу на приём чешет, не всё ж нам быть под прицелом четвёртой власти.

***

Кира действительно была зла. Проклятый полицай Траубе очень грамотно опустил её словесно, заставив расписаться в собственной глупости и некомпетентности. А это для чувствительной натуры Киры было как соль на рану. Кроме того, её собственный оператор явно потешался над незадачливой любительницей сенсаций и – Кира даже не сомневалась в этом – наверняка расскажет о её промахе коллегам. А это – смешки и шёпотки за спиной и потеря хоть и небольшого, но наработанного авторитета. И во всём виноват этот проклятый педофил Траубе!

Кира, как и любой зацикленный на себе человек, воспринимала свою обиду гипертрофированно, к тому же она просто не могла признать себя виноватой. Так что репортёр Мартова совершила грубейшую ошибку – для неё Максим Траубе стал не героем планируемого репортажа или статьи и даже не ступенькой к славе, а личным врагом. И из какого-никакого, а профессионала, Кира Мартова стала превращаться в базарную бабу.

И если до этого у неё был шанс всё обдумать и отказаться от своей глупой затеи, то теперь она такой возможности даже не рассматривала – желание извалять в грязи ненавистного полицейского психолога затмевало разум.

Так и вышло, что вернувшись в Город, Кира отправилась на знакомую уже детскую площадку.

***

Результаты экспертиз, сделанных Машей, содержали сразу несколько важных новостей.

Во-первых, ребёнок неизвестной девушки никакого отношения не имел к семье Гольдони.

Во-вторых, пальцы второй жертвы нашлись в базе данных. Это действительно оказалась ранее привлекавшаяся за проституцию гражданка Морозова Полина, восемнадцати лет от роду…

В-третьих, фарфоровые фигурки Арлекина и Коломбины действительно оказались частями одной композиции – и фарфор был дорогим, антикварным, не моложе XVIII века.

Макс уселся в кабинете, разложил перед собой несколько листов и начал покрывать их непонятными закорючками, стрелками, вопросительными знаками и именами. Кое-какие части головоломки начали сходиться, но до полной картины было ещё очень далеко…

*Мамка(жарг) – сутенёрша.

========== Глава 19. Сомнения ==========

Внимание, пока не бечено!

Макс уселся в кабинете, разложил перед собой несколько листов и начал покрывать их непонятными закорючками, стрелками, вопросительными знаками и именами. Кое-какие части головоломки начали сходиться, но до полной картины было ещё очень далеко…