Текст книги "Танцы с Арлекином (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Внимание, пока не бечено!

Доктор Емельянов встретил Шаманку вполне радостно, только попенял:

– Вот такие вы с Максимом – как что понадобилось, так сразу к старику… А просто чаю попить… поговорить… не дозовёшься.

– Побойтесь бога, Алексей Евгеньевич, ну какой же вы старый… Вы многим молодым фору дадите и по мозгам, и по здоровью… Да и выглядите получше иных сорокалетних с тусклыми глазами и пивными пузиками.

– Ну вот, – рассмеялся старый доктор, – напросился на комплимент от молодой привлекательной женщины… Хотя, кое в чём, Галочка, вы правы. Мне нельзя сейчас помирать – такие перспективы открываются… такое поле непаханое… И, кроме того, Ниночка… На кого я её оставлю?

– А с ней всё в порядке? – взволнованно спросила Шаманка.

– Более чем, – ответил Емельянов. – Вот, полюбуйтесь…

И доктор показал Шаманке фотографию симпатичной девочки… точнее девушки. Девочкой её можно было бы назвать из-за невысокого роста – таких девушек и женщин Юра Литвинов называл компактными, а народная молва говорила по этому поводу: «Маленькая собачка – до старости щенок».

– Ниночка ходит в обычную школу… правда в частную… для необычных детей. Очень хорошо учится… Растёт потихонечку. Нет, конечно, баскетболисткой ей не быть, но карлицей девочку нельзя назвать уже сейчас. Способности у неё хорошие, думаю через год перевести Ниночку в обычную школу.

– А Фенька больше не появлялась? – поинтересовалась Шаманка.

– Нет, и слава Богу, – ответил старый доктор. – Значит, я на верном пути. И присутствие Феньки, как заслон и защита личности Нины от деструктивного влияния извне не требуются. Но я всё равно чувствую ответственность за эту девочку. Другой-то родни у неё всё равно нет.

– Вы очень хороший человек, Алексей Евгеньевич, – вздохнула Шаманка.

– Галочка, вы меня смущаете. Впрочем, у вас ведь наверняка заготовлена для меня какая-нибудь неудобная просьба, не так ли?

– Само собой… – усмехнулась Шаманка. – Яна Малюкова. Недавно к вам поступила. Что с ней?

– Что с ней? – доктор сердито нахмурился. – С ней – чудовищная врачебная ошибка или должностное преступление! Её полжизни лечили от маниакальной шизофрении… но эта дама вовсе не шизофреничка! Я наблюдаю её всего несколько дней и могу с ответственностью сказать – да, это женщина кажется психически нездоровой и малоадекватной, но всё это последствия воздействия психотропных препаратов, которые она принимала долгие годы! И не только их…

– А что ещё, Алексей Евгеньевич?

– Мы взяли у неё кровь, и я заказал токсикологическую экспертизу, ибо кое-что в её поведении меня настораживает… Понимаете, Галочка, даже многолетнее применение психотропов не даёт такой тяжёлой клинической картины… Сейчас она временами напоминает овощ.

– Что? То есть с ней невозможно поговорить?

– Боюсь, что пока – да. Привезли её сюда в состоянии реактивного психоза. Больная буйствовала, пыталась навредить себе, проклинала какого-то убийцу, отравителя, кричала, что больше не дастся в руки проклятым душегубам – вероятно имея в виду то лечение, которое с ней проводилось… В общем, ей сделали стандартное успокоительное и оставили в надзорной палате до утра. А наутро она уже практически ни на что не реагировала. Я назначил ей полное обследование, клинический и биохимический анализы крови, токсикологию, анализ мочи… Так вот… в моче обнаружили слабые следы одного весьма интересного вещества… Не буду вдаваться в подробности, для простоты поясню – колдуны Гаити с помощью похожего состава превращали людей в зомби. И это явно не препарат, который ей давали по назначению врача.

– Почему? – удивилась Шаманка.

– Потому что подобных препаратов в мировой клинической психиатрии не существует. Явно кустарное производство. Я, кстати, уже дал знать вашим, из отдела по борьбе с наркотиками. Вдруг подобную дрянь начали поставлять в Город, да ещё продавать будут глупым малолеткам в массовом порядке. А теперь я очень жду результатов токсикологии, дабы назначить правильное лечение.

– А как сейчас Малюкова? –спросила Шаманка.

– А вот, – глянул в окно доктор, – она сейчас как раз гуляет с сестричкой. Пойдёмте, покажу.

Шаманка и доктор Емельянов спустились в сад. Несколько больных в тёплых камуфляжных куртках поверх пижам, и войлочных ботинках чистили дорожки и площадку для катка. Другие больные в сопровождении медсестёр или санитаров перемещались по саду, иногда оживлённо беседуя между собой, иногда молча, отрешённо переставляя ноги следом за медсестричкой или санитаром. Яну Малюкову, укутанную в серую пуховую шаль поверх тёплой куртки, везла на инвалидной коляске полная невысокая медсестра. Лицо Малюковой было спокойно-отрешённым, она почти не реагировала на речи сестрички, которая явно пыталась вытянуть из неё хоть словечко.

– Смотри, Яна, это рябина… Видишь, какие красивые ягодки? Сюда прилетят птицы, будут их клевать…

– Птицы… – неожиданно отозвалась больная, её явно что-то забеспокоило, – клевать… больно… Боюсь, боюсь…

– Не бойся, – ответила медсестра, – мы не дадим им тебя клевать, они не будут, ведь тут такие замечательные ягодки есть, смотри, какие хорошие ягодки, какие красивые…

Сестра говорила профессионально успокаивающе, на одной ноте, и Яна перестала беспокоиться. Её лицо приобрело немного мечтательное выражение. А когда доктор с Шаманкой подошли поближе, она явно узнала Емельянова и даже вроде бы улыбнулась:

– Доктор… доктор…

– Всё верно, Яночка, я ваш доктор.

– Найти… найти… – женщина явно пыталась что-то сказать, её лицо напряглось, из уголка рта потекла тонкая струйка слюны. Сестра достала из кармана куртки салфетку и одним лёгким движением привела лицо подопечной в порядок. Та же продолжала:

– Доктор.. найти…

– Что найти, Яночка? – спросила Емельянов.

– Не тебе, – пробормотала женщина. – Ей.

И, с трудом подняв руку, показала на Шаманку.

– Что мне нужно найти, Яна? – спросила Шаманка.

– Голова… снова… он снова… он там… найди… – забормотала Малюкова, потом глаза её остекленели и закатились. Женщина вообще перестала реагировать на что-либо.

– Давайте её скорее в палату, Верочка, – мягко сказал сестре Емельянов. – Слишком много сил бедняжка потратила.

– Укол делать? – деловито спросила медсестра.

– Ну, нет, – ответил доктор. – Хватит с неё пока уколов. Просто проследите, чтобы её состояние не ухудшилось. А если она будет просто спать – ну и пусть себе спит. Наблюдайте.

Медсестра покатила коляску к больничному корпусу, а Алексей Евгеньевич добавил:

– Очень активно она на вас отреагировала. Только что она там сказать пыталась? Не поняли?

– Не совсем, – ответила Шаманка. – Но есть у меня одна мысль. Спасибо, доктор. Скажите, она долго будет в таком состоянии?

– Не могу знать, – вздохнул Емельянов. – Но по сравнению с тем, что было ранее, это уже некое улучшение. Всё-таки она не овощ, поспешил я с выводом. Будем ждать.

– Спасибо за консультацию, – улыбнулась Шаманка. – Если Малюкова очнётся и будет более– менее адекватна – позвоните мне, хорошо?

– Хорошо, – ответил старый доктор. – Только вот насчёт адекватности… Знаете, Галочка, простите, что сразу не сказал… Эта женщина долгое время подвергалась насилию, в том числе и физическому. Рубцы на спине и ногах, зажившие сигаретные ожоги, шрамирование… Похоже, что её муж был тем ещё садистом. Так что…

– Я понимаю, – кивнула Шаманка и подумала, что Енот с Клешнёй свою страшную смерть заслужили по полной, – но всё-таки – позвоните…

***

Ирина Владимирова жила в красивом загородном доме, наверняка принадлежащем покойному гражданину Еноту, посему на лице её прочно поселилось выражение человека, не знающего, с какой стороны его ткнут ножом. Женщина понимала, что со смертью сожителя ей очень трудно будет получить богатое наследство, особенно при наличии законной, хоть и не совсем адекватной супруги, но надежды явно не теряла и была настороже, постоянно ожидая гадостей.

В целом же, если отбросить неприятное выражение лица, гражданка Владимирова была бы, пожалуй, даже симпатична – невысокая, чуть полноватая, но приятно полноватая, с красивыми густыми роскошным волосами, заплетёнными в косу, уложенную вокруг головы, в мягком домашнем брючном костюме шоколадного цвета, темноволосая и сероглазая, с ямочкой на подбородке. Такая уютная женщина, с которой приятно скоротать остаток жизни в тёплом, кровью и потом выцарапанном гнёздышке, у горящего камина, с чаем и плюшками с корицей.

Но Шаманке она сразу не понравилась – Галина почувствовала долго носимую, практически приросшую к коже маску… За уютным добрым фасадом скрывалась лгунья и хищница, наверняка знавшая о делишках сожителя и положении несчастной Яны…

Шаманку мадам Владимирова встретила настороженно и с порога попыталась поистерить – мол, горе у меня, как дальше жить не знаю, придётся голодать и нищенствовать, а полиция просто житья не даёт… но Шаманка такие истерики умела пресекать на раз-два, и быстренько окоротила безутешную соломенную вдовицу, в ушах которой покачивались серьги с бриллиантами такого размера, что продав один камушек можно было бы купить полквартиры.

После Шаманкиной отповеди вдовица смирненько уселась в мягкое плюшевое кресло и сложила ручки на коленях, как школьница-отличница, выражая полную готовность помочь следствию.

– Вы ведь уже знаете о смерти вашего… гражданского мужа, Ирина Викторовна? – спокойно спросила Шаманка.

– Но ведь тела… тела так и не нашли? – парировала вдовица. – Может быть…

– Не может, – отрезала Шаманка. – Без сердца, знаете ли, не живут. Так что находка тела Сергея Малюкова – вопрос времени.

Ирина прижала к глазам крошечный кружевной платочек и принялась петь дифирамбы покойному почти супругу – и щедрый-то он был, и добрый, и внимательный, и подарки дарил, и в рестораны водил… Шаманка пресекла этот поток дифирамбов и холодно спросила:

– Вы знали о наличии у Малюкова законной супруги?

– Знала, – моргнула Ирина густо накрашенными ресницами. – Бедный Серёжа так намучился с этой душевнобольной женщиной и не разводился с ней только из внутреннего благородства… Он говорил, что без него она быстро сгинет в психушке… Я не настаивала на разводе, а теперь буквально остаюсь голой и босой…

Теперь слёзы в платочек выглядели куда натуральнее. Однако Шаманка уже наслушалась о «благородстве» Малюкова достаточно, поэтому она вновь прервала скорбящую вдовицу.

– Вы в курсе того, чем занимался ваш муж?

– У него было своё дело, – с некоторым апломбом проронила Владимирова.

– Какое? – поинтересовалась Шаманка.

– Не в курсе, – быстро ответила Ирина. – Мужчина должен обеспечивать женщину, а как – его дело.

Прозвучало это настолько естественно, что Шаманка поняла – точно врёт. Бутафорит. Знала, чем занимался муженёк, знала, почему он не разводился с Яной. Ах ты ж…

– Сиделку для Яны вы выбирали? Или муж? – быстро спросила Шаманка.

– Муж, – ответила Ирина так же естественно. – Я в его дела не лезла, сказала ведь уже.

– Вот, значит, как… – задумчиво сказала Шаманка. – Что ж, при такой неосведомлённости о делах Милюкова, вам трудно будет доказать, что вы вели совместное хозяйство. Дом, небось, на него записан? Машина – тоже? Так что, достанутся вам, Ирина Викторовна, только шмотки и цацки…

– Если бы… – поплыла Ирина. – Это всё копии. А подлинники у Серёжи в сейфе… Счета его заморожены, деньги кончаются… Что делать – не знаю… Неужели этой психической всё отойдёт?

– Не знаю, – честно ответила Шаманка. – Но могу посоветовать хорошего адвоката. Денег он с вас много не возьмёт… сразу. А уж когда свою долю себе отсудите – отблагодарите, как положено.

– Да, да… – глаза Владимировой радостно блеснули. – Что я должна делать?

– Скажите мне самое главное – почему Сергей не разводился с Яной?

– Она… – неуверенно ответила Ирина. – Она была ему нужна. Она видела…

– Что видела?

– Разное. Это помогало ему в делах.

– То есть, у неё были паранормальные способности? – удивилась Шаманка.

– Что-то вроде того, – ответила Ирина.

– А в психушку её зачем запирал?

– Она столько знала… Ему на три пожизненных срока хватило бы. Но она была ему нужна. Поэтому она и жива до сих пор.

– Понятно, – кивнула Шаманка. – Значит так, уважаемая Ирина Викторовна. Я от своего слова не отступлю. Вот вам повестка. Жду вас завтра в РОВД с подробным рассказом о мужниных художествах. А с адвокатом я вас познакомлю. Не сомневайтесь. Всего доброго.

Шаманка протянула повестку Владимировой, покинула её дом и села в машину, только сейчас почувствовав, как она устала. И тут зазвонил мобильный. Макс…

– Макс? Ты где? – взволнованно спросила Шаманка.

– Галя, я на заправке, неподалёку от Соседнего Города… – голос Макса был хриплым и каким-то слабым. – Мне плохо, похоже на отравление… Приезжай быстрее, я попробую дождаться тебя.

– Что значит – попробуешь? – рявкнула Шаманка, чувствуя, как усталость исчезает, уступая место чувству тревоги. – Жди меня и не вздумай вырубаться! Я уже еду!

========== Глава 29. Больница ==========

Внимание, пока не бечено!

Максу хотелось ещё многое сказать Вадиму, но строгая сестричка не дала им пообщаться больше пяти минут.

– Всё-всё, – заявила она. – Вы идите… Убедились, что с другом всё в порядке– теперь домой, отдыхать. А то меня доктор заругает.

– Спасибо вам, милая леди, – с чувством сказал Вадим, а девушка покраснела:

– Ой, леди… Скажете тоже… Идите скорее, доктор сейчас обход начнёт.

Вадим ещё раз сжал пальцы Макса и вышел из палаты, заявив, что непременно придёт вечером с мальчишками, а то они тоже волнуются, и вышел. Как выяснилось – вовремя. Буквально через пять минут после ухода Вадима в палату вошёл доктор.

Доктор Эдуард Самвелович Абрамян был лучшим токсикологом Первой Городской клинической больницы и человеком искренне любящим своё дело. Макс вспомнил – в своё время именно доктор Абрамян спас Артёма во время неудачной попытки свести счёты с жизнью*, да ещё и мозги вправил капитально. А вот Макс был для него потрясающе интересным случаем, когда некая неведомая сила бросала вызов мастерству врача-токсиколога.

Поэтому, Макс молча терпел, когда доктор осматривал его самым внимательнейшим образом, а потом всё-таки спросил:

– Эдуард Самвелович, скажите, что со мной?

– Скажу вам, голубчик, Максим Генрихович, – без ложной скромности сказал доктор, – что вы в рубашке родились. Кабы не целый ряд удачных факторов… и не ваш покорный слуга… Мне сложно даже представить, во что бы вы превратились.

– Не понял… – удивился Макс.

– Лучше скажите, голубчик, – пророкотал доктор, – как думаете – яд вы с пищей получили?

– Полагаю, что да, – ответил Макс. – Но я съел совсем немного… Не хотелось…

– Вот! – поднял доктор указательный палец. – Вот ваша первая удача! Вы ведь наверняка что-то неладное почувствовали – вот пропал аппетит. А дальше что было?

– А дальше я сел за руль, немного проехал, но самочувствие стало ухудшаться, и я остановился на заправке, взял минералку… пошёл в туалет, попытался промыть желудок… несколько раз. Под конец вода какая-то синеватая была…

– И это ваше второе везение, – кивнул доктор. – Вы сумели удалить яд из желудка, но беда в том, что он успел всосаться в кровь… Хоть и в очень малой дозе. А дальше?

– Потом я позвонил Гале… сел в машину… немного отъехал, остановился, принял активированного угля… Потом у меня начались галлюцинации. Я видел человека, которого там в принципе быть не могло, и он говорил, что я не должен спать…

– Вот, голубчик, это ваше третье везение… Галина Александровна к вам на выручку кинулась аки орлица, «Скорую» немедля вызвала… и вы молодец – не заснули. Ваше подсознание вас защитило.

– А если бы заснул?

– А тогда бы серьёзно пострадала ваша центральная нервная система. Понимаете, вы умудрились нарваться на весьма редкий яд… И тут ваше везение сработало – потому как «Скорая» привезла вас ко мне, а я сразу понял, что это не банальное отравление… и я знал, что надо делать. Видите ли, коллега, я был на стажировке в Италии, там о разных ядах до сих пор легенды рассказывают… Медичи там… Но это ещё более редкий яд, изобретение которого приписывают роду Гольдони – был такой род средневековых отравителей…

– Насчёт Гольдони – я в курсе, – прошептал Макс. – Дальше, доктор, дальше…

– Так вот, – жизнерадостно продолжил доктор, – этот яд назывался «Рабские узы». Отравленный каким-то образом запечатлевался на отравителя, становился его покорным рабом, терял собственную личность. А через полгода умирал.

– Ничего себе… – вырвалось у Макса. – И что теперь?

– Так я – ваше везение, – хмыкнул Абрамян. – Антидот я вам ввёл, кровь мы вам почистили – хорошо почистили, качественно… так что отдыхайте, набирайтесь сил. Постельный режим, лекарства и капельницы не менее недели. А там видно будет…

– Доктор, у меня расследование… – попробовал высказаться Макс.

– Нет уж, голубчик, – отрезал токсиколог. – Не для того я вас с того света вытаскивал! Лежать и лечиться!

***

Шаманка явилась через час и с порога заявила:

– Слава Богу, Макс, что всё обошлось! Я же чуть не поседела, пока к тебе летела, хорошо, что «Скорую» сразу вызвать догадалась… Как же так, Макс, как же ты так…

– Галь, – хмыкнул Макс, – ну не причитай, тебе не идёт. Я, конечно, лох обыкновенный из семейства лоховых, раз так подставился, но вот, убей меня Бог, не пойму, зачем этой дамочке понадобилось меня травить… Да ещё таким странным ядом…

И Макс быстренько рассказал боевой подруге про разговор с Рикардо, про Марину Малову и её кафе… и про то, как уйдя из него почувствовал себя плохо.

– Ну да, – почесала в затылке Шаманка, – это уже не просто наглость, а сверхнаглость – травить тебя, прекрасно зная, что добрые коллеги примчатся на всех парусах…

– И тут сами собой напрашиваются два прямо противоположных вывода, – заметил Макс, – либо Малова не знала, что еда отравлена, а креатив проявил кто-то другой… И это значит, что мы с тобой волей-неволей близко подобрались к маньяку… Либо…

– Либо? – быстро спросила Шаманка.

– Либо Малова и есть наш искомый маньяк, начинающий терять чувство реальности. Смотри – она достаточно близка к семье Цимлянских, Матвей наверняка никакой опасности, исходящей от любовницы отца не видел, плюс она вполне может быть потомком рода Скорпетти, учитывая экзотическую для наших реалий внешность. И когда произошла история с исчезновением ювелиров, Марина уже была любовницей Цимлянского.

– Складно, – оценила Шаманка. – Однако, как и зачем она убивала девчонок? Зачем убила Енота и Клешню? Да и убийства эти такие… неженские, что ли… Расчленёнка… пальцы проглоченные… Вот яд – это по-женски…

– Знаешь, Галя, я всё больше и больше склоняюсь к мысли, что у Комедианта есть сообщник. И убийства девушек – именно его рук дело. А то, что убиты Енот и Клешня, наводит на определённые, весьма печальные размышления…

– И какие же? – спросила Галина.

– Не имеет ли к этим убийствам отношение Антон Неволин? Вот уж у него железный мотив мстить Клешне и Еноту – смерть матери и последующее помещение в детский дом… такое, знаешь ли, не забывается…

– Но ты забыл, что до исчезновения Неволина никто не сказал о нём ни одного худого слова… Его жалели, но никто не упомянул о склонности к агрессии.

– Галя, мы не знаем, что случилось с Неволиным и Прусом. Мы не знаем, где они в итоге оказались. У нас есть только одно доказательство, что Неволин жив… или, по крайней мере, был жив до недавнего времени – серьга Матвея. И ты сама прекрасно знаешь, что есть очень много способов заставить человека делать то, чего он делать не хочет. А если Неволин был психически не стабилен, но до поры до времени с этим справлялся, а потом от какого-то сильного потрясения сорвался?

– И что мне теперь делать? – спросила Шаманка.

– Нам, Галя, – отрезал Макс, – нам. Я, конечно, побуду в этих уютных стенах ещё пару дней, но не более. Время поджимает. И мне нужен ноутбук с выходом в Сеть… И ещё… Попроси сестёр, чтобы поискали в карманах куртки. Там должен быть буклет из гостиницы… пусть его принесут мне, хорошо?

– А буклет тут при чём? – удивилась Шаманка.

Макс вздохнул. Рассказать боевой подруге, что ему велела обратить внимание на буклет собственная галлюцинация, было решительно невозможно. Поэтому он просто заявил:

– Да есть у меня одна задумка. Хочу проверить. Не валяться же здесь зря.

Шаманка кивнула:

– Это правильно. Так что теперь делать-то? Съездить в Соседний Город и потрясти как грушу хозяйку кафе?

– Съезди, – согласился Макс. – Но будь предельно осторожна с этой дамочкой. И, если Малова всё-таки непричастна к моему отравлению… Боюсь, что трясти будет некого.

– Будем оптимистами, Макс.

– Будем, – вздохнул Макс. – Если дамочка жива – не вздумай у неё ничем угощаться. Так, на всякий случай.

– Да уж, – хмыкнула Шаманка. – Я у неё в кафе даже стакан воды не возьму.

– И ещё, – продолжил Макс, – озадачь Юрку. Пусть прошерстит с лупой всю биографию Цимлянского. Мне нужно знать, что в его жизни произошло примерно за год до самоубийства Людмилы.

– А его самого спросить слабо? – удивилась Шаманка.

– Думаю, что рассказом об этом событии он ни со мной, ни с тобой делиться не будет. Понимаешь?

– Понимаю, – отозвалась Шаманка. – А сам-то ты откуда взял, что нужно копать за год до смерти Людмилы?

– Хмм… – усмехнулся Макс. – Считай, что на меня снизошло озарение.

– Знаем мы ваши озарения, темнила-мученик, – съехидничала Шаманка. – Главное – чтобы делу на пользу.

После ухода Шаманки медсестричка принесла что-то вроде завтрака – несколько ложек водянистой каши и слабенький чай.

– Вы не думайте, – смутилась она, – у нас нормально кормят. Просто вам после отравления другого ничего нельзя.

– Я понимаю, – улыбнулся Макс. – Не страшно. Всё равно аппетита нет.

– Пейте побольше, – сказала медсестричка. – Я вам воды с лимоном принесла. Сейчас дам лекарство, а попозже поставлю ещё капельницу. Вы поспите пока.

– Да, нет, тоже не хочется, – ответил Макс. – Кстати, вас моя коллега не просила буклет из моей куртки принести?

– Ой, – кивнула сестричка. – Конечно, просила. Вот он.

И девушка протянула Максу тот самый буклет из гостиницы.

Макс героически проглотил кашу, запил её чаем и откинулся на подушку. Медсестричка убрала посуду, напомнив, если что – вызывать её тревожной кнопкой и исчезла за ширмой. Макс раскрыл буклет и начал читать. И то, что он прочитал, его действительно удивило.

*См. «Слаще, чем Рай».

========== Глава 30. Последняя роль ==========

Внимание, пока не бечено!

Макс раскрыл буклет и начал читать. И то, что он прочитал, его действительно удивило.

В буклете рассказывалось о Соседнегородских шедеврах провинциального классицизма, к коим относились и городской театр, и бывшее здание дворянского собрания, и дом помещика Пичугина, в котором располагался ныне головной офис компании Александра Цимлянского, и помянутая гостиница, бывшая ранее ничем иным, как институтом благородных девиц. Объединяла все эти провинциальные шедевры фигура их создателя – архитектора Якова Якимовича Скоропова.

Макс с досадой вспомнил, что эту фамилию он впервые услышал едва ли не в свой первый приезд в Соседний Город, но только теперь, зная про вражду Гольдони и Скорпетти, обеспокоился всерьёз. Слишком уж похожи фамилии Скоропов и Скорпетти. А если это та самая ветвь Скорпетти, оказавшаяся в России?

Буклет тут же радостно подтвердил его предположения, рассказав о том, что Яков Скоропов, как и его родители, был крепостным самого богатого на то время в здешних краях человека – Ивана Готлибовича Моргауза. Сей обрусевший немец немалый вклад внёс в культуру российской провинции – основал у себя в поместье крепостной театр, посылал способных ребятишек из крепостных учиться живописи и прочим искусствам за границу, в частности – в Италию, издавал за свой счёт труды Ломоносова, Державина, Тредиаковского, а позднее – и Пушкина с Лермонтовым, и книги, отпечатанные в его собственной типографии, были великолепны с точки зрения полиграфического искусства. И вообще, вёл себя, Иван Готлибович, как меценат и филантроп. Яков Скоропов был самой большой его удачей. Талантливый юноша украсил собственноручно спроектированными зданиями Соседний Город, перестроил немало городских домов знати и помещичьих усадеб.

Далее в буклете невнятно намекалось на трагическую судьбу молодого архитектора, сравнимую в этом смысле только с судьбой его отца… а потом хитрые создатели буклета давали ссылку на сайт Соседнегородского музея и заявляли, что там можно найти все материалы.

Макс чертыхнулся сквозь зубы и стал ждать Вадима с ноутбуком. Его сердце чуяло, что информация с музейного сайта будет преинтереснейшей.

***

Шаманка, едва появившись на работе, дала задание Литвинову и тут же умчалась в Соседний Город, предварительно созвонившись с озадаченными таким вниманием тамошними коллегами.

– И что вам тут, мёдом намазано? – поинтересовался взявший трубку капитан Лобачёв. – То господин Траубе ни свет ни заря является, то вы, товарищ майор… Вы у себя в Городе уже всю преступность извели и за нас взялись? Так мы, вроде, справляемся, пока…

– На полтона ниже, капитан, – ядовито заметила Шаманка. – Вам знакомо понятие «оперативная необходимость»? Именно в соответствии с ним я и действую. А вас ставлю в известность только из этических соображений, поскольку это – ваша земля. И если в этом будет необходимость – мы отчитаемся перед вашим начальством. Есть ещё вопросы?

– Никак нет, – ответил капитан и отключился. А Шаманка продолжала нестись по – редкий случай – почти пустынной Соседнегородской трассе. Неясное предчувствие, возникшее у неё после одной из утренних фраз Макса, требовало либо подтверждения, либо опровержения. Так что, домчавшись до Соседнего Города, Шаманка сразу поехала в кафе «Венеция».

Марины Маловой на работе, как ни странно, не было, чему был удивлён весь персонал. Обычно женщина в кафе дневала и ночевала, её заведение посещал весь местный бомонд, общение с которым доставляло бывшей актрисе истинное удовольствие.

– Может быть, заболела Марина Арнольдовна? – выдвинула предположение симпатичная женщина – менеджер по персоналу. – Надо бы кого-нибудь к ней послать – вдруг ей плохо стало, так что даже до «Скорой» дозвониться не может… И племянница её выходная сегодня и трубку не берёт…

–Насчёт послать – хорошая мысль, – кивнула Шаманка. – А пошлите прямо сейчас. Я на машине – с удовольствием подвезу, заодно и узнаю, что случилось с госпожой Маловой…

Менеджер не усмотрела в просьбе Шаманки ничего странного, подозвала одного из официантов – судя по надписи на бейджике – Никиту и сказала:

– Съезди до Марины Арнольдовны. Вот, женщине она нужна очень – покажешь дорогу. Да и справься заодно – не нужно ли ей чего – вдруг заболела.

Официант понятливо кивнул, резво переоделся из чёрных брюк и жилетки с белой рубашкой в обычные джинсы и свитер и отправился следом за Шаманкой к её машине.

– Вы Марине Арнольдовне родственница? – спросил парень.

– Нет, – ответила Шаманка. – Я из полиции. Мой коллега вчера беседовал с ней, но забыл задать один весьма важный вопрос. Вот я и приехала.

– А что ж ваш коллега не сам свой косяк исправляет? – удивился парень.

– Заболел он, – сказала Шаманка. – Грипп подцепил. Температура сорок. Всё выспросил, любопытный ты мой? Давай, дорогу показывай.

– Тут недалеко, – шмыгнул носом парень. – Рулите.

Квартира Маловой была и впрямь не слишком далеко – каких-нибудь пятнадцать минут на машине, но Шаманка призналась сама себе, что без провожатого из местных она наверняка заплутала бы по местным кривым запутанным улочкам старой части Соседнего Города. Наконец ей удалось выехать на более-менее ровный участок пути перед красивым и ухоженным, явно старинным зданием.

– Красота какая, – оценила она.

– Это наш местный театр, – отозвался Никита. – Марина Арнольдовна играла там в своё время. Блистала, говорят, на сцене.

– А почему же ушла? – удивилась Шаманка.

– Голос, – пояснил парень. – Она же оперная певица. Несколько лет назад у неё что-то случилось с голосом, а оставаться из милости на ролях типа «кушать подано» она не захотела. Вот и открыла своё кафе.

– Неплохо у вас актрисы зарабатывают, – хмыкнула Шаманка, – если могут себе позволить на накопления кафе открывать.

– Говорят, что ей кто-то из бывших высокопоставленных поклонников с деньгами помог, – ответил парень. – Впрочем, я здесь недавно, только по сплетням всё знаю. Вы во-он туда сверните, за здание театра. Там будет переулок, именно там и живёт Марина Арнольдовна.

Шаманка стала поворачивать… и вдруг притормозила. Боковую стену здания театра украшал барельеф – довольно-таки странный для классических традиций – никаких тебе славных античных Побед и прочих граций… На нём, в традиционном хороводе, кружились персонажи комедиа дель арте – длинноносый Панталоне в нелепом плаще, пузатый доктор в маске, Бригелла в жилетке и коротких штанах, Коломбина в длиной юбке и очень открытой блузке, кокетливо выставляющая стройную щиколотку, и Арлекин, конечно же Арлекин в своём вечном колпаке с бубенчиками…

И тут в голове Шаманки что-то щёлкнуло. Она вспомнила подброшенные Комедиантом фигурки Арлекина и Коломбины… и готова была поклясться, что они были частью именно такой композиции. Шаманка вытащила мобильник и сфотографировала барельеф, а парень заявил:

– Необычно, правда? Я слышал, что так и было изначально, это последнее из зданий, построенное известным местным архитектором. Говорят, что в советские времена тут был совсем другой барельеф – демонстрация трудящихся и Ленин на трибуне, но я сам этого не помню, приезжий я… А потом нашёлся спонсор и восстановил здание в первозданном виде. По сохранившимся эскизам. Здорово, правда?

– Здорово, – согласилась Шаманка. – В первый раз что-то подобное вижу.

Шаманка отправила снимок Максу и свернула туда, куда показывал ей Никита.

Дом, в котором жила Марина Малова, тоже был старинным, но он явно строился не как особняк для богатой семьи, а как доходный дом. И архитектура попроще, и лепнины поменьше, и барельефов никаких. Зато высокие потолки, толстые стены и просторная «парадная» лестница. Лифта в доме не было – он насчитывал всего четыре этажа.

Дремавшая в подъезде консьержка, завидев визитёров, тут же активизировалась и спросила:

– Вы к кому?

– Не узнаёте меня, тётя Маша? – поинтересовался Никита. – Мы к Марине Арнольдовне. Она сегодня на работу не вышла, телефон не отвечает, вот меня и послали проверить.

Старушка нахмурилась:

– Да, она и не бегала сегодня с утра… Может, приболела?

– Давайте проверим, – сказала Шаманка, у которой прямо-таки взвыло внутри дурное предчувствие.

Консьержка кивнула, взяла из тумбочки запасные ключи, и все трое поднялись на второй этаж. Только вот ключи не понадобились. Дверь в квартиру бывшей актрисы была не заперта. Шаманка осторожно толкнула дверь и крикнула: