Текст книги "Супруг Бога (СИ)"
Автор книги: РавиШанкаР
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
– Призраки и рассказали. Души невинных жертв не смогли упокоиться, но к тьме не присоединились. Они вырвались из безвременья и оказались на Дороге Призраков. Но они толком не помнили ничего – так, какие-то обрывки… И жертвоприношение проводила сама Тальяна. Так вход в безвременье оказался запечатан. Но он запечатан и для самих Богов. Если твоё предположение справедливо, и Тальяна действительно была влюблена в Горгола, то почему не попыталась освободить его ещё тогда?
– Видимо, не могла, – заметил Артол, – тогда Аллир был ещё очень силён и вполне мог сорвать планы сестры.
– Да что мы гадаем? – сердито спросил я. – Давайте, активируем кристалл и посмотрим! Условие Руоха соблюдено, дорога из жёлтого кирпича кончилась… Может быть, после этого всё встанет на свои места… Или хоть намёк какой получим на то, что нам делать дальше…
Все согласились со мной, затем мы подкрепили свои силы ещё одним пирогом, который, ухмыляясь, достал Зикр из своего заплечного мешка – на этот раз пирог был с сыром, но тоже вкусный на удивление. Нет, положительно у Марфы Васильевны масса достоинств.
Пирог закончился на удивление быстро, и Артол достал из мешочка на своей шее заветный кристалл.
– Как там Руох говорил? – припомнил он. – Одна капля моей крови?
– Твоей или Предназначенного, – педантично уточнил Зикр.
– Ладно, – заметил Артол, – начнём с меня.
Рыжий достал небольшой, но острый нож, и резанул себя по пальцу. Капля тёмной крови стремительно набухла на кончике пальца, и Артол осторожно стряхнул её на кристалл, который держал в другой руке, одновременно подув на порезанный палец, чтобы залечить ранку. Ранка исправно залечилась, а вот капля крови, упавшая на кристалл, впиталась в него, словно вода в губку. Кристалл помутнел, потом стал багрово-красным, а потом из него, как из проектора, стало выходить объёмное звучащее изображение.
Сначала возник конфетно-красивый садик – ухоженные цветущие деревья, хрустальные фонтаны, бабочки, перепархивающие с цветка на цветок, жёлтые песчаные дорожки… Милота и прелесть.
– Что это? – удивился я.
– Иннехара, Небесный остров, – отозвался Артол. – Когда-то Лотар, Аллир и Тальяна втроём жили там… Это было обиталище Богов.
Между тем изображение задвигалось, вдали промелькнул немыслимой красоты дворец, словно невидимый оператор снимал панораму, а потом мы увидели пруд, на берегу которого стояла позолоченная беседка. На берегу пруда стояла красивая девушка и звонила в колокольчик. Лицо девушки было мне смутно знакомо, но я не сразу понял, что это Тальяна, не сразу, потому что на этом прекрасном лице не было ни злобы, ни зависти, ни жестокости, оно было нежным, юным и счастливым.
Тальяна перестала звонить, наклонилась и подняла со скамьи изящную фарфоровую, с цветочным узором чашу, зачерпнула что-то из неё рукой и стала бросать в пруд. Я сначала не понял, а когда пригляделся – разглядел множество поднявшихся к поверхности воды рыб – самых разных расцветок, удивительно ярких и праздничных. Ага, про такое я где-то читал. Вроде бы у китайских императоров была такая фишка – в одном из прудов Запретного Города, где эти самые императоры жили, обитали священные рыбы, тоже приплывавшие на кормёжку на звук колокольчика.
Между тем Богиня закончила кормить рыбок и повернулась, собравшись уходить, как вдруг её окликнули:
– Сестра!
Окликнувший – прекрасный крылатый юноша, золотоволосый и синеглазый, радостно протянул к ней руки, но лицо девушки исказилось в нетерпеливой гримаске:
– Что тебе нужно, Аллир? Я думала, что мы уже обо всём поговорили с тобой.
– Сестра, неужели ты так просто отвергнешь мою любовь? Мне без тебя ничто не в радость, мне не мил белый свет! Позволь же мне любить тебя.
Девушка нахмурила брови:
– Послушай меня, брат. Никакой другой любви я подарить тебе не могу, кроме сестринской. Даже если бы ты был последним из мужчин во всех мирах, я ни за что не выбрала бы тебя в Супруги. Это неправильно. И…
– Что? – живо спросил юноша.
– Если ты ещё раз заговоришь со мной об этом, я пожалуюсь Лотару. Он сумеет защитить меня от твоих приставаний. Повторяю, я готова любить тебя, но только как брата. Не больше.
Тальяна развернулась и пошла прочь, а Аллир, оставшись в одиночестве, злобно прошипел себе под нос:
– Вот как! Ты отвергла мою любовь, сестра! Но и никому другому ты не достанешься – ни за что, никогда! Будь он хоть Бог, смертный, сам Отец Богов или иное существо! Горько ты будешь плакать, видя муки твоего возлюбленного!
Изображение на миг померкло, а потом, когда появилось вновь, оказалось, что перед нами тот же самый сад, у меня было ощущение, что с момента беседы Тальяны и Аллира прошло немало времени. Да и место было другое – вход в искусственный грот, у которого стояла статуя из белого мрамора. Это была статуя прекрасного юноши, едущего верхом на огромной диковинной рыбе и трубящего в раковину. Время явно было вечернее, и я вновь разглядел стройную фигурку в струящихся серебристых одеждах, спешащую к гроту. Это вновь была Тальяна, но на этот раз она явно старалась не попадаться никому на глаза. Стоило ей оказаться у входа в грот, как из-за ближайших деревьев показалась довольно-таки странная фигура. Нет, к верхней половине появившегося нового персонажа у меня претензий не было – смуглый мускулистый торс, широкие плечи, сильные руки с длинными пальцами… да и лицом новоприбывший не подкачал – тонкий прямой нос, красивые губы, большие зелёные глаза. Шелковистые, чуть вьющиеся волосы были убраны в длинную косу, спускавшуюся почти до поясницы. Даже едва заметные маленькие рожки на лбу не портили общей картины. В моей прежней жизни я б в такого влюбился с первого взгляда, если бы… если бы не нижняя половина, напоминавшая более всего толстый змеиный хвост с красивой, блестящей, изумрудного цвета чешуёй. Хвост, при движении красавчика искрившийся и переливавшийся, как живая драгоценность… Кажется, таких существ называют «нагами», и Тальяна была явно влюблена в чешуйчатого по уши.
Влюблённые бросились друг к другу и слились, как пишут в любовных романах, «в страстном поцелуе». Причём поцелуй был настолько страстный, что после него поневоле хотелось закурить.
Наконец они закончили, и Тальяна прошептала:
– Горгол! Я так скучала!
– Я тоже, любимая, – отозвался Горгол красивым бархатным баритоном, – я тоже… Я люблю тебя…
– Я тоже люблю тебя, Горгол, – отозвалась девушка.
– И мне непонятно, почему ты не хочешь, чтобы я пришёл к твоим братьям просить твоей руки. Да, я создание тьмы, но не несу в себе зла и могу быть Супругом Богине. Моё единственное желание, чтобы мы с тобой, любимая, наконец, соединились.
– Всё не так просто, Горгол, – вздохнула Тальяна. – Я сама поговорю с братьями, а потом уже дам тебе знать. Лотар должен вот-вот вернуться, решив свои дела, прежде всего я поговорю именно с ним, а потом мы вместе поставим перед фактом Аллира.
– Но почему? Неужели Аллир будет против нашего брака?
– Конечно, будет! – раздался ещё один голос, и появился третий участник событий. – Как низко ты пала, сестра, связавшись с этим уродом!
– Аллир! – вскрикнула Тальяна. – Ты следил за мной?
–Конечно, дорогая сестричка! Мне было очень интересно, куда ты исчезаешь по вечерам!
– Аллир, послушай! – примирительно начал Горгол.
– С тобой мы разберёмся позже, выродок! – прошипел Аллир. – Исчезни, или я испепелю тебя!
– Раз так, – с угрозой в голосе произнёс Горгол, – у меня есть, чем тебе ответить, Аллир Великий!
– Нет! – вскрикнула Тальяна. – Прошу вас, не надо! Горгол, уходи! Я поговорю с Лотаром, он сможет повлиять на Аллира! А сейчас – уходи, он вне себя! Я не хочу, чтобы вы навредили друг другу.
Горгол заколебался:
– Если ты что-нибудь сделаешь ей…
– Он ничего мне не сделает! – вскрикнула Тальяна. – Аллир мой брат!
– Хорошо… – прошептал Горгол и исчез. Но Аллир и не думал успокаиваться:
– Так, значит, ты променяла меня вот на это?..
– Я люблю Горгола! – отчаянно вскрикнула Тальяна. – Люблю, и ничего ты с этим не сделаешь! Лотар заступится за меня!
– Ах, воот каак! – злобно протянул Аллир и в мгновение ока изменил собственный облик, превратившись в копию Горгола. – Ты любишь его? Хорошо, сейчас ты узнаешь силу его любви!
Аллир рванулся к девушке, набросил ей на шею какой-то странный плетёный шнурок и повалил её на траву. Тальяна отчаянно рыдала и сопротивлялась, но противостоять брату явно не могла. А тот, словно озверев, рвал с неё одежду, кусал, мял, а потом навалился на неё всем телом. Судорожные отчаянные крики Тальяны стали постепенно стихать, сопротивление её слабело, видно, поступок брата был для бедняжки немалым шоком, а тот продолжал её насиловать, не обращая внимания ни на что.
Но тут в дело вмешался новый персонаж. За деревьями раздался крик:
– Тальяна! Сестра! Что случилось? – и на поляну выбежал ещё один юноша – рыжеволосый и светлокожий, удивительно похожий и вместе с тем непохожий на Артола. Я понял, что это и был Лотар. Узрев творящееся безобразие, он вскрикнул:
– Ах ты, мерзкая тварь! Да как ты смеешь! – и метнул в «Горгола» молнию. Но тот успел увернуться и растаять в воздухе. Тальяна же не шевелилась, вероятно, потеряв сознание – неподвижная, бледная, истерзанная насильником.
– Сестра! – отчаянно вскрикнул Лотар. – Я убью этого мерзавца и отомщу за твоё бесчестье! Но прежде… прежде мне нужно оказать тебе помощь…
Он поднял не пришедшую в себя Тальяну на руки, и тут вновь появился Аллир, уже принявший свой прежний облик и искусно изображавший, что он тут не при делах.
– Так-то ты следишь за безопасностью сестры! – набросился на братца Лотар. – Я возвращаюсь, и вижу такое… Мою сестру насилует какое-то змееногое чудовище.
– Как? – ужаснулся Аллир. – Сестра… прости меня, не углядел!
И мерзавец притворно зарыдал в три ручья. Видя столь «искреннее» раскаяние братца, Лотар смягчился.
– Отнесём сестру в её покои.
– Да, да, – закивал Аллир, – её нужно погрузить в долгий целительный сон, чтобы она забыла… такой ужас, такой ужас…
– Думаю, ты прав, – согласился Лотар. – А пока она спит – займёмся поисками этой мерзкой твари и примерно накажем её. Нашу сестру никому неповадно обижать.
Аллир с готовностью закивал, и изображение потухло.
Сказать, что мы, все трое, были потрясены, увидев это – значит, не сказать ничего.
====== Глава 49. Не суйся в воду возле химзаводу! ======
Сказать, что мы, все трое, были потрясены, увидев то, что показал нам кристалл – значит – не сказать ничего. Только спустя какое-то время Зикр смог выдавить:
– А ведь ты был прав, Сайм. Тальяна действительно мстила братьям. Уж не знаю, что произошло, когда она очнулась и узнала, что её невиновный возлюбленный заточён в безвременье, но с этого времени в её сердце поселилась тьма.
– Почему она не попыталась поговорить с Лотаром? – потрясённо произнёс Артол. – Он бы поверил ей. Он смог бы исправить свою ошибку… Лотар наказал бы Аллира. Он действительно любил сестру, и ему в голову не могло прийти, что Аллир может проделать с ней такое… Поэтому Лотар так легко поверил в виновность Горгола. Но если бы Тальяна рассказала ему всё… Всё пошло бы по-другому.
– Почему не рассказала? – тихо сказал я. – Думаю, что сначала ей было просто стыдно. Жертвы насилия часто стыдятся рассказать о том, что с ними произошло. Порой им кажется, что они сами виноваты в случившемся… Они сами себе кажутся грязными… И рассказать… Лишний раз разбередить весь этот ужас… Такое сможет не каждая жертва.
Артол ничего не сказал мне, просто притянул к себе и уткнулся носом в затылок. Тепло. Я и не заметил, как меня начало трясти, пока я говорил, но сейчас дрожь успокаивалась. А Зикр вздохнул:
– Возможно и другое. Аллир что-то говорил про долгий целительный сон. Может быть, на какое-то время Тальяна забыла обо всём, что с ней произошло, а когда вспомнила – не подала виду, обратилась к тьме и начала мстить.
– Аллир! – мрачно процедил Артол. – Вот кого стоит наказать! Всё началось с его извращённой страсти к сестре!
– Да успокойся ты, Колючка! – досадливо отозвался Зикр. – Донаказывались уже! К тому же сейчас Аллир – просто не имеющая собственной воли игрушка в руках Тальяны. И неизвестно, станет ли он прежним. Неизвестно, удастся ли исправить то, что натворила Тальяна, даже с твоей Божественной силой и силой Предназначенного. К тому же ты до сих пор разделён.
– Лотар разделён, – педантично поправил Артол.
– Ну, да, пусть Лотар, – досадливо отозвался Зикр. – И мы не знаем, что с Толаром происходило в безвременье! Возможно, он тоже обратился к тьме – ведь Горгол тёмное создание, да к тому же несправедливо обиженное! Что, если они оба – Толар и Горгол – одержимы одной лишь страстью – мстить? Что тогда будет с Ниреей?
– Нет, – возразил Артол, – Лотар не смог бы так переродиться!
– Лотар – нет! Но там, в безвременье, не Лотар, а Толар! И ты не можешь сказать, как он изменился, ведь Лотар был разделён слишком долго!
Мне стало скучно от этого спора, и я мысленно сосредоточился и послал зов. И в ту же самую секунду мир вокруг меня замер. Артол и Зикр замолкли на полуслове, замерли, не закончив движения, воздух вокруг стал осязаемым, густым и вязким, а прямо передо мной возник круг серебристого света, в котором возникла изящная женская фигура.
– Здравствуй, малыш! – улыбнулась мне Госпожа Теней. – Вижу, что настало время для третьего желания.
Я поклонился Госпоже Теней, и серебристый круг слегка померк, а её саму окружили серые тонкие тени. Они вились вокруг своей Госпожи, пели что-то тихо-тихо, шептали, танцевали в воздухе.
– Я хочу попасть в безвременье, – сказал я, – но туда нет входа. Помогите мне, Госпожа.
Госпожа Теней кивнула, и в глазах её промелькнула печаль:
– Конечно, малыш. Конечно.
Женщина вытянула руку вперёд, и на ней из воздуха стал медленно возникать небольшой, словно сотканный из кристаллов голубого льда, кинжал. Минуту спустя Госпожа Теней сказала:
– Возьми его. Это и есть ключ в безвременье. Начерти им вход – и вход возникнет. Но не расставайся с ним. Он тебе ещё пригодится. Вы пойдёте в безвременье вдвоём…
– Почему вдвоём? – удивился я. – А Зикр?
– Паромщик должен остаться здесь. Тальяна уже узнала о вашей попытке и скоро и она, и Аллир будут здесь. Только Паромщик сможет им противостоять, охраняя проход.
– Я должен отдать кинжал ему… ну, после того, как открою?..
– Нет, – покачала головой Госпожа Теней, – ключ должен быть с тобой. И я попрошу тебя помнить, крепко помнить о том, что этот ключ может открыть любые двери, а любую силу способна победить кровь любящего сердца. И смерть иногда – это не конец. Это начало.
Я снова поклонился Госпоже Теней и поблагодарил её, хотя её последние слова представлялись мне, мягко говоря, весьма странными. Нечего сказать, успокоила… Хотя… Длительное общение с Тенями хоть кого заставит чудачить. Главное – теперь мы сможем войти в безвременье и исполнить Предначертанное.
Госпожа Теней грустно улыбнулась мне и легко растаяла в воздухе. И тут же вернулись звук и движение. Артол и Зикр продолжали яростно спорить, но на это у нас больше не было времени.
– Прекратите! – крикнул я, а когда оба спорщика изумлённо повернулись ко мне, я показал им кинжал и заявил:
– Артол! Нам пора! Время на исходе!
– Ты вызвал Госпожу Теней, – пробормотал Зикр.
– Она была должна мне ещё одно желание, так что всё честно, – ответил я. – Госпожа Теней сказала, что ты должен остаться здесь, Зикр, ибо про наши дела проведала Тальяна. Они с Аллиром скоро будут здесь. Тебе нужно оборонять проход, пока мы не вернёмся.
Зикр согласно кивнул:
– Значит, так тому и быть.
Артол же поднял наши мешки с земли, но я сказал:
– Брось! Там они нам будут только мешать! Мы либо вернёмся быстро, либо не вернёмся вовсе, но в любом случае в безвременье мы не будем нуждаться ни в пище, ни в питье!
– Откуда ты знаешь? – удивился Артол.
Я пожал плечами:
– Просто знаю.
Артол оставил мешки на земле, я взял его за руку и мы вдвоём, помахав Зикру, вытащившему свой неизменный топор, пошли к странному зданию, не имеющему входов и выходов.
Подойдя к стене, я приставил к ней кинжал, который продолжал сжимать в руке, и начертил кривоватый прямоугольник, весьма отдалённо смахивающий на дверь. Но магия артефакта сработала безукоризненно. Стена просто исчезла, явив нам сплошную непроницаемую тьму.
Мы переглянулись, Артол ещё крепче сжал мою руку, и мы вместе шагнули в безвременье.
Абсолютная всепоглощающая тьма окружала нас недолго. Мы сделали всего несколько шагов, а потом оказались на плоской, до ужаса унылой поверхности, пористой, как губка, и такой же пружинистой. Цвет поверхности был грязно-серый, в каких-то непонятных разводах, и более всего напоминал цвет заношенной, застиранной ветоши, которую экономный скупердяй-хозяин наконец-то решился выбросить на помойку. Я огляделся в поисках хоть чего-нибудь более жизнеутверждающего и был поражен. Более всего безвременье напоминало обыкновенную заброшенную свалку, заваленную грудами всякой отслужившей свой век рухляди. Причём рухлядь была абсолютно… несочетаемая. Например, в одной из куч сломанные часы с кукушкой валялись на груде примитивных треснутых глиняных горшков, судя по всему, изготовленных без помощи гончарного круга, на редкость неумело и примитивно. Изъеденное молью, выцветшее платье с остатками золотого шитья, явно старинного покроя, обвивало расколотый гранитный бюст важного сановного старца, выполненный в стиле соцреализма, а сгнившие колёса от телеги мирно соседствовали с грудой рваных стёртых автопокрышек. И всё в том же духе… Сюрреализм какой-то…
Артол, озадаченный не меньше, чем я, с интересом разглядывал мотоциклетный шлем с треснутым стеклом и облезшей краской, в который была воткнута ржавая погнутая алебарда.
– И эта свалка – безвременье? – поразился я.
– Именно, – раздался за нашими спинами голос, заставивший меня подпрыгнуть. Мы обернулись, разглядывая говорившего, а он без всякого смущения продолжал:
– Наши мысли материальны. Столько здесь ненаписанных книг, несовершённых поступков, несбывшихся планов, ненаписанных картин… а сейчас – это просто старая, гнилая, ветхая, никому не нужная рухлядь. Здесь всё – страх и отчаяние, коварство и боль, измены и долги, сломанные судьбы и несбывшиеся планы. На Остров Небудущего Небывшего попадает всё лучшее, всё остальное оседает здесь, в безвременье, материальное и нематериальное одновременно. И хуже всего, что страх, тоска и боль никуда не деваются и не исчезают со временем. Тяжело ощущать всё это, разделённый Бог. Нет пытки страшнее…
Артол склонил голову, а я продолжал смотреть на говорившего. Конечно, я узнал его. Конечно. Правда, загорелое лицо стало матово-бледным. Под глазами залегли глубокие тени, а трагические складки у рта придавали лицу скорбное выражение, роскошные вороные волосы стали какими-то тусклыми, а чешуя на хвосте из изумрудно-зелёной превратилась в траурно-чёрную, но он всё ещё был очень красив. Возлюбленный Тальяны, без вины наказанный её братьями-Богами.
– Здравствуйте, Горгол, – вежливо сказал я. – Мы с Артолом хотели бы видеть Толара. Это возможно?
– Вполне, – отозвался змееногий. – Мы стараемся не отходить далеко друг от друга – так слабее чувствуется страх и боль, которыми пропитано это место. Но ты задал неправильный вопрос, Предназначенный…
– А какой вопрос правильный? – внутренне холодея, спросил я.
– Захочет ли он видеть вас?
====== Глава 50. Лучшее средство от депрессии – клизма! Желательно – трёхведёрная... ======
– А какой вопрос правильный? – внутренне холодея, спросил я у Горгола.
– Захочет ли он видеть вас? – отозвался змееногий. – Толар очень долго держался, но сейчас… Его силы на пределе. Он больше ничего не хочет. Ничего.
– Отведи нас к нему, Горгол… – сказал Артол. – Пожалуйста. Если мы не воссоединимся – Нирея погибнет.
Наг пожал плечами:
– Отведу, мне это нетрудно. Но я боюсь одного – вы пришли слишком поздно.
– Ну, знаешь ли, – возмутился я, – мы старались, как могли! И нам необходимо видеть цель нашего пути!
– Ого, какой ты колючий… – неожиданно улыбнулся Горгол. – Живой. Настоящий… Что ж, если уж у кого-то получится достучаться до Толара – так только у тебя. Идёмте.
И наг развернулся и заскользил по этой странной свалке, ловко огибая кучи мусора. Мы двинулись за ним. Я удивлённо следил за тем, как двигается Горгол – движение блестящего змеиного хвоста завораживало, а под антрацитовой чешуей сокращались мощные мышцы. Красиво, между прочим.
Но тут Артол спросил:
– А почему ты не спросишь нас ни о чём?
– О чём я должен спрашивать? – слегка удивился наг.
– Ты ведь любил Тальяну. По-настоящему любил… – продолжал Артол.
– Я и сейчас продолжаю её любить, – тихо отозвался наг.
– Почему же ты не спросишь нас… о ней? – спросил Артол.
Змееногий вздохнул:
– Когда я оказался здесь… Я был очень тяжело ранен – Лотар и Аллир постарались на славу, поверьте мне, и остатков моей силы только-только хватило на то, чтобы исцелить мои раны… Так вот, когда я оказался здесь, я был очень зол. Я мечтал выбраться из безвременья и отомстить братьям Тальяны. Но это было не в моих силах. Я так ненавидел их, что эта ненависть помогла мне не сойти с ума. Но когда здесь появился Толар – раненый, бессильный, слабый – тень самого себя… Я не убил его сразу – не в моих правилах добивать раненого… Ну а потом уже не смог. Мы провели вместе столько времени, что поневоле стали близки друг другу. Так вот, Толар рассказал, что он оказался в безвременье по наущению Тальяны. И я понял, что моя возлюбленная меняется, превращаясь в жестокое чудовище. А сейчас… сейчас я боюсь спрашивать тебя, боюсь услышать, какой она стала. Ведь я всё ещё люблю её.
– «Правильно боится», – проворчал у меня в голове Восьмая Звезда, решив вновь перейти на мысленную речь.
– «Перестань, – сердито отозвался я. – Он её любит».
– «А ты её ещё защищать начни! – сердито фыркнул Звезда. – Не помнишь, что с тобой было, по её, между прочим, вине!»
Неожиданно воспоминания с рудника вернулись со страшной силой, мне стало трудно дышать, закружилась голова, я пошатнулся и упал бы, не подхвати меня Артол.
– «Ой! – взвыл Звезда. – Сёмочка, прости меня, дурака! Молчу-молчу-молчу!»
Артол тихо спросил:
– Что с тобой? Всё в порядке?
Рассказывать о своих душевных переживаниях я не имел ни малейшего желания – слишком уж неподходящим был момент, поэтому просто прошептал:
– Извини… Это всё это странное место…
– Всё в порядке, – поцеловал меня в висок Артол, – соберись, малыш.
– Мы пришли, – известил нас Горгол. – Вот и Толар.
Я пригляделся. Этому уголку свалки явно пытались придать какое-то подобие уюта – довольно большая площадь расчищена от всякого мусора и огорожена старыми автопокрышками. Более или менее пригодные предметы меблировки были аккуратно починены – в центре пустого пространства стоял стол с четырьмя абсолютно разными и только по длине подходящими ножками, рядом находилась лавка, которая явно задумывалась чем-то другим, но чем – я так и не понял, сложенные картонные коробки, укрытые посечённым красным бархатом явно заменяли ложе… а ещё повсюду были цветы. Нет, я не сошёл с ума. Цветы были неживые, сделанные из подручного материала – лоскутков, щепочек, черепков, проволоки и прочего, что можно было найти здесь. С ума сойти. Здравствуй, шизофрения. Хотя, хоть какое-то занятие… Некоторые цветы, выглядевшие самыми старыми и потрёпанными, были сделаны на редкость неумело, зато те, что поновее – с удивительным искусством. Горгол поймал мой взгляд и смутился:
– После того, как мы поняли, что выбраться отсюда невозможно… нужно же было хоть чем-то руки занять…
– Ты совсем с ума сошёл, Гор? Сам с собой разговаривать начал? – раздался тихий слабый голос, и куча тряпья на импровизированном ложе зашевелилась. Это оказался похожий на Артола мужчина – бледный, худой и абсолютно седой. А ещё за спиной у него было что-то, похожее на сложенную в скатку шинель или плащ. Но, приглядевшись, я понял, что это не плащ. За спиной Толара были сложены огромные крылья. Чёрные. Без единого белого пёрышка.
– Толар! – прошептал Артол. – Толар! Я пришёл… Со мной Предназначенный… Теперь Лотар сможет возродиться!
– Для чего? – тихо произнёс Толар, упорно стараясь не глядеть в нашу сторону. – Лотара предали самые близкие. Те, кому он безоговорочно доверял. Его брат оказался подонком и насильником, его сестра – злобным чудовищем. Для чего Лотару воссоединяться? Здесь, в безвременье, мы не имеем возможности оборвать наши жизни добровольно. Но скоро всё закончится само собой.
– А долг? – вскинулся Артол. – Долг перед Ниреей, которая погибнет, если Предназначенное не свершится? Ты подумал об этом?
И он двинулся прямо к Толару, намереваясь то ли обнять, то ли встряхнуть его.
– Не подходи! – вскинул руки Толар, и Артол замер, словно натолкнувшись на невидимую преграду. Ого. А Толар-то, похоже, не настолько бессилен, как кажется. Просто он явно в депрессии и настроен на суицид. Не могу сказать, что не понимаю его – чёртова уйма лет в этом милом местечке способна чью угодно психику серьёзно разрушить, но Горгол, вон, куда более адекватным выглядит. Эх… похоже до сих пор я общался только с лучшей половиной Лотара. Ладно. Кажется, мой черёд. Счас такую сольную партию отыграю, что вокруг меня всё обрыдается.
– Не думал я, что ты трус и слабак, – насмешливо сказал я. – И это половинка бессмертного Лотара, лучшего из Богов. Знал бы – ни за что бы не стал рисковать своей шкурой, пытаясь тебя выручить.
– Не пытайся разозлить меня, Предназначенный, – отрешённо произнёс Толар, упорно глядя в сторону.
– А смысл тебя злить? У тебя же ничего не осталось – ни красоты, ни ума, ни воли, ни характера! Ты способен только вздыхать и думать о собственных несчастьях, у тебя же была целая вечность, чтобы растравлять собственные раны и жалеть себя! А о тех, кто до сих пор сохранил о тебе память, о тех, кто верит в тебя – зачем о них думать? Жалкие смертные, грязь под ногами, пусть они все подыхают!
На мгновение на лице Толара промелькнул слабый отблеск гнева, но его тут же сменило прежнее выражение стылого равнодушия:
– Я всегда старался помогать смертным. Но теперь…
– Теперь? Теперь Аллир жестоко наказал жителей Юплы, продолжающих в тебя верить, превратив их в обросших шерстью полуживотных! Их материк превратился в ледяную пустыню, но они продолжают верить в Лотара и не отрекаются! Теперь Аллир превратил твоих верных Псов Истины в жалких шавок, выполняющих его преступные приказы, но даже они сохранили память о Лотаре! Тебя помнят Тэмми, хотя их и преследуют за эту веру! А Призраки? Они не уходят с Дороги, потому что у них тоже есть незаконченное дело! И они сохранили для меня Восьмую Звезду Лотара! Ты должен им! Им всем! И мне лично ты тоже должен!
– Тебе-то за что? – усмехнулся Толар.
– А ты думаешь, очень приятно вдруг ни с того ни с сего оказаться в другом мире, половина которого вдруг начинает охотиться за тобой, включая чокнутых Богов и Богинь? Меня чуть не пленил Аллир, едва не принесли в жертву сумасшедшие дикие последователи Тальяны, а уж в рудниках Хориба со мной приключилось такое, о чём я и хотел бы забыть, да всё никак не получается! И меня поддерживало только то, что Лотар воссоединится и Нирея изменится к лучшему! А ты! Ты… ты… Забился в нору, сидишь и ждёшь смерти, как последний трус и слабак! Ты даже не половинка Бога – ты его глупая, трусливая, жалкая тень! Ну и подыхай тут, придурок! Пошли, Артол! Попробуем сами что-нибудь придумать, без этого слюнтяя! Он только на то и способен, чтобы сдохнуть среди этой заплесневелой рухляди!
– Ах, ты! – не выдержал Толар, подскочил ко мне и замахнулся с явным намерением засветить пощёчину, но тут же был остановлен Артолом.
– Не тронь, – холодно сказал Артол, – Предназначенный сказал сущую правду. Не один ты страдал все эти долгие века. Горголу досталось не меньше твоего, а он не поддался разрушительной жалости к себе. Мне жаль, но ты и вправду слабак. Мне стыдно за тебя.
А потом он добавил:
– Пошли, Сёма. Не получится победить – так хоть сдохнем красиво, с фейерверком, а не забиваясь в эту затхлую нору, как крыса в щель. Горгол, ты с нами?
– Да, – тихо ответил змееногий. – Прости, Толар, но я хочу ощутить себя свободным… хотя бы напоследок. Прости.
И тут лицо Толара неуловимо изменилось. Он по-прежнему выглядел бледным, измученным и ослабевшим, но в его глазах засветилась железная воля и желание жить.
– Вы правы, – твёрдо сказал он. – У меня действительно слишком много долгов, чтобы уходить из жизни, продолжая жалеть себя. Лотар должен воссоединиться и исправить всё, что ещё поддаётся исправлению. Прости меня, Предназначенный. Ты сумел пробудить во мне то, что я, казалось, утратил навсегда – волю к жизни. Идёмте. Нам нужно выбираться отсюда, ибо в этом месте воссоединение невозможно – оно высасывает силу, как губка воду.
Ты хорошо помнишь обратную дорогу, Артол?
– Конечно, помню, – заулыбался рыжий.
– А… а полететь ты не можешь? – вырвалось у меня. Ну да, самое время проявлять любопытство.
– Нет, – вздохнул Толар, – думаю, Аллир оставил мне крылья только для того, чтобы я мучился ещё больше. Иметь крылья и не иметь возможности полететь для того, кто когда-то летал между звёздами – адская пытка. Но я думаю, что когда Предначертанное свершится, я смогу показать Аллиру, насколько он был неправ, – и в голосе Толара прозвучали мстительные нотки.
Вот и хорошо. Так-то лучше. Но…
– У нас есть ещё одна проблема, – озвучил я. – У выхода Зикр сражается с Тальяной и Аллиром, и они очень злы.
– Как? И Паромщик здесь? – удивился Толар, а затем Артол и Толар синхронно переглянулись и ответили мне:
– Ничего. Разберёмся.
После этих жизнеутверждающих слов мы и двинулись в обратный путь.
====== Глава 51. Правой стороной часто называют ту, которая победила. Иногда это совпадает с реальностью ======
Уже вчетвером мы двинулись в обратный путь. И мне показалось, что обратно мы шли куда быстрее, чем туда. А мир безвременья дряхлел на глазах. Огромные кучи убогой ветоши медленно превращались в пыль, оплывая, словно пластилин под жарким солнцем. Обломки и остатки неизвестно чего рассыпались хрустким песком, который противно потрескивал под нашими ногами – словно по пепелищу идёшь.
– Что происходит? – озираясь, удивился я. – Почему всё разрушается?
– Проход, – пояснил активизировавшийся Звезда. – Пока безвременье было закупорено со всех сторон, там не происходило ничего, поэтому все процессы старения шли очень замедленно. Но сейчас проход открыт, процессы ускорились, весь этот мусор скоро перестанет существовать. Но безвременье не бывает пустым. После того, как проход закроется, начнёт возникать новая свалка.
