Текст книги "Танцы с Арлекином (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

– Простите, – сказал Цимлянский. – Я понимаю, что произвёл не лучшее впечатление. Но я готов ответить на все ваши вопросы, господин Траубе. Только скажите, Матвей… Он мёртв?

– Нет, нет, – быстро сказал Макс, – у меня нет таких сведений. Я не знаю, мёртв ли ваш сын. Дело в другом…

– Хорошо, – кивнул Цимлянский. – Вы не будете возражать, если мы переместимся в другое место для приватной беседы? Обещаю ответить на все ваши вопросы.

Макс коротко кивнул.

***

Местом для приватной беседы оказался офис головной компании Цимлянского, расположенный через два квартала от здания полиции. Офис занимал старинный трёхэтажный особняк в стиле русского классицизма, отреставрированный со всем тщанием. Макс с некоторым недоумением покосился на полуобнаженных Венер и прочих Граций, которым явно было холодно русской зимой в их римских туниках. По фронтону вился барельеф с пухленькими амурчиками, дующими в трубы, и Фебом, играющим на лире сопровождавшим его музам, которые статью и дородностью походили на крепостных крестьянских девок с полными ногами и босыми пятками.

– Здесь когда-то помещик местный жил, – пояснил Цимлянский, проследив направление Максова взгляда. – Большой был меценат и театрал, отсюда вся эта атрибутика. А строил этот особняк свой, крепостной архитектор. Скоропов, кажется. Но обучался он, как водится, в Италии. Потом вернулся, обустроил барину имение и городской дом, потом по заказам других помещиков работал… Его считают гением русского провинциального классицизма… Говорят, что умер рано и трагически, но это уж лучше к краеведам… Вы ведь не байки исторические хотите слушать?

– Нет, – коротко ответил Макс, про себя отметив, что и исторические байки могут представлять определённый интерес – бывало уже. Но пока предметом разговора должен оставаться пропавший Матвей. Однако галочку себе мысленно поставил.

К этому времени Макс уже сидел в кабинете Цимлянского, кабинет был обставлен просто и функционально, однако его убранство странным образом гармонировало и с расписным потолком, и с шёлковыми серыми обоями – явно аутентичными. Не было этакого бьющего в глаза купечества, того, что ехидный Вадим называл «красой ненаглядной». И секретарша, которая принесла кофе и блюдо с крошечными пирожными, говорила в пользу олигарха – не длинноногая красотка с пятым размером бюста и боевой раскраской племени арапахо, а вполне себе симпатичная дама лет сорока в строгом костюме и белоснежной блузке.

– Пока я разговариваю с господином Траубе, – распорядился Цимлянский, – меня ни для кого нет, Наталья Леонидовна. Ни для кого.

Секретарша коротко кивнула и бесшумно исчезла, а олигарх сказал:

– Я о вас наслышан, господин Траубе. И, если честно, сам собирался обращаться к вам.

– И что же вам помешало? – слегка удивился Макс.

Олигарх задумчиво размешал кофе, отложил ложечку и ответил:

– Понимаете, первое время после исчезновения Матвея я надеялся, что полиция найдёт хоть что-нибудь. По горячим следам, сами понимаете… Потом я прибег к услугам детективного агентства, но и они ничего не нашли… А о вас и вашей напарнице я узнал уже после того, как прибег к услугам детективов. Чисто случайно. Вас не слишком любят в этом городе, господин Траубе, после того, как вы не так давно разворошили здесь очередной муравейник. Но ваши раскрытые дела… Они меня впечатлили. Вы спасли ребёнка через год после похищения, нашли сына депутата Государственной Думы, всякий раз арестовывали опаснейших маньяков… Я был впечатлён. Но неделю назад, когда я уже дозрел для обращения к вашему начальству, мне на электронную почту пришёл файл… С вашими биографиями. Вашей, господин Траубе и госпожи Шамановой.

– И что? – ледяным тоном спросил Макс. – Ни в моей биографии, ни в биографии госпожи Шамановой нет ни единого поступка, за которым нам было бы стыдно.

– Это так, – кивнул Цимлянский. – Ваш послужной список достаточно безупречен. Однако то, что с вами и вашим…

– С моим любимым человеком, – отрезал Макс. – Если честно, неужели вас это настолько смущает?

– Это – нет, – ответил Цимлянский. – Но с вами проживают двое несовершеннолетних… И…

Макс брезгливо сморщился.

– Вы кажетесь мне неглупым человеком, господин Цимлянский… Вот скажите мне, почему в подобном случае сразу же приходит в голову разная гадость? И я не считаю нужным что-то вам доказывать и оправдываться – в подобных случаях это бесполезно. А про Галю небось были подробности дела Головина? И вы решили не связываться, дабы не испачкать свой светлый образ? А вам приходило в голову, что, промедлив, вы, возможно, сами приговорили Матвея к смерти? И тот, кто послал вам этот файл, добился в итоге того, чего хотел?

Цимлянский опустил голову, но потом всё-таки ответил:

– Полагаю, что вы правы. Но, к сожалению, моей службе безопасности так и не удалось отследить, откуда файл был отправлен. Вполне возможно, что со мной просто сыграли втёмную. Думаете, это похититель?

Макс пожал плечами:

– Я не Ванга, прошлое и будущее не вижу. Для того, чтобы получить картинку, мне нужна информация. Так что, давайте побеседуем – у меня не так много вопросов, но ваши ответы крайне важны.

– Хорошо, – кивнул Цимлянский, – я готов.

Макс потянул из кармана бумажник и вытащил крупную фотографию найденной рядом с трупом девушки серьги:

– Эта вещь принадлежала Матвею?

Цимлянский подался вперёд и торопливо закивал.

***

Кира Мартова была молода и амбициозна. И страстно мечтала пробиться в какую-нибудь столичную передачу. Стать ведущей столичного канала, вещать на всю страну – этого ей хотелось больше всего на свете. Только вот помимо неё на подобную работу было много желающих – и с родством, и со связями… Кира же ни тем, ни другим похвастаться не могла, поэтому максимум, которого ей удалось добиться – ведущая «Криминальных вестей» Городского ТВ. Многие посчитали бы такой старт несомненной удачей, но только не Кира. Ей до дрожи, до судорог в желудке хотелось пробиться на столичный канал – чтобы поняли, узнали, оценили… Чтобы проснуться знаменитой. Но что ей было делать в отсутствие денег и связей? Спать с подходящими телетузиками? Упаси Боже, и не в брезгливости тут было дело. Если бы Кира была железно уверена, что это на все сто процентов поможет ей сделать карьеру – она легла бы хоть с крокодилом.

Кира была слишком умна. Она, в отличие от многих дурочек, понимала, сколь недолговечны обещания, данные в постели, и сколько юных провинциалок при этом оставалось ни с чем.

Значит… Значит, оставался единственный путь – найти свою сенсацию – такую сенсацию, чтобы заметили, отметили и обратили внимание. И труп, найденный на лесной дороге, вполне мог быть началом такой сенсации. Тем более, что кое-какой компромат на чересчур ушлого криминального психолога и его напарницу у Киры был. Позаботился некий анонимный доброжелатель…

========== Глава 6. Расстановка приоритетов. Окончание ==========

Макс возвращался домой из Соседнего Города. Вечернее шоссе было практически пустынно, поэтому вполне можно было уложить в голове то, что Макс узнал о Матвее Цимлянском от друзей Матвея – Ильи Ракова и Ольги Кречет – и учителей гимназии, в которой учился Матвей.

Никто не сказал о парне ни одного худого слова. Отец-олигарх либо был гениальным актёром почище Лоуренса Оливье и Сары Бернар, вместе взятых, что вряд ли было возможно, либо и в самом деле был донельзя расстроен исчезновением сына. Да, он знал об ориентации сына и мирился с этим – именно поэтому и вступил во второй брак, женившись на женщине гораздо моложе себя, провинциалке крепкого здоровья с хорошей генетикой. Мачеха Матвея была ненамного старше пасынка, и у неё хватало ума не лезть в отношения отца и сына.

Во всём остальном Матвей был практически идеален. Красивый, умный, хорошо воспитанный юноша. Никаких наркотиков, никакого алкоголя, никаких скандальных историй. То есть врагов у него лично не было и быть не могло – так говорил не только отец, но и друзья, и учителя.

Если честно, то Макса это насторожило. Если Матвей и в самом деле был так идеален, это могло значить следующее: либо дело не в Матвее, а в делах давно минувших дней, либо в Соседнем Городе объявился серийщик. Но если похищение Матвея – это часть серии, то… где другие? Макс вытряс из Соседнегородских коллег всю душу, лично перетряхнул базу потеряшек, но больше не обнаружил никого подходящего возраста и внешности. Возможно, серийщик действует, как когда-то Эстет, и похищения уже были, но в других городах? А исчезновение Матвея – начало серии? Значит, следовало составить запросы и поискать.

А если это всё-таки дела давно минувших дней? Цимлянский явно не был белокрылым ангелом, и похищение сына – часть мести отцу? Значит, нужно просить Литвинова покопаться в прошлом олигарха. Да и самоубийство жены-итальянки с последующим отъездом олигарха из Москвы выглядит весьма подозрительно.

Цимлянский был вовсе не в восторге от расспросов Макса, но кое-что всё-таки рассказал. История тоже была та ещё… Как выяснилось, Цимлянский женился очень рано, никаким олигархом он тогда и близко не был, и избранница его была выпускницей детского дома. Звали её Людмила Поветкина, и единственным приданым девушки была её красота. Девушка была потрясающе красива – смуглая бархатная кожа, синие глаза, чёрные, как ночь, волнистые волосы. Несмотря на детдомовское детство, у неё был потрясающий врождённый вкус и чувство стиля, и первоначально, когда супруги Цимлянские жили вовсе не богато, никто никогда не назвал бы Людмилу плохо одетой, а их крошечную съёмную квартирку – нищей. Александр Цимлянский души не чаял в жене, и мысль о том, что столь прекрасный бриллиант требует не менее прекрасной оправы, в конце концов, привела его в ОПГ, поскольку страна стремительно разваливалась и нищала.

Нет, молодой Цимлянский никогда не участвовал в беспределе, как рядовые «быки». У него была для этого слишком хорошая голова. Будущий олигарх оказался в ОПГ чем-то вроде главного бухгалтера, и через его руки начали проходить запредельно огромные суммы. Но к его рукам в тот момент не прилипало ничего – упаси Боже, закончить свою жизнь жестоко и мучительно Александр не хотел.

На исходе девяностых ему удалось соскочить. И соскочить с немалым кушем, который позволил Цимлянскому открыть собственный бизнес. Плюс сохранившиеся связи… Неудивительно, что он начал быстро богатеть, и тогда кто-то из завистников впервые назвал его «царь Мидас». Цимлянский с женой начали вести достаточно активную светскую жизнь, фотографии красавицы Людмилы стали появляться на страницах светской хроники. И вот тогда-то Цимлянским пришло первое письмо от Рикардо Гольдони. Потомок знатной итальянской фамилии настаивал на встрече, уверяя, что это важно и необходимо.

Заинтригованные Цимлянские согласились, и встреча состоялась. То, что сообщил Гольдони, было настолько похоже на авантюрный роман, что ни Александр, ни Людмила первоначально просто не поверили импозантному итальянцу. Однако анализ ДНК подтвердил его правоту. Но обо всём по порядку.

Рикардо Гольдони происходил из знатной семьи, которая первоначально была купеческой, а затем анноблировалась,* получив дворянство. Было это где-то в веке XV-XVI, но в отличие от большинства итальянских дворян род Гольдони не только не обнищал, но и продолжал богатеть. Ибо Гольдони в своё время были не только купцами, но и алхимиками, и владели секретами таких ядов, которым и в подмётки не годился знаменитый «аква Тофана»** Поговаривали даже, что сама «мадам Змея», Екатерина Медичи, нередко обращалась за помощью к Гольдони. Однако секреты свои Гольдони держали крепко, передавая их только кровным родственникам. И жил себе род Гольдони тихо и мирно, при всех властях и общественных потрясениях, единственным мрачным моментом была давняя вражда с родом Скорпетти, только вот в двадцатом веке сын Рикардо, Джаннино, умудрился подложить отцу здоровенную свинью.

Джаннино оказался убеждённым коммунистом, более того, он связался со всемогущим КГБ и вскоре попросил политического убежища в СССР, исчезнув вместе с молодой женой Моникой за «железным занавесом». Рикардо понимал, почему его сыном заинтересовался КГБ – среди ядов Гольдони был один, медленно действующий… Этот яд подавлял волю человека, приняв его, несчастный выполнял любой приказ, как послушный зомби, а через некоторое – иногда довольно длительное – время умирал от пневмонии… или от инфаркта… Это в зависимости от того, насколько крепок был организм отравленного.

Рикардо много лет ничего не знал о сыне и невестке, но когда «железный занавес» рухнул, начал их искать. Рикардо был богат, а при том бардаке, который творился в девяностые, деньги могли многое, так что он очень скоро узнал, что его сына и невестки больше нет в живых – они погибли в автокатастрофе, более того, с ними в машине были и их дети – пятилетний Серджио, трёхлетняя Моника и годовалая Лючия.

Рикардо был в отчаянии, оказалось, что у него были внук и две внучки, а он даже и не знал об этом. Однако, с размахом погоревав о погибших родных, Рикардо призадумался… И решил продолжать поиски. Что-то ему подсказывало, что внуки его могут быть живы – пусть со стороны это выглядело глупо и нерационально.

Журнал с фотографией четы Цимлянских попал в руки Гольдони совершенно случайно. Но, увидев эту фотографию, Рикардо впал в ступор – жена маленького смешного олигарха обладала фамильной красотой Гольдони. Такие же синие глаза были у самого Рикардо, у его непутёвого сына Джаннино и множества предков. Однако глаза к делу не пришьёшь, и Рикардо дал поручение частным детективам добыть необходимый материал для генетического анализа.

Материал был собран, ДНК-анализ проведён. и Рикардо Гольдони убедился, что сердце его не обмануло – Людмила Поветкина-Цимлянская оказалась его внучкой Лючией Гольдони.

От этого рассказа Людмила и Александр впали в ступор, однако ДНК-анализ – вещь серьёзная, да и не походил итальянец на мошенника. Так что новообретённый дедушка стал часто бывать у Цимлянских, он общался с Людмилой и малышом Матвеем, потом Людмила и Матвей стали часто летать в Италию, Людмила легко выучила итальянский, Матвей, которого дед называл Маттео, тоже оказался талантлив по части иностранных языков. Рикардо обожал внучку и правнука, он переписал завещание в их пользу, тем более, что прямых родственников у него уже не осталось – только какие-то невнятные троюродные племянники и четвероюродные сестрицы.

Александру не слишком нравилось, что его жена и сын так прикипели душой к итальянскому родственнику, но он прекрасно понимал, что одинокому немолодому человеку найденные родственники только в радость.

Так всё и шло потихоньку. А потом случилась трагедия.

В тот роковой день Александр вернулся домой позже, чем обычно – дела задержали. Войдя в дом, он сразу почувствовал что-то неладное и насторожился. Ладно, у прислуги выходной, но активный десятилетний Матвей просто не мог не создавать шума.

– Люда! – выкрикнул с порога Цимлянский. – Матвей!

Ответа не последовало, и, мучимый дурным предчувствием, Александр взбежал по лестнице на второй этаж. И первое, что он увидел – неестественно скорчившаяся у входа в зимний сад фигурка мальчика.

Цимлянский в ужасе бросился к сыну и понял, что мальчик жив, просто чем-то одурманен. Он попытался привести Матвея в чувство, и тот даже открыл глаза, пробормотал несколько слов по-итальянски, а затем выдавил по-русски:

– Чёрный, чёрный, плохой… папа, найди маму…

После этого мальчик закрыл глаза и замер, не реагируя на внешние раздражители. Александр осторожно опустил тело сына на маленький диванчик в коридоре и бросился в спальню. Там никого не было, но в ванной лилась вода. Александр замер, но потом всё-таки открыл дверь ванной комнаты, и то, что он там увидел, заставило его громко закричать от отчаяния.

Его красавица-жена лежала в огромной розовой джакузи, положив голову на бортик. Её голова была украшена сапфировой диадемой, шея – жемчужным ожерельем, более того, она была одета в голубое вечернее платье с пышной юбкой. На бортике ванны стоял початый бокал с шампанским и опасная бритва Александра, а вода… вода была красной. Но кошмарнее всего выглядела улыбка на мёртвом лице Людмилы.

Александр действовал, словно автоматически – вызвал «Скорую» и милицию, выключил продолжающую течь воду и вышел в коридор, где присел на диванчик к спящему… или чем-то одурманенному Матвею.

Смерть Людмилы была признана самоубийством, чему Александр не поверил ни на йоту. У жены не было ни единого повода уходить из жизни, тем более так внезапно и страшно. Да и слова Матвея о «чёрном и плохом» тоже настораживали. К тому же, прилетевший на похороны внучки Рикардо явно знал больше, чем рассказал Александру.

А ещё поползли слухи… Слухи о том, что сам Цимлянский замешан в смерти жены, что Людмила была сумасшедшей, что Матвей унаследовал от матери это сумасшествие, и что в гибели матери виноват именно он… Много чего ходило, и Александр, опасаясь за здоровье и психику сына, решил покинуть столицу и обосноваться в Соседнем Городе. Хорошенько подумав, Александр пришёл к выводу, что у него появился некий могущественный враг и что лучше от этого врага спрятаться… по крайней мере, пока.

Что же касается Матвея, то в его организме было обнаружено наркотическое вещество, с помощью которого он и был одурманен – к счастью, в небольшой дозе. Однако, проведя несколько дней в клинике и придя в себя, Матвей напрочь забыл день смерти матери, так что понять, кого он имел в виду, говоря о «плохом и чёрном», не представлялось возможным.

Рикардо предлагал Цимлянскому забрать внука в Италию, говорил, что с ним Маттео будет в безопасности, но расстаться с любимым сыном Цимлянский был не в силах. И вот, несколько лет спустя его дорогой мальчик исчез.

***

Я уже говорил, что обожаю венецианские легенды? Мой маленький Арлекин, ты так любил их слушать… Ты смеялся и говорил, что я могу зарабатывать себе на жизнь этими страшными сказками, что я лучше и выразительнее любого экскурсовода…

Да, а вот эта легенда тебя всегда немного пугала… История девочки, которую не похоронили…

Эта история произошла 29 ноября 1904 года в водах венецианской лагуны, неподалёку от кладбища Сан-Микеле. Франческо Квинтавалле, капитан судна «Пеллестрина», идущего от Фондамента Нове к Бурано, принял решение продолжить плавание, несмотря на нулевую видимость. Лагуну окутал густой туман, спустились сумерки, но команда, уставшая после тяжёлого дня, хотела во что бы то ни стало добраться до Бурано. Через десять минут после «Пеллестрины» в том же направлении отплыли две лодки, возвращавшиеся из Венеции.

Дальше, согласно отчётам, произошло следующее. Отдалившись от кладбища, Квинтавалле решил изменить курс и отдал приказ медленно сдавать назад. Гондолы шли прямо за судном, и заметили их слишком поздно. «Пеллестрина» расколола лодку гондольера Антонио «Красный оползень» надвое: несколько человек смогли уцепиться за обломки и взобраться на борт «Пеллестрины», но пятеро пассажиров, все женщины, исчезли в течение нескольких секунд. Поиски начались сразу же и продолжались всю ночь, несмотря на туман. Через несколько часов одна из поисковых лодок наткнулась на тело Тозо Марии Булл, которая умерла от переохлаждения через несколько минут после обнаружения. Утром были найдены тела других пассажирок: Леи Тозо Бореллы и Амалии Падован Вистози, тем не менее, тела двух девочек, Терезы Сандон и Жозефины Габриэль Кармело, в прямом смысле слова канули в воду.

Десять месяцев спустя, в сентября 1905-го, Терезу Сандон увидела во сне её сестра. Призрак просил помолиться за неё, «так как её тело осталось пленником на дне канала, но молитва должна была освободить её душу». Проснувшаяся сестра немедленно отправилась в церковь; и что же, ровно через десять дней в канале Бисса, напротив острова Виньоле, два рыбака обнаружили изуродованное долгим пребыванием в воде тело Сандон.

Жозефине Габриэль Кармело повезло меньше, её так и не нашли: кости девочки покоятся на дне лагуны, но её душа, как утверждают гондольеры и водители венецианских вапоретто, нашла упокоение в небольшом гробике, плывущем по лагуне туманными ночами. По словам самих моряков, гроб освещён четырьмя свечами, так, чтобы его было заметно с проходящего мимо судна…***

Скажи мне, мой маленький Арлекин, а каково это – застрять между мирами?

*Анноблироваться – то есть приобрести дворянский титул, войти в знать.

*** Аква Тофана – буквально «вода Тофаны», яд, названный по имени знаменитой венецианской отравительницы. Не имел ни вкуса, ни цвета, ни запаха и более всего напоминал родниковую воду. Смерть от него выглядела, как естественная.

*** Тоже абсолютно подлинная венецианская легенда.

========== Глава 7. Ювелир ==========

После отъезда Макса в Соседний Город Шаманка решила вплотную заняться выяснением личности потерпевшей и отправилась к одному старому знакомому – Семёну Наумовичу Гольдовичу, ювелиру от Бога. От шедевров Гольдовича пришёл бы в восторг и Фаберже, весь Городской высший свет заказывал у него украшения для жён и дочерей, случались заказы и из двух столиц, но за них Гольдович брался редко и только по просьбе старых клиентов, ибо работой был завален по самую макушку и жил себе спокойно при всех властях и режимах.

Недавно Гольдовичу исполнилось шестьдесят восемь лет, но если это и отразилось на качестве его ювелирных шедевров – то только в лучшую сторону, и был неунывающий Семён бодр, весел и полон сил. Почему бы и нет? Хоть его сыновья и не унаследовали ювелирных талантов отца, но все трое выучились, получили приличные, уважаемые профессии, завели семьи и периодически навещали отца с внуками, а затем и с правнуками. Хорошая жена, удачные дети, замечательное ремесло – что ещё нужно еврею, чтобы достойно встретить старость?

К Шаманке же старый ювелир испытывал весьма тёплые чувства, поскольку в своё время, ещё в начале милицейской карьеры, Галина помогла старшему сыну Гольдовича избежать несправедливого обвинения. Статья к обвинению прилагалась весомая, и, если бы не упорство Шаманки, Аркаша Гольдович отправился бы валить лес в республику Коми на очень и очень длительный срок, а с его слабым здоровьем это было равносильно смертельному приговору. Однако Шаманка сумела выйти на виновника преступления, и будущее Аркаши Гольдовича было спасено. Благодарный отец попытался подарить Шаманке серьги собственного авторства и неописуемой красоты и ещё больше зауважал Галину, когда она от подарка отказалась. Но с тех пор Шаманка иногда получала от ювелира кое-какую важную информацию – а он был в курсе очень многого.

Шаманка этим не злоупотребляла, и хорошие отношения между ней и ювелиром сохранились до сих пор. Так что колечко девушки Шаманка решила показать именно Гольдовичу – уж он-то точно должен знать всех своих Городских коллег.

Поэтому Шаманка созвонилась с Гольдовичем и очень скоро уже стояла у дверей его просторной квартиры в доме сталинской постройки, расположенном в историческом центре Города. Дверь ей незамедлительно открыла супруга ювелира – Марина Борисовна, которая при виде визитёрши громко охнула, хлопнула в ладоши и заявила, что девочка совсем себя не бережёт, остались одни глаза и коленки, и вообще, красивая девочка должна хорошо кушать, чтобы нехорошим мальчикам было за что подержаться… и пусть все уголовники подождут и подавятся, а у неё, Марины Борисовны, сегодня замечательные тушёные овощи и гефилте фиш…*

Шаманка только обречённо вздохнула. С тех пор, как все сыновья Гольдовича разъехались, заходить к нему в присутствии Марины Борисовны было попросту опасно – нереализованный материнский инстинкт она изливала на любого подходящего визитёра в промышленных масштабах. Однако положение спас сам глава семьи, заявивший:

– Марина, ша. Ко мне уже люди заходить боятся. Проходите, Галочка, я готов с вами побеседовать.

Марина Борисовна гневно сверкнула очами и заявила, что кофе Галина выпьет по-любому. Шаманка вздохнула и согласилась, тихо радуясь, что удалось избежать гефилте фиш, в противном случае ей удалось бы вырваться из дома ювелира лишь к вечеру.

Семён Наумович пригласил Шаманку в небольшую гостиную, куда Марина Борисовна незамедлительно принесла две чашечки изумительно сваренного кофе и тарелку с крошечными тающими во рту слоёными пирожками, и поинтересовался:

– Что на сей раз вас привело ко мне, Галочка? Совсем забыли старика…

– Простите, Семён Наумович, – покаялась Шаманка, – работа моя… сами понимаете…

– Понимаю, Галочка, понимаю. Да ещё и племянники теперь на тебе. Молодец, не бросила родную кровь. Не жалеешь?

– Нет, – ответила Шаманка. – Игнат и Алиса – замечательные ребята.

– Вот и славно, – улыбнулся пожилой еврей. – Так что тебя ко мне привело, Галочка?

Шаманка достала из кармана прозрачный пакетик с кольцом:

– Вот это, Семён Наумович. Вы не можете сказать, чья это работа?

– Секунду, – ювелир достал из ящика журнального столика лупу и включил настольную лампу. Некоторое время он внимательно рассматривал кольцо, а затем сказал:

– Материал – дрянь. Золото низкопробное, камни дешёвые. В этом колечке самое ценное – именно что работа. М-да, талантливый был мальчик…

– Был? – переспросила Шаманка.

– Насколько мне известно, таки да, был. Мальчика звали Антон Неволин, он был учеником ювелира Степана Михайловича Пруса. Истинное сокровище. Талант. Два года назад Прус и Неволин исчезли при загадочных обстоятельствах.

– Два года? – попыталась припомнить Шаманка. – Почему не знаю?

– Так это в Соседнем Городе было, – ответил Гольдович. – А, насколько я знаю, эти коллеги с вами лишний раз информацией не делятся.

– Проницательный вы… – вздохнула Шаманка. – А что вы ещё знаете об этом Антоне Неволине?

– Не так много, – ответил Гольдович. – Знаю, что он лишился родителей в раннем возрасте, рос в детдоме… В девяностые это было, настрадался бедный парень. Потом, правда, его Прус забрал – выяснилось, что они дальние родственники. Очень дальние, но всё же… К тому же парень оказался талантливым по ювелирной части. А это колечко… Я вспомнил, это была одна из первых самостоятельных работ Антона. Кому-то в подарок. Вот кому – не знаю. Боюсь, что это всё, что я могу сообщить вам, Галочка…

– Спасибо, Семён Наумович. Вы мне очень помогли.

– Не так уж я и помог, – вздохнул ювелир. – Даже неудобно. Но, увы, это всё, что я знаю…

Шаманка допила потрясающий кофе и сказала:

– Великолепный кофе! Ещё раз спасибо, Семён Наумович, вы действительно помогли.

– Обращайтесь, если что, Галочка, – улыбнулся ювелир.

Расстались они взаимно довольные друг другом, но у Шаманки всё-таки осталось странное чувство – что старый еврей рассказал ей отнюдь не всё.

***

Кира Мартова ещё раз внимательно изучила присланный неизвестным доброжелателем компромат и решила начать со статьи о Максиме Траубе. В её голове тут же замелькали броские заголовки: «Психолог-педофил», «Маньяк – ловец маньяков», и прочие, не менее завлекательные буквосочетания. И в самом деле, всё насквозь понятно – уважаемый борец с преступностью мало того, что состоит в давней гомосексуальной связи с одним из известных Городских бизнесменов, так этот самый бизнесмен ещё и двоих мальчишек усыновил… Ладно, старший уже почти взрослый, а младшему… Младшему-то и восьми лет не исполнилось! Куда только соцслужбы смотрят! Почему никто до сих пор на это внимания не обратил? Нет, она, Кира, должна восстановить справедливость и вырвать несчастных детей из лап гнусных педофилов!

О Траубе и Шамановой много чего в Сети писали, но вот под таким углом… Да это же будет настоящая бомба! Точно, снять репортаж, отправить в программу «Человек и закон»… пусть только попробуют этого не заметить!

Руки у Киры уже чесались начинать статью прямо сейчас, но она прекрасно помнила об огромных штрафах, которые могла навлечь на себя неверно поданной информацией. Увы, если она хочет прославиться – придётся всё делать официально, а иначе – как её заметят? Значит, нужно обезопасить себя и добыть какие-никакие доказательства. Конечно, большинству читателей-обывателей никакие доказательства не нужны, главное, чтобы статья была написана бойко и уверенно, но если она хочет пробиться на более высокий уровень – придётся озаботиться подтверждением того, о чём она хочет написать. И с чего начать?

Кира некоторое время подумала, но тут ей пришла в голову гениальная идея. Мальчишки учились в Первой Городской гимназии, почему бы не побывать там… для начала? Без лишнего шума, одной, без оператора… ни к чему лишних людей к этому привлекать… А то, что журналистка явилась за материалом для статьи в лучшую школу Города, никого не удивит, гимназия образцовая, о ней часто пишут… а там, глядишь, и с мальчиками появится возможность побеседовать. Конечно, вряд ли старший начнёт откровенничать с незнакомой тёткой, а вот младший… Они в таком возрасте милые и доверчивые, может быть, и расскажет что-нибудь по секрету красивой тётеньке. А ей, Кире, всякое лыко может быть в строку.

***

В гимназию Кира отправилась сразу же, благо сегодня у неё был законный выходной. Как она и предполагала, встретили её педагоги вполне доброжелательно, сразу же стали рассказывать, какие у них замечательные, талантливые дети, какие методики они применяют при обучении, провели по уютным классам и светлым рекреациям, в которых висели детские рисунки в тонких деревянных рамках. Один из рисунков привлёк внимание Киры – маленький художник изобразил букет пионов в молочно-белой стеклянной вазе, причём пионы были такими живыми и бархатистыми, что поневоле тянуло потрогать нежные лепестки.

– Потрясающая работа! – восхитилась Кира. – У вас действительно обучаются талантливые дети!

– Да, – кивнула долговязая сухопарая завуч, неловко кутавшаяся в полосатую шаль. – Это работа Андрюши Гайдукова, а он фактически уже профессионал в своем деле. Художественную школу закончил, в общероссийских и международных выставках участвует… Собирается поступать в Академию Художеств в Петербурге. Несомненно, талантливый мальчик, мы все болеем за его поступление. Но, надо сказать, что Андрюше повезло с опекуном, который сумел вовремя разглядеть его талант и направить его в нужное русло.

– Вот как, – кивнула Кира, мгновенно сделавшая стойку на фамилию Гайдуков. – Но, говорят, что творческие люди не слишком уравновешенны…

– Что вы, – доброжелательно возразила завуч, – Андрюша очень спокойный мальчик, такой серьёзный и ответственный… Он так заботится о своём младшем братишке. Замечательные ребята. Впрочем, у нас все ученики замечательные…