Текст книги "Супруг Бога (СИ)"
Автор книги: РавиШанкаР
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
Мы как раз проржались, успокоились и приняли подобающий премьере взволнованный вид, когда в фургон заглянул взволнованный Мехец.
– Вы готовы? – спросил он. – Пора начинать!
Мы заверили его, что готовы, и через задний двор пробрались в сарай так, чтобы раньше времени не показать зрителям всю неземную красоту. За кулисами нас уже дожидались Туктук в чёрном, выглядевший вдвое злобнее и мрачнее обычного, Амал, не менее прекрасный, чем Нанэри и Литти, в наряде Дютела и Фиран в простой коричневой джибе с разноцветными заплатками, с повязкой на глазу и суковатым посохом в руках – наряде отшельника Пыхпыха.
Я украдкой заглянул в зал. М-да… Похоже, что поглазеть на нас собралось не только население Забежского Пукальника, но и пары деревень по соседству. Там реально было некуда упасть не то что яблоку – горошинке. Затем народ начал демонстрировать похвальное стремление к культуре, громко аплодируя, и на сцену величественно вышел Мехец и поднял руку. Аплодисменты тут же смолкли, и Мехец напомнил собравшимся название пьесы, назвал имена всех действующих лиц и заявил, что это премьера, впервые исполняемая его труппой специально для жителей столь славного селения, как Забежский Пукальник. Народ с воодушевлением зааплодировал, Фиран просвистел на дудке какую-то приятную мелодию, Мехец поправил задник с изображением дома дяди и на сцену выпорхнул Нанэри, который, горестно заломив руки, начал жаловаться народу на горькую судьбу бедного сироты. Понеслось.
Селяне оказались весьма благодарной публикой. Они почти рыдали, сочувствуя любви Патурана и Дютела, громким возмущённым свистом встречали каждое появление злодея-дяди, одобрительными криками выражали своё согласие с Пыхпыхом, приютившим влюблённых… А уж когда на сцене появился я… Народ ржал так, что я думал, что сараю дядюшки Фигвама наступит белая лисичка – крыша провалится. Правду сказать, ржать было над чем. Такого придурка даже в Забежском Пукальнике не видели ни до, ни после. Я гнусил свой текст противным козлиным голосом, путался в полах своего одеяния, то и дело шлёпался, поднимался, падал снова, чуть было не выколол себе глаз собственным кинжалом, пытаясь ударить им Дютела, и отколол ещё сотню подобных номеров. Зрители были настолько в восторге от нашей игры, что аплодировали нам по окончании пьесы стоя, минут десять, и прекратить это безобразие не было никакой возможности. Здорово, что и говорить. Но, увы, всё приятное приходит к своему окончанию, закончились и те два часа, что были отведены на пьесу, и, несмотря на приглашения гостеприимных хозяев выпить в трактире дядюшки Фигвама, Мехец это предложение отклонил, и мы, откланявшись, отправились спешно собираться в дорогу.
У Мехеца на поясе приятно позвякивал изрядной толщины кошелёк, а мы все тащили дары, за которыми добрые селяне не поленились сбегать домой, когда поняли, что мы не собираемся оставаться. Так что нам натащили пирогов, сыров, овощей, фруктов, пару шматов вяленого мяса и две здоровенные глиняные бутыли, в которых что-то загадочно булькало. Еле-еле разместив это богатство по фургонам, мы переоделись, убрав костюмы в мешки, запрягли кэпсов и быстрой нетряской рысью покинули Забежский Пукальник.
Я так устал и был так переполнен впечатлениями, что когда Нанэри сказал, что будет править кэпсами первым, даже не стал протестовать, а только кивнул, рухнув в свою постель и подтянув к себе мгновенно задремавшего Анъяха. Сколько я спал – не помню, помню только, что когда Нанэри явился будить Ана, я проснулся тоже. Мохнатик натянул джибу и, не протестуя, отправился на облучок, а я подошел к задку фургона и быстренько выполнил на убегающую из-под колёс дорогу то, к чему меня так упорно призывал во сне зов природы. Почувствовав облегчение в душе и теле, я стал пробираться обратно и чисто случайно задел ширму, отделявшую уголок Нанэри и Литти. Ширма пошатнулась, я её удержал и попытался водрузить на место, но тут моим глазам открылось такое зрелище, от которого у меня в штанах стало бы тесно, если бы на мне эти самые штаны были… Обнажённый Нанэри, откинув голову, так что длинные волосы красиво струились вниз, медленно двигался, присев на бёдра Литти… Я сглотнул. В нашем мире парни сделали бы себе состояние, снимаясь в эротических фильмах, настолько прекрасно было то, что они сейчас проделывали. Сам не понимая, что творю, я сделал шаг по направлению к ним… Меня тянуло просто как магнитом, а мой несчастный член уже просто ныл, требуя разрядки сейчас же, немедленно. Нанэри с Литти тут же узрели меня, но нисколько не удивились и не рассердились, более того, Нанэри улыбнулся мне, а Литти сделал приглашающий жест рукой. На мгновение придя в себя, я попытался двинуться назад, чувствуя, как полыхают мои щёки. Не тут-то было. Парочка мгновенно разделилась, и Нанэри, подойдя ко мне, взял за руку, ещё раз улыбнулся, ласково сказал:
– Всё в порядке, тебе ведь тоже нужна помощь… – и потянул в их постель, туда, откуда мне уже призывно улыбался Литти.
Всё, тут бы и святой не смог противиться. Поэтому, когда одни губы завладели моим ртом, а другие тем органом, который давно уже требовал повышенного внимания, я только застонал и позволил событиям развиваться дальше так, как они шли сами по себе. А сладкая парочка завладела моим вниманием полностью. И, поверьте, меня никогда в жизни так не ласкали.
Нет, кое-какой опыт у меня всё-таки был, но разницу я почувствовал мгновенно. И сам в ответ целовал тёплые губы Литти и ласкал их обоих, в то время, как Нанэри вытворял внизу такое, от чего я кончил позорно быстро, как ни пытался сдержать себя. Такого кайфа я ещё не испытывал никогда в жизни… А уж когда мы полежали, обнявшись, какое-то время, и уже Литти принялся ласкать меня, а потом просто уселся сверху, медленно впуская мой член в себя, я чуть не скончался от совершенно невероятного удовольствия. Второй оргазм был ещё ошеломительнее первого, и я уже был готов к тому, что и от меня потребуется… ммм… ответная услуга, но Литти только поцеловал меня в висок, улыбнулся и спросил:
– Как ты?
– Здорово… – ошеломлённо ответил я, ничуть не кривя душой. – Вы классные…
– Тогда одевайся и топай править кэпсами, – ехидно хмыкнул Нанэри. – Пусть Ан ещё поспит.
При мысли о том, что Анъях слышал всё, чем мы сейчас занимались, я покраснел, а Литти ехидно усмехнулся:
– Ничего он не слышал. Мы заклятие поставили. Пускай спит. Маловат он ещё для взрослых игр.
Я засмеялся в ответ, вытерся брошенным мне куском мокрого полотна и, довольный, отправился одеваться, чтобы сменить сонного Анъяха.
А потом я уселся на облучок, взял вожжи в руки, порой тихонько приговаривая кэпсам: «Кэ! Кэ!», когда предыдущий фургон ускорял ход. Я не ощущал ничего неправильного в произошедшем, и на душе было до странности легко.
====== Глава 13. Не знаю, батенька, что вы принимаете от головы, но это вам не помогает... ======
Правил я до тех пор, пока небо не начало светлеть, тут появился сонный Литти и прогнал меня спать. Вроде бы спать я не хотел, но стоило мне скинуть джибу и нырнуть под одеяло к тёплому сонному Ану, который тут же успокоительно засопел мне в ухо, как сон меня всё-таки настиг. И это был странный сон…
Я снова висел в чернильной пустоте, а поганая суЧность словно пялилась на меня со всех сторон сразу. А потом последовало ехидное:
– Что ж ты, Семочка, девственность для жениха не сберёг?
Я выпал в осадок:
– Какая, на хер, девственность? Я её ещё в девятом классе утратил навеки. На сборах баскетбольной команды на спортбазе «Игривый ручей». Там, кроме нас, парни были из Института Физкультуры. Классные…
И я предался сладким воспоминаниям, однако мысленно отметил, что до Нанэри с Литти моему тогдашнему любовнику баскетболисту Тимуру было всё-таки далеко. Однако сущность продолжала ехидничать:
– Между прочим, если Аллир узнает, что ты уже подержанный товар, ты перестанешь быть ему нужным… В смысле, как Супруг. Он, знаешь ли, девственников предпочитает.
– И прекрасно! – огрызнулся я. – Знал бы – раньше бы с кем-нибудь трахнулся и жил бы себе спокойно!
– Это вряд ли, – хмыкнула сущность. – Аллир с тобой брак всё равно заключит, только жизнь твоя будет в разы хуже, чем могла бы быть. Он, знаешь ли, очень сильно возбуждается от вида мучений и крови. Стыдится потом, конечно, своей нехорошей склонности – милосердный он всё-таки. Только вот тем, кто ему в руки достаётся, от этого не легче.
– Погоди-ка, погоди… – похолодел я. – Значит, эти все несчастные парни, там, в Храме, всё-таки попадают к Богу?
– Прямиком в Сияющие Чертоги Аллира, – хмыкнула сущность. – Но, как ты понимаешь, долго они там не задерживаются. Подготовку в Храме они проходят слишком… специфическую, девственником при ней остаться невозможно.
– А что, Жрец не знает, что Аллиру нужен супруг-девственник?
– Знает. Но тут, видишь ли, такая вещь. С Аллиром творится что-то неладное. И если он не будет скидывать свою агрессию на этих несчастных юношей, то она может обратиться против всего мира. И Нирея долго не протянет, ибо Аллир силён, а Тальяна… похоже, она только порицает дурные наклонности брата.
Тут я вспомнил слова Мехеца и выпалил:
– А почему не вмешаешься ты? Ты ведь Творец Богов!
– Просёк всё-таки… – ухмыльнулась мне чернильная пустота. – Да, Боги – мои дети. Но, видишь ли, и для Божественной силы существуют определённые ограничения. Мои дети выросли, и у меня нет власти над ними. Но это не значит, что душа моя не болит и не печалится… И эти несчастные юноши… Но они хотя бы мучаются не слишком долго. А вот у тебя есть шанс задержаться надолго и помучиться, соответственно, дольше, ибо ты – Предназначенный.
– И что? – обозлился я. – Я в Предназначенные не записывался! И ни в какие Чертоги не желаю!
– Видишь ли, – вздохнула пустота, суЧность, Творец Богов или как его там… – боюсь, что твоего мнения Аллир спрашивать не будет. Да, Сёма, попал ты…
Я просто взвыл от злости:
– Ты на фига меня вообще создавал? Чтобы я сдох, как кролик, в этих… как его… Сияющих Чертогах? Сволочь! Гад!
Похоже, ко мне спешила на выручку подружка Нехилая Истерика, но я кое-как справился с порывом рыдать и психовать. Смысл? Черно, пусто и об стенку шваркнуть нечего. Так что я прекратил накручивать себя и относительно спокойно спросил:
– У меня что, нет выхода?
– Воот, – удовлетворённо прогудела темнота низким басом. – Вот теперь я слышу речь не мальчика, но мужа. Выход, Сёмочка, у тебя есть. А как же.
– Подскажешь? – безнадёжно поинтересовался я.
– Не могу. Правила, знаешь ли. Чистота эксперимента.
– Сука!
– У меня нет пола, – хмыкнула сущность, – а ты грубиян, Сёмочка. Но, так и быть, кое-что я тебе скажу. Ты встал на правильный путь и нашёл правильных людей. И если они будут просить тебя встретиться с кем-то – не противься встрече. Понял?
– А конкретнее? – возмутился я.
Но тут ощущение чернильной пустоты кругом пропало, и меня затормошили знакомые руки:
– Сайм! Сайм! Проснись!
Я охнул и открыл глаза. Меня тормошил встревоженный Анъях:
– Сайм, что с тобой? Ты так бился во сне… Тебе кошмар снился, да?
Я посмотрел на его встревоженную мордашку с припухшими со сна веками и улыбнулся:
– Всё в порядке, Ан. Это был, конечно, не самый лучший сон в моей жизни, но определенно не кошмар.
А про себя подумал: нужно переговорить с Мехецем. Он дядька умный, может, что и присоветует.
– Тогда вставай, – пихнул меня в бок Анъях, – сейчас завтракать будем, потом кэпсы отдохнут часок, и поедем дальше. Мехец сказал, что нам лучше свернуть на Дорогу Призраков – дескать, по ней мало кто ездит.
– А что это за дорога такая? – подозрительно спросил я.
– А он не сказал, – беспечно пожал плечами Ан. А я насторожился. Может, эта Дорога Призраков – милое и приятное местечко, только вот название вкупе с тем, что по ней редко ездят – это, товарищи, настораживает. Не получится ли так, что те, кто стал мне за последние несколько дней реально дорог, окажутся в опасности?
Но тут Ан потащил меня купаться – оказалось, мы свернули в настоящий лес, и там обнаружилось миленькое озерко в форме почти идеального полумесяца – чистое и прозрачное. Амал и Фиран уже распрягли кэпсов и сейчас загнали их в озеро – бедные животинки жадно пили и с удовольствием подставляли бока под пучки травы, которыми Амал и Фиран их ловко чистили и массировали. Нанэри и Литти притащили из леса несколько охапок сухих сучьев, и Туктук развёл костёр, над которым тут же был повешен котелок, в который налили воды и набросали кусочки резаных фруктов. Получилось что-то вроде фруктового чая и компота одновременно. Ничего более существенного решили не готовить – пирогов, которым нам вчера надавали добрые жители Забежского Пукальника, хватило бы на роту голодных китайцев. Так что хватило всем, включая кэпсов, да ещё и на ужин столько же осталось.
После завтрака кэпсов пустили пастись и отдыхать, и животинки, уморившиеся за ночь, немного пощипали траву и замерли, положив головы на крупы друг другу – прямо как земные лошади, спящие на лугу. Анъях вместе с Литти отправились мыть котелок, остальные стали разбирать вчерашние дары природы, чтобы ничего не пропало, а Мехец позвал меня, чтобы я записал в книгу учёта вчерашнюю прибыль и расписал планируемые расходы. Вот и хорошо. Можно будет поговорить наедине.
Когда я рассказал Мехецу о своём сне, он не то, чтобы помрачнел, но определённо встревожился и заметил, что нам нужно как можно быстрее миновать Дорогу Призраков и встретиться с тем человеком, который сможет объяснить мне всё.
– Творец Богов посылает тебе испытание, – заметил Мехец. – Но ты – Предназначенный и пройдёшь его с честью.
– Чтобы достаться неадекватному придурку Аллиру? – горько хмыкнул я. – Это ему я предназначен?
– Воля Творца Богов не всегда очевидна, – заметил Мехец. – И твоей свободы воли никто не отменял. Если ты не хочешь быть супругом Аллира – то ты им и не будешь. Не беспокойся, мы поможем тебе.
– Но вы – люди. А он – Бог, – вздохнул я. – Я не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал из-за меня…
– Боги тоже не всемогущи, – вздохнул Мехец, – иначе Лотар не был бы пленён. Не всемогущи ни Аллир, ни Тальяна. Если бы Аллир мог – он бы уже нашёл тебя, но ему это не под силу. И нас он не может уничтожить, натравив своих Жрецов, ибо есть на свете клятвы, которые не под силу нарушить даже Богам. Ты умён, хитёр и везуч, Сайм. Верь в себя побольше, и у тебя всё получится именно так, как ты хочешь. А сейчас пересчитай деньги и запиши сумму в книгу. У меня ещё есть кое-какие дела. Не бойся. Всё будет хорошо.
И Мехец встал, потрепал меня по голове и отправился к остальным, оставив меня наедине с книгой, пишущей палочкой и довольно приличной горкой монеток. Там были в основном медяки с квадратной дырочкой – я уже знал, что она для того, чтобы нанизывать их на верёвочку и носить в рукаве – на мелкие расходы; сделанные в форме равнобедренного треугольника с дырочкой сверху серебрушки – их носили, как ожерелья, цепляли на пояс или тоже нанизывали на заговорённую нитку перед тем, как уложить в кошелёк – от воров; и… и вполне привычного мне вида единственная золотая монета. Я таких ещё не видел, поэтому удивился, кто из наших зрителей так расщедрился. Или это полдеревни скинулось? Мехец говорил, что золотые монеты крайне редки в обращении – ими в основном пользуется знать, а у крестьян и ремесленников существует какое-то предубеждение против золота. Поэтому, хотя золотые и принимают везде без звука, любой ремесленник или трактирщик куда охотнее возьмёт связку медяшек или пару серебрушек. А вот свадебные украшения женихам непременно делают из золота – даже если семья очень бедная, всё равно поперёк себя протянутся, в долги влезут, а уж расстараются, чтобы хотя бы серьги или украшения для волос на их кровиночке были золотые. Ну, и где логика?
Рассуждая так, я продолжал разглядывать монету. Действительно – вполне привычного вида, без всяких дырочек. И, в отличие от серебрушек и медяков, на ней отчеканен чей-то портрет. Ой, что-то мне заплохело… Я ещё читал надпись на монете, а моё подсознание вопило на все голоса о том, как я влип… Надпись гласила: «Айайоль Великолепный, Победитель Хориба, Князь Мудрости, Ценитель Истины», а с монеты на меня строго смотрел красивый мужчина средних лет, удивительно похожий на того парня, который встретился нам в трактире дядюшки Фигвама и с которым я столь невежливо обошёлся. Я торопливо пересчитал монеты, сделал запись в книге, сгрёб деньги в кошелёк и помчался к Мехецу. Кажется, белая лисичка всё-таки помахала нам хвостиком…
Брат расследователь организовал безупречные поиски. Однако результата они не приносили, и Главный Жрец начинал беспокоиться. Но брат расследователь в своей обычной сухой безэмоциональной манере сумел убедить его, что всё идёт, как надо, и что отрицательный результат – тоже результат. Сам же он успел получить несколько донесений от верных людей, всем обязанных ему лично и потому беззаветно преданных. И брат расследователь попросил Главного Жреца позволить ему начать поиски в большом городе Зай, на самой границе с Хорибом. Убеждённый его словами Мирзобиль позволил, и отряд Стражи действительно отправился в Зай. Только вот сам брат расследователь выехал совершенно в другом направлении. И с ним отправился в путь старый вожак Псов Истины.
====== Глава 14. Ни фига себе, какие ужасы с утра по зеркалу показывают! ======
Мехец, выслушав мои сбивчивые объяснения, сперва рассмеялся, а потом задумался и выдал:
– Нет, в открытую мстить тебе этот лхашш не будет – тогда станут известны подробности всей этой истории. Может, с точки зрения закона ты и виновен, но ему же проходу не дадут – засмеют. Так что ни с кем он таким делиться не будет.
–Ага, а ты забыл, как я его оставил, – тут же возразил я. – Связанным. Хорошо, хоть штаны натянул…
Мехец снова хмыкнул:
– Ну, думаю, его свита приучена язык за зубами держать. И вряд ли это сам Наследник Правителя, ибо таковых у него не имеется даже от наложниц. Только дочери.
– Однако… – протянул я, ведь о любвеобильности Правителя Айайоля ходили такие побасенки, от которых мог бы покраснеть даже телеграфный столб.
– Ну, да, – хмыкнул Мехец, – бодливому кэпсу Боги не дают рогов. Но, учитывая внешнее сходство, это его любимый племянник. Статуса Наследника у него пока нет, ибо Айайоль не теряет надежды обзавестись собственным сыном, но всё к тому идёт, что скоро ему придётся признать-таки мальчишку Наследником. Ибо ему скоро исполняется триста лет – возраст, критический для Правителя. Он обязан назвать Наследника в день своего трёхсотлетия.
– Но неужели у него нет внуков? – удивился я.
– Есть, – ответил Мехец. – Но дети дочерей имеют куда меньше прав на престол, чем сын младшего брата. И все внуки Правителя ещё малы, племянник – взрослый юноша, который вряд ли позволит крутить собой и Жрецам, и Совету Ста. А его склонность… к беспорядочным связям… Ну, если у Айайоля это качество никого не напрягает – почему Нинивиль должен вызывать возражения? Так что при прочих равных условиях Наследником всё же станет именно он. А если каким-то чудом у Айайоля появится всё-таки наследник мужского пола – он долгие годы будет играть роль регента при несовершеннолетнем племяннике.
– Вот мы влипли… – вздохнул я. – Точнее, я влип. Я виноват…
– Нет, – серьёзно сказал Мехец, – ты не мог допустить, чтобы малыша утащил пьяный ублюдок. И ты преподал ему серьёзный урок в том, что даже у людей невысокого происхождения может быть ум, чувства и гордость. Если у него хватит ума этот урок извлечь – он не станет преследовать тебя.
– А если нет? – тихо спросил я. – Вы все можете пострадать… Из-за меня.
Мехец хмыкнул и взъерошил мои волосы:
– Слушай, Сайм… После пленения Лотара прошла не одна сотня лет. И все эти годы Правители и Жрецы Храма пытались втихую уничтожить Тэмми. Но, как видишь, мы живы, здоровы и плевать хотели на их козни, как и все прочие наши собратья. Жизнь научила Тэмми выпутываться из разных передряг, и, поверь, месть знатного капризного избалованного мальчишки, которому пришла идея развлечься, путешествуя по стране инкогнито – это ещё не самое худшее, с чем нам приходилось сталкиваться. Меня куда больше беспокоит монета.
– В смысле? – удивился я.
– Думаешь, почему этого красавчика не опознал никто, кроме тебя? Изображения Правителя в Казашшане на стену не вешают. Жрецы вообще запрещают изображать живые существа и даже растения, ну, кроме изображений в Храмах. Правда, в последнее время этот запрет ослаб, знатные люди частенько заказывают портреты Супругов и сыновей, да и портреты Правителя в домах знати можно встретить. Но не среди бедняков и среднего сословия, а тем более – в деревне. Золотые монеты – единственные, на которых отчеканен облик Правителя, такими их стали чеканить совсем недавно. Это деньги знати, в Забежском Пукальнике их не должно было оказаться по определению. Кто мог бросить золотой простым Тэмми за одно представление? За эти деньги мы всей труппой можем спокойно нанять корабль, который доставит нас до Юплы всех.
– Неужели золотые настолько дороги? – поразился я.
– Да уж, поверь. Золотые монеты делаются из металла высшей пробы, в отличие от сплава для украшений, в который добавляют и серебро, и медь. Для Правителей – дело чести, следить за чистотой золота. Семьсот лет назад из-за того, что тогдашний Правитель Каромиль решил чуть-чуть изменить содержание золота в монетах и добавить в сплав серебро, разразилась гражданская война, которая привела к смене династии. Так что я теряюсь в догадках, кто мог отдать нам эту монету – тайный друг или скрытый враг. Поэтому нам всем следует быть настороже и призывать удачу на помощь – к тому же мы вступаем на Дорогу Призраков.
– А что это за Дорога? – с любопытством спросил я.
Мехец слегка улыбнулся и приложил палец к губам, сделав таинственное лицо:
– Сам увидишь… Не бойся, нам на ней ничего не угрожает. Это всё глупые суеверия. Я скажу Нанэри, чтобы он по пути рассказал тебе эту историю. Но нам пора собираться. Кэпсы отдохнули, и если за нами будет погоня – нам лучше поспешить.
Мне осталось только с этим согласиться, спешно закончить заполнение книги и присоединиться к остальным, помогая запрягать кэпсов и собираться в путь.
Было уже совсем светло, когда наш маленький караван тронулся и свернул на почти неприметно отходящую от большой дороги заросшую редкой низкой травой широкую тропинку.
С обеих сторон нас обступил лес. Не слишком похожий на привычные мне берёзки, сосенки и ели. Хотя, определённо, хвойный. Хвоя у здешних деревьев росла на ветвях, пучок которых вызывающе торчал на вершине, а стволы были покрыты медно-красной и светло-жёлтой корой, словно чешуёй. Между стволами деревьев росла высокая мягкая трава сине-зелёного цвета, в которой время от времени встречались невысокие кустарнички с огромными листьями, похожими на перья и большими яркими цветами, напоминавшими цветы фуксии – малиновыми, пурпурными и снежно-белыми. И, хотя был уже светлый день, в лесу царил мягкий уютный полумрак, в котором венчики цветов словно светились неярким, но явственным внутренним светом. Огромные шестикрылые насекомые, напоминавшие бабочек-переростков, кружили вокруг этих кустарничков, садясь то на один цветок, то на другой, и их крылья при этом издавали звуки, напоминавшие тихое стрекотание. Это стрекотание, да ещё крики больших птиц с длинными хвостами, насмешливо взиравших на нас с верхушек деревьев, были единственными звуками, нарушавшими тишину леса. Но в целом я не ощущал ни опасности, ни тревоги, только странное умиротворение и покой.
– Какой хороший лес… – протянул я. – Скажи, Нанэри, почему такая хорошая дорога получила такое странное название?
Нанэри улыбнулся мне и сказал:
– У этой хорошей дороги грустная история, Сайм. Последняя битва, которая предшествовала пленению Лотара, проходила здесь, в этих местах. Здесь погибло очень много и людей, и тех волшебных существ, которые служили свергнутому Богу. И они не сдались на милость Аллира и Тальяны. Многие были пленены, но ещё больше их погибло. И разъярённый собственными потерями Аллир не дал погибшим посмертия. С тех пор они и бродят здесь все. До единого. Поэтому ни один из тех, кто предан Богу Аллиру, в здравом уме и трезвой памяти никогда не ступит на Дорогу Призраков. Ходят жуткие россказни о том, что призраки убивают тех, кто ступает на эту Дорогу. Они высасывают их кровь, пожирают их тела, а души заставляют вечно скитаться здесь и жаловаться на свою судьбу северному ветру, ибо других слушателей здесь больше нет.
Последние слова он произнёс хорошо поставленным голосом профессионального актёра с интонацией хулигана-старшеклассника, рассказывающего страшилку малышне. Впечатлительный Анъях немедленно купился, прижался ко мне и спрятал лицо в ладонях.
– И не стыдно тебе? – сердито спросил я. – Вон, и Ана напугал. Не бойся, маленький, Нанэри шутит.
– Ещё чего, – хмыкнул Литти, правивший кэпсами. – Призраки и впрямь бродят по этому лесу. Нанэри рассказал вам чистую правду, за одним маленьким исключением… Кстати, а вот и они! – и вредина широким жестом указал вперёд.
– Прекрати пугать Ана… – рыкнул я, и слова застряли у меня в горле. А Анъях, на мгновение открывший глаза, пискнул от ужаса и прижался ко мне ещё плотнее. На обочине дороги стояли… хотя не знаю, можно ли так сказать, но ладно… так вот, стояли призраки. А как вы ещё назовёте десятка полтора чуваков, которые, несмотря на светлый день, выстроились на обочине этаким почётным караулом? Все они были полупрозрачными, и через них, присмотревшись, можно было разглядеть ближайшие деревья. Судя по всему, все были когда-то людьми, хотя за последнее мне поручиться сложно – ржавые, когда-то искусно выкованные и украшенные доспехи покрывали их с головы до ног. Шлемы с растрепанными, тоже когда-то роскошными плюмажами, скрывали лица. А в руках они сжимали самое разнообразное оружие – от копий и мечей до топоров, напоминающих алебарды, и каких-то странных трубок, не похожих вообще ни на что. И у всех их сохранился на нагрудниках выведенный золотом, хотя и из изрядно потускневший узор – две раскрытые ладони, соединённые вместе.
– Ого! – выдохнул Литти. – Сотня Верных! Ближние воины самого Лотара! На моей памяти они вообще не показывались, а из наших их видел только Туктук, и то мельком и в самом сопливом возрасте.
Я понял, что ни Нанэри, ни Литти призраков не боятся, и стал успокаивать Ана:
– Не бойся, они не причинят нам зла.
– Конечно, нет! – возмущенно сказал Литти. – Призраки не обидят тех, кому когда-то покровительствовал Лотар! Поэтому Тэмми всегда ездили этой дорогой без опаски!
Анъях успокоился и перестал дрожать, даже рискнул разглядеть Призраков, а меня неожиданно охватила острая жалость к этим неприкаянным душам, так сурово наказанным за свою верность.
– Мне жаль… – прошептал я, когда фургоны подъехали к неподвижно стоящим призракам совсем близко. И тут один из них – с самым пышным плюмажем, и в самых роскошных, хоть и покорёженных, доспехах поднял руку, призывая нас остановиться.
– Фурр! – потянул вожжи на себя Литти, а призраки, все, как один, подняли забрала шлемов, и я увидел истлевшие лица скелетов, из глазниц которых исходило неяркое синеватое свечение. Но, как ни странно, не испугался. А тот, кого я стал мысленно называть Предводителем, обратился прямо ко мне:
– Мы слышали твои слова, Предназначенный. Не жалей нас, ибо наше освобождение уже близко. Твои друзья правы, никому из вас нечего нас бояться, а тех, кто следует за вами, мы запутаем так, что они потеряют ваш след.
– Вы… вы их убьёте? – тихо спросил я.
Призрак затрясся и замерцал, что, вероятно, должно было означать смех:
– Всё это глупые сказки! Мы не убиваем никого! Те, кто погибает здесь, погибает от собственного страха! Но довольно об этих глупостях, Предназначенный! У нас не так много времени при свете дня, наше время – ночь!
– А в чём дело? – светски поинтересовался я.
– Наш Господин велел нам дождаться Предназначенного и отдать ему это. Мы выполняем приказ, ибо мы – Верные. С этого дня наше служение скоро подойдёт к концу, ибо так сказал Лотар, уходя, а он никогда и никого не обманывал. Теперь мы будем ждать посмертия с чувством выполненного долга, а тебе, Предназначенный, предстоит ещё многое!
С этими словами Предводитель махнул рукой, и другой призрак – невысокий и худенький даже в доспехах, протянул мне вполне материальную шкатулку из чёрного дерева с серебряными накладками. Я машинально принял её, и, хотя рука призрака в латной перчатке явственно коснулась моей руки, я не почувствовал ничего. А призраки, когда я принял шкатулку, дружно отсалютовали мне своим разнокалиберным оружием, а затем медленно и красиво растаяли в воздухе, оставив после себя стремительно тающее облачко мерцающих искорок.
====== Глава 15. Место клизмы изменить нельзя... ======
Мою дорогую бету Ехидную Заразу – с днём рождения! Счастья, любви и печенек от моих тараканов!
Призраки, когда я принял шкатулку, дружно отсалютовали мне своим разнокалиберным оружием, а затем медленно и красиво растаяли в воздухе, оставив после себя стремительно тающее облачко мерцающих искорок.
Я смотрел на всё это безобразие и медленно охреневал. Это ещё что за подарочек, будь он трижды неладен?
– Челюсть подбери! – хихикнул Анъях.
Вот не понимаю я его. Только что был весь из себя перепуганный малыш, а теперь снова ехидный до невозможности подросток, как в начале нашего знакомства. Что бы это значило?
«А это значило,– ехидно прорезался мой внутренний голосок, – что Ану нравятся твоё внимание и твоя забота. Так что делай выводы – никакой он не малыш, просто ты, Сёмочка, его так воспринимаешь, потому что…»
«Почему?» – как полный идиот, спросил я у собственного подсознания… или моей личной шизофрении… кому что нравится. И оно мне, как ни странно, ответило:
«Слушай, Семён, сюда. В последнее время ты тупишь, как бульдозер на городской свалке, и не замечаешь очевидного. И дело, между прочим, не только Ана касается! Ты даже не задумываешься, почему все тебя так упорно именуют Предназначенным…»
«Так я ж, это, типа, Аллиру предназначен. В Супруги», – продолжил я этот шизофренический диалог.
«А ты не задумывался, мой герой, почему тебе, предназначенному Аллиру, так упорно помогают те, кто верит в Лотара? Ась? Только ли из желания помянутому Аллиру насолить? А может, Аллир хочет взять тебя в Супруги именно потому, чтобы ты не смог выполнить своё Предназначение? А?»
В моей голове словно что-то щёлкнуло, и некоторые недомолвки Тэмми, слова вожака Псов Истины и Предводителя Призраков сразу встали на свои места. А внутренний голосок продолжал безжалостно издеваться:
