355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » РавиШанкаР » Супруг Бога (СИ) » Текст книги (страница 2)
Супруг Бога (СИ)
  • Текст добавлен: 25 марта 2017, 00:30

Текст книги "Супруг Бога (СИ)"


Автор книги: РавиШанкаР



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

– А чего ж ты не сбежал-то?

– Да я бы и рад… – вздохнул Анъях, – только вот ошейник… Он не даёт мне покинуть Храм.

И Анъях продолжил рассказывать дальше. Оказывается, Правитель Казашшана, Айайоль, человек весьма легкомысленный, который больше времени уделяет забавам разного рода и приятному времяпровождению в своём собственном гареме («Проще говоря, трахает всё, что движется», – прокомментировал я, получив одобрительный кивок Анъяха), чем делам вверенного ему государства. Поэтому всё больше власти забирает Главный Жрец Храма Аллира и Тальяны, Мирзобиль. Именно он ввёл обычай ежегодного поиска нового Супруга Бога. Выбранного юношу привозят в Храм, и весь следующий год он проводит в роскоши, радости и различных развлечениях. А по истечении года он соединяется со своим Божественным Супругом.

– Но зачем это жрецу? – удивился я.

– Выборы Супруга Бога происходят среди самых знатных семейств Казашшана, – ответил Анъях, – таким образом Мирзобиль уничтожает тех, кто в будущем может выступить против его власти и устрашает остальных. Он очень силён и может внушить всё, что угодно тому, кто попадает к нему в лапы. Поэтому Избранные не помышляют о побеге, а на Церемонию идут с радостью. Жрецы Храма сейчас контролируют всё. И это ужасно.

Я призадумался. Информацию, полученную от мохнатика, нужно было переварить. И тут мой желудок громко заворчал, показав, что и он не прочь переварить… только кое-что другое. Анъях вздохнул:

– Ты голодный… Но у меня почти нет еды. Только вот это.

И он извлёк неизвестно откуда довольно большой кусок чёрствой лепёшки и протянул мне. При этом сам мохнатик тоже сытым не выглядел, и я, взяв лепёшку, разломил её надвое и протянул половину Анъяху, заметив:

– Давай тогда уж вместе поедим.

Анъях радостно кивнул, и через секунду мы уже с энтузиазмом грызли лепёшку, жёсткую, как подошва кирзача. Ничего, в нашей школьной столовой порой и не такое подавали, полив противным соусом и обозвав «котлетой по-киевски». Честно говоря, я так проголодался, что сгрыз бы даже подошву, так что лепёшка показалась мне довольно вкусной, а уж холодная чистая водичка, которую притащил откуда-то Анъях, превратила нашу жалкую трапезу почти в пир. Сил у меня существенно прибавилось, а желание разобраться со всеми местными непонятками и поотшибать рога сущности, пославшей меня сюда, кем бы она ни являлась, возросло в геометрической прогрессии. Как и желание как можно быстрее сделать ноги из этого неприятного местечка. В свете этого сородичи Анъяха стали казаться мне куда более приятной компанией, чем здешние Жрецы. Да и чем дальше я окажусь от потенциального Супруга, тем целее буду. Поэтому я спросил:

– Скажи, Анъях, а хотел бы ты вернуться к своим?

– Конечно, хочу! – с обидой воскликнул Анъях. – Но разве ты не понял? Ошейник не даст мне покинуть Храм.

Тут я подобрался. Знакомое ощущение, возникающее перед каждой моей каверзой, прямо-таки закололо в кончиках пальцев. И я спросил:

– А спорим, Анъях, что я смогу снять твой ошейник?

====== Глава 3. В чужой огород со своим козлом не ходят ======

Я спросил:

– А спорим, Анъях, что я смогу снять твой ошейник?

На мгновение в глазах мохнатика зажглись искорки радости, но так же быстро погасли:

– Не сможешь. Мою ракатту надевал на меня сам Главный жрец Мирзобиль. Я же говорил, он очень силён. Тебе с ним не тягаться, Сайм, извини.

Я хмыкнул:

– А что будет, если у меня ничего не получится?

– Да испепелит тебя, и всё, – грустно отозвался Анъях. – Даже пепла не останется.

– Фигня война, главное – манёвры! Давай поспорим, а?

Анъях посмотрел на меня, как на душевнобольного, но противоречить не стал:

– А давай! Если что – пусть нас вместе испепелит! Надоел мне этот Храм до смерти!

«Наш человек!» – подумал я, а Анъях хитренько улыбнулся и спросил:

– На что спорим? У тебя ж вроде нет ничего…

– А давай на «американку»… – неуверенно предложил я.

– На аме… на что? – удивился Анъях.

Я почесал в затылке и пояснил:

– Давай так. Тот из нас, кто проиграет, будет должен другому одно желание. Только всё в пределах разумного. Так пойдёт?

– Пойдёт, – кивнул Анъях, а я продолжил:

– Я, Семен Геркин, то есть Сайм, спорю с тобой, Анъях, что смогу снять твой ошейник без каких-либо плохих последствий для меня и для тебя.

– А я, Анъях, спорю с тобой, Сайм, что у тебя это никак не получится, – заявил мохнатик и шлёпнул меня своей правой ладошкой по подставленной моей, а затем добавил:

– Спор заключён! – и уставился на меня с безумной надеждой в глазах.

Я нервно сглотнул, подумал неизвестно к чему: «Азохен вэй!» и положил обе руки на ошейник Анъяха, пытаясь найти хоть какую-либо застёжку или что-то наподобие. Фиг вам. Ничего похожего не было и в помине, поверхность ошейника была абсолютно гладкой. И что прикажете делать?

Я осторожно ощупал ошейник со всех сторон и перешёл к прикреплённой к нему подвеске. И тут в пальцах у меня ощутимо закололо, словно лёгким разрядом тока. Я с умным видом повертел подвеску в пальцах, а затем взял её обеими руками и переломил, словно Иван-царевич иголку, в которой таилась Кощеева смерть. Раздался лёгкий треск, подвеска рассыпалась в моих ладонях кучкой угольно-чёрной крошки, а ошейник… ошейник стал расплываться и каплями стекать на пол, словно растаявшее мороженое. Попав на пол, капли впитывались в него, как вода в сухую губку. Спустя пару мгновений стекло и впиталось всё.

Анъях, которому вся эта фантасмагория, похоже, не причинила особых неудобств, неверяще ощупал свою освободившуюся шею, глаза его при этом стали круглыми, как плошки, и даже чуть засветились в полусумраке комнатушки. Он радостно возопил:

– Получилось! Получилось! – и тут же заткнул себе рот рукой. Правильно. Только Жрецов нам сейчас и не хватает в свидетели. Но полностью сдержать свои эмоции Анъях не смог, кинулся мне на шею и радостно обнял. Я машинально погладил мохнатика по шелковистой шёрстке и поинтересовался:

– Что дальше делать будем?

– Удерём отсюда, конечно же! Мы доберёмся до Юплы, и всё будет хорошо! – радостно заявил Анъях.

Так. Это «мы» мне уже нравится. Только вот я по прежнему голый и босой, а эээ… нетрадиционная для здешних мест внешность Анъяха выдаст его с головой, стоит нам отойти от этого гадского Храма. И что нам теперь делать?

Но Анъях, видно, столько раз обдумывал варианты своего побега, что быстренько мне заявил:

– Ты, Сайм, пока здесь посиди. Скоро ночь, все спать улягутся, только в комнатах Цветов Любви будут гости. Но им будет не до нас. Я сейчас найду нам подходящую одежду и поесть чего-нибудь, а когда Жрецы заснут, мы удерём. Подождёшь, ладно?

– Ладно, – вздохнул я. В самом деле, куда ж я денусь с подводной лодки. Только вот…

– А кто такие Цветы Любви? – спросил я.

– Потом расскажу, когда нам нечем будет занять себя в дороге, – отмахнулся Анъях, но всё-таки добавил:

– Они красивые… Но ты лучше.

После чего мохнатик исчез, оставив меня в полном одиночестве с челюстью, отвисшей чуть ли не до пола. Это кто красивый? Я???

Нет, конечно, то, что все школьные годы дружил с физкультурой, на моём телосложении сказалось положительно, и я совсем не хлипкий и не хрупкий, а вполне себе крепкий хлопец, но красивый… Это вряд ли. Единственное, что есть в моей внешности выдающегося – это нос, который ехидная кузина Роза именовала «орлиным», а по мне – так он просто горбатый. Волосы тёмные, глаза серые, как выражалась та же кузина Роза, «ехидные, как та ехидна» и… Обычно, узрев выражение моего нежного личика, незнакомая шпана начинала приставать с животрепещущим вопросом: «Ты чё такой дерзкий?» Знакомая шпана либо здоровалась и проходила мимо, либо просто угрюмо сплёвывала через зубы и проходила мимо, ибо, во-первых, мои каверзы были известны далеко за пределами родной школы, а во-вторых, они знали, что память у меня хорошая и я найду время и место, чтобы опустить своих обидчиков ниже плинтуса.

Но не будем о грустном, я так понимаю, что настоящий Сёмочка не даст им заскучать в любом случае, вернёмся к моей незабываемой внешности. Общий вердикт таков: ничего выдающегося. Лошади шарахаться не будут, но абсолютно ничего, достойного од и романсов, нет. Обычный я. Или это мохнатик просто на радостях, что от ошейника избавился, решил мне комплимент сделать?

Эти нарциссические размышления прервал какой-то шум. Поскольку просто сидеть и ждать Анъяха было скучно, я приник к одной из небольших декоративных прорезей, украшавших заветную дверцу.

Похоже, кое-кто из Жрецов даже и не думал укладываться на ночь. Я разглядел медленно приближающуюся к статуям Аллира и Тальяны фигуру в пурпурном облачении со светящимся мягким золотистым светом огромным кристаллом в руках. Это был тот самый Главный Жрец, которого Анъях называл Мирзобилем.

Положив кристалл к подножию статуи Аллира, жрец опустился на колени и стал тихо молиться. Некоторое время не происходило ничего, наконец, я, к своему ужасу увидел, как веки статуи моргнули, а губы шевельнулись. Аллир ожил.

Некоторое время я пребывал в ступоре, поскольку к настолько странным вещам вся моя предыдущая жизнь не приучила, к тому же ожившая каменюка пугала меня до ужаса, сам не знаю, почему. Жрец же взирал на статую Аллира с такой преданностью и умилением, с какой преданная собака смотрит на хозяина. Некоторое время парочка играла в гляделки, затем Бог, явственно нахмурившись, произнёс:

– Мне надоело то, что ты ломаешь игрушки, которые предназначены мне. Я накажу тебя, Мирзобиль.

– О да, Великий, – преданно воскликнул Жрец и распростёрся на полу ниц, страстно лобызая кончики пальцев статуи. На лице Бога появилось брезгливое выражение, но он сменил гнев на милость и сказал:

– На этот раз ты и в самом деле должен отыскать мне Супруга.

– Любого, кого прикажешь! – радостно взвыл Мирзобиль.

Аллир снова поморщился. Видимо, чересчур пламенно преданный ему Главный Жрец его сильно раздражал, но подходящей кандидатуры на смену не было, поэтому парню приходилось мириться с тем, что есть. Но какой он красивый всё-таки… С ума сойти…

Я сглотнул слюну, снова вернул на место отпавшую челюсть и продолжил подслушивать. Что-то мне подсказывало, что ЦУ, которое даст Бог своему преданному Жрецу, будет непосредственно касаться меня. И чуйка меня не подвела.

– «Любой», – это слово было выделено настолько ледяной интонацией, что кавычки в нём слышались за километр, – мне не нужен. Мне нужен один конкретный мальчишка.

– К какому из благородных семейств он принадлежит? – тут же спросил Жрец с интонациями сутенёра из глубинки. – Я немедленно велю послать за ним и представить пред очи Бога!

– Ни к какому, болван! – не выдержал Аллир. – Он вообще не принадлежит этому миру!

Логическая задачка оказалась Жрецу явно не по силам, его глаза съехали к носу от напряжённых раздумий, системе грозила аварийная перезагрузка, и Бог сжалился:

– В этот мир силами Божественной Сущности был перенесён юноша. Именно он должен стать моим Супругом. Союз с ним сделает меня неодолимым. Он необходим мне. Разыщи его.

– Он владеет магической силой? – дрожащим голосом поинтересовался Жрец, явно боясь не угодить начальству. Я весь обратился в слух. А вдруг Бог заявит, что я – могущественнейший из волшебников этого мира? Ну, тогда держитесь все мои враги – всем покажу козью морду! Но, увы…

– Нет! – спокойно ответил Аллир. – Он не маг. Но магия этого мира не действует на него, так что так легко его не возьмёшь. Он мне необходим, Мирзобиль! Я даю тебе три месяца сроку. Если к тому времени мальчишки не будет в этом Храме – твоя жизнь подойдёт к печальному концу, и душа твоя будет извергнута в ледяные поля Загробного мира, в ту глубокую пропасть, где бесконечно долгие века томится змей Горгол!

Да уж, умеет мужик стимулировать подчинённых. Вон как Главный Жрец побледнел – прямо как свежие простыни у тёти Фиры. Но всё-таки он осмелился задать ещё один вопрос:

– О, прекраснейший Аллир! Величайший из Великих! Не можешь ли подсказать, твоему ничтожному слуге, где искать твоего будущего Супруга?

– Нет, – не слишком охотно произнёс Аллир. – Его душа не принадлежит этому миру, я её не чувствую. И я не могу контролировать её, как любую другую душу. Но для подсказки я могу дать тебе вот это…

Аллир сверкнул глазами, прямо как волшебница в какой-то старой сказке и перед онемевшим Жрецом прямо из воздуха стало возникать… ой мама… моё изображение. Что-то вроде объёмной фотографии. «Я» стоял чуть подбоченившись, с всегдашним ехидным выражением лица и смотрел куда-то вперёд. Изображение явно было получено из моего родного мира, поскольку «я» был одет в джинсы, футболку и кроссовки, а за спиной у «меня» болтался тот самый заслуженный рюкзачок, с которым я бегал на лекции в техникум.

Жрец обозрел изображение и выдал:

– Он довольно красив, но…

– Не тебе судить о его внешности. Мне он необходим. У тебя три месяца сроку. Помни об этом, иначе отвечать придётся уже тебе, Мирзобиль, – ледяным тоном произнёс Бог. После этого статуя вновь стала статуей, изображение «меня» превратилось в двухмерное и плоское и соскользнуло на пол. Жрец ловко скрутил его в трубку, как лист ватмана, подобрал кристалл от подножия статуи, поклонился Богу и, пятясь, в очень быстром темпе исчез из зала, оставив меня с кучей вопросов и полным сумбуром в голове.

====== Глава 4. И он ушёл, громко хлопнув форточкой... ======

Жрец ловко скрутил изображение в трубку, как лист ватмана, подобрал кристалл от подножия статуи, поклонился Богу и, пятясь, в очень быстром темпе исчез из зала, оставив меня с кучей вопросов и полным сумбуром в голове. Однако пребывал в ступоре я недолго, ибо понимал, что на глобальный депрессняк времени попросту нет. Так что я полил свою бедовую головушку остатками водички из глиняного сосуда, заботливо оставленного Анъяхом и по конфигурации здорово напоминавшего ночной горшок, и начал раскладывать всё по полочкам. Математика – она здорово развивает способность анализировать, а с этой наукой у меня всегда были добрые отношения, в отличие от той же истории. Теперь, кстати, жалею немного. Ибо, как мне кажется, какие-то параллели между прошлым Земли и Ниреей провести можно. Но что толку рыдать над пролитым молоком… Если у меня есть только одна возможность прожить свою жизнь в этом непонятном и пока чужом для меня мире, нужно её использовать на полную катушку. Вернуться назад я не смогу, да никто там меня и не ждёт, ибо я клон… двойник… дубль… Чёртова Сущность, вот над кем-нибудь другим она так поиздеваться не могла?

Я зло стукнул кулаком в стену, стене – ничего, а боль в руке лишний раз напомнила мне о том, что я идиот и стена каменная. Но эта боль отрезвила меня окончательно и помогла справиться с подступающей истерикой. Я задумался.

Итак, что мы имеем?

Первое. Я в другом мире, при этом ничуть не изменился внешне и никаких обалденных способностей не приобрёл, кроме умения понимать язык этого мира и способности выигрывать любое пари.

Второе. Поганая Сущность заявила мне, что я могу стать Супругом Бога… если захочу. Это хорошо, потому что пока я активно не хочу ни в какие Супруги. И если не захочу – то, возможно, и не стану.

Третье. Я зачем-то необходим Аллиру Великому и Прекрасному, здешнему Богу, но пламенной любовью и поиском своей утраченной на тысячелетия половинки здесь и не пахнет. Магией я не обладаю, но, значит, во мне есть что-то, что отличает меня от жителей этого мира, делая необходимым Аллиру. Настолько необходимым, что он снабжает своего Главного Жреца моим портретом и требует начать поиски, отводя на них три месяца. Возможные варианты – через три месяца я буду Аллиру бесполезен, и поиски прекратятся. Но это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Вероятнее всего вариант номер два – через три месяца Аллир свернёт шею своему нерадивому служителю и пошлёт на поиски меня любимого кого-нибудь попрофессиональнее. Скажем, какой-нибудь местный аналог демонов, что не радует ни разу. Зато радует то, что сам всеведущий Бог меня отыскать не способен, ибо не чувствует мою душу. Другой плюс – здешняя магия на меня не действует, а вот это уже радует. Значит, так просто меня на арапа не возьмёшь.

Четвёртое. Сама история этих Богов и их сестрицы какая-то мутная. Что-то здесь не так, но об этом стоит подумать позже, когда я получше узнаю местные реалии.

Пятое. Единственный, кто знаком мне в этом мире и настроен доброжелательно – это Анъях. Но он и сам находится в опасности, срываясь в побег, ибо слишком узнаваем. Надо бы поспорить с кем-то, что мы благополучно попадём на Юплу целые и невредимые. Вряд ли меня будет так просто найти на материке изгоев местного общества, к тому же юпландцы Аллиру не поклоняются, так что возможность того, что этот Бог сможет контролировать их, ничтожно мала. А там… Поживём – увидим.

То есть, моё первоначальное стремление удрать отсюда и добраться с Анъяхом до Юплы было абсолютно верным. Потому что нет иного места в незнакомом мне мире, где я могу спокойно отсидеться и проверить гипотезу о том, что перестану через три месяца быть нужным Богу Аллиру. Как говорится, хочешь жить – умей вертеться.

Когда я разложил всё по полочкам, мне стало значительно легче, но желудок вновь напомнил о себе, заявляя, что кусок чёрствой лепёшки – это определённо не та пища, которой можно наесться надолго. К счастью, вскоре вернулся Анъях, тащивший с собой нехилый такой узел и кувшин, в котором что-то булькало. Анъях радостно улыбался, и я понял, что он отколол какую-то удачную каверзу. С чего я это взял? Очень просто – слишком часто я видел похожую улыбку в зеркале, когда какая-нибудь из моих пакостей удавалась.

Анъях швырнул узел на пол и радостно воскликнул:

– Давай одеваться, Сайм! Мне удалось стащить всё, что нам необходимо!

Я развязал узел, внутри которого действительно оказалась одежда – две рубашки длиной примерно до колен с длинными рукавами и капюшонами, двое штанов, напоминающих шаровары с завязками у щиколоток, и две пары коротких мягких сапожек с плотными подошвами. А ещё там было два полосатых куска материи с кистями, очень напоминающие платки-арафатки, только арафатки обычно клетчатые. Вся одежда была выдержана в неяркой гамме от серого до светло-песочного цветов, только полосы на платках были тёмно-коричневыми. А ещё всё было поношенным, но явно выстиранным и чистым.

– Откуда ты это взял? – удивлённо спросил я у Анъяха, с наслаждением натягивая штаны и вновь ощущая себя человеком.

– Из пожертвований, – объяснил мохнатик, – эту одежду приносят в Храм после умерших, а Жрецы раздают потом бедным людям. Но ты не бойся, она чистая, да и не хватится её никто – пожертвований много, целая кладовая накопилась, а до следующей раздачи ещё два дня.

Я хмыкнул. Мысль о том, что мне придётся носить штаны какого-то неведомого мне умершего бедняги, нисколько меня не напрягала. Несколько часов голышом резко смещают ощущение брезгливости в другую сторону. Поэтому я натянул вслед за штанами ещё и рубашку, которую Анъях назвал «джиба», а потом мохнатик накинул мне на голову капюшон и, свернув полосатый платок в жгут, обернул его вокруг головы, точь-в-точь, как это делали арабы в моём мире. Сам он тоже быстро оделся и натянул сапожки, а после всех манипуляций с капюшоном и платком даже лицо его было разглядеть не особо легко, поэтому мохнатик перестал отличаться от обычного человека. Мне осталось только порадоваться тому, что местная мода так здорово помогла нашей маскировке.

После того, как мы оделись, Анъях быстренько разобрал остатки принесённого. Это оказался полотняный мешок с завязками, напоминающий рюкзак, несколько лепёшек, куда более свежих, чем та, которую мне уже довелось попробовать, кожаная фляга с притёртой пробкой и несколько медных квадратиков с дыркой посередине. На мой вопросительный взгляд Анъях ответил:

– Деньги. Это совсем немного, но лучше, чем ничего.

– А их ты откуда взял? – удивился я.

– Из чаши для пожертвований стащил, – невозмутимо ответил Анъях, явно не отягощённый особыми моральными принципами в деле присвоения чужого. – Там вообще-то больше было, но брат казначей всё выгреб, а эту мелочь не заметил. И вообще, почти все заснули уже. Давай поедим и будем выбираться.

Я ещё раз кивнул, взял половину разломанной лепёшки, оказавшуюся куда более вкусной, чем та, что я пробовал раньше, потом мы по-братски разделили содержимое кувшина, в котором оказался приятный кисловато-сладкий напиток – бодрящий и придающий сил. Большую часть напитка Анъях отлил во флягу, но нам хватило и остатков – жажду он утолял на удивление хорошо.

Так что, когда Анъях сказал, что пора уходить, я вскочил на ноги, чувствуя в себе прилив энергии и желание удрать из этого неприятного местечка как можно дальше.

– Иди за мной, – тихо сказал Анъях, – и старайся не шуметь. Думаю, Храмовая Стража спит крепко, но мало ли что. Если нас поймают – то не сносить нам головы.

«А Главный Жрец получит квартальную премию за то, что нашёл меня так оперативно», – подумал я, но озвучивать эту мысль не стал. Сначала удерём, а потом уж расскажу Анъяху об очередной напасти на мою головушку. Проблемы надо решать последовательно. Поэтому я двинулся вслед за мохнатиком, стараясь ступать максимально тихо.

Анъях вёл меня по узким извилистым коридорам, он явно успел хорошо изучить этот огромный Храм и умело избегал любых встреч. Правда, кое-где в стенах встречались не только двери, но и ниши, в которых дежурила Храмовая Стража. Дежурили стражники на редкость доблестно, из большинства ниш раздавался густой храп, слышный за несколько шагов, а вот из парочки – очень недвусмысленные звуки, заставившие Анъяха покраснеть.

Шлепки, стоны и охи лично у меня ассоциировались с двумя занятиями – сексом и партией в большой теннис. Но, поскольку ниши были явно невелики по размерам, то вряд ли в них устраивались теннисные турниры. Тем не менее, так или иначе, мы сумели миновать коридоры и оказались перед высокими створчатыми дверями, у которых так же крепко спал одинокий стражник. Анъях, двигаясь, как балерина, осторожно отжал одну створку на расстояние, достаточное, чтобы проскользнуть нам обоим, и я, стараясь следовать так же бесшумно, протиснулся в дверь за ним. Мы оказались на просторном Храмовом дворе… и я еле сдержал вопль ужаса. К нам неслись на всех парах две здоровенные зверюги, более всего напоминавшие собаку Баскервилей, которая по недосмотру кого-то наверху обзавелась маленькими кожистыми крылышками и чешуйчатым хвостом, утыканным иглами. Я оглянулся в поисках ближайшего дерева, но, увы, просторный двор был пуст. Однако Анъях ничуть не испугался страшилищ, он ласково стал гладить страшенные слюнявые морды с огромными клыками, а потом скормил каждой «собачке» по куску лепёшки, да ещё и меня заставил это сделать. «Собачки» лепёшку слопали и завалились на спины, подставляя пузики, которые требовалось почесать. Пришлось чесать, куда денешься. Спустя некоторое время Анъях потрепал «собачек» по головам и сказал, что уходит совсем. Зверюшки даже головы опустили и заскулили тихо-тихо, но нашему проходу до невысокой стены, окружающей Храм, не препятствовали.

Я подсадил Анъяха на стену, потом, подпрыгнув, подтянулся на неё сам, а потом мы спрыгнули вниз, приземлившись в мягкую траву. Как выяснилось, Храм стоял за стеной города, который виднелся невдалеке, и до дороги, которая вела неизвестно куда, но подальше отсюда, было всего ничего. Небо было ясным и звёздным, хоть и незнакомым, ночь – довольно тёплой, дорога, бегущая среди садов и полей, на удивление прямой и ровной. И я перестал сомневаться в том, что поступаю абсолютно правильно.

Романтичность момента нарушил Анъях, заявивший:

– А теперь, Сайм, ноги в руки, и ходу, ходу! Нам за ночь нужно уйти как можно дальше и спрятаться поутру.

– Это тобой так в Храме дорожат? – с подозрением в голосе поинтересовался я.

– Да нет… – невинным голосом произнёс Анъях. – Я просто парочку подарков оставил. На память… Так что, возможно, за нами будет погоня, чтоб мне уши оборвать. Ну, если, конечно, все не будут слишком заняты.

Невинность в голосе и хитрый прищур мелкого пакостника явно говорили о том, что сюрпризы были… нехилые, о чём я и не преминул поинтересоваться, удаляясь всё дальше по дороге.

Анъях скромно покраснел и поведал, что на кухне он позаимствовал немного дрожжей, которые и вылил в Храмовую канализацию, а утро обещает быть весьма жарким, так что у Жрецов будет время и возможность потрудиться на благо Храма, если они, конечно, не хотят захлебнуться в том, что обычно в канализации пребывает. Я расхохотался, однако эта проделка оказалась не единственной. В большой чан с напитком Анъях подлил спёртый у брата лекаря мощный афродизиак, в одежду особо обижавшим его брату казначею, брату эконому и брату экзекутору подсыпал порошочек, который вызывал непреодолимый зуд и желание почесаться. Порошочек был позаимствован у того же брата лекаря. В большой кувшин с благовониями, которыми заправляли светильники в зале, где стояли статуи Аллира и Тальяны, мохнатик напустил жуков-вонючек, вероятно, для того, чтобы облагородить аромат этих самых благовоний. А ещё юный изобретатель пакостей разобрал один из местных музыкальных инструментов, чья внутренность наполнялась мелкими металлическими шариками для получения необходимого резонанса, и рассыпал эти шарики перед комнатами главного Жреца и казармами Храмовой Стражи. Так что пробуждение для Жрецов обещало стать весёлым и запоминающимся.

К концу его рассказа я уже откровенно ржал, оценив всю прелесть нестандартного мышления Анъяха.

– Так что, сам понимаешь, – вздохнул мохнатик, – жрецы на меня здорово злы и могут послать погоню. Но я просто не мог не поквитаться.

– Всё правильно, – кивнул я, – я бы тоже постарался поквитаться. И искать нас, точнее, меня, будут в любом случае.

– Это почему это? – подивился мохнатик.

Я вздохнул и стал знакомить Анъяха со сложившейся ситуацией.

====== Глава 5. Творите о себе мифы. Боги начинали именно так ======

Я вздохнул и стал знакомить Анъяха со сложившейся ситуацией, рассказав о явлении Бога в Храме и его разговоре с Мирзобилем. Анъях слушал с детским восторгом, а когда я закончил, спросил:

– А ты, значит, в Супруги Богу податься не желаешь?

В голосе его прозвучали знакомые ехидные нотки.

– А ты бы хотел? – парировал я.

– Нет, – ответил Анъях. – Аллир предал собственного брата, поверив Тальяне. Значит, он может предать кого угодно. Лично мне такой супруг и даром не нужен, даже при наличии большой любви. А, судя по тому, что ты рассказывал, он в тебя не влюблён. Ты просто ему нужен, и желательно как можно скорее.

– И как бы ты поступил на моём месте, Ан? – я рискнул сократить имя мохнатика, раз уж я – Сайм, так и он пусть будет Аном. Анъях и ухом не повёл на это сокращение, ответив мне невозмутимым тоном:

– Так удрал бы. На Юпле Аллир не имеет такой власти, как на всей остальной Нирее. Мы ему не поклоняемся. Наши ахуны возносят молитвы Богу Лотару…

– Но ведь он же где-то… в заключении… – подобрал я нужное слово.

– И что? – спокойно ответил Анъях. – Даже капля может продолбить камень, если будет делать это достаточно долго. И мы верим, что наши молитвы помогут пленённому Богу разрушить свои узы и обрести прежнюю силу.

– Но ведь тогда… Тогда будет новая война, Ан. И неизвестно, чем она обернётся для всех, кто населяет Нирею.

– Войны не будет, – убеждённо произнёс Анъях. – Лотар, в отличие от брата, куда более милосерден. Он сдался на милость Аллира только потому, что тот мог полностью уничтожить единственный народ, оставшийся ему верным – нас, юпландцев. Братья должны воссоединиться, без их союза ткань мироздания никогда не станет целой.

Ничего себе! И это говорит, предположительно, дикарь с материка вечных льдов! Откуда, интересно, такие познания? Или его так в Храме натаскали?

Анъях, словно угадав мой вопрос, хихикнул:

– Похоже, тебя удивляют мои складные речи? Так ведь мы, юпландцы, вовсе не такие дикари, какими нас представляет весь остальной континент. Наши ахуны могущественны, они хранят древнее знание, но не могут обучать ему слишком многих – только самых способных. А я – способный. Я должен был стать ахуном… Но… казашшанцы победили нас, и я стал заложником.

– Ни фига себе компот! Но почему именно ты?

– Я сам вызвался, – ответил Анъях. – Мой старший брат – великий воин и лучший охотник, и его силы могли пригодиться и в грядущих битвах, и суровыми зимами, когда так нелегко выжить. А кроме него у меня есть только сестра и младший братишка. Братишка слишком мал и у него тоже есть способности ахуна, а насчёт сестры… да отец скорее сам себе бы палец откусил, чем отдал её в заложники. Женщины – слишком большая ценность, чтобы жертвовать ими.

– А кто такие эти… ваши… ахуны? – поинтересовался я.

– Ну, это жрецы… лекари… колдуны… те, кто хранят древнее знание… – отозвался Анъях, – очень уважаемые люди, короче. И казашшанцы не смогли бы нас победить, если бы Правитель Айайоль не отдал приказ использовать Семь Звёзд Аллира.

Так… Всё чудесатее и чудесатее. Что ещё за Семь Звёзд?

Видно, я задал этот вопрос вслух, потому что Анъях тут же начал отвечать:

– Семь Звёзд Аллира – это семь гигантских драгоценных камней, по преданию, созданных самим Богом. Это красный рубин, оранжевый опал, золотистый топаз, зелёный изумруд, голубой аквамарин, синий сапфир и фиолетовый аметист. В них он вложил немалую часть своей магической силы, и против них, соединённых вместе, не может устоять ничто в этом мире, кроме их создателя. С помощью Семи Звёзд был пленён некогда змей Горгол, с их помощью помещён в заточение Лотар, но после его пленения Аллир приказал разделить кристаллы. Рубин вделан в его золотую диадему, опал сияет в ожерелье на груди Тальяны, аметист служит печатью для заключения Лотара, топаз хранит Главный Жрец Мирзобиль, именно с его помощью он и вызывал Бога, изумруд служит навершием Посоха Власти, который передают друг другу Правители Казашшана, аквамарин носит на груди Главная Жрица Богини Тальяны, это знак её жреческого достоинства, а сапфир хранится в далёком Храме в горах Казашшана, куда удалился на покой прежний Правитель – отец Айайоля.

– Во как… – протянул я, – но тогда… Тогда получается, что собрать все кристаллы вместе довольно сложно.

– Да всех и не потребовалось, – вздохнул Анъях. – Топаза, изумруда и аквамарина хватило вполне. Эти камни будят такую мощную магию, что ты и представить себе не можешь. Нашим ахунам, даже всем вместе, не удалось ей противостоять. Вот так, Сайм. Вот так нас победили.

И Анъях совершенно нехарактерно для него мрачно насупился. Надо было как-то его выводить из этого состояния, и я быстренько перевёл разговор на другое.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю